Текст книги "Академия "Алмазное сердце" (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
– Ты?
Голос Дерека звучал потрясенно в сонной зимней тишине, изредка нарушаемой похрустыванием соломы. Уна глянула вниз – Дерек с вилами стоял внизу, изумленно хлопая глазами. На нем была домашняя одежда, темные штаны, стоптанные сапоги и простая потертая куртка его отца, слишком большая для его стройного мальчишеского тела – сколько раз он вдвоем с Уной накрывались ею, обнявшись и согреваясь друг о друга после игр на улице?
Вероятно, родители послали его навести порядок, или, может, он пришел за сеном для барашков, но, так или иначе, а увидеть здесь свою старинную подругу из рода магов он точно не ожидал.
– Тебе же запрещено общаться со мной? – весело произнес Дерек, ступая ближе к стогу, на котором расположилась девушка. Его шаги сопровождались легким перезвоном – даже поверх ношеной и штопанной куртки он носил свой роскошный техномагичекий плащ из светлого матового золота.
– Ну и что, – сердито буркнула Уна, и Дерек рассмеялся, глядя как она надувает губы и хмурит брови, стараясь придать своему лицу холодное высокомерное выражение. Получалось у нее не очень, губы ее начинали дрожать, девушка вот-вот готова была разразиться слезами, уже поблескивающими у нее на ресницах, и ее мордашка была лицом обиженного ребенка, но никак не лицом взрослой дамы. – Делаю, что хочу.
Посмеиваясь, Дерек отбросил свои вилы и вскарабкался наверх, к Уне. В шуршащем сене он уселся поудобнее, стащил с себя куртку, нагретую его телом, и в нее закутал озябшие ножки девушки, накрыв ее покрасневшие от мороза коленки. Все так же посмеиваясь, глядя в насупившееся личико Уны веселыми блестящими глазами, Дерек осторожно взял в ладони маленькую холодную ступню, сжал ее, согревая пальчики.
– С отцом поссорилась? – все так же весело спросил он. И Уна молча кивнула, глядя, как Дерек растирает ее замерзшую кожу.
– Наказал? – уточнил Дерек, и Уна снова кивнула, шмыгнув носом.
– И ты решила сделать еще хуже? – вздрагивая от сдерживаемого смеха, подвел итог Дерек. На его щеках играли обаятельные ямочки, он улыбался, словно выходка Уны была чем-то невероятно забавным и остроумным, – решила разозлить его окончательно? Вот же ужасный характер…
– Будешь смеяться – я уйду! – вспылила Уна, задрыгав ногами, отбиваясь от Дерека, стараясь спихнуть его с копны, но он поймал ее ноги за точеные щиколотки и прижал, не позволяя столкнуть себя вниз.
– Ну все, все! – примирительно произнес он, удерживая брыкающуюся девушку до тех пор, пока она не выдохлась и силы ее не иссякли. – Больше не буду смеяться. Я просто очень рад тебя видеть. Я очень соскучился.
– Правда? – недоверчиво произнесла Уна, сердито сопя и глядя на него исподлобья.
– Ну, конечно, – серьезно подтвердил Дерек, кивнув головой. – Разве можно просто так выкинуть из сердца и памяти друзей?
– А поступать так с друзьями можно?! – сварливо ответила Уна. Смеющийся взгляд Дерека тотчас изменился, стал колючим, злым, внимательным. Светлые брови его сошлись на переносице, нахмурились, и он очень странным, неприятным голосом уточнил, глядя на девушку с некоторой неприязнью:
– Как – так?
– Зачем ты пошел в техномаги?! – запальчиво выкрикнула Уна. – Если бы не это… отец бы взял тебя под свое покровительство.
– Меня взял под свое покровительство сам Алый Король, – резонно возразил Дерек, пожав плечами.
– Но отец говорил, – продолжала Уна горячо, – что помог бы тебе устроиться в жизни!
– Я хочу сам, – отрезал Дерек. – Я хочу всего добиться сам.
– Но зачем таким способом?
– Я очень люблю Алого Короля, – слова юноши прозвучали жутко, как клятва какого-то тайного общества, и Уна передернула плечами.
– Больше меня? – спросила она внезапно, и Дерек беспомощно замолчал, хватая воздух губами. – Ну? Больше?
– Ты потом все поймешь, – он не смог сказать ни «да», ни «нет». – Когда вырастешь. Пока что ты всего лишь маленькая, избалованная донельзя капризная девчонка.
– Я?! – рассердилась Уна. – А ну-ка, поцелуй меня. Живо!
– Что? – оторопел Дерек.
– Поцелуй меня, – дерзко повторила Уна.
Раньше он целовал ее – прощаясь, в щеку, чуть касаясь мягкими губами, приятно будоража ее воображение, но никогда – в губы. Его словно что-то останавливало, хотя Уна видела – он давно хотел сделать это. Но что-то словно удерживало Дерека от этого шага. И Уна, насмешливо фыркая, понимала: Дерек, упрямый и смелый, который не боится никого и ничего, ее – боится. Боится показаться ей неловким и неумелым, боится, что она рассмеется ему в лицо и оттолкнет. Конечно, ничто не помешает ему потом нацепить холодную маску безразличия, но в сердце тлеющим горячим угольком будет болеть это воспоминание – не смог… не захотела…
И он отступал. Целовал в щеку и уходил торопливо, наспех попрощавшись.
– Что? Боишься? – насмешливо произнесла Уна, с удовольствием глядя, как стыдливый румянец разливается по щекам Дерека. – И кто из нас тут маленький трусишка?
Она нарочно поддразнила его, чтобы вывести из себя и царапнуть по самому чувствительному месту – по гордости Дерека. Он не терпел этого – показаться кому-то смешным и испуганным. Особенно в ее глазах. Подспудно она желала прижаться к нему, вдохнуть его тепло, ощутить на своей щеке его горячее дыхание, и точно знала, что он не посмеет прикоснуться к ней просто так. Они выросли; выросли… Теперь каждое прикосновение, каждый взгляд таили опасность, грозя разгореться, перейти во что-то большее. Дерек чувствовал это остро, как никогда, и потому опасался. Но обвинения в трусости он, конечно, не стерпел. Уна и глазом не успела моргнуть, как юноша сгреб ее в охапку, жадно стиснул, и его горячие губы коснулись ее губ.
«Ой-ой, – подумала Уна, зарываясь пальцами в его светлые золотые локоны. – Что же мы творим?»
С металлическими щелчками расспался его золотой плащ, пластинки рассыпались по высушенной траве и Уна вскрикнула, понимая, что примерно полсундука золото сейчас затерялось в этом стогу, но Дерек усмехнулся, его пальцы легли на ее нежное горлышко и он снова поцеловал девушку – головокружительно хорошо, долго, нежно лаская ее губы, вылизывая каждый ее вздох, изумленный или полный восторга.
Дерек целовал ее жадно, может, не слишком умело, но страстно, и Уна ощутила прилив восхитительного, обжигающе-приятного стыда, когда его язык коснулся ее языка. Так интимно, странно и незнакомо ее не касался никто и никогда, и она чуть приоткрыла губы, позволяя языку Дерека проникнуть в ее рот глубже, и отвечая на его ласки так же неумело, но пылко.
– Я маленький трусишка, да? Я?
Его шепот слился с шелестом натянувшихся шнурков на ее корсаже, и Уна пискнула, слыша быстрое «вжик-вжик», понимая, что этот коварный техномаг расшнуровывает ее одежду своей магией.
«Какое полезное умение», – подумала Уна, вспоминая, сколько времени вечером она тратит на все эти шнурки, пуговицы и крючки. Дерек распустил ее застежки в один миг, одним пассом, одежда перестала стискивать тело девушки плотно, Уна вздохнула свободнее, чувствуя, как платье осторожно и вкрадчиво сползает с нее, а пальцы Дерека, все еще целующего ее подрагивающие губы, осторожно ложатся на ее горячую грудь, в которой часто-часто бьется испуганное сердечко.
– Или ты трусишка?
Его губы коснулись ее остренького соска, длинные пальцы юноши осторожно поглаживали округлость нежной девичьей груди, и Уна слышала его тяжелое, горячее дыхание, чувствовала нетерпеливую дрожь, сотрясающую все его тело. Дерек ласкал ее, осторожно, почти незаметно освобождая от платья, и Уна, словно заразившись его возбуждением, его нетерпеливым жаром, сдернула с его плеч рубашку и привлекла его к себе, блаженно прикрыв глаза и ощущая его жадные поцелуи на своей шее.
– Уна, – прошептал Дерек, дрожа, словно от сильного холода, хотя обоим им под его старой курткой было жарко. – Нельзя этого делать, Уна…
– Можно, – шепнула она, крепче сжав его обнаженные плечи. – Мы уже взрослые, Дерек.
– Твой отец убьет тебя, кода узнает, – со стоном произнес Дерек, жадно лаская губами грудь девушки. Ее восхитительное обнаженное тело, которое он так ловко избавил от одежды, было слишком желанно и привлекательно, он не мог так запросто прекратить его гладить, ласкать, обнимать стройные бедра, пробовать на вкус атласную гладкость кожи. Его руки жадно тискали податливую девушку, юноша словно хотел успеть насладиться ее нечаянной близостью и доступностью до того момента, как она скажет «достаточно». – А потом, разумеется, меня…
– Он не убьет, – шепнула Уна, ахнув – ладонь Дерека коварно скользнула меж ее ног и накрыла самое чувствительное местечко, горячее и почему-то влажное. От этого бессовестного прикосновения стало вновь жарко, стыдно и восхитительно одновременно. Легкие прикосновения его пальцев дарили неизвестные раньше ощущения щекочущего наслаждения, и Уна с трудом сдержала стон, когда один из пальцев погладил ее там, в горячей влажной впадинке, отчего перемешанное со смущением удовольствие вызвало сладкие спазмы в ее животе. – Ему не обязательно знать… в этом доме далеко не все происходит с его ведома и с его разрешения…
– Уна, – Дерек, казалось, обезумел от осознания того, то сейчас произойдет и от того, что именно Уна настояла на этом. Он хотел отстраниться, но девушка настойчиво удерживала его, обнимала, а у самого у него не хватало духу оттолкнуть это теплое мягкое тело, перестать целовать ее вкусные губы, ощущать под собой ее подрагивающий животик. Ее колени мягко обняли его и он почувствовал жар ее влажной плоти, ощутил свое возбуждение как нестерпимую тянущую тяжесть, мучение и наслаждение одновременно. – Моя рыжая, красивая Уна…
Девушка стыдливо пискнула, когда ощутила у себя меж ног его пальцы и еще что-то – жесткое, давящее, старающееся проникнуть в ее слишком узкий вход.
– Потерпи, – шепнул Дерек, чуть приподнимаясь над девушкой. Внезапно его тело стало тяжелым, напряженным, мягкие движения сменились резкими, даже грубыми, и он, одним сильным движением толкнулся в ее тело – там, в этом чувствительном, таком мокром и нежном месте.
От резкой боли Уна закричала и сжалась, вцепившись ногтями в плечи юноши.
– Больно! – выкрикнула она, дрожа, как зайчонок. – Постой… подожди, не надо!
Дерек замер, его губы ласково стирали слезы, предательски выкатившиеся из-под ее ресниц, и Уна, поскуливая, торопливо читала слова заклятья – точно того же, каким недавно унимала кровь и боль в разбитых розгами пальцах. Заклятье невест – так мама называла его когда-то. Она научила ему Уну тайком от отца, когда маленькая Уна разбила коленки и ревела на весь двор.
«Однажды пригодится», – с таинственным видом произнесла мама. И Уна, чувствуя, как от магической вязи слов уходит, отступает боль, накрепко запомнила нехитрую науку. После ран и ушибов было предостаточно, и даже ожоги, полученные на кухне, Уна заговаривала быстро и почти не задумываясь. Сегодня она поняла, почему мама так называла его – заклятье невест. Вот почему…
Боль ушла, растворилась, стерлась из памяти, и Уна расслабилась, ощутив, наконец-то осторожные поцелуи на своем лице и еще… Дерека. Мужчину в своем теле. Ощущение было странное, необычное, но не неприятное.
Дерек, почувствовав, что ее ноги, стиснувшие его тело, расслабляются, осторожно двинулся, проникая в тело девушки глубже, и Уна ответила ему неловким, таким же острожным движением. Ее испуганные глаза смотрели на него изумленно, и Дерек срывающимся от волнения голосом шепнул:
– Не больно больше?
– Нет, – ответила Уна. – Нет…
Их губы снова слились в поцелуе, теперь в более изощренном и откровенном, Дерек двинулся раз, другой, проникая в тело девушки, и Уна, настороженно ожидающая боли, не почувствовала ее. Наоборот – вернулся тот самый приятный стыд, наливающий живот пульсирующей тяжестью, и Уна поняла, что оно, то самое, запретное и тайное, свершилось. То, что сейчас с ней делает Дерек, взрослые и называют любовью, и скрывают подробности от детей.
Толчки его члена в ее теле стали чаще и сильнее, теперь Уне нравились жесткие прикосновения, она замирала и даже дышать переставала, сосредотачиваясь на разгорающемся в ее теле тепле, медленно превращающемся в нестерпимый жар. Она хотела крикнуть, когда поняла, что от этого жара ее бедра бессовестно дрожат, и стонов не сдержать, но Дерек помог ей – снова поцеловал ее, заглушая рвущиеся из груди жалобные всхлипы.
С ее телом происходило что-то, чего она раньше не испытывала, она чувствовала одновременно и блаженство, и абсолютную беспомощность, лишенная возможности контролировать поток обжигающих ощущений. Она постанывала, стараясь устроиться удобнее, чтобы не было так невыносимо хорошо, чтобы не заходиться в стонах, захлебываясь прохладным воздухом, но становилось только еще более невыносимо. Движущийся в ее теле член становился все жестче, и испуганная Уна кричала, царапая влажную спину Дерека, чувствуя приближение чего-то, что не могла не объяснить, не сдержать.
– Я сейчас умру, – выкрикнула она, чувствуя, как горячее наслаждение разливается по ее телу, выгибая его и заставляя приникнуть к Дереку крепко-крепко, дрожа он каждого следующего толчка как натянутая струна. – Все, все!
Ослепительное наслаждение обрушилось на нее, она не узнавала свой голос, старший грубым и каким-то по-дикарски бессовестным. Она стонала и рычала, извиваясь под Дереком, и каждое прикосновение заставляло ее вздрагивать от наслаждения как от удара. Но она продолжала свою бессовестную возню, доставляя себе последние – самые сумасшедшие, – вспышки удовольствия, до исступления, до полного отключения всех чувств, до растворения в наслаждении и до блаженного покоя, который после всего случившегося был слаще всего…
– Это так и бывает?! – прошептала Уна, широко раскрывая изумленные глаза, облизывая искусанные, вспухшие губы. Дерек, тяжело дыша, навалился на нее всем телом, обняв девушку, и его кожа была обжигающе горяча.
– Да, – еле слышно ответил он. – Так и бывает… Уна моя, рыжая и красивая…
Глава 4. Первый жестокий урок
В крыло академии, где располагались личные комнаты, девочек-первокурсниц проводила их новая наставница – Дама Игрейна, как она сама велела себя называть.
– Дар, – пробормотала она слегка удивленно, разглядывая Уну с головы до пят. – Какое удачное приобретение магистра Аргента, практически сокровище… наверное, он очень доволен?
Девушке ее взгляд не понравился. В нем было много неприкрытого, циничного оценивающего интереса, словно Дама Игрейна прикидывала, а как дорого можно продать девушку. Впрочем, Дама Игрейна довольно скоро прекратила рассматривать Уну. Словно это занятие ей надоело или она приняла какое-то решение.
– Быстро, быстро! – скомандовала она. – Вам предстоит еще переодеться и явиться к ужину, и все это следует проделать до восьми часов вечера. После восьми вы должны быть в своих комнатах. Негласное правило академии гласит: не пойман – не виноват, и ему все подчиняются строже всего.
Ее карие глаза весело блеснули, наставница повернулась на высоких каблучках и устремилась по коридору с такой скоростью, что Уна и ее спутница, обутые в удобные, практичные ботинки, едва поспевали за нею.
Это была престранная наставница. Мало того, что в руках ее был стек – короткая тонкая трость с ременной петлёй на конце, годная для работы с лошадьми, но никак не с девушками-студентками, – так еще и одета была Дама Игрейна, мягко говоря, легкомысленно. Уна, рассматривая вертлявую наставницу, краснела от стыда, понимая, что на ум приходит одно лишь слово – куртизанка. Стройное тело женщины обтягивал роскошный шелковый черный корсет, щедро украшенный кружевами и атласными лентами. Юбка, длинным пышным шлейфом волочащаяся за Дамой Игрейной позади, спереди была так коротка, что можно было разглядеть бархатные подвязки на ее черных шелковых чулках. Напомаженные черные волосы Дамы Игрейны были уложены аккуратными волнами, и венчало все это великолепие кокетливая крохотная шляпка, чудом держащаяся на голове, лихо сдвинутая на правую бровь.
При всем при этом Дама Игрейна явно была магорожденной. Ее дар, не самый слабый, сверкал золотом, был развит и вызрел. Но глядя на легкомысленную шляпку на голове Дамы Игрейны, на ее бедра, обтянутые тонкими чулками – казалось, под юбкой у нее оставалось слишком мало тайн для постороннего взгляда, – Уна с горечью подумала, что маг при дворе Алого Короля превращен в игрушку, в предмет для утех.
«Вот и стоило ли рождаться с даром, если он ничего не стоит и не оценен по достоинству? Вместо приличного положения в обществе – роль куртизанки, выставленной в полуголом виде на всеобщее обозрение… Интересно, чему может научить такая наставница?» – мрачно размышляла Уна. Впрочем, в свете намеков магистра Аргента ответ был очевиден, но Уна гнала прочь эти гадкие мысли, не желая верить, что ей придется… нет, нет, не думать об этом!
– Кем пойман? Кем пойман? – тараторила меж тем спутница Уны. Ее внешний вид наставницы не смущал абсолютно, и она сгорала от любопытства, заинтересованная фразой, брошенной Дамой Игрейной.
– Магистром Аргентом, разумеется, – насмешливо фыркнула наставница, обернувшись и поглядывая совершенно бессовестными глазами на притихших девушек. – Правила академии гласят, что после восьми часов девушки и юноши должны разойтись по своим комнатам. Никаких контактов, нет-нет-нет! За этим наблюдают очень строго! – она едва ли не смеялась, глядя на Уну. Казалось, мысли девушки для нее не были секретом, она читала их как раскрытую книгу и ее очень забавляли все те непристойности, что рисовались Уне в воображении. – Но если очень нужно, – голос Дамы Игрейны стал очень низким, хриплым, завораживающим, словно она шептала слова самого таинственного заклятья – или соблазняла кого-то, – то можно. Можно вообще все. Главное – не попасться!
Она музыкально рассмеялась, потешаясь над девушками, и продолжила свой путь.
– А если попасться, – не отставала блондинка, семеня за Дамой Игрейной, – то что?
– Последует наказание, – насмешливо отозвалась Игрейна.
– Какое?
– Вам лучше не знать этого, – ответила наставница, и в голосе ее прозвучала такая лютая, почти садистская жестокость, смешанная с наслаждением от мысли, что кому-то будет очень-очень больно, что Уна похолодела от страха. Дама Игрейна снова оглянулась на шагающих за ней девочек, и на сей раз ее свежее нарумяненное личико показалось Уне жутким, просто демонической порочной маской.
– Не советую вам, – словно вбивая каждое слово в сознание девушек, произнесла наставница, – узнавать это. Любой – наставник или студент, – получит наказание соразмерное с его виной.
– И даже вы?! – удивленно воскликнула блондинка. В карих глазах Дамы Игрейны промелькнула скрытая угроза.
– И даже я, – ответила на, но отчего-то Уне показалось, что и магистр Аргент так просто не отделается, встреть он ночью Даму Игрейну в коридоре.
Отчего-то вспомнилось то, что за право возглавить академию Аргент дрался не с одним претендентом, и, вероятно, Игрейна была одной из них – с такой страстью и яростью в голосе она говорила о встрече с магистром в запрещенное время. Горечь поражения все еще отравляла жгучим ядом ее сознание и, вероятно, женщина была бы не прочь попробовать еще раз оспорить кресло ректора «Алмазного Сердца», но Аргент, вероятно, не давал ей такой возможности – или неизменно побеждал… Кто знает?
– Наставница Игрейна… – снова начала было блондинка, но Дама Игрейна перебила ее, снова обернувшись к девушкам и картинно замахав руками. На сей раз на ее румяном личике было выписано такое негодование и такой яростный протест, что девушка замолкла, сконфузившись.
– Но-но-но, – залопотала Дама Игрейна, коверкая слова и мастерски изображая акцент так, словно была иностранкой. – Я не есть преподаватель, но! Что вы есть такое думать?! Я придворная дама Алый Король! Я есть учить вас танцам! – она на ходу отвесила изящный поклон, грациозно раскинув прекрасные, словно из прозрачного фарфора отлитые руки. – Прекрасному! Светский манер, кокетство, игра, флирт!
;«Светлые маги меня прокляни, – подумала Уна, наблюдая, как Дама Игрейна кривляется и раскланивается перед несуществующими зрителями, – да она безумна!»
И это походило на правду. Частые смены настроения, лицо, то приветливо улыбающееся, то кривящееся от ярости и затаенной душевной боли – все говорило о том, что истинная натура Дамы Игрейны спрятана где-то глубоко, замаскирована этими шелковыми тряпками и помадой. Женщине словно было больно, страшно и невыносимо тяжело дальше играть свою роль, она бесконечно устала, до чертиков не хочет больше порхать беспечной птичкой и улыбаться. Сложно быть придворной дамой Алого Короля…
– И еще, – веселое щебетание Дамы Игрейны, смешно коверкающей слова на иностранный манер, внезапно сменилось холодными и четкими фразами, – я научу вас драться. Постоять за себя и защитить честь Алого Короля, если потребуется, на дуэли. В наше время, – она холодно и зло глянула на девушек, – дерутся не только мужчины. Все, мы пришли.
* * *
Переодевшись в серое платье, какое студенткам академии полагалось носить вечером, Уна отправилась в столовую – так велела Дама Игрейна. Девушка надеялась, ее персона не привлечет к себе пристального внимания, но надеждам ее не суждено было сбыться. В общей столовой, куда Уна и ее новая подружка, та самая блондинка-первокурсница по имени Хельга, отправились ужинать, все взгляды были обращены на них, стоило только Уне открыть двери и ступить в зал.
– Глянь, все на тебя смотрят! – с неуместным восторгом прошептала Хельга, толкая Уну локтем в бок. Впрочем, она могла бы этого и не говорить, студенты и не скрывали своего любопытства и рассматривали сильную одаренную, неизвестно какими путями попавшими в их ряды, с беззастенчивым любопытством.
Впрочем, отчего же неизвестными путями. Отыскивая себе место, Уна слышала шепотки за своей спиной, легким бабочками вспархивающие над головами студентов:
– … печати снять…
Масла в огонь подлила и Дама Игрейна; появившись буквально из ниоткуда, щуря яркие карие глаза как сытая кошка, она громко приветствовала девушек и погрозила пальчиком:
– Снять, – велела она, указывая на украшение, на длинной цепочке висящее у Хельги на шее. – Не сметь носить в академии это. Уна Вайтроуз – магистр Аргент хотел что-то сказать вам лично. После ужина вам надлежит пройти в его кабинет.
Как будто наедине этого сказать было нельзя! Нужно же было прокричать ее имя на весь зал! Уна нахмурилась, потому что Дама Игрейна, приторно улыбаясь, фактически указала на нее пальцем, удовлетворяя нездоровое любопытство студентов.
«Вот она, одаренная», – словно говорил веселый взгляд Дамы Игрейны. Словно кому-то знак давала…
Студенты Уне не понравились. Одетые в одинаковую серую форму, лишенную какой-либо индивидуальности, не украшенную не брошкой, ни цепочками, они походили на глубоководных хищных рыб с горящими глазами, таящихся в темных зарослях подводных растений. Проходя меж разглядывающими ее людьми, Уна кожей чувствовала их голодные взгляды, их жадное желание вцепиться в нее, отхватить себе кусочек повкуснее.
Магорожденных было немного, а одаренных такого уровня как Уна не было вовсе. Прислушиваясь к золотому перезвону, Уна высмотрела за одним из столиков группу студентов-магорожденных, наверное, третьекурсников, чей дар изначально был совсем слаб, но, благодаря занятиям окреп и теперь сиял заметно и уверенно. К их-то столу Уна и направилась, тем более что там было свободное место. Наверное, подсознательно ее тянуло к тому, что было ей привычно и понятно – к тем, кто мог похвастаться золотой кровью мага.
Студенты встретили ее молча, лишь слегка подвинулись, уступая новоприбывшим девушкам место за их столом. Магорожденных было трое – все трое юноши, выглядящие старше своих лет. Взгляд, поняла Уна, поочередно заглядывая в глаза всем троим. Несмотря на юный возраст, у них был взгляд людей, много повидавших на своем веку и ото всех ждущих подвоха. Они не боялись, нет; в их глазах не было страха. А вот готовность к любому подвоху – была.
– Так-так, – потянул один из студентов с улыбкой, разглядывая склоненное личико Уны, нежный румянец смущения, окрасивший ее щеки. – Уна Вайтроуз. Значит, решила идти напролом? Смело. Но это глупая смелость, от незнания.
Сам он не представился, игнорируя всяческие правила хорошего тона, и при приближении девушек не поднялся из-за стола чтобы поприветствовать их и придвинуть им стулья. И это будущий придворный! Наверное, оценки по этикету и прочим светским штучкам у него не блестящие.
У юноши были серые, хитро прищуренные глаза и неприятная, снисходительная улыбка, он сидел ровно, гордо выпрямив спину и положив руки на стол, опираясь ладонями о столешню. Его поза, его жесты, манера говорить и смотреть – все говорило о том, что в этой компании он вожак, лидер, а двое других – всего лишь подпевалы, подчиненные, те, кто подсказывает и помогает.
– Это не твое дело, – огрызнулась Уна, и студент снова улыбнулся, все так же неприятно, пристально разглядывая девушку, словно оценивая, чего та стоит.
Среди серых одинаковых силуэтов на миг промелькнул один, знакомый Уне, блеснули светлые волосы. Дерек, нахмурившись, рассматривал соседей Уны по столику, и один из студентов толкнул вожака локтем в бок, кивком головы указал на юного техномага. Вожак, небрежно глянув в сторону Дерека, презрительно усмехнулся. Теперь его опасный оценивающий взгляд рассматривал Дерека точно так же, как до того – Уну, подмечая и взвешивая каждую деталь. Золотые, тщательно расчесанные локоны юноши, идеально выглаженная форма, начищенные до блеска ботинки – наверное, в глазах третьекурсника Дерек показался смешным и пылким идеалистом, наивным и глупым. Но, так или иначе, а собеседник Уны насмешливо хохотнул, на лице его на миг выписалось презрительное выражение, губы сложились с циничную улыбку.
– У тебя что-то с этим техномажонком? – в голосе его прозвучало неприкрытое презрение, и Уна поняла, что ее собеседник слишком гордился своей золотой кровью, чтобы разбавить ее техномагией. Она вспыхнула от стыда, понимая, что весть о том, что она, одаренная, согласилась принять техномагический дар, уже разнеслась по академии, и магорожденные со старших курсов наверняка отзываются о ней с таким же презрением и брезгливостью, с какими совсем недавно ее собственный отец говорил о техномагах. Слово «предатель», выкрикнутое ее отцом в запальчивости, всплыло в памяти и обожгло раскаленным клеймом, невыносимо, мучительно. – Он как будто следит за тобой.
«А это будет намного труднее, чем я думала, – мелькнуло в голове у девушки, покуда она справлялась со стыдом. – Но плевать. У меня есть цель и есть причина, почему я так поступила. Ия не отступлюсь».
– Это мой сосед, – грубо ответила Уна, – жили мы рядом. Знакомы с детства.
– Наверное, он влюблен в тебя? – продолжал допытываться собеседник у Уны. От его бестактных странных вопросов ей кусок в горло не лез, и она уже пожалела, что уселась рядом с этой компанией.
– Тебе-то что? – так же грубо ответила Уна. – Может, и влюблен. Доволен?
Собеседника Уны этот ответ как будто устроил, и он согласно кивнул головой, словно самому себе отвечая на какой-то вопрос.
Да.
Меж тем Хельга, о которой все забыли, уплетая свой ужин с преотличным аппетитом, потянула вожака за рукав, и, дожевывая кусочек хлеба, поинтересовалась:
– А почему нельзя в академии носить украшения?
Один из прихвостней, сверкнув черными глазами, всего лишь сделал легкий пасс рукой, и цепочка на шее Хельги словно ожила, крепко обвила ее горло, и девушка, слегка придушенная, закашлялась, краснея.
– Вот почему, – зло выплюнул техномаг, тряхнув пальцами и отпуская украшение из-под своей власти. – И она не порвется, если я стану тебя ею душить. Даже не рассчитывай на это.
У него было тонкое лицо с острыми, нервными чертами, озлобленный взгляд и плотно сжатые тонкие губы. Дар его был самый слабый из всей компании, и поэтому, вероятно, ему пришлось стать техномагом. Искусством этим он овладел вполне прилично, но ущемленная гордость никуда не делась. Он ненавидел себя и стыдился своего выбора, и эти тяжелые чувства накладывали отпечаток на его черты, неподъемной ношей давили на его худые плечи, отражались каждый миг в глазах.
– Но плащи, – хрипела неугомонная Хельга, потирая красный след на шее, оставленный золотом. – Техноброня…
– А она в академии запрещена, – пропел неприятным голосом вожак, посмеиваясь.
– Почему? – не унималась Хельга.
– Чтобы не передрались, – страшно блеснув глазами, ответил вожак. – Защита в беззащитности. Длина плаща помогает оценить уровень владения техномагией, силу. Кто ж нападет на техномага, не зная длины его плаща?
Когда с едой было покончено, Уна поднялась с места, и рядом тут же, как чертик из табакерки, материализовалась Дама Игрейна. Поигрывая своим стеком, все так же легкомысленно и откровенно одетая, она показалась Уне еще гаже и еще страшнее.
– Магистр Аргент ждет вас! – напомнила она Уне, щуря свои хитрые глаза.
Странно, но молодые люди, сидящие за столом, никак не отреагировали на ее бесстыдно выставленную напоказ грудь, на ее ноги, обтянутые шелковыми чулками. Напротив – они ниже склонили головы, словно избегая лишний раз глянуть в сторону разодетой, как куртизанка, наставницы.
– Где располагается его кабинет? Я не уверена, что смогу найти его… – произнесла Уна.
– О, это просто. Вам нужно пройти в северное крыло, – Дама Игрейна улыбалась, пожалуй, чересчур доброжелательно. – Спуститься в холл и пройти по коридору направо. Только не задерживайтесь слишком долго. Помните – в восемь в своей комнате!
Дама Игрейна еще раз улыбнулась, звонко щелкнула пальцами – так, словно дрессировала комнатных милых собачек и теперь подавала им команду, – и студенты молча встали из-за стола и так же молча покинули столовую. Это, по-видимому, означало, что никто с Уной возиться не станет, провожатого ей не выдадут, и найти кабинет ректора ей придется самой.
* * *
Нужный ей коридор Уна без особого труда. В холле, в самом центре, на натертом до блеска полу, был установлен огромный глобус, и рядом с ним – компас, старинный, большой. Он уверенно указывал на север – в темный проход, – и Уна осторожно ступила в тревожную темноту.
Звук ее шагов гулко отдавался от стен, катился впереди нее, тревожа тишину, и с каждым мгновением Уна понимала, что что-то не так в этом темном, прохладном коридоре, уводящем ее все дальше от залитого светом золотых свечей роскошного холла.
Располагающиеся по обеим сторонам коридора помещения были заперты – Уна покрутила ручку одной из этих дверей, потемневшей от времени, но та не поддалась, не отворилась. Чем дальше Уна шла, тем становилось холоднее и темнее, свечи в подсвечниках почти совсем оплыли и их золотой свет почти не разгонял мрак. Один из подсвечников и вовсе был густо оплетен пыльной паутиной, вместо свечей там красовался оплывший воск бесформенными запыленными потеками.
