Текст книги "Академия "Алмазное сердце" (СИ)"
Автор книги: Константин Фрес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
– Не дороже жизни, – высокомерно произнесла Корнелия. – Твоей брони хватило бы, чтобы оплатить его услуги… очень долго. Как думаешь, Аргент? Я не так юна, как твоя маленькая любовница, но моя красота могла бы компенсировать этот недостаток… ммм?
Голос Корнелии зазвучал вкрадчиво и игриво, и Уна с ужасом поняла, что та заигрывает с Аргентом. Корнелия действительно пытается соблазнить магистра, и он, кажется, ведется на ее попытки! Иначе чем объяснить то, что он всматривается в ее глаза все пристальнее, склоняется над ней все ниже, словно желая разглядеть в прекрасных чертах этой женщины свою давно утраченную любовь?..
– Моя броня, – веско произнес Аргент наконец, разрывая тягучее тяжелое молчание, – нужна мне для более важных вещей. Неужто вы думаете, – он расхохотался ей в лицо, – что я потрачу свою силу и мощь на то, чтобы добывать вам склянки с кремами и пудру?! Вы правда хоть на миг могли поверить, что достойны этого?!
От его едких слов Корнелия просто взвыла, прекрасное лицо ее исказилось почти до безобразия, она яростно терзала веер, топая ногами. Казалось, она была полностью уверена в том, что ей удастся соблазнить Аргента, и его слова, полные издевки, вернувшие ее с небес на землю и развеявшие всякие ее надежды, были для нее больнее и унизительнее пощечины.
– Негодяй! – рычала она яростно. Слезы градом катились из ее прекрасных глаз. – Подлец! Почему вы, мужчины, думаете, глядя на женскую красоту, что она должна вам принадлежать? Что стоит протянуть руку – и она покорно ляжет в вашу ладонь, как яблоко? И почему нет даже мысли, что, возможно, за нее придется заплатить дорого, очень дорого?! И стоить она может намного больше, чем глупые стишки под луной и пылкие признания?!
– Корнелия, Корнелия, – произнес Аргент, посмеиваясь. – Ты уже много пожила, но так и остаешься глупой… Ты была чудом. Прекрасным, нежным, невероятным чудом – и потому мужчины тянулись к тебе, ожидая, что ты окажешься чем-то большим, чем просто красивым личиком. От тебя ждали волшебства, такого же ослепительного, как твоя красота. Но ты была такой же, как и многие другие расчетливые барышни… Жадность и алчность в красивой обертке. Ты никогда не была и не будешь лучше и драгоценнее этой простой юной девочки, Корнелия. Ты – дешевая фальшивая драгоценность. Блеску много, но цена тебе – медный грош.
Корнелия, истерично взвизгнув, замахнулась на магистра, тот перехватил ее руку, крепко стиснул тонкое запястье, яростно глядя в ее зеленые глаза.
– Не смей, – прорычал он злобно, – никогда не смей поднимать на меня руки, Корнелия Златовласка!
– Я глаза тебе выцарапаю, – шипела, словно разъяренная кошка, женщина, извиваясь от боли. Все ее чувства – ревность, кокетство, игривость, – враз сползли с нее и, перемешавшись, трансформировались в уродливую ненависть, до дрожи, до скрежета зубовного, до пены изо рта. Корнелия скулила от невозможности уязвить Аргента, сучила ногами, изгибалась пополам, словно в животе ее дикие спазмы рождали чудовищную боль, и Аргент, удерживая женщину за руку, с неприятной усмешкой наблюдал, как ее корежит и ломает от скопившегося в ней яда.
Недрогнувшей рукой он сорвал со своего плаща ограненную пластинку черного роскошного алмаза и уверенно провел на гладком лбу Корнелии черту – от линии волос до переносицы. Послышался скрежет, словно камень чертил крошащуюся линию на стекле, и Уна ахнула, увидев, как эта черта превращается в уродливую трещину, наливающуюся чернотой. По персиково-нежной коже, как тонкие нити, протянулись тотчас новые трещины, и Корнелия вскрикнула, ухватившись за щеку, которая с тонким, еле уловимым звуком покрывалась сетью трещинок, словно скорлупа яйца. Дрожащими руками она нащупала в складках платья зеркальце, поднесла его к лицу – и завопила во всю глотку, глядя, как ее лицо, крошась как разбитая фарфоровая маска, спадает, рассыпается, и из-под него – прекрасного и молодого, – проступают прежние, уродливые и старые черты.
– Что, не удастся блеснуть на сегодняшнем празднике? – едко поинтересовался Аргент, и Корнелия, с воплем запустив в него зеркальцем, которое теперь отражало только ее уродство, бросилась вон, воя и рыдая.
Совершенно автоматически Уна подняла оброненное зеркальце, которое каким-то чудом не разбилось. Эта сцена между бывшими возлюбленными – горячая, полная ярости и взаимной ненависти, – произвела на девушку тяжкое впечатление, она чувствовала себя неловко, так, словно в чем-то была виновата перед убежавшей в слезах Корнелией. Поэтому хотелось как-то исправить сложившуюся ситуацию, заглушить гложущее ее чувство вины. Наверное, стоило догнать Корнелию и вернуть ей ее вещь?
– Даже не думай об этом, – строго велел Аргент, глядя, как девушка нерешительно вертит в руках зеркальце с изящной рукой, в серебряной оправе, с выложенной меленькими рубинами розой на тыльной стороне. – Это старая ведьма наговорит тебе еще не таких гадостей, а ты поверишь – она умеет быть убедительна, – и натворишь дел. Эта старая змея живет лишь затем, чтобы отравлять своим присутствием мир. Не жалей ее, и беда минует тебя стороной. Ну, идем? Самое время тебе получить свою Золотую Кочергу.
* * *
Вручение Ордена Золотой Кочерги прошло в очень торжественной обстановке и Уна, краснея от смущения, в сотый раз оглядывала зал, заполненный придворными, чтобы убедиться, что никто не смеется над ней. Но придворные были серьезны; на многих лицах даже выписалась неподдельная зависть, когда Демьен с бархатной подушечки взял орденскую звезду, усыпанную капельками ярко вспыхивающих прозрачных камней, – и приколол ее к платью Уны.
– За верную службу Алому Принцу, – торжественно проговорил он. – Эта звезда будет оберегать тебя так, как ты оберегала меня.
И он хитро подмигнул, разрушая всю торжественность момента.
Корнелии видно не было; в этом Уна убедилась, в который раз осматривая лица собравшихся придворных. А вот Аргент стоял в первых рядах; рассматривая его, Уна вдруг с замиранием сердца поняла, что он невероятно, необычно красив. Это открылось девушке лишь сейчас, когда она привыкла к блестящему великолепию его брони и больше не обращала на нее внимание. У Уны дух захватило, когда она глянула на ректора словно другим глазами. Такого благородного и тонкого лица еще поискать, синие яркие глаза словно проникали своим взглядом в ее душу, а сам Аргент был статнее и выше многих присутствующих.
«И он мой! – в восторге подумала Уна, наспех убирая со лба волосы. – Темный и прекрасный маг, самый красивый, самый могущественный, самый таинственный!»
Тайком она глянула в зеркальце Корнелии, чтобы убедиться, что с ее прической все в порядке, и едва не вскрикнула от неожиданности. Зеркальце показывало вовсе не то, на что рассчитывала Уна. С изумлением она увидела, как в зеркале отражается ее рука с зажатым в ней черным камнем, стащенным у Аргента, и орденская звезда, причудливо превращающаяся в тонкий меч с золотой рукоятью и светлым, остро отточенным лезвием.
«Ах, так вот что за орден подарил нам Демьен! – ликуя, подумала Уна. – Надо сказать ему, что его маленькая тайна разгадана. То-то он будет ломать голову, как я умудрилась раскусит его так быстро!»
Зеркало – бессовестная ябеда, – показывало не отражение человека, а то, что скрыто от посторонних взглядов. Тайком направив зеркало на Дерека, она увидела его карман, оттопырившийся под тяжестью обсидиановых пластинок с техноброни Аргента… и еще кое-что, отчего у Уны даже уши запылали от стыда.
Аргент в зеркале отразился как совсем молодой человек с застенчивой прекрасной улыбкой. С сожалением Уна рассматривала мягкие черты его красивого лица, еще не огрубевшие, без печати страданий, разочарований и боли. Таким она его не знала никогда, и никогда уж не увидит.
«Как жаль, что ему пришлось пройти через все это и перестать смотреть на мир так доверчиво, такими ясными и чистыми глазами, – подумала Уна. – Но раз зеркало это показывает… наверное… где-то в глубине души он таким остался? Какая интересная вещица… Пожалуй, Корнелии я ее возвращать не стану!»
Меж тем распорядитель объявил о начале бала, и Аргент неспешно прошел к Уна, смущенно оправляющей на груди звезду, врученную Демьеном.
– Позволите вас пригласить? – церемонно произнес он, чуть поклонившись. От изящества, грации, с которыми магистр Аргент двигался, у Уны даже сердце замерло, ее тонкие пальчики скользнули в его ладонь, и Уна, гордо задрав нос, прошла с Аргентом на середину зала.
Все взгляды были устремлены на нее! Все смотрели, и Уна чувствовала, как причудливо перемешивается зависть и восхищение в сердцах людей. Наверное, каждая дама желала бы сейчас оказаться на ее месте – тем более, что Аргент, оказывается, превосходно танцевал, двигаясь мягко и плавно. В его глазах, обращенных к ней, Уна читала лишь нежность и восхищение, и когда он привлекал ее к себе, прижимая к своей груди, она даже дышать переставала, млея от счастья.
Бальный шум внезапно сплелся с каким-то иным, грубым и яростным. У входа в зал, где толпились те придворные, кому пары не нашлось, возникла какая-то возня, и Уна, вынырнув из своих радужных грез, услышала визгливый знакомый голос.
– Пусть вернет! – кричала Корнелия. – Она украла мою вещь!
Руки Аргента, обнимающие девушку в танце, соскользнули с плеч Уны, плащ с шелестом распахнулся, когда мужчина обернулся на шум, и Уна с сильно бьющимся сердцем отступила от него, пытаясь затеряться в толпе зевак.
– Что ты сперла у нее, – шепнул над ее ухом тихий голос Демьена, который оказался рядом как по волшебству. – Она рвет и мечет, как будто ты утащила у нее любовника прямо из постели.
– Зеркало, – ответила Уна тревожно. – Только я его не крала. Она сама запустила его в меня. Я только подобрала.
– Ну и отдай, делов-то.
– Нет, – горячо зашептала Уна. – Нет! С ним что-то не так, оно волшебное, это зеркало. Я раньше такого волшебства не встречала! Оно странное какое-то… Поэтому она хочет его вернуть – пока никто не понял, что на самом деле оно из себя представляет!
Алый Принц тотчас оценил сложившуюся ситуацию и кивнул, приняв какое-то решение.
– Дай сюда, – велел Демьен, незаметно протягивая руку. – Меня обыскать она не посмеет.
Уна, морщась, вложила в его ладонь зеркальце на длинном бисерном шнурке, туда же отправился и камень с брони Аргента, и Демьен поспешно отошел от девушки, направляясь навстречу Корнелии и устроенному ею скандалу.
Корнелия, насилу пробившись сквозь толпу, вывалилась на свободное место, тяжко дыша. Ее изуродованное нечистой магией лицо было ужасно, глаза под набрякшими морщинистыми веками яростно сверкали, и она, увидев Уну, ткнула в нее трясущимся пальцем:
– Она! – выдохнула Корнелия мстительно. – Она стащила мою драгоценную вещь! Мою!..
– Баночку с жемчужной пудрой? – насмешливо произнес Демьен, и смешок вспорхнул над головами придворных. – Или фарфоровую живую маску?
Люди засмеялись совсем уж откровенно, прикрывая лица ладонями. Видно было, что Корнелия не пользуется при дворе ни уважением, ни каким-либо авторитетом, коль скоро над ней так открыто потешаются, но, тем не менее, пара гвардейцев из охраны замка следовали за ней, а это означало, что Король прислушался к ее жалобе и велел устранить возникшее недоразумение, вернув утерянную вещь хозяйке.
– Мое зеркало! – зло зашипела Корнелия, стискивая кулаки. – Мое драгоценное, старинное зеркало!
– Вот бывают же у людей причуды, – словно изумляясь, произнес Демьен. – Смотреться в зеркало! Тебе зачем?
Придворные снова засмеялись совершенно непочтительно, но Корнелия не обратила внимания на их издевательства.
– Я требую, – шипела она, наступая на перепуганную Уну, – чтобы это зеркало мне вернули!
– Уна Вайтроуз, – веско произнес Аргент, закрыв собой испуганную девушку, шагнул вперед, – ничего не крала у тебя, Корнелия Златовласка. Я готов в этом поклясться.
– Ну, еще бы, – Корнелия мерзко захихикала, – давай, изворачивайся, лги! Подарить девчонки безделушку, пусть даже и украденную – это такой широкий и щедрый жест!
Лицо Аргента дрогнуло от нанесенного ему оскорбления, он шагнул вперед, и если бы не Демьен, жестом удержавший магистра, тот влепил бы звонкую оплеуху по безобразному, кривляющемуся лицу женщины.
– Да о чем мы спорим, – беспечно произнес Алый Принц, – думаю, мисс Уна не откажется показать то, что лежит у нее в карманах?
Уна шагнула вперед, беспомощно развела руками, демонстрируя свое платье.
– Но у меня и карманов-то нет, – произнесла она как можно более беззащитно и растерянно. Гвардейцы, оглядев ее со всех сторон, отступили, не смея прикасаться к девушке. На лицах их выписалось недоумение и растерянность.
– Спрятала! – прокаркала Корнелия. – Обыщите ее! Обыщите!
– Где? – вкрадчиво произнес Демьен, посмеиваясь. – В трусах? Предлагаете нашим храбрым гвардейцам мужественно вторгнуться на эту тщательно охраняемую территорию и проявить себя геройски именно там?
Придворные снова расхохотались, а Корнелия, вся трясясь от злобы, внимательно заглянула в бессовестные ясные глаза принца.
– Ты покрываешь воровку, – произнесла она. – Ты перепрятал мою вещь и надо мной издеваешься!
– Предлагаешь обыскать меня? – быстро произнес Демьен. Его серые глаза сверкнули опасно, люто, в них отразилась какая-то нечеловеческая, жестока жажда. Было видно, что если старуха посмеет прикоснуться к нему хоть кончиком пальца, он причинит ей боль, непереносимую, страшную, любым способом, какой ему доступен. – Дорогая тетушка, не забывайте своего места при моем дворе. И относитесь уважительно к моим друзьям и гостям. Оставьте ваши королевские замашки в прошлом. Вы, кажется, напрочь забыли, что здесь вас держат из милости. Вы – приживалка, бедная родственница, никто. Еще одно слово – и я вам напомню, что бывает с неблагодарными собаками, кусающими руку, дающую им хлеб. Вон пошла отсюда. Не порти нам праздник, старуха.
– Щенок! – яростно шипела Корнелия, содрогаясь от бессильной ярости. – Наглый, высокомерный, невоспитанный щенок!
– Я знаю, – хохотнул Демьен, щуря светлые глаза. – Твой сын, Корнелия Златовласка, наверняка был бы более воспитан и вежлив чем я, не так ли?
От этих слов Корнелию едва удар не хватил, ее лицо почернело от прилившей ядовитой крови.
– Я… – шипела она. – Я…
– Сначала спроси разрешения у Его Величества разговаривать со мной, – высокомерно произнес Алый Принц, – а уж затем приходи сюда. Вон ее выведите!
Пока Демьен грубил Корнелии, Уна, стоящая столбом, вдруг почувствовала на своей талии чью-то горячую руку. Кто-то настойчиво тянул ее прочь, и она шагнула в толпу, утянутая этой рукой, ощутив чуть заметный уже порядком выветрившийся запах яблок.
;– Бежим! – шепнул ей на ухо Дерек, и они, улучшив момент, рванули со всех ног прочь из бальной залы.
Чтобы добраться до королевских конюшен, где и находились Небесные Иглы, Дереку и Уне пришлось бежать очень долго и пересечь не одну галерею и не один прекрасный дворцовый зал. Долгий путь их окончился внезапно, за крошечной дверцей, явно тайной, за которой скрывалась винтовая лестница, ведущая низ, вниз, вниз, и выводящая в просторный каменный подвал, широкий, как главная улица в столице, с мощеным камнями полом. По обеим сторонам от этой «улицы» располагались стойла – в них, за толстыми решетками, Уна рассмотрела беснующихся ящеров, потревоженных чужим запахом. Кровожадные твари, разевающие зубастые пасти, шипели на Уну и Дерека, били по решеткам кожистыми крыльями и кусали металл так, что искры сыпались из-под зубов.
– Теперь понятно, – произнес Дерек, рассматривая эти крохотные подобия драконов, – почему безопаснее собрать техноящера и на нем лететь, чем украсть настоящего…
В пустующем стойле, под охапкой пышного сена, Уна нашла мешок с вещами – как и обещал Демьен, какая-то пажеская одежда. Пока Дерек разыскивал экипаж, в который надлежало впрячь техноящера, Уна сбросила свое бело плате и спешно натянула рубашку, чулки, бриджи и курточку, немного ей великоватую, но все же намного более удобную для их предприятия, чем ее бальный наряд. С башмаками Демьен прогадал – ботинки королевского пажа были слишком велики девушке, и она с сожалением снова надела свои атласные белые туфельки, понимая, что они будут бесповоротно погублены.
Когда Уна прибирала свои волосы, заплетая их в косы, явился запыхавшийся Демьен. Он бежал так, словно все ищейки королевства гнались за ним.
– Скорее, – выдохнул он, швырнув на пол камешки из брони Аргента и торопливо обыскивая карманы в поисках зеркальца, отнятого у Корнелии. – Старуха подняла настоящий скандал, скоро нас будут искать всюду. Похоже, ты была права, зеркало особенное.
Он, наконец, нашел зеркало в своем кармане, вытащил его и глянул в блестящую гладь. На миг лицо его исказилось, словно он увидел что-то неимоверно ужасное, и он отшвырнул вещь от себя, Уна едва успела его подхватить. В отражении в волшебном зеркале на голове Демьена сверкал золотой королевский венец, и это означало только одно: над Алым Королем нависла нешуточная угроза.
– Скорее! – умолял он, словно каждая секунда решала судьбу Его Величества. – Скорее, давай!
Дерек и Уна, склонившись над небольшой кучкой обсидиана и алмазов, спешно произносили заклятье подчинения. Пантера Аргента, черная как ночь, была приманена и неслась на зов, словно ее гнали злые духи.
Демьен поднял голову и прислушался; до его слуха донесся какой-то шум, словно погоня уже настигла беглецов, но королевские гвардейцы вряд ли спускались бы по лестнице так зловеще и таясь, словно желая обтяпать свои делишки втайне ото всех.
Демьен указал Дереку на место, откуда надлежало выкатить Небесную Иглу, а сам обернулся к лестнице, откуда доносились странные и страшные звуки. Уна осторожно сняла со своей груди орденскую звезду, тряхнула кистью, и в ее ладони оказался зажат эфес великолепного меча.
– Откуда узнала? – как бы между прочим спросил Демьен.
– Зеркало указало, – ответила Уна.
– Значит, оно не врет, – медленно проговорил Демьен, хмурясь. – Плохо!
Меж тем звуки становились все отчетливее, все страшнее, все омерзительнее – как будто кто-то чавкал зубастой пастью, пережевывая сочную кровоточащую плоть, – но не было видно никого.
Уна, отступая к Дереку, возящемуся с повозкой, наставляла на пустоту блестящий клинок, но кого разить? Никого видно не было. От страха припомнилось зеркальце, и девушка поспешно выудила его из кармана за длинный шнурок, наставила на ступени и заглянула в отражение.
От увиденного она закричала в ужасе, отшатнулась и, споткнувшись, упала на пол, пребольно ударившись о камни. Со ступеней медленно сползали черные дымные тени, облизывая алыми языками острые блестящие зубы. Их пасти были так велики, что, казалось, разделяли голову надвое. Казалось, что чуть приоткроет пошире рот чудовище – и полчерепа отвалится.
Одна из черных рук потянулась к атласной белой туфельке и Уна в полной панике рубанула по дымному телу своей золотой саблей. Чудовище взвыло, рука из призрачной стала вполне осязаемой и видимой – только теперь это была костяная лапа с иссохшими на ней мышцами и скрюченными пальцами.
– Некромажья сила! – взревел Демьен, отпрыгнув, потому что костлявая уродливая лапа свалилась ему прямо под ноги. – Святая кочерга, помоги!
Вперед бросился Дерек, пронзая пустоту своим волшебным клинком, и на пол с костяным стуком, материализовавшись, упал скелет, кое-как обтянутый лоскутами истлевшей плоти.
– Да она ведьма! – ругался Демьен, отступая и кое-как разжигая в своих ладонях магический огонь. – Зеркало некромажеское! Вот почему она так за него бьется!
Уна и Дерек размахивали саблями, вслепую отбиваясь от наступающих на них невидимых чудовищ, на пол валились отсеченные части мертвых истлевших тел, и Демьен швырял в пустоту огонь, который прожигал дымны тени и гас, поглощенный тьмой.
Казалось, мертвым чудовищам нет числа; казалось, что кольцо их вокруг студентов сжимается, они наступают все сильнее, тянут многочисленные черные руки к головам живых, отчаянно отбивающихся людей, но тут по каменным ступеням знакомо заскрежетали алмазные когти, великолепный черный блестящий зверь, ворча и воя, в один прыжок настиг невидимых соперников студентов, и мощные лапы в несколько ударов разодрали дымные тела, разбили всех стонущих призраков в серый туман.
Пантера Аргента, злобно хлеща себя хвостом по бокам, кружила вокруг студентов, высматривая горящими синими глазами опасность кругом, и из горла ее рвался грозный рык.
– Да-а, – благоговейно произнес Дерек, – вот это мощь!
– Ты с ней должен справиться, – напомнил Демьен. – Сможешь?
– Я постараюсь, – ответил Дерек.
Пантера, словно услышав его голос, обернулась к нему, кошачьи внимательные глаза глянули в лицо студента. Дерек отважно шагнул к ней, ссыпая к ее лапам свой золотой плащ. Затем расстегнул нарядную, шитую золотом жилетку и сорочку, и с его груди осыпалась на пол серебряная броня Уны, которую он спрятал под своей одеждой. Один пасс рукой – и вся эта блестящая куча драгоценностей закружилась, причудливо смешиваясь, и пантера трансформировалась в летающего ящера. Он бил крыльями, шипел, хлестал хвостом – словом, вел себя точно так, как и настоящие ящеры, запертые в клетках.
– Ну, – шепнул Демьен, – теперь надо его запрячь и попробовать поднять в воздух. – И давайте скорее! Не то эта ведьма еще кого-нибудь отправит нам вослед!
– Не лучше ли, – робко произнесла Уна, наблюдая, как Демьен уверенно затягивает ремни сбруи на техномагическом животном, – вернуться и рассказать Его Величеству о том, что Корнелия связана с некромагами? Пусть ее схватят и пытают нюхачи!
Демьен неодобрительно глянул на Уну:
– Ты правда не понимаешь? – произнес он насмешливо. – Корнелию со всеми ее штучками отец раздавит мизинцем, если она посмеет приблизиться к нему. Он ее не боится – поэтому до сих пор она жива. А вот Король Драконов… он уже здесь, в этом мире. Корнелия знает это наверняка, и потому такая дерзкая. Его нужно уничтожить. Он – опасность и зло. Его надо скинуть обратно во Вседверь и заколотить ее покрепче.
Небесная Игла, странный экипаж для путешествий по небу, походил на каплю, устремленную острым концом вперед. Демьен впряг ящера очень умело и ловко, и тот по велению Дерека легко поднял экипаж в воздух.
– Отлично! – выкрикнул Демьен, перекрикивая свист ветра, поднятого мощными крыльями ящера. – Скорее все на борт!
Он подсадил Уну, помог Дереку забраться на место кучера, на удобное сидение в острие капли, – и кинулся открывать двери, открывающие выход из замка – прямо в пропасть, над которой висела в черном бархатном небе полная луна.
– Правь сначала вниз! – кричал Демьен, грохоча цепями, опуская тяжелую скрипучую откидную дверь. – А посередине ущелья разворачивай вверх!
– А если он не развернет?! – взвизгнулаУна.
– Тогда мы разобьемся, – ответил Демьен, поспешно карабкаясь в экипаж. По винтовой лестнице уже стучали самые настоящие сапоги погони, гвардейцы, освещая себе путь фонарями, спешно спускались вниз, но Дерек, понукая техноящера, заставил его подползти к раскрытому выходу, за которым гудели выл ветер, и, сложив крылья, прыгнуть вниз, увлекая за собой экипаж с вопящими пассажирами.
Несколько секунд, которые показались Уне вечностью, они падали вниз, пока ящер не распахнул широкие крылья, и Небесная Игла не взмыла вслед за ним ввысь, к яркой желтой луне.
– Вышло! – орал, как резанный, Дерек, понукая машущего крыльями ящера.
– Вышло! – вторил ему Демьен, высовываясь из окна и грозя кулаком мечущимся над пропастью гвардейцам с фонарями. – Мы все исправим! Все!
– Курс на Теплые Озера! – отозвался Дерек. – За братьями Уны!
