Текст книги "Владыка Каган (СИ)"

Автор книги: Константин Черников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 28

Глава 28.

Походный лагерь на Атале гудел, как потревоженный улей. Послов давно ждали. Всем не терпелось поскорее узнать последние новости из Святограда. Но любопытство их совершенно неожиданно оказалось неудовлетворённым. Миновав ворота военного лагеря, столичные послы спешились и, не говоря ни слова и не отвечая на приветствия, прямо как были – в пропылённой дорожной одежде, степенно прошествовали напрямик к княжескому шатру.

Навстречу им вышел сам Бурислав в окружении нескольких воевод. Одетый в ратные доспехи, но без шлема, с коротким мечом на боку и накинутым на плечи лёгким суконным плащом, расшитым золотыми нитями, князь выглядел весьма впечатляюще.

Стройная фигура, длинные тёмные волосы до плеч, красивое лицо с правильными четами, обрамлённое небольшой бородкой, сразу выделяли его в толпе. Рядом со своими воеводами он больше походил на какого-то утончённого западного принца в окружении толпы варваров, чем на традиционного склавинского князя. Прямой взгляд глубоко посаженных карих глаз, наследие матери-южанки, заканчивали его портрет. Двадцати с небольшим лет от роду, князь вступил в пору мужской зрелости и был, по тем временам, в расцвете сил.

Скрестив руки на груди, он молча ждал, когда послы во главе с Мокшей подойдут ближе. Князь недолюбливал этого уже немолодого, дородного и спесивого боярина, ужасно кичившегося тем, что является родственником, хоть и дальним, самого Великого Кагана. Непомерная гордыня боярина, мнившего себя на равных с княжичами, раздражала Бурислава. Но вида он не подавал.

– Здрав будь, светлый княже, – поклонился ему Мокша, – С вестями мы к тебе будем от самого стольного Святограда.

– И тебе здравствовать, боярин, – сухо ответил Бурислав, – Мы уже давно здесь вестей ждём. Ну, сказывай каково стало в стольном граде? Каков будет приказ отца моего? Привёз ли ты грамоты от него?

– Всё привёз, княже, как есть, – вновь поклонился боярин, – Дозволь в шатёр твой войти. Там сподручнее будет нам с тобой обо всём потолковать. Новости зело важные будут.

– Милости просим, – Бурислав сделал приглашающий жест рукой.

Князь и его свита расступились, освобождая проход послам и вслед за ними всё вошли в просторный шатёр. На пороге князь обернулся к своему доверенному стольнику, молодому чернобровому отроку:

– Георгий, проследи, друже, чтоб нас попусту не беспокоили. И распорядись подать гостям с дороги вина иноземного, да снеди какой.

– Будет исполнено, княже, – ответил тот, опуская полог шатра.

Княжеский шатёр оказался довольно просторным. Он был разделён на две неравные половины. Большая его часть была приспособлена для трапезы и военных советов, а в малой половине, за плотным занавесом находилась спальня с низкой разборной кроватью.

Обстановка основного помещения была чисто походной, без излишеств. Большой стол, лавки, пара сундуков. На перекрытиях развешано оружие и воинское снаряжение, а на опорном столбе -небольшая икона Светлого Духа, заменявшая в походных условиях домашнюю скинию.

Князь был набожен. В отличии от своих старших братьев, родившихся ещё во времена идолопоклонства, и принявших новую веру скорее из политических побуждений, да по приказу отца, Бурислав и Григор были воспитаны своей матерью, ролланской принцессой, в строгих канонах своего культа Великой Южной Империи. Может ещё и поэтому вели они довольно скромный и тихий образ жизни, были сторонниками законности и порядка, а не произвола и грубой силы. Всё это весьма выделяло младших княжичей на фоне окружающего их мира, где люди привыкли испокон веков во всём больше полагаться на силу меча, чем на закон.

Бурислав никогда не кичился своим происхождением и богатством. Если бы не большой ролланский ковёр ручной работы на полу да несколько серебряных кубков на столе, то можно было бы подумать, что послы находятся в палатке какого-нибудь сотника-кмета, а не в шатре главнокомандующего.

Окинув слегка пренебрежительным взглядом непритязательную обстановку шатра, боярин Мокша молча подошёл к столу и водрузил на него свою дорожную суму. Взглянул мельком на икону Светлого Духа, но кланяться не стал. Как и многие бояре, в душе он не очень одобрял принятие новой ролланской веры, взамен старым Богам, не очень понимая какая в том может быть им выгода. Но виду старался не подавать. В угоду Велимиру принял новый культ без лишних колебаний, за что избежал опалы, как некоторые строптивцы и продвинулся наверх, став советником и доверенным лицом грозного Кагана.Повернувшись к Буриславу, он бросил ему, как равному:

– Давай присядем, княже. Чую разговор будет долгим.

Княжеские воеводы переглянулись между собой, дивясь такой свободе, которую вдруг взял себе боярин, обращаясь к князю, наследнику самого Великого Кагана. Седой воевода Добрыня, ходивший в походы ещё с его дедом князем Судиславом, нахмурился и сделал было шаг вперёд, но молодой князь слегка придержал его за руку.

– Ну, что ж, боярин, в ногах правды нет. Присядем. Сказывай, не томи, с чем пожаловал. Мы готовы тебе внимать. А после трапезничать станем.

Мокша выждал пока все расселись на лавках вокруг стола и с важным видом открыл суму. Достал свиток пергамента, не спеша расшнуровал и развернул его.

– Первая грамота будет от Боярского Совета. Прости, княже и вы честные воеводы, но весть я принёс вам скорбную. Светлый Государь наш и владыка, Великий Каган Святоградский Велимир 1 Судиславович скончался восемнадцатого дня сего месяца, – важно сообщил боярин и протянул с поклоном грамоту князю, – Тут всё сказано подробно. Прочти, княже.

Мокша сделал длинную паузу, чтобы посмотреть на реакцию князя. По рядам воевод, столпившихся в шатре, пронеслось волнение и удивлённые возгласы. Все переглядывались. Бурислав, словно молнией, поражённый внезапной вестью, слегка побледнел и застыл за столом, не обращая никакого внимания на протянутую ему грамоту. Прошло несколько секунд прежде чем молодой князь осознал услышанное и медленно поднялся из-за стола:

– Свершилось-таки? Быть того не может! Истинно ли сие? – обратился он к смиренно стоявшему боярину.

– Во истину – свершилось! – отвечал тот скорбно, не поднимая глаз, – Прими грамоту, княже.

Словно не замечая всех присутствующих, Бурислав обошёл стол и встал перед походной иконой Светлого Духа на опорном столбе шатра. Казалось, в этот миг весь мир для него перестал существовать.

– Да как же так, о Великий Светлый Дух, – проговорил он, наконец, и на глазах у него заблестели невольные слёзы, – Ужель напрасно мы молились во спасение отца нашего? За что наказываешь нас так сурово? За что осиротил нас, грешных? Как же мы теперь без него, без господина нашего?

Ответа не последовало. Икона равнодушно безмолвствовала. Не говоря больше ни слова, Бурислав опустился на колени перед ней и стал истово молиться. Вслед за ним и все присутствующие тоже встали и поклонились походной иконе Светлого Духа, поминая умершего правителя. Лишь Добрыня вновь недовольно нахмурился, глядя на преклонившего колени князя. Он, по старинке, считал это плохим знаком. В его представлении Великий Каган, издревле считавшийся равным Богам, не должен был преклонять колени ни перед кем. Но, то было при старой вере…

Пауза затянулась, но никто не смел мешать Буриславу переживать своё личное горе. Все знали, что молодой князь был очень привязан к престарелому отцу и как мог заботился о нём, пока тот хворал. Бурислав молился долго и исступлённо. Все ждали. Наконец он поднялся. Мокша снова с поклоном протянул ему свиток пергамента. Лицо князя выражало глубокую печаль:

– Ну что ж, на всё воля Светлого Духа. Вот и свершилось его повеленье, -проговорил князь скорбно, принимая грамоту из рук Мокши, – Нам, грешным, не гоже роптать на его волю. Теперь придётся заново учиться жить без нашего господина.

– Ты – теперь наш господин и повелитель, княже! – выступив вперёд, твёрдо сказал Добрыня, под одобрительные кивки и возгласы воевод, – Отец твой отошёл, знать пришел его срок предстать перед Светлым Духом! На то его воля в Мире Ином. А в нашем Мире теперь на всё – твоя воля. Так завещал твой почивший родитель. Так и будет! Да здравствует на долгие годы Великий Каган Святограда Бурислав Велимирович! – взволнованно воскликнул он.

– Во истину так! Слава! Слава Великому Кагану Буриславу! – дружно подхватили князья и воеводы, низко склоняясь перед молодым князем.

Только боярин Мокша и его спутники многозначительно промолчали. Оставаясь безучастными свидетелями разыгравшегося в шатре торжества окружающих, они лишь как-то загадочно переглядывались.

Бурислав скромно не ответил на приветствие. Он, молча развернув свиток, долго изучал грамоту. Грозен и жесток был святоградский Каган Велимир. Многим досталось от него при жизни – кому справедливо, а кому и нет. Многие теперь возрадовались после его смерти. Но только не Буреслав. Он любил и уважал престарелого отца. Как и его брат Григор, всегда был почтителен к отцовской воле, не в пример другим братьям, тяготившимся жёсткой родительской властью.

Не удивительно, что между отцом и сыном в последние годы установились очень близкие, почти тёплые отношения. Может ещё и поэтому, именно любимого и послушного Бурислава Великий Каган назначил своим приемником в обход своих старших отпрысков. А может и в пику им! Кто знает? Велимир всегда высказывал недовольство строптивостью старших сыновей. Однако для многих этот выбор был неожиданным и далеко не однозначным. Не все были с этим согласны.

Наконец, молодой князь закончил чтение, в глазах его по-прежнему стояла печаль. Казалось, что мысли его блуждают где-то далеко. Он обвел взглядом воевод, словно ища какой-то поддержки от них.

– Крепись, государь, – поддержал его Добрыня, – Отец твой ушёл в лучший мир, не след нам об том кручиниться. Никого сия участь не минует. Светлый Дух призовёт каждого в своё время. Над этим мы не властны. Теперь же на тебя вся надежда. Ты – его наследник! Теперь ты – наш господин и повелитель, ибо так хотел твой отец. Помни об том. Пусть воля твоя будет крепка.

Эти горячо сказанные слова преданного воеводы немного приободрили князя. Он понимал, что несмотря на искреннее горе, ему нужно вернуться к исполнению своих прямых обязанностей, как и положено главному воеводе. От него зависели жизни тысяч людей. А враг рядом. Не время было для скорби и траура.

– На всё воля нашего Светлого Духа, – повторил он, – Написано всё верно. Великий Каган сильно хворал. Все мы готовы были к тому, что это может случиться. Да, всё одно, печально. Но отче мой теперь в лучшем мире, это ты верно молвил, Добрыня. Так что грех роптать. После отслужим поминальный молебен, – князь повернулся к Мокше, – А теперь, боярин, сказывай, не отдавал ли наш государь каких-то последних поручений мне, аль войску. Что с турликингами будем делать?

– Увы, княже, не успел Велимир Судиславович отдать для тебя никаких распоряжений относительно войска и степняков. Да и не до них теперь будет. Показали им нашу рать великую, вот они и убегли за Атал, авось не скоро сунутся. Привез я тебе, княже, из столицы другой приказ. Он теперь важнее всего будет.

– Что?! Приказ из столицы?! Кому? Нашему государю? – удивлённо переспросил кто-то из воевод, – Это от кого же? Уж не от самого ли Светлого Духа?

– Нет. Приказ ему и всем вам от нового и истинного Великого Кагана Святограда.

– Кого-кого…? – протянул Добрыня.

Все присутствующие в шатре замерли в изумлении. В шатре повисла глубокая тишина…

* * * * *

Глава 29

Глава 29.

Благояр стоял посереди гридницы. Все взоры были устремлены на него. В этот момент Семён Коренев чувствовал себя неуютно, словно он был лично виноват в печальном известии. Князь Яромир в крайнем волнении порывисто вскочил с лавки:

–Да как же это?! Ужель, правда! – воскликнул князь с изумлением, – Хворал отец – то правда будет. Но сказывали, будто бы пошел на поправку. Неужто и вправду помер? Куда же все эти лекари да знахари смотрели?

– Истинная правда, княже! Можешь не сомневаться, – Благояр скорбно опустил глаза к полу, – Я сам видел Великого Кагана на смертном одре. Ни знахари, ни ведуны, как ни старались, ничего не смогли поделать. Видно пришло его время.

Наверное, даже удар грома среди ясного летнего неба не поразил бы так сильно всех собравшихся в княжеской избе нарочитых мужей, как эта новость. Лица вытянулись с изумлением, а в глазах застыл немой вопрос. Случилось немыслимое. Как!? Великий Каган Склавинии суровый Велимир – умер!? В Святограде на престол сядет новый Каган! Возможно ли это? В это трудно было сразу поверить. Уж очень долго правил князь Велимир. Так долго, что уже толком никто и не помнил – сколько. Ходили слухи, что он заключил тайную сделку с Тёмными силами и стал вовсе бессмертным, как Боги. Волхвы наперебой пророчили ему вечное правление. И тут вдруг – такое!

Поначалу люди были просто ошарашены известием. Но, как только все присутствующие окончательно осознали услышанную ими поразительную информацию, шокирующая тишина была прервана. Гридница в одночасье взорвалась множеством голосов:

– Это что же теперь будет? – разом заволновались и зашумели собравшиеся в княжеской избе бояре и старейшины, – Кто же теперь на первопрестол сядет?

– Наверняка, стольные бояре старшего сына – Севолода на престол посадят. Уж больно удобен он для них, – заговорили одни.

– Ну, это не только им решать! Севолод не единственный сын Велимира, – возражали другие.

– А, раз такое дело, то чем тогда наш князь хуже других будет? – вопрошали третьи.

– Верно мыслишь, из Яромира добрый Каган выйдет…

– Тихо вы, охальники! Нечестиво сие, – неожиданно возвысил голос глава старградский скинии Иллиазор, – Прежде всего помянуть нужно усопшего Кагана. О душе его подумать. А уж потом дела свои суетные обсуждать.

– Верно, владыка. Сотвори приличествующий обряд, – смиренно обратился к нему князь.

Все последние годы Яромир, наряду с отцом, ревностно поддерживал новую веру. При всех своих разногласиях, здесь они были заодно. Правда, молодой княжич руководствовался не столько религиозными чувствами, сколько теми практическими выгодами, которые сулил новый культ. Но это сути дела не меняло. Поэтому нужно было соблюсти положенный в данном случае ритуал.

Все обернулись к лику Светлого Духа в красном углу и склонили головы. Новоиспечённый староградский скиник, преисполненный важностью момента, неторопливо начал заупокойную.

Благояр не был набожен, а уж Семён Коренев – там более! Уж кто-кто, а он-то точно не верил ни в каких Духов. Ни в светлых, ни в тёмных. И потому «оба» они украдкой и с интересом наблюдали за людьми, окружавшими князя. Большинство из них было рождено, как и сам Яромир, идолопоклонниками. По сути такими и оставались. Все они приняли новую ролланскую веру лишь недавно и далеко не все искренне. Но Великий Каган был неумолим. И ослушаться Велимира, решались не многие. Все те строптивцы, кто осмеливался перечить каганской воле, как правило, заканчивали плохо – лишались земель, титулов, а зачастую и голов.

Но никакой правитель не мог залезть к ним в душу. А души их жили ещё старыми традициями и верованиями. Почти не вникая в суть происходящего, все они просто терпеливо ждали пока Иллиазор закончит бубнить свои молитвы на незнакомом им языке. И облегчённо вздохнули, когда волхв наконец-то умолк. Ещё раз торопливо и формально поклонившись лику Светлого Духа, они поспешили занять свои места.

Князь, как и положено, печально прослушавший молитву с опущенной головой, сосредоточенно молчал, глядя куда-то в пустоту. Лицо его помрачнело, весёлые искорки, горевшие в глазах ещё минуту назад, погасли. Однако, больше он ничем не выказал свою печаль. Выглядел он скорее озадаченным неожиданным поворотом судьбы и задумчивым, чем опечаленным. Удивляться сдержанной реакции староградского князя на скорбную весть о кончине его отца мог только человек не сведущий. Но к Благояру это не относилось.

Велимир был весьма сладострастен. За свою долгую жизнь одних только «водимых», то есть – законных жён у него было шестеро, не считая наложниц, дети от которых, по древней склавинской традиции, тоже считались вполне законными. Понятия бастардов у склавинов не существовало. Главным тут считалось отцовство. Важно было -чей ты сын! Ну, а кто твоя мать большого значения уже не имело. Так что наследников у Кагана было весьма немало.

Всю свою жизнь Велимир посвятил двум главным целям – расширению своих владений и укреплению в них своей единоличной, неограниченной власти. Между Каганом и его многочисленными сыновьями, разбросанными по разным уделам обширного государства, никогда не было особой любви и трепетной родственной связи. Велимир был настоящим деспотом. Дети были для него лишь инструментами его власти. Дочерей он считал политическим товаром и стремился с пользой выдать замуж. С сыновьями же и вовсе был суров, держал их в полном повиновении и никого особо не привечал. Разве что только своего любимца Бурислава в последние годы выделял больше других, да и то лишь тогда, когда уже серьёзно заболел и стал постепенно отходить от дел.

– Прочти грамоту, светлый княже, – напомнил Благояр, – Сестра твоя всё подробно описала.

Князь развернул свиток пергамента, исписанный ровным красивым почерком:

– Узнаю печать, да и руку тоже. Сестра моя ещё с детства очень уж больно затейливо выводить буквицы выучилась, – ответил Яромир, кладя свиток на стол, – После прочту. Ты присаживайся к нам, друже. Отведай нашего медку, да расскажи на словах каково стало нынче в стольном граде. Мы ведь здесь вдалеке живём.До нас вести не скоро доходят.

Староградский князь, слегка прихрамывая на левую ногу, с рождения был хром, обошёл массивный стол, уставленный чашами и расписными глиняными блюдами и сел на покрытую иноземным ковром широкую лавку спиной к небольшому слюдяному оконцу. Жестом указал на лавку напротив него. Благояр, поблагодарив князя за честь лёгким полупоклоном, сел к столу. Вслед за ним расселись и все остальные, кто к столу, а кто – на лавки, расставленные, вдоль стен.

Один Агонар остался хмуро стоять в углу, скрестив на груди мускулистые руки. Он был молчалив и редко говорил, хотя по-склавински уже всё хорошо понимал. Пригубив хмельного мёду из высокой серебряной чаши, Благояр вытер пятернёй бороду и начал рассказ:

– Да что тут рассказывать? Вот, брата твоего Севолода, три седмицы назад, не за долго до кончины, Великий Каган велел посадить в поруб вместе с его полавской жёнкой и духовником. Переполох тогда стоял знатный по всему городу. Везде крамольников выискивали и хватали.

– Да, ну?! Вот это новость! И за что же? – спросил князь, многозначительно переглянувшись со своим первым боярином и советником Будаем.

– Я точно не знаю. Мы людишки маленькие, нам не докладывают. Но слышал, как бояре сказывали, что Севолод крамолу, вроде бы, какую-то против отца замыслил.

– Какую ещё крамолу? – насторожился Будай.

– Да, кто ж его знает, боярин, – отвечал гонец, – Говорю же, мы людишки малые, служивые.

– Ну, а что люди то сказывают? В городе небось только об том и трепались?

– Трепались…Сказывают, что князь Севолод вроде как в полавские земли со своим уделом хотел отложиться. К тамошнему королю, своему тестю, в подданство перейти, подальше от отцовской тирании.

– М-даа… Серьёзное обвинение, – покачал своей огромной лысой головой Будай, – Велимир измены такой не простит, даже сыну.

– Вот и я о том же. Судить его хотел. Да не успел – скончался.

– Что ж, повезло брату, – заметил Яромир, – А что теперь в столице?

– Когда уезжали десять дней назад, там вельми как не спокойно всё было. Святоградские бояре народ вовсю мутят, каждый свои интриги плетёт. Совсем распоясались. Раньше Кагана все страшились, а теперь некому их унять.

– И что же теперь будет? – спросил князь, – Как сам мыслишь?

– Даже и не знаю, что будет, – пожал плечами Благояр, – Одно ясно – худо будет. Чую, что смута зело великая в столице зреет. Кто же её теперь остановит?

– Верно речёшь, кмете. Слетятся теперь ястребы ото всюду, – задумчиво пробасил рассудительный Будай, – Коли медведя в лесу не стало, то каждый шакал захочет урвать себе кусок пожирнее.

– И в охотниках недостатка не будет, – заметил кто-то.

– Да уж. Пока престол Великого Кагана свободен, все друг с дружкой за власть перегрызутся, аки псы алчущие. Это уж точно. Шутка ли, такое сладкое слово – ВЛАСТЬ! – проскрипел Иллиозор со своего места, – Помяните моё слово – тяжкие времена настают на нашей земле. Умоется ещё вся Склавиния кровью…Спаси и сохрани нас, Светлый Дух, от такого лиха.

– Верно, владыка – отныне державе, как никогда, нужна сильная рука, – подытожил Будай.

– Только, где же такую сыскать…? – вздохнул волхв.

**************************************