Текст книги "Волшебный квартет"
Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 63 страниц)
– В таком случае, что же вызывает у вас колебания? – спросил колесник.
– Мне необходимо узнать, как вы думаете распорядиться своим приобретением. Я хотел бы выяснить, какова ваша цель. Я еще очень многое должен был бы о вас узнать.
– Чтобы получить право судить?
– Но как можно судить в подобных ситуациях? – с горечью сказал Максвелл.
– Мы слишком много говорим,– объявил мистер Мармадьюк.– И без всякого смысла. Я вижу, что у вас нет намерения устроить нам это приобретение.
– Вот именно,– ответил Максвелл.– По крайней мере в настоящий момент.
– В таком случае,– сказал мистер Мармадьюк,– нам придется искать иной путь. Своим отказом вы причините нам значительные хлопоты и потерю времени, и мы будем вам весьма неблагодарны.
– Мне почему-то кажется,– сообщил ему Максвелл,– что я как-нибудь стерплю вашу неблагодарность.
– Быть на стороне победителя, милостивый государь,– угрожающе произнес мистер Мармадьюк,– это немалое преимущество.
Мимо Максвелла промелькнуло что-то большое и быстрое, Краем глаза он уловил блеск оскаленных зубов и стремительный взлет песочно-коричневого тела.
– Сильвестр, не надо! – вскрикнул Максвелл.– Не трогай его, Сильвестр!
Мистер Мармадьюк не растерялся. Его колеса бешено закрутились, и, ловко обогнув прыгнувшего Сильвестра, он ринулся к двери. Когти Сильвестра царапнули половицы, и он извернулся спиралью. Максвелл кинулся в сторону от мчавшегося прямо на него колесника, но колесо все-таки задело его плечо, и он отлетел к стене. Мистер Мармадьюк молнией выскочил за дверь. За ним метнулось длинное гибкое тело – казалось, Сильвестр летит по воздуху, не касаясь земли.
– Сильвестр, не надо! – вопил Максвелл, бросаясь вслед за тигренком.
В холле он резко повернул и отчаянно засеменил, стараясь сохранить равновесие. Впереди по холлу быстро катил колесник, но Сильвестр настигал его. Максвелл не стал больше расходовать силы и время на бесполезные крики и поспешил за ними.
В дальнем конце холла мистер Мармадьюк круто свернул влево, и Сильвестр, совсем уже было схвативший его, не сумел проделать поворот столь же быстро и ловко и потерял несколько драгоценных секунд. Максвелл, успев оценить обстановку, обогнул угол на полном ходу и увидел перед собой освещенный коридор и мраморные ступени, ведущие вниз, в зал, где множество людей стояли, разбившись на небольшие группы, с бокалами в руках.
Мистер Мармадьюк стремительно приближался к лестнице. Сильвестр опережал Максвелла на один прыжок, отставая от колесника прыжка на три.
Максвелл хотел было крикнуть, но у него перехватило дыхание, да и в любом случае его вопль вряд ли что-нибудь изменил бы, так как события развивались с неимоверной быстротой.
Колесник соскочил на первую ступеньку, и Максвелл прыгнул, протягивая вперед руки. Он упал на спину тигренка и крепко обхватил его шею. Они вместе растянулись на полу, и краем глаза Максвелл увидел, что колесник на второй ступеньке подскочил высоко в воздух и начал угрожающе крениться набок.
Тут раздались испуганный женский визг, растерянные крики мужчин и звон бьющихся бокалов.
На этот раз, угрюмо подумал Максвелл, Нэнси получила сенсацию, на которую, наверное, не рассчитывала.
Он лежал у стены над лестницей. Сильвестр, уютно устроившись у него на груди, примеривался нежно облизать ему лицо.
– Сильвестр,– сказал Максвелл.– Вот ты и добился своего. Ты подложил нам колоссальную свинью.
Сильвестр лизнул его и хрипло замурлыкал.
Максвелл спихнул тигренка на пол и сел, прислонившись к стене. Мистер Мармадьюк валялся на боку у нижней ступеньки лестницы. Оба его колеса крутились как бешеные, и он неуклюже вращался вокруг своей оси.
По лестнице взбежала Кэрол и, уперев руки в бока, уставилась на Максвелла и тигренка.
– Хорошая парочка, нечего сказать! – вскричала она и задохнулась от гнева.
– Мы не нарочно,– сказал Максвелл.
– Почетный гость! – Она чуть не плакала от злости.– Почетный гость, а вы двое гоняетесь за ним по коридорам, словно он мышь какая-нибудь!
– По-видимому, мы не причинили ему большого вреда,– заметил Максвелл.– Я вижу, он цел и невредим. Хотя меня не удивило бы, если бы его брюхо лопнуло и эти милые жучки разлетелись бы по всему полу.
– Что подумает Нэнси? – негодующе спросила Кэрол.
– Думаю, она будет в восторге,– ответил Максвелл.– На ее званых вечерах не случалось ничего интересного с тех пор, как огнедышащая амфибия из системы Крапивы подожгла новогоднюю елку.
– Вы это придумали! – заявила Кэрол.– Этого не было.
– Чтоб мне провалиться! Я сам был тогда здесь, видел все своими глазами и помогал гасить пожар.
Тем временем мистера Мармадьюка окружили гости и принялись поднимать его. По залу засновали маленькие роботы, собирая осколки и вытирая лужицы коктейлей.
Максвелл встал на ноги, а Сильвестр, подобравшись к Нему, стал тереться головой о его колени.
Откуда-то появилась Нэнси и заговорила с мистером Мармадьюком. Гости, окружив их кольцом, внимательно слушали.
– На вашем месте,– посоветовала Кэрол,– я бы испарилась отсюда как можно незаметнее. Не думаю, чтобы вас тут теперь встретили с распростертыми объятиями.
Он начал спускаться по лестнице, а Сильвестр с царственным видом шагал рядом. Нэнси обернулась, увидела Максвелла и поспешила к нему навстречу.
– Пит! – воскликнула она.– Так, значит, это все-таки правда! Ты действительно вернулся.
– Да, конечно,– растерянно согласился Максвелл.
– Я читала в газетах, но не могла поверить. Я думала, что это какой-нибудь трюк или розыгрыш.
– Но ты же меня пригласила...– сказал Максвелл.
– Пригласила? Тебя?
Она не шутила. Это было ясно.
– Значит, ты не посылала Краба...
– Какого краба?
– Ну, существо, которое больше всего похоже на кра-ба-переростка.
Нэнси покачала головой, и, вглядываясь в ее лицо, Максвелл вдруг почти со страхом обнаружил, что она начинает стареть. В уголках глаз и рта лучились морщинки, которые не могла спрятать никакая косметика.
– Существо, похожее на краба,– повторил он.– Оно сказало, что работает у тебя посыльным и что ты приглашаешь меня на этот вечер. Оно сказало, что за мной будет прислан автомобиль. Оно даже принесло мне костюм, сказав, что...
– Пит,– перебила Нэнси.– Пожалуйста, поверь мне. Я ничего этого не делала. Я тебя не приглашала. Но я очень рада, что ты пришел.
Приблизившись к нему почти вплотную, она взяла его под руку и сказала, еле сдерживая смех:
– И мне было бы очень интересно узнать, что у тебя произошло с мистером Мармадьюком.
– Мне очень жаль...– начал Максвелл.
– И напрасно. Разумеется, он мой гость, а с гостями следует обходиться любезно, но, в сущности, он ужасен, Пит. Скучный педант, сноб и...
– Тсс! – предостерег ее Максвелл.
Мистер Мармадьюк, высвободившись из кольца гостей, катил к ним через зал. Нэнси повернулась навстречу колеснику.
– Вы правда не пострадали? – спросила она.– Нет, правда?
– Я отнюдь не пострадал,– сказал мистер Мармадьюк.
Он подкатил к Максвеллу, и из верхушки его округлого туловища возникла рука – гибкая, пружинообразная, больше напоминавшая щупальце, чем руку,– с клешней из трех пальцев. Мистер Мармадьюк обвил этой рукой плечи Максвелла, и тот почувствовал инстинктивное желание сбросить ее, отодвинуться, но подавил этот импульс и заставил себя остаться на месте.
– Благодарю вас, сэр,– сказал мистер Мармадьюк.– Я весьма вам благодарен. Возможно, вы спасли мою жизнь. В момент моего падения я увидел, как вы прыгнули на этого зверя. Весьма героический поступок.
Сильвестр крепче прижался к боку Максвелла, поднял голову и оскалился.
– Он не причинил бы вам вреда, сэр,– вмешалась Кэрол.– Он ласков, как котенок. Если бы вы не побежали, он не стал бы за вами гнаться. Он по глупости вообразил, что вы с ним играете. Сильвестр очень любит играть.
Сильвестр зевнул, продемонстрировав все зубы.
– Эта игра,– сказал мистер Мармадьюк,– не доставляет мне удовольствия.
– Когда я увидел, что вы упали,– переменил тему Максвелл,– я испугался за вас. Мне показалось, что вы вот-вот разорветесь.
– О, это был напрасный испут,– заявил мистер Мармадьюк.– Я чрезвычайно упруг. Это тело сотворено из превосходного материала, весьма крепкого и обладающего исключительной эластичностью.
Он снял руку с плеча Максвелла, и она взвилась в воздух, точно промасленный канат, изогнулась и втянулась в тело, на поверхности которого Максвелл не сумел различить ничего, что указывало бы, где именно она скрылась.
– Очень прошу вас извинить меня,– сказал мистер Мармадьюк.– Мне нужно кое-кого увидеть.– И, повернув, он быстро покатил прочь.
Нэнси вздрогнула.
– У меня от него мурашки бегают! – пожаловалась она,– Хотя нельзя отрицать, что он – настоящее украшение вечера. Далеко не всякой хозяйке салона удается заполучить колесника. Тебе я могу признаться, Пит, что пустила в ход все свои связи, чтобы он остановился у меня. А теперь я жалею – в нем есть что-то скользкое.
– А ты не знаешь, зачем он здесь? То есть здесь, на Земле?
– Нет. У меня сложилось впечатление, что он – обыкновенный турист. Хотя я как-то не могу вообразить, чтобы подобные существа путешествовали для удовольствия.
– Согласен.
– Пит, ну расскажи же мне о себе! Газеты утверждают...
Максвелл ухмыльнулся:
– Как же, знаю! Что я воскрес из мертвых!
– Но на самом деле ты не воскресал? Я понимаю, что это невозможно. Так кого же мы похоронили? Все, слышишь, все были на похоронах, и никто из нас не усомнился, что это ты. Но ведь это не мог быть ты. Так что же...
– Нэнси,– перебил Максвелл,– я вернулся только вчера. Я узнал, что скончался, что мою комнату сдали, что мое место на факультете занято и...
– Но это же невозможно! – повторила Нэнси.– Подобные вещи в действительности не случаются. И я не понимаю, что, собственно, произошло.
– Мне самому это не вполне понятно,– признался Максвелл.– Позже мне, возможно, удастся выяснить подробности.
– Но как бы то ни было, ты теперь тут, и все в порядке,– сказала Нэнси.– А если ты не хочешь говорить об этом, я скажу всем, чтобы тебя не расспрашивали.
– Я очень благодарен тебе за такую предусмотрительность,– сказал Максвелл,– но из этого ничего не выйдет.
– Репортеров можешь не опасаться,– продолжала Нэнси,– репортеров тут нет. Прежде я их приглашала – специально отобранных, тех, кому, мне казалось, я могу доверять. Но репортерам доверять невозможно, как я убедилась на горьком опыте. Так что они тебе не грозят.
– Насколько я понял, у тебя есть картина...
– А, так ты знаешь про картину! Пойдем посмотрим на нее. Это жемчужина моей коллекции. Только подумай – подлинный Ламберт! И к тому же прежде неизвестный. Потом я расскажу тебе, как была найдена эта картина, но во что она мне обошлась, я тебе не скажу. Ни тебе и никому другому. Мне стыдно об этом даже думать.
– Так много или так мало?
– Так много,– ответила Нэнси.– И ведь необходима величайшая осторожность. Очень легко попасть впросак! Я начала вести переговоры о покупке только после того, как ее увидел эксперт. Вернее, два эксперта. Один проверил заключение другого, хотя, возможно, тут я несколько перегнула палку.
– Но в том, что это Ламберт, сомнений нет?
– Ни малейших. Даже мне было ясно с самого начала. Ни один другой художник не писал так, как Ламберт. Но ведь его все-таки можно скопировать, и я хотела удостовериться.
– Что тебе известно о Ламберте? – спросил Максвелл.– Больше, чем нам всем? Что-то, чего нет в справочниках?
– Ничего. То есть не очень много. И не о нем самом. А почему ты так подумал?
– Потому что ты в таком ажиотаже.
– Ну вот! Как будто мало найти неизвестного Ламберта! У меня есть две другие его картины, но эта – особенная, потому что была потеряна. Собственно говоря, я не знаю, насколько тут подходит слово «потеряна». Вернее сказать, она никогда не значилась ни в одном каталоге. Не существует никаких упоминаний, что он ее писал, во всяком случае сохранившихся. А ведь она принадлежит к его так называемым гротескам! Как-то трудно вообразить, чтобы хоть один из них пропал бесследно, или был совершенно забыт, или... ну, что еще могло с ним произойти? Другое дело, если бы речь шла о картине раннего периода.
Они прошли через зал, лавируя между кучками гостей.
– Вот она,– сказала Нэнси, когда они проложили путь через толпу, собравшуюся у стены, на которой висела картина.
Максвелл поднял голову и взглянул на стену.
Картина несколько отличалась от цветных репродукций, которые он видел утром в библиотеке. Это, сказал он себе, объясняется тем, что она больше, а краски ярче и чище... и тут же обнаружил, что этим все не исчерпывается. Иным был ландшафт и населявшие его существа. Ландшафт казался более земным – гряда серых холмов, бурый кустарник, разлапистые, похожие на папоротники, деревья. По склону дальнего холма спускалась группа созданий, которые могли быть гномами; под деревом, прислонившись к стволу, сидело существо, похожее на гоблина,– оно, по-видимому, спало, нахлобучив на глаза подобие шляпы. А на переднем плане – жуткие ухмыляющиеся твари с безобразными телами и мордами, при взгляде на которых кровь стыла в жилах.
На плоской вершине дальнего холма, у подножия которого толпилось множество разнообразных существ, лежало что-то маленькое и черное, четко выделяясь на фоне серого неба.
Максвелл ахнул, быстро шагнул вперед и замер, боясь выдать свое волнение. Неужели еще никто этого не заметил? Впрочем, возможно, кто-то и заметил, но не придал открытию никакой важности или решил, что ошибся.
Но Максвелл знал, что не ошибается. Никаких сомнений у него не возникло. Маленькое черное пятно на дальней вершине было Артефактом!
Глава 15
Максвелл нашел укромный уголок позади внушительной мраморной вазы с каким-то пышно цветущим растением и сел на один из стоявших там стульев.
Из-за вазы он наблюдал, как толпа гостей в зале постепенно начала редеть. А те, кто пока не собирался уходить, несколько приуныли. И если кто-нибудь еще вздумает спросить, что с ним произошло, решил Максвелл, он даст ему в челюсть, и дело с концом.
Накануне он сказал Кэрол, что в ближайшее время ему придется объяснять, объяснять и снова объяснять. Именно это он и делал весь вечер – с некоторыми отклонениями от истины,– и никто ему не верил. Его собеседники глядели на него пустыми глазами и соображали, пьян он или просто их разыгрывает.
Хотя настоящей жертвой розыгрыша, подумал Максвелл, был он сам. Его пригласили на это вечер, но приглашение исходило не от Нэнси Клейтон. Нэнси не посылала ему костюма и не поручала шоферу заехать за ним, а потом высадить у задней двери, чтобы он прошел через холл мимо двери, за которой поджидал колесник. И десять против одного, что собаки не принадлежат Нэнси, хотя он и забыл спросить о них.
Кто-то, не щадя усилий и хлопот, чрезвычайно сложным способом обеспечил колеснику возможность переговорить с ним. Все это настолько отдавало дешевой мелодрамой и было настолько пропитано атмосферой плащей и кинжалов, что становилось смешно. Но только... только ему почему-то не хотелось смеяться.
Сжимая бокал в ладонях, Максвелл слушал гул идущего к концу вечера. Сквозь густую листву над мрамором вазы он видел почти весь зал, но колесника нигде не было, хотя раньше мистер Мармадьюк все время кружил среди гостей.
Максвелл рассеянно переложил бокал из одной руки в другую и понял, что не будет пить, что и так уже выпил больше, чем следовало бы,– не потому, что опьянел, а потому, что пить здесь было не место. Это удовольствие следует приберегать для небольшой дружеской компании в чьей-нибудь привычной уютной комнате, а не среди шумной толпы незнакомых и малознакомых людей в большом и безликом зале... Внезапно он почувствовал, что очень устал. Сейчас он встанет, попрощается с Нэнси, если сумеет ее найти, и тихонько побредет к хижине Опа.
А завтра? Завтра ему предстоит многое сделать. Но сейчас он об этом думать не будет. Он все отложит на завтра.
Поднеся бокал к краю мраморной вазы, Максвелл вылил коктейль на корни растения.
– Ваше здоровье! – сказал он, потом осторожно, стараясь не потерять равновесия, нагнулся и поставил бокал на пол.
– Сильвестр! – раздался голос за его спиной,– Ты видишь, что тут происходит?
Максвелл обернулся и встретился взглядом с Кэрол, которая стояла по ту сторону вазы, положив руку на голову Сильвестра.
– Входите, входите,– приветливо сказал он.– Это мой тайник. Если вы оба будете вести себя смирно...
– Я весь вечер пыталась поговорить с вами с глазу на глаз,– заявила Кэрол.– Но где там! Я хочу знать, зачем вам с Сильвестром понадобилось охотиться на колесника.
Она забралась за вазу и остановилась, ожидая его ответа.
– Я был удивлен даже больше вас,– сообщил ей Максвелл,– У меня буквально дух захватило. Я никак не ожидал увидеть Сильвестра. Мне и в голову не приходило...
– Меня часто приглашают на званые вечера,– холодно сказала Кэрол,– Не ради меня самой, поскольку вас это, по-видимому, удивило, а ради Сильвестра. Он служит прекрасной темой для светской болтовни.
– Очко в вашу пользу,– заметил Максвелл,– Меня так вовсе не пригласили.
– И тем не менее вы тут!
– Но не спрашивайте, как я сюда попал. Мне будет трудно отыскать правдоподобное объяснение.
– Сильвестр всегда был очень благовоспитанным котенком,– обвиняющим тоном сказала Кэрол.– Возможно, он любит поесть, но он джентльмен.
– Понимаю! В моем дурном обществе...
Кэрол обогнула вазу и села рядом с ним:
– Вы собираетесь ответить на мой вопрос?
Он покачал головой:
– Трудно. Все было как-то запутанно.
– По-моему, я никогда не встречала человека, который так умеет вывести собеседника из себя, как вы. И вообще, это непорядочно.
– Кстати,– сказал он,– вы ведь видели картину?
– Конечно! Она же – гвоздь вечера. Вместе с этим забавным колесником.
– А ничего странного вы не заметили?
– Странного?
– Да. На картине.
– По-моему, нет.
– На одном из холмов нарисован крохотный кубик. Черный, на самой его вершине. Он похож на Артефакт.
– Я не обратила внимания... Я особенно ее не разглядывала.
– Но гномов-то вы разглядели?
– Да. Во всяком случае, кого-то на них похожего.
– А существа на переднем плане? Они ведь совсем другие.
– Другие? По сравнению с кем?
– С теми, каких обычно писал Ламберт.
– Вот не знала,– заметила Кэрол,– что вы специалист по Ламберту.
– А я и не специалист. Просто сегодня утром, когда я узнал про этот званый вечер и про картину, которой обзавелась Нэнси, я пошел в библиотеку и взял альбом с репродукциями.
– Но даже если они и другие, так что? – спросила Кэрол.– Художник же имеет право писать все, что ему вздумается.
– Совершенно верно. Но речь не об этом. Ведь на картине изображена Земля. То есть если это действительно Артефакт, в чем я не сомневаюсь, значит, на ней должна быть изображена Земля. Но не наша Земля, не та, которую мы знаем, а Земля, какой она была в юрский период.
– По-вашему, на других его картинах изображена не Земля? Но этого не может быть! Ламберт жил в эпоху, когда ничего другого художник писать не мог. Ведь в космос еще никто не летал – то есть в глубокий космос, а не только на Луну и на Марс.
– Нет, в космос летали,– возразил Максвелл.– На крыльях фантазии. Тогда существовали и путешествия в космосе, и путешествия во времени – силой воображения. Ни один художник никогда не был ограничен железными рамками «сейчас» и «здесь». Все так и считали, что Ламберт пишет страну Фантазию. Но теперь я начинаю задумываться, а не писал ли он реальные ландшафты и реальных существ – просто то, где бывал и что видел.
– Но если вы правы,– возразила Кэрол,– то как он туда попадал? Конечно, Артефакт на его картине объяснить трудно, однако...
– Нет, я имел в виду то, о чем постоянно твердит Оп,– сказал Максвелл.– Он принес из своих неандертальских дней воспоминания о гоблинах, троллях и прочих обитателях холмов. Но он говорил, что были и какие-то «другие». И они были несравненно хуже: злокозненные, безжалостные, и неандертальцы смертельно боялись их.
– И вы думаете, что на картине есть и они? Те, кого вспоминал Оп?
– Да, мне пришло в голову как раз это,– признался Максвелл.– Может быть, Нэнси не будет возражать, если я завтра приведу Опа взглянуть на картину.
– Наверное, не будет,– сказала Кэрол.– Но это и необязательно. Я сфотографировала картину.
– Как же...
– Конечно, я знаю, что так делать не полагается. Но я попросила разрешения у Нэнси, и она сказала, что ничего не имеет против. А что другое она могла бы ответить? И я снимала картину не для того, чтобы продавать снимки, а только для собственного удовольствия. Ну, как плату за то, что я привела Сильвестра, чтобы ее гости могли на него посмотреть. Нэнси хорошо разбирается в подобных тонкостях, и у нее не хватило духу сказать мне «нет». Если вы хотите, чтобы я показала снимки Опу...
– Вы говорите серьезно?
– Конечно. И пожалуйста, не осуждайте меня за то, что я сфотографировала картину. Надо же сводить счеты!
– Счеты? С Нэнси?
– Ну, не специально с ней, но со всеми теми, кто приглашает меня на званые вечера. Со всеми ними без исключения. Ведь их интересую вовсе не я. На самом-то деле они приглашают Сильвестра. Словно он ученый медведь или фокусник! Ну и, чтобы заполучить его, они вынуждены приглашать меня. Но я знаю, почему они меня приглашают, и они знают, что я знаю, но все равно приглашают!
– По-моему, я понимаю,– сочувственно сказал Максвелл.
– А по-моему, они просто расписываются в снобизме и чванстве.
– Вполне согласен.
– Если мы намерены показать снимки Опу,– сказала Кэрол,– нам, пожалуй, пора идти. Все равно веселье засыхает на корню. Так вы решительно не хотите рассказать мне, что у вас произошло с колесником?
– Потом,– уклончиво сказал он.– Не сейчас. Возможно, позже.
Они вышли из-за вазы и пошли через зал к дверям, лавируя между поредевшими группами гостей.
– Надо бы разыскать Нэнси,– заметила Кэрол,– и попрощаться.
– Как-нибудь в другой раз,– предложил Максвелл.– Мы напишем или позвоним ей. Объясним, что не сумели ее найти, поблагодарим за удивительно приятный вечер, скажем, что было необыкновенно интересно, что ее приемов мы никогда не пропускаем, что картина нам необыкновенно понравилась и что она поистине гениальна, раз сумела ее приобрести...
– Вам не следует паясничать,– посоветовала Кэрол.– Вы утрируете, и у вас ничего не получается.
– Я тоже так думаю,– признался Максвелл,– но продолжаю пробовать – а вдруг?
Они закрыли за собой парадную дверь и начали спускаться по широким полукруглым ступеням, которые заканчивались у самого шоссе.
– Профессор Максвелл! – крикнул кто-то.
Максвелл оглянулся. К ним по лестнице сбегал Черчилл.
– Можно вас на минутку, Максвелл? – сказал он.
– Да. Что вам угодно, Черчилл?
– Поговорить с вами. И наедине, с разрешения вашей дамы.
– Я подожду вас у шоссе,– сказала Кэрол Максвеллу.
– Не нужно,– возразил Максвелл.– Я разделаюсь с ним в два счета.
– Нет,– твердо сказала Кэрол.– Я подожду. Не надо бурных эмоций.
Максвелл остановился, и Черчилл, слегка запыхавшись, ухватил его за локоть.
– Я весь вечер искал случая подойти к вам. Но вы ни на минуту не оставались в одиночестве.
– Что вам нужно? – резко спросил Максвелл.
– Колесник! – сказал Черчилл,– Пожалуйста, забудьте о вашей с ним беседе. Он не знает наших обычаев. Я не знал о его намерениях. Более того, я его прямо предупреждал...
– То есть вы знали, что колесник устроил засаду?
– Я отговаривал его! – возмущенно заявил Черчилл.– Я прямо сказал, чтобы он оставил вас в покое! Мне очень жаль, профессор Максвелл! Поверьте, я сделал все, что было в моих силах!
Максвелл вцепился правой рукой в рубашку Черчилла, собрал ее в комок и подтянул юриста к себе.
– А, так, значит, это вы прислужник колесника! – крикнул он.– Его ширма! Это вы ведете переговоры о покупке Артефакта, чтобы его заполучил колесник!
– Я поступаю так, как нахожу нужным! – злобно ответил Черчилл.– Моя профессия – служить посредником в делах, которые люди не хотят или не могут вести сами.
– Колесник к людям не относится,– возразил Максвелл.– Только Богу известно, что такое колесник. Во-первых, он – гнездо насекомых, а во-вторых, а в-третьих, а в-четвертых... мы этого не знаем!
– Он не нарушает никаких законов,– сказал Черчилл,– Он имеет право покупать все, что ему угодно.
– А вы имеете право пособничать ему,– прошипел Максвелл.– Имеете право состоять у него на жалованье. Но осторожней выбирайте способы это жалованье отрабатывать! И не попадайтесь на моей дороге!
Резким движением он оттолкнул Черчилла. Тот зашатался, потерял равновесие и покатился по широким ступеням. Кое-как задержав свое падение, он не встал и продолжал лежать, раскинув руки.
– Надо было сбросить вас с лестницы, чтобы вы сломали свою поганую шею! – крикнул Максвелл.
Оглянувшись, он обнаружил, что у дверей собралось довольно много людей, которые смотрят на него. Смотрят и переговариваются между собой.
Он повернулся на каблуках и зашагал вниз по ступеням.
Внизу Кэрол мертвой хваткой вцепилась в разъяренного тигренка.
– Я думала, он вот-вот вырвется и растерзает этого субъекта в клочья,– задыхаясь, пробормотала она и посмотрела на Максвелла с плохо скрываемым отвращением.– Неужели вы ни с кем не можете разойтись мирно?
