Текст книги "Волшебный квартет"

Автор книги: Клиффорд Дональд Саймак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 63 страниц)

 Глава 12

   В конюшне стояла одна-единственная лошадь, которая тихонько заржала, будто приветствуя ночных гостей.

   – Кляча трактирщика,– сказал Хэл.– Кожа да кости.

   – Значит, мы здесь одни.

  – Точно,– подтвердил Хэл.– Я заглянул в окошко. Трактирщик был вдрызг пьян и швырялся стульями и посудой. Видно, ему не на ком было сорвать свою злость.

  – Пожалуй,– произнес Джиб,– даже к лучшему, что мы ночуем в конюшне.

   – Я думаю, ты прав,– отозвался Корнуолл.– По-моему, надо подняться на чердак. Похоже, там есть сено, зарывшись в которое мы не замерзнем.– Он попробовал на прочность лестницу,– Кажется, выдержит.

   Енот, не дожидаясь приглашения, устремился вверх.

   – Он знает, куда бежать,– похвалил своего любимца Хэл.

   – Что ж, тогда я пойду за ним,– сказал Корнуолл.

   Он поднялся по лесенке, просунул голову в отверстие в потолке и огляделся. Сеновал был не слишком просторным. Енот деловито рылся в груде сена у стены. Внезапно одна из кип сена вскочила и испустила истошный вопль. Корнуолл одним движением взлетел наверх. Доски пола прогнулись под тяжестью его тела. Восставшая из сена фигура размахивала руками и продолжала вопить. Корнуолла прошиб пот; он воочию представил себе, как мчится к конюшне разъяренный трактирщик, оглашая воздух криками, которые наверняка перебудят всю округу – если в этой глуши есть кого будить. Он прыгнул на фигуру. Та попыталась увернуться, но он схватил ее, притянул к себе и зажал ей ладонью рот. Вопли смолкли, зато на пальце его сомкнулись острые зубы. Он отдернул руку, ударил, не глядя, кулаком и снова прижал ладонь к губам. Нового укуса не последовало.

  – Тихо,– проговорил Корнуолл.– Я не причиню вам зла. Вы обещаете не кричать?

  Кивок головой, очевидно, выражал согласие. За спиной Корнуолла раздался шорох: по лесенке поднимались остальные.

  – Сейчас вы увидите моих друзей,– сказал он.– Они тоже не сделают вам ничего плохого. Пожалуйста, не кричите.

  – Что стряслось, Марк? – справился Оливер.

   – Здесь женщина. Должно быть, от кого-то пряталась. Так ведь, мисс?

  – Да,– ответила она,– я пряталась.

   На сеновале было не совсем темно: слабый свет сочился в два крохотных окошка под потолком. Женщина отступила было от Корнуолла, но потом, завидев Оливера, вновь прильнула к нему. Она дрожала.

  – Не бойтесь, – сказал Корнуолл.– Оливер – весьма дружелюбный чердачный гоблин. Вы знаете, кто такие чердачные гоблины?

  – Тут было еще какое-то животное,– прошептала она, качая головой.

   – Енот. Не бойтесь, он не кусается.

  – Мухи не обидит,– заявил Хэл.– Настолько добрый, что даже противно.

  – Мы беглецы,– объяснил Корнуолл,– или почти беглецы, но все равно не опасные. Это Хэл, а вон там Джиб. Джиб – болотник, а Хэл – холмовик.

  – А вы? – спросила она, делая шаг назад.– Кто вы такой?

  – Зовите меня Марком. Я студент.

  – Книжник,– поправил дотошный Оливер,– не студент, а ученый. Провел шесть лет в университете Вайалу-зинга.

   – Мы искали, где бы укрыться от бури,– продолжал Корнуолл.– В трактир бы нас не пустили, к тому же мы без денег.

  – Он пьян,– проговорила девушка,– напился и начал крушить мебель. Хозяйка закрылась в погребе, а я прибежала сюда. Я испугалась, я боялась его с самого первого дня.

   – Вы прислуживаете в трактире?

   – Да,– сказала она с горечью,– прислуживаю. Девочка на побегушках. Я не вернусь к нему,– прибавила она, садясь на пол.– Мне все равно, что со мной будет, но я не вернусь. Я не желаю тут оставаться. Хозяин вечно пьяный, а хозяйка только и знает, что грозить розгами. Зачем они мне нужны?

  – Присоединяйтесь к нам,– пригласил Оливер.– Компания у нас подобралась славная, и мы с радостью вас примем.

  – Но мы идем далеко,– предупредил Хэл,– и путь не из легких.

   – После трактира все легко,– сказала девушка.

  – Там никого? – осведомился Корнуолл.

   – Вряд ли кто-то придет в такую ночь. Да и вообще, посетители нас не балуют, так, заглядывают иногда путники, заходят промочить горло дровосеки и угольщики, но у них обычно не бывает денег.

  – Значит,– подытожил Джиб,– мы можем спокойно спать до утра.

   Енот, который исследовал углы сеновала, вернулся к товарищам и уселся рядом, обернув хвост вокруг задних лап.

   – Сторожить будем по очереди, – решил Корнуолл.– Если никто не возражает, я предпочел бы быть первым.

   – Ну так вы идете с нами? – спросил у девушки Джиб.

   – Не думаю, что это разумно,– сказал Корнуолл.

   – Разумно или нет,– ответила она,– я уйду отсюда, как только рассветет, с вами или сама по себе. Здесь я не останусь.

  – Пожалуй,– произнес Хэл,– ей лучше идти с нами. Лес – неподходящее место для прогулок, особенно для молодой девушки.

  – Если вы пойдете с нами,– сказал Оливер,– нам хотелось бы узнать ваше имя.

  – Меня зовут Мэри.

  – Кто-нибудь хочет есть? – спросил Джиб.– Могу предложить кукурузные лепешки и грецкие орехи. Чтобы обмануть желудок, хватит.

   Хэл жестом велел всем замолчать.

  – Что такое?

  – Мне почудился какой-то звук.

  Они прислушались. Снаружи глухо стучал по крыше и по земле дождь да завывал в кронах деревьев ветер.

  – Ничего не слышу,– сказал Корнуолл.

  – Подождите. Вот, опять.

  Сквозь вой ветра донесся еле слышный цокот.

  – Лошадь,– заявил Хэл,– подкованная лошадь. Это чиркнула о камень подкова.

  Звук повторился, к нему добавилось неясное бормотание, затем послышался скрип отворяемой двери, и в конюшне зазвучали голоса:

  – Гнусное местечко.

  – Все лучше, чем снаружи. Уж слишком бурная выдалась ночка.

  – Трактирщик вдребезги пьян.

  – Мы и сами найдем себе еду и постели.

   Судя по всему, в конюшню завели не одну, а нескольких лошадей. По скрипу кожи можно было догадаться, что с животных снимают седла. Лошади фыркали, одна тихонько заржала.

  – Найди вилы и набери наверху сена.

   Корнуолл огляделся. Спрятаться было негде. Разве что зарыться в сено. Да – и получить в бок вилами?

  – Все сразу,– прошептал он.– Как только он поднимется, кидаемся на него,– Он повернулся к девушке,– Вы поняли? Бегите изо всех сил.

  Она кивнула.

 Послышался шорох. Корнуолл потянулся за мечом. Мимо него пролетел мохнатый комок. Краем глаза он разглядел Енота: тот прыгнул, растопырив лапы, на человека, голова которого высунулась из отверстия в полу сеновала. Раздался вопль. Корнуолл скатился по лесенке, заметил на пол пути, что внизу лежат зубьями вверх вилы, и каким-то образом умудрился не напороться на них. Человек, которому велено было набрать сена, отчаянно сражался с Енотом, а тот нападал, умело пользуясь как зубами, так и когтями. Корнуолл подобрал вилы, и как раз вовремя: от двери к нему устремились три тени, одна из которых размахивала мечом. Он перехватил вилы поудобнее, а потом швырнул их в противников, выставил перед собой клинок и ринулся в атаку. Щит висел у него на спине, перебрасывать его на руку было некогда. И слава богу, мелькнула у Корнуолла мысль, ведь иначе он не сумел бы схватить вилы и на них наверняка налетел бы кто-то из его друзей.

  Один из трех нападавших испустил крик, в котором послышались удивление и боль: вилы вонзились ему прямо в грудь. Корнуолл скорее почувствовал, чем увидел, что над его головой занесен меч, пригнулся и сделал выпад. Его меч погрузился в чью-то плоть, и тут же на плечо Корнуолла обрушился удар, который едва не сбил его с ног. Он шарахнулся в сторону и наткнулся на лошадь. Та дернулась и ударила его копытом в живот. Корнуолл задыхаясь упал на четвереньки. Кто-то подхватил его под мышки и помог встать. Он с удивлением обнаружил, что по-прежнему сжимает в руке меч.

  – Уходим! – крикнул кто-то ему в ухо.– Нам с ними не справиться.

   Все еще сгибаясь от удара в живот, Корнуолл заставил себя подковылять к двери. Он споткнулся о неподвижное тело, чуть было не потерял равновесие, но устоял на ногах. Ветер швырнул ему в лицо капли дождя, и он понял, что выбрался на улицу. На фоне освещенных окон трактира он разглядел бегущих людей, а справа от себя заметил Хэла: опустившись на одно колено, тот выпускал стрелу за стрелой. Из темноты послышались вопли и проклятия: люди старались извлечь поразившие их стрелы.

  – Пошли,– произнес голос Джиба,– Мы все тут. Хэл их задержит.

   Джиб взял Корнуолла за руку, развернул его и подтолкнул. Тот побежал; дышать стало легче, и лишь тупая боль в животе напоминала об ударе копытом.

  – Стойте,– проговорил Джиб какое-то время спустя,– Давайте разберемся, никто не отстал? Мэри, ты здесь?

  – Да,– отозвалась насмерть перепуганная девушка.

  – Оливер?

  – Здесь.

   – Енот? Енот, где тебя черти носят?

  – За Енота можешь не волноваться. Он нас догонит.

  – Хэл, это ты?

   – Я. Они не станут нас преследовать. Им здорово досталось.

  Корнуолл плюхнулся на землю. Брюки его мгновенно промокли. Он попытался вложить меч в ножны.

  – Вы молодцы, ребята,– сказал Хэл.– Марк прикончил одного вилами, а второго – мечом. Третий подвернулся как раз под топор Джиба. Мне совсем нечего было делать.

  – Не скромничай, на твою долю тоже осталось,– хмыкнул Джиб.

  – И не забудьте Енота,– подал голос Корнуолл.– Он избавил нас от лишнего противника.

  – А теперь расскажите мне, как это случилось,– попросил Джиб.– Я не боец...

  – Никто из нас не боец,– отозвался Корнуолл,– Что до меня, то я не сражался с оружием в руках ни разу в жизни, так, участвовал в пьяных драках, и не более того.

  – Нам нужно идти,– сказал Хэл,– и чем дальше мы уйдем, тем в большей безопасности окажемся. Пойдем без остановок, но особенно спешить не будем, чтобы не налететь в темноте на камень или дерево. Возьмитесь за руки и не разжимайте их. Если кто-нибудь потеряется или упадет, кричите – и мы остановимся.

 Глава 13

  Притаившись за березой, Хэл внимательно изучал окрестности. Рассвет явил ему печальное зрелище: трактир и конюшня исчезли. На том месте, где они стояли, дотлевали уголья, от которых тонкими струйками поднимался к небу едкий дымок. Дождь прекратился, небо было ясным, но с ветвей до сих пор капало. «А денек-то будет погожий»,– сказал себе Хэл. Однако утро выдалось холодным. Хэл скрестил руки на груди и зябко сунул ладони под мышки. Он напряженно прислушивался, но все было тихо. Похоже, опасность миновала. Люди, с которыми они столкнулись ночью, исчезли.

   Хэл окинул взглядом местность, высматривая что-нибудь необычное, то, чего не было здесь накануне вечером. Но все как будто осталось таким, как раньше, за исключением сожженных трактира и конюшни. Хэл осторожно выбрался из-за березы, быстро вскарабкался по склону холма к огромному дубу, что рос на его вершине, и взглянул оттуда на возвышенность, которую снизу не было видно. На ней происходило нечто весьма интересное: громадный серый волк остервенело рыл землю, а двое других сидели рядом и наблюдали за своим собратом. Волк рылся в куче сырой земли, позади него виднелось еще несколько таких же холмиков.

   Хэл достал было лук и наложил на тетиву стрелу, но потом передумал. Он решил, что хватит убивать; кроме того, волки заняты обычным делом: под холмиками находится мясо, и им не терпится его достать. Хэл пересчитал холмики. То ли пять, то ли шесть. Трое погибли в конюшне. Или их было четверо? Если трое, то троих остальных уложили его стрелы. Он состроил гримасу. Что ж, им повезло, что они застали врагов врасплох. А может, если бы они не напали первыми, никакой схватки и не было бы? Ну да ладно, что было, то было, и ничего уже не изменить. Кости были брошены в тот самый миг, когда Енот прыгнул на человека, который взбирался по лестнице. Учитывая все обстоятельства, можно сказать, что они счастливо отделались. Пострадал только Марк: его ударили плашмя клинком по плечу, а затем лошадь лягнула в живот.

   Хэл сидел на корточках и следил за волками. Он знал: их присутствие означает, что поблизости никого больше нет.

   Наконец он встал и вышел из-за дерева, нарочно загребая ногами палую листву. Волки повернулись в его сторону, вскочили и в мгновение ока словно растворились в лесу. Хэл спустился с холма и направился к тлеющим угольям. От них все еще исходило тепло, что было как нельзя кстати в столь холодное утро, и он задержался немного, чтобы погреться. Издалека донесся крик сойки, среди листьев прошмыгнула белка – и снова все смолкло и воцарился прежний покой.

   На земле отпечатались следы, оставленные людьми и их животными. Хэл призадумался над тем, где могут быть трактирщик и его жена. Он вспомнил слова служанки, что хозяйка закрылась от пьяного мужа в погребе. Неужели она продолжала сидеть там даже тогда, когда трактир охватило пламя? Если так, значит, ее тело лежит где-то под угольями, ибо, когда дом запылал как свечка, спастись у нее не было ни малейшей возможности.

   Он прошел по следам на дорогу. Похоже, что ночные всадники ускакали на северо-запад. Хэл воротился к холму, бросил взгляд на свежие могилы, снова обошел пепелище, гадая, что за люди могли сотворить такое, и опасаясь в душе, что знает ответ на свой вопрос. Он постоял минуту-другую в нерешительности, а затем двинулся по склону холма в том же направлении, в котором умчался отряд воинов. Уши его настороженно ловили звуки, он пристально глядел себе под ноги. В паре миль от того места, где стоял трактир, Хэл обнаружил его хозяина, того самого человека, которого видел через окно накануне вечером, когда он колотил посуду и крушил мебель. Трактирщик болтался на короткой веревке на нависавшем над дорогой суку исполинского дуба. Руки его были связаны за спиной, голова неестественно вывернулась набок. Легкий ветерок раскачивал тело взад и вперед. На плече мертвеца примостилась серая с белым птичка: она пила кровь, что бежала струйкой у трактирщика изо рта. «Скоро,– подумал Хэл,– налетят и другие птицы».

   Запрокинув голову, он глядел на повешенного. Ему было горько – и страшно.

   Оставив мертвеца висеть на дубу, Хэл пошел дальше. Судя по следам, всадники торопились. Лошадиные копыта глубоко впечатались в грязь,– значит, отряд двигался галопом.

   Хэл покинул дорогу и полез на холм. Заблудиться он не боялся, ибо отчетливо помнил все ориентиры, которые наметил себе по пути сюда. Вскоре, миновав бурелом и продравшись сквозь кустарник, он вышел к скалистому уступу, где путешественники устроились вчера на ночлег за несколько часов до рассвета. Чердачный гоблин Оливер и Енот еще спали, тесно прижавшись друг к другу. Трое остальных сидели у края уступа, закутавшись в одеяла. Хэл подошел к ним почти вплотную прежде, чем они заметили его.

  – Ты вернулся,– проговорил Джиб.– А мы-то все спорили, куда ты подевался. Ну что, разведем костер?

   Хэл отрицательно помотал головой.

   – Надо спешить,– сказал он.– Пора уносить ноги.

   – Но я набрал хвороста,– возразил Джиб.– Дыма от него будет совсем мало. Мы продрогли и проголодались...

   – Надо спешить,– повторил Хэл.– Трактир и конюшня сгорели дотла. Хозяйки я не нашел, а хозяин болтается на дереве. Так что медлить нельзя никак.

   – Я разбужу Оливера и Енота,– сказал Джиб,– и тронемся в путь.

 Глава 14

   Они шли без остановки, не тратя времени ни на отдых, ни на еду. Корнуолл беспокоился за девушку, но та как будто без труда поспевала за остальными; по крайней мере, она не жаловалась.

   – Вы, наверно, корите себя за то, что связались с нами,– сказал он, но Мэри лишь покачала головой.

   Корнуолл мысленно похвалил ее: молодец, что промолчала, бережет дыхание для утомительных подъемов по склонам холмов и не менее утомительных спусков.

   Им пришлось сделать один обход, когда вдалеке показалась хижина дровосека. Наконец, уже под вечер, они остановились на берегу ручья, вернее, прямо в его высохшем русле. Когда-то здесь текла вода и выбила в камне чашу с узким отверстием, куда изливался в незапамятные времена поток. На дне чаши, в самой ее середине, еще стояла крохотная лужица. Путники расположились у стены из песчаника, над которой нависал известняковый выступ, откуда низвергался когда-то водопад, и разожгли костер. До еды, которую они, изголодавшись, проглотили в один присест, разговор как-то не клеился, зато теперь, у огня, можно было и поболтать.

  – Ты уверен,– спросил Корнуолл у Хэла,– что это был Бекетт?

   – Я не могу утверждать,– отозвался Хэл,– но посуди сам, кто же еще? Торговцы не подковывают своих лошадей, и потом, они гораздо охотнее пользуются мулами. А у тех, с кем мы столкнулись, были одни лошади. И кто еще, скажи на милость, способен на такие зверства?

  – Они же не знали, что трактирщик и его жена ни при чем,– возразил Корнуолл.

   – Разумеется, не знали,– согласился Хэл.– Они просто решили заранее, что те виноваты, и все. Хозяина они, должно быть, пытали, а затем, ничего от него не добившись, повесили. Хозяйка же, вполне вероятно, сгорела заживо, когда они подожгли дом.– Он посмотрел на Мэри, сидевшую напротив.– Извините, мисс.

   – За что? – спросила девушка, проводя ладонью по волосам.– Мне жаль их, по-человечески жаль, что они умерли такой смертью, но, по совести говоря, они мне никто. Нехорошо так говорить, однако, сдается мне, они пострадали заслуженно. Хозяина я боялась; в моей жизни не было ни мгновения с тех пор, как я пришла в трактир, чтобы я его не боялась. А хозяйка была немногим лучше. Всякий раз, когда я подворачивалась ей под горячую руку, она дубасила меня поленом. Хотите, покажу вам синяки?

  – Почему же ты не ушла раньше? – удивился Джиб.

   – А куда? – ответила она вопросом на вопрос.– Когда вы нашли меня на сеновале, я уже решила, что сбегу, но куда, по-прежнему не представляла, и тут подвернулись вы.

   – Ты говоришь, Бекетт движется на северо-запад,– произнес Корнуолл, обращаясь к Хэлу.– А что, если он опередит нас и первым доберется до епископа Башни? Пускай даже он там не задержится, но может настропалить епископа против нас, и мы встретим у него холодный прием, а в худшем случае нас закуют в кандалы.

   – Знаешь, Марк,– отозвался Хэл,– по-моему, опасность невелика. В нескольких милях к северу от того места, где повесили трактирщика, дорога разветвляется на две: левая ведет к Башне, а правая – в Пустынный Край. Готов поспорить, что Бекетт выбрал правую. Мне бы, пожалуй, надо было проверить, но я торопился увести вас оттуда.

   – Пустынный Край? – переспросила Мэри.– Он направляется в Пустынный Край?

   Хэл кивнул.

   – А вы тоже идете туда? – поинтересовалась она, оглядывая своих спутников одного за другим.

   – Почему ты спрашиваешь? – осведомился Оливер.

   – Потому что я, может быть, родилась в Пустынном Краю.

  – Что?

   – Я точно не знаю,– проговорила Мэри,– не помню. Я была тогда совсем крохотной, и воспоминаний почти не сохранилось. Правда, кое-что в памяти всплывает: большой дом на вершине холма, люди, которые были, наверно, моими родителями, странные товарищи по играм... Однако был ли то в действительности Пустынный Край? Мои родители – не настоящие, а те, что взяли меня к себе и заботились обо мне,– рассказывали, что встретили меня на тропинке, которая бежала из Пустынного Края. Они жили по соседству, двое стариков, очень бедных, и у них никогда не было ребенка, которого они могли бы назвать своим собственным. Они взяли меня к себе и воспитали, а я любила их так, словно они были моими настоящими родителями.– Мэри перевела дыхание, потом продолжила: – Они упорно трудились, но оставались бедняками. Жили они в одиночестве, потому что их домик стоял чуть ли не на границе Пустынного Края, а мало кто из людей рискует селиться в такой близости от него. Но с нами ничего плохого не случалось. Мы сеяли рожь и пшеницу, сажали картошку, растили садик, ходили за дровами в лес, доили корову, но скоро она умерла от ящура, а купить другую не было возможности. Еще у нас были свиньи. Мой отец – я всегда называла его отцом, хоть он им и не был,– охотился на оленей и медведей и ставил капканы на пушных зверьков. На меха он выменивал поросят, таких симпатичных маленьких свинок. Мы держали их в доме, чтобы они не достались волкам, до тех пор пока они не вырастали. Я помню: вот отец возвращается домой, а в руках у него поросята. Он приносил их издалека, ведь поблизости не было ни единого хозяйства, кроме нашего.

   – И все же вы ушли,– сказал Корнуолл,– Ваша жизнь была счастливой, и все же вы ушли.

  – Прошлая зима выдалась морозной и снежной. Мои старики-родители простудились и умерли. Я выхаживала их как могла, но у меня ничего не получилось. Первой умерла мама, а на следующий день – отец. Я развела костер, чтобы растопить лед и отогреть землю, и вырыла могилу, одну на двоих. Она получилась мелкой, потому что земля так и не оттаяла. Я не в силах была оставаться там. Понимаете, просто не в силах!

  – И вы пришли в трактир,– подытожил Корнуолл.

   – Да,– сказала Мэри.– Они обрадовались моему приходу, хотя по тому, как они со мной обращались, этой радости не чувствовалось. Я была молодой и сильной и хотела работать. Но они все равно шпыняли меня.

  – Когда мы достигнем Башни, вы сможете передохнуть,– заметил Корнуолл,– передохнуть и решить, как вам быть дальше. Никто не знает, что такое эта Башня?

  – Ничего примечательного,– отозвался Хэл.– Старинное укрепление на границе с Пустынным Краем. Когда-то там стоял гарнизон, а сейчас живет один епископ, хотя зачем он там нужен и чем занимается, никому не известно. Быть может, у него наберется двое-трое слуг. Они да пара крестьян – вот и все обитатели Башни.

   – Вы мне не ответили,– напомнила Мэри.– Вы идете в Пустынный Край?

  – Не все,– сказал Корнуолл.– Я иду. Оливер, по-моему, тоже. Его не удержать, но, будь моя воля, я бы попытался.

  – Я наблюдал начало,– заявил Оливер,– и ни за что не пропущу конец.

  – Далеко еще? – спросил Джиб.– Сколько нам осталось идти?

  – Три дня,– сказал Хэл.– Мы будем у Башни через три дня.