Текст книги "Звезды без глянца"

Автор книги: Клэр Нейлор

Соавторы: Мими Хэйр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Знаешь, Лиззи, утром обычно есть дневной свет.

– Хорошо, я позвоню, и мы договоримся. А теперь, пока ты не передумал и я не сказала что-нибудь ужасно грубое, я пойду. – Я собралась уходить.

– Одна? – Он запнулся. – Я не… в том смысле, что со мной, ведь не с ним… нет? – Он выглядел раздавленным, и я знала, что могу помучить его еще, чтобы заставить почувствовать, чего я стою, пожалеть о том поступке и той французской «соске». Но я просто не смогла.

– Нет, Люк. Я иду домой одна. Джейк не в моем вкусе. Мне нравятся честные мужчины.

– Ой… – Он схватился за сердце, когда я игриво пожала плечами. – Знаешь, я никогда не лгал тебе, Лиззи, просто не успел сказать то, что в перспективе все равно не имело бы никакого значения.

– Увидимся во вторник. И не заставляй меня ждать.

Голливудская мудрость: чем больше твое влияние, тем дольше люди должны ожидать встречи с тобой.

Я повернулась, почти не чувствуя земли под ногами, и направилась к многолюдной улице, чтобы поймать такси.

Глава 24

Ну как все это может происходить с одним человеком?

Кэри Грант в роли Дэвида Хаксли. «Воспитание Крошки»

На следующий день я позвонила ассистентке Люка и подтвердила встречу в его офисе на съемочной площадке «Юниверсал». Я раздумывала насчет того, стоит ли нам устроить встречу в каком-нибудь кафе в городе, в котором была бы не слишком интимная обстановка. Но потом подумала, что могу невзначай переключиться на романтику или, того хуже, на горькие взаимные упреки. По крайней мере в его офисе у меня не возникнет искушения подсыпать ему в кофе клофелин и после оставить его лежать на тротуаре, чтобы его обступили люди. И скорее всего в свете флуоресцентных ламп меня не потянет рыдать, если я неожиданно вспомню о той горячей ванне или его словах любви.

– На площадке подойдет, – сказала я Эллисон, ассистентке Люка, которая, я надеялась, выглядела домашней девочкой и надевала очки, чтобы что-нибудь рассмотреть. По крайней мере тогда я не потеряю остаток уважения, который испытывала к нему.

– Увидимся утром в одиннадцать, – прощебетала она. – Да, а мистер Блум приедет с вами?

– Он появится в середине встречи и представится Люку, – сказала я.

– Замечательно. До завтра. – Она повесила трубку.

Мне хотелось надеяться, что я, когда отвечала по телефону Агентства, казалась такой же вежливой, как Эллисон, но это вряд ли. К тому же Эллисон не надо было, как мне, сражаться с Викторией, парящей у меня за спиной, как летучая мышь-вампир, каждую минуту. Я подозреваю, что Виктория принимает какой-то новый гормональный коктейль, потому что к ее обычному расстройству, которое я определила как нечто похожее на синдром Туретта, – потому она и кричала, периодически высовывая голову: «Хоть бы в «Диснее» сдохли!» – добавились первобытные крики.

Когда я однажды заглянула к ней после очередного из таких эпизодов, она проинформировала меня, что эту технику разработал Артур Янов специально для избавления от неврозов и первобытной боли. Чему, наверное, я должна была зааплодировать как прогрессивному продвижению в деле самолечения. Но проблема была в том, что она оставалась такой же оглушительно крикливой и по-прежнему не умела объясняться с клиентами по телефону.

На самом деле Виктория в последнее время вела себя настолько ужасно, а ее оскорбления были такими колкими, что когда я была у доктора Ванс на прошлой неделе, то спросила у нее, возможно ли насильно определить человека в лечебное учреждение, если ты не являешься его ближайшим родственником.

– Конечно, дорогая, – сказала она. – Надо доставить его в «Седарс-синай» и подвести к девятнадцатому столу. Два врача переговорят с ним и решат, применять ли к нему Акт об охране психического здоровья. Очень просто.

– Отлично, – сказала я, крайне вдохновленная. Если бы нам с Ларой удалось заманить туда Викторию, под предлогом того, что я сломала большой палец или что-нибудь в этом роде, мы бы уж точно упрятали ее туда, хотя бы ненадолго. На самом деле мы хотели только одного – отдыха от ее желчности и экстравагантных выходок.

Но пока заключение Виктории оставалось предметом моих дневных грез, я обходилась с клиентами куда резче, чем любезная Эллисон.

– Джейсон там, Аланна? – спросила я симпатичную японку, стоявшую за прилавком «Кофейного зерна», придя, чтобы поделиться с ним потрясающей новостью и сказать, чтобы он хорошенько отутюжил штаны перед встречей. Я оставила ему сообщение, когда вернулась домой с премьеры, от радости крича в трубку новость о встрече с Люком Ллойдом. Наконец-то произошло то, чего мы так долго ждали. Эта встреча станет прорывом, которого Джейсон ждал с тех самых пор, как увидел «Близкие контакты третьего рода» и влюбился в кинематограф, когда был ребенком. А для меня это любимое дело, нечто, к чему я испытываю такую тягу, как ни к чему другому, даже к политике.

– Его сегодня нет. Извини, – сказала Аланна.

– А я думала, выходной у него завтра, – сказала я. – Иначе я бы не назначила встречу на четверг. Я думала, он будет свободен и сможет прийти.

– Ой, он звонил мне и просил поменяться сменами. Сказал, ему сегодня надо сделать что-то важное. – Она пожала плечами.

– Ладно, в любом случае спасибо, Аланна.

Я ушла и решила, что Джейсон, наверное, сидит дома и оттачивает деловой этикет, вносит правки в «Неистовое чувство одержимых», ищет идеи для кастинга. Мы с ним провели несколько месяцев, занимаясь именно этим, до тех пор пока буквально не достигли совершенства. Но я не возражала. Я была рада, что он так добросовестно относится к своему делу. Наша встреча с Люком потенциально могла изменить жизни нас обоих, и Джейсон, видимо, это понимал.

– Ладно, Джейсон, я знаю, что ты там сидишь проверяешь грамматику в сценарии и изменяешь поля, чтобы они казались меньше, но тебе не нужно этого делать. Люку он и так нравится, и мы можем устранить эти мелочи позже. – Сидя за своим столом, я старалась говорить как можно тише, чтобы не сообщать эту новость по секрету всему свету. Я рассказала Ларе о встрече насчет «Неистовое чувство одержимых», но Кортни и Талиту пока не стала посвящать, а уж тем более Викторию. Хотя мне и было что рассказать, но в этом-то и проблема. Если мы с Джейсоном стушуемся перед первым же барьером, то удовлетворение у них на лицах невозможно будет описать. – Джейсон, где ты? Я просто хочу подтвердить, что твоя встреча с Люком Ллойдом состоится завтра на съемочной площадке «Юниверсал». Слышишь? Перезвони мне.

Для спокойствия я взяла семь драже «Аустралиан буш», которые дала мне Алекса, и сунула их под язык, приготовившись к встрече с целой кипой писем.

– Элизабет, я должна бежать и просто хотела пожелать тебе удачи на завтра. – Лара нагнулась и коснулась моего колена. Я посмотрела на нее с удивлением – никогда она не отличалась обостренным чувством осязания и не касалась меня. Тем не менее я была тронута. В обоих смыслах этого слова.

– Спасибо, – сказала я. – У тебя встреча с очередным литературным агентом?

– Не совсем. Но мне надо сделать кое-что очень важное, так что меня сегодня не будет.

– Понятно, ладно, как ты думаешь, может, мне позвать временную секретаршу? А то со Скоттом вообще никого не останется, – сказала я.

– A-а, не беспокойся, Скотт сегодня тоже не появится, – произнесла Лара и откинулась на спинку стула с таким выражением лица, какое я классифицировала бы как блаженная улыбка. – Так что не надо никаких секретарш.

– Ну, тогда ладно. Я переключу телефоны на автоответчик, когда буду уходить сегодня, и появлюсь сразу после встречи. Ну, после того как мы с Джейсоном обсудим встречу. Обещаю долго не задерживаться. – Я улыбнулась. – Кстати, ты прекрасно выглядишь. Если это CK-II, то я сегодня же отправлюсь в «Сакс», чтобы отхватить и себе один.

– Спасибо, – сказала она, легонько коснувшись своей щеки. – Может, это и СК-II. – Она взглянула куда-то в пространство с отсутствующим видом. Который заставил меня задуматься о том, что это скорее всего любовь, а не крем для лица.

Но я не забыла, что передо мной все та же Лара, так что если даже она смирилась настолько, чтобы положить руку мне на колено, я все равно не собиралась допекать ее своими расспросами о том, остался ли этот ее женатик с ней или нет.

– Алло, Агентство. – Я постаралась изобразить бодрую ассистентку.

– Это Джейсон.

– Слава Богу. Ты получил мои сообщения? Где ты пропадал? Разве это не здорово?

– Здорово. – На линии слышались помехи. – Ты молодчина.

– Нет, мы молодчины. Мы же одна команда, – засмеялась я. – Боже, ну разве я не похожа на лидера команды поддержки?

– Нет. В смысле – да. Ты замечательная. – Джейсон вдруг заговорил очень по-голливудски, как-то отстранено, как будто у него были некие более важные дела. Это дурной знак. Я улыбнулась. Интересно, разовьется ли у меня такая же речь, когда я стану настоящим продюсером?

– Эй, ты где, кстати? Непохоже, чтобы ты был у себя.

– Э-э… нет, нет, я… не дома.

– Бьюсь об заклад, ты отправился во «Фред Сигал» присмотреть какую-нибудь рубашку, подходящую для начинающего режиссера, а?

– Не совсем. Слушай, Лиззи, во сколько, ты сказала, завтра будет эта встреча?

– В одиннадцать. Подвезти тебя? Можешь посидеть в кафе на площадке и появишься тогда, когда будешь готов.

– Нет, не надо. Я сам туда приеду. Все в порядке. Слушай, мне надо идти – я говорю по чужому сотовому, ладно?

– Хорошо. Тогда до встречи в офисе Люка Ллойда. Нет, ты можешь себе представить? В следующий раз, когда я тебя увижу, мы уже будем подписывать договор, – сказала я, напрочь забыв о своей политике секретности.

– Ага. Все, я побежал, Лиззи. – И Джейсон отключился. Я положила трубку и окинула комнату осторожным взглядом, осознав, что в офисе стояла мертвая тишина, которую нарушал только мой словесный понос. К счастью, все разошлись. Оставался только Скотт, он валялся на диване и смотрел тизер к какому-то боевику на подростковую тему. Это была максимально благоприятная ситуация, если дело дойдет до выяснения, с какой стати он должен платить мне за то, что я на рабочем месте обсуждаю свои личные проекты. Я поклялась в будущем быть более осмотрительной. Эта работа была мне очень нужна. Ну по крайней мере вплоть до завтрашнего дня.

Какая странная мысль! Соглашусь ли я, смогу ли оставить работу, если буду уверена, что из этого фильма действительно что-то получится? В отношении фильмов только в одном можно быть уверенным до конца – в том, что в их отношении быть уверенным до конца нельзя ни в чем. Получить зеленый свет – хороший показатель того, что ты можешь отснять несколько метров пленки, но на своем пути можно столько раз поскользнуться на банановой кожуре – и актриса, занятая в главной роли, может получить солнечный ожог, и место съемок превратится в место боевых действий, и произойдет срыв иностранного финансирования из-за того, что какой-нибудь плейбой просадит все свое состояние в казино, и… в общем, все, что угодно, что способно лишить вас сна. И это вполне оправданные опасения. Поэтому что бы ни сказал завтра Люк Ллойд, я не собираюсь уходить отсюда. Может, он скажет коротко: «Вот тебе пять миллионов долларов, принесешь мне фильм». Или это будут те меткие слова, которые я даже не смела себе представить: «Я не могу жить без тебя. Давай поедем в мой дом в горах и заведем детей». Вот! Именно поэтому я и не думала об этом никогда.

Еще одна деталь, на которую я не рассчитывала, – фантазии о том, какой могла бы стать моя жизнь, если бы этот фильм все-таки сняли. Что мне это даст в будущем? В последнее время меня неотступно преследовала мысль: настолько ли тверд целеустремленный характер Дэна и настолько ли драматична его жизнь, чтобы это могло помочь осуществиться моим глупым мечтам? Однако новые туфли и пара недель на Бали – совсем не то, что занимало сейчас мой разум. Помимо прочего, эта работа, похоже, достойна особого вознаграждения. Я купила книгу о бюджетах и читала ее целый день, изучая информацию о главных продюсерах и ценах на места съемок. Это сделало меня такой счастливой, что даже простое приготовление макарон вызывало у меня радостную улыбку, словно я влюбилась. И в самом деле, мне еще никогда не приходилось переживать такое чувство профессионального удовлетворения – даже когда я участвовала в кампании в Вашингтоне, я чувствовала себя просто вдохновленной и полезной. А сейчас я испытывала нечто вроде необузданного восторга, какой, думала я раньше, можно ощутить, лишь выиграв в лотерею или родив ребенка. Или занявшись сексом с потрясающим мужчиной в горячей ванне и не узнав после этого, что он лгун и обманщик.

Съемочная площадка «Юниверсал» располагалась в Долине, так что в четверг я выехала пораньше. Но не настолько рано, чтобы торчать в пробке и сидеть так до тех пор, пока моя одежда не станет напоминать смятые любовные письма. Выехав на дорогу, я попыталась сосредоточиться на проекте, а не на мысли о том, как может выглядеть офис Люка. И как это будет – снова увидеть его. Той ночью я была застигнута врасплох. Теперь же у меня было все время мира, чтобы сконцентрировать свои мысли на том, что мой желудок стал просто мешком с неугомонными хорьками. Я включила радио и ощутила палящее утреннее солнце на лице; свое путешествие я продолжила под аккомпанемент Элтона Джона, который пел о том, что Дэниел был далек, как звезда, и как он по нему скучает.

Но я этим утром, несясь по шоссе Вентура, по Дэниелу не скучала. Хотя я так и не услышала его отзыва о сценарии, я все равно боялась его реакции, когда он узнает, что Люк захотел купить этот проект. Уверена, меня посчитают предательницей и, может быть, даже подадут на меня в суд. Ведь однажды он уже засудил одну предприимчивую служащую. Я не совсем понимаю, на каком основании. Наверное, на том, что у него почти всемогущие адвокаты. Вроде бы одна из девушек в приемной написала сценарий и продала его «Фокс» за миллион двести (это апокрифическая цена, по которой обычно продают чужие сценарии. Если его написал ты сам или кто-нибудь из твоих клиентов, тебе очень повезет, если ты получишь хотя бы сорок тысяч долларов). Дэниел разозлился и в пух и прах разнес несчастную, когда им удалось доказать, что она использовала компьютер Агентства, чтоб добыть себе билет в счастливое будущее.

Мне стало любопытно, а не подаст ли Дэниел в суд на Лару, если когда-нибудь узнает о ее романе, – часть ее зарплаты он уж точно истребует назад, потому что она была не самой прилежной работницей, с тех пор как ее постигло вдохновение. И потом, хотела бы я посмотреть, как он попытается засудить ее – она откусит ему нос, а потом еще и разорвет на мелкие клочки, чтобы никто не мог положить его в пакет с замороженным горошком и пришить на место. Лара становилась такой, когда ее провоцировали.

– Привет, Эллисон, я Элизабет Миллер, – сказала я, входя в офис Люка. Я употребляю слово «офис», но это не совсем точно – большинство голливудских компаний, которые заключают договоры со студиями, имеют в своем распоряжении помещение размером чуть больше трейлера. Их называют бунгало, и, ударив по стене, не удивляйтесь, что ваш кулак пробьет ее насквозь. Хотя, конечно, существуют и исключения, подтверждающие это правило, – компания Спилберга, «Эмблин», выстроена из кирпича, и притом находится на площадке; большинство стен в «Парамаунт» тоже можно пинать, что обычно и происходит; и еще некоторые компании, действующие на основе самофинансирования или дела которых действительно идут хорошо, могут позволить себе офисы в других частях города, таких как Санта-Моника или Мелроуз, например. Обычно они принадлежат продюсерам, которые очень озабочены своим стилем (попросту говоря, голубые) и у которых есть скорее «пространство», чем офис, и что-нибудь водное, типа дзэнского фонтана или Тихого океана. Офис компании Дрю Бэрримор, «Флауэр филмз», расположен в непосредственной близости от студии – с живописным видом, которого не может охватить глаз, и переговорной под остроумным названием «Поле битвы», с раскиданными повсюду картами и моделями самолетов. Если, работая в этом бизнесе, ты обладаешь индивидуальностью, грех ее не продемонстрировать.

С другой стороны, Люк Ллойд не был ни голубым, ни актрисой. Его офис представлял собой заурядный главный офис производственной компании.

– Привет, Элизабет. Он сейчас на телефоне, но вы присаживайтесь, – сказала Эллисон, после того как я представилась. Она указала мне на лиловую софу, перед которой стоял кофейный столик с журналами – «Пипл», «Аз», «Вэрайети» и «Вэнити фэйр». Я села и раскрыла один журнал, чтобы, глядя поверх него, хорошенько рассмотреть помещение. – Принести вам диетической колы или, может быть, воды? – спросила Эллисон, которая хотя и оказалась не такой уж домашней, как я надеялась, зато щеголяла огромным обручальным кольцом.

– О, обычная кола вполне подойдет, если она у вас есть, – ответила я. Потом, когда она снова исчезла на кухне, я беззастенчиво пересмотрела все постеры фильмов Люка. Это была еще одна характерная черта интерьера продакшн-компаний – твои стены всегда должны быть увешаны постерами твоих фильмов. У Люка их было немного, да к тому же я об этих фильмах никогда не слышала. Большинство были в духе «Венчальной расправы». К своей радости, я обнаружила, что они шли вперемежку с претендующими на тонкий художественный вкус картинами в стиле инди, на которых нигде не было человека с автоматом в руках, что восстановило мою веру в мое прежнее увлечение.

– Пожалуйста. – Эллисон подала мне напиток.

– Спасибо, – сказала я и уткнулась в «Пипл». Через тонкие стены до меня донесся голос Люка. Я чуть не лишилась чувств.

– На таких условиях мы с тобой вперед не продвинемся, Аллен, – спокойно говорил он. – Мы продлили его до того, как истек срок, и ты мне просто вешаешь лапшу на уши. Мне нужен мой процент. И это не обсуждается.

Эллисон застучала по клавиатуре. Я задрожала. Почему он выражается так, будто он такой всемогущий? Это очень нервировало. И тут, именно когда я задумалась, а нет ли в его офисе где-нибудь их с Эмануэль совместной фотографии, у Эллисон запищал телефон. Я подскочила на месте. Вернее, мой желудок. А тело, конечно, оставалось там, где было. Мне слишком хорошо было знакомо отвратительное гудение внутренних вызовов.

– Конечно, я ей передам. – Эллисон положила трубку. – Он сказал, что вы можете войти. – Она улыбнулась. Интересно, не заподозрила ли она по моей прыгучести, что у нас с Люком что-то было? И не запала ли она сама на него? Ну, глаза у нее есть, естественно, и мозги тоже. Так что почему бы и нет?

– Лиззи. – Люк поднялся и пожал мне руку. – Рад тебя видеть.

– Взаимно, – сказала я, когда он указал на красивый видавший виды желтый стул. Я решила, что это один из тех стульев, на которых предпочитал сидеть он сам.

– Ну, как дела? – Он снова сел за стол и грустно улыбнулся.

– Спасибо, хорошо. – Я старалась казаться бойкой.

– Отлично. – Он понял язык моего тела (или, может быть, он «читал» мою одежду, которая не слишком отличалась от той, что я надевала в «Спаго» с Бобом, – лишенное лоска и сексуальности облачение в стиле «Отвали, приятель» с оттенком «Ни за что») и выставил вперед один из своих эксклюзивных стульев. – Итак, как я и говорил, мне понравился этот проект, и я хочу сделать тебе предложение.

– Фантастика. – Брак и дети?

– Конечно, это будет некоммерческое кино, но я уже прикинул верхние пределы. Скажем, десять миллионов «плюс», если мы решим, что нам нужен еще один солидный талант.

– Понятно.

– Просто главный мужской характер очень привлекательный, и если бы нам удалось пригласить Эштона Катчера или Орландо Блума, я готов заплатить больше. И иностранные спонсоры тоже. Уверен.

– А ты думаешь, эти актеры согласятся получать меньше обычного, увидев, что материал слишком уж «некоммерческий»? – спросила я.

– Может быть. – Он жевал кончик карандаша, что-то выводя в своем блокноте. Скорее, цифры, а не мое имя, смело предположила я. Когда его ресницы скользнули вниз, я воспользовалась возможностью и бегло оглядела комнату в поисках фотографии. Ничегошеньки. Только карточки и невинные дорогие приглашения на свадьбы и официальные мероприятия, а над его столом висела картина, на которой маслом была изображена лошадь. Как-никак, он же из Кентукки. – Я бы мог разослать материал нескольким талантливым актерам, и посмотрим, что из этого выйдет. Можем пока укомплектоваться талантами. Или придумать какой-нибудь другой обходной путь. В общем, либо то, либо другое должно сработать.

– Я всегда думала, что сначала нужно укомплектоваться талантами, потому что это большой шаг вперед. Так для инвесторов будет ощутимее, – сказала я.

– Согласен. – Мы оба на какой-то момент прервались и посмотрели друг на друга. И напряжение достигло предела. Первой сломалась я.

– Интересно, где Джейсон? Он уже должен был появиться.

– Наверное, пробки, – сказал Люк и начал записывать цифры в блокнот. – От этих цифр я отталкиваюсь и, думаю, могу дать тебе зеленый свет, но на выходе сумма должна получиться гораздо больше исходной. Вам подойдут такие условия? – спросил Люк. Другими словами, мы получим свои деньги потом, когда и если фильм будет иметь успех, а не до того. Я снова взглянула на часы. Джейсона все нет.

– Я на самом деле не знаю. То есть мне это подходит, но, странным образом, мы с Джейсоном никогда не обсуждали приблизительные суммы финансирования, которое бы нас устроило более всего, – честно призналась я.

– Ну, может, позвонишь ему? Заодно узнаешь, долго ему еще ехать? – спросил Люк. Я не была уверена, захочет ли он обсуждать все остальное, но решила, что он будет не прочь. Он же великий продюсер и все такое.

– Конечно. Было бы неплохо. – Я встала и подошла к столу. Люк дал мне телефон, и я набрала номер Джейсона, который знала наизусть.

– Привет, вы позвонили Джейсону Блуму. Пожалуйста, оставьте сообщение.

– Джейсон, это я. Звоню убедиться, что с тобой все в порядке. Что ты уже в пути. Я в «Юниверсал». – Я вернула телефон Люку, который галантно делал вид, что ищет что-то в Интернете. Не щелкая мышкой, не крутя колесико и не стуча по клавиатуре. Как я заметила, на столе у него тоже не было фотографий. – Автоответчик. Извини, – сказала я, внезапно почувствовав, что оказалась в дурацком положении. Мы так и будем сидеть, пока не придет Джейсон?

Джейсон так и не появился. Мы с Люком просидели еще минут двадцать, закончив разговор обсуждением кастинга и мест съемок, но оба не спускали глаз с двери и думали совсем о другом. И кто бы что ни говорил, но это необычно, очень необычно – сидеть и вести деловые разговоры с тем, кто всего неделю назад целовал твои соски. В конце концов я принесла свои извинения и ушла. В который раз извинившись за то, что Джейсон так и не явился. Я перебирала в голове варианты бедствий, которые могли обрушиться на его голову, – авария, неотложная трахеотомия, удар хоккейной шайбой по лбу, сломавшаяся машина, пожар с участием его брюк и утюга – количество моих страхов было бесчисленно.

И гнев мой тоже был sans frontiures^[25].

«Какого черта с тобой приключилось?» – такие и сотню вариантов подобных сообщений я оставляла на автоответчике и сотовом Джейсона на протяжении всего оставшегося дня, до тех пор пока обе машины не схватили нечто вроде электронного эквивалента сердечного приступа и не прекратили реагировать на мои звонки. Но к десяти часам этого вечера мой гнев сменился чем-то еще более ужасным – опасением, что с Джейсоном действительно случилось что-то серьезное. Я приехала к «Кофейному зерну», но там тоже ничего не знали. Он не вышел сегодня в свою смену, и бедная Аланна все еще сидела в кофейне, мужественно держась до конца. Я храбро направилась к двухквартирному дому на Саут-Свитцер и встала на лужайке рядом с лимонным деревом, глядя на окна его квартиры на втором этаже. Там была темнота. Я даже бросила несколько камешков для верности.

– Извините, вы не видели сеньора Джейсона? – спросила я у Пердиты, семидесятилетней латиноамериканской старушки, его соседки снизу, которая влюбилась в него и угощала его гамбургерами и растаявшим мороженым, когда ее муж уходил играть в шахматы.

– Он ушел из дома в семь двадцать и до сих пор не возвращался. Симпатичная блузка, – сказала она. Я опасалась худшего.

Вернувшись в свою квартиру, я попыталась припомнить, не встречала ли я каких-нибудь знакомых или родственников Джейсона, которые могли бы дать мне хоть какую-нибудь информацию. Но Лос-Анджелес в этом отношении был таким же странным, как и в других, – большинство людей в этом городе откуда-то приехали, и у них не было семьи, о которой можно было бы говорить. Я знала, что Джейсон из Нью-Йорка и что его отец торгует предметами искусства, а мать была школьной учительницей, но, принимая во внимание, что звонить моим друзьям в Интерпол бесполезно, я могу провести в их поисках всю ночь. Что касается друзей… вообще-то я знала, что он любит тусоваться с кучкой выпускников Школы кинематографии, когда он не со мной, но кто они такие и где живут, оставалось для меня такой же загадкой, как и то, почему Феллини считают гением.

– Сдаюсь, – сказала я Алексе, когда позднее постучалась к ней в дверь, чтобы узнать, не хочет ли она пойти посидеть со мной на крыше и выпить «Маргариты» домашнего приготовления, прежде чем отправиться спать. – Я просто не могу представить, что настолько серьезное могло произойти с ним, из-за чего он пропустил встречу. Конечно, не принимая в расчет самое худшее.

– Да, довольно странно, надо признать. – Слышать такое заявление от человека, который верит, что мы живем в третьем витке духовности и если вдруг все люди разом перестанут верить во Вселенную, она в один момент прекратит свое существование, мне было как-то жутковато.

– Я больше просто не могу думать об этом. Я даже позвонила в несколько местных больниц, но дознаться, поступал он туда или нет, было невозможно. Они все такие закрытые. Ладно, пойду намешаю «Маргариты» и через несколько минут присоединюсь к тебе на крыше, – сказала я и стала рыться в своей сумочке в поисках ключей от квартиры.

Мы с Алексой так и просидели всю ночь на ее непальских матах для молитв, глядя на точки, мерцающие над линией горизонта. На море качались лодки, чертово колесо на пирсе переливалось разноцветными огоньками-стразами, а океанский бриз заставил нас прижать колени к груди, чтобы не покрыться мурашками.

– Сейчас мы с ним должны были бы праздновать, – сказала я.

– Ничего, отпразднуем и без него. Ты все равно молодец. Тебе почти удалось заключить вашу сделку. Это замечательно, Элизабет.

– Спасибо. Наверное, ты права. – Я подняла свой бокал и, поднеся его к ее бокалу, чокнулась. – Я уверена, что с ним все в порядке. Отсутствие новостей уже хорошая новость, так ведь? Мы всегда так говорили, когда моя сестра была в Сьерра-Леоне.

– Именно. – Алекса мило мне улыбнулась. Потом легла на спину и взглянула в небо. – Мы отправимся в постель, только увидев падающую звезду и загадав, чтобы с Джейсоном все было в порядке.

– Точно, – сказала я, ставя «Маргариту» рядом и ложась спиной на гудрон.

Глава 25

И Бог свидетель… им меня не одолеть. Я это переживу… Даже если мне придется лгать, воровать, обманывать и убивать.

Вивьен Ли в роли Скарлетт О’Хара. «Унесенные ветром»

– Элизабет, мне так жаль, – сказала Лара, стоило мне появиться на пороге офиса, с осоловелыми из-за ночи бессонницы и тревог глазами.

– Насчет чего? – спросила я и почувствовала, как у меня слабеют колени. Она знала что-то о Джейсоне, чего не знала я. О Боже, мне надо сесть, иначе я упаду в обморок! И новость была плохая. Я дошла до своего стола, вытянув вперед руки.

– Вот. – Лара вручила мне номер «Вэрайети». Я устремила на нее озадаченный взгляд. – О нет, ты еще не видела! – Она выхватила журнал из моих рук.

– Чего не видела?

– Сядь. – Она подкатила ко мне стул.

– Ну уж нет! Объясни мне, о чем ты. – Мой голос дрожал.

– Элизабет. Мне очень жаль. – Она не двинулась с места. Просто стояла с «Вэрайети» в руках и с ужасом в глазах смотрела на меня. Я не могла этого вынести. Вырвала у нее журнал и раскрыла его трясущимися руками.

Потом я издала такой первобытный крик, что все мои неврозы, неврозы Виктории и Вуди Аллена моментально прошли. Если честно, то это был первобытный крик такой силы, что я не представляю, чтобы кто-нибудь в этом здании, кто его слышал, еще когда-нибудь мог бы страдать от неврозов. Или даже слышать о них.

– Он не мог, – сказала я, сузив глаза так, что они превратились в щелки.

– К сожалению, смог. – Лара была взбешена всей ситуацией почти так же, как я.

– Ублюдок!

– Паршивый опущенный ублюдок!

– Как он мог?

– Лучше спросить, где он, – сказала Лара и шлепнула «Вэрайети» на мой стол, чтобы я снова посмотрела на него, на тот случай если в первый раз я не поверила своим глазам.

НАЧИНАЮЩИЙ СЦЕНАРИСТ БЛУМ ЗАКЛЮЧАЕТ ТРЕХМИЛЛИОННУЮ СДЕЛКУ НА «НЕИСТОВОЕ ЧУВСТВО ОДЕРЖИМЫХ» С «РЕВОЛЮШН»

Этого достаточно? Если нет, то там была еще одна строчка, которая задорно информировала, что возможность подняться Блуму обеспечивает его представитель, президент Агентства Дэниел Роузен.

Кстати, о воскрешении мертвых. Из-за двери появилась голова Скотта – и вид у нее был грозный.

– Что за хрень здесь творится? – возопил он. Мы с Ларой уставились на него с такой ненавистью ко всем представителям мужского сословия, что он похлопал глазами и ретировался, как крот в свою нору.

– Я считаю, что во всем виноват Дэниел Роузен, – сказала Лара. – Этому мелкому морально извращенному онанисту лучше побыстрее припарковать свой «астон-мартин» и набрать побольше воздуха в легкие.

– Нет, по-моему, виноват Джейсон. Как он мог так поступить? Как он мог подписать контракт с Дэниелом, а потом пойти и продаться «Революшн»? Он знал, что не придет на ту встречу вчера. Господи, да он, наверное, уже вовсю кутил во «Временах года» с бутылкой шампанского и массажем члена.

– И что ты собираешься делать? – спросила Лара, и молния сверкнула в ее зеленых глазах.

– Натравить на них тебя, – сказала я, жалея, что не могу так поступить.

– Ну, насчет Дэниела можешь не волноваться. Он уже история. – Она загадочно взглянула на закрытую дверь кабинета Скотта. – А если нет – то я жизнь положу, чтобы он ею стал.

Я прижала «Вэрайети» к груди, желая, чтобы эта информация на первой странице изменилась. Я хотела, чтобы всего несколько слов – а именно шесть – оказались спрятанным и где-нибудь в глубине параграфа, так что мы с Ларой их просто не заметили: «В качестве продюсера выступает Элизабет Миллер».

Отняв журнал от своей груди и опять впившись в текст глазами, я увидела, что все осталось по-прежнему. Меня попросту поимели. Причем основательно. И на сей раз я не испытала абсолютно никакого удовольствия.