Текст книги "Звезды без глянца"

Автор книги: Клэр Нейлор

Соавторы: Мими Хэйр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Если бы тебя уволили, я снова всерьез бы занялась своей книгой, – добавила она.

Потом я позвонила и убедила режиссера, что я полная кретинка, и на моем фоне Скотт блистал уже как настоящий супергерой. Только позднее я поняла, что, сама того не желая, заработала Агентству лишнюю монету. И вот как мне это удалось: до того как сниматься в «Непредвиденных обстоятельствах» в Мексике, Тони решил, что станет народным актером. Он загорелся этой идеей и с этого момента не желал слышать ни о чем другом. Он собирался отрастить бороду и снять три фильма подряд с бюджетом не больше трех миллионов каждый. И, к ужасу его менеджеров, решил работать по шкале киноактеров. (То есть за минимальную зарплату Гильдии – смехотворные шестьсот семьдесят восемь долларов в день.) Однако благодаря небольшому крюку, который я организовала для него на следующие семьдесят два часа, ему пришлось потратиться в Лас-Вегасе, и Тони просадил денег больше, чем вы или я умудрились бы исчерпать за несколько очень комфортных жизней. Но с большим ирландским семейством и с таким количеством телохранителей, которое даже из Иосифа Сталина сделало бы параноика, ему требовалось много наличности. Этого оказалось достаточно, чтобы он оставил свои понтовые замашки и согласился на два сиквела и один боевик. Вот так мой ход конем принес Агентству неплохую прибыль в размере одиннадцати с половиной миллионов долларов. Но мои боссы не верили в то, что я Макиавелли в женском обличье, и сочли меня тупицей.

Скотт вернулся к своему «ящику», и я улучила момент, чтобы кинуться в «Кофейное зерно» и встретиться с Джейсоном. Чудо, благодаря которому я избежала увольнения, внушило мне еще большую любовь к моему месту в Агентстве. Словно человек, выбравшийся из поезда, попавшего в катастрофу, и отделавшийся всего лишь шишкой на голове, я решила начать претворять свои мечты в жизнь. А значит, помочь Джейсону снять фильм.

– Кофе? – спросила я Лару, наклонившись поближе к столу, чтобы никто больше не услышал, – в противном случае Джейсон оказался бы слишком занят делом, чтобы выслушать меня.

Лара шепнула одними губами:

– Я бы не отказалась от холодного малинового чая.

– Уже иду. – Я выскользнула из-за стола, зажав в руке свой кошелек, и поспешила в туалет, чтобы умыться. Любой дурак сразу бы заметил, что я плакала, и я не хотела, чтобы по Агентству поползли слухи, что мне дали под зад коленом, но не потому, что я незаменима, а потому, что в «Ролодексе» у Лары совершенно случайно оказались телефоны сотовых всех врачей в стране, которые выпишут любой рецепт так же легко, как дадут конфетку на Хэллоуин. И каждый ассистент знал, что Лара составляет с «Роло» единое целое. Если уйдет она, он уйдет вместе с ней. Поэтому я считаю, что Скотт не станет нарываться на гнев Лары. А это значит, что я сохраню свое место. Но, наткнувшись в коридоре на Райана, который вытаращился на мой жуткий опухший вид, как у лягушки-вола, и горсть салфеток, я начала опасаться, что новость об отсрочке моего смертного приговора распространится куда молниеноснее усмешки, нарисовавшейся на его лице.

– Привет, Лиззи! – Джейсон зажег свет, когда я ступила в пустую кофейню. И внезапно мое плохое настроение как рукой сняло. Выйдя за пределы мраморных, увешанных полотнами Поллока стен заведения, которое сегодня выполняло функции Министерства Страха, я снова почувствовала себя вменяемым человеком, имеющим собственное мнение на все вокруг, начиная с Джастина Тимберлейка и заканчивая генно-модифицированными зерновыми культурами. Я даже могла спокойно дышать, не опасаясь, что в воздухе витают ядовитые споры, которые распространял через вентиляцию Райан. Споры, способные взаимодействовать только с моим ДНК и больше ни с чьим во всем Агентстве, споры, из-за которых мой коэффициент интеллекта станет таким, как у Талиты. При том что внешность останется прежней. Господи, и я только что обвинила Тони в том, что он параноик!

– Привет! – Я обнялась с Джейсоном. Этот новый элемент в наших отношениях мне нравился. Я не обнималась с тех пор, как уехала моя сестра. И эти объятия ощущались совсем по-другому. Возможно, мне хотелось почувствовать себя маленькой девочкой в руках отца, может, это просто скрытая сексуальная потребность, но иногда мне просто необходимо оказаться в мужских объятиях. Почувствовать крепкие, удушающие, сокрушительные бицепсы, которые стягивают плечи и сплющивают губы, как будто лицо зажало дверями лифта. Было так приятно ощущать, что тебя, как жука, давит Джейсон.

– Как у тебя дела? Я уж решил послать за тобой поисковую команду, но потом подумал, что тебе просто не понравился мой сценарий, ты решила, что я извращенец, и перебежала к «Старбакс».

– Ну уж нет, – сказала я, когда он выпустил меня из объятий. – Вообще-то, – я смаковала это мгновение, потому что знала, что ему будет приятно то, что он сейчас услышит, – мне в твоем сценарии нравится все до последней запятой, и я была бы польщена, если бы ты позволил мне стать продюсером. – Я взволнованно усмехнулась.

– Ты шутишь? – Джейсон всматривался в мое лицо, ища признаки лукавства. – Ты не шутишь?

– Я серьезно. Я думаю, это просто невероятно. История, характеры, развязка, напряженный сюжет – можно уложиться в пять миллионов, и ты – гений!

– Будь я проклят! Ты даже выражаешься как продюсер! – Джейсон засмеялся, подхватил меня и закружил. Ну, попытался. Я была немного неповоротлива, так что он с грохотом водрузил меня на место и просто дружески ткнул кулаком.

– Да, я не зря работаю на самое модное агентство по поиску талантов в Лос-Анджелесе. – Я пожала плечами. – Я все время считала себя всего лишь жалкой подчиненной, которая не может соединить абонента с тем, кто ему нужен, даже если от этого зависит ее премия на Рождество, а на самом деле впитывала ноу-хау индустрии.

– Ты просто Скотт Рудин-младший, – сказал он. – Обсудим это за латте?

– Да, я очень хочу латте. И малиновый чай со льдом, но потом мне надо вернуться и компенсировать самый монументальный облом со времен «Острова головорезов».

– Лиззи, людей увольняют каждый день. Зачем ты так реагируешь? – Он приступил к моему заказу.

– Это было указание сверху. Дэниел Роузен хотел, чтобы ему принесли мою голову на блюде.

– А как же тебе удалось остаться в живых?

– Казнь отложена по милости Скотта. Ладно, на самом деле – благодаря Ларе. Так или иначе, это длинная история, и я все еще здесь, но… в общем, я хочу заняться твоим фильмом, Джейсон. Он мне понравился, и я понимаю, что моя карьера должна иметь какое-то основание, чтобы не закончиться вместе с добрым расположением Лары.

– Да, мир голливудских агентов по поиску талантов непостоянен. Ладно, я не против, если это значит, что ты – с «Неистовым чувством одержимых».

– Конечно. Так, может, встретимся в конце недели и обсудим все? Я хочу сказать, что то, что я сейчас сказала, – это сильно упрощенный вариант. Я могу сказать намного больше.

– И держу пари, что ты можешь говорить когда хочешь, нет? – поддразнил он.

– Да, меня, как известно, иногда заносит. Но пощечина может легко это исправить. – Я собрала напитки.

– Ладно, как насчет утра в воскресенье?

– Звучит неплохо, – сказала я с благодарностью за то, что у меня появилось нечто похожее на планы на выходные.

– Можно было бы прогуляться где-нибудь, – предложил он.

– Прогуляться?

Единственное, что у меня получалось хорошо с того момента, как я приехала в этот город, так это скрывать полное отсутствие физподготовки. С еще большей решимостью, чем потребуется даже, чтобы завершить триатлон, я зареклась ходить в спортзал, переступать порог студии пилатеса и становиться игроком в команде женского баскетбола в этом здании. И уж конечно, баловаться самой полезной из калифорнийских активностей – пешим туризмом. Боже, стоит мне только подумать об этом – и я хочу вцепиться в свой диван, не отрываться от подушки и лежать так еще лет семнадцать. Мало того что идею с прогулками я на дух не переносила, у меня еще и не было теплых носков и оборудования для поддержания сердечно-сосудистой системы. При условии, что у меня есть легкие и сердце. Только я не уверена, как они поведут себя, когда я заставлю их работать.

Моя одежда и волосы, надо думать, сильно изменились с тех пор, как Голливуд стал моим домом, но под всеми этими футболками «Пти Бато» и штанами «Джои» все еще скрывалась девушка из политики. В округе Колумбия я существовала на черном кофе, по крепости равном героину, случайных протеиновых батончиках и на чем-то похожем на мясо индейки, которое я заглатывала на бегу, а единственное упражнение, которое я делала, – бег на важную встречу или переминание с ноги на ногу на холодной автобусной остановке в ожидании автобуса, который доставит меня до работы. Кроме того, у путешественников волосы цвета пшеницы, веснушки и улыбающиеся солнечные лица. Я совсем не соответствую этому типу.

– Звучит неплохо. Во сколько? – Из каких потаенных уголков сознания выскочила эта фраза? Так думала я, возвращаясь назад и молясь, чтобы каньон Фрайман в воскресенье затопило. К семи утра.

Глава 14

Все мы сходим с ума время от времени. А ты разве нет?

Энтони Перкинс в роли Норманна Бейтса. «Психо»

Телефонный звонок я услышала, еще стоя за дверью. Этот настойчивый трезвон словно говорил: «Это твоя мать, и я не собираюсь оставлять сообщения». Я судорожно схватилась за ключи, пытаясь вставить их в замок, но они вырвались из рук и упали на пол, трубку снял автоответчик, в квартире раздался глухой щелчок, и через три секунды телефон зазвонил снова. Я разделалась с двумя замками, которые не менялись с момента постройки дома, то есть с 1923 года. Новый вставить мне в голову не пришло, другие девушки в этом здании были со мной солидарны. У нас почти ни у кого нет ничего ценного, а насильников мы не боимся – потому что устаем смертельно. Невероятно энергичная Алекса, конечно, не в счет – у нее такие крепкие полы, что орехи можно колоть, так что любой извращенец пожалеет, что не ограничился порнухой в Интернете.

Я открыла дверь и бросилась к телефону. Каждый раз, когда звонил телефон, в глубине души я лелеяла надежду, что это Джейк Хадсон. Но – естественно – каждый раз звонила моя мать.

– Элизабет! Это ты?

Почему она всегда задает этот вопрос, когда звонит? Кто другой мог ответить ей женским голосом, если она звонит в квартиру своей одинокой дочери в Лос-Анджелесе?

– Да, мам, конечно, я. Как у тебя дела?

Я сбросила туфли прямо посреди комнаты и направилась к холодильнику. О, замечательно, вечер разборок с продуктами – настало время выбросить все овощи, которые я так смело купила на прошлой неделе. Фенхель я собиралась потушить. Ореховую тыкву хотела разрезать пополам, вычистить ножом, набить туда масла, обрызгать жженым сахаром и поставить в духовку на сорок пять минут. Теперь этот фенхель и эта тыква, уже все морщинистые, лежали на своей полке и смотрели на меня в упор с явным намерением внушить мне чувство вины за то, что я не только ленивая и расточительная, но еще и заказывала пиццу шесть ночей из семи, хоть и ныла, что у меня нет денег.

– У меня все хорошо, дорогая, – неубедительно сказала моя мать. Я достала миску для хлопьев, а полезные, но дохлые овощи кучей полетели в ведро. – Все хорошо, только я недавно упала. Эти собаки сведут меня в могилу.

– Ты упала? Почему же ты мне не позвонила? Что случилось?

Как же я не люблю, когда она так делает! Никогда не говорит, если случается что-то серьезное, тянет до последнего. А я сразу начинаю корить себя, что не звонила ей неделями. Конечно, мой брат Тим отвез ее в больницу, а Мелисса выхаживала. И только Элизабет не оказалось рядом. Как обычно.

– Ну, детка, ты же так занята там, в Калифорнии, я не хочу беспокоить тебя по пустякам. У тебя и без меня есть о чем переживать – землетрясения, лесные пожары, беспорядки на улицах.

Да, до этого момента не очень-то я об этом, в общем, и переживала – но надо добавить все это к списку проблем, мысль о которых поможет не заснуть в тяжелый предрассветный час, когда уже надо вставать.

– У меня всегда есть время, чтобы поговорить с тобой, мам. – Я плеснула молока, по-моему, уже не очень свежего, в миску, взяла ложку и ополоснула ее водой. – Так что случилось?

– Я пошла гулять с собаками, они погнались за кроликом, а оба поводка я намотала на запястье, и вот они меня понесли. Протащили за руку чуть не до середины площадки. Но все обошлось. Синяки, конечно, остались, а у нас с твоим отцом в субботу официальный прием – ежегодный сбор пожертвований для фонда «Спасите дельфинов», и я выгляжу так, словно меня пропустили через мясорубку.

– Господи, мам, ты должна была сразу же мне позвонить.

– Я не хочу тебя затруднять, и со мной все в порядке. Зато я подумала о тебе, девочка моя. Мне так не нравится, что ты там одна, в этом Лос-Анджелесе. Я даже по ночам плохо сплю. А что, если ты вдруг заболеешь или с тобой что-нибудь случится? Кто же о тебе там позаботится?

– Мам, ну у них же здесь тоже есть врачи. А если я сильно заболею, то тогда ты приедешь и будешь меня лечить.

Она ждала другого ответа.

– Не познакомилась еще с каким-нибудь милым молодым человеком? – спросила она как бы между прочим, но обе мы знали, что, собственно, она за этим и позвонила.

– Нет, мам. По-моему, в Лос-Анджелесе вообще нет милых молодых людей. Один есть, но только кажется таким. Потому что я уверена, что после первого свидания он превратится из доктора Джекилла в мистера Хайда. А если нет, так все равно умудрится причинить мне такое количество страданий и разочарования, что я этого просто не выдержу. – О Боже, вот язык без костей! Опасно выбалтывать столько информации обеспокоенной матери, которая еще не оправилась от приключений на собачьей площадке.

– Элизабет, по-моему, тебе надо немедленно вернуться домой. Мы заплатим за билет на самолет, поживешь у нас с папой, пока будешь искать работу. Я слышала, молодой сенатор из Южной Каролины собирает себе команду, чтобы запустить кампанию по перевыборам, и он еще совсем зеленый.

Я бросила взгляд на мусорную корзину, в которой красочно пестрели красные банки, коричневые бутылки, синие бумажки – их бы не мешало рассортировать и отправить в переработку. Но у меня вряд ли дойдут до них руки, и получится как с теми несчастными овощами. Я отвернулась от мусорной корзины и сосредоточилась на разговоре.

– Мам, не все так плохо. Все наладится, когда у меня появится свой круг общения, подруги, и я перестану плакаться тебе в жилетку. У меня нет никаких серьезных проблем, так, мелкие неприятности, но они всегда случаются, когда уезжаешь за несколько миль от дома и устраиваешь жизнь в другом городе.

– Вот я и говорю – возвращайся. У тебя всегда было много подруг. Значит, что-то с этим Лос-Анджелесом не в порядке. Ты уже разговаривала с Тимом?

Тим, мой идеальный старший брат, трудится юристом у «Врачей без границ». Его недавно послали в Африку работать в трибунале по военным преступлениям.

– Нет, мам. Мы пока продолжаем скучать друг по другу. Я ему позвоню в воскресенье.

– Он нам тут по секрету рассказал, что собирается сделать предложение Дафни. Но пускай лучше сам тебе скажет. Мы с папой просто на седьмом небе!

Ну надо же! Он и так образец для подражания, а оказывается, еще не вечер! Он встретил Дафни полгода назад на Капитолийском холме. Она возглавляла некоммерческую организацию, которая собирает деньги, чтобы передать государственные школы, оказавшиеся в плачевном состоянии, под контроль неправительственных организаций. Результаты, наверное, впечатляющие! Она еще и симпатичная, стильная и на самом деле замечательная. Я подумала, что разговор перешел на новый виток и я хотя бы на мгновение сниму напряжение. Но какое там!

– Ну почему ты никак не можешь встретить порядочного человека, Лиззи? Я просто не понимаю. После Патрика никого – но это было еще в колледже! Я даже думаю, может быть, тебя пугают обязательства? Поэтому ты и в политике не ужилась. Мы с папой поговорили и решили, что тебе надо с кем-нибудь это обсудить.

– Например, с Тимом?

– Нет, я имею в виду профессиональную помощь.

– Психиатр? – спросила я, оторопев. Моя семья, при том, что она такая заботливая и любящая, иногда сводит меня с ума. Мягко говоря. Я сделала глубокий вдох, чтобы не сорваться на мать. Потому что пользы это не принесет, а, наоборот, уверит их в том, что лечение мне не помешает. – Мам, ничего я не боюсь. У меня был парень в Белом доме – просто ты о нем не знала. А с конгрессменом Эдмундсом все расстроилось не по моей вине.

– Что ты сразу колючки выставляешь? Я только предложила. Некоторые считают, что такое поведение часто встречается у средних детей в семье. Здесь нечего стыдиться.

Надо было как-то от нее отвязаться, иначе еще мгновение – и я скажу то, о чем потом буду жалеть.

– Мама, ну откуда ты это взяла? Мне в дверь звонят. Наверное, моя соседка Алекса. Она говорила, что хочет забежать и поужинать вместе со мной. Ладно, давай поговорим потом. Передай привет всем. – Я проигнорировала недовольные стоны и повесила трубку. «Извини, мама, я тебя люблю, но с тобой невозможно разговаривать».

На следующее утро одна моя рука сортировала почту, а другая курсировала от рулета из кафе «Синнабон» ко рту. Я так ловко раскладывала почту на кучки – моя, Лары, Скотта, – и кучки эти получались просто загляденье, симпатичные и аккуратные. Начиналась новая страница моей жизни, и было еще слишком рано, чтобы я успела сделать ошибку (о которой бы знала), и я радовалась тому, какой сегодня чудесный день. Я обрадовалась еще больше, когда увидела, что в моей стопке почты из-под вороха проспектов и просьб прислать фотографию Кэмерон выглянул очень изящный конверт из манильской бумаги. И содержимое его было интересное. Не захватывающее, конечно, но благодаря ему я продвигалась все дальше по своему новому пути.

Меня включили в программу медицинского страхования, и у меня теперь появилась своя собственная именная карточка «Голубого креста» с надписью «Агентство» внизу. Я погладила мягкий пластик. Теперь я могу идти к зубному и очистить свои зубы, а может быть, даже отбелить – если дантист попадется сговорчивый. А еще Кортни сказала, что если я пойду к косметологу, то они сделают подтяжку и из своих денег мне за это придется отдать только пятнадцать долларов. Видимо, медик в Лос-Анджелесе должен иметь очень широкую специализацию, чтобы помогать молодым и пробивным. Итак, теперь, когда к этой молодой гвардии присоединилась и я, мне нужны зубы и кожа – для достижения успеха.

Я принялась листать буклет, соображая, что мне доступно и что нет. Я могла пользоваться услугами помощи на дому, но отдельный кабинет мне не полагался. Я могла ложиться в реабилитационный центр для алкоголиков и наркоманов, но только на тридцать дней. Хватит, чтобы, например, решить проблему с героином, но не с оксикодоном. Еще мне было разрешено шестнадцать визитов к психоаналитику. В общем, халява. Я облизнула пальцы от остатков рулета и вспомнила слова мамы. Наверное, мне все-таки нужно показаться психоаналитику. Вдруг действительно имеется какая-то причина того, почему у меня нет парня, а у всех остальных есть? Само собой, в этом городе ярлыков на тебя никто не станет лепить, если ты пойдешь к психоаналитику. Как раз наоборот. Все, наверное, удивлялись, что за странность у меня такая и почему я отказывалась обсуждать свои проблемы открыто в еженедельном режиме. Не удивлюсь, если они решили, что я вся – извивающийся клубок нервов со склонностями к пассивной агрессии. Или самодовольная эгоистка, которая слишком много о себе воображает. Не знаешь, как быть с этими психоаналитиками: косо смотрят – если ходишь, косо смотрят – если нет.

– Помогите! – сказала я вслух.

Тут я задумалась о старине Фрейде. Он считал, что мы в своей жизни ничего не делаем случайно. И о помощи я попросила не просто так. И шутки такие не в моем характере. Кроме того, о помощи я просила серьезно. Она действительно была мне нужна.

К полудню я переговорила с разными людьми, которые ходят к психотерапевтам, чтобы узнать, какой специалист сумеет лучше всего разобраться в моем, как я теперь подозревала, нестабильном состоянии души. Талита клялась и божилась, что это может быть только доктор Аманда, которая надавала ей кучу полезных советов про взаимоотношения. Видимо, ничего особенного она ей не сказала, потому что жизнь Талиты после этого ничуть не изменилась и по-прежнему напоминала бесконечный сериал «Секс в большом городе». Но вот огромное терпение доктору Аманде вполне можно записать в плюс. Неделю за неделей ей приходилось выслушивать во всех подробностях рассказы Талиты об исполнительном директоре из Буэна-Виста, с которым она переспала в прошлый уик-энд, а он ей потом не позвонил. Хотя и учился в Гарварде, в Сан-Франциско у него живут обеспеченные родители, есть второй дом в Напе, если все пойдет по плану, в следующем финансовом году он станет вице-президентом. Доктор Аманда хотя бы получала от Талиты деньги за то, что вынуждена ее слушать, в отличие от большинства из нас в этом офисе – мы не могли терпеть ее дольше часа. Я вычеркнула доктора Аманду из своего списка, потому что мне не хотелось сидеть в ее офисе, когда у нее все-таки взорвутся мозги.

Я взглянула на Кортни, она сидела за своим столом с кислым видом и, бьюсь об заклад, потешалась в «ИФИЛМпро» над женой Майка или его «волосатостью». «ИФИЛМпро» – это форум, там профессионалы от киноиндустрии сидят и анонимно уничтожают своих коллег, боссов и кинозвезд прямо в режиме он-лайн. По-моему, он предназначался для обсуждения разных деловых вопросов, но Кортни на такое бы не запала; с ее патологической кровожадностью ей обязательно надо кого-нибудь распотрошить. Поэтому Кортни не было никакого смысла искать психоаналитика – у нее нет эмоций, поэтому и разговаривать было бы не о чем. Она своеобразный автомат по продаже слухов и постоянно исхитряется казаться занятой и незаменимой для Майка. Жаль, что я на нее не похожа и постоянно думаю о смысле жизни и человеческих отношениях.

Вот у Лары точно может быть неплохой психоаналитик. Принадлежащий к юнгианской школе, в два счета раскалывающий архетипы в ее снах и выпускающий на волю ее творческий потенциал. Не знаю, как там у меня с творческим потенциалом, но Ларин мэтр явно носит бороду, а она меня всегда как-то напрягает: когда я замечаю остатки завтрака, повисшие на бороде, мне становится не по себе. Так что юнгианский доктор, вкупе с прочими, отправился в мусорную корзину судьбы. Еще я всегда могла пойти к одному из целого штата аналитиков Скотта. У меня есть их телефоны – я сама назначаю им встречи. Но, поговорив с Ларой, я выяснила, что это в основном специалисты по пагубным пристрастиям – и они не самого высшего класса.

Тогда я решила, что нужно отыскать наиболее общительного человека и выспросить все про его психоаналитика. И в этом есть смысл: вы же не станете просить телефон пластического хирурга у человека с неудачной операцией на носу? То же самое и с головой.

Я оглядела офис. Хм-м… ни одного примера ментального здоровья вокруг! Я просмотрела список телефонов. И там ничего утешительного. Тогда мысленно, словно рентгеновским лучом, я просканировала здание. Самыми вменяемыми и милыми людьми, на мой взгляд, были Хосе. Однако вряд ли они восстанавливали свое психическое здоровье, еженедельно усаживаясь на стульчик «Эймс» и рассуждая на тему, насколько удались их матерям гуакамоле. Я знала одного парня, который ходил к аналитику из-за проблем с родителями – до двенадцати лет они не кормили его макаронами. Он думал, что его проблемы с общением из-за этого.

Интересно, если недостаток вменяемости напрямую зависит от числа визитов к психоаналитику, значит ли это, что мне не обязательно к нему идти? Любопытно. Я собрала свой «медицинский пакет» и убрала карточку «Голубого креста» в бумажник. Скорее всего нет. Надо хотя бы воспользоваться шансом и проверить, не двинулась ли я еще. Ради смеха. Это как гороскоп в газете. Или тест в Сети, где по цвету шариков, которые ты выбираешь, тебе говорят, какое у тебя настроение.

Я включила компьютер и зашла на сайт «Голубого креста». Продолжив свой поиск там, я случайно наткнулась на фотографию. Врач Ширли Ванс. Мне понравились ее проницательные, понимающие глаза. Вот! С ней-то я и буду общаться! Разговаривать о сексе с мужчиной я не смогу! Не то что я не готова была обсуждать секс, просто я думала, что моя ситуация все-таки изменится к лучшему, особенно если терапия удастся и я стану такой же открытой, как двери в приемной. Или что-то в этом роде. А выражение лица доктора Ванс меня обнадеживало.

Я дождалась обеденного перерыва, когда Скотт благополучно отправился в «Ка-Бреа» с Дженнифер и Бреттом, которые с той памятной вспышки гнева на съемках «Венчальной расправы» стали самой обсуждаемой парой в городе (они подумывали купить старый дом Мадонны на Холмах, сразу после того как Дженнифер разведется, а его подружка – звезда «мыльных опер» съедет от него). Офис опустел, и я набрала номер психоаналитика.

– Доктор Ванс слушает.

Здорово! Она еще и лично отвечает на звонки!

– Здравствуйте, доктор Ванс. Меня зовут Элизабет Миллер, я нашла ваш номер через «Голубой крест». Я бы хотела узнать, можно ли назначить… сеанс. – По-моему, они это так называют. Встреча скорее будет походить на массаж с ароматерапией, чем на визит к стоматологу, рассудила я – в любом случае будем надеяться, – так что это не прием, а сеанс. Правильно?

– Так, Элизабет, у меня есть свободное время по вторникам с семи до восьми часов. Вам это подойдет?

– Да, замечательно. Но я могу позволить себе только шестнадцать сеансов, так что, надеюсь, вы не разочаруетесь, если уже после шестнадцати сеансов выяснится, что я нормальная.

– Конечно-конечно, не волнуйтесь, Элизабет. Давайте начнем и посмотрим, как будет продвигаться дело. Хорошо?

Говорила она с поразительным пониманием и ободрением, – я даже не ожидала встретить такого человека в этом городе. Наверное, поэтому столько народу и ходит на терапию. Она заменяет им семью, друзей и любимых, которые хотели бы остаться в вашей жизни дольше, чем на один кадр фильма.

– Теперь я попрошу вас кое-что сделать, Элизабет. Перед тем как прийти ко мне сегодня, составьте, пожалуйста, список причин, по которым, на ваш взгляд, вы нуждаетесь в терапии.

– Хорошо. Постараюсь. – Черт, никто не сказал мне, что нужны какие-то причины! – А он должен быть длинный?

– Ну, это же не тест. Просто напишите то, что важно с вашей точки зрения. Увидимся в семь.

Я сидела и жевала карандаш, думая о том, почему добровольно решила сегодня вечером отправиться и рассказать о своих сомнениях совершенно незнакомому человеку. Не считая того, что закончился очередной сезон сериала «Клиент всегда мертв», а больше пока ничего на ближайшую перспективу не вырисовывалось.

Тут вернулась Талита с сумкой «Стар букс» в руках и улыбкой шириной с каньон Карбон.

– Привет! – Она плюхнулась на свой стул и объявила: – Я познакомилась с потрясающим парнем! На этот уик-энд мы отправляемся в Санта-Барбару.

– Вот это обороты! – не удержалась я.

– Ну зачем зря время терять? – Она извлекла из пакета стоику дисков и журналов. – Я прекрасно знаю собственные возможности и стараюсь никогда не упускать свои шансы.

– Неплохая философия, – заметила я. Уже пятнадцать минут третьего, пора переключить телефоны с автоответчика.

– А что, разве нет? Мой аналитик так мне и сказала. После того как я начала прислушиваться к ее советам, я стала пользоваться даже большим успехом, чем когда надеваю свой чудо-лифчик «Тайна Виктории». А это что-то да значит!

– Надо думать… – Может, доктор Ширли Ванс и мне даст несколько советов по искусству свиданий? Вот тогда-то я и освобожу свою полку от книжки под названием «Мужчины с Марса»!

– Да, терять нечего. Кроме собственной жизни, – влезла Кортни, возвратившаяся с собрания сплетников. – Я хочу сказать, ты точно уверена, что он не «заваливает телок», как они на своем сленге любят выражаться?

– Ты что, он очень даже любит лошадей! Когда это ты слышала про парней, которые любят лошадей и убивают коров? – возмутилась Талита – со своей сокрушительной и непобедимой «логикой Талиты».

– Никогда, – осталось признать Кортни. – У него есть друг?

Ассистенты возвращались в офис. Начинался рабочий полдень. Свой список я решила отложить на потом. Я взяла ручку и начала делать короткие записи по оставленным сообщениям.

«Здорово, Скотт, приятель. Короче, съемки идут полным ходом. Думаю, ты удивишься – режиссер оказался не таким болваном, каким я его считал. Сейчас сижу на диете по Аткинсу, как ты советовал, но вонючая она, я тебе скажу! Короче, дай нам знать, как там дела со следующими "Людьми Икс" на тридцать три "лимона"».

Второе сообщение было от Райана: Дэниел назначает Скотту встречу, третье – от ассистента Кэтрин Уотсон. Кэтрин была суперагентом и возглавляла литературный отдел Агентства, и я, признаюсь, восхищалась ею как школьница. На собраниях я не сводила с нее глаз, а если мы ехали в одном лифте, то выходила из него сама не своя. Не думаю, что я одна такая. Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь отзывался о ней плохо, и буквально каждый раз, когда я приходила в приемную, чтобы забрать корреспонденцию, я видела там огромный букет лилий или роз, или пакетик от «Тиффани» с карточкой для нее. Кэтрин было тридцать шесть, но ее телу могла бы позавидовать даже молодая капитанша команды поддержки. Она имела трех очаровательных детей и красавца мужа-француза, который работал коммерческим директором. Она свободно говорила на четырех языках, разбиралась в бейсболе и выглядела в пятнадцать раз привлекательнее любой актрисы, которую мы представляли. Не было ничего странного в том, что ее ассистент просил подтверждения встречи со Скоттом, но вот то, что завтрак у них назначен не в офисе, а в отеле «Бель-Эйр», да к тому же об этом не было записи в ежедневнике, показалось мне подозрительным.

– Слушай, Лара, ты заказывала завтрак для Скотта и Кэтрин? – спросила я у нее, когда через две минуты она вошла в офис.

– Нет. А что?

– Просто его нет в ежедневнике, и он будет в «Бель-Эйр». Довольно далеко от офиса и немного странно… тебе не кажется? – Я все равно записала встречу в ежедневник.

– Что здесь странного? – спросила она, пристально глядя на меня.

– Да нет, ничего… Я подумала… ну, может, у них…

– Интрижка? – Она прищурилась.

– Нет, я этого не сказала. Просто странно. И все. – Я пожала плечами, жалея, что вообще открыла рот.