Текст книги "Чумной корабль"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Джек Дю Брюл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

– В чем дело?

– Марк в безопасности на борту «Робинсона», но мы не можем связаться с Председателем.

– Проклятье! Я возвращаюсь за ним, он должен быть где-то в инженерном отсеке.

– Да посмотри же ты! – Хэнли указал на тонущий корабль. Киль раскололся, и приток воды увеличился в разы. – Мы опоздали.

– Это же Председатель, Макс, черт тебя дери!

– А то я забыл! – Хэнли едва сдерживал эмоции.

Они молча наблюдали за последними секундами «Золотого рассвета». Верхний ряд иллюминаторов уже скрылся под водой, и из-за разлома его нос и корма находились выше центра судна.

Зажатый в корпусе воздух рвался наружу. Окна разбивались вдребезги, двери сносило с петель неимоверным давлением. Снося бортики, вода заливала верхнюю палубу, извергая фонтаны пены. Отсюда казалось, будто вода у «Рассвета» кипела.

Океан достиг мостика судна, закаленное стекло дало трещину. Корабль окружали обломки – в основном деревянная мебель, но здесь же была и перевернутая вверх дном спасательная шлюпка, случайно отвязавшаяся от балок.

Макс смахнул слезу, когда исчезла верхушка мостика и над водой остались лишь радиомачты и дымовая труба. Океан стремительно поглощал судно.

В командном пункте Эрик управлял прожекторами. Он направил самый мощный из них на дымовую трубу «Рассвета», высветив намалеванные на ней золотые монеты. С «Робинсона» Гомес всматривался в бурлящую воду.

Макс перекрестился, прошептав имя Хуана, когда верхушка трубы была в каком-то полуметре от воды. Вдруг из нее вырвался поток воздуха, выбрасывая какой-то желтый предмет, словно выстрелив из пушки. Тот подлетел метров на шесть, трепыхаясь в воздухе подобно учащемуся летать птенцу.

– Твою же мать… – Макс не верил глазам.

Желтым предметом оказался защитный костюм, а в нем – Кабрильо, отчаянно махавший руками и ногами. Хуана выбросило из трубы, и, пролетев над ограждением, он рухнул в воду. Видно, удар оглушил его, несколько секунд он был неподвижен, а затем начал шустро отплывать прочь от тонущего корабля. Луч прожектора Эрика сопровождал его до перевернутой шлюпки. Вскарабкавшись на нее и стоя на коленях, Кабрильо повернулся к «Орегону» и театрально поклонился.

Эрик отсалютовал ему гудком.

ГЛАВА 9

Доктор Хаксли с головой ушла в работу и не заметила, как в лабораторию лазарета вошли Марк и Эрик. Она была увлечена изображением с мощного микроскопа и оторвалась от экрана, только когда Мерф прокашлялся. Джулия не любила, когда ее отвлекали, но глупые ухмылки на лицах вошедших ее успокоили.

За их спинами в изоляционной камере лежала ее пациентка, отрезанная от внешнего мира стерильной стеклянной оболочкой, воздух из которой пропускался через сложные фильтры и пятисотградусную печь, прежде чем покинуть корабль. У койки Джани, все еще в костюме, на спинку стула откинулся Хуан. Пока Хаксли не убедится, что контакт с водой не причинил ему вреда и он не заражен, с ним нужно было быть осторожней. Микроскоп с возможной заразой был там же, в палате, а изображение с него передавалось на ее компьютер.

– В чем дело?

– Мы произвели расчеты, – возбужденно заявил Мерф. Как и Джулия, он сразу же приступил к работе и даже не потрудился снять пропотевшую одежду, в которой вернулся с задания. Длинные сальные волосы вяло падали на плечи. – Оба наших пациента не заражены.

На сей раз Джулия не выдержала:

– Да о чем это вы?

Тут парни заметили Джани Даль.

– Ого-го! – присвистнул Стоун, сверля взглядом девушку в изоляционной камере. – Вот так красотка!

– Забудь об этом, Стоуни, – осадил его Мерфи. – Я ее спас, я с ней и на свидание пойду.

– Да ты и пальцем не пошевелил ради нее, все время на мостике был! – парировал Стоун. – Так что наши шансы равны.

– Господа, – напомнила о себе Джулия, – попрошу мериться своими неудовлетворенными либидо за дверью. Лучше объясните-ка, чего пришли.

– Ой, простите, док, – елейно произнес Мерф, все же поглядывая на Джани, – мы тут с Эриком пораскинули мозгами и пришли к выводу, что ни один из них и не мог заразиться. Насчет Председателя мы были уверены еще двадцать минут назад, а вот показания девушки пришли только что.

– Вы хоть понимаете, что мы тут занимаемся наукой – биологией, если быть точным, – а не компьютерной дребеденью, выдающей всякую числовую бессмыслицу?

Парней это задело за живое.

– Уж вам ли не знать, уважаемый доктор, что математика – царица наук! – возмутился Эрик. – Что есть биология? Не что иное, как применение органической химии, которая, в свою очередь, является прикладной физикой, со всякими силами притяжения и отталкивания, атомами и молекулами. Ну а физика – это чистая математика, только применимая в реальном мире.

Он так воодушевленно разглагольствовал, что Джулия поняла: с таким парнем Джани бояться нечего. И внешне Эрик был неплох, да вот только она сомневалась, что у него вообще хватит смелости заговорить с девушкой.

– Вот вы нашли следы вируса или токсинов в своих образцах? – поинтересовался Мерф.

– Нет, – призналась доктор.

– И не найдете. Уложить полный корабль людей, не вызывая паники, можно только отравив еду. Переносимый по воздуху вирус не затронул бы людей на палубе. На отравление воды это не похоже – не все же пьют в одно и то же время, разве что вирус выпустили бы утром, пока все чистят зубы.

– В таком случае люди со слабым иммунитетом скончались бы еще днем, – поддержал Эрик, – а мы видели, что все были наряжены и готовы к вечеринке.

– То же и с вариантом, что яд был нанесен на поручни и дверные ручки, – подвел итог Мерф, – это не дало бы стопроцентной гарантии поголовного заражения.

– Так вы считаете, вирус был в пище, – задумчиво произнесла Джулия, пытаясь найти лазейку в их версии.

– Не иначе. Хуан на борту ничего в рот не брал, да и бедняжка вряд ли ела вечером. – Мерфи оглянулся на изоляционную камеру.

– Чтобы убедиться окончательно, – продолжил Эрик, – мы рассмотрели вариант, если в воздухе в машинном отделении витала зараза. Даже если так, то объем влившейся воды, когда Хуан порвал костюм, сократил бы долю вируса до миллионных или миллиардных.

Мерф скрестил руки на груди.

– К тому же с момента контакта Хуана с водой прошло часов пять, не меньше. А со слов Эдди, подруги навещали ее за пару часов до смерти. Хуан и эта крошка здоровы.

Насчет Хуана Джулия пришла к такому же выводу. Что касается Джани, то здесь еще нужно было попотеть, проверяя и перепроверяя результаты анализов, пока не станет ясно, с чем они столкнулись. Пусть она пока не нашла следов вируса в ее крови, спинной жидкости, слюне или моче, это вовсе не значило, что патоген не засел у девушки в почке, или в печени, или в какой-то другой ткани, которую Джулия еще не проверяла, чтобы внезапно вырваться, подавить иммунитет девушки и перейти на других возможных носителей – экипаж «Орегона».

Доктор покачала головой:

– Простите, парни, но этого мало. Я согласна с вами насчет Хуана, однако Джани останется в изоляторе, пока я не буду уверена в отсутствии вируса на все сто.

– Вы здесь главная, но это пустая трата времени.

– Моего времени, Марк. – Джулия откатилась на кресле через всю лабораторию к интеркому на стене и нажала кнопку. – Хуан, слышите меня?

Там, в палате, Кабрильо резко выпрямился – вместо того чтобы терзаться мыслями о возможной смертельной инфекции в его организме, он спокойно уснул. Теперь Хуан встал, поднял большой палец вверх и помахал Мерфу и Стоуну.

– Вы чисты, – обрадовала его Хаксли, – отправляйтесь в воздушный шлюз для дезинфицирующего душа. Костюм оставьте внутри, я займусь им позже.

Через пятнадцать минут Хуан уже вошел в лабораторию.

– Ого, ну и запашок, – сморщила носик Джулия.

– Попробуй-ка попотеть несколько часов в этом костюме, посмотрим, как ты заблагоухаешь.

Хаксли уже позаботилась о том, чтобы в лабораторию доставили один из запасных протезов Хуана. Она протянула его Председателю, и тот пристегнул его к правой ноге. Слегка пошевелив искусственной конечностью, опустил штанину.

– Вот так-то, – он встал, – бодрящий душ и бутылочка хорошего скотча решат любую проблему. – Хуан повернулся к Марку и Эрику. – А у тебя как все прошло, Мерф?

Рация Хуана вышла из строя при наводнении в машинном отделении, так что он ничего не знал о других членах группы.

– Мне удалось спасти процентов тридцать архивов компьютера, включая всю информацию касательно его последнего плавания. – Он поднял руку, упреждая вопрос Кабрильо. – Я еще ничего не просматривал. Мы с Эриком помогали выяснить, не заражены ли вы с той симпатяжкой.

Хуан кивнул, понимая, однако, что он и их гостья были не единственной заботой экипажа.

– Эти записи теперь – ваша основная задача. Докладывайте мне все, что узнаете о происходившем на борту корабля за это время. До последней мелочи.

– Я видела, как вы разговаривали с девушкой, – вмешалась Джулия, – как она?

– Устала, напугана. Она понятия не имеет, что произошло со всеми на борту, и я как-то не хотел ее напрягать. Она и так на грани срыва. Но кое-что интересное она мне сообщила. Корабль совершал чартерный рейс для некоей группы респонсивистов.

– Что еще за респонсивисты? – Голос принадлежал Максу. Он стремительно вошел в лабораторию и, не обращая ни на кого внимания, первым делом подошел к Хуану, чтобы пожать ему руку. – Тут сорока на хвосте принесла, что тебя уже выпустили из изолятора. Как чувствуешь себя?

Кабрильо не переставал удивляться, как быстро по кораблю разлетались слухи, даже – он взглянул на часы – в полпятого утра.

– Жив, и то ладно, – с улыбкой ответил он.

– Ну и номер ты там выкинул! – ухмылялся Макс. – Ничего подобного в жизни я не видел. Выскочил из трубы, как пробка из бутылки дешевого шампанского.

– Я ведь почти выбрался, – пояснил Хуан, – но у самой верхушки застрял – ни туда ни сюда, а вода-то все поднимается. А я решил вместо того, чтобы спустить воздух, наоборот, надуть костюм до отказа, забив собой проход. Ну а выталкиваемый воздух завершил дело.

– Выглядело потрясно!

– А высоко я подлетел?

– Метров шесть, не меньше. – Тут Макс вспомнил, о чем спрашивал сначала. – Так что там с респонсивистами?

– Ах да, юная мисс Даль сообщила, что они совершали для них чартерный рейс. От Филиппин до Афин.

– Точнее, до Пирея, – поправил его Эрик, – порт Афин – Пирей.

Мерф хлопнул его по плечу:

– Ты нас совсем за тупых держишь?

Джулия не сдержала улыбку.

– Я поговорил с бывшей, – сказал Макс, – так вот, никакого похищения и не было. Она просто хотела меня поторопить. Знаешь, Кайл ведомый – сверстники легко им манипулируют. Связался с плохой компанией в школе, и в итоге его повязали за наркоту. Врач сказал, что у Кайла проблемы не с наркотиками, а с самооценкой. Короче, на какой-то демонстрации он познакомился с некоей группой, а через пару дней уже объявил себя респонсивистом. Дошло до того, что он ходил к урологу – чик-чик – и сейчас в Греции. Видно, у них там лагерь.

– Погоди, ему сделали вазэктомию? – усомнилась Джулия. – Ему же… сколько? Двадцать один? Двадцать два? Да никакой уважающий себя врач не станет проводить такую операцию мужчинам младше тридцати, если только они уже не обзавелись семьей.

– Кайлу двадцать три, а у респонсивистов есть собственные доктора, которые сутками напролет делают вазэктомию и перевязку маточных труб кому ни попадя.

– Никогда раньше не слышал о респонсивистах, – задумался Хуан.

– Да я сам не много знаю, – признался Макс, – лишь то, что пересказала Лиза.

– Вам бы побольше голливудских сплетен читать, – заметила Джулия. – Слышали о Донне Скай?

– Актрисе?

– Самой высокооплачиваемой актрисе в истории, если быть точной. Она как раз респонсивистка. Как и многие другие в этом бизнесе. Этакая новая «фишка» в Голливуде.

– Это что, какая-то церковь или культ?

– Никто не знает точно. Ну, никто по эту сторону, по крайней мере. Началось все в 70-е с одного генетика по имени Лай– делл Купер. Он помог создать доступное лекарство от малярии и оспы. Некоторые считают, что он спас миллионы жизней. Правда, сам Купер так не думал. Наблюдая за повсеместными демографическими взрывами, он начал осознавать, что натворил. Истребив болезни, генетик устранил один из основных естественных факторов, поддерживающих баланс в росте населения. Нет, детей больше не стало, просто теперь больше из них выживало. Он заявлял, что без болезней человечество обречено на вымирание от перенаселения. Купер написал об этом книгу, а затем вступил в борьбу с планированием семей в глобальных масштабах. Он собрал вокруг себя единомышленников и назвал их респонсивистами – ответственными за происходящее. Движение, известное как респонсивизм, привлекало все больше и больше крупных шишек из совершенно разных сфер: политиков, спортсменов, актеров. Купер умер лет десять назад, но движение процветает под началом парочки супругов. Их имен я не знаю, сразу говорю.

– И чем они сейчас занимаются?

– Заведуют центрами планирования семьи по всему миру, предоставляя бесплатные контрацептивы, а также услуги по проведению абортов и операций на репродуктивные органы. Можно представить, в какой вражде они находятся с католической церковью и правыми политиками.

Хуан обвел взглядом присутствующих.

– Вопрос в том, что же такого натворили респонсивисты, что побудило кого-то перебить весь их корабль?

Этого никто не знал.

ГЛАВА 10

Белоснежная палатка над прилизанными лужайками имения в Беверли-Хиллз отпугнула набитые папарацци вертолеты. Палатка эта без труда накрыла бы парочку синевших рядом бассейнов, судя по их величине украсивших бы любой олимпийский комплекс. Стоило только появиться шерифу округа Лос-Анджелес, как два нанятых фотографами вертолета, будто по команде, взмыли вверх, пока не записали их бортовые номера, что обернулось бы для пилотов судебной тяжбой по обвинению в нарушении неприкосновенности частного владения. И папарацци никакими посулами, никакими взятками уже не смогли уговорить их.

Собравшиеся под навесом гости были тертые калачи, и подобные визиты им были не в новинку, поэтому никто особенно не впечатлился по поводу инцидента с вертолетами. Гул двигателей растаял вдали, и гомон разговоров вернулся в прежнее русло. Пристроившийся на деревянном возвышении оркестр продолжил играть, а манерные старлетки в микроскопических бикини по-прежнему обходили бассейн.

Здание, возвышавшееся над обширной лужайкой, копия средиземноморской виллы, но увеличенная, – вилла эта тянула не меньше чем на сорок тысяч квадратных футов жилой площади, не считая флигеля для гостей, раза в два превышавшего габариты обычного среднего американского односемейного домика. Подземный паркинг был рассчитан на два десятка лимузинов. Для возведения этого дворца пришлось выкупить два дворца поменьше стоимостью в несколько десятков миллионов каждый. Целая свора рабочих, инженеров три года чуть ли не сутками торчала на стройке, чтобы возвести этот бастион. Здесь, в Беверли-Хиллз, где трудно было удивить роскошью, новостройка заставила многих призадуматься, едва только приступили к ее возведению.

Владельцами этого чуда были Томас и Хайди Сэверенс. Они не принадлежали к числу актеров или китов киноиндустрии, хотя Том Сэверенс пару лет проторчал исполнительным продюсером на одной из студий. Оба были покровителями и хранителями имения последнего доктора Лайделла Купера, основоположника респонсивизма, и теперь встали во главе непрерывно разраставшейся и укрупнявшейся организации. Средства на постройку здания, сумму, вдвое большую, в которую обошлась калифорнийская штаб-квартира организации, поступали от жертвователей – фирм и частных лиц, хотя большую часть денег собрали среди представителей голливудской элиты, гурьбой ринувшихся в лоно респонсивизма.

Том Сэверенс, одним из первых по достоинству оценив ознаменовавшую прорыв книгу доктора Купера иод названием «Плодимся себе на погибель», отыскал автора и соответствующим образом пропиарил его. И, что вполне логично, Том учуял некое родство душ с дочерью Купера Хайди. После двух месяцев ухаживаний Том и Хайди поженились. Именно их неуемная энергия и превратила респонсивизм в явление мирового масштаба, каковым оно ныне являлось. В соответствии с волей Купера его зять и дочь продолжили начатое отцом. Оба обладали некоей харизмой, привлекавшей к ним людей из шоу-бизнеса, мира кино, одним словом, индустрии развлечений, а когда завоевавшая «Оскара» актриса Донна Скай во всеуслышание заявила о том, что она вот уже многие годы горячая сторонница респонсивизма, популярность наследия Купера взлетела до небес.

Ростом Тома Сэверенса бог явно не обделил, остальное доделала пластическая хирургия, придав ему представительности. К пятидесяти трем годам, невзирая на начинавшие редеть светло-русые волосы, взгляд его ничуть не утратил былого гипнотизма. Кремовый пиджак был явно великоват даже для его мощной фигуры, однако казалось, что вместо того, чтобы скрадывать его мускулатуру, одежда как раз подчеркивала ее. Когда Том улыбался, а это происходило часто, ослепительнобелые зубы выгодно оттеняли смуглый цвет лица.

Рядом с ним стояла Хайди. Хоть она была всего лишь на пару лет моложе Тома, больше сорока ей никто не давал. Хайди представляла собой эталонный тип калифорнийки: безупречно подобранный тон светлых волос, ярко-синие глаза и фигура спортсменки. Самой привлекательной в Хайди была ее шея, длинная и изящная, и она, зная об этом, пользовалась дарованным ей природой благом в полной мере, позволяя себе и блузы с глубокими вырезами, и безупречные бриллиантовые ожерелья.

Том и Хайди составляли весьма привлекательную пару, настолько привлекательную, что не приходилось удивляться тому, что оба неизменно становились центром внимания. И уж конечно, здесь и сейчас, как живое воплощение респонсивизма на торжественном открытии новой штаб-квартиры организации.

– Мои тебе поздравления, Том! – Знаменитый кинорежиссер, несмело приблизившись к Сэверенсам, непринужденно чмокнул Хайди в загорелую щеку. – И тебе тоже, Хайди. Вы по праву можете гордиться. Уверен, доктор Купер согласился бы со мной.

Последняя фраза прозвучала с почтительностью, едва ли не с благоговением.

– Грядущие поколения еще будут вспоминать ваш центр как место, сумевшее одолеть наплыв перенаселенности.

– Он станет путеводной звездой мира, – ответила Хайди Сэверенс. – Как не раз повторял отец, самое тяжелое – начать борьбу. Но население постоянно увеличивается, и мир понемногу понимает, что поставлено на карту, и нам суждена роль зачинателей образа жизни, где главенствует чувство ответственности.

– Я читал в «Дженерейшн» о снижении рождаемости в деревнях в окрестностях нашей новой клиники в Сьерра-Леоне, – продолжил режиссер.

«Дженерейшн» – так назывался издаваемый два раза в год журнал организации.

Сэверенс кивнула:

– Выбрав для клиники место, куда уже не доберутся ни христиане, ни мусульмане и не будут морочить людям головы, мы добились даже большего, чем ожидали. Сумели убедить жителей деревень в том, что, лишь избавляясь от нежелательных детей, они смогут обеспечить себе достойный уровень существования. Но никак не с помощью избитых увещеваний церковников.

– В статье ничего не сказано о том, объяснили ли мы то, насколько повлияло на нашу жизнь внутримозговое вмешательство и как этому противостоять.

На сей раз Том покачал головой:

– То, что присутствие инопланетян существует во Вселенной параллельно с нашим, неощутимо, и они вряд ли сейчас способны разобраться в этом. Наши руководящие принципы еще ждут своего часа. А на данный момент речь идет всего лишь о снижении рождаемости в регионах.

Приняв услышанное к сведению, кинорежиссер поднял в их честь бокал с «хайболлом» и переместился к соседней группке, что позволило другим почитателям выразить поздравления Сэ– веренсам.

– Он милый, – шепнула Хайди мужу.

– За свой последний фильм он отхватил двести миллионов, тем не менее его взносы за последний год упали на пять процентов.

– Я поговорю с Тамарой.

Тамара была очередным приобретением кинорежиссера – его женой на данный момент, и Хайди оказывала ей покровительство.

Том, судя по всему, не услышал заверений супруги, потому что как раз в этот момент в кармане пиджака завибрировал сотовый. Раскрыв телефон, он назвал себя и с минуту с непроницаемым лицом слушал собеседника.

– Благодарю вас, – ответил он наконец и, отсоединившись, снова сложил аппарат и взглянул на Хайди. Ее излучавшие радость глаза соперничали с одиннадцатикаратным бриллиантовым колье.

– Это Ковач звонил, – негромко пояснил Том, чтобы остальные не услышали. – С сухогруза доложили о замеченных в Индийском океане обломках.

– О боже!

– А по спасательному плоту определили, что он с «Золотого рассвета».

Хайди вдруг схватилась за шею, будто ее прижгли сигаретой.

– Выживших нет.

И вновь сияющая улыбка. И воркование.

– Это чудесно, это просто чудо!

У Тома был такой вид, будто у него гора с плеч свалилась. Еще пара недель, дорогая, и все, над чем твой отец и мы столько трудились, станет явью. Мир переродится, и на сей раз

мы своего не упустим.

– Он переродится на наш лад, – добавила Хайди, беря мужа за руку.

Ей было плевать на семьсот восемьдесят три человека – женщин, детей, ушедших на дно вместе с круизным судном, причем многие из них были членами их организации. Что такое семьсот восемьдесят три человека? Пылинка в сравнении с теми, кому еще только предстоит погибнуть.