Текст книги "Чумной корабль"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Джек Дю Брюл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

ГЛАВА 23

Мощный удар в живот, и Макс согнулся, насколько позволяли прижимавшие его к стулу веревки. Зелимир Ковач ударил даже не вполовину своей недюжинной силы, но Хэнли показалось, что его внутренности превратились в фарш. Он захрипел от боли, брызжа слюной и кровью.

Это был уже четвертый выпад подряд, и он никак не ожидал его. С завязанными глазами оставалось только полагаться на естественный ритм своего мучителя, чтобы попытаться предугадать удар, да только у Ковача не было ритма. Безжалостные удары сыпались в абсолютно случайном порядке. Он издевался над Максом вот уже десять минут и до сих пор не задал ни одного вопроса.

Внезапно он сорвал клейкую ленту с глаз Хэнли вместе с целым куском кустистых бровей. Казалось, будто в лицо плеснули кислотой, и Макс не смог сдержать крика.

Смаргивая слезы, он огляделся. Они находились в пустой комнате с белыми голыми стенами из шлакоблока и бетонным полом. Под ногами у него был водосток, а на гвозде рядом с металлической дверью свернут шланг для полива. Дверь приоткрыта, и за ней виднелся коридор с такими же белыми стенами.

Ковач возвышался над Максом в брюках и хлопковой майке, насквозь пропитанной его потом и кровью Макса. Прислонившись к стене, неподалеку с каменными лицами стояли двое охранников в одинаковых комбинезонах. Ковач вытянул руку, и один из них подал ему пачку бумаг.

– Твой сын сказал, – начал Ковач, – что тебя зовут Макс Хэнли и ты инженер на корабле торгового флота. Это так?

– Пошел к черту, – низким грозным голосом ответил Макс.

Ковач сжал нервный узел на шее Макса, и по телу разлились

потоки дикой боли. Серб надавливал все сильнее, пока Хэнли не начал биться в судорогах.

– Это так?

– Черт, да, да, – сквозь сжатые зубы прорычал Макс.

Ковач ослабил хватку и со всей силы врезал Максу по челюсти.

– Это за вранье. У тебя в ноге был подкожный передатчик. Такие в торговом флоте не делают.

– Это все компания, которую я нанял для спасения Кайла, – с трудом ворочая языком, пробормотал Макс. Сейчас ему хотелось только помассировать лицо, которое он уже не чувствовал. – Это они поставили его мне в целях безопасности.

Ковач снова заехал ему по лицу, на этот раз выбил зуб.

– Неплохая попытка, да только шраму по меньшей мере полгода.

Он был почти прав. В последний раз Хакс заменяла ему чип семь месяцев назад.

– Да нет, клянусь! – продолжал лгать Макс. – На мне все быстро заживает, вот, посмотри на мои руки.

Ковач опустил взгляд. Руки Хэнли были испещрены старыми шрамами. Но это для него ничего не значило. Он навис над Максом так, что их лица были в сантиметрах друг от друга.

– За свою жизнь я оставил больше шрамов, чем хирург, и прекрасно знаю, как они заживают. Этому не меньше шести месяцев. Говори, кто ты такой и откуда у тебя такое устройство!

В ответ Макс напрягся и ударил его лбом в нос. Сковывавшие его веревки не позволили сломать кость, но брызнувшая из ноздрей Ковача кровь его вполне удовлетворила.

Тот взглянул на Хэнли в приступе животной ярости. Было ясно, что его выходка не останется безнаказанной, но, видя разъяренное окровавленное лицо серба, Макс понял, что зашел слишком далеко.

На него обрушился шквал ударов. Серб не целился, не рассчитывал силу. Это была взрывная реакция, первобытный инстинкт на возможную угрозу. Макса колошматили по лицу, груди, животу, плечам, паху в нескончаемом потоке ударов кулаками и ногами; казалось, им не будет конца. Они наносились так быстро, будто его избивали сразу несколько человек, но заплывшими глазами Макс видел, что Ковач наказывает его в одиночку.

Целых две минуты прошло, прежде чем один из охранников наконец подошел унять мясника. Тот обернулся, вперив в него кровожадный взгляд, и охранник спешно попятился. Все же серб немного утихомирился.

Он презрительно оглядел бессознательно обвисшее на стуле тело, грудь вздымалась от выброса адреналина. Ковач хрустнул пальцами и стряхнул капли их смешанной крови на пол. Протянув руку, приподнял правое веко Макса. Под ним он увидел только белок закатившегося глаза.

Зелимир повернулся к охранникам.

– Проверьте его через пару часов. Если и в следующий раз не расколется, привезем его сынишку из Коринфа и посмотрим, как долго он сможет наблюдать за избиением своего чада.

С этими словами Ковач вышел в коридор. Через секунду за ним последовали и подчиненные, закрывая за собой дверь. Они так и не оглянулись на Макса.

Наблюдая за их уходом почти зажмуренными глазами, Хэнли дернулся, стоило им повернуться к нему спиной. Во время зверского избиения он беспрестанно раскачивался взад-вперед, силясь ослабить веревки. В слепом гневе Ковач этого не заметил, а охранники решили, что пленник корчится от боли. Но Макс действовал расчетливо и хладнокровно.

Он наклонился и схватил одну из бумажек, оброненных Ковачом, когда Хэнли заехал ему по носу. Раскачавшись на металлическом стуле, прыгнул вперед, к двери. У него была только одна попытка – ведь даже если он и переживет еще одну пытку, он скажет все, что угодно, лишь бы защитить Кайла.

Хэнли попал в яблочко. Листок вошел в щель между дверью и косяком за миг до того, как повернули ключ, и язычок замка не встал на место.

Макс отклонился назад на спинку стула. Так жестоко его еще никогда не избивали. Даже во вьетконговской тюрьме было не так плохо, а ведь там мучители сменяли друг друга и избиения не прекращались часами. Он провел языком по рту, два зуба свободно шатались. Удивительно, что нос остался цел, а сердце не остановилось.

Рана на лодыжке, откуда ему вырезали передатчик, казалась теперь сущим пустяком по сравнению с болью, пронзавшей тело. Грудь представляла собой кровавый кусок отбивной, и Макс боялся представить, что сталось с его лицом.

Что ж, я и раньше был не красавцем, с усмешкой подумал он, и кривая улыбка, тронувшая губы, вызвала очередную струйку крови изо рта.

Макс выделил себе на восстановление десять минут. Останься он здесь подольше, тело сведет судорогой, и больше он с места не сдвинется. В море боли блеснул лучик надежды: по крайней мере, они не притащили в этот ад Кайла. Сейчас он в Греции. Даже в руках респонсивистов он в относительной безопасности. Эта мысль стала спасательным кругом Макса.

По подсчетам, прошло уже шесть минут, и он начал ерзать, ослабляя веревки. Сначала удалось высвободить запястья, а затем Макс руками растащил веревки, охватывавшие его грудь. Наконец он развязал ноги и встал. И тут же, покачнувшись, схватился за спинку стула, чтобы не упасть.

– Что-то мне нехорошо, – пробормотал он, пытаясь сфокусировать помутненный взгляд.

Хэнли как можно тише приоткрыл тяжелую дверь. Коридор был пуст. В свете флуоресцентных ламп, перемежающемся с густыми тенями, стены казались куда более обшарпанными, чем на самом деле.

Макс свернул листок и запихнул его в прорезь, не давая две– Ри захлопнуться. Согнувшись пополам, неспособный выпрямиться от боли, он прокрался дальше по коридору, проверяя, не оставляет ли за собой кровавый след.

На первом перекрестке он услышал приглушенные голоса слева и тут же свернул вправо, то и дело оглядываясь назад. На пути встретилась обычная непомеченная дверь. Макс прижался ухом к прохладному металлу и, ничего не услышав, пошел дальше.

В помещении было темно, окна отсутствовали – скорее всего, он находился под землей. Доказательств тому не было, но почему-то Макс в этом не сомневался.

Свернув еще пару раз в этом одноцветном лабиринте, он дошел до другой двери, за которой раздавался механический гул. Повернул ручку – поддалась. Тогда он резко распахнул дверь, и шум усилился. Источников света в комнате не было видно – наверное, здесь никого не было. Макс проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь. Нащупав выключатель, он включил свет в помещении.

В свете зажегшихся огней перед ним раскрылось широкое, уходящее вниз пространство. Он находился в аппаратной и сейчас рассматривал электростанцию комплекса. За толстым изоляционным стеклом стояли четыре гигантских, приваренных к полу двигателя, питавшихся от клубка топливопроводов и вытяжных каналов. К каждому был подключен электрогенератор. Вся система была размером с локомотив, и, хотя работал только один из двигателей, все помещение сотрясалось от его гула и треска. Либо оно настолько большое, подумал Макс, еще раз обводя помещение опытным глазом, чтобы обеспечить энергией тысячи две людей, либо они тратят электричество на какие-то другие, неведомые цели.

Стараясь не думать об этом, он вышел назад в коридор.

Камер видно не было, как и патрулировавших коридоры охранников. Что-то здесь было не так, но не время забивать себе голову ненужными мыслями.

Наконец Макс дошел до двери с пометкой «ЛЕСТНИЦА», но, заглянув внутрь, обнаружил, что она ведет только вниз.

– Была не была, – пробормотал он, начиная спуск.

Миновав четыре пролета, Хэнли дошел до слабоосвещенной площадки. Единственная дверь вела в еще более темный тоннель, перпендикулярный лестнице. В отличие от предыдущих помещений, этот идеально круглый тоннель состоял из грубой материнской породы, а высотой был как раз его роста. На стенках он заметил неровные следы от каких-то инструментов. Света не было, и Макс понятия не имел, как далеко тянулся тоннель или для чего он предназначен. Единственное, за что мог зацепиться глаз, – это медные провода с керамическими изоляторами, протянутые по всему потолку. Их было около сотни, находились они на одинаковом расстоянии друг от друга. Инженерное чутье подсказывало, что они вполне могли подавать куда-то электричество с генераторов на верхнем уровне.

– Куда же вы, ребята, ведете? – задумчиво произнес Макс.

Он хотел было последовать за проводами, надеясь найти выход, но, судя по застоявшемуся воздуху, никакого выхода и не было. Не говоря уж о том, что он находился в пятнадцати метрах под землей, если не ниже.

Придется подниматься обратно по лестнице. Тело противилось каждому шагу, дыхание спирало от нагрузки; казалось, его грудь зажали в тиски. Он был готов поспорить, что парочку ребер ему точно сломали.

Задыхаясь, Макс добрался до верхнего пролета, сжимая локтями грудную клетку, пытаясь хоть как-то унять боль.

Прижавшись ухом к двери, он услышал удалявшиеся приглушенные голоса. Ему показалось, что он разобрал, как один охранник говорил другому: «…небеса через два дня, так что придется…» Решив еще чуть-чуть подождать, он наконец приоткрыл дверь. Коридор был пуст. Не слышно было даже эха их шагов.

Ступая осторожно, он возобновил поиски выхода. Пройдя полкоридора, услышал приближающиеся шаги. Эти двигались быстро и уверенно; возможно, это Ковач со своими подопечными возвращаются к нему в камеру для очередной взбучки, хотя прошло еще только полчаса. Понимая, что спринтер из него сейчас никакой, Макс скользнул в ближайший дверной проем. Придерживая ручку, чтобы не щелкнул замок, он прижался к двери и прислушался. Только когда те прошли мимо, Макс Догадался оглянуться и осмотреть темную комнату. В тусклом свете воткнутого в розетку ночника он разглядел шесть стоявших в ряд коек, а также легко угадывавшиеся силуэты спящих на них мужчин. Один из них, видно очень чутко спавший, подскочил на койке и начал растерянно вглядываться в темноту.

– Стив? – окликнул он.

– Да, – отозвался Макс, – ты спи, спи.

Парень упал обратно на подушку и отвернулся к стене. Его дыхание моментально затихло.

Чего нельзя было сказать о дыхании Макса. Казалось, сердце вот-вот вырвется из груди, хотя надо было сказать спасибо обезболивающему действию выброса адреналина. Слегка успокоившись, он выскользнул обратно в коридор.

В итоге Макс прослонялся еще почти час, пока наконец не нашел лестницу, ведущую наверх, подтверждавшую его догадки, что он находился на какой-то подземной базе. В зависимости от размеров комнат, в которые он так и не заглядывал, все сооружение простиралось примерно на десять тысяч квадратных метров. О его назначении же оставалось только догадываться.

Поднявшись на два уровня вверх, он наткнулся на очередную дверь. Прислонившись к двери, услышал неясные звуки с той стороны, но разобрать ничего не мог. Тогда Макс приоткрыл дверь и посмотрел в щелочку. Внутри он увидел что-то наподобие гаража.

Никого не заметив, он быстренько протиснулся внутрь и спрятался за деревянным верстаком, заваленным грязными инструментами. Только когда дверь с щелчком закрылась, до него дошло, что на ней стоит сложный электронный замок со сканером отпечатка пальцев и панелью ввода кода. Теперь он точно не мог вернуться назад в камеру и попытаться отговорить своих палачей от очередной экзекуции.

Хоть гараж был довольно слабо освещен, вдалеке виднелось пятно света. Два механика работали над полноприводным пикапом. Вроде бы меняли радиатор и что-то сваривали рядом с капотом. Хэнли видел голубоватое свечение ацетилено-кислородной горелки и почуял острый запах плавящегося металла. В гараже стояли и другие машины: два грузовика побольше, а также несколько вездеходов вроде того, на котором Хуан сбежал от респонсивистов в Греции.

Как же он хотел, чтобы Кабрильо сейчас был с ним. Хуан обладал удивительной способностью придумывать и выполнять план с первого же взгляда на ситуацию. Макс же, напротив, был из послушных работяг, кто берет препятствия грубой силой и непоколебимой настойчивостью.

Ковач скоро вернется в камеру для допроса, и к тому времени Хэнли нужно убраться как можно дальше отсюда.

Внимательно осмотревшись, он осознал, что гаражная дверь – единственный выход отсюда, и даже радио не сможет заглушить ее скрип. Выбора не было.

Грубая сила так грубая сила, подумал он.

Макс схватил гаечный ключ длиной почти в полметра и весом под пять килограммов. Поднял его, как хирург берет в руки скальпель, зная, на что способен с этим инструментом. В свою первую настоящую драку он ввязался еще подростком, когда размахивавший ножом обдолбанный наркоман попытался ограбить заправку его дяди. Тогда Макс выбил горе-грабителю зубы ключом, очень похожим на тот, что сейчас держал в руках.

Прячась за всем, чем можно, на цыпочках он перебрался на другую сторону гаража, двигаясь как можно медленней, ведь периферическое зрение улавливает именно движение. Производимый им шум тонул в потоке музыки из радио.

На одном из механиков была сварочная маска, защищавшая глаза, так что Макс сконцентрировался на втором: долговязом мужчине лет тридцати с густой бородой и сальными, убранными в хвост волосами. Тот склонился над мотором, возясь со шлангами. Он даже не слышал приближения Макса, когда тот, точно прицелившись, заехал ключом бедняге по голове. Тот обмяк и повалился наземь. Такая шишка не сойдет еще месяц.

Макс обернулся. Сварщик почувствовал движение, начал выпрямляться, снимая маску, и Хэнли замахнулся, как опытный отбивающий в бейсболе. Выпустив ключ из рук, он отправил его в полет, и закаленный инструмент пробил пластиковый Щиток шлема, защитившего сварщика от куда более серьезных повреждений, а сила удара отбросила его в стоявший рядом инструментальный ящик на колесиках. Паяльная лампа упала к босым ногам Макса, и тот резко отступил, спасаясь от синего пламени.

Среагировав на шум, из-за грузовика показался третий механик, которого до сих пор не было видно за широким бампером. В изумлении он уставился на растянувшегося в ящике сварщика, переводя взгляд на Макса.

Недоумение сменилось гневом, и, прежде чем он успел среагировать, Макс схватил все еще горевшую лампу и бросил механику. Поддавшись рефлексу, тот машинально поймал ее.

При температуре в 3000 градусов Цельсия языку пламени не требовалось много времени, чтобы сжечь плоть. Механик поймал лампу так, что сопло было направлено ему прямо в грудь. В его комбинезоне моментально возникла тлеющая дыра, а кожа и мышцы с шипением испарились, оголяя белизну грудной клетки. Кости успели обуглиться, прежде чем неимоверный шок заставил беднягу отбросить лампу.

Выражение его лица не менялось, мозг еще не успел осознать, что сердце остановилось. Будто в замедленной съемке он упал на бетонный пол. Макса затошнило от запаха паленой плоти. Он совсем не хотел убивать несчастного механика, но ничего не поделаешь. Он должен спасти сына, и как ни печально, этот человек встал у него на пути.

Размер одежды сварщика подходил ему больше всего, так что Макс стянул с него комбинезон. Обувь пришлось снимать с третьего, остальные оказались ему безнадежно малы. Он старался не поднимать глаз, пока стягивал ботинки с его ног.

Подойдя к грузовикам с парой кусачек, Хэнли открыл капоты и перекусил провода, тянувшиеся от распределителя зажигания подобно черным щупальцам. Собираясь повторить процедуру с квадроциклами, краем глаза заметил стоявшую на одном из верстаков кофемашину. Посреди кружек, баночек и пластмассовых коробочек с сухими сливками нашел сахарницу. Недолго думая, Макс взял ее и, вместо того чтобы копаться в устройстве вездеходов, просто отвинтил крышки бензобаков и засыпал туда сахар. Больше полукилометра они теперь не проедут, а на то, чтобы прочистить топливопроводы, уйдут часы.

Минуту спустя, сидя на вездеходе, который он нарочно не трогал, Макс нажал кнопку, открывающую гаражную дверь. Царила ночь, и дождь лил как из ведра. О лучших условиях Макс и мечтать не мог. Закрывать за собой дверь было незачем – Ковач все равно узнает, что он сбежал и как он это сделал.

Прищурившись от дождя, Макс нажал на педаль и помчался навстречу неизвестности.

ГЛАВА 24

Приказы Ковача поначалу казались странными. Он расставил пятерых своих человек по периметру покинутого учреждения респонсивистов на Филиппинах. Им нельзя было контактировать с людьми, исследовавшими здание, если только те не будут^: предпринимать очевидных попыток проникнуть в подземный тоннель. За несколько недель, что они наблюдали за местностью, единственными, кто проявил интерес к сооружению, была парочка филиппинцев на дряхленьком мотоцикле. Они прослонялись несколько минут, осматривая здание в поисках ценного добра, и, ничего не найдя, уехали прочь в клубах густого сизого дыма.

Завидев же приближение этих двоих, часовые тут же встрепенулись, а когда до них донеслось эхо прогремевшего взрыва, они поняли, что опасения их были не напрасны.

В грохоте обрушивающегося бетона Хуан скользнул в проделанную Линком дыру, приземлившись точно на стертые ступени. В воздухе стояла беспросветная стена пыли, и Кабрильо вслепую побежал вниз по лестнице в надежде, что Линк уже расчистил проход. Кусок бетона размером с его голову задел плечо, отчего Хуан повалился с ног. Кубарем прокатившись на пару метров вниз, он так и остался лежать под дождем падающих обломков.

Мощная рука схватила его за шиворот и втянула в небольшую пещеру, в последнее мгновение спасая его от сокрушительной лавины.

–Спасибо, – прохрипел Хуан, пока Линк помогал ему подняться на ноги.

Оба были с ног до головы покрыты слоем серой пыли.

Деревянные балки, поддерживавшие потолок, не выдержали, и тонны бетона и древесных обломков покатились по лестнице, окончательно забив ведущее в пещеру отверстие. Они остались в кромешной темноте.

Линк нащупал в заплечной сумке фонарик. По мощности тот сравнился бы с ксеноновой фарой автомобиля, но все, что они сейчас могли разглядеть, – это облака пыли.

–Ничего не напоминает? – фыркнул Линк.

–Разве что как мы тогда вызволили того банкира из тюрьмы в Цюрихе, – прокашлявшись, ответил Хуан.

–Как тебе наш комитет по приему?

–И как я мог думать, что все будет так просто?

Линк провел лучом фонарика по заваленному проходу. Некоторые глыбы весили не меньше полутонны. На то, чтобы разобрать завал, уйдет не один час.

–А стоит нам откопать хоть крошечную дырочку, как они пристрелят нас на месте. – Хуан поставил пистолет на предохранитель и сунул его за пояс. – Они превосходят нас в боевой мощи и, скорее всего, в численности тоже. Я как-то не рвусь проделывать весь этот путь, чтобы наткнуться на дуло пистолета.

–Подождем, пока свалят?

–Не получится. У нас одна фляга с водой на двоих и пара протеиновых батончиков. Они же могут сидеть там хоть до скончания веков.

Он все возился со своим спутниковым телефоном.

–Призовем кавалерию. Эдди доставит сюда ударную группу в течение сорока восьми часов.

–           Нет сигнала. – Кабрильо вырубил телефон, не тратя заряд батареи.

–Ладно, может, у тебя какие идеи?

Хуан забрал у Линкольна фонарик и посветил вниз, вдоль спускающегося под землю тоннеля.

– Посмотрим, куда он ведет.

– А если они пойдут за нами?

– Что ж, надеюсь, мы их услышим и успеем устроить засаду.

– Так почему бы не подстеречь их прямо здесь?

– Будь я на их месте, первым делом закинул бы сюда парочку гранат, а потом уж засылал людей. Мы превратимся в фарш раньше, чем они успеют открыть огонь. Надо найти более выгодную позицию. Зато если они решатся за нами пойти – значит отсюда есть и другой выход.

Линк обдумал их положение и в конце концов широким жестом пригласил напарника спуститься в проход.

Одна из стен тоннеля представляла собой сплошную каменную плиту, на другой же были очевидные признаки работы инструментами. Вдвоем они свободно стояли плечом к плечу, а в высоту тоннель достигал трех метров.

– Это природная трещина, которую японцы разработали в период оккупации, – изучив стены, предположил Кабрильо.

– Наверное, разлом после землетрясения, – согласился с ним Линк. – Вот они и построили свою фабрику, или как они это называли, в месте, где трещина соприкасается с поверхностью.

Хуан указал на темные брызги на каменном иолу. Судя по форме распыла, это была кровь, много крови.

– Стреляли.

– И не раз.

С каждым шагом температура падала, а влажность возрастала. Но Кабрильо дрожал вовсе не от холода – от мыслей об ужасающих бесчинствах, творившихся здесь когда-то.

Тоннель шел не прямо, а зигзагообразно, порой слегка изворачиваясь под незначительным углом. Спустя двадцать пять минут – почти пять километров – пол пещеры выровнялся, и они наткнулись на первую комнату. Вход был частично завален, а потолок являлся испещренной трещинами каменной мозаикой, готовой обвалиться в любую минуту. Судя по всему, это тоже когда-то был природный разлом, расширенный японцами.

Комната представляла собой неровную окружность метров пятнадцати в диаметре. Она была пуста за исключением нескольких болтов, на которых когда-то крепились электропровода.

– Администрация? – вслух размышлял Линк.

– Вполне возможно, раз уж это ближайшее к поверхности помещение.

Пройдя мимо еще двух боковых пещер, они наткнулись на четвертую комнату, в которой японцы кое-что оставили. Здесь была дюжина прикрученных к полу коек, а также несколько металлических шкафчиков на стене. Хуан принялся их осматривать, пока Линк занимался исследованием кроватей.

– Смотри-ка, даже койки заключенным предоставляли, – задумчиво сказал он.

– В шкафчиках пусто, – Хуан взглянул на Линкольна. – Койки были нужны, чтобы сдерживать узников. Зараженные сыпным тифом, холерой или каким-то ядовитым газом метались бы в конвульсиях.

Тот тут же с отвращением отдернул руки.

Позже они нашли еще четыре такие же комнаты, в некоторых умещалось до сорока коек. Им также попался небольшой, высотой по пояс проход в главный тоннель. Хуан просунул в щель голову и плечи и обнаружил резко уходящую вниз пещеру. На конце луча фонарика он разглядел усыпанный каким-то мусором пол. Это была общая свалка, и в грудах отходов угадывались человеческие кости. Спустя десятилетия уже было непонятно, от скольких людей.

– Да это самая настоящая бойня, – пропыхтел он, высовываясь наружу. – Фабрика смерти.

– И на протяжении восемнадцати месяцев она ни на день не прекращала свою работу.

– Думаю, верхние сооружения служили лишь прикрытием для этих подземных лабораторий, в которых происходили поистине ужасающие вещи. С помощью системы пещер они с легкостью могли изолироваться, в случае если вирус вырвется на свободу.

–           Грубо, но действенно. – В голосе Линка звучало презрение. – Нацистам бы еще поучиться у японцев.

–   Что они и сделали, – ответил Хуан. – «Отряд 731» образовался в 1931-м, за два года до прихода к власти Гитлера. Прямо перед окончанием войны направления обмена информацией и технологиями изменились. Германия снабжала Японию реактивными двигателями для создания самолетов камикадзе, а также ядерным топливом.

Линк не успел ответить ему.

Будучи на большом расстоянии и под мощным слоем камней, они не услышали взрыва у входа в тоннель. Зато еще как ощутили дуновение воздуха, словно воздушный поток проносящегося мимо грузовика. Респонсивисты пробрались через груду обломков и уже шли за ними по пятам.

–   Они наверняка знают тоннели наизусть и быстро нагонят нас, – мрачно сказал Кабрильо. – Теперь у нас не больше получаса на то, чтобы найти либо выход отсюда, либо выгодную позицию, чтобы обороняться с двумя пистолетами и одиннадцатью магазинами.

Следующая комната была не столь пустой, как остальные. На койках лежали тонкие матрацы, а шкафчики были заставлены склянками с химикатами. Надписи на ярлыках были, на немецком. Хуан указал на них Линку, подтверждая свою правоту.

Внимательно изучив надписи, тот начал читать по– английски:

–   Хлор. Дистиллированный спирт. Перекись водорода. Сернистый газ. Соляная кислота.

Кабрильо уж и забыл, что Линкольн знал немецкий.

–   У меня идея. Найди-ка мне гидрокарбонат натрия.

–              Нашел время заботиться о болях в животе, – бормотал Линк, обводя взглядом баночки.

–   Химия, 11-й класс. Насчет живота не помню, зато моего учителя хлебом не корми – дай поучить детей изготавливать химическое оружие.

–   Восхитительно.

–   Стареющий хиппарь, считавший, что нам надо будет как– то постоять за себя, когда власти наконец придут отбирать нашу частную собственность, – пояснил Хуан. Линк с сомнением взглянул на него и передал нужную баночку. – Ну, что тут скажешь? – Кабрильо пожал плечами. – Я вырос в Калифорнии.

Он попросил Франклина отыскать еще один реагент.

–И что ты собираешься со всем этим делать? – протягивая ему склянку с янтарной жидкостью, поинтересовался Линк.

–Как что? Химическое оружие.

Местом для засады единогласно была выбрана одна из небольших комнат, что встречались им раньше. Линк смотал несколько матрацев и одеял в форме двух человек, склонившихся над дальней от входа койкой. Хуан тем временем изготовил хитрую ловушку из найденного в рюкзаке Линкольна мотка изоленты, выбранных химикатов и собственной фляжки. В тусклом свете фонарика импровизированных манекенов было почти не отличить от живых людей. Последний штрих: мобильник Линка в режиме громкой связи, положенный между двумя куклами.

Сами же они отошли в комнату напротив, чуть дальше по тоннелю, и начали ждать.

Как только в душу Хуана закрадывались сомнения, стоило ему подумать о людях, погибших на борту «Золотого рассвета», – и сомнения как ветром сдувало. Томительно тянулись минуты. Им с Линком было не привыкать выжидать часами в засаде, и сейчас они неподвижно и не смыкая глаз всматривались в тоннель, хоть во мраке мало что можно было разглядеть. Оба стояли, прислонившись к стене, повернув голову и навострив уши, ловя каждый шорох.

Они заслышали приближение респонсивистов уже через двадцать минут. Те стремительно бежали по коридору, и Хуан различил сначала две, затем и три пары ног. Света не было – значит, у них инфракрасная лампа и очки ночного видения, позволяющие видеть в ее спектре.

Стрелки замедлились у боковых пещер, будто бы и ожидали засады. Хоть Кабрильо и не видел часовых, он прекрасно ориентировался по звуку. Приблизившись к самому входу, они стали почти бесшумными и осторожно продвигались вперед, прикрывая спины друг друга.

Раздался лязг металла и в тот же миг голос:

– Я вас вижу. Сдавайтесь, и никто не пострадает.

Один из стрелков прижался к стене и, вытянув перед собой винтовку, целился в куклы из матрацев у дальней стены комнаты.

Спрятавшись за Линкольном, чтобы мощное тело морпеха заглушило его голос, Хуан поднес свой мобильник ко рту и произнес:

– Черта с два.

На заранее установленной на максимум громкости оставленного в пещере сотового его слова вырвались дерзким криком. В ту же секунду прогремели выстрелы сразу из двух винтовок, и в ярком свете вспышек Кабрильо отчетливо разглядел все три фигуры. Это явно были не рядовые салаги. Двое стояли прямо у входа в пещеру, а третий – чуть позади, прикрывая их спины.

В столь замкнутом пространстве громкие выстрелы на миг оглушили Кабрильо.

Когда стрельба прекратилась, он стал ждать, каким будет их следующий шаг. Потраченных пуль хватило бы, чтобы убить пару дюжин человек. Стоявший на стреме респонсивист зажег фонарь, и троица стянула очки ночного видения, после вспышек от выстрелов от них было мало толку. Двое стрелков осторожно двинулись к манекенам, а третий остался на страже, упреждая удар с тыла.

И Кабрильо не заставил себя ждать.

Натянутый им провод был у самых ножек койки, на которой якобы лежали их бесчувственные тела, но стрелки не сводили глаз с кукол и не заметили ловушки.

Изолента была примотана к баночкам с хлором и гидрокарбонатом натрия, и те упали наземь, стоило незадачливому респонсивисту задеть ногой провод. Баночки разбились, и осколки посыпались в лужу воды из фляги и того самого химиката, что искал Хуан.

Заслышав звон стекла, Хуан с Линком немедля открыли огонь. Часовой обернулся на звук сработавшей ловушки, и они застали его врасплох. Одна пуля прошила его грудь, разрывая внутренности на куски, а вторая угодила прямо в глотку. Обмякший труп повалился на землю, так и не выпустив из рук винтовку и фонарик. В свете последнего они увидели возникшее в пещере облако зеленоватого газа.

В результате химической реакции образовалась смесь соляной и хлорноватистой кислот. Не успели стрелки осознать опасность, а их легкие уже разрывались от боли. Ядовитые пары воздействовали на нежные ткани дыхательных путей, превращая каждый даже мельчайший вдох в нестерпимую пытку.

Кашляя, они вдыхали еще больше яда, от чего из пещеры вывалились уже в конвульсиях, давясь собственной кровью и мокротой.

На самом деле количество яда в их организме было не так велико, но без срочной медицинской помощи респонсивисты были обречены на медленную и мучительную смерть. Один из них, видно, уже понял это и, прежде чем Кабрильо успел остановить его, выдернул чеку своей гранаты.

На принятие решения оставалась доля секунды, но свод пещеры был столь непрочным, что выбора у них не было. Кабрильо схватил Линка за руку и бросился бежать, не успев даже включить фонарик. Он несся вперед, придерживаясь стены тоннеля. За спиной он ощущал тяжелое дыхание Линкольна. Они считали секунды и одновременно бросились на землю как раз со взрывом гранаты.