Текст книги "Черный ветер"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Дирк Касслер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 37 страниц)

В нескольких футах впереди Питта Гутьеррес выпустил по яхте короткую очередь и рявкнул:

– На борт!

Дирк молнией пронесся мимо Гутьерреса и второго спецназовца, догонявших уходящую яхту. Где-то наверху трижды плюнул огнем автоматический пистолет. Дирк услышал, как пули прошли прямо над его головой. В тот момент, когда он взлетел в прыжке с причала, сзади раздались тяжелый удар и крик: «Я ранен!»

К моменту прыжка Дирка уходящая яхта успела отойти от причала всего на несколько футов, и он без труда смог ухватиться за поручни бокового ограждения и, одним быстрым движением подтянувшись к борту, упал на палубу и залег на неосвещенной корме. Секунду спустя по борту снова бухнуло – на борт яхты запрыгнул еще кто-то. Дирк разглядел, как человек в черном камуфляже быстро скользнул через релинги и упал на палубу в нескольких футах позади него.

– Я Питт, – прошептал он через плечо неясной тени, не желая быть подстреленным по ошибке. – А ты кто?

– Гутьеррес, – донесся до него рокочущий голос командира «морских котиков». – Нужно добраться до рубки и остановить эту посудину.

Гутьеррес приподнялся и пополз вперед, но Дирк поднял руку в предостерегающем жесте. Оба замерли. Дирк напряженно прислушался, пристально глядя на левую сторону палубы, куда с открытой наблюдательной палубы у них над головами вниз спускался трап. Яхта спешила выйти в бухту, и свет с пристани ярко освещал ее корму. Дирк засек на затененном трапе легкое движение. Он медленно вытащил свой «Зауэр», нацелил туда ствол и затаился. Черная фигура опустилась на одну ступеньку, Дирк дважды нажал на курок.

Упавшее оружие громко лязгнуло по палубе, длинная фигура, согнувшись, скатилась по трапу и рухнула на палубу, превратившись в человека в черном камуфляже.

– Отличный выстрел, – буркнул Гутьеррес, – А теперь пошли.

Спецназовец осторожно двинулся вперед. Дирк следовал вплотную за ним; в какой-то момент он поскользнулся и чуть не упал. Он взглянул себе под ноги: на палубе расплылась лужа крови – след первого стрелка, которого Гутьеррес подстрелил еще с причала. Мертвый, он лежал ничком возле тикового бара, все еще сжимая в губах сигарету.

Яхта отошла от залитого ярким светом причала и неслась теперь по бухте в полной темноте. Почти все огни на ней были погашены, за исключением нескольких тусклых светильников в полу во внутренних помещениях. Дирк и Гутьеррес на ощупь пробрались по палубе к главной надстройке, где размещалась столовая, и двинулись в обход вдоль правого борта. Гутьеррес неожиданно поднял руку и остановился, а затем и отступил на шаг назад, к салону.

– В боковых проходах вдоль бортов практически нет никаких укрытий. Пожалуй, нам лучше разделиться. Попробуй пройти вперед по левому борту. Я пойду здесь, по правому, – скомандовал Гутьеррес. Он знал, что за углом их, скорее всего, поджидает еще один стрелок, – И лучше действовать быстро, а не то яхта уйдет на ту сторону демилитаризованной зоны.

Дирк, кивнув, прошептал:

– Увидимся на мостике, – и метнулся через кормовую палубу к левому борту. Он обогнул левый угол надстройки и двинулся по проходу вперед. Все его чувства были обострены до предела. Отдаленная стрельба на берегу перекрывала стук двигателей яхты, но Дирк старался слушать только звуки на борту. Беззвучно ступая, он крался по проходу, пока тот не закончился у очередного трапа. Мостик теперь был совсем рядом – уровнем выше, на расстоянии тридцати футов. Дирк всмотрелся в темноту вверху, как вдруг тишина взорвалась автоматными очередями. Сердце Дирка тяжело бухнуло, но через мгновение он понял, что стрельба идет на противоположном борту яхты.

Гутьеррес ждал этих выстрелов. Он крался вдоль правого борта, низко пригибаясь к палубе и в любой момент ожидая атаки невидимого стрелка. Добравшись до трапа, Гутьеррес начал подниматься по нему на цыпочках, бесшумно, как кот, и едва успел поставить ногу на площадку, когда над головой у него просвистел целый рой пуль. Одетый в черное стрелок, высунувшись из-за угла рубки, открыл огонь из АК-74.

Гутьеррес чуть не угодил под первую очередь. Его спасло лишь то, что яхта внезапно замедлила ход и повернула в узкую протоку. Пули ушли вверх. Гутьеррес нырнул обратно на трап и соскользнул на несколько ступенек вниз, прежде чем обернуться и вскинуть свой МР5К. Там он спокойно подождал несколько секунд, пока противник вновь не открыл огонь. Очередь ударила по палубе всего в нескольких дюймах над головой Гутьерреса, осыпав его лицо тиковыми щепками. Коммандер тщательно прицелился и выпустил из своего пистолета-пулемета в темноту длинную очередь. Прозвучал короткий придушенный вскрик, и автомат стрелка снова разразился огнем, но на этот раз россыпь желтых огоньков ушла в небо, а потом и вовсе прекратилась – раненый стрелок замертво рухнул на палубу.

На другой стороне яхты Дирку, который слышал и начало стрельбы, и ее внезапный конец, оставалось только гадать, уцелел ли в этой схватке Гутьеррес. Он двинулся вверх по трапу левого борта и уже поднялся на две ступеньки, но внезапно замер от слабого щелчка сзади. Обернувшись через плечо, Дирк прислушался: звук исходил от боковой двери надстройки у основания трапа. Дирк бесшумно спустился и подкрался к ней. Крепко сжимая в правой руке рукоять своего «Зауэра», он взялся левой рукой за бронзовую ручку двери и мягко повернул ее до упора. Секунду он держал защелку открытой, затем глубоко вздохнул, распахнул дверь и ворвался внутрь.

Он ждал, что дверь распахнется настежь, но вместо этого она резко остановилась, наткнувшись на человеческое тело. От резкого рывка Дирк слегка потерял равновесие и, будто мячик от стенки, отскочил от мускулистого охранника, который удивленно уставился на него, стоя в проеме. Лица противников оказались на расстоянии всего нескольких дюймов друг от друга; Дирк заметил и глубокий шрам в форме буквы L на подбородке охранника, и его сломанный когда-то, искривленный нос. В руках тот держал автомат АК-74, который как раз и перезаряжал, когда ворвался Дирк. Ствол автомата был нацелен в пол, а охранник возился с защелкой, но при появлении Дирка он мгновенно нацелился прикладом ему в правый бок. Дирк сделал шаг назад, чтобы выстрелить из «Зауэра», противник ударил его под ребра, и пуля ушла в стену, не причинив никому вреда. Однако Дирк, вместо того чтобы жестко принять удар, ушел вправо и перекатился, выкинув вперед левую руку. Стремительно развернувшись, он крепко впечатал кулак охраннику в челюсть. Тот ошеломленно попятился, наткнулся на корзину с чистым бельем и упал.

Только теперь Дирк заметил, что находится в небольшой прачечной. У дальней стены стояли миниатюрная стиральная машина и сушилка, а возле двери – разложенная гладильная доска. Вскочив на ноги, Дирк быстро направил «Зауэр» в грудь охранника и нажал на курок.

Не последовало ни звука выстрела, ни отдачи в кисть руки. Вместо всего этого раздался негромкий металлический щелчок – боек пистолета ударил по пустому патроннику. Дирк поморщился, сообразив, что успел выпустить все тринадцать патронов из магазина. При виде разряженного пистолета охранник Кана заулыбался и поднялся на колени. Он умело вставил полный магазин, который до сих пор сжимал в правой руке, в гнездо автомата. Дирк понимал, что ни за что не успеет перезарядить свой «Зауэр», но его тело само уже приступило к осуществлению альтернативного плана. Рука потянулась и схватила блестящий предмет, который Дирк успел заметить краешком глаза, – оборонительное оружие последнего шанса.

Хромированный утюг на гладильной доске не только не был горячим, он вообще не был включен в розетку. Зато метательный снаряд из него получился острый и неприятный. Бросок Дирка сделал бы честь самому Джону Элвею: [52]52
  Джон Элвей – знаменитый американский бейсболист.


[Закрыть]утюг, как пуля, полетел в боевика. Тот был так занят своим автоматом, что даже не попытался уклониться. Утюг ударил стрелка плоской стороной по голове, точно по наковальне; череп треснул с отчетливым звуком. Автомат выпал из рук боевика, а затем он и сам, закатив глаза, рухнул на пол.

Дирк внезапно почувствовал, как под ногами снова взревели двигатели яхты. Судно прошло протоку и теперь двигалось, набирая ход, по главному руслу реки Ханган. Яхта способна была легко уйти от стоявшего у протоки вспомогательного судна спецназа. Если они хотят остановить яхту, ему и Гутьерресу нужно действовать быстро. Но сколько еще боевиков на борту? И, самое главное, где Гутьеррес?

65

Гутьеррес стоял на коленях на верхней площадке трапа правого борта и всматривался в проход, пытаясь уловить малейшее движение теней. Стрелок, которого он свалил чуть раньше, черной бесформенной грудой лежал на палубе возле мостика. Гутьеррес не видел вокруг никакого движения, и никто в него не стрелял, во всяком случае пока. Решив, что подкрепления не предвидится, он вскочил с трапа, пробежал по проходу к мостику и, перепрыгнув по пути через мертвеца, ворвался в открытую дверь.

Он почти ожидал увидеть там орду ожидающих его вооруженных боевиков с автоматами, но все вышло иначе. В просторной рубке было всего три человека, и все они смотрели на него с откровенным презрением. Плотный мужчина с обветренным лицом – очевидно, капитан, стоял у штурвала, ведя яхту к середине реки. У двери, выходящей на левый борт, угрюмый охранник поигрывал автоматом, выжидающе глядя на «морского котика». А в задней части рубки в высоком кожаном капитанском кресле сидел не кто иной, как сам Кан. Магнат, которого Гутьеррес узнал по фотографии, был в красном шелковом халате. Последнюю ночь перед поспешным бегством он решил заночевать на яхте.

Три пары глаз смотрели на четвертую. Рефлексы не подвели Гутьерреса. Опытный «морской котик» навел оружие на охранника и спустил курок на целую секунду раньше, чем тот успел отреагировать. Его пистолет-пулемет стремительно выплюнул три пули, которые чистой строчкой пересекли грудь боевика. На лице того появилось изумленное выражение, его отбросило на переборку, палец на курке инстинктивно сжался. Автомат разразился беспорядочным градом пуль, цепочка отметин потянулась через палубу к Гутьерресу. «Морской котик» беспомощно следил, как свинцовая строчка подбирается к нему все ближе, но стрелок вдруг сполз на палубу мертвым.

Гутьерресу понадобилась доля секунды, чтобы оценить ситуацию. Одна из пуль клюнула его в бедро, он чувствовал, как кровь теплым ручейком стекает по ноге и скапливается в ботинке. Еще одна пуля чуть не угодила ему в живот, но вместо этого срикошетила от его собственного пистолета-пулемета. Гутьеррес понял, что пуля разбила казенник и его оружие вышло из строя, превратившись в бесполезную железку.

Двое остальных в рубке тоже это заметили. Коренастый капитан, стоявший всего в нескольких футах от Гутьерреса, выпустил штурвал и бросился на раненого спецназовца. Из-за раны в левом бедре тот ничем не мог ответить на нападение. Капитан обхватил Гутьерреса мощными руками и попытался, используя свой вес, швырнуть его с разворота на штурвал. Он так сдавил спецназовца, что воздух с силой вырвался из его легких и ему показалось, что ребра вот-вот не выдержат. Но в правой руке Гутьерреса по-прежнему был зажат бесполезный автоматический пистолет; он размахнулся и изо всех сил ударил им капитана по затылку. К его изумлению, ничего не произошло. Гутьерресу показалось, что капитан сжал его еще сильнее, дыхание стеснилось, не хватало кислорода, перед глазами замелькал целый калейдоскоп звезд. Рана в бедре пульсировала острой болью, в висках будто стучали отбойные молотки. Гутьеррес снова обрушил рукоять пистолета на затылок капитана, и снова ему показалось, что медвежьи объятия только сжались. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, он в отчаянии принялся бешено бить капитана по голове, снова и снова. Потом он понял, что падает, что сейчас отключится, но сознание его вдруг прояснилось, словно не соглашаясь с тем, что происходило с телом.

Повторявшиеся раз за разом удары наконец вырубили упрямого капитана, и оба они, как были в обнимку, тяжело рухнули на пол. Капитан никак не хотел выпускать Гутьерреса из своих медвежьих объятий, но руки его все же разжались, и спецназовец, задыхаясь, поднялся на колени.

– Впечатляющее представление. Жаль, что оно станет для вас последним, – ядовито произнес Кан.

Пока Гутьеррес боролся с капитаном яхты, он успел подойти и теперь хладнокровно целился в голову Гутьерреса из автоматического «Глока». «Морской котик» попытался придумать какой-нибудь выход из положения, но выхода не было. Автомат был зажат в мертвых руках охранника в другом углу рубки, а его собственное оружие в правой руке было разряжено и разбито. Он ослабел от раны и схватки с капитаном и к тому же не успел подняться с колен. Нет, он ничего не мог предпринять. Гутьеррес твердым взглядом вперился снизу вверх в Кана; ствол «Глока» смотрел ему в лицо с расстояния в несколько дюймов.

Единственный выстрел прогремел в рубке, как удар грома. Гутьеррес ничего не почувствовал и только удивился, увидев ошеломленное выражение в глазах Кана. Потом он увидел, что рука корейца исчезла вместе с пистолетом в водопаде алой крови. Грохнули еще два выстрела; кровавые брызги полетели из левого колена и правого бедра Кана. С мучительным криком магнат повалился на палубу. Он извивался от боли и все пытался схватить другой рукой то, что осталось от его правой кисти. Когда он упал, Гутьеррес перевел взгляд в противоположный конец рубки – туда, откуда раздавались выстрелы.

В проеме левой двери рубки стоял Дирк, держа на уровне глаз автомат АК-74, дымящийся ствол которого все еще был нацелен на распростертого на палубе Кана. Он встретился взглядом с Гутьерресом, и на лице его отразилось громадное облегчение – он понял, что «морской котик» жив.

Дирк пересек рубку и посмотрел в окно. Яхта без рулевого продолжала нестись по просторам реки Ханган на скорости почти в сорок узлов. Справа виднелся катер спецназа, старавшийся поравняться с более быстроходной яхтой, но он безнадежно отставал. У другого берега реки, прямо по курсу яхты, медленно двигалась по течению уже виденная прежде Дирком ярко освещенная драга, очевидно, углубляя фарватер. Дирк на мгновение замер, глядя на нее и вспоминая мертвого «морского котика» на причале и погибших на Аляске сотрудников Береговой охраны. Тряхнув головой, он повернулся и подошел к Кану. Тот корчился от боли, заливая палубу кровью.

– Ваш скачка закончена, Кан. Желаю приятно провести время в аду.

Кан в бессильном гневе уставился на Дирка, изрыгая проклятия, но Дирк, словно не слыша, отвернулся и отошел. Приблизившись к штурвалу, он нагнулся и рывком поднял Гутьерреса на ноги.

– Неплохо проделано, напарник, но где ты был так долго? – прохрипел Гутьеррес.

– Да так, нужно было кое-что отгладить, – отозвался Дирк, почти волоком подтаскивая «морского котика» к бортовому ограждению.

– Наверно, надо остановить этот круизный лайнер, – проворчал Гутьеррес. – Я не думал, что на его борту окажется большая шишка. Разведка с нетерпением ждет этого типа, чтобы расспросить как следует.

– Боюсь, что у Кана уже назначена другая встреча, – бросил Дирк и, сдернув с переборки спасательный жилет, надел его на Гутьерреса.

– У меня приказ взять его живым! – запротестовал Гутьеррес. Продолжить он, однако, не успел – Дирк крепко схватил его за отвороты комбинезона и перевалился вместе с ним через боковые релинги в воду. Дирк постарался оказаться внизу и принять на себя основной удар о воду. Скорость была такова, что из него чуть не вышибло дух. Они ненадолго погрузились в воду, но тут же вновь выскочили на поверхность. Яхта с ревом унеслась прочь. Дирк держался на воде сам и помогал раненому коммандеру.

Люди на катере заметили, как два человека вывалились с яхты за борт, и прекратили погоню, чтобы вытащить их из воды. А Дирк и Гутьеррес держались на воде и не сводили глаз с яхты Кана. Великолепное судно продолжало, не снижая хода, лететь поперек фарватера к противоположному берегу и громадной землечерпалке возле него. Когда она подошла ближе, всем стало ясно, что судно летит прямо на драгу. Рулевой на ней заметил несущуюся на него на всех парах яхту и дал длинный гудок, но судно не изменило курса.

С жутким скрежетом сверкающая белая яхта, как бешеный бык, налетела на землечерпалку. Ее нос на полной скорости воткнулся в ржавую железную посудину ровно посередине, и великолепное судно исчезло в облаке белого дыма. Вслед за дымом в воздух поднялся небольшой огненный шар – это были раздавлены и вспыхнули топливные баки. На драгу и в реку обрушился настоящий град щепок и металлических обломков, и в это же время искореженный корпус яхты соскользнул с землечерпалки и затонул. Когда пламя утихло, а дым разошелся, трудно было представить, что здесь только что летела на всех парах стошестидесятипятифутовая океанская яхта.

Дирк и Гутьеррес дрейфовали в реке и с мрачной сосредоточенностью наблюдали за гибелью яхты. Спасательная шлюпка с катера подплывала к ним.

– Боюсь, то, что мы не взяли его живым, мне дорого обойдется, – сказал Гутьеррес, когда пламя и дым рассеялись.

Дирк недовольно покачал головой:

– Чтобы он смог провести остаток дней в тюрьме, похожей на загородный клуб? Нет уж, спасибо!

– Не буду с тобой спорить. По мне, так мы с тобой только что облагодетельствовали человечество. Другое дело, что его смерть может иметь для меня неприятные последствия. Начальство будет недовольно, это же международный скандал с Кореей.

– Когда все факты выплывут наружу, по Кану и его банде убийц вряд ли станут лить слезы. Кроме того, он был еще жив, когда мы покинули яхту. Я вообще считаю, что произошел несчастный случай. На воде это бывает.

Гутьеррес на мгновение задумался.

– Несчастный случай на воде, – повторил он, словно убеждая самого себя, – А знаешь, такой вариант, может, и прокатит.

Дирк посмотрел, как последние клочья дыма от столкновения медленно расползаются и исчезают над водой, и устало улыбнулся Гутьерресу. Спасательная шлюпка с катера подошла и выловила их из реки.

Эпилог

1 июля 2007 года

Кан исчез, и вместе с ним рухнула его империя. «Морские котики», ворвавшись в резиденцию, захватили в личном офисе хозяина его помощника Квана и обнаружили кучу обличающих документов, которые тот отчаянно спешил, но так и не успел уничтожить. К югу от Инчхона две другие команды спецназа прочесали судоверфь Кана и соседнее телекоммуникационное предприятие. Сильное сопротивление, которым охрана на заводе встретила спецназовцев, вызвало подозрения, и на предприятие тут же десантировалась большая группа аналитиков и сотрудников спецслужб. Вскоре в подвале была обнаружена тайная биологическая лаборатория; связи сотрудников с Северной Кореей тоже не остались незамеченными. Перед лицом многочисленных доказательств и смерти хозяина Кван быстро сломался и, пытаясь спасти собственную шкуру, подробно рассказал о всех прегрешениях Кана.

В Соединенных Штатах известие о «случайной гибели Кана при попытке скрыться от властей» вызвали у Лина и главных инженеров его группы аналогичную реакцию. Под угрозой обвинения в попытке совершить массовое убийство они согласились сотрудничать с властями. Для себя они выдвигали слабое, но обычное в подобных случаях оправдание – они всего лишь выполняли приказ. Только украинские инженеры отказались от сотрудничества, что и привело их надолго в федеральную тюрьму.

Власти тем временем не раскрывали своих карт до последнего – до того момента, как было получено решающее доказательство. Остатки полезного груза ракеты – те самые, что извлекли со дна Питт и Джордино, – были под покровом строгой секретности перевезены на военно-воздушную базу Ванденберг к северу от Лос-Анджелеса. Там, в охраняемом ангаре, группа квалифицированных инженеров осторожно разобрала головную часть ракеты. Обнаружился фальшивый спутник, скрывавший в себе емкости с вирусом и систему распыления. Эпидемиологи вооруженных сил и Центра по контролю заболеваемости извлекли емкости с высушенным и замороженным вирусом и обнаружили, к своему ужасу, что в них содержится смертельно опасная смесь вирусов оспы и ВИЧ. Их сравнили с образцами из инчхонской лаборатории, и кошмарные выводы подтвердились. Несмотря на проявленный армией интерес к сохранению образцов вируса, президент распорядился полностью уничтожить все обнаруженные запасы. Конечно, оставались опасения, что какие-то образцы могли избежать захвата и уничтожения и остались лежать где-то в неизвестном месте, но на самом деле все вирусы «Химера», полученные специалистами Кана, были уничтожены.

Властям удалось установить принадлежность «Когурё» судоходной компании «Кан энтерпрайзиз» и неоспоримую связь самого Кана с Северной Кореей. Только после этого чиновники Министерства внутренней безопасности раскрыли карты и сделали публичное заявление. Средства массовой информации всего мира словно сошли с ума – ведь были раскрыты детали самой опасной в истории попытки террористической атаки на Соединенные Штаты. Кроме всего прочего, к Кану привели ниточки от убийств дипломатов, и мировая пресса перенесла фокус своего внимания с Японии на Северную Корею. Трудовая партия Кореи начисто отрицала свою причастность к неудавшейся попытке запуска ракеты, но, несмотря на это, в мире поднялась волна гнева против северокорейского тоталитарного режима. Его немногочисленные торговые партнеры ответили еще большим ужесточением условий импорта и экспорта. Даже Китай присоединился к санкциям и разорвал торговые отношения с преступным режимом. Снова, в который уже раз, голодающее крестьянство Севера начало тихо сомневаться в законности диктаторской власти их лидера.

В Сеуле и вообще в Южной Корее исчерпывающие доказательства против Кана и его сообщников произвели эффект ядерного взрыва. Если раньше южнокорейское правительство высказывало неудовольствие в связи с американским военным присутствием, то теперь все это было отброшено. Шок и недоверие сменились гневом и яростью – Кан сумел обмануть всю страну, да к тому же оказался прислужником Северной Кореи. Последствия не заставили себя ждать. Политические друзья и прихлебатели Кана подверглись общественному остракизму. По Национальной ассамблее прокатилась волна отставок, достигшая и президентского офиса. Перед лицом свидетельств о близких личных связях с Каном даже лидер Южной Кореи вынужден был оставить свой пост.

Общественное возмущение заставило правительство быстро национализировать имущество «Кан энтерпрайзиз». В первую очередь распределили яхты и вертолеты, а в резиденции-крепости устроили научный центр по вопросам суверенитета Южной Кореи. Имя Кана было удалено из всех документов, имевших отношение к его бывшим активам, а сами активы позже продали по частям конкурирующим компаниям. Вскоре уже ничто не напоминало о том, что еще недавно жил на свете такой человек. Будто по неписаному закону, имя Кана вообще исчезло из южнокорейского лексикона.

Раскрывшийся факт связи Кана с Севером потряс общество на всех его уровнях. Сразу же прекратились молодежные демонстрации в поддержку воссоединения – нация вспомнила о том, как опасно жить рядом с Севером. Теперь никто уже не забывал об огромной северокорейской армии по ту сторону границы. Воссоединение двух государств осталось национальной целью – но только на южнокорейских условиях. Когда же, еще через восемнадцать лет, Корейский полуостров действительно воссоединился, то движущей силой этого процесса стала растущее в Трудовой партии Кореи стремление к капитализму. Понимая, что капитализм несет с собой свободу личности, партия в конце концов сбросила с себя диктаторскую семейную власть и в одностороннем порядке преобразовала войска в гражданские трудовые отряды.

Однако прежде чем все это смогло осуществиться, южнокорейской Национальной ассамблее нужно было проголосовать по законопроекту 188 256 – законодательному акту, предусматривавшему отвод вооруженных сил США за пределы государства. В редком порыве двухпартийного единодушия законопрект был единогласно провален.

* * *

Незадолго до рассвета старшего сержанта ВВС Кейта Катану тихо вывели из грязной камеры муниципальной тюрьмы корейского города Кунсана и передали ожидавшему его полковнику ВВС из американского посольства. Катану ничего не сказали о причинах его освобождения, да он бы особо и не понял. Сержант так никогда и не узнал, что в деле об убийстве опустившейся проститутки его подставили и что это было частью хорошо организованного заговора. При помощи этого и других подобных дел предполагалось настроить общественное мнение против военного присутствия США в Корее. Не узнал сержант и о том, что это Кван, личный помощник Кана, раскрыл все подробности подстроенного убийства. Кван теперь с готовностью рассказывал и о заговоре, и о политических убийствах в Японии, ведь всю вину можно было свалить на мертвого убийцу, Тонджу. Вряд ли все это заинтересовало бы изумленного служаку, когда его по тихому запихнули на борт военного самолета и отправили в США. Одно сержант знал твердо: он с превеликим удовольствием выполнит приказ полковника из посольства никогда больше не появляться в Корее.

* * *

НУМА в Вашингтоне на короткое время стало героем дня – ну как же, сотрудники этого агентства сумели отвернуть ракету от Лос-Анджелеса и предотвратить распространение смертельного вируса. Однако со смертью Кана и его разоблачением как организатора этой террористической атаки приключения Питта и Джордино быстро отошли на задний план. Их место заняли слушания в конгрессе и расследование обстоятельств преступления, во время которых кое-кто призывал даже к войне против Северной Кореи. Однако стараниями дипломатов со временем эмоции улеглись, и постепенно в центр внимания выдвинулась материальная база система охраны границ в рамках Министерства внутренней безопасности, с тем чтобы подобное никогда не смогло повториться.

Новый глава НУМА сумел воспользоваться моментом и вовремя обратился к конгрессу с просьбой о выделении его организации дополнительных средств на замену вертолета, исследовательского судна и двух подводных аппаратов, поврежденных или уничтоженных людьми Кана. На волне благодарности и патриотических чувств конгресс с готовностью одобрил эту меру. Законопроект прошел через обе палаты всего за несколько дней.

К немалой досаде Джордино, Питт сумел протащить в одобренный законопроект дополнительный пункт о финансировании для агентства мобильной атмосферной морской наблюдательной платформы для использования в прибрежных исследованиях. Эта штука была известна также как «дирижабль» или «пузырь».

* * *

В Сиэтле был ясный свежий день. Заходящее солнце отбрасывало от высоких сосен студенческого кампуса Фёркрест длинные тени, когда Сара проковыляла к выходу из Лаборатории общественного здоровья штата Вашингтон. Правая нога девушки была заключена в тяжелый гипсовый кокон. Оставалось только радоваться, что через несколько дней гипс снимут.

Перенося вес тела на алюминиевые костыли, она слегка поморщилась. Вот уже несколько недель ее рукам приходилось носить на себе вес тела, и они ныли. Сара сделала несколько шагов от двери, не поднимая глаз от тротуара, и осторожно спустилась по короткой лестнице. Она так тщательно выбирала, куда поставить костыли, что не заметила машины, припаркованной в неразрешенном месте напротив выхода, и чуть не налетела на нее. Подняв голову, Сара раскрыла рот от изумления.

Прямо перед ней стоял автомобиль Дирка – «крайслер ЗОО-D» с открытым верхом 1958 года выпуска. Машина, похоже, находилась в наполовину отреставрированном состоянии. Пулевые отверстия в кожаных сиденьях были временно заклеены скотчем, а в корпусе – зашпаклеваны. Беспорядочные пятна серой грунтовки на бирюзовом корпусе делали автомобиль похожим на замаскировавшегося гигантского ската.

– Вторую ногу обещаю не ломать.

Сара обернулась на раздавшийся сзади низкий голос и обнаружила Дирка с букетом белых лилий и лукавой улыбкой на лице. В порыве чувств она уронила костыли и бросилась ему на шею.

– Я уже начала беспокоиться! С самой ракетной атаки от тебя не было никаких известий!

– Я был в отъезде. Оплаченное путешествие в Корею и прощальная прогулка на яхте Дэ Юн Кана.

– Знаешь, вирус, который они состряпали… это просто безумие, – сказала она, качая головой.

– Тревожиться больше не о чем. Есть уверенность, что все образцы вируса удалось обнаружить и уничтожить. Остается надеяться, что эта гадость никогда больше не появится на земле.

– Всегда найдется какой-нибудь сумасшедший, готовый ради денег или славы создать новый биологический ящик Пандоры.

– Кстати, о безумцах. Как дела у Ирва?

Такой ход мыслей вызвал у Сары улыбку:

– Ирв будет, наверное, единственным человеком в современном мире, перенесшим оспу. Он на пути к полному выздоровлению.

– Рад слышать. Он хороший парень.

– Похоже, твоя машина тоже выздоравливает, – заметила Сара, кивая на «крайслер».

– Она у меня крепкая старушка. Пока меня Не было, механическую часть перебрали, а вот над корпусом и салоном еще предстоит поработать.

Дирк повернулся и нежно взглянул на Сару:

– Я, кстати, так и не накормил тебя в тот раз ужином с крабами.

Сара заглянула глубоко в зеленые глаза Дирка и кивнула. Дирк быстро наклонился, подхватил Сару вместе с лилиями на руки и осторожно усадил на переднее сиденье автомобиля, а затем легко поцеловал в щеку. Костыли он небрежно бросил на заднее сиденье, а сам запрыгнул за руль и завел машину. Подновленный мотор легко подхватился и негромко заурчал на холостом ходу.

– Только никаких паромов! – попросила Сара, уютно пристраиваясь поближе к Дирку.

– Никаких паромов, – рассмеялся Дирк и обнял девушку за плечи. Он легко надавил на газ; старый автомобиль низко взревел и покатил по заросшему парку в розовые вечерние сумерки.