Текст книги "Черный ветер"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Дирк Касслер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 37 страниц)

56

Капитан Кристиано на мостике «Одиссея» побледнел и молча покачал головой при виде развороченных пулями компьютерных терминалов и пола, усыпанного битым стеклом. Он приблизился к навигационному компьютеру и с каким-то отстраненным любопытством посмотрел на одинокую компьютерную мышку, болтавшуюся на проводе. Клавиатуры не было. Олрог отметил, что жесткий диск компьютера уцелел.

– У меня внизу сколько угодно лэптопов. Мы можем подключить один из них и активировать систему управления, – предложил он.

– Они наверняка переключили систему на автоматическое управление, – сказал Кристиано, с презрительной миной тыча большим пальцем через плечо назад, в окно рубки. Питт посмотрел туда, куда он показывал, и увидел вдали неподвижный «Когурё». Оборачиваясь обратно к капитану, Питт уловил краем глаза ярко-рыжую точку «Баджера» в воде у носовой опоры правого борта. Подводный аппарат по-прежнему был там.

– Нет времени. На все это может потребоваться несколько часов, – продолжал тем временем Кристиано. Он подошел к центральному пульту управления и беспомощно застыл там с выражением отчаяния на лице.

– Вы сказали, на мостике можно переключиться на ручное управление? – спросил Питт.

Кристиано догадался о том, что увидит, даже раньше, чем его взгляд добежал до нужной консоли. Они знали все. Как управлять платформой на ходу, как сориентировать и притопить ее, как заправить «Зенит», как переключить управление пуском и ракетой на собственное вспомогательное судно. У них явно были внутренние источники информации. Они знали слишком много, чтобы оставить без внимания и не испортить резервную систему ручного управления. С обескураживающей уверенностью в том, что он сейчас увидит, Кристиано опустил глаза на спутанную массу перерезанных проводов и разбитых кнопок – последнюю надежду остановить пуск.

– Вот вам резервная система ручного управления! – сердито выкрикнул он и швырнул отрезанный клубок проводов и переключателей на пол. Три человека молча стояли и смотрели, как спутанная масса электронных деталей катилась, подскакивая, по палубе, пока не остановилась у переборки. В этот момент дверь рубки открылась и в ней появилась голова Дирка. По выражениям на лицах остальных он понял, что попытка предотвратить пуск потерпела неудачу.

– Весь экипаж на борту дирижабля. Почтительно предлагаю нам всем покинуть платформу, и побыстрее.

Последние четверо человек на платформе уже начали карабкаться по лестнице наверх, к ожидающему их дирижаблю, как вдруг Питт остановился и положил руку сыну на плечо.

– Проводи капитана на борт дирижабля и скажи Алу, чтобы взлетал без меня. И чтобы он ушел от платформы подальше, прежде чем ракета взлетит.

– Но они говорят, что обойти автоматическую систему управления стартом невозможно, – запротестовал Питт-младший.

– Может быть, я и не смогу отменить старт ракеты, но, чем черт не шутит, может быть, я смогу изменить направление ее полета.

– Отец, ты не можешь остаться на платформе, это слишком опасно!

– Не беспокойся обо мне, я не собираюсь здесь торчать, – ответил Питт и мягко подтолкнул сына вперед, – А теперь иди.

Дирк поймал взгляд отца и посмотрел ему прямо в глаза. Ему не раз приходилось слышать рассказы о том, что отец ставит безопасность других людей выше собственной, и вот теперь он сам стал тому свидетелем. Но в глазах отца Дирк заметил и еще кое-что – спокойную уверенность. Он шагнул к лестнице и обернулся, чтобы пожелать отцу удачи, но лифт уже ушел вниз и на площадке никого не было.

Питт-младший взлетел по лестнице через ступеньку и выскочил на вертолетную площадку. Вид ожидающего дирижабля поразил его. Гондола выглядела как банка сардин, в которой зачем-то прорезали окна, а рыбу заменили живыми людьми. Весь экипаж платформы ухитрился втиснуться в пассажирский салон, так что занят оказался каждый квадратный дюйм площади. Самых слабых усадили в три кресла, которые не выкинул Далгрен, а остальные встали плечом к плечу на оставшемся пространстве. Все, кто мог, высунули головы в боковые окна гондолы, а одному или двоим пришлось даже влезть в крохотный санузел в задней части гондолы. По сравнению с гондолой вагон нью-йоркской подземки в час пик показался бы свободным.

Дирк подбежал и тоже вжался в дверной проем. Донесшийся откуда-то голос Далгрена сообщил ему, что место второго пилота свободно. Неизвестно как, он протиснулся все же в кокпит и занял свободное место рядом с Джордино – тот переместился в левое пилотское кресло.

– А где твой отец? Нам надо убираться с этой решетки для гриля, и быстро.

– Он остается. Похоже, у него еще есть последний козырь в рукаве. Он велел увести дирижабль вверх и подальше и сказал, что встретится с тобой после представления, чтобы выпить по стаканчику текилы со льдом.

– Надеюсь, за его счет, – отозвался Джордино. Он наклонил винты на сорок пять градусов и прибавил газу. Гондола двинулась вперед, таща за собой наполненную гелием оболочку. Вместо того чтобы грациозно устремиться ввысь, она, глухо скрежеща, поползла по вертолетной площадке.

– Слишком большой вес, – констатировал Дирк.

– Поднимайся, малышка, поднимайся, – уговаривал Джордино огромный дирижабль.

Гондола продолжала скользить по площадке к переднему краю, который обрывался прямо в море на высоте двухсот футов. На самом краю Джордино увеличил угол наклона винтов и подал рычаги газа вперед до упора, но гондола продолжала тащиться по площадке. В пассажирском салоне воцарилась зловещая тишина, все затаили дыхание, когда гондола соскользнула с ее края.

В первую секунду всем в гондоле показалось, что они падают вниз. Гондола пролетела десять футов и рывком остановилась. Людей бросило вперед – хвостовая часть оболочки дирижабля легла на край площадки, и все воздушное судно получило резкий дифферент на нос. Но дирижабль продолжал ползти вперед, и наконец хвост тоже соскользнул с края. Дирижабль носом вперед понесся к поверхности воды.

Чтобы спасти судно, Джордино должен был за долю секунды принять верное решение. Он мог либо развернуть винты на все девяносто градусов и надеяться, что тяга двигателей окажется больше, чем излишек веса, и сможет удержать дирижабль в воздухе. Либо он мог поступить наоборот – направить винты по ходу дирижабля и увеличить его поступательную скорость. Если скорость увеличится достаточно, появится дополнительная подъемная сила. Он посмотрел вперед, на приближающуюся водную поверхность, и решил, что разгон дирижабля – достаточное основание, чтобы предпочесть второй вариант. Джордино уверенно двинул рукоятку управления вперед. Дирижабль пошел вниз еще быстрее.

Сзади послышались испуганные крики – людям в салоне показалось, что Джордино намеренно пытается погубить дирижабль. Не обращая внимания на громкие мольбы, он обернулся к Дирку:

– У тебя над головой кнопка сброса водяного балласта. По моей команде, сброс.

Пока Дирк искал на верхней панели управления нужную кнопку, Джордино сосредоточил свое внимание на альтиметре. Стрелка на циферблате быстро шла назад от начальной высоты в двести футов. Скорость снижения росла. Джордино молчал, пока прибор не показал шестьдесят футов, а затем резко скомандовал:

– Сброс!

Дальше они действовали синхронно. Джордино рванул на себя ручку управления, а Дирк активировал систему сброса водяного балласта – тысячи фунтов воды – из специальной цистерны под гондолой. Несмотря на внезапное и резкое воздействие, дирижабль отреагировал не сразу. Массивное воздушное судно двигалось с собственной, одному ему известной скоростью, и несколько мгновений Джордино думал, что опоздал. Океан уже полностью заслонил собой лобовое стекло кокпита и продолжал стремительно приближаться, когда нос дирижабля наконец медленно пополз вверх. Дирижабль пошел по широкой дуге. Джордино немного отвел ручку управления назад, чтобы выровнять судно, но гондола опускалась все ниже. Нос дирижабля поднимался ужасающе медленно. Когда он окончательно выровнялся после пикирования, люди в гондоле почувствовали резкий рывок – гондола задела за воду, однако тут же отскочила и снова закачалась в воздухе. Люди на борту затаили дыхание. Дирижабль, казалось, некоторое время раздумывал, как поступить, но затем все же поднялся на несколько футов и стабилизировался. Шли секунды, «Икар» держался в воздухе. Стало ясно, что затея Джордино удалась. Он рисковал столкновением с водой на большой скорости, зато полученное ускорение и сброс балласта в последнюю секунду помогли удержать дирижабль в воздухе.

Люди в пассажирском салоне испытали огромное облегчение. Пока Джордино осторожно уговаривал «Икар» подняться футов хотя бы на сто, сзади раздавались громкие радостные крики. Наконец дирижабль стабилизировался окончательно и пошел ровно.

– Похоже, ты показал нам всем, кто на дирижабле хозяин, – одобрительно заметил Дирк.

– Ну да, и чуть не стал командиром подлодки, – отозвался Джордино, разворачивая потихоньку нос дирижабля к востоку, прочь от платформы.

– Вперед – значит, прочь от берега. Не скажу, что мне хотелось бы вести туда дирижабль на такой высоте, – добавил он, с опаской поглядывая на «Когурё» в окно левого борта, – Я радировал на «Глубинный старатель», чтобы они убрались с трассы полета ракеты, так что они сейчас, вероятно, по широкой дуге уходят к северу. Нам надо бы держаться от них в пределах видимости, на тот случай, если придется садиться на воду.

Дирк внимательно осмотрел горизонт, не забывая наблюдать краем глаза за пусковой платформой. Далеко на юго-западе виднелся остров Сан-Николас. На северо-востоке, вглядевшись, он заметил крошечную голубую точку – это был «Глубинный старатель». Немного севернее судна НУМА из воды выступало что-то коричневое.

– А вон там впереди земля. Помнится, я видел здесь на навигационной карте небольшой остров, называется Санта-Барбара. Почему бы нам не полететь туда? Высадим команду «Одиссея», пока не возникло новых проблем, а «Глубинный старатель» позже подберет.

– И вернемся искать твоего отца, – продолжил Джордино мысль Дирка. Тот с сомнением оглянулся на платформу, от которой уходил дирижабль.

– Времени, наверное, совсем не осталось, – пробормотал он.

– Около десяти минут, – уточнил Джордино. Ему, как и Дирку, оставалось только гадать, что Питт сможет сделать за такое короткое время.

57

Физически уцелеть при старте ракеты на борту «Одиссея» вполне возможно. Когда ракета взлетает, основной поток пламени при включении двигателей направлен вниз, под платформу. «Одиссей» был сконструирован как пусковая платформа многократного использования – и действительно, он пережил уже больше дюжины пусков. Палуба, ангар, жилища членов экипажа и рубка управления сделаны так, что способны выдерживать высокие температуры и воздействие выхлопа от работы мощных ракетных двигателей. Другое дело, что человек на борту «Одиссея» вряд ли пережил бы контакт с ядовитыми парами, которые при взлете ракеты обрушиваются на платформу. Густой поток газов, получаемых при горении керосина и жидкого кислорода, на несколько минут обволакивает платформу словно плотным облаком и уничтожает весь пригодный для дыхания воздух в окрестностях.

Все это, однако, мало волновало Питта, когда он выпрыгнул из лифта и дальше через заднюю дверь из ангара. Он не собирался оставаться на платформе во время старта «Зенита». Все его мысли были об одном – поскорее добраться до красного батискафа, который, как он видел из окна ходовой рубки, болтался на воде около передней опоры. Подобно спортсмену, участвующему в соревнованиях по бегу с препятствиями, Питт промчался по палубе к угловой опоре, перепрыгивая через попадавшиеся ему на пути препятствия, и слетел вниз по лестнице. Тонджу и его люди так спешили убраться с платформы, что не подумали даже о том, чтобы отвязать подводный аппарат НУМА. Питт, из последних сил добравшись до воды, с огромным облегчением увидел его по-прежнему привязанным к перекладине лестницы.

Он отвязал причальный линь, прыгнул на батискаф, залез через верхний люк в кабину и задраил его. В считаные секунды он подключил питание ко всем системам аппарата и открыл балластные цистерны для погружения. Запустив движки, Питт быстро повел аппарат прочь от переднего пилона «Одиссея». «Баджер» прошел вдоль платформы между двумя рядами ее опор и занял позицию. Так, готово. Удерживая аппарат на месте, Питт включил управление установленным на носу керноотборником. У него оставалось всего несколько минут. Он молча молился о том, чтобы его безумный план сработал.

* * *

Корейская стартовая команда на «Когурё» с любопытством наблюдала на видеоэкране, как серебристый дирижабль опустился на вертолетную площадку «Одиссея» и как экипаж платформы целиком втиснулся в гондолу. Ким сердито поморщился, Тонджу же, как он заметил, остался спокоен.

– Надо было расстрелять экипаж и уничтожить дирижабль, когда у нас была такая возможность, – прошипел Ким, увидев, что «Икар» нырнул носом вниз с платформы, но уцелел. Другая камера показала, как воздушный корабль борется за высоту, как он разворачивается и уходит в открытое море. Тонджу успокаивающе кивнул на экран.

– Он перегружен и не может развить приличной скорости. Мы легко догоним и уничтожим его после старта ракеты, – негромко сказал он Киму.

Он вновь перевел взгляд на стартовые часы и шумную суету инженеров в центре управления запуском. В зале кипела жизнь. По мере того как истекали последние минуты перед стартом, напряжение росло. Лин стоял неподалеку, не отрывая глаз от экрана монитора, по которому пробегали пусковые параметры ракеты. Несмотря на то что в зале были установлены кондиционеры и царила прохлада, по его лбу стекали крупные капли пота.

У Лина были все основания нервничать. В мире космических аппаратов уровень аварийности чрезвычайно высок. Лин прекрасно знал, что примерно каждый двадцатый запуск спутника заканчивается неудачей, а вызвать неудачу могут тысяча и одна причина. Отказ ракеты при пуске до сих пор достаточно обычное явление, хотя большая часть потерь спутников является следствием того, что полезный груз выводится не на ту орбиту. В данном случае намечался короткий суборбитальный полет, и это устраняло значительную часть проблем, связанных с ракетой, но риск катастрофической неудачи тем не менее оставался.

Проанализировав мысленно последние данные о состоянии ракеты, Лин вздохнул свободнее. Все жизненно важные системы работали нормально. Не было никаких признаков того, что надежная ракета «Зенит» на этот раз не взлетит и не отправится куда следует. Когда осталось меньше пяти минут, Лин обернулся к Тонджу и проговорил с ноткой уверенности:

– Задержки старта не будет. Стартовый отсчет идет без помех.

Внимание обоих переключилось на видеоэкран с изображением ракеты. Последние минуты перед стартом. Хотя на ракету и платформу внимательно смотрело множество глаз, ни один человек в зале не заметил крошечной движущейся точки на периферии экрана. Только объектив камеры заметил, как темноволосый человек пробежал по платформе и исчез на лестнице угловой опоры.

* * *

Питт не стал тратить время на то, чтобы запустить все водометные двигатели «Баджера». Он, конечно, знал, что опаснее всего сейчас находиться под платформой, но все же повел свой аппарат именно туда. Быстро пройдя между поплавками к кормовой части «Одиссея», Питт подвел батискаф к задней опоре правого борта. Прямо над ним располагался стартовый стол и чуть ниже рассекатель пламени. Именно здесь мощнейшая струя пламени из двигателей «Зенита» должна будет во время старта уйти в море.

Питт развернул мини-субмарину, направив ее нос прямо на опору, затем отвел ее назад и одновременно погрузил на глубину пятнадцати футов. Нажимая то одну, то другую кнопку на панели управления манипуляторами, он опускал керноотборник, пока тот не вытянулся строго горизонтально перед носом подводного аппарата, напоминая средневековое рыцарское копье. Упершись ногами в металлическую плиту палубы, Питт пробормотал:

– О'кей, «Баджер», давай-ка посмотрим, как ты кусаешься! – и дал «полный вперед».

Блестящий красный батискаф двинулся вперед, рассекая воду и быстро набирая скорость. Расстояние до опоры было невелико. Керноотборник гулко ударил в бок стальной опоры со всей силой инерции массивного подводного аппарата. У Питта перехватило дыхание, когда его швырнуло вперед, но он не останавливал «Баджер», пока тот не уперся в пилон всем носом. После этого Питт дал «полный назад», «Баджер» попятился от опоры, а Питт все пытался разглядеть что-нибудь сквозь тучу воздушных пузырей. Бур с металлическим скрежетом нехотя вылез из стальной обшивки опоры. В непрозрачной взбаламученной воде Питт различил все же, что бур по-прежнему торчит перед «Баджером», и вздохнул с облегчением. Как он и надеялся, инерция тяжелого и быстрого аппарата помогла керноотборнику проткнуть пилон, образовав дыру восьми дюймов в диаметре.

Питт чувствовал себя, как сержант Эзра Ли на «Черепахе». Этот доброволец времен Войны за независимость пытался на маленькой деревянной субмарине конструкции Дэвида Бушнелла потопить британский военный корабль – незаметно просверлить в его борту отверстие и заложить туда мину. Попытка не удалась, но «Черепаха» навсегда осталась в истории как первая подводная лодка, которую использовали в военных целях. Конечно, у Питта на «Баджере» было бесспорное преимущество перед «Черепахой» – мощные двигатели. Пользуясь этим, Питт отвел подводный аппарат на двадцать футов назад, чуть изменил глубину и снова бросился в атаку на опору. И снова бур керноотборника пробил внешнюю стенку пилона и оставил в ней аккуратную круглую дыру, в которую тут же хлынула вода.

Безумный план Питта, хоть и был крайне груб, имел некий оттенок гениальности. Питт решил, что если предотвратить старт ракеты никак невозможно, то, может быть, существует способ изменить направление ее полета. Если разбалансировать платформу, то ракета, возможно, наклонится и полетит не по расчетной трассе. Полет намечается короткий, поэтому система управления не успеет полностью скомпенсировать отклонение и ракета уйдет в сторону от заданной цели – возможно, на несколько миль. Не могло быть никаких сомнений в том, что в момент старта ахиллесовой пятой платформы являются кормовые опоры. Ракета стоит вертикально у самого края кормы, и «Одиссей» должен очень точно поддерживать баланс, чтобы справиться с неравномерным распределением массы по длине платформы. Действующая система регулировки дифферента и крена использует для поддержания устойчивости балластные цистерны в понтонах и пилонах и оперирует шестью большими насосами. Если затопить кормовые пилоны, есть шанс нарушить устойчивость палубы и пускового стола. Чтобы создать заметный дисбаланс, Питт должен был выиграть отчаянный поединок с балластными насосами.

Раз за разом Питт отгонял батискаф назад и вколачивал бур в стенку опоры. Его бросало и швыряло по рубке, будто на взбесившейся карнавальной карусели. Сорванное с креплений электронное оборудование с каждым ударом летало взад и вперед, с грохотом билось и врезалось куда попало. Носовая часть батискафа вскоре покорежилась от многочисленных столкновений со стальной стенкой опоры, и внутрь через разошедшиеся швы стала тоненькими струйками просачиваться соленая вода. Питт ничего не замечал. В момент, когда неумолимо истекали последние секунды до старта, его меньше всего беспокоил риск, которому подвергался он сам и его подводный аппарат. Питт еще раз бросил «Баджер» на опору и, как неистовый москит, проткнул в ее «коже» очередную дыру – но вместо того, чтобы сосать кровь, впустил внутрь воду.

После десяти с лишним ударов по опоре правого борта Питт развернул искалеченный «Баджер» и погнал его на опору левого борта. Он бросил взгляд на часы и прикинул, что до старта осталось меньше двух минут. На полном ходу, с разгона он врезался во вторую опору и загнал бур по самое основание, еще сильнее помяв при этом нос подводного аппарата. Вода в кабину полилась сильнее, но Питт не обратил на это никакого внимания, хотя под ногами уже вовсю плескалась соленая лужа. Готовясь к следующему удару, он на миг подумал, что, может быть, его попытки смахивают на бессмысленный подвиг Дон Кихота, пусть подводного, атакующего мельницу.

Питт не мог этого знать, но первый же его удар по правой опоре запустил один из балластных насосов. По мере того как росло число отверстий и увеличивалось количество втекающей воды, в дело включались все новые насосы, пока наконец не заработали все шесть. Насосы работали в основании опор, погруженных в воду футов на сорок. Автоматическая система балансировки легко удерживала оба понтона платформы на одном уровне, возможности же поддержания баланса корма – нос были ограниченны. Уровень воды в кормовых опорах стремительно повышался, и вскоре кормовые балластные насосы уже не справлялись с последствиями действий Питта. Корма платформы начала погружаться, перед автоматической системой стабилизации встала сложная проблема. В нормальных условиях система скомпенсировала бы дифферент на корму тем, что затопила бы часть носовых цистерн и немного увеличила общую глубину погружения платформы. Но платформа находилась в стартовом положении и была уже притоплена до положенной глубины. Компьютер «знал», что если опустить платформу еще ниже, возникнет риск повредить низко висящий рассекатель пламени. За пару наносекунд компьютерная программа проверила свою программную логику, уточняя приоритеты. Был получен ответ, не допускающий двойного толкования. В ходе предстартового отсчета система стабилизации должна в первую очередь поддерживать стартовую глубину платформы. В результате было принято решение игнорировать погружение кормовых опор.