Текст книги "Черный ветер"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Дирк Касслер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)

– Я читал о подразделении семьсот тридцать один, – вставил Дирк, – Они такое творили, что нацисты по сравнению с ними выглядят благовоспитанными бойскаутами.

– Список чудовищных, бесчеловечных экспериментов на людях, проводившихся японцами, в частности военнослужащими подразделения семьсот тридцать один, практически бесконечен, – продолжила лекцию Макс, – Им подвергались не только китайские военнопленные, но и попавшие в плен солдаты, матросы и офицеры союзников. Всем узникам концлагерей в обязательном порядке делали якобы профилактические прививки, на самом же деле им вводили разнообразные токсины и патогены, определяя таким варварским способом смертельную дозировку того или иного препарата. На привязанных к вбитым в землю колышкам пленников сбрасывали биологические бомбы с целью усовершенствования систем доставки и проверки устойчивости боеприпасов в реальных условиях. Жертвами опытов нередко становились местные крестьяне. Общественные деревенские колодцы заражали бациллами тифа, дизентерии, холеры и других инфекционных болезней, что приводило к локальным эпидемическим вспышкам. А экспериментаторам в кавычках оставалось только подсчитать процентное соотношение умерших, выживших и незаразившихся, чтобы пополнить свою дьявольскую статистику. Крыс с чумными блохами выпускали в густонаселенных городских кварталах, а потом хладнокровно фиксировали скорость распространения инфекции. Эти изверги даже детей использовали в качестве объектов. В одной из деревень детишек угостили шоколадками с возбудителем сибирской язвы. Те с удовольствием слопали подаренное лакомство, а через несколько дней почти все умерли в жестоких мучениях.

– Кошмар какой-то, – поежился Йегер, – Вот же ублюдки! Надеюсь, эти твари получили по заслугам за свои преступления?

– Напрасно надеешься, – разочаровала его Макс. – Почти все они благополучно избежали преследования, и лишь единицы попали в списки военных преступников и понесли наказание. Перед капитуляцией японцы уничтожили всю документацию, оставшихся в лагерях узников и сами лаборатории. Американские спецслужбы имели слабое представление о творившихся ужасах и подлинных масштабах геноцида, а в отдельных случаях попросту закрывали глаза на всплывающие время от времени факты и свидетельства, больше заинтересованные в накопленных японцами базах данных, чем в беспристрастном расследовании. Многие из тех, кто трудился во время войны, не покладая рук, в лабораториях, тюрьмах и лагерях смерти, создавая новые образцы чудовищного оружия, испытывая его на заключенных и хладнокровно умерщвляя тысячи невинных людей, потом активно участвовали в послевоенном возрождении японской фармацевтической промышленности, стали уважаемыми бизнесменами и ведущими производителями лекарственных препаратов, чему, несомненно, способствовал приобретенный ранее профессиональный опыт.

– Ага, на чужой крови приобретенный! – сердито проворчал Дирк.

– Никто не знает точных цифр, – невозмутимо возобновила речь Макс, – однако, по оценкам экспертов, в ходе работ над химическим и биологическим оружием массового поражения в тридцатые и сороковые годы погибло не менее двухсот тысяч китайцев, значительную часть которых составляли гражданские лица. Долгое время эта тема замалчивалась и лишь в позднейшие времена стала привлекать пристальное внимание историков и специалистов.

– Больше всего меня поражает, какими же нечеловечески жестокими могут быть люди по отношению к себе подобным, – мрачно резюмировал Хайрем.

– Макс, ты можешь перечислить, с какими биологическими патогенами и химическими веществами экспериментировали японцы? – спросил Дирк.

– Легче перечислить патогены и вещества, с которыми они не экспериментировали, – фыркнула девушка, – Известно, что работы велись с возбудителями многих смертельно опасных инфекционных заболеваний – от сибирской язвы, бубонной чумы и холеры до сапа, оспы и тифа. А в опытных образцах химического оружия использовались такие ядовитые соединения, как фосген, цианистый водород, иприт, или горчичный газ, и люизит. Данные о том, сколько всего единиц химических боеприпасов было изготовлено и сколько нашло применение в боевых действиях, часто недостоверны или вовсе отсутствуют. Все по той же причине: японцы уничтожили в конце войны все документы и демонтировали оборудование.

– Расскажи, пожалуйста, каким образом предполагалось задействовать их на полях сражений? – попросил Дирк.

– Химические вещества, как правило, устойчивы и имеют длительные сроки хранения, что делает их идеальной начинкой для таких боеприпасов, как авиабомбы, артиллерийские снаряды всех калибров, мины и даже ручные гранаты. Японцы во время войны произвели огромное количество химического оружия подобного рода. В Маньчжурии удалось захватить несколько складов с такими боеприпасами. Императорские войска так поспешно отступали, что не успели или забыли их эвакуировать или ликвидировать. А вот со средствами доставки биологического оружия возникли определенные трудности. Прежде всего, вследствие нестабильного характера патогенных компонентов. Эксперименты с артиллерийскими снарядами показали, что температура разогрева снаряда в момент выстрела превышает допустимую для биологической начинки. Поэтому японцы переключились на авиабомбы, но некоторые сохранившиеся документы свидетельствуют о том, что и здесь им не удалось добиться желаемой эффективности.

– Скажи, Макс, тебе известно что-нибудь о химических или биобомбах с фарфоровой оболочкой?

– Разумеется. Металлические авиабомбы тоже выделяли слишком много тепла при разрыве, что губительно сказывалось на поражающих свойствах биологической составляющей бое припаса, поэтому японцы использовали керамику. Известно, что полевые испытания фарфоровых авиабомб с биологической начинкой неоднократно производились в Китае вплоть до освобождения оккупированной территории. Но для БОВ на химической основе керамические оболочки не нужны, для них вполне годятся обычные.

У Дирка противно засосало под ложечкой. Выходит, И-403 всплыла у мыса Флэттери лишь для того, чтобы запустить в воздух оба своих «Сейрана», которые, в свою очередь, должны были сбросить на побережье дюжину биобомб с корпусами из фарфора. Да, попытка сорвалась, субмарину успели вовремя потопить, бомбы разбились, но ведь кто-то опередил их с Джеком и унес одну из них. Причем унес, скорее всего, целую, потому что расколотая ни на что не годится, разве только для анализа. Интуиция подсказывала, что эта темная история не закончена и будет еще иметь продолжение.

Хайрем прервал его размышления, обратившись к Макс:

– Знаешь, дорогая, я даже не подозревал, что услышу так много нового из твоих уст. Я и понятия не имел, что японцы испытывали оружие массового уничтожения на китайских военнопленных и гражданском населении. Интересно, а против союзников они его когда-нибудь применяли?

– Есть сведения о единичных случаях в оккупированных Бирме, Таиланде и Малайзии, но ни одного упоминания о применении его в боях с союзниками в моих базах нет. По всей вероятности, японцы сознательно воздерживались от такого шага, опасаясь адекватного ответного удара. По некоторым косвенным данным, они планировали задействовать химическое и биологическое оружие лишь в самом крайнем случае – например, против союзных войск, высадившихся на побережье самой Японии. Впрочем, последнее открытие Питта-старшего позволяет предположить, что они готовились применить его и в случае возникновения непосредственной угрозы потери Филиппин.

– Питта-старшего? – удивленно повторил Дирк. – Моего отца? Что-то я не врубаюсь.

– Извини, я полагала, ты уже в курсе, – смутилась Макс. – Сейчас все расскажу. Тут вся загвоздка в мышьяке. Недавно поступило сообщение с борта «Марианского разведчика» с результатами анализа начинки артиллерийского снаряда, найденного в трюме затонувшего близ острова Панглао японского грузового судна и поднятого на поверхность твоим отцом и Алом Джордино.

– Хочешь сказать, что уже завершила поиск и выяснила, при чем здесь мышьяк? – подозрительно прищурился Йегер. – Помнится, кто-то божился, что до ланча нипочем не успеет.

– А я подключила скрытые резервы, вот! – высокомерно вздернула носик девушка.

– Эй, вы о чем это толкуете? – вмешался вконец запутавшийся Дирк, – Нельзя ли попроще, а то до меня опять не доходит.

– Можно и попроще, – покладисто согласился Хайрем. – Итак, популярно объясняю для невежд. Все началось с большого количества дохлой рыбы, выбрасываемой на курортный пляж. По просьбе местного эколога наши парни отыскали источник отравления и выяснили, что рыбки накушались мышьяка. Твой папочка и Ал нырнули на дно, забрались в трюм напоровшейся на риф старой японской посудины и наткнулись на целый склад ржавых снарядов, из которых этот мышьяк и вытекал.

– Калибра сто пять миллиметров, – дополнила Макс, – Стандартный боеприпас для японской полевой артиллерии среднего калибра. И мышьяк из них действительно вытекал. Только его там никогда не было.

– Обоснуй! – опешил Йегер.

– Все просто, – снисходительно усмехнулась голограмма. – Изначально в снарядах была смесь иприта и люизита. Очень популярный коктейль еще с начала тридцатых. В газообразном состоянии вызывает сильнейшее кожно-нарывное поражение со смертельным исходом. Люизит – мышьяковое соединение. Под воздействием соленой морской воды все летучие составляющие попросту испарились, а мышьяк – элемент устойчивый и малоактивный – растворился. И потравил рыбу. Японцы штамповали такие боеприпасы тысячами и применяли их против китайских войск в Маньчжурии. Даже в наши дни там иногда находят в земле неразорвавшиеся снаряды.

– А японские военно-морские силы участвовали в программе создания и производства оружия массового поражения? – поинтересовался Дирк.

– И довольно активно, но только химического. На императорский флот работал химический производственный комплекс в Сагами, где размещалась главная база ВМС, а оттуда боеприпасы с химическими БОВ распределялись по четырем флотским арсеналам в Куре, Йокосуке, Хиросиме и Сасебо. При всем при этом на долю флота приходится лишь ничтожная часть из 1,7 миллиона единиц химических боеприпасов, произведенных за время войны. Что же касается биологического оружия, то оно целиком находилось в ведении армии. И специалистов в этой области они сами для себя готовили – в Токийской военно-медицинской школе. Не исключено, конечно, что моряки тоже имели к ней какое-то отношение, но сейчас концов уже не сыщешь: здание школы разбомбили в сорок пятом, и все архивы сгорели.

– И что же, нет вообще никаких данных о наличии на кораблях императорского флота боеприпасов с химической начинкой?

– Во всяком случае, опубликованных, – покачала своей голографической головой Макс. – Основная масса захваченных во время войны оперативных и архивных документов была позднее возвращена и передана в Национальный архив Японии. Лишь небольшое количество успели скопировать, и еще меньшее – перевести.

– Макс, мне позарез нужна информация о японской субмарине И-403. Конкретно – о ее последнем боевом задании. Быть может, где-то сохранились документы военно-морского министерства, которые смогут как-то прояснить эту загадочную историю?

– Извини, Дирк, но у меня нет доступа в базу данных японского Национального архива.

Дирк перевел взгляд на Йегера и многозначительно прищурился.

– Национальный архив, говоришь? – хмыкнул Хайрем и пожал плечами, – Почему бы и нет? Все не так страшно, как в Лэнгли [24]24
  Штаб-квартира ЦРУ.


[Закрыть]залезать через канализацию.

– Вот теперь узнаю лучшего хакера Силиконовой долины, – облегченно рассмеялся Дирк, – Хайрем, я тебя обожаю!

– Да чего уж там, – смущенно улыбнулся Йегер, – Ты загляни ко мне через пару часиков, а я пока прикину, что можно сделать.

– Макс, тебя я тоже очень люблю, – обратился Дирк к голограмме. – Огромное спасибо за помощь и информацию.

– Всегда пожалуйста, заходите еще, – зазывно улыбаясь, ответила девушка и в то же мгновение исчезла с подиума.

Хайрем немедленно уткнулся в монитор, пальцы его запорхали по клавишам, и он перестал замечать окружающих, целиком погрузившись в решение поставленной задачи. Дирк ухмыльнулся и удалился по-английски.

* * *

Ровно в десять Питт-младший вошел в конференц-зал с большой туристской сумкой через плечо. Упруго пружинящий под ногами небесно-голубой ковер приятно гармонировал с длинным столом вишневого дерева и панельной обшивкой стен из того же материала. Панели были украшены картинами на морскую тематику, в основном старинными полотнами с изображениями парусных кораблей эпохи Войны за независимость. Из окна во всю стену с высоты птичьего полета открывался чудесный вид на Потомак и парк Джорджа Вашингтона. Сидевшие за столом двое мужчин в одинаковых темных деловых костюмах с каменным выражением лиц внимательно слушали рассказ третьего – коротышки в старомодных роговых очках, – о недавних событиях на Алеутских островах с участием «Глубинного старателя» и его команды. Заметив вошедшего, Руди Ганн прервался на полуслове, выскочил из-за стола и бросился ему навстречу.

– Здравствуй, здравствуй, блудный сын! – тепло приветствовал он Дирка, влажно поблескивая ярко-голубыми глазами за толстыми линзами очков. – Быстро же ты обернулся, молодец. Рад, что твоя эскапада на пароме не обошлась дороже, – добавил Ганн, окинув цепким взглядом распухшую нижнюю губу и пластырь на щеке молодого человека.

– Да, повезло, – согласился Дирк. – Моя спутница сломала ногу, а я, можно сказать, отделался легким испугом. Но тем парням, что за нами гнались, досталось по полной программе. Не знаю, откуда они взялись и за что так сильно на меня взъелись, но их об этом уже не спросишь. И я тоже очень рад, что снова вижу тебя, Руди, – добавил он, крепко пожимая протянутую руку бессменного первого заместителя директора НУМА.

– Дирк, позволь представить тебе Джима Уэбстера, – снова заговорил Ганн, усадив его в кресло и вернувшись на свое место, – помощника директора АНБ по информационному анализу, – он указал жестом на блондина с короткой стрижкой, – и его коллегу Роберта Джоста, начальника отдела транспортной безопасности. – Джост, грузный краснолицый и красноносый толстяк, поднял голову, кивнул без улыбки и снова уткнулся глазами в полированную поверхность стола. – Мы как раз обсуждали доклад капитана Берна, в котором он высоко оценивает твои заслуги в спасении группы эпидемиологов из ЦКЭ.

– Ерунда, просто мы с Джеком пролетали мимо и поймали сигнал SOS, – отмахнулся Дирк, – Жаль только, что не успели эвакуировать и тех двух парней из Береговой охраны. Когда мы добрались до Юнаски, они уже были мертвы.

– Учитывая высокую концентрацию токсина и близость метеостанции к берегу, у них с самого начала не было шансов выжить, – заметил Уэбстер.

– Вы в курсе, что они отравились цианистым водородом, мистер Уэбстер? – поинтересовался Дирк.

– Я в курсе, а вот откуда вы знаете о цианиде? – насторожился блондин. – Это закрытая информация.

– Мы прихватили тогда тушку дохлого морского льва, – пояснил Дирк, – и доставили в Сиэтл. А те девушки-эпидемиологи, которых мы спасли, произвели вскрытие и определили причину гибели животного.

– Понятно, – кивнул Уэбстер, – А наши специалисты обнаружили следы цианидного отравления при вскрытии тел метеорологов.

– Вы нашли траулер, с которого обстреляли и подбили наш вертолет? – в упор спросил Дирк.

Чиновники переглянулись. После затянувшейся паузы ответить решился Джост.

– Никакой дополнительной информации пока не имеется, – признался он с видимой неохотой, – Под ваше описание подпадают сотни рыболовецких судов, промышляющих в зоне Алеутских островов. Да и те типы на траулере почти наверняка не местные. Вы же сами писали в рапорте, что они типичные азиаты, по всей видимости, китайцы или японцы. Мы сейчас совместно с японскими коллегами как раз и проверяем эту версию.

– Японский след, значит, отрабатываете, ну-ну! – мрачно усмехнулся Дирк. – А вы не задумывались, джентльмены, на кой черт понадобилось японцам, китайцам или кому бы то ни было устраивать газовую атаку на богом забытом острове, на котором никто не живет?

– Вы мне лучше вот что скажите, мистер Питт, – уклонился от ответа толстяк. – Вы раньше когда-нибудь встречали тех людей, которые позавчера пытались вас убить?

– Никогда. Могу только добавить, что они профессионалы. Не самого высокого уровня, но и не уличная шпана.

Уэбстер раскрыл лежащую перед ним на столе папку и показал Дирку помятую малоформатную почтовую открытку; на ее лицевой стороне был фотопортрет пожилой японки с жесткими, волевыми чертами лица и горящими фанатичной яростью глазами.

– Знаете, кто это? – спросил он.

– Нет.

– Фусако Сигенобу, в недалеком прошлом самый авторитетный революционный лидер КАЯ. Мы нашли эту карточку в бумажнике одного из ваших несостоявшихся киллеров, когда вытащили их со дна пролива.

– А что такое КАЯ?

– Красная армия Японии. Международная террористическая организация, образовавшаяся еще в семидесятых. Считалось, что после ареста Сигенобу в двухтысячном году она распалась или ушла в глухое подполье, но в последнее время, похоже, возрождается и уже заставила говорить о себе.

– Я читал, что затянувшийся кризис японской экономики возродил популярность экстремистских идей и лозунгов и подтолкнул к вступлению в их ряды многих молодых людей, особенно из студенческой среды, – добавил Ганн.

– КАЯ не только привлекает не знающую, чем заняться, молодежь, но и переходит к активным действиям, – поправил Уэбстер. – Они взяли на себя ответственность за недавние нашумевшие убийства нашего посла в Японии и его заместителя, а также за взрывы в производственном комплексе филиала «Семкона» в Тиба. Все три теракта – работа профессионалов высочайшего класса. Публика негодует и требует возмездия, что, сами понимаете, заметно осложняет наши и без того непростые отношения с Токио.

– Мы подозреваем КАЯ в причастности к трагедии на Юнаске, – ввернул Джост, – Есть предположение, что на острове они устроили всего лишь генеральную репетицию, а настоящую газовую атаку с сотнями жертв проведут в метро или большом универсальном магазине.

– Логичная версия, – не стал спорить Дирк, – Но тогда выходит, что они же заразили оспой Ирвина Фаулера, разве не так?

– Мы пока не установили прямой связи между этими двумя эпизодами, – возразил блондин. – Фаулер мог заболеть оспой, заразившись от кого-нибудь из алеутов на Уналашке. Да и японские коллеги уверены, что раздобыть вирулентный возбудитель оспы – непосильная задача даже для лучших и опытнейших боевиков КАЯ. Не тот уровень компетентности и профессиональной подготовки. Мы разделяем их точку зрения.

– Я бы на вашем месте не был столь категоричен, – предостерегающе покачал головой Дирк.

– Послушайте, мистер Питт, – раздраженно заговорил Джост, – мы здесь не для того собрались, чтобы выслушивать ваши надуманные теории. Мы просто хотим выяснить, что делали двое боевиков КАЯ в нашей стране и зачем пытались убить простого ныряльщика из НУМА?

– Вообще-то я директор департамента спецпроектов, – невозмутимо уточнил Дирк; водрузив на стол свою сумку, он резко толкнул ее в сторону краснорожего зануды. Тот едва успел подхватить чашку с недопитым кофе, прежде чем скользнувшая по гладкой поверхности сумка мягко толкнулась ему в грудь. – Ответ на ваш вопрос находится внутри, – спокойно пояснил молодой человек.

Уэбстер опомнился раньше разинувшего рот коллеги. Схватив сумку, он расстегнул молнию. Джост и Ганн привстали, напряженно следя за его руками. Блондин вытащил, положил на стол и развернул продолговатый синтепоновый сверток, внутри которого обнаружился причудливо изогнутый осколок фарфорового изделия цилиндрической формы и непонятного назначения длиной около ярда. Изнутри серебристо-белый фрагмент разделялся на три секции – две большие внизу и одну, совсем маленькую, в конически заостренной верхней части.

– Что это? – вопросительно посмотрел на Питта Руди.

– Часть керамической оболочки авиабомбы с очень хитрой и очень грязной начинкой, шесть десятков лет пролежавшей на дне морском, – ответил Дирк и вкратце пересказал присутствующим историю находки, начав с обстрела побережья в районе военной базы Форт-Стивенс японской субмариной И-25 и закончив описанием своего проникновения в торпедный отсек другой подлодки – И-403.

– И что же дальше? – не выдержал сгорающий от любопытства Ганн.

– Дальше я отдал осколки на лабораторный анализ, – продолжил Дирк, – в надежде, что специалисты сумеют определить, какие компоненты входили в состав заряда. Потом мы с мисс Мэтсон поехали перекусить, а на обратном пути угодили под обстрел и чудом спаслись.

– Почему корпус бомбы из фарфора? – поинтересовался Уэбстер.

– Чтобы защитить от перегрева биологическую составляющую. В боеголовку помещался микрозаряд с простейшим взрывателем, настроенным на срабатывание на определенной высоте. Фарфоровая оболочка от взрыва разбивалась вдребезги, а летучие компоненты содержимого рассеивались на большой площади. Будь корпус металлическим, для достижения того же эффекта потребовался бы заряд гораздо большей мощности, что могло повредить биологическую составляющую, – Дирк продемонстрировал слушателям внутреннюю структуру бомбы и добавил: – Пока не совсем понятно, когда и каким образом смешивались обе части бинарного заряда – то ли перед вылетом, то ли уже после разрыва оболочки. Не исключено также, что они вовсе не смешивались, а действовали сами по себе, каждая в соответствии со своими свойствами. Ясно только, что конструкция универсальная: в эти секции можно залить что угодно и в любой комбинации, выбор огромный. Скажем, иприт с люизитом и возбудитель сибирской язвы. Холерные вибрионы и тифозные бациллы. Или… – Дирк выдержал многозначительную паузу, прежде чем назвать следующее сочетание, – цианистый водород и вирус оспы в одном флаконе. Кстати, джентльмены, в той лаборатории, куда я обратился, смогли обнаружить следы только одного компонента. Угадайте с трех раз, какого именно?

– Цианида! – первым выкрикнул Руди.

– Правильно, – подтвердил Дирк.

– Но для чего все-таки прибегать к таким ухищрениям? – недоуменно спросил Уэбстер. – Зачем делать заряд бинарным, если куда проще начинить бомбу чем-то однородным?

– По двум причинам, – ответил Питт. – Чтобы отвлечь внимание и усыпить бдительность. Допустим, цианистый водород зарядили в бомбу вместе с биопатогеном – не будем пока уточнять с каким. Отравляющий газ производит смертоносное воздействие на ограниченной территории, тогда как биологический агент, распространяясь гораздо медленнее, охватывает во много раз более обширный регион. Что происходит дальше? Цианид быстро рассеивается, эвакуированные и выжившие спокойно возвращаются в свои дома, а там их уже поджидает коварный вирус. Впрочем, это всего лишь домыслы. Вполне возможно, химические и биологические ВОВ компоновали лишь для того, чтобы повысить уровень смертности населения в зараженной местности.

– Так ты говоришь, что в лаборатории нашли только следы химической составляющей? – уточнил Ганн, – А что еще там было, не знаешь?

– Могу только догадываться, – вздохнул Дирк, – Но в чем я уверен на сто процентов, так это в том, что биологическая составляющая там тоже была! Иначе не имело смысла использовать бомбу с керамическим корпусом. Для одной химической отравы сгодилась бы и обычная.

– Если я правильно понял, – ухватился за спасительную ниточку Джост, – помимо цианистого водорода, в бомбу могли поместить возбудитель любой смертельно опасной болезни. Бубонной чумы, например, или тропической лихорадки, верно?

– Верно, – не стал отрицать Дирк.

– А оспы тоже могли? – ринулся на выручку Руди.

– И оспы могли, – подтвердил Дирк с простодушной улыбкой.

И без того красное лицо толстяка побагровело еще сильнее и приобрело густой и сочный цвет мякоти перезрелого арбуза.

– Мне надоело выслушивать ваши беспочвенные фантазии! – прорычал он, вызверившись на Дирка. – Ваши исторические экскурсы, несомненно, занятны, но никак не относятся к делу. Вы что же, всерьез надеетесь убедить нас в том, что группа современных экстремистов не придумала ничего лучшего, как добывать оружие массового поражения для своих терактов из трюма ржавой японской субмарины, шестьдесят лет пролежавшей на дне морском? Неужели вы сами не понимаете, мистер Питт, какую ахинею несете?! Мы прекрасно знаем, что такое Красная армия. Это компактная, разбитая на ячейки и строго законспирированная структура, состоящая из идейных фанатиков с прямолинейным мышлением и весьма ограниченным воображением. Предел их возможностей – убийство какого-нибудь политического лидера или взрыв бомбы на городской площади во время народного гулянья. На что-либо более изощренное у них просто не хватит фантазии. Не говоря уже о том, что микробиологи и водолазы – не тот контингент, чтобы работать на террористов или разделять их убеждения.

– Должен сказать, что разделяю позицию Боба, – негромко произнес Уэбстер. – Найденная вами бомба со следами цианида внутри и газовая атака на Юнаске – вовсе не обязательно звенья одной цепи. Цианистый водород не так уж сложно достать, и для этого совсем не обязательно опускаться на дно океана. Хотя оба события близко укладываются в один и тот же временной отрезок, я по-прежнему склонен полагать, что это простое совпадение. Вы сами признали, что лабораторный анализ не выявил возбудителя оспы. И вы не можете с уверенностью утверждать, что из пустующей ячейки в контейнере была похищена нерасколовшаяся бомба. А вдруг ее там вообще не было? Или неизвестные грабители, так же как и вы, прихватили разбитую для анализа? Да и сам факт вызывает сомнение.

Может, никаких похитителей не было и они существуют лишь в вашем воображении?

Молча выслушав аргументы цицеронистого блондина, Дирк расстегнул молнию бокового кармашка сумки и вытянул из него черный пластиковый прямоугольник. Найденный в торпедном отсеке таймер все еще работал, отсчитывая секунды и минуты и ровно мигая в такт зелеными глазками индикаторов.

– Держите, – протянул он таймер Уэбстеру, – Эту штуку я нашел там же, где бомбы, только на пару футов выше. Возможно, это тоже плод моего воображения, но вы, на всякий случай, проверьте, откуда он мог там произрасти?

– Может, какой-нибудь ныряльщик-любитель забыл, – брякнул Джост и тут же прикусил язык, но было уже поздно.

– Ну да, конечно, – саркастически хмыкнул Дирк, – Любитель. Рыболов-спортсмен. Как те двое ребятишек с «Калашниковыми» на траулере. Послушайте, джентльмены, меня уже дважды пытались убить, и оба раза едва не преуспели. Не знаю, кто и почему, но я убежден, что стоят за всем этим очень серьезные дяди.

– Уверяю вас, мистер Питт, расследование движется полным ходом и мы прилагаем максимум усилий для его скорейшего завершения, – скучным голосом отбарабанил Уэбстер, – Я сегодня же отправлю осколок бомбы в федеральную лабораторию в Куантико для повторного анализа и передам таймер в экспертный отдел. Мы обязательно найдем мерзавцев, виновных в гибели метеорологов Береговой охраны, – Фразы были правильными, продуманными, обкатанными и даже идеологически выдержанными, но за ними стояли пустота и неуверенность. Блондин, кажется, и сам это понимал, иначе трудно объяснить его неожиданное предложение: – Если хотите, мистер Питт, наша служба предоставит вам безопасное убежище и охрану вплоть до окончания следствия и ареста преступников.

– Нет уж, спасибо! – не задумываясь, отказался Дирк, – Если охотящиеся за мной люди те, за кого вы их принимаете, мне нечего опасаться, сам как-нибудь управлюсь. Если же они те, за кого их принимаю я, не спасет ни убежище, ни охрана. Кстати, джентльмены, сколько, на ваш взгляд, боевиков Красной армии может в настоящее время безнаказанно разгуливать по территории нашей страны?

Аэнбэшники переглянулись и стыдливо потупились. Ганн счел момент подходящим для дипломатического вмешательства:

– Мистер Уэбстер, мистер Джост, позвольте от имени руководства НУМА выразить вам благодарность за неоценимое содействие в расследовании обстоятельств крушения принадлежащего нашей организации геликоптера и покушения на жизнь наших сотрудников, – Он встал и направился к двери, всем своим видом показывая, что аудиенция закончена. Визитеры намек поняли и потянулись за ним. – Держите нас в курсе дальнейшего развития событий, – добавил Руди, предупредительно распахивая дверь, – И знайте, что в НУМА вам всегда рады и готовы оказать любое содействие.

Прокричав последнюю фразу уже вслед удаляющимся спинам, он вытер пот со лба, закрыл дверь, вернулся за стол и подсел к Дирку.

– Знаешь, сынок, – заговорил Ганн, – почему безопасники замалчивают события на Алеутах и Аляске и даже засекретили результаты вскрытия погибших метеорологов? – И сам же ответил, не дожидаясь реакции Дирка: – Да потому, что на них сейчас всех собак вешают и в открытую обвиняют в некомпетентности, имея в виду серию громких нераскрытых убийств и терактов в Японии. АНБ и ФБР сами ничего раскопать не смогли и надеются только на параллельные спецслужбы японцев. Но дело даже не в этом. Эти двое с пеной у рта отстаивали непричастность террористов КАЯ к заражению оспой мистера Фаулера и в то же время сами намекали, что именно они распылили цианид на Юнаске. В принципе, им вообще невыгодно афишировать тот факт, что какие-то японские экстремисты осмелились совершить теракт в США, но из двух зол всегда выбирают меньшее. Если выяснится, что вместе с цианистым водородом в атмосферу попал возбудитель оспы и уже есть пострадавшие, поднимется такой вой, что не только кресла зашатаются, но и головы полетят. Вот наши спецслужбы и пытаются представить инфицированного оспой Фаулера жертвой случайного заражения. Понимают, что вранье, но не могут признаться в этом даже самим себе.

– У нас же нет прямых доказательств, – пожал плечами Дирк, – а на косвенных далеко не уедешь. Но и игнорировать случившееся мы не имеем права.

– Разумеется, ты прав, мой мальчик. Я сегодня же поговорю с адмиралом. Директор ФБР – его старинный партнер по теннису, так что можешь быть уверен, твои соображения без внимания не останутся.

Диалог прервал стук в дверь, вслед за которым в проеме показалась худая мальчишеская физиономия Хайрема Йегера.

– Прошу прощения за вторжение, – извинился он. – Дирк, я тут кое-что нарыл для тебя.

– Заходи, Хайрем, присоединяйся. Мы с Руди как раз обсуждаем планы свержения правительства. Тебе какой пост больше нравится, вице-президента или госсекретаря? А ты никак уже успел раздолбать оборонительные линии Национального архива в Токио?