Текст книги "Черный ветер"

Автор книги: Клайв Касслер

Соавторы: Дирк Касслер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 37 страниц)

47

К девяти часам вечера «Одиссей» успел вернуться назад миль на триста и теперь приближался к точке старта с точно рассчитанными еще в Инчхоне координатами. Тонджу, прилегший, чтобы немного поспать, в каюте капитана Хеннесси, был внезапно разбужен торопливым стуком в дверь. Пока он, сев на койке, надевал ботинки, в каюту с поклоном вошел вооруженный боевик.

– Простите, что помешал, – извиняющимся тоном сказал он, – На связи капитан Ли. Он просит вас как можно скорее вернуться на «Когурё». Там у них возник какой-то спор с русскими инженерами-ракетчиками.

Тонджу кивнул, тряхнул головой, прогоняя сон, и направился в ходовую рубку, где первым делом убедился, что платформа продолжает двигаться курсом норд-норд-ост со скоростью двенадцать узлов. Затем радировал на «Когурё», чтобы за ним прислали катер, и, спустившись по длинной лестнице на переднем пилоне, прыжком перебрался на борт. Вскоре он был уже на вспомогательном судне, находившемся совсем близко, где его ждал капитан Ли.

– Идемте со мной в центр управления запуском. Это все проклятые украинцы! – не выдержав, выругался капитан. – Никак не договорятся, откуда нужно производить пуск и куда соответственно нужно вести платформу. Кажется, они вот-вот поубивают друг друга.

Двое мужчин спустились по трапу и направились по коридору к просторному центру управления запуском. Ли открыл боковую дверь в зал, и сразу же по ушам им ударила громкая какофония ругательств на чужом языке. Все, кто был в зале, столпились вокруг двух украинских ракетчиков, которые стояли друг против друга и яростно спорили, размахивая руками. При приближении Тонджу и Ли толпа расступилась, но украинцы как будто ничего не видели и не слышали. С презрением посмотрев на них, Тонджу развернулся, схватил ближайший стул и, подняв его над головой, швырнул в спорящих инженеров. В толпе охнули, когда стул врезался в спорщиков, ударил одного в грудь и другого по голове, отскочил и с грохотом рухнул на пол. Ошеломленные украинцы наконец замолчали и повернулись к пришедшим.

– В чем дело?! – прорычал Тонджу.

Один из украинцев, мужчина с козлиной бородкой и взлохмаченными русыми волосами, смущенно откашлялся, прочищая горло:

– Дело в погоде. Фронт высокого давления над восточной частью Тихого океана, в особенности возле побережья Северной Америки, остановился, столкнувшись с идущей с юга системой низкого давления.

– И что все это означает?

– Преобладающий здесь обычно на больших высотах восточный ветер в данный момент сменился на противоположный, вы сами можете ощутить, мы сейчас идем против сильного встречного ветра. В результате рассчитанная нами траектория полета значительно искажается.

Украинец порылся в папке и вытащил несколько листов миллиметровки с какими-то расчетами и нарисованными от руки карандашом профилями траектории полета.

– Базовый план операции предусматривал, что первая ступень ракеты «Зенит» будет заправлена на пятьдесят процентов емкости, что даст оценочно триста пятьдесят километров полета по трассе. Примерно пятьдесят из них придется на целевой район, где будет активирована система полезной нагрузки. Таким образом, для пуска была запланирована точка в трехстах километрах к западу от Лос-Анджелеса. Все это рассчитывалось с учетом нормальных для этих мест погодных условий. Теперь же, при нынешнем состоянии атмосферы, мы имеем на выбор два варианта: либо подождать, пока фронт низкого давления уступит действию преобладающих ветров, либо переместить точку старта и соответственно пусковую платформу ближе к цели.

– Есть и третья возможность, – раздраженно проворчал второй украинец, – Мы можем увеличить заправку «Зенита», чтобы ракета достигла заданной цели с первоначальной стартовой позиции.

Пока этот инженер говорил, его оппонент молча качал головой.

– Чем мы при этом рискуем? – спросил Тонджу у сомневающегося.

– Сергей прав, мы действительно можем так откорректировать количество топлива, что ракета долетит до цели с первоначальной стартовой позиции. Однако у меня есть серьезные сомнения относительно точности поражения цели в этом случае. Мы не знаем атмосферных и ветровых условий на всей трассе полета. Учитывая тот факт, что погода сейчас достаточно необычна для здешних мест, ветры вдоль трассы полета могут сильно отличаться от замеров, которые мы произведем здесь, над нами. В результате ракета-носитель в полете может сильно отклониться от курса к югу или северу и уйти в сторону от конечной цели. Возможен также перелет на десятки километров или, наоборот, недолет на столько же. Попросту говоря, в полете на такое расстояние слишком много потенциальных переменных.

– Риск ничтожно мал, все это лишь предположения, – горячо возразил Сергей.

– Как скоро в этом районе установятся нормальные погодные условия? – спросил Тонджу.

– У фронта низкого давления, о котором идет речь, уже появились признаки ослабевания. Мы считаем, что он должен уйти в течение ближайших полутора суток, а доминирующая здесь система высокого давления вновь возобладает примерно через семьдесят два часа.

Тонджу постоял несколько секунд, молча перебирая в уме прозвучавшие аргументы, и вынес решение:

– Мы должны действовать по графику. Сидеть и ждать, пока изменится погода, мы не можем, но не можем допустить и снижения эффективности удара. Мы передвинем платформу ближе к цели и начнем предстартовый отсчет как можно скорее. На сколько нам нужно сдвинуться, чтобы уменьшить влияние атмосферных факторов?

– Для минимизации воздействия на ракету встречных ветров надо укоротить траекторию. Исходя из последних измерений скорости и направления ветра, мы должны встать вот здесь, – Украинец с козлиной бородкой указал точку на карте североамериканского побережья, – В ста пяти километрах от берега.

С минуту Тонджу молча изучал позицию, прикидывая, какое дополнительное расстояние придется пройти. Он обратил внимание, что предложенная стартовая позиция находится в опасной близости от береговой линии, и отметил совсем рядом с ней пару островов. Тем не менее они вполне успевали добраться до этой точки и осуществить запуск в пределах предписанного Каном графика. Чувствуя, что все глаза в помещении обращены на него в ожидании его команды, Тонджу наконец обернулся к Ли и кивнул:

– Немедленно измените курс. Еще до рассвета мы должны вывести оба судна на новую позицию, а с первыми лучами солнца начать стартовый отсчет.

48

– Ты, должно быть, шутишь. Дирижабль?

Джордино поскреб подбородок и недоверчиво покачал головой.

– Ты протащил меня через всю страну, чтобы покатать на дирижабле?

– Мне больше нравится название «воздушное судно», – ответил Питт, бросая на напарника притворно сердитый взгляд.

– Как ни назови, все равно мешок с газом.

Джордино гадал, что за козырь в рукаве у Питта, с того самого момента, когда они в аэропорту Лос-Анджелеса вдвоем сошли с борта самолета, прибыв ночным рейсом из Вашингтона. Из аэропорта Питт, вместо того чтобы повернуть на юг к порту и расположенной недалеко от него штаб-квартире местной Береговой охраны, повернул взятую напрокат машину в другую сторону, на север. Джордино скоро заснул на пассажирском сиденье, а глава НУМА повел машину дальше, за пределы Лос-Анджелеса. Через какое-то время Джордино проснулся и с изумлением обнаружил, что за окнами сплошь тянутся бесконечные поля клубники. Он протер глаза, и тут машина въехала на взлетное поле крошечного аэропорта Окснард и Питт припарковался возле довольно большого дирижабля, пришвартованного к установленной на грузовике вертикальной решетчатой конструкции.

Джордино уставился на дирижабль и с трудом выговорил:

– Мне почему-то казалось, что розыгрыша суперкубка не будет по крайней мере два месяца.

На самом деле, конечно, двухсотдвадцатидвухфутовый дирижабль «Сентинел-1000» фирмы «Эйршип менеджмент сервисиз» был гораздо больше по размеру, чем обычные рекламные дирижабли, которые болтаются над полем во время регбийных матчей и турниров по гольфу. «Сентинел-1000» представлял собой увеличенную версию дирижабля популярной серии той же компании «Скайшип-600» и был предназначен для поднятия и передвижения полезного груза почти в шесть тысяч фунтов при помощи оболочки с десятью тысячами кубометров газа. В отлйчие от дирижаблей с жестким корпусом двадцатых и тридцатых годов, подъемную силу которым обеспечивал взрывоопасный водород, «Сентинел-1000» был дирижаблем мягкой системы и использовал более безопасный гелий.

– Выглядит совсем как карликовый родич «Гинденбурга», – простонал Джордино, с явной опаской разглядывая серебристое воздушное судно.

– Перед тобой, между прочим, последнее слово в области технологий разведки и наблюдения, – заявил Питт, – Он оборудован оптической системой ЛЭШ. В настоящее время НУМА ее испытывает, и, возможно, мы будем использовать ее при топографической съемке коралловых рифов и изучении течений. Эту систему уже применяли, и очень успешно, для слежения за миграцией китов.

– А что такое «система ЛЭШ»?

– Это аббревиатура длинного названия – «Гиперспектральный датчик для наблюдения с воздуха за прибрежной зоной». [44]44
  LASH (Littoral Airborne Sensor-Hyperspectral).


[Закрыть]Эта оптическая система дает множество изображений одного и того же места в разных цветовых диапазонах. Если объект чем-то отличается от фона, то хотя бы на одной картинке он будет заметен. Благодаря этому появляется возможность обнаруживать и отслеживать объекты, которые в обычных обстоятельствах не видны. Ребята из Внутренней безопасности пробуют использовать такие приборы для обеспечения безопасности границ, а флотские – для действий против подводных лодок.

– Ну, если мы можем устроить испытания этой штуки над пляжами Малибу-Бич, я за.

Питт и Джордино подошли к дирижаблю. Навстречу им из гондолы выбрался работник наземной службы с бейджиком НУМА на груди.

– Мистер Питт? Мы установили радио, присланное из управления Береговой охраны, так что вы сможете поддерживать с их судами безопасную связь. «Икар» рассчитан на посадку даже при минимальном заполнении топливных баков, так что просто следите, чтобы оно не упало ниже пяти процентов. Дирижабль оборудован как водяной балластной системой, так и экспериментальной системой сброса топлива – на случай, если потребуется срочно подняться в чрезвычайной ситуации.

– Как долго можем мы продержаться в воздухе? – поинтересовался Джордино, разглядывая пару воздушных винтов в кольцах, торчащих по обе стороны от гондолы в ее кормовой части.

– Восемь – десять часов, если не будете особенно давить на газ. Счастливого полета! Управлять им – одно удовольствие! – сказал он и коротко поклонился.

Питт и Джордино забрались в дверь гондолы и прошли в просторный салон, в котором могли с удобствами разместиться восемь пассажиров. Питт протиснулся через проем в передней части салона в рубку управления и занял пилотское кресло. Джордино последовал за ним и плюхнулся в кресло второго пилота. Питт запустил пару двигателей «Порше-930» с воздушным охлаждением и турбо-наддувом, установленных у кормы по бокам гондолы. Ходовые двигатели ожили с приглушенным гулом. Питт оставил их работать на холостом ходу и, получив у диспетчерской аэропорта разрешение на взлет, обернулся к Джордино:

– К взлету готов, Уилбур?

– Готов, если ты готов, Орвилл. [45]45
  Ссылка на первый полет самолета братьев Райт.


[Закрыть]

Взлет дирижабля – совсем не простое действие, которое пилоты могут произвести самостоятельно, скорее это тщательно отрепетированный и согласованный маневр с участием немалой наземной команды. Люди в ярко-красных рубашках – аэродромная команда «Икара» – заняли места вокруг дирижабля. Впереди по трое мужчин с каждой стороны от дирижабля натянули канаты, идущие от его носа. Еще четверо ухватились за поручни, проходящие по всей длине вдоль бортов гондолы. Прямо перед собой в широком окне рубки, спускавшемся почти к ногам Питта, он увидел старшего аэродромной команды. Тот стоял у основания причальной мачты воздушного судна. По команде Питта бригадир дал сигнал члену команды, стоявшему на верхушке мачты, и тот освободил носовой швартов. Все члены наземной команды согласованно налегли на канаты и отвели невесомое судно от причальной мачты на несколько десятков ярдов в сторону – к безопасной взлетной площадке, тщательно очищенной от любых посторонних предметов.

Питт вскинул большие пальцы, давая понять, что все в порядке, затем протянул руку и сдвинул вниз пару рычажков на центральной панели управления. Шум двигателей усилился. Люди из наземной команды отпустили дирижабль и разбежались в стороны. Одновременно с этим Питт мягко потянул на себя сдвоенную ручку управления, установленную перед его креслом. При помощи этой ручки можно было управлять воздушными винтами, каждый из которых был заключен в трубу-канал, способную поворачиваться на шарнире. Питт потянул на себя ручку, и передние концы труб приподнялись, увеличив тем самым за счет вращения винтов подъемную силу дирижабля. Воздушное судно сразу же пошло вверх и немного вперед. Дирижабль поднялся от земли и начал, задрав нос, круто карабкаться в небо. В салоне и рубке управления движение практически не ощущалось. Джордино весело помахал в открытое боковое окно оставшейся внизу наземной команде. «Икар» быстро набирал высоту, и вскоре люди внизу уменьшились до размера жуков.

Джордино хотел непременно пролететь над пляжами Малибу, и пониже, но Питт сразу же, от Окснарда, направил воздушное судно прочь от побережья и вскоре выровнял его на высоте двух с половиной тысяч футов. Тихий океан под ними отражал ясное небо и светился в ярких лучах солнца глубоким сине-зеленым цветом. Отлично видны были острова – Санта-Крус, Санта-Роза и Сан-Мигель. Питт направил дирижабль на восток. Через некоторое время он заметил, что снизу на корпусе судна начали собираться капли влаги, которые затем срывались и падали вниз, – матерчатая оболочка дирижабля прогрелась сверху и по бокам под лучами утреннего солнца. Он бросил взгляд на датчик давления гелия и отметил, что стрелка чуть поднялась, так как гелий немного расширился из-за высоты и повышения температуры. Если бы давление стало слишком высоким, автоматические клапаны выпустили бы лишний газ, но Питт держал дирижабль гораздо ниже критической для него по давлению высоты, чтобы не терять понапрасну гелий.

Ручки управления «Сентинел-1000» двигались под руками Питта довольно тяжело. Вообще он заметил, что ощущение от вождения дирижабля больше напоминает ему управление двадцатиметровой гоночной яхтой, чем пилотирование самолета. Поворот рулей направления и высоты требовал определенных физических усилий, а между подачей команды управления и тем моментом, когда нос дирижабля начинал медленно поворачиваться, каждый раз возникала тревожная пауза. Корректируя курс, Питт рассеянно наблюдал за свисающими с носа тросами, которые раскачивались в разные стороны. Вот на поверхности моря под ними заплясала какая-то лодка. Арендованный рыболовный катер, узнал он. Внезапно крошечные рыболовы-на-один-день на корме катера приветственно замахали воздушному судну руками. Есть в дирижаблях что-то такое, что неизменно задевает в душе человека теплую струну. В них сконцентрировалась романтика воздушных пространств, решил Питт; они напоминают о давно прошедших временах, когда полеты в воздухе были еще новинкой. Он и сам ощущал эту ностальгию, несмотря на то что его руки лежали сейчас на рычагах управления. Пока дирижабль плыл, никуда не торопясь, над водой, Питт разрешил своему сознанию вернуться в прошлое, в тридцатые годы, когда гигантские пассажирские дирижабли, такие, как «Граф Цеппелин» и «Гинденбург», делили небо с боевыми дирижаблями ВМС США «Акрон» и «Макон». Подобно роскошным круизным лайнерам той же эпохи, они делали путешествие неспешным и даже величественным, – качества, которых начисто лишены прагматичные путешествия современности.

* * *

Отойдя на тридцать миль от берега, Питт повернул дирижабль к югу и начал описывать широкую неспешную дугу вокруг Лос-Анджелеса. Джордино включил оптическую систему ЛЭШ, подключенную к портативному компьютеру.

Система позволяла ему засечь подходящие надводные суда и получить их изображения на расстоянии до тридцати пяти миль. К портам Лос-Анджелеса и Лонг-Бич тянулись нескончаемой рваной цепочкой грузовые суда и контейнеровозы. Крупные суда шли из далеких портов с экзотическими названиями, но большую часть трафика давали все же Китай, Япония и Тайвань. За год в эти расположенные рядом порты заходит больше трех тысяч судов, что создает близ них постоянное движение. Суда стекаются к самому оживленному порту Америки со всего Тихого океана, как муравьи к месту пикника. Поработав с лэптопом, Джордино объявил Питту, что видит на подходе к берегу два крупных судна, похоже, торговых. Питт высунулся в окно и с трудом различил на горизонте точку – первое из них.

– Давай подлетим поближе, посмотрим, – сказал он и направил нос дирижабля к приближающемуся судну. Щелкнув кнопкой прибора радиосвязи, полученного от Береговой охраны и установленного в рубке перед самым взлетом, Питт произнес в микрофон:

– Катер Береговой охраны «Халибут», вас вызывает дирижабль «Икар». Мы на месте, собираемся осмотреть два судна на подходе, примерно в сорока пяти милях к востоку от Лонг-Бич. Прием.

– Понял, «Икар», – прозвучал в наушниках низкий голос, – Рады, что вы и ваши глаза теперь в небе и с нами. В этой операции у нас задействовано три судна. Будем ждать ваших докладов о появлении на подходах к побережью новых судов. Отбой.

– Глаза в небе, – недовольно пробурчал Джордино, – Я, пожалуй, предпочел бы роль пуза на диване, – договорил он и внезапно подумал: интересно, позаботился ли кто-нибудь снабдить их в дорогу ленчем.

* * *

Всю ночь «Одиссей» шел на восток и в результате подобрался к калифорнийскому побережью даже ближе, чем был несколько дней назад. После разрешения спора о стартовой позиции Тонджу вернулся на платформу и успел урвать еще несколько часов сна в капитанской каюте. Поднялся он за час до рассвета, и первые рассветные лучи застали его уже на мостике. Он наблюдал, как платформа следует в кильватере «Когурё». Вдалеке справа возникла темная тень большого острова. Это был Сан-Николас – пустая, обдуваемая всеми ветрами скала, отстоящая от побережья дальше всех островов Калифорнийского пролива. Остров принадлежит военным морякам и используется в первую очередь как база для тренировок десанта и боевых пловцов. Еще час суда шли на восток, после чего динамик рации захрипел голосом капитана Ли:

– Подходим к точке, которую указали украинские инженеры. Приготовьтесь заглушить двигатели, а мы займем позицию к юго-востоку от вас. Готовы начать предстартовый отсчет по вашей команде.

– Подтверждаю, – отозвался Тонджу, – Мы займем позицию, выровняем и подгрузим платформу. После этого начнем отсчет. Ждите.

Тонджу повернулся и кивнул одному из людей Кана, работавших на «Одиссее» под прикрытием. Сейчас именно он управлял платформой. Умело и уверенно моряк сбросил газ и выключил ходовые двигатели платформы, после чего активировал систему самопозиционирования. Исходя из заданных GPS-координат, была приведена в действие управляемая компьютерами система носовых, боковых и кормовых движителей, зафиксировавшая «Одиссей» на позиции с такой точностью, словно парковала автомобиль на тесной стоянке.

– Позиционный контроль активирован, – громко, по-военному доложил рулевой, – Начинаю затопление балластных цистерн, – продолжил он и нажал несколько кнопок на горевшей огнями консоли.

Двумястами футами ниже ходовой рубки внутри парных понтонов автоматически раскрылись несколько задвижек, и полдюжины балластных помп начали быстро закачивать соленую воду в пустотелые стальные корпуса. Для людей на палубе платформы процесс шел совершенно незаметно, так как помпы под управлением компьютера обеспечивали равномерное заполнение. В рубке Тонджу пристально вглядывался в трехмерное компьютерное изображение «Одиссея» на экране монитора. По мере закачки воды поплавки катамарана и нижняя часть пилонов окрашивались ярко-синим. Медленно, словно на охваченном летаргическим сном лифте, так что люди на мостике больше видели, чем чувствовали, что происходит, платформа опускалась к поверхности воды. Прошло не меньше часа, прежде чем она стала ниже на сорок шесть футов, а днища двух ее поплавков погрузились на глубину стабилизации – семьдесят футов ниже поверхности океана. Тонджу отметил, что платформа перестала мягко покачиваться, хотя раньше ее движение было достаточно ощутимым. При затопленных понтонах и частично ушедших под воду пилонах «Одиссей» превратился в неподвижную, как скала, опору, пригодную для запуска пятисоттонной ракеты.

После того как расчетная пусковая глубина была достигнута, а ярко-синий уровень воды на компьютерном мониторе поднялся до красной горизонтальной линии, зазвучал зуммер. Рулевой нажал еще несколько кнопок и отступил от панели управления.

– Погружение завершено. Платформа стабилизирована для запуска, – доложил он.

– Очистить мостик, – приказал Тонджу, кивая на моряка-филиппинца, стоявшего у экрана радара. Рулевой взмахом руки подозвал от двери свободного боевика, и тот быстро, без единого слова, увел моряка с мостика. Тонджу вышел из рубки через заднюю дверь и спустился на маленьком лифте в ракетный ангар. Вокруг лежащей горизонтально гигантской ракеты суетилось около дюжины инженеров, проверяя целый ряд компьютеров, подключенных непосредственно к ожидающей пуска ракете-носителю. Тонджу подошел к начальнику группы операторов пуска, человеку по фамилии Лин. Увидев шефа, Лин, в круглых очках, с пышной шевелюрой, не дав тому даже открыть рот, взволнованно затараторил:

– Мы в последний раз протестировали полезный груз. Результат положительный. Ракета-носитель тоже в порядке, все электромеханические системы показали при тестировании номинальный результат.

– Хорошо. Платформа находится на расчетной позиции, заливка балласта произведена. Готова ли ракета к перевозке и установке в стартовую позицию?

Лин с энтузиазмом кивнул:

– Мы ждали только команды. Мы готовы начать транспортировку и подъем ракеты-носителя немедленно.

– Нет смысла тянуть. Начинайте. Дайте мне знать, когда будете готовы к эвакуации платформы.

– Да, разумеется, – отозвался Лин и заторопился к группе ожидавших поблизости инженеров. Подойдя к ним, он заговорил с пулеметной скоростью. Как группа испуганных кроликов, инженеры стремительно рассыпались по назначенным заранее рабочим местам. Тонджу, стоя в сторонке, смотрел, как раздвинулись массивные ворота ангара, открывая рельсовый путь через всю палубу к пусковому столу на другом конце платформы. После этого включилось множество электрических двигателей, шум которых многократно отразился от внутренних стен ангара. Тонджу подошел к управляющей консоли и стал смотреть через плечо Лина, как руки руководителя пуска пляшут над панелью управления. Неожиданно вспыхнула цепочка зеленых огней, Лин махнул другому инженеру, и тот привел в действие подвижную тележку под ракетой.

Лежащая горизонтально двухсотфутовая ракета лениво двинулась к дверям ангара, похожая на сороконожку тележка под ней медленно поползла вперед на бесчисленных колесах. Ракета вылезла из ворот большими соплами вперед, белая краска на ее бортах засверкала в лучах утреннего солнца. Тонджу медленно шел рядом с тележкой, с восхищением поглядывая на ракету, такую огромную и скрывающую в себе такую титаническую мощь. В нескольких сотнях ярдов от платформы стоял «Когурё», и было видно, как на его верхней палубе толпятся моряки и инженеры, вытягивая шеи, чтобы получше разглядеть, как движется большая ракета.

Тележка с ракетой, словно механическая гусеница, пересекла открытую палубу и остановилась у подножия пусковой вышки. Головная часть огромной ракеты до сих пор оставалась в ангаре. Внезапно подвижная панель на крыше ангара раздвинулась, высвобождая ее. Транспортер надежно закрепили на палубе, после чего включились механизмы подъема ракеты, заработали гидравлические насосы, и нос ракеты-носителя пополз вверх. Медленно, осторожно ракета стала поднимать нос из проема в крыше ангара, за ним все свое могучее тело, пока наконец не встала вертикально у пусковой вышки. Несколько захватов прижали ракету к платформе, подсоединили к ней и проверили множество шлангов для заправки, охлаждения и вентиляции. Несколько рабочих на вышке подстыковали к разъемам информационные кабели, которые позволяли инженерам на «Когурё» отслеживать показания десятков электронных датчиков, размещенных под обшивкой ракеты. Как только «Зенит» был зафиксирован и закреплен в вертикальном положении, транспортно-подьемная тележка осторожно отошла в сторону, оставляя ракету в объятиях пусковой мачты, затем медленно вернулась в горизонтальное положение и покатила в ангар, где ей предстояло находиться во время старта ракеты – подальше от горячей реактивной струи.

Лин торопливо переговорил по радио с центром управления запуском на «Когурё» и подбежал к Тонджу:

– Есть кое-какие мелкие отклонения, но в целом ракета-носитель удовлетворяет требованиям по всем основным предпусковым параметрам.

Тонджу, запрокинув голову, посмотрел на возвышающуюся над ним гигантскую ракету с «полезным» грузом вируса, несущего смерть миллионам ни в чем не повинных людей. Людские страдания и смерть ничего не значили для Тонджу, этот человек давным-давно забыл, что такое сострадание. Мощь, которую он ощущал, мощь, какую ему еще не приходилось когда-либо встречать, – только она имела значение, и Тонджу наслаждался моментом. Взгляд его скользнул по ракете вниз, обежал стартовый стол и остановился на Лине. Инженер все это время стоял неподвижно, с тревогой ожидая, что скажет Тонджу. Тот помедлил еще мгновение, заставляя Лина помучиться, затем произнес среди всеобщего молчания твердым, уверенным голосом:

– Прекрасно. Начинайте отсчет.