Текст книги "Записки империалиста (СИ)"

Автор книги: Кирилл Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

Выксунский купец А. Я. Бородачёв, видя такой поворот дел в делах железных, для него известных, сумел быстро добиться у владельца села Кулебаки, коллежского асессора Н. Г. Фёдорова жившего в Москве согласия на строительства металлургического завода. И в конце мая уже были заложены фундаменты будущих цехов и начали по округе бить шурфы и закладывать будущие шахты для добычи руды.

Тулу я покидал с реальным чувством удовлетворения. В Крымскую армию массово пошли винтовки, револьверы. И теперь к осени есть все шансы насытить гарнизон Севастополя и ударные части Крымской армии винтовками и ликвидировать преимущество противника. Теперь меня ждала Москва. Её дворянство, купечество и та его часть, которой я хотел предложить или навязать сделку. Получив от неё деньги, которые нужны будут как воздух после войны и начать врачевать, заживлять глубокую и незаживающую рану в истории, в душе и на теле русского народа.

Генерал-губернатор Москвы Арсений Андре́евич Закре́вский, Чурбан-паша, как называли его московские острословы, в течении часа сменил своё настроение с хорошего на плохое. И он начали нервничать и видя это его окружение притихло. Оно знало, что Арсений Андреевич, будучи в таком настроении, может наговорить грубостей и резкостей больше обычного. И устроить знатный разгон всего и вся.

Причина – этому как кому-то могло показаться была странной. Дождь, сильный дождь. Который прошёл с утра и наделал на почищенных по строжайшему приказу площадях и улицах первопрестольной бесчисленное количество ручьев, луж и больших луж. И даже огромных. Город раскис. Даже выметенные мостовые выглядели уже не так презентабельно. Но, это было полбеды. Москва после дождя ещё сильнее… запахла. А местами просто засмердела. Золотари несколько дней подряд работали не покладая рук, но, все нечистоты и отходы вывести не смогли. А иногда и вообще выливали, вываливали их просто подальше от центра в речки и саму Москву – реку. Ведь канализации у города Москвы не было. Поэтому персонам с особым нежным обаянием не стоило появляется в некоторых районов города, особенно там, где были кожевенные заводы и забивали скот. Тамошний дух мог довести их до лишения чувств.

А Москва ждала в этот день прибытие самого императора, Александра Второго. И тут природа поднесла такой сюрприз, который грозил превратиться в конфуз. Или даже более того. Московская публика газеты читала, слухи собирала и знала, что новый государь сын своего отца, и может даже внук деда. На расправу скор и суров. Но, был вроде как справедлив, за малые огрехи, не наказывал строго, давал возможность исправить. А вот за злонамеренные, несущее вред ему и России, был неумолим. Московское общество, впрочем, как и вся Россия несколько дней не могла поверить, что в Крыму были повешены десять человек, которые были до этого в немалых чинах, почете и уважении в обоих столицах. А, когда это всё-таки оказалось правдой, Москва затрепетала, кто от восторга, а, кто и от страха. «Вот он спаситель Отечества не только от врагов внешних, но и внутренних», – говорили многие салонах и при встречах личных и в публичных местах. «Да, верно, несомненно, именно так, господа! Да, здравствует, государь-император!», – говорили им ответ другие, но, у самих в душе уже шевелился страх. Они уже понимали, что теперь глава «Комиссии по преодолению злоупотреблений», развернётся во всю ширь. Он это мог сделать и явно хотел этого. Человеком широким, с размахом, он был и остался таковым, несмотря на своё возраст. Ведь главой комиссии, которая работала в Москве и губерниях, которые граничили с Московской, был… тот, кого именовали проконсулом Кавказа, Алексей Петрович Ермолов!!! Он уже отдал под суд десятки не малых чинов, от подполковников и выше, ещё десятки были арестованы и по их делам шло следствие. И теперь ему, император, казнью, окончательно развязывал руки. Показав пример, как надо действовать. А старого генерала и так уже называли московским Аракчеевым. А теперь он и вовсе станет князем-кесарем. Кто-то грядущие времена называл новой опричниной, кто-то диктатурой закона, справедливым воздаянием за деяния или просто справедливостью. Москва ждала своего императора. А хотела первой принять царя-победителя в свои объятия. И в силу географии и конечно истории могла на это рассчитывать. А тут этот дождь, который не только наделал делов на улицах и площадях, но, испортил вид украшенных домов. И преизрядно намочил публику. Но, дождь был летний, а, настроение у москвичей и тех, кто приехал с округи было всё равно более чем отличное. Ведь они могли в живую увидеть нового, молодого императора, уже овеянного славой военных побед над грозным противником, которой дотоле слыл непобедимым. И это им было приятно, и даже немного льстило.

В Москву я въезжал быстро и не тайно. Вторая столица всё-таки, да, и дел в ней было немало. Экономический, политический, культурный, духовный, исторический центр не только империи, а, России как таковой в целом. В прошлом, настоящем и будущем. Третий Рим. Где как не в Москве напитываться силой. Она Орду переборола, поляков обломала, сам Наполеон в ней пуп себе окончательно надорвал и для фюрера она стала локотком, который не укусишь.

Москва! Как много в этом звуке.

Для сердца русского слилось!

А сердце у меня русское. Поэтому я въезжал в первопрестольную с неким трепетом. Я видел Москву века 21-го, и из окна кареты мельком в нынешнем 1855 году. И теперь я хотел познакомиться с ней поближе.

Непобедимая и легендарная встречала меня летним ливнем. Который сбил жару июля, и заодно пыль на шоссе усмирил.

За пять верст от въезда в город я сел на своего красавца – жеребца и продолжил путь верхом в окружении эскорта. А вдоль этого пути уже стояли люди, все мужчины без головных уборов, многие на коленях. И по мере приближения к городу их было уже тысячи и все они приветствовали меня, своего императора, государя, царя. И их приветственные возгласы, здравницы, пение гимна, звон колоколов идущий по нарастающей из города, слились реку звуков, которая накатывала на меня волнами при приближении и звучало эхом позади. Народу становилось всё больше и больше. Всё улицы, улочки, переулки были забиты разномастным московским людом, который кричал, пел, махал руками, шапками, их же бросал вверх, крестился сам и меня осенял крестом. Но, на крышах и верхних этажах никого не было, кроме солдат и полицейских. Тех, кто пытался ко мне прорваться на подъёме эмоций, оцепление или самых прытких, охрана быстро и аккуратно отсекала. Я ничего в ответ не говорил людям, ни кричал, в этом торжественном гвалте это было бессмысленно. Поворачивался то в одну, то другую сторону и махал руками поочередно. И улыбался, честной, искренней, радостной улыбкой человека, который вдруг ещё раз понял, что его любят. Просто любят и, всё. Как этому не порадоваться. Да, и энергетика от этого всего шла немалая, и положительная.

Заказанный мною молебен во славу России и дарование победы над её врагами отслужили в храме Василия Блаженного. Мой заказ естественно, выполнял митрополит Московский и Коломенский Филарет. Который на меня внимательно поглядывал, временя от времени. Фигура немалая в истории русской церкви девятнадцатого века и не только его. И по собранной о нём информации, я понял, что он мне нужен. А я ему. Для завершения начатых им дел, которые ему мешали довершить.

Я четыре раза был в Москве, но, в храм Василия Блаженного, так и не смог попасть, то ремонт, то закрыт. Поэтому решил воспользоваться служебным положением. Красиво! Слышно эхо событий, свидетелем которых был храм. Мечты сбываются. Но, молебен я отстоял по-честному и молился тоже так.

Народу на Красной площади, улицах к ней идущих, Васильевском спуске, вокруг Кремля, на другом берегу реки было полно. Везде были люди. И я уже начал тревожиться, как бы не возникло давки. Ещё это мне не хватало. Но, местные власти и отправленные заранее офицеры из моего окружения, силами полиции и гарнизона Москвы вполне успешно разводили и направляли массы и потоки людей.

После молебна и крёстного хода, я шёл по созданному охраной коридору через стоящий на площади народ, многие при этом при моём приближении вставили на колени и все кланялись и крестились. Да, это более сильное ощущение, когда с тобой на улице здороваются твои бывшие ученики и студенты. Приятно, что, сказать. А тут на колени перед тобой! Взрослые, солидные люди! Честно говоря, я себя от этого не очень приятно ощущал. Поэтому быстрым шагом прошёл путь от храма Василия Блаженного к памятнику Минину и Пожарскому, который стоял посреди Красной площади. Это его потом при СССР в 30-е годы передвинули к храму. Парады мешал проводить. Слава Богу ума хватило не сносить или убирать с площади. И взойдя на помост высотой вровень постаментом памятника, получалось, что я, стою как бы вместе с Миниными и Пожарским. Это я сам придумал. И уже с высоты увидел сколько здесь собралось людей.

Встав рядом с этими выдающимися мужами, я поднял правую руку. Барабаны и горнисты трижды проиграли сигнал: «Слушай» И по-людскому морю и его притоками во все стороны пошло: «Тихо!!! Государь, говорить будет!!!» И людская масса начала утихать, перестали бить колокола вокруг Красной площади, начали замолкать и дальние. Через пару минут Красная площадь и всё, что к ней прилегало затихло. Народ безмолвствовал и ждал, смотрел на меня. У меня был опыт выступления перед аудиторией в сотни людей, но, тут были тысячи. Я начал немного волноваться, даже когда, смотрел на казнь в Бахчисарае был спокоен, а тут, и стал брать себя в руки.

Настала тишина и только московские вороны-москвичи продолжали выражать своё недовольство, во всё своё воронье горло, тем, что, растревожило их размеренный образ жизни. А я в свою очередь хотел своим обращением лицом к лицу, из уст в уста, не через печать и манифесты, всполошить, разбудить душу, силу народа, своего теперь народа. И начать стараться направлять эту лавину чувств, цунами любви или все сметающий тайфун ненависти, эту необъяснимую и для меня силу России на пользу ей же самой. Лучше это буду делать я сам, точнее Я это должен делать, а всякие Герцены и Чернышевские, Марксы и Энгельсы и их последыши. Поэтому, когда Спасская башня отбила полдень, я, набрав побольше воздуха, начал как можно громче и чётче говорить и тысячи людей слушали меня в полной тишине.

«Москвичи!!! Народ России!!! С этого места. С Красной площади, от стен Кремля я обращаюсь к вам. Ваш государь!!! Обращаюсь с призывом, сделать, как всегда делали во времена тяжёлых испытаний наши далёкие предки, наши отцы и деды. Воспрянуть духом, собраться силами и навалиться всей нашей мощью, всей Россией, всем миром, от малого до великого, на врагов наших. Отстоять своё Отечество, свою веру и свою свободу!!! Одолеть противника несмотря на всю его грозную силу. Вновь дать знать врагам нашим, что здесь их ждёт только погибель и позор поражения! Тем более им это не впервой.

Россия сделала это в Смуту изгнав иноземцев и их прислужников, победоносный шведский Карл и предатели бежали битым, и чуть более века после этого в 1812 году, Россия совершила казалось невозможное… сокрушила дотоле непобедимого Наполеона, которому покорилась вся Европа. И всё это началось здесь… в Москве!!! И, я, ваш государь, обращаюсь к народу России. Пришло вновь время защитить своё Отечество!!!

Знайте, когда мы вместе, нет такой силы в свете, которая могла бы над нами взять верх! Надо вновь об этом вспомнить. Вспомнить, что есть Россия на этом свете. И напомнить другим. Так давайте же встанем разом за Отечество наше. За нашу свободу и веру!!! Поскольку никто это не защитит и не сохранит кроме нас самих. Никто!!! Кроме нас самих!!!

Мы, Россия!!! Мы, русские!!! С нами Бог!!!», – такими словами я закончил я своё речь. Секунд десять на площади стояла тишина, а, дальше её разорвали крики: «Слава, царю, государю, императору!!! Ура!!! Встанем за Россию, государь, царь-батюшка! Веди нас!» И я тоже со всеми кричал «Ура!», и физически чувствовал приливы волн силы, чувств, любви, энергии, мне казалось, что даже воздух из-за этого стал как будто гуще, и запахло озоном. И тут площадь начала опускаться на колени. Тысячи людей, лицом ко мне или к храму Василия Блаженного вставали на колени. Я, тоже повернувшись к нему встал на колени и стал молиться. Вот так и помолились всем миром. В этот момент только фотографы были на ногах, им можно, они на службе.

И когда я вновь шёл по Красной площади в Кремль через восторженно-ликующий народ, меня вдруг поразила мысль: «А чего я жду!? Зачем мне ждать окончания войны, чтоб начать широкомасштабные реформы!? Надо начинать здесь и сейчас!!!» И после того, как я прошёл Спасские ворота, был уже вполне готов ещё более решительно менять историю. Где это начинать делать если не здесь? В Кремле.

Генерал-губернатор Москвы Арсе́ний Андре́евич Закре́вский, 15 июля 1855 года запомнил до конца жизни. И с гордостью о нём рассказывал о нём своим родным и знакомым. В этот день он стал десницей императора Александра Николаевича в Москве. Да, что там, в России!!! Он его посадил за стол, сам дал бумагу, письменные принадлежности и приказал записывать собственноручно его распоряжения.

«– Первое, – начал император, – в обязательном порядке всех жителей Москвы и тех, кто в ней проживает в данное время, мужского полу от 8 лет до 40 лет переписать и посадить за школьные скамьи 1 октября. Девочек и девушек с 8-ми до 18-ти лет. Классы делать по возрастам с разницей не более одного года и не более 30 человек. С 20 лет возможно до четырёх лет разницы. Мужские и женские классы раздельно.

– Второе, к лету следующего года все обучающиеся должны уметь читать печатный и письменный текст, делать его пересказ, писать краткие записи, читать и записывать целые числа, складывать, вычитать десятками, сотнями, делить и умножать. Знать основные события истории России.

– Третье, к первому октябрю подготовить удобные помещения для занятий, буквари, учебники по арифметике для детей до 14 лет и отдельно для взрослых. И для тех и других с рисунками согласно возрасту. Обеспечить всех ученическими принадлежностями.

– Четвертое, для переписи и обеспечения учительским составом привлечь в обязательном порядке преподавательский и учительских состав всех образовательных учреждений, чиновников до 6-го ранга включительно, священнослужителей, разночинцев, студентов всех курсов, выпускные классы гимназий и училищ, всех отставных военных и статских кто способен по здоровью и возрасту проводить занятия. Провести работу по привлечению добровольцев.

– Пятое, за каждым классом на время обучения прикрепить классного наставника и надзирателя. Занятия проводить не менее четырёх раз в неделю, в рабочие дни три урока в 45 минут, с перерывами 10 минут. В воскресение пять уроков.

– Шестое, всем обучающимся на время обучения сократить рабочий день на три часа. Занятия проводить в светлое время или вечером при достаточном освещении. Учащихся от 8-ми до 16 лет после занятий сытно кормить.

– Седьмое, тем, кто будет вести занятия и не имеет собственного дохода или если на семью ниже 60-ти рублей в месяц доплачивать за ведение занятий не менее 10 рублей в месяц. Всем служащим на треть сократить срок получения следующего чина.

– Восьмое, всех, частные лица, учреждения, владельцев различных промышленных и торговых предприятий и обществ, кто будет препятствовать обучению указанного населения штрафовать в первый раз на 15 процентов от доходов в год, во второй на 25-ть. Так же и тех, кто будет уклоняться от обязательства обучать так же на 15 процентов от собственного дохода или семьи для кого не имеет собственного дохода. Во второй раз вновь на 25-ть. Освобождение от обучения для обеих сторон может быть только по причине состояния здоровья, подтверждённое медицинским освидетельствованием.

– Девятое, по окончанию курса обучения провести проверку на предмет усвоения курса обучения. Тех, у кого в классах после проверки будет более четверти от численности обучаемых неудовлетворительный результат подвергнуть штрафу в размере 50 рублей. Тем, у кого все обучающиеся пройдут проверку на предмет усвоения курса обучения произвести поощрительные выплаты в 50 рублей.

– Десятое, с 1 сентября 1856 года ввести в городе Москве обязательное одноклассное бесплатное начальное образование (срок обучения два года) с 8-и лет, в том случае если семья проживает более двух лет в ней. Сироты включительно, – продолжал император диктовать, размерено ходя по комнате. Закревский про себя заметил, что государь проговаривает это всё не с листа. «Значит, думал над этим, долго и основательно».

– Одиннадцатое, к 1-му сентября 1856 года открыть учительские училища и ускоренные курсы учителей начальной школы для тех, кто имеет полный курс обучения в начальной школе или диплом об окончании трёх классного училища. Открыть учительские институты и ускоренные курсы для тех, кто имеет диплом об окончании гимназии, училища и какого-либо высшего учебного заведения (в том числе и иностранных). Количество институтов, училищ и обучающихся в них должно удовлетворять потребности учительского состава для начального и среднего образования городской системы образования.

– Двенадцатое, количество уездных училищ, гимназий, коммерческих училищ, школ, академий (не высшие учебные заведения) должно быть увеличено двухкратно к 1-му сентября 1856 года. Как и количество библиотек. Для организации, развитии и ведении дел по вопросам образования создать городской департамент образования и отделы образования в районах Москвы с прямым подчинение генерал-губернатору.

– Тринадцатое, к 1-му сентября 1856 года открыть в Москве фельдшерские училища исходя из пропорции один фельдшер на две тысячи человек. В данные училища принимать всех, вне сословий, кто подтвердит удовлетворительный уровень грамотности.

– Четырнадцатое, властям города уделить особое внимание решению проблемы городской канализации и системе сбора и сброса ливневых и весенних вод. Содержанию в порядке и чистоте Москвы-реки, её берегов, притоков и каналов в черте и окрестностях города.

– Пятнадцатое, властям города в кратчайшие сроки разработать план покрытия городских дорог, улиц и площадей твердым покрытием различного вида. Облагородить набережные.

– Шестнадцатое, разработать план развития общественного транспорта на различных видах тяги. Особое внимание уделить паровым и конным городским железным дорогам.

– Семнадцатое, рассмотреть вопрос о масштабной замене вида топлива, переход с дров на торф и уголь». Диктовал и диктовал император.

Уже после третьего пункта, боевой генерал, который участвовал в войнах с Францией, Швецией и Турцией (1806–1811). В войне 1812 года, Заграничном походе начал грустить. Но, матёрый управленец, генерал-губернатор Финляндии (1823–1831), одновременно министр внутренних дел (1828–1831), московский генерал-губернатор с 1848 года, своим видом это не показывал. Несмотря на свой возраст сидел, держа осанку и смотрел на молодого императора живыми глазами верного слуги царя и Отечества. Каковым и являлся во плоти. «Деньги! Деньги где взять на всё это деньги!?» За остальные моменты он не так сильно беспокоился. Москва – это город с большими возможностями. А он в нём уже давно навёл порядок, пусть и на свой манер и отлично знал его возможности. Но, где на всё это взять денег, он пока не знал. А император как учитель ходил и диктовал, посматривая на него.

– Восемнадцатое, усилить пожарную службу, увеличить число пожарных команд, на реке, речках, каналах, прудах города установить насосы с выведением от них пожарного водопровода в районы города.

– Девятнадцатое, организовать городскую санитарную службу, с целью достижения и поддержания общей санитарии и гигиены на всей территории города и его зданий независимо от принадлежности и владения. Выработать санитарные нормы для создания благоприятных условий проживания всех горожан. Генерал-губернатор Москвы продолжая записывать всё новые и новые пункты, уже не загрустил, а затужил. И тут вдруг как бочку елея на душу вылили. И он с огромным удовольствием и облегчением записал сказанное императором:

– Двадцатое, для обеспечения выше указанных пунктов ввести обязательный городской налог с частных лиц и коммерческих организаций, 1 процент с дохода менее 1 000 рублей в год, 2 процента от 1 000 до 10 000 рублей в год и 4 процента с дохода более 10 000 рублей в год, – проговорил император и когда генерал-губернатор поднял голову, он увидел, что государь смотрит на него с улыбкой.

– Ты, Арсе́ний Андре́евич, уже подумал, что, я тебя без денег для таких дел оставлю. И засмеялся.

– Делать надо так, чтоб, Москва больше денег зарабатывала, чтоб они в неё шли и будет у неё в городской казне их больше для своих нужд. Но, и это ещё не всё, дорогой мой, генерал-губернатор, – сказал он, подойдя к столу.

После этого император продолжил диктовать и отдал распоряжение, что новые районы начинать застраивать по правильной планировке, а не стихийно, не допускать появление трущоб. Разработать определенное количество вариантов типовых городских, общественных, жилых зданий для упорядоченной застройки. С возможностью рационального отклонения от типового проекта при условии сохранения его функциональности.

В новых районах и при перестройке старых делать проспекты, улицы, проезды, переулки, в три-четыре раза шире обычного. Сохранять при застройке по возможности лесные массивы, закладывать парки, скверы, пруды. Покрыть всю Москву городским телеграфом, кабеля прокладывать под землёй.

Новые промышленные предприятия выносить на окраины и за пределы Москвы и учитывать при этом розу ветров. Разработать план строительства Московской круговой железной дороги, и на ней располагать новые железнодорожные вокзалы, грузовые станции и промышленные предприятия с внешней стороны дороги. Так же планировать круговую двухполосную дорогу с твёрдым покрытием, разделительным сооружением в три ряда движения на каждой полосе. От круговых дорог выводить город и из города дороги и общественный транспорт.

Планировать строительство каменных и железных мостов через Москву-реку, и, что особенно удивило Закревского, тоннелей под рекой и создание подземной железной дороги. Метро, метрополитен, так назвал её император.

Распорядился он начать разрабатывать проект неведомых пока Парка культуры и отдыха, и Выставки достижений России. И запретил в радиусе трёх верст от Кремля строить здания выше шести саженей. «Кремль, Ивана Великого, храм Христа Спасителя должно быть видно издалека», – так сказал государь.

После того, как мы с Закревским пообедали, продолжая говорить о делах и он нагруженный почти не посильными задачами, всё равно в бодром настроении ушёл от меня. Я, как нормальный русский человек, летом в жару, после обеда, лёг поспать. Первая половина дня было очень непростой, но, запомню я её навсегда. Такой это был день для меня.

Во второй половине дня я решил развить тему образования. С секретарём мы набросали проект указа по ликбезу, развитию образования и городов по – московскому варианту, для Питера, всех губернских город империи и тех где население более 40 тысяч человек. Сроки запуска ликбеза сделал плавающими. Понятно, что Одесса быстрее справиться с этим, чем Архангельск. ВДНХ оставил пока только Питеру и Одессе.

И в этот же день увидел свет проект приказа по армии и флоту, гласящий от том, что теперь все дембеля должны были выходить на гражданку имея как минимум полноценное начальное образование. Тем, кто будет демобилизоваться в 1856, 1857 году прежде чем это случиться предстояло пройти курс ликбеза.

Солдаты и матросы должны получить возможность через повышение уровня образования во время службы в армии и после неё, получить доступ к государственной службе и через систему экзаменов право на самое младшее офицерское звание. Я надеялся, что это подтолкнёт многих солдат учиться не из-под палки. Да, и срок службы планировалось сократить после войны. Служба в армии должна стать не тяжким бременем, а нелёгкой, но, почётной и выгодной обязанностью.

Занятия само собой будут проводить офицеры и имеющие начальное образование унтера. Им за это будут доплачивать к жалованию и на срок получения следующего звания это будет положительно влиять. Но, и качество обучения они должны будут показывать.

На начало Крымской войны армия России насчитывал более 1 397 169 солдат и офицеров. С начала войны провели шесть рекрутских наборов, шестой, 13-й частный набор с Западной полосы империи. Проведен в 17-ти губерниях (Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Екатеринославской, Киевской, Ковенской, Курляндской, Лифляндской, Минской, Могилевской, Подольской, Полтавской, Псковской, Харьковской, Черниговской и Эстляндской). Был объявлен манифестом 24 апреля 1855 года. Сроки его проведения были с 1 июня по 1 июля 1855 года. Сам указ о наборе подписывал. Евреи от поставки рекрутов в этот раз были… НЕ освобождены. Причём по всей империи.

Вернее, были освобождены, но, только те, кто мог заплатить за это 10 тысяч рублей серебром и только на три четверти от общего срока службы. Да не сладко по отношению к детям авраамовым. И это я добавил к массовой проверки разрешений на проживание за чертой оседлости, нарушителей ждал арест, штраф с последующим выселением семьи и почти полной конфискацией незаконно нажитого там имущества и капитала, лишением свободы до трёх лет, так же потрошение криминальных и около того кагалов. Плюс взялись за контрабандистов на западных границах, а в этой теме без евреев ну никак не обходилось. Евреев откупщиков пока не трогали, но, работали в этом направлении всё активней. Впрочем, как и откупщиков других национальностей и вероисповеданий.

И я уже конечно попаду в историю как царь-антисемит. Но, так, у евреев точно улучшится слух и обостриться обоняние, и они быстрее услышат то, что им будет говорить Гинцбург и другие посланники, только не с Синая, а Олимпа власти России, и почуят, что может быть дальше.

Но, кроме этого призыв еврейской молодёжи в армию, вырывал их из болота местечек, из рук раввинов, папашек, мамашек, родни, кагалов. И армия это был для них шанс начать другую, свою жизнь. Да, армия далеко не санаторий. Тем более середины века 19-го. Но, для молодых евреев, это всё же был шанс. Выучат русский язык, получат на нём начальное образование, повысят свой социальный статус. А если примут православие, ещё больше для них откроется возможностей. И эти евреи станут уже другими евреями и многие, точно не захотят возвращаться обратно в свои местечки.

Шестой набор должен был увеличить численность призванных за время войны рекрутов до 770 тысяч человек. А ведь было ещё ополчение.

К лету 1855 года в центральных губерниях России были сформированы 198 «дружин» ополчения, в которых состояло 203 тысячи «ратников». Дружины именовались по номерам и месту создания, каждая дружина получила собственное знамя – полотнище из зелёного шёлка с золотым крестом и надписью: «За Веру, Царя и Отечество». И останавливать рост численности ополчения я не собирался. Хотел ещё тысяч двести набрать.

В рядовые «ратники подвижного ополчения» теперь набирали мужчин от 20 до 40 лет, а не до 45-ти как прежде. По запрошенной мною статистике под 90 % ополченцев были крестьянами!

А почему? За волей они шли! Среди них ходил упорный слух, что, тем кто послужил в армии, после войны будет воля! И я не собирался обманывать их надежды. Но, и вожделенной халявы им не будет.

Каждый рядовой ратник за счет собранных в губерниях средств получал серое суконное обмундирование и особый знак на фуражку – латунный крест с императорским вензелем и надписью: «За Веру и Царя». Бороды брить они не спешили, поэтому их стали именовать «бородачами». Вооружали их старыми кремневыми ружья, которые ещё турка бивали в войне 1828-29 годов, а многие и даже самого Бонапарта! Задача ратников была теперь проста, в бой их посылать не стоит, биться они будут храбро, но, не умело. Зачем же зря, губить людей? А вот менять их на кадровые части в армейских частях, крепостях на которые никто не нападёт в самый раз. И для стройбата тоже они хороши и службу увидят и много чего полезного сделают.

А волю они получат, лет через пять службы. Можно и раньше и даже с… землёй. Царь, он же как отец родной, строгий, но, добрый. Но, землю даст, только там, где он укажет. В Урале, Сибири, Дальнем Востоке, Кавказе. Чем дальше, тем быстрее дембель. Там для первого времени бывшим ратникам-стройбатовцам самое место. Крестьянский труд ещё не забудут, по землице ещё скучать будут, а сами уже будут людьми военными, бывалыми, умелыми. Таким и горцы будут по зубам. Особенно если по этим зубам давать прикладом пехотного ружья. Не все, но, уверен многие ополченцы согласятся тянуть солдатскую лямку два-три года, ради земли и воли. Земли и воли, поймал я себя на мысли. В идеале, надо конечно делать так, чтоб никаких «земель и воль, расправ, переделов, народных воль, освобождений труда» не появлялось. Зачистить поле, увы, полностью не получиться. Но, полоть, корчевать и прижигать будут немилосердно подобные попытки.

Дембелям тоже будет предлагаться сократить срок службы и переселиться туда куда царь направит. Там и земли дадут вволю.

На собранное во время войны ополчение приказ об образовании тоже распространялся. То есть в сумме в 1856 году Россия уже начнёт получать сотни тысяч нестарых, грамотных мужиков на уровне ликбеза, а течении ещё нескольких лет ещё сотни тысяч уже с начальным образованием.

Конечно запуск ликбеза и начального и среднего образования в столицах, губернских и городах сорокатысячниках, на казённых заводах и армии ситуацию с безграмотностью не переломит, но, изменить точно должно. А когда схема будет относительно отлажена, можно будет и уездные города в неё включать. А там и селом можно будет плотно заняться. Но, касаемо, городского образования было, несколько, но. Оно, должно было быть на русском языке, но, допускалось русско-финский вариант, русско-прибалтийский, но, русский в первую очередь. Так, что придётся финнам и прибалтам учить русский язык, ведь деньги за ведение занятий из их карманов в виде налога, будут уходить в карманы русских и русскоязычных. А это им точно не понравиться. Но, Царства Польского это пока не касалось, поляков я решил пока не трогать. У них дури хватит и раньше мятеж начать. А он нужен, тогда, когда нужен. Ни раньше, ни позже. Да, и массово учить на русском там особо некому. Так, что, пусть поляки пока спят спокойно.