Текст книги "Записки империалиста (СИ)"

Автор книги: Кирилл Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)

Палмерстон видел для своей Британии в России угрозу, поэтому он был сторонником идей о том, что Россия должна постоянно с кем то воевать, и иметь напряжённые отношения. Франция, Кавказ, Польша, Турция, Австрия, Швеция, азиаты. Все они должны были заставлять тратить Россию ресурсы, деньги, время на противостояние и борьбу с ними. При чём делать это за свой счёт, или с незначительным участием британцев. И это получалось! Кавказская война, идущая уже более тридцати лет. И так удачно развязанная эта война с Россией.

Николай Первый так наивно попался в ловушку в силу своей самоуверенности и гордыни. Решив, что после Венгрии и Ольмюца он может позволить себе всё, что захочет, и является властителем Европы. Думал, что ему позволят добить Османскую империю в войне один на один, получить Проливы, взять себе Балканы, выйти в Средиземное море и укрепить свои позиции на Востоке. Поставить под свой контроль торговый путь из Европы в Персию через Чёрное море и Трапензунд. Ну не наивный ли он глупец? Кто ж ему мог позволить такое сделать?

В том, что император Франц-Иосиф будет на стороне противников России, было ясно как божий день тем кто умеет думать. Но, воевать против России Австрия категорически отказывалась. Она во время корсиканца не раз видела, как умеют воевать русские. Вновь это поняла, когда русские помогли им разгромить венгров. Плюс позиция Пруссии. Поэтому нужен был «штык на континенте». Им могла стать только Франция. Поэтому Луи-Наполеон Бонапарт, эта пародия на своего дядю, воистину самого страшного врага Великобритании, не без поддержки мисс Гарриет Говард, сначала стал президентом, а в декабре 1852 года и императором Франции. Зная Николая, было понятно, что в ровню себе он этого выскочку не поставить. И вот он в поздравительной телеграмме обратился к Наполеону III «Monsieur mon ami» («дорогой друг»), вместо допустимого по протоколу «Monsieur mon frère» («дорогой брат»). Подобная вольность конечно была расценена как публичное оскорбление нового французского императора. И в ответ на это русский император получил ответный удар. Спор о контроле над церковью Рождества Христова в Вифлееме, между православными и католиками был решён в пользу Франции. В начале декабря 1852 года ключи от церкви Рождества Христова были переданы Франции. В ответ российский канцлер Нессельроде от лица Николая I заявил, что Россия «не потерпит полученного от Османской империи оскорбления… vis pacem, para bellum!» Началась концентрация русской армии на границе с Молдавией и Валахией.

Другой верный солдат Британии, и тоже выходец из ирландцев, не состоявшийся посол в России, отвергнутый и оскорблённый Николаем Первым в 1832 году, Стра́тфорд Ка́ннинг, с 1842 года готовил очередную войну Османской империи с Россией. И преуспел в этом несмотря на все попытки примирить стороны. Так называемой Венской нотой.

Спорные вопросы русско-турецких отношений должны были решаться при участии держав, подписавших Венскую ноту. То есть Великобритании, Франции, Пруссии и Австрии. Николай готов был принять ноту, составленную главами четырёх европейских держав, но не мог, при этом, позволить, чтобы турки вносили в неё поправки на своё усмотрение уже после принятия им этой ноты, то есть тем самым диктуя свою волю российскому императору. Желание не уронить престиж не позволяло Николаю «идти на поводу у турок». По этой причине нота была царем отклонена. Тем более он ещё был уверен, что ему дадут или он успеет разгромить османов до вмешательства держав. В итоге переговоры зашли в тупик, точнее их завели туда. И османский султан Абдул-Меджид I пытаясь использовать благоприятную возможность сыграть как ему казалось в свою игру, «проучить» Россию руками европейских союзников, и показать себя хотя бы отчасти настоящим султаном, потребовал очищения дунайских княжеств в двухнедельный срок, а после того, как Россия не выполнила это условие, – 16 октября 1853 года султан объявил России войну. 1 ноября аналогичным заявлением ответила Россия. Столь долго и тщательно готовящаяся война… началась. Ловушка для императора Николая захлопнулась!

И тем самым получалось, что Наполеон III-й, был готов воевать с Россией для упрочнения своих ещё шатких позиций, неприязни к русскому императору, и потому, что он… Наполеон III-й. Австрия готова ударить России в спину, поддержав политику Англии и Франции, но, не вступая в войну. Пруссия, вряд ли станет глупить, и будет просто вилять между двумя лагерями. Америка за океанами. Да, и если решиться оказать поддержку России, то только моральную. Ещё много в живых тех, кто помнил как горел Вашингтон в августе 1814 года. Всё!!! Россия в изоляции! Одна против двух сильнейших держав мира и Турции. И настроенной почти всегда антирусски Европы.

В скором поражении османов в войне один на один с Россией мало кто сомневался. Но, Синопский разгром турков русскими дал повод для вступления в войну Франции и Англии. Ведь в принципе невозможно вести бой с флотом и береговыми батареями избежав попаданий в порт и город, который они обороняют. Особенно, когда корабли встали как раз так, что перелёты уходили именно в город.

С началом войны британская политика фактически сосредоточилась в его руках, лорда Пальмерстона. И он воодушевленный политическими успехами и веря в победу над Россией, позволил себе построить планы на будущее. В котором Великобритания выигрывала Большую Игру. Именно игру, а не очередной раунд, как это было до того. Его точка зрения была изложена им лорду Джону Расселу:

«Аландские острова и Финляндия возвращаются Швеции; Прибалтийский край отходит к Пруссии; королевство Польское должно быть восстановлено как барьер между Россией и Германией [не Пруссией, а Германией]; Молдавия и Валахия и всё устье Дуная отходит Австрии, а Ломбардия и Венеция от Австрии к Сардинскому королевству; Крым, Черкессия и Грузия отторгаются от России; Крым и Грузия отходят к Турции, а Черкессия становится или независимой или связанной с Турцией отношениями сюзеренитета».

И Россия снова отброшена во времена до Петра Первого! Русский медведь загнан в свою берлогу обратно. Где и должен был оставаться. При чём Англия это делала, не прилагая больших усилий. Роль главного охотника, загонщика и своры псов отводилась, Франции, Австрии, Швеции, Турции, горцам, и даже сардинцам. А после победы, Россия будет вынуждена взять у Англии кредиты и открыть себя для английских товаров и продажи ей своего сырья ещё более выгодно. А поскольку русский медведь зверь могучий и свирепый, то загонщику и псам придётся потратить немало сил, что его одолеть. Два главных противника Британии будут рвать друг друга на куски и истекать кровью борясь друг с другом в угоду её интересам. И чём это может быть плохо? Абсолютно ничем.

Так думал лорд Пальмерстон в начале войны, особенно после победы у Альмы. Но, потом дела пошли всё хуже и хуже. Раненый, но, не поверженный русский медведь не сдавался. Оборонял этот, чертов Севастополь, со звериной свирепостью, как медведица своих медвежат, от выведшего на них одинокого самца. И даже сумел на далекой Камчатке, дать ощутимо сдачи. А охотник и псы, заметно выдохлись. И Британии пришлось самой всё больше и больше втягиваться в войну, что в планы Палмерстона, и тех людей кто за ним стоял не входило. Лондонская биржа не любила, долгих и неуспешных войн. И вот тебе раз! Полное поражение под Керчью! Русский медведь в обличии нового императора Александра, вылез из своей берлоги и растерзал посланные против него немалые силы. Лорд Палмерстон, не понимал до конца как это можно было сделать после неудач и поражений. Но, это было сделано. А в ближайшем к нему историческом прошлом подобное могли сделать только сами русские. И ОН, против которого они это сделали. И имя ему… Корсиканец!!! При этой мысли, у старого лорда даже мурашки по коже прошли и захолодело в груди. Он то хорошо помнил, как вся Англия с замиранием сердца и страхом ждали вестей чем закончиться противостояние адмирала Гора́цио Не́льсона с очередной уже французско-испанской армадой. И потом, когда неутомимый Наполеон вырвался с Эльбы, вновь стал императором, собрал армию. Ждали и надеялись, что герцог Веллингтон, Артур Уэлсли, сумеет выстоять в борьбе с ним. И, Бог, был на стороне Великобритании. И помог ей взять вверх над Корсиканцем. Ему вдруг сильно захотелось выпить. Именно выпить. Что он и сделал. Достал из буфета ирландский виски, которому было уже более двадцати лет. И не без удовольствия выпил в три больших глотка напиток родом из его совсем им забытой исторической родины. Вскоре тепло и энергия пошли по его немолодому, но, ещё на зависть многих весьма бодрому телу, не говоря о голове. Мысли перестали метаться в голове, он вернул их в строй, сел поудобней в кресле, и начал думать.

«Первое, – сказал себе Пальмерстон, – Александр, точно не Наполеон. Наблюдал я его во время его визита к нам. Ничего не выдающегося. И потом особых изменений в нём не произошло. Как сообщали все эти годы из России. Император Николай не смог создать в своём наследнике некое подобие себя. Александр, как наследник себя нигде особо не проявил. Да, и при таком отце-императоре, трудно это было сделать. Вероятно, и желания особого у Александра не было. И не сказать, что это плохо.

Второе. Придётся теперь мне ехать мне в Париж. И лично убеждать этого Наполеона продолжать войну. Обещать ему многое или даже всё. Обещать, это же не значит делать. Нельзя ему дать выйти из войны. Выход Франции похоронит всё планы по ослаблению России, и самой Франции. Это значит поражение Британии. И вообще приведёт к русско-французскому сближению, против Британии конечно.

Третье. Успокоить Сардинию и турков. Поражение под Керчью преподнести как отдельный неудачный эпизод на общем фоне успехов. На войне всякое бывает. Пусть воюют дальше.

Четвертое. Продолжать работать со Швецией, и особенно с Австрией. В войну их теперь вряд ли втянуть, но, уговорить говорить их об этом можно, и использовать это для давления на Россию. Пруссию бы ещё заставить перекрыть торговлю с Россией военными материалами. Это почти получилось. Но, теперь после Керчи пруссаки опять начнут вилять», – с раздражением подумал Палмерстон.

Пятое. Ускорить набор войск в Европе. Правда он и так идёт не особо удачно. Пока в Британский немецкий легион набрали всего полк, в Швейцарский всего батальон, а планировали дивизию тех и тех. Испанцев ещё меньше. Совсем они забыли свои традиции наёмничества. Из-за Керчи теперь возникнет ещё больше сложностей. И дороже будет, чем до неё. А вот поляки отличный ресурс, в отличие от прочих. И главное они сами хотят воевать с русскими, ещё и бесплатно. И их много живёт в Европе.

Шестое. Наверно придётся ставить вопрос о переброски из Индии сипаев, сикхов. Одних гурков будет мало. Наверно лучше сразу бригаду или дивизию. Перевести из компании в штат армии и отправить в Крым. Летом там говорят тепло, так, что, пусть воюют.

Седьмое. Теперь нам нужен полноценный успех. У Севастополя или на Балтике. А лучше там и там. Надо, чёрт побери, чтоб французы и сардинцы взяли эти высоты. Адмирал Дандас пусть на Балтике готовить операцию по разгрому, какой-нибудь очередной русской крепости или Кронштадта.

Восьмое. Что ж придётся мне выдержать бой в парламенте с оппозицией. Ведь он обещал Британии быструю победу. Её нет. Теперь ещё и поражение! Что ж надо думать как выступать, и отвечать на вопросы, шуточки и уколы прежде всего этого Дизраэли. Керчью им меня всё равно не подвинуть, не, то, чтобы свалить. А после победы эти тори и остальные вообще могут забыть о премьерстве и большинстве в палате общин.

Девятое. Королева. Для неё я тоже найду слова и доводы по поводу поражения. Она конечно умело добивается усиления своего влияния в делах. Но, я, лорд Палмерстон, ей не по зубам. Это она поняла ещё задолго до войны с Россией. И за это она меня, Дрина, и не любит. Но, из-за слабых позиций Дерби и Расселла, кабинет формировал именно я. Хотя на аудиенции придётся сыграть вполне смиренного министра, при значимом монархе. Не доросла и не дорастёт она или как либо другой монарх, чтоб править Британией по-настоящему. Это время давно ушло. Я-то знаю, что нужные решения принимаются не в Букинге́мском, Вестминстерском дворцах. И даже, увы, часто не на Даунинг-стрит, 10».

После виски и умственной работы премьер Великобритании окончательно взбодрился, и принялся за дело. Всё, что он надумал, необходимо ещё раз за разом осмыслить, связать в единую цепь решений, и только потом начать делать так, чтоб решения стали уже событиями.

Королеве Виктории было конечно было очень неприятно узнать о полноценном поражении королевской армии и флота. Её настроение резко испортилось из-за этого, и она уже готова была сорваться в гневную истерику. Но, многоопытное окружение предложили королеве, любительнице вкусно поесть, сделать это немедленно. Что и было сделано. В процессе принятия пищи, Виктория, успокоилась. И не без удовольствия выстраивала свой разговор с премьером лордом Палмерстон, который должен был скорее всего завтра состоятся. Где он, этот старый, нагловатый лорд, который позволял себя слишком вольно и независимо от неё вести дела Британской империи, будет отвечать на её вопросы. «Так где же ваша обещанная нам и моим подданным, скорая победа над Россией? Почему тысячи моих офицеров, солдат, моряков гибнут и попадают в плен. А реальных успехов, точно обещанной, ВАМИ, победы и не видно?» Эти вопросы она с удовольствие смаковала на вкус, как пирожное, которое сейчас ела.

На следующий день, после аудиенции с Палмерстон у королевы было отличное настроение. Премьер имел вид конечно не побитой собаки, но, менее вызывающий и тон разговора был больше похож на разговор министра, пусть и премьер, с королевой могучей империи, а не учителя с ученицей. Он вновь её пообещал победу Британии, хотя она и без него в ней была уверена. Доложил, что он намерен сделать для этого. Именно доложил, а не сообщил. Виктория конечно понимала, что это не более, чем актёрство со стороны лорда Палмерстона. Но, всё равно было приятно. И он ей в разговоре сообщил одну интересную, а может и значимую деталь неудачного для Британии сражения у Керчи. И как заметила королева, старый министр сделал это с некоторой настороженностью в голосе, и это была не игра. Он сообщил её о том, что император Александр был в сражении не просто при войсках, а лично в нём принял участие. И в схватке на штыках взял в плен французского офицера. И вот тут на неё вдруг волной нахлынули воспоминания, которые как казалось ей давно уже забылись. Она вспомнила их встречи, беседы, его глаза, взгляды, слова… прикосновение рук. Их печальное и трогательное для обоих расставание. Может даже она его… любила. Но, то, что была им сильно увлечена это точно. Ведь от так был хорош во всём! В том, уже далеком мае 1839 года!

Но, чаще всего не монархи вершат свою судьбу в делах любви и брака, в отличии от сотен тысяч, даже миллионов судеб своих подданных и жителей других стран, которые зависели от их решений. За монархов это делает сама мать История. Вскоре после знакомства и общения, Александра и Виктории. Россия и Англия окончательно стали врагами, и вели борьбу между собой. И сейчас по его приказу убивают британских солдат в Крыму, а они в свою очередь и с именем королевы ходят в атаку на русские укрепления. «И всё же каков оказался Александр! Сам пошёл в бой. Не думала я, что он окажется настолько решителен и смел. Наверно со времён Наполеона, монархи уже даже не бывают при армии. А тут дуэль на штыках!», – возбуждено по-женски думала королева Виктория, оценивая действия своего некогда кавалера, а ныне смертельного врага Британской империи. Такой Александр, ей как ещё нестарой женщине вновь стал интересен, но, как королеве Великобритании был весьма опасен.

Оригинальней всех из монархов Европы на победу русских под Керчью, отозвалась другая королева, королева Испании Изабелла II. Изрядная любительница не только тоже поесть, но, и мужчин. Моложе себя конечно. Говорят он сказала окружающим следующее: «Él mismo luchó en la batalla?! Qué hombre tan valiente! Un verdadero valiente! Un verdadero emperador! Dicen que también es bueno (Он сам сражался в бою?! Какой смелый человек! Настоящий храбрец! Настоящий император! И говорят он хорош собой)!»

Хотя Испания и была вновь погружена в очередную смуту, она положительно встретила новость о поражении англичан и французов. Потомки конкистадоров и солдат непобедимых испанских терций, не любили ни англичан, ни французов. А на далёкую и непонятную Россию и русских, им был в целом плевать. Поэтому её победе они не радовались, а вот поражением её противников в этой далёкой для них войне остались довольны. Некоторые в салонах говорили: «Finalmente, al menos alguien golpeó bien a estos ingleses en la cara (Наконец, кто – то хорошо врезал этим англичан по роже)». Кто был пообразованней и полюбопытней, даже нашёл на картах не только саму Россию, но, и Крым, и даже Керчь.

Этот человек не был императором, королём или премьер-министром, но, там, где он жил и имел власть он был больше, чем даже император у себя в стране. Хотя и получал последние новости о делах в мире много позже их. Он был имамом, имамом по имени Шамиль.

Когда ему сообщили о поражение неверных и турок от русских под Керчью, он только усмехнулся. «Теперь жди наверняка опять посланцев от турок и этих англичан. Будут опять просить начать действовать против русских, давать свои награды-побрякушки и какие-то громкие титулы, звания. За наивного дикаря меня держат. Считают, что мои воины должны погибать за это и для выгоды их дел!? – думал хозяин большей части Дагестана, Чечни. Гроза для окрестных земель и их жителей, и огромная головная боль для Российской империи. «Они в своих разговорах обещали быструю победу над Россией. Глупцы. А турки так и вовсе дураки. Они столько раз воевали с Россией и не разу, Аллах, не даровал им над ними победу. И теперь опираясь на помощь гяуров с запада, они решили, что у них получиться. А их просто использую против русских. Но, я не пойду по этому пути. Мне выгодней соблюдать договорённости с новым наместником, чем подастся на лесть и пустые обещания турок и этих европейцев, и начать снова воевать с Россией», – размышлял имам Шамиль. «Даже если они выиграют эту войну, и я помогу им в этом. Новый русский император всё равно не остановится. Русские уже не могут остановиться, не могут не завоевать Кавказ. И когда они продолжат это делать, вряд ли по-настоящему мне окажут помощь турки и неверные с запада. Уж точно воевать за меня с Россией они не будут, – вновь усмехнулся Шамиль, но, уже с горечью, – а хотят, чтоб я это делал для них. Нет. Пусть мои люди отдыхают, набираются сил. Когда придёт время испытаний и войны, силы им понадобятся. Ин ша́«а Ллах». И имам Шамиль, встал на колени лицом к Мекке, и что было с ним не часто, горячо и искреннее прочитал молитву. Прося у Всевышнего защиты и помощи для себя и его страны в грядущие тяжёлые времена. А в том, что они наступят, он не сомневался.

В Крыму, когда ещё не успел развеется у Керчи дым сражения и подсчитать трофеи и потери. Со словами благодарности к Аллаху обращался Камиль-бей из рода Ширин. Говорил бесконечное количество раз «спасибо» за то, что вразумил его младшего, и любимого внука Арслана. Зато, что он, по воле Аллаха, послушался совета своего умудренного жизнью деда. Внук был молод, и как полагается в этом возрасте горяч и быстр в принятие решений. Услышав от людей, что европейцы и турки собираются захватить Керчь, он с несколькими друзьями, решил перейти на их сторону. Это собирались сделать многие, все они были уверены, что русские вновь проиграют. Камиль-бей убеждал Арслана, не торопиться, и дождаться, момента, когда станет точно ясно кто победил. И внук, слава Аллаху, не только выслушал старика, но, и услышал его советы. Почему так говорил ему Камиль-бей? Ему тоже говорили люди, только, о том, что русские в Керчи собирают большие силы, и готовятся к сражению. Делали это днём и ночью, а, особо любопытных, тех кто много расспрашивал, и рассматривал расположение войск и укреплений, солдаты и казаки брали под арест.

Камиль-бей был стар, ему было за семь десятков или под восемьдесят, он уже и сам не помнил. Но, хорошо помнил рассказы своего деда, о том, что, когда-то крымцы жили свободно, имели своих ханов, и ходили за ясырем на соседей и русские земли тоже. И он молодым и уже бывалым аскером участвовал в походах и войнах с русскими. Но, вскоре всё закончилось. Россия раз за разом наносила поражение армии султана, и он не смог защитить Крым от уруских гяуров. И вольный народ Крыма попал под их власть. И когда началась эта война, турки и европейцы пришли в Крым, и нанесли русским поражения, многие крымцы решили, что, всё, пришёл конец русской власти. Перестали ей подчиняться, начали по их словам возвращать своё, то есть просто грабить и разбойничать. Многие и многие открыто перешили на сторону турок и ушли к ним в Евпаторию. Но, Камиль – бей в отличие от своих многих соплеменников был неплохо образован, пока позволяло зрение много читал, сносно говорил по-русски, несколько раз был России, видел её просторы, города, людей. Побывал даже в Москве и Петербурге. Его родственник, Абдул Кадыр ага, был сотником в Феодосийском полку, воевал с Наполеоном. И много рассказывал ему о войне, русской армии, России. Поэтому, Камиль-бей, в отличие от других, не спешил открыто радоваться поражениям России, и тем более изменять ей. И от этого всячески удерживал своих родственников, особенно внуков. И вот Аллах услышал его молитвы. Это он понял, когда, во двор, вечером, уставший, весь в пыли, с хмурым лицом въехал Арслан. На вопрос выбежавших родных, что, случилось. Он, немного помолчав, ответил: «Русские победили. Я сам видел сражение, а потом пленных. Казаки погнались за мной. Но, подаренный тобой, къартбаба, Ель, не дал им меня догнать». И глубоко поклонился своего деду. То улыбнулся в ответ своему внуку. Жизненный опыт и знания вновь ему помогли, точнее, уже не ему, а его роду. А ему самому уже скоро отвечать на вопросы Мункара и Накира. Камиль-бей этого не боялся. Он знал правильные ответы.

Город-герой Севастополь встречал меня обыденно – буднично огромным военным лагерем на Северной стороне. Расположения частей, госпиталя, мастерские, склады, входящие и выходящие войска, обозы из города, и в город, стоящие, отходящие и причаливающие к причалам пароходы, и понтонный мост через Ахтиарскую бухту. Севастополь своей Северной стороной жил в полный рост жизнью прифронтового города.

В городе я бы сказал было даже стерильно чисто. Понятно, что к моему прибытию готовились. А сведения, что я искренний любитель чистоты, санитарии и гигиены, конечно уже давно были известны. Надеюсь мой пример в этом плане будет заразительным. «Чистота – залог здоровья».

И всё же меня больше всего впечатлили громады линейных кораблей Черноморского флота в бухте. Она была длинная, но, не очень широкая, около версты. Поэтому корабли, как помнил около пяти тысяч тонн водоизмещения смотрелись в ней мощно. Смотря на флот в бухте, мне казалось, что целый город стоит на воде, выбросив свои мачты в небо. Сам флот имел вид немного заброшенный, поникший. Тут я вспомнил картину толи Боголюбова или Айвазовского «Смотр Черноморского флота». И представил, как эти погрустневшие красавцы под всеми парусами идут в кильватере. «Ничего, линкоры, не печальтесь. Тимберовочку вам сделают, рангоут, такелаж поменяют. И ещё, дай Бог, не только в море выйдите. В океаны! Мир увидите, себя и Андреевский флаг ему покажите», – приободрил я корабли, которые уныло замерли на якорях в бухте Севастополя. И в ответ, как мне показалось, гюйсы и Андреевские флаги, немного встрепенулись. А может и впрямь показалось. Но, креститься я не стал.

Помимо положенных флагов на мачтах были множество сигнальных флагов. Это наверно меня приветствовали, а, вот палить салюты на суше и море в честь меня, я категорически запретил. Лучше этот порох уйдёт на батареи Севастополя, ведь речь идёт о десятках выстрелах. Войска в парадные коробки тоже не строили, смотр не объявляли. И так гарнизону нелегко, ещё и смотрами их напрягать. По себе знаю, что это дроч преизрядный. А тут целый император пожаловал. Поэтому дроч в кубе. Не нужно пока. Другие заботы есть.

Войскам только, когда я въехал в город сообщили о моём прибытии. Поэтому приветствовали меня стихийно, кто шёл в командах организованно. И надо сказать радостно, нет, даже, восторженно. И я видел и чувствовал, что искренне. «Ура!!» «Ура, императору!!!» катилась волна по городу по мере моего продвижение по нему. Офицеры, солдаты, матросы, жителей города, отдавали честь, кланялись, махали мне руками, крестились, многие вставали на колени, бросали верх головные уборы, и шли толпою за моим эскортом. Я в ответ поворачивался в стороны и махал рукой. Честно говоря, такого приёма я не ожидал, или, точнее не был готов. Здесь я убедился как ещё в России любят царя. И в прямом смысле обожествляют. И поймал себя ещё раз на мысли: «А ведь это мои солдаты и мой народ».

В этот день я не поехал на Южную сторону, спокойно проехался, прошёлся по Северной стороне. Батареи, адмиралтейство, мастерские, пороховые погреба, арсеналы, госпиталя, лаборатории, склады, бани, сухарные заводы. Даже в один из сортиров сунул я свой царственный нос. Там и в других нужных местах я явственно ощутил запах хлорки и карболки. Это хорошо. Чем больше их, тем лучше. Я смотрел, спрашивал, разговаривал. Со всеми, офицерами, солдатами, матросами, рабочими, ранеными, врачами. Многое из услышанного записывали мои адъютанты. На окружающих моё появление производило магическое действие, они замирали, военные вставали «смирно», раненые порывались встать с коек, многие можно сказать теряли дар речи. И смотрели на меня будто я был не живой человек, а архангел с небес или Кощей. Разные взгляды были, восторженные, радостные, преданные, внимательные, спокойные, оценивающие тоже были. Да, пока для этих людей, царь, это нечто сверхъестественное, волшебное, а, через десять лет в той истории в него начнут стрелять. В меня наверно раньше сподобятся.

Михаилу Николаевичу Станюковичу, военному губернатору Севастополя и командиру Севастопольского порта мое усердие в проверке его усердия по исполнению моих указанию было конечно не по душе. Он покрякивал, пыхтел, в ответ на мои замечания, но, служака был старый, матерый, поэтому имел вид лихой и придурковатый. И отвечал мне: «Исправим, устраним, наладим, выправим, Ваше императорское величество». Да далеко не всё было как я хотел, но, как я понял, всё же лучше, чем было до того. Единоначалие и спрос давало свой эффект. Ведь теперь весь Севастополь, военный и гражданский, флот, были подчинены командующему севастопольского гарнизона, Павлу Степановичу Нахимову. Он с свою очередь, князю Барятинскому, командующему Крымской армии. Потом шёл только, верховный главнокомандующий, император. И наличие это императора в Крыму, думаю способствовало росту исполнительной дисциплины, а, может ещё аресты и казнь даже носителей генеральских эполет тоже внесли свою лепту. Хотя эффект от казни был ещё впереди. Россия о ней ещё не узнала. Весть о ней ещё только шла к ней.

Фамилия Станюкович мне была известна с детства. Во многом через «Морские рассказы» Константина Станюковича, сына адмирала и героя обороны Севастополя Станюковича-старшего, я полюбил морскую и флотскую тематику, и стал как меня называли домашние «комнатным адмиралом». Некоторые сюжеты рассказов я помнил и сейчас. Поэтому после высказывания спокойным тоном своего неудовольствия по ряду моментов, покрасневшему адмиралу, я у него спросил:

– А где сейчас ваш сын Константин? Здесь с вами?»

От такого перехода от темы к теме и вопроса, Станюкович-старший немного оторопел. Я молча на него смотрел, ожидая ответа. Через несколько секунд придя в себя он с удивлением на лице ответил: – В данный момент он и семья находятся в Симферополе.

– Жаль, – сказал я, – я хотел с ним побеседовать.

– Вы, Михаил Николаевич не замечали за ним склонность к словесности? – спросил я. Адмирал в ответ растерянно мотнул головой. «Мол, нет».

– Константин, станет хорошим моряком, есть в кого, – подсластил я горькую пилюлю от своих замечаний для Станюковича.

– И, если он вдруг захочет ещё стать и писателем. Не противитесь этому. Наверняка, писать о будет о море, русских моряках, флоте. И, может благодаря ему, многие, мальчики, юноши, сделают море и флот, служение Отечеству, смыслом своей жизни. Поэтому передайте Константину, мою поддержку и пожелание успехов во всех его начинаниях во благо России, – сказал я. – Передайте ему от меня подарок.

И мой адъютант передал Станюковичу-старшему писчий набор. Несколько отличных перьев, подставку для них, чернильницы, карандаши. Адмирал всё так же с удивлением на лице, говоря слова благодарности принял подарок.

Южную, Корабельную сторону я оставил на следующий день. А Северная сторона продолжала гудеть от возбуждения новостью, что сам царь в городе.

На вылизанном до блеска трофее я обошёл корабли Черноморского флота. Который меня приветствовал кроме сигналов, теперь ещё и, «Здравия желаем, Ваше императорское высочество! Ура!!! Ура!!! Ура!!!», увы, от своих немногочисленных команд. Поэтому звучало оно даже с линкоров, экипажи, которых были до восемьсот человек, конечно не так громогласно. Таким, манером я решил, подбодрить приунывших, но, не павших духом моряков. И, очень надеялся, что мне удастся избежать чёрной страницы русского флота, затопления кораблей. А вместо памятника погибшим кораблям, можно поставить, победившим.

Утром, около полудня, в первый день календарного лета, среди частей осадной армии союзников прошла тревожная волна. Кое-где даже сыграли боевую тревогу. А вновь взваливший на себя командование французской армией под Севастополем генерал Франсуа Канробер, как и фельдмаршал лорд Реглан, командующий английской армией пережили тревожные минуты. Причиной этого было русское «ура!», которое накатывалось со стороны русских позиций. «Русские атакуют!? Где? Какими силами? Днём!!!???», метались мысли у генералов, офицеров и простых солдат. Но, сообщений об атаках и обстрелов со стороны противника не приходили. А «ура» продолжало звучать, переходя от одного места линии обороны к другому. И днём, вечером и ночью у русских было явно весело. Они пели песни, снова свистели. И видать от избытка чувств, с наступлением темноты, неожиданно сильно обстреляли артиллерией и ракетами их позиции и батареи. Устроив себя таким образом салют, а французам и англичанам ощутимые потери. Зато часовые получили очень приятный сюрприз. Со стороны русских ночью, на удивление… никто не пришёл. Никого не задушили, не перерезали горло, не застрелили бесшумно, и не утащили в плен. А это теперь происходило постоянно. И только через несколько дней в армии союзников узнали, что в Севастополь прибыл русский император. Именно этому радовались русские. С одной стороны, эта была хорошая новость. Значит у русских нет новой победы. Свою победу у Керчи они, отмечали своим «ура» и песнями. А с другой стороны плохо. Потому-что, этот император и стал победителем у Керчи. Значит русские, что-то готовят. Или уже приготовили. Так думали все, от генералов до солдат в осадной армии союзников. И эта мысль даже у этих закалённых тяжелой войной воинов, заставляла тяжело вздыхать, чаще обычного биться сердце, и вызывала не очень приятное ощущение в груди. Но, они были солдатами и были готовы исполнять свой долг дальше.