Текст книги "Записки империалиста (СИ)"

Автор книги: Кирилл Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

– Да, мсье де Лонн, это возможно. И в Сибирь, вы, не поедите, – ответил я усмехнувшись. – Долго и дорого.

– Спасибо, сир. России, наверно, повезло. Вы настоящий, император. Не, то, что наш, – ответил француз. Последнюю фразу он сказал вполголоса. Но, я её услышал, и запомнил.

На следующий день, отдав последние распоряжения по Керчи. Учесть все слабые места прошедшего сражения, ликвидировать их, перевооружить на трофеи часть гарнизона, здоровых пленных направить строить причалы на Казантипе. Оттуда до Севастополя на 33-ти версты короче, а это дневной переход. И не дожидаясь, Сводной бригады, Азовского полка, Православной дружины и обоза с трофеями. Я помчался по пыльным дорогам Крыма в Севастополь. Взяв с собой только пятьсот винтовок, револьверы, пули и порох к ним.

ГЛАВА 6

СЕВАСТОПОЛЬ СИМФЕРОПОЛЬ БАХЧИСАРАЙ

Генерал Эмабль Жан-Жак Пелисье с 19-го мая 1855 года главнокомандующий французскими войсками в Крыму был к вечеру 25-го мая зол и раздражён. Причина была всё та же… русские. «Чёрт бы их побрал!!! Дьявол их разбери!!! Их и их упорство!!!» Так, и ещё хуже, он про себя и вслух крыл своего противника, после того как получил сообщение, что третья атака на Федюхины высоты отбита вновь с серьёзными потерями. А новые союзники, сардинцы вообще отказались идти в третью атаку, на Гасфортову гору. Генералу Пелисье стало понятно, что без тяжелой артиллерии засевших русских с высот не выбьешь. А её надо ещё доставить к ним с позиций у Севастополя, оборудовать позиции. А это не так быстро, как хотелось. А без занятия Федюхиных высот, горы Гасфорта и вытеснения русских за Чёрную речку, начинать штурм Волынского, Селенгинского редутов и главное Камчатского люнета, укреплений, которые стоят на пути к Малахову кургану, ключевой точке в обороне Севастополя… бессмысленно и опасно. Балаклавское сражение тому в пример. Британцы пока не обезопасят свою Балаклаву от русских на штурм не согласятся. «Значит, придётся доставлять мортиры сюда, и ещё здесь выбивать русских с этих позиций. И как быстро это получится, одному Всевышнему известно. Да, этим русским! Fils de pute!!! Pour qu» ils meurent!!!», – не стесняясь в выражениях, думал про себя главнокомандующий французскими войсками в Крыму генерал Пелисье.

Главнокомандующий русскими войсками в Крыму, генерал-адъютант, князь Алекса́ндр Ива́нович Баря́тинский, в противовес своему визави, был доволен. 12-я дивизия генерал-лейтенанта Па́вела Петро́вича Липра́нди, гвардейский и гренадерские полк 1-й сводной гвардейской-гренадерской бригады выполнили поставленную перед ними боевую задачу. Они удержали за собой Федюхины высоты и Гасфортову гору. Нанеся при этом противнику ощутимые потери в живой силе.

Доведенная до штата 12-я дивизия, закалённая Венгерским походом, Дунайской кампанией, и уже здесь, Балаклавским и Инкерманским сражениями. Закопанная в землю, перевооружённая 50 на 50 на русские винтовки и Энфилды, с захваченного «Таманью» английского транспорта, и пули Фостера. Дивизия в первой же атаке, казалось на не серьёзные укрепления в сравнении с севастопольскими, хладнокровно подпустив на дистанцию уверенного поражения, ружейным огнём и картечью, дивизия умыла союзников их же кровью. Они ошалевшие от такой встречи, оставляя сотни убитых и раненых в раздрае чувств откатились обратно. Гвардейский полк со своими люттихскими штуцерами учинил, такой же кровавый конфуз противнику на своём участке обороны. Ещё две более мощные атаки после артобстрелов русских позиций, дали такой же результат. Потери и отход. Русские же остались на своих позициях в роли победителей. Свыше 33-х тысяч создаваемого «Обсервационного корпуса» союзников, не смогли взять вверх на 23-мя тысячами русских. Без могучих мортир их с этих высот было не выбить.

Генерал Альфонсо Ла Ма́рмора, который оставил пост военного министра Сардинско-Пьемонского королевства, чтоб стать командующим Сардинским экспедиционном корпусом в составе армии союзников, был не из паркетных. Герой войны с Австрией 1848–1849 годов. Командуя двумя артиллерийскими батареями, отличился в нескольких сражениях. 6 августа во время народного восстания в Милане спас короля Карла Альберта. Был произведён в генерал-майоры. В конце 1848 – начале 1849 года дважды назначался на пост военного министра. С 14 февраля 1849 года назначен командующим 6-й дивизии. В апреле того же года заставил капитулировать восставших республиканцев в Генуе. В том же году, после окончания войны с Австрией, новый король Виктор Эммануил II произвёл Ла Мармора в генерал-лейтенанты и в… третий раз назначил военным министром. В течение шести лет управления министерством Ла Мармора проводил реорганизацию армии: произвёл радикальную чистку Генерального штаба, ввёл новую систему комплектования и порядок чинопроизводства, улучшил положение нижних чинов. И кому как не ему возглавить войска Сардинии в далекой России и добиться для неё и будущей Италии успехов на этой войне.

Он не считал русских слабым противником, историю последних войн он знал хорошо. Да и французы с англичанами даже после поражений русских на Альме, Инкермане, и имея превосходство, так и не смогли взять Севастополь. И все же в победе союзников он не сомневался. Россия пусть и огромная, но, одна, против двух самых сильных стран мира, Оттоманской империи, и теперь ещё и Сардинии. Так почему его королевству и ему самому не стать победителем России? Пусть и на вторых ролях.

Поэтому сардинская 1-я пехотная дивизия генерала Дурандо, в составе двух бригад генералов Ансальди и Фанти, трёх кавалерийских эскадронов и двух батарей, всего семь тысяч человек возглавляемая командующим Сардинским экспедиционном корпусом (СЭК), генералом Альфонсо Ла Ма́рмора. Снявшись с временных позиций у Корани, отогнав кавалерией и огнём берсальеров, разъезды русских, вероятно знаменитых казаков, заняли селение Камары, небольшие возвышенности около него, и двинулись к молчавшей на всё это движение горе Гасфорта, чтоб занять её, и далее Телеграфную гору на правом берегу реки Чёрной. Сардинцы должны были их занять согласно общему плану действий. Для взятия под контроль района Чёрной речки, и не допущения, повторения Инкермана и тем более Балаклавского сражения. Сопротивления русских на этом направлении не предвиделось, по крайней мере, серьёзного. В этом Ла Ма́рмора уверяли французы и особенно англичане. И судя по вялой перестрелки, которая шла между русскими на горе и опять таки берсальерами, которые шли впереди основных сил, так оно и будет. Надежда на легкий успех уже начала было закрадываться в душу сардинского генерала. Была надежда на такой исход первого дела для сардинцев. Была. Но, сплыла, когда их силы в две роты берсальеров, усиливающий их батальон и два эскадрона не подошли к подножью горы примерно на триста метров, и местами уперлись в рогатки прикрытые кустами. Через несколько минут после этого с горы вверх ушла ракета, и меньше чем через минуту вслед за ней гора полыхнула залпом наверно сразу в батальон, и после этого русские перешли на ведение огня, как залпами, так и бегло. Среди этого ружейного огня, выделялся не частный пушечный огонь. Били, конечно, картечью. 25 мая 1855 года на подходе к Гасфортовой горе, на землю Крыма, упали убитыми и ранеными первые десятки солдат ещё пока не Италии. Берсальеры и конница, идущие впереди всех, сделали это первыми.

Всё это генерал Ла Мармора и его окружение видели своими глазами. К его чести в состояние шока и ступора от начавшегося в таком ракурсе боя он пробыл не долго. Несколько минут. Сработал накопленный и оплаченный солдатской кровью боевой опыт. Был отдан приказ отходить как можно быстрее из под огня, разворачивать свою артиллерию, чтоб прикрыть отход. «Батальон, скорее полный. Четыре орудия. Очень даже нам по силам. Справимся», – подумал сардинский генерал, оценивая выявленные первой атакой силы противника.

Немногим более двух часов понадобилось Ла Мармору, чтоб подготовить и начать новую атаку всеми силами. И уже по всем канонам военного дела. Рекогносцировка, определение направлений и сил для атаки, построение боевых порядков, раздались команды и прошли по цепочке. И вот два пехотных полка с батареями двинулись в атаку, и сразу с двух направлений на эту не приветливую гору. Батареи сардинцев встали на позиции, и открыли огонь по русским, они им почти сразу ответили, началась артиллерийская дуэль.

Солнце грело, прям как на родине. И сардинская пехота ещё не потерявшая от первых потерь боевой дух уверено шла вперёд. Им и командующему Сардинским экспедиционным корпусом генералу Альфонсо Ла Ма́рмора, нужен был успех. Его, и лучших солдат королевства отправили на войну с Россией именно для этого. Чтоб они своим участием, успехами, жизнями, помогли Сардинскому королевству объединить Италию, сделать её единой и сильной. Это понимали офицеры, сержанты, капралы, да, и многие солдаты имели понимание вопроса. И на пути к этому в данный момент истории стояла эта гора и русские, которые её обороняли.

Полку гренадеров, который оборонял Гасфортову гору было глубоко по хрену на Италию и её будущее, у них была своя боевая задача, удержать гору и при этом нанести как можно больше урона противнику. Для этого последние недели они закапывались в её весьма твердую поверхность, опоясав и изрезав её сотнями саженей траншей, брустверов, переходов, десятками блиндажей, командными и наблюдательными пунктами. Поэтому учения по ведению ружейного огня и меткой стрельбы они воспринимали как отдых. И с удовольствием тратили порох, всаживая пули из своих люттихских штуцеров в мишени, которые на разных дистанция изображали построение взвода, роты, и отдельные фигуры будущего противника. Пули, из-за экономии, правда, потом приходилось собирать и, выковыривать, чтоб из них сделать вновь пули, и бить ими уже по настоящему противнику.

Это гренадеры и сделали, когда противник стал выходить на заранее отмеченные на местности дистанции. Сначала в бой вступила артиллерия, только уже вся, четыре батареи, а не одна как было в первой атаке. Далее открыли огонь лучшие стрелки, потом хорошие, следом средние, и после приближения противника на четыреста шагов уже вся пехота начала расходовать свой боезапас.

Генерал Альфонсо Ла Мармора видел, что его войска несут уже немалые потери от неожиданного сильного огня русских, как артиллерийского, так и ружейного. Но, пока они ещё терпели урон, и шли вперёд. Но, вот вновь примерно за триста метров до позиций резко усилился огонь пехоты, часть артиллерии перешла явно на картечь. И этот смертоносный шквал из свинца, ударил по его сардинцам так, что они остановились, как будто на их пути встала невидимая преграда. Остановились… и всё же пошли вперёд.

Неся кратно растущие потери от усилившегося русского огня, сардинцы, сумели немного пройти за метку «триста шагов». Неослабевающий огонь русских и потери от него заставили их остановиться, и начать быстро отходить, оставляя на крымской земле и под ласковым крымским солнцем после себя светло-серые пятна, из новых, только уже сотен убитых и раненых сардинцев. Их артиллерия, помятая в дуэли с русской, всё же оживилась, и перенесла свой огонь на позиции русской пехоты, чтоб хоть как-то прикрыть и помочь своей пехоте.

Двумя часами позже, генерал Альфонсо Ла Мармора сам объехал части 1-й дивизии, и выслушал доклад её командира генерала Дурандо о потерях. После этого бывший военный министр Сардинского королевства, несмотря на военную и жизненную закалку, про себя ужаснулся, и даже неожиданно для себя обратился с молитвой к Пресвятой Деве Марии. Он понял, что эту гору ему сегодня не взять, а, за неудачу и такие потери в первом же бою, ему придётся отвечать. Причём до конца своей жизни.

«Ура-а!!! Ура-а!!!», когда было уже за полночь услышали со стороны русских позиций караулы союзников, которые заступили на посты в самое не любимое время для несения службы… глубокую ночь. Именно в это время выходили на охоту, именно так на охоту, русские охотники.

И шли они за жизнями, и если кому повезёт из солдат и офицеров коалиции за их телами. Чтоб это тело доставить живым к себе, и оно могло ответить на заданные ему вопросы. Если тело со сведениями было не нужно, у него забирали жизнь, бесшумной пулей, ударом ножа, удавкой, и даже арбалетным болтом. Их находили в телах убитых, точнее в груди в области сердца и головах солдат. Русские убийцы приходили каждую ночь, и действовали они по всей линии позиций. Против них были вынужденные выставлять усиленные караулы, но, и они не всегда помогали. Среди солдат коалиции ходили слухи, что русские вырезают их собратьев по оружию целыми взводами. И за каждого убитого русским платят серебром. Как, когда-то французы и англичане платили за убитых индейцев! Так говорили между собой офицеры. За них точно платили больше. Только командование скрывает это. Даже начались случаи отказа заступать в ночные караулы, но, вынуждено шли под угрозой петли и расстрела на месте. Заступали в караул, прося у Бога помощи, чтоб он их сберег от русских охотников в эту ночь. Ну, и сами старались из-за всех сил сберечь свои жизни до смены караула.

И вот несущие службу в ночь с 25-го на 26-е мая солдаты союзников услышали со стороны русских позиций всё больше нарастающий звук, это было, «Ура-а!!!» Причём по всей их линии укреплений. «Ночная атака!? Бить тревогу!?» Но, опыт говорил, что ночью в атаку ходя при полной тишине или прикрытием артиллерийского огня. А тут просто звучит, «Ура-а!!!», и никаких атак. Они даже песни начали петь. И казалось, как – то с особым задором и весельём. Ни так как обычно. Через некоторое время у русских всё затихло. Атак не было, и охотники не пришли в эту ночь. И только утром и днём те, кто был в ночном карауле узнали, почему ночью так оживились русские. Пели свои песни со свистом, и кричали своё, столь нелюбимое солдатами коалиции, «Ура!!!» Потому-что вместе с «ура» начиналась атака русских. А её надо было отразить, и выжить при этом.

Было без двенадцати минут полдень, когда генерал Пелисье услышал какой-то шум в комнате, которая была вроде приёмной, и там располагались его адъютанты. К нему в кабинет вошёл один из них, и с очень хмурым видом доложил:

– Ваше превосходительство! К вам со срочным докладом, офицеры, с нашего десанта в Керчь!»

– С десанта? А почему они не в Керчи!? – спросил Пелисье.

– Зовите, – потребовал он.

В комнату вошли офицеры, он их узнал, это были командиры батальонов из 1-й дивизии, генерала Д, Отмара. Внешний вид у них был такой, который сразу насторожил генерала. Мятые, неопрятные, рваные в нескольких местах мундиры, явно с пятнами крови. У одного была перевязана голова, у другого рука на какой-то верёвке. Лица у них были в ссадинах и синяках. В глаза генералу они не смотрели.

– Что с десантом? Где генерал Д'Отмар? Докладывайте!!! – с тревогой в голосе, но, всё же привычно рыкнул Пелисье.

Тот, у кого была перевязана рука, через несколько секунд после заданного вопроса, шагнул вперёд, поднял глаза, и сказал:

– Ваше превосходительство! Десант разбит на подходах к Керчи. Генерал Д'Отмар убит или взят в плен. Точно сказать о нём нет возможности.

– Что!!!??? – крикнул Пелисье, через паузу в секунд десять.

– Как, чёрт возьми, разбит!!!??? – ещё не до конца понимая услышанное, спросил генерал. И тут вдруг ему стало больно в груди с левой стороны, в глазах потемнело, ему стало не хватать воздуха. И он был вынужден опираясь на стол почти упасть на плетеное кресло, чтоб не рухнуть на пол. Сквозь шум в ушах, и муть в глазах, он видел и слышал, как забегали вокруг него офицеры. Кто-то расстегивал ему мундир, адъютант закричал: «Срочно врача!!! Быстро!!!»

Вести он разгроме десанта союзников у Керчи, шли волнами от Балаклавы и Маленького Парижа, который располагался в бухте Камышовая. Причём со скоростью штуцерной пули. «Десант разбит!!! Тысячи убитых и пленных!», катился новостной вал о поражении союзников, по их лагерю, позициям, домам, палаткам, траншеям, кораблям и транспортам. Многие солдаты, услышав это поблагодарили Бога, что не попали в состав десанта. Здесь под Севастополем оказалось больше шансов уцелеть.

Один из лучших генералов Сардинии, Алессандро Ла Мармора, после того как его брат и командующий сардинскими войсками в Крыму Альфонсе Ла Мармора, сказал ему: «Я уже знаю. Садись». Налил ему в бокал прохладного вина, наконец-то услышал вопрос на который у него был ответ.

– Что ты думаешь, теперь об этом, Алессандро? – спросил Альфонсе.

– После вчерашнего боя за высоту, нашего и французов.,-начал отвечать Алессандро.

– Я, думал, что это случилось из-за неверных сведений о русских, которые нам сообщили. И нашей уверенности в легком успехе, – сказал он.

– Да. Сведений, что у них мало штуцеров. А они били по нам скорее всего только из их, – поддержал его брат. – Убитыми и ранеными мы потеряли около двух батальонов. Пропустив мимо момент про легкий успех. Ведь это он был командующим и принимал решения.

– Теперь же. После новости о разгроме их десанта русскими у Керчи. Я думаю, Альфонсо, что мы крепко вляпались в merda, – говорил Алессандро Ла Мармора, в свою очередь не обратив внимание на взгляд командующего на крепко слово.

– Русские терпели поражения от союзников, но, Севастополь не взят. В 1849 году они разбили в одну кампанию венгров, с которыми не справились австрияки. Теперь они разбили здесь французов и англичан, – рассуждал Алессандро Ла Мармора.

– Ты, этим хочешь сказать, что, русские лучше всех воюют? – спросил его Альфонсо.

– Выходит, так, – был ему ответ.

– Но, войну они почему-то не выигрывают, – парировал Альфонсо.

– Но, теперь, после своей победы у Керчи, и на высотах, и не проигрывают. Они вернули долг за Альму и Инкерман, – сделал вновь выпад Алессандро.

– Ты, хочешь сказать, что нас обманули. И впереди серьёзные испытания, – вслух рассуждал командующий сардинским корпусом.

– Да, Альфонсо. Но, мы уже здесь, и с этим всем нам придётся иметь дело, – ответил ему его брат и соратник.

– В том числе и с холерой. Надо принять меры, что не подхватить заразу не нам, не солдатам. Я прошу тебя Алессандро будь осторожней, – озвучил свою просьбу командующий.

Тот в ответ молча кивнул, и сделал несколько глотков вина. Хоть оно могло в данный момент доставить ему удовольствие.

Князь Барятинский, командующий Крымской армией, несмотря на позднее время и накопившуюся за день усталость был в отличном настроении. Ещё бы. Федюхины высоты и Гасфортова гора удержаны, противник при этом понёс большие потери. Свои в сравнении с прошлыми боями очень незначительны. Их совместный план с императором сработал. Государь в письмах указывал ему, что там должны быть размещены лучшие части армии, перевооруженные на штуцера, и обученные из них прицельно стрелять, что должно было стать неожиданностью для противника. Пехота усиленная артиллерией и основательно закопанная в землю. При этом всячески показывать союзникам, что за эти высоты драться они, русские, особо не намерены. Император предложил, он подправил и реализовал в деле. Итог этого, победа!!! Первый его большой успех как командующего Крымской армией. Теперь надо дождаться вестей из Керчи. Как там у императора идут дела? Десант ушёл ещё 23 мая. Пора бы.

Было уже начало двенадцатого часа ночи, и князь уже был не в мундире, умылся, и работал с бумагами, и после этого собирался лечь спать. Как к нему в кабинет, одновременно входя и спрашивая разрешение на это, почти ворвался дежурный генерал по армии, а за ним видно, что очень уставший, ещё в пыли, со следами пролитой воды на мундир гонец.

– Что? Говори? – спросил Барятинский, понимая, что перед стоит вестник из Керчи. С добрыми или недобрыми новостями.

– Победа! – выдохнул он в ответ, радостно улыбаясь во весь рот.

– Вот записка от императора для вас, Ваше Высокопревосходительство, – сказал он передав пакет, вынув его из футляра.

Князь быстро разорвал пакет, и вынул бумагу. Там было написано рукой царя: «Десант разбит и пленён. Победа на суше и море. Керчь и Азовское море наши. Начало положено. Сообщите войскам о победе. Александр».

– Победа под Керчью! Государь одержал победу! – радостно и громко сказал князь, уже тем, кто был в его приемной в это время, войдя в неё.

– Немедленно сообщите это по армии и Севастополю пусть все об этом узнают, – отдал он распоряжение.

– И пусть принесут вина. Такие дела нельзя не отметит, господа. Армии, гарнизону, в госпиталях завтра по чарке, – сказал он.

Князь Барятинский обещал в одном из писем императору, по его настойчивой просьбе, воздерживаться от употребления крепких напитков, вытерпел осмотр врачей и старался соблюдать их рекомендации. Но, тут такое! Две победы, в один день!!! И это на фоне постоянных неудач. Такое нельзя не отметить. А, государь, поймёт и простит.

Примерно через час над русскими позициями в Севастополе, Крымской армии в ночи стало раздаваться: «Ура-а!!!» Это весть о победе под Керчью дошла до солдат и матросов. Будили тех, кто спал, и те не сразу понимали, что происходит, тревога или что ещё. Немногочисленные жители Севастополя, выбегали на улицу узнать, что случилось, что за такой необычный для их ушей шум, вместо взрывов и выстрелов. Разбуженные раненые и больные тоже выходили с растерянными и заспанными лицами. И когда им всем сообщали новость о победе, новые сотни, тысячи голосов вливались в общее русское: «Ура!!!» «Ура!!!», и звучало оно как-то по новому, не только по боевому, с радостью, с надеждой.

«Десант разбит!!!», звучало над Севастополем и его окрестностях. Везде, где стояли русские войска и их противники. «Десант разбит!!!», это радостная новость днём 26 мая, выплеснулась из Крыма. И помчалась быстрее цунами начав накрывать волной радости и восторга, Россию. Вскоре весть о русских победах должен был узнать и остальной мир.

В Симферополь прибыли утром 28 мая. Часть пути я проделал в карете, часть в дормезе, а так же верхом. В фильмах показывали как классно верхом, да, по степи. Вот я решил попробовать. Рысью, галопом, карьером, иноходью. Оказалось и в правду… мощно. Степь, солнце, ветер, пыль из копыт, и ты несёшься, как говориться во весь опор, и всю лошадиную силу. За тобой охрана, в пару эскадронов. Устроили конное ралли. Степь гудит! И-я-я-ха-а-а!!! Ух, опять кровь заиграла! Так и захотелось, кого-нибудь рубануть. Изыди, как говориться.

Вот эти тучи пыли от коней, ног, повозок, толкнули меня к мысли, что надо войскам на переходах повязки а-ля ковбой. Да, и под фуражки-бескозырки белую ткань от солнца. Оно в Крыму уже жаркое.

Симферополь, предстал передо мной как большой госпиталь и транспортный хаб. В него шёл поток раненых из Севастополя, грузы со стороны Перекопа и Керчи. Из него выписанные и выздоравливающие солдаты, опять же обозы в Севастополь и Крымскую армию. Светится там я не стал. Краткий доклад от властей военных, штатских, отдельно медиков. В ответ я потребовал от них ясно, чётко, сжато изложить свои вопросы, проблемы, нужды. Обещав их рассмотреть и решить своей властью. А вот обобщённый доклад различных комиссий, целью которых была борьба с коррупцией и наведение порядка по линии снабжения военной и штатской части, погрузил меня в состояние тихого бешенства. Сук-а-а, какой же был беспредел!!! Воровали целыми обозами, пароходами, причём даже не в Крыму, а уже в России. Ущерб в сотни и сотни тысяч рублей… серебром!!! И только по одному большому делу. В итоге у солдат ни нормального питания, ни амуниции, ни медикаментов, корпии, бинтов, ни пуль. Ни хера нет того, что положено, и за что уже уплачено. Зато по бумагам всё в ажуре. И звания и чины у воров, были не малые, генералы, полковники, действительные статские советники, а мелочи типа всех асессоров, коммерции советника так вообще валом. Имя ему легион! В нём хватало много лиц неправославного вероисповедания, то есть евреев, армян. Греки, они же везде есть, где деньги.

Подозреваемых старались брать по тихому, вечером, ночью, но, были случаи, когда во время облав в ресторанах, кабаках, публичных домах, где спускались ворованные деньги самыми разными способами, от карт до оргий, случались даже перестрелки, рубка на саблях, погони. К тем к кому можно было использовать так, сказать, спецметоды и средства, их применяли. Специальным циркуляром, планку для неприкасаемых даже понизили. Время военное, чрезвычайное. «Антикоррупционный держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!» Поэтому всякие упрямые личные дворяне, почётные граждане, разночинцы и те, кто имел до этого неприкосновенность своих тел, при практическом воздействии спецсредств к их телам кололись на раз. Некоторые только при их виде или даже перспективе их использования, выкладывали всё как на духу. И даже больше. В варианте, гражданина, Горбушкина, из фильма Гайдая «Не может быть».

Масштаб коррупции меня просто вырубал, вгонял в ступор, и вызывал просто дикую злобу. И это только Крым и соседние губернии. А, что будет с столицах!!! А туда ниточки в особо крупных размерах, само собой уводили. Каковы размеры воровства, таковы и их крыши.

Как и должно было быть в такой ситуации, пошёл поток доносов и сигналов доброхотов со знаком минус. Сдавали друг друга в раз. Общество сначала присматривалось к процессу, и, увидев кого, арестовывают, в каких чинах и званиях, с какими связями, активно включилось в дело по борьбе с коррупцией, начало тоже подкидывать работы чистильщикам. Поэтому комиссии и суды работали, как говориться от зари до зари. Кстати, они тоже друг на друга стучали, указывая на недочёты коллег. На это был отчасти расчёт. Пусть присматривают друг за другом, для дела это лучше будет. Всё в общий котёл идёт. Перед отъездом, я вызвал к себе глав комиссий для беседы сглазу на глаз.

– Я благодарю вас, господа, за проделанную вами огромную и крайне важную работу, – сказал я им, и их вид, лихой и придурковатый, немного очеловечился. В глазах засветилось «спасибо».

– От моего имени, объявите благодарность своим людям. Отечество и я, ваши усилия не забудут, – пообещал, я им награды и повышения. И в тоже время поставил новые задачи.

– Но, это только начало пути, – отключил я доброго начальника, и включил требовательного.

– Вы, должны продолжить свою работу. И делать её ещё как можно лучше. Помните каждое раскрытое вами злоупотребление это спасённые жизни людей, и вклад в успешное окончание войны, – давал я установку.

– Вы должны стать воплощением моей карающей руки, для внутренних врагов империи, а значит и моих, – говорил я им, видя как в их глазах зажигаются огоньки хищника, который уверен, что будет сегодня сыт.

– Находите, выявляйте, доказывайте вину, распутывайте клубки связей и отношений. Вновь доказывайте вину. И делайте это не взирая на звания, чины, связи, угрозы. Вы, действуете от моего имени, вы мои помощники в борьбе за наше Отечество с врагами внутренними и внешними. Каждый, кто вредит стране злоупотребления, есть изменник и её враг! И он должен быть выявлен и наказан! – говоря это я видел как в их глазах, из огоньков начинает разгораться праведный огонь возмездия. Ведь эти честные, верные служаки, а здесь были только таковые, наверно, всю свою жизнь ждали этого. Воздаяния!!! И по закону! Тем, кто уходил от того и другого, благодаря титулам, происхождению, родственникам, связям, чинам, звания, деньгам. Благодаря системе, которая любит прикрывать преступления внутри себя красивыми словами о чести мундира, мусора из избы, уроне престижа власти, и прочей красноречивой ерундой для скрытия преступления, и избежания заслуженного наказания.

Я сам несколько лет проработал в одной из самой коррумпированной сфере деятельности… высшем образовании. Чуть не скурвился. Чуть. Хотя мог за счёт «благодарностей» от студентов, и ипотеку раньше закрыть, и на моря чаще ездить. Да, раза три решил проблемы за деньги. Но, потом сказал себе: «Ну, его нафиг!» И деньги больше не брал, как и их эквивалент в разных вариантах. Хотя и зарплата была так себе. Зато и сейчас бывшие студенты здороваются, и добрым словом меня поминают. От коньяка, конфет от заочников не отказывался. Да, не праведник. Как-то раз даже прикололся. Студенка – заочница, весьма приятной наружности и форм, вручает мне пакет с содержимым. «Мол, от группы, с благодарностью за данные знания, и просто потому-что вы хороший человек и симпатичный мужчина». И надо же как раз перед зачётом! А ей говорю: «Если вы, это, не возьмёте себе. То зачёт будет для группы проходить в очень изысканных формах, и наверно, даже не два раза!» Надо было видеть её лицо! Типа: «Ты, ипанутый???!!!» Потом заслали старосту. Я ему тот же вариант. Он понял, что, я угараю. Он парится, не стал, забрал пакет. Не стал я их конечно сильно мурыжить. Взрослые люди, уже на должностях многие, корочки стали нужны вот и пошли учиться. На хрена им энергетикам, механикам, философия или политология? И ладно, когда люди реально от бедности берут взятки. Но, когда, уже все есть, и даже больше, чем всё, дальше воруют миллионами, десятками, сотнями миллионами. Миллиардами!!! И плять не могут остановиться! Ей, Богу, мне это не понять. Точнее могу понять, но, простить нет. Особенно после того как увидел в Керчи глаза, лица простых солдат, которые были готовы умереть, и умирали, «За Веру, Царя и Отечество!» Они за меня умирали! За царя!!! Который здесь в 1855 году, был для них воплощение веры и отечества. И после этого я должен явить милость к ворам!? Тем более, которые воровали умышленно, и давали это делать другим. И знали при этом, как это отзовётся на снабжении армии. Да, насрать им на армию, солдат. Новых нарожают. На страну. Она большая. Сам отчасти такое на себе испытал. А царь далеко, и он вроде как либерал. Папаня его не смог справится с нами, гидрой, а уж он тем более. Но, я здесь, близко. И для таких, ублюдков, ни разу, ни либерал. Так, что, будет мокруха!

– Но, помните господа! Если, вы, получив такие возможности для действий во благо отечества, сами преступите закон ради своих интересов или кого-либо. Быть вам на месте тех, кого вы сейчас должны выжигать огнём закона. И вас изобличат, и покарают, даже строже тех. Поскольку, вы, были на страже закона, справедливости, и сами стали изменниками и преступниками. Я, вам, это обещаю! – говорил я, глядя в глаза этих уравнителей. Человек слаб. Даже отец Сергий, чтоб стать истинным праведником, подался искушению. А им будут предлагать, реально горы золота и серебра, угрожать семьям. Может в этот момент страх перед неотвратимым наказанием удержит их от неверного решения. Но, лучше конечно, чтоб это были – долг, совесть, честь. Верность данной присяги.