Текст книги "ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы"

Автор книги: Кирилл Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 36 страниц)

Пока смотрел и слушал казачьи пляски и песни, эти горестные мысли не давали покоя! Не скрою: на самый концерт казачьего ансамбля под руководством Ландоги[655]655
  Ландога Иван Ильич (1884-7) – руководитель казачьего ансамбля (1942). Жил и работал в Кисловодске. После отступления Вермахта 28 января 1943 арестован органами НКВД. Дальнейшая судьба не установлена.


[Закрыть] я шел с внутренним чувством, что во мне под впечатлением старинных казачьих песен, танцев пробудятся казачьи чувства, что они в то смутное время укрепят живший издавна во мне казачий дух. Вспоминая затеянные Сталиным лицемерные игры вокруг казачества[656]656
  Накануне «большого террора» в 1936 началась символическая реабилитация казачества (снятие с казаков ограничений по службе в РККА, создание казачьих кавалерийских частей в Красной армии и т. д.). 23 апреля 1936 для личного состава терских и кубанских казачьих частей в РККА было введено особое выходное (парадное) обмундирование, состоявшее из кубанки, бешмета, черкески, шаровар темно-синего цвета, бурки и башлыка. В 1936 был создан Кубанский казачий хор, в 1938 при хоре возникла танцевальная группа, и он был преобразован в Государственный ансамбль песни и пляски кубанских казаков. К июню 1941 из 13 кавалерийских дивизий РККА лишь одна являлась казачьей – 6-я Кубано-Терская Чонгарская Краснознаменная ордена Ленина кавалерийская дивизия имени С. М. Буденного (Ломжа), в состав которой входили: 3-й Белореченский Кубанский, 48-й Белоглинский Кубанский, 94-й Северо-Донецкий Кубанский, 152-й Ростовский Терский казачьи кавалерийские и 35-й Кубанский танковый полки, 15-й Терский казачий конно-артиллерийский дивизион и 17-й Терский саперный эскадрон.


[Закрыть], я только наполнился жгучей скорбью по поводу гибели конского состава «лжеказачьих» частей в войну. Безжалостный к людям, воевавший по принципу «людей не жалеть!»[657]657
  Ср. это суждение автора письма с отрывком из воспоминаний сержанта H. Н. Никулина, который провел всю войну на передовой и выжил только потому, что был четыре раза ранен и некоторое время находился на излечении в госпиталях: «Если бы немцы заполнили наши штабы шпионами, а войска диверсантами, если бы было массовое предательство и враги разработали бы детальный план развала нашей армии, они не достигли бы того эффекта, который был результатом идиотизма, тупости, безответственности начальства и беспомощной покорности солдат. Я видел это в Погостье, а как оказалось, это было везде.
  На войне особенно отчетливо проявилась подлость большевистского строя. Как в мирное время проводились аресты и казни самых работящих, честных, интеллигентных, активных и разумных людей, так и на фронте происходило то же самое, но в еще более открытой, омерзительной форме. Приведу пример. Из высших сфер поступает приказ: взять высоту. Полк штурмует ее неделю за неделей, теряя по тысяче людей в день. Пополнения идут беспрерывно, в людях дефицита нет. Но среди них опухшие дистрофики из Ленинграда, которым только что врачи приписали постельный режим и усиленное питание на три недели. Среди них младенцы 1926 года рождения, то есть четырнадцатилетние, не подлежащие призыву в армию… “Вперрред!!!”, и все. Наконец, какой-то солдат, или лейтенант, командир взвода, или капитан, командир роты (что реже), видя это вопиющее безобразие, восклицает: “Нельзя же гробить людей! Там же, на высоте, бетонный дот! А у нас лишь 76-миллиметровая пушчонка! Она его не пробьет!”… Сразу же подключается политрук, СМЕРШ и трибунал. Один из стукачей, которых полно в каждом подразделении, свидетельствует: “Да, в присутствии солдат усомнился в нашей победе”. Тотчас же заполняют уже готовый бланк, куда надо только вписать фамилию и готово: “Расстрелять перед строем!” или “Отправить в штрафную роту!”, что то же самое. Так гибли самые честные, чувствовавшие свою ответственность перед обществом люди. А остальные – “Вперрред, в атаку!” “Нет таких крепостей, которых не могли бы взять большевики!” А немцы врылись в землю, создав целый лабиринт траншей и укрытий. Поди их достань!
  Шло глупое, бессмысленное убийство наших солдат. Надо думать, эта селекция русского народа – бомба замедленного действия: она взорвется через несколько поколений, в XXI или XXII веке, когда отобранная и взлелеянная большевиками масса подонков породит новые поколения себе подобных».


[Закрыть], уничтоживший на полях сражений 27 млн. человек[658]658
  Настоящая распространенная цифра включает в себя общие безвозвратные потери населения Советского Союза в 1941–1945, которые по расчетам (2001–2007) московского специалиста Б. С. Пушкарева в рамках проекта «Две России XX века» распределяются следующим образом:
1.1.Погибли в немецком плену3,31.2.Повышенная смертность в ГУЛАГе0,91.3.Потери антисоветских формирований и граждан СССР, служивших в 1941–1945 на стороне противника0,31.4.Расстреляно в Вооруженных Силах СССР0,11.5.Потери Вооруженных Сил СССР12,42.1.Блокада Ленинграда12.2.Нацистский террор против евреевболее 0,52.3.Нацистский террор на оккупированных территориях СССР0,52.4.Смертность среди депортированных народов в 1943-1944около 0,32.5.Повсеместно повышенная детская смертность1,32.6.Повышенная смертность населения в СССР в результате общего ухудшения условий жизни во время войны6,4

[Закрыть], можно ли было ждать от него сострадания к коню, тем более к казачьему?! Сам Ландога дорого заплатил за воссоздание казачьего ансамбля: ему дали 10 лет лагерного срока. Но такой же срок дали за выступление в концертах любимцу ставропольской публики артисту оперетты К. Белоусову[659]659
  Белоусов Константин Михайлович (1892-?) – художественный руководитель филармонии. 30 сентября 1944 в Ставрополе арестован органами госбезопасности. Осужден на 10 лет лагерей. Дальнейшая судьба не установлена.


[Закрыть]. Не слишком ли много за пение невинных некогда популярных романсов «Белой акации гроздья душистые»[660]660
  Впервые слова популярного в начале XX века романса опубликованы в 1902 в сборнике «Цыганские ночи» без указания авторов. В соответствии с наиболее распространенной версией автором слов был поэт А. А. Пугачёв, музыки – А. Зорин (А. М. Цимбал).


[Закрыть]? Но у советских карательных органов никогда ни в чем не было чувства меры! Тот же срок получил и диктор радиостудии Яровский[661]661
  Не установлен.


[Закрыть] за передачу в оккупацию радиоизвестий немецкого оберкоммандо… Тот же срок получили и агрономы Крайзо[662]662
  Не установлены. Крайзо-Краевое управление сельского хозяйства.


[Закрыть] за разработку плана посевной 1943 г., хоть и убирали урожай наши колхозы.

На бойком месте, у театра б[ывшего] Меснянкина действовал книжный киоск, где продавались книги. В их числе был карманный словарь немецко-русского языка, знаменитые «Протоколы сионских мудрецов», вышедшие в недрах министерства пропаганды Геббельса, книга воспоминаний Ивана Солоневича[663]663
  Солоневич Иван Лукьянович (1891–1953) – русский политический мыслитель, публицист, спортсмен. До Октябрьского переворота 1917 плодотворно занимался журналистикой. Участник Белого движения, после 1920 – в РСФСР. Работал при разных профсоюзах и организациях спорта. Подвергался политическим репрессиям. В 1934 вместе с братом Борисом и сыном Юрием бежал из Белбалтлага в Финляндию. В эмиграции возобновил активную издательскую деятельность. Автор теории народно-монархического строя. Жил в Болгарии (до 1938), Германии, Аргентине (с 1948), Уругвае (с 1950). Основатель и издатель газеты «Наша страна» (1948). Талантливо написанные воспоминания «Россия в концлагере» в 1930-е разошлись тиражом более чем в 500 тыс. экземпляров и были переведены на многие языки.


[Закрыть] «Россия в концлагере» – давняя предшественница «Архипелага ГУЛАГ» А. И. Солженицына[664]664
  Солженицын Александр Исаевич (1918–2008) – русский писатель, Нобелевский лауреат по литературе (1970).


[Закрыть], повествовавшая о жизни заключенных на Беломорстрое. Обращала внимание и широко разошедшаяся в оккупацию книжка Альбрехта[665]665
  Возможно: Альберт Андрей Константинович (1886—?) – работник советского лесного хозяйства, перебежчик. Сын рабочего. Член Коммунистической партии с 1906. В 1896–1901 – посыльный мальчик, посудомойка, после 1901 – кочегар, слесарь, монтер. Участник Первой мировой войны. В 1917 избран членом Совета рабочих депутатов Самаро-Сызранской железной дороги. После Октябрьского переворота 1917 – комиссар в органах власти Самары, работал в лесном хозяйстве. Председатель Самарской губ. ЧК (август 1920 – январь 1921). После 1921 вновь работал преимущественно в лесном хозяйстве. В 1926–1932 – председатель предприятий и начальник объединения Севзаплеса. В 1932–1935 – заместитель народного комиссара лесной промышленности СССР. Начальник Главного управления Главсевлесзага (1935–1937). В 1937 арестован органами НКВД. Освобожден весной 1939, состоял в распоряжении Наркомлсса СССР. 24 августа 1939 во время пребывания в Москве министра иностранных дел Германии И. фон Риббентропа прорвался в посольство Германии и попросил политического убежища. Убыл в Германию вместе с делегацией Риббентропа. В 1940–1944 – политический советник МИД Германии. В 1941–1943 принимал участие в допросах пленных советских генералов и в переговорах с участниками Власовского движения. После 1945 – в Западной Германии.


[Закрыть] «В подвалах ГПУ». Автор – немец-коммунист – был наркомом лесной промышленности, затем угодил на Воркуту, перед войной освободился и поехал на Украину, где в первые месяцы войны попал из лап ГПУ в руки гестапо. В его одной из первых незаслуженно забытых книг на лагерную тему описывалась жизнь на строительстве шахт Воркуты, массовые расстрелы троцкистов, произведенные Кашкетиным[666]666
  Кашкетин [наст. Скоморовский] Ефим Иосифович (1905–1940) – лейтенант госбезопасности, помощник начальника 2-го отделения 3-го отдела ГУЛАГа (1938). Окончил четыре класса гимназии. В 1919–1921 – в РККА. Член ВКП(б) с 1926. С 1927 в органах ОГПУ. Из служебной характеристики: «Энергичен, способен, но несколько ленив… Большого самомнения, переоценка своих способностей. Хвастлив, упрям, недостаточно дисциплинирован»; резолюция: «При надлежащем руководстве хороший работник. Недостатки его сгущены». В 1932 признан негодным к службе в органах ОГПУ, но остался в должности. В 1934 выезжал в СЛОН для ликвидации голодовки политзаключенных. Старший оперуполномоченный (до 1936). Заключением медкомиссии от 6 октября 1936 признан инвалидом III группы с диагнозом шизоидный психоневроз и переведен на работу в Московский комитет ВКП(б). В январе 1938 возвращен в НКВД, оперуполномоченный 3-го отдела ГУЛАГа. Откомандирован в Воркутино-Печорский лагерь для руководства оперативной группой по борьбе с заключенными троцкистами и организации массовых расстрелов. Всего под его личным руководством в марте 1938 были расстреляны 524 заключенных. Вторично откомандирован в Коми АССР осенью 1938 для подготовки новых расстрельных операций, однако отозван в декабре 1938 в связи со сменой руководства НКВД. Арестован в январе 1939. 8 марта 1940 осужден ВКВС СССР к расстрелу.


[Закрыть], сообщались нормы питания заключенных, рисовалась картина расстрела во дворе Лубянки М. Н. Тухачевского[667]667
  Тухачевский Михаил Николаевич (1893–1937) – маршал Советского Союза (1935), второй заместитель наркома обороны (1934–1937), командующий войсками ПриВО (1937). Участник Первой мировой войны, Л.-гв. подпоручик Семеновского полка. В 1915–1917 – в плену. В РККА и в Коммунистической партии с 1918. Организатор подавления народных антибольшевистских восстаний (1921). Кавалер шести русских и двух советских орденов. До настоящего времени вопрос о «заговоре» Тухачевского и причинах массовых репрессий в РККА в 1937–1938 остается одним из самых острых и дискуссионных. По официальной версии, расстрелян 12 июня 1937. Реабилитирован (1957).


[Закрыть] и др. видных военачальников.

Книжка Альбрехта, разошедшаяся на оккупированной территории большим тиражом, первая задолго до других авторов[668]668
  Не меньшим успехом на оккупированных территориях пользовались воспоминания репрессированного в 1938 полковника В. И. Мальцева «Конвейер ГПУ» (1943, тираж 50 тыс. экз.).


[Закрыть] приподняла завесу над тайнами подвалов Лубянки, где томились «смертники» в ожидании расстрела в битком набитых расстрельных камерах. Ей, ей не помешало бы ее переиздать и в наши дни в память того, что по существу она старая знакомая, первая в России открыла в 1941–1942 годах глаза на ужасы застенков ГПУ. Немцы же первыми открыли для показа советские секретные тюрьмы в советских посольствах в Берлине и Париже, сделали предметом обозрения известковые ямы в тюрьмах Ставрополя и Пятигорска, куда бросались тела расстрелянных «врагов народа» в канун бегства чекистов из этих городов, захоронения убитых польских офицеров в Катыни, братские могилы на месте тира в Виннице, где в 1937 году расстреляли тысячи украинских крестьян[669]669
  Всего при раскопках массовых довоенных захоронений в Виннице в 1943 было обнаружено 9439 трупов.


[Закрыть], свезенных со всей области, ужасный подвал в тюрьме г[орода] Ростова-на-Дону, где в здании ГПУ на Садовой ул., д. 33, выстрелом в затылок приводились в исполнение приговоры «тройки» к высшей мере наказания, о которых потом скупо и лицемерно сообщалось родным и близким: «осужден на 10 лет без права переписки». В те годы это была формула расстрела! А из расстрельного подвала, как и с Луны, нечего было ждать писем!

Немцы готовились отпраздновать самый почитаемый ими праздник Рождества Христова (Вайнахт[670]670
  От нем. Weihnachten.


[Закрыть]). На имя солдат в Ставрополь шли сотни праздничных посылок. В свою очередь отдел пропаганды выпустил в Ставрополе новогоднюю поздравительную открытку с изображением местной достопримечательности – колокольни Кафедрального собора, которая была видна за 60 км от города и в свое время звонила своим особенным колоколом «густого баса». Снимок колокольни был сделан от танцплощадки в «роще» и фактически стал ее последним изображением. После возвращения «серого кардинала» М. Суслова из Кизляра в Ставрополь, неожиданно за время оккупации переименованного из прежнего г[орода] Ворошиловска, последовало его властное распоряжение – снести намозолившую глаза колокольню – «опиум для народа». Сделано это под фальшивым предлогом, мол-де колокольня может служить ориентиром для налетов на город фашистских самолетов. Но был лишь один такой самолет из Крыма летом 1943 года, который разбрасывал листовки с фотографией ушедшего с немцами б[ывшего] редактора газеты «Утро Кавказа» в мундире капитана РОА Б. Н. Ширяева[671]671
  Ширяев Борис Николаевич (27 октября [ст. ст.] 1889, Москва– 17 апреля 1959, Сан-Ремо, Италия) – писатель, публицист, капитан РОА (1943). Из дворян. По окончании историко-филологического факультета Московского университета стажировался в Геттингенском университете. Участник Первой мировой войны в рядах 17-го гусарского Черниговского Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Александровича полка. После Октябрьского переворота 1917 приговорен к расстрелу за попытку перехода границы, бежал из-под расстрела. В рядах ВСЮР – в эскадроне Черниговских гусар Сводно-гусарского полка 1-й кавалерийской дивизии. Штабс-ротмистр (на 1920). Остался в РСФСР. В 1920–1922 – в Бутырской тюрьме. Приговорен к расстрелу с заменой 10 годами лагерей. Срок отбывал в СЛОН. В лагере участвовал в самодеятельности, публиковался в журнале «Соловецкие острова», газете «Новые Соловки». Собирал и записывал соловецкий фольклор. Работал на лесоповале. В 1929 остаток заключения Ширяеву был заменен ссылкой на три года в Среднюю Азию, здесь он работал журналистом. По возвращении из ссылки в 1932 – вновь арестован, сослан на три года в слободу Россошь (в р-нс Воронежа). С 1935 жил в Ставрополе и Черкесске, преподавал русский язык и историю русской литературы в Ставропольском педагогическом институте. В оккупации с 1942, редактор общекраевой газеты «Ставропольское слово» («Утро Кавказа»). После эвакуации с немцами из Ставрополя – офицер РОА. Выступал на антисталинских митингах в Крыму (1943), занимался журналистикой и редакционно-издательской деятельностью в Белграде (1944) и Берлине (1944–1945). В 1945 выехал в Италию для создания нового антисоветского периодического органа печати. Насильственной репатриации избежал. После 1945 жил в лагерях для «перемещенных лиц», затем в эмиграции Италии, принял католичество. Автор одной из первых книг («Неугасимая лампада», 1925–1950) о СЛОНс. Публиковался в газете «Наша страна» (Буэнос-Айрес), журналах: «Часовой» (с 1949, Брюссель), «Возрождение» (с 1950, Париж) и «Грани» (с 1952, Франкфурт-на-Майне).
  Соч.: Ставрополь – Берлин // Часовой. 1949–1950. № 287, 293–303; Овечья лужа // Грани. 1952. № 16; Ди-Пи в Италии. Буэнос-Айрес, 1952; Я человек русский! Буэнос-Айрес, 1953; Светильники Русской Земли. Буэнос-Айрес, 1953; Неугасимая лампада. Нью-Йорк, 1954 [М., 1991]; Кудеяров дуб. Франкфурт-на-Майне, 1958; Религиозные мотивы в русской поэзии. Брюссель, 1960, и др.


[Закрыть].

Но, наверно, у кого-нибудь из жителей хранится эта примечательная открытка-поздравление с 1943 годом. Она могла попасть и в ГАСК через агента ГБ б[ывшего] царского офицера А. И. Рыбалкина[672]672
  Не установлен.


[Закрыть], внедренного в редакцию в агентурных целях и собиравшего с оперативными целями все номера газеты вплоть до выхода 20 января 1943 года последнего номера газеты, которую сталинские борзописцы не иначе называли как «презренная фашистская газетенка». Но тому же КГБ они хорошо послужили, выявляя тех лиц, которые «запятнали» себя, сотрудничая с немцами. Однако в защиту газеты надо сказать, что она ничем не напоминала листка (в этом виде выходил лишь агробюллетень для крестьян Ставрополья). Наоборот, будучи формата городской газеты, она имела своего читателя, который охотно следил по военным сводкам Верховного Командования (OKW) за ходом военных действий под Сталинградом, интересовался повестями б[ывшего] сотрудника «Молодого ленинца» М. Бойко[673]673
  Не установлен.


[Закрыть] и злыми и ядовитыми фельетонами Аспида (А. Е. Капралова[674]674
  Не установлен.


[Закрыть]).

Первоначально газета называлась «Ставропольское слово», но затем с распространением ее тиража по всему Северному Кавказу стала именоваться «Утро Кавказа». Немцы спешили с выпуском газеты, но при выборе редактора остановили выбор на Ширяеве, бывшем царском офицере-гусаре, узнике Соловков, отвергнув притязания б[ывшего] сотрудника газеты «Орджоникидзевская правда» Гайдаш[675]675
  Не установлен.


[Закрыть] и б[ывшего] дореволюционного редактора армавирской газеты «Отклики Кавказа» Дороновича[676]676
  Доронович Михаил Фёдорович (1876–1964) – журналист, литератор, драматург. До 1917 публиковался в газетах «Терек», «Приднепровье» и др. Член РСДРП(б). В 1910–1918 – редактор и издатель многополосной легальной социал-демократической газеты «Отклики Кавказа» (Армавир), на страницах которой печатались произведения А. И. Куприна, А. М. Горького, А. Н. Толстого и др.


[Закрыть]. У Ширяева было хорошее перо, писать он начал еще в Соловецкой «услоновской» газете «Перековка». Ему удалось сплотить вокруг себя вполне приличный состав журналистов.

Перу Бойко принадлежали его воспоминания о пытках и истязаниях, которым он подвергался в 1937 году во внутренней тюрьме НКВД, выходившей окнами в рощу, а также его сатирические повести, клеймившие неудачные попытки «гебистов» развернуть партизанское движение в Ставрополе. Читатели с нетерпением ждали новых фельетонов «Аспида», до революции одноклассника М. А. Булгакова[677]677
  Булгаков Михаил Афанасьевич (1891–1940) – писатель.


[Закрыть] в Киевской гимназии, затем библиотекаря в Киевском военном училище, где он получил 3 года по провокационному делу «Весна»[678]678
  В 1930–1932 по делу «Весна» были арестованы 3496 человек, в подавляющем большинстве – военспецы (быв. генералы В. Л. Барановский, Н. С. Беляев, В. Н. Гатовский, А. Г. Лигнау, Д. Н. Надежный, В. А. Ольдерогге, С. К. Сегеркранц, полковники А. Д. Тарановский, С. Д. Харламов, подполковник С. Г. Бежанов, капитан С. С. Ивановский и др.). В тот момент в разработку ОГПУ (по УВО) попал и начальник штаба 7-й стрелковой дивизии (Чернигов) быв. прапорщик Ф. И. Трухин – будущий генерал-майор РККА и начальник штаба войск КОНР в 1944–1945.


[Закрыть] группы офицеров-преподавателей училища. Особенный успех имел его фельетон о колхозной свинье Маше, которая с младенческих лет жила в колхозе в таких комфортных условиях, о которых не смел мечтать ни один колхозник… Ее отпаивали сливками, откармливали добротным зерном, часто мыли в душе, чтобы, упаси Боже, не повредить ее сытому и благополучному существованию…

Газета печатала статьи атамана станицы Николаевской М. Г. Земцова[679]679
  Земцов Михаил Гаврилович (1911, станица Николаевская Лабинского отдела Обл. Войска Кубанского – после 1950) – есаул казачьих войск в составе Вермахта (1942–1945). Из казаков Войска Кубанского, семья репрессирована. В годы первой пятилетки – в СЛОН и Белбалтлаге. После освобождения работал прорабом на строительстве канала Егорлык – Кубань. Летом 1942 в родной станице сформировал казачий отряд, устроив торжественную встречу военнослужащим наступавших частей Вермахта. Станичный атаман (1942). С осени 1942 – в Ставрополе, сотрудник отдела пропаганды штаба группы армий «А» в чине есаула. В 1943 эвакуировался на Запад. Организатор штаба формирования казачьих войск Кубани, Терека и Дона в Мелитополе, затем – член казачьего комитета Дона, Кубани и Терека полковника Г. П. Тарасенко. С сентября 1943 – начальник отдела пропаганды восстановленного штаба формирований Кубани, Терека и Дона (Херсон – Николаев). С ноября 1943 – в распоряжении Походного Атамана полковника С. В. Павлова, служил в Казачьем Стане (1943–1945), журналист. 28 мая 1945 в Юденбурге выдан вместе с другими казачьими офицерами в советскую оккупационную зону Австрии. 5 ноября 1945 военным трибуналом ЗапсибВО осужден на 10 лет лагерей с поражением в правах на 5 лет по ст. 58-1 «а» УК РСФСР. 7 января 1950 ВК ВС СССР определением № 5-1795/45 отменила приговор 1945 как «несоответствующий тяжести совершенных преступлений». Повторно осужден военным трибуналом СКВО, новая мера наказания не установлена.


[Закрыть] об ужасах спровоцированного Л. М. Кагановичем в 1933 году искусственного голода на Кубани[680]680
  Массовая гибель людей от голода в 1933 на селе, по отношению к которому в исторической публицистике часто употребляется термин голодомор, была организована сталинской партийно-чекистской номенклатурой непосредственно в результате безжалостных и непомерных хлебозаготовок, проводившихся осенью 1932 и зимой 1932/33. Колхозная система позволила большевикам за бесценок изымать хлеб из деревни еще более эффективно, чем во время продразвёрстки 1918–1921. В 1930 партийно-советские органы забрали у крестьян более 30 % валового сбора зерновых, а в 1931 – уже около 40 %. В 1932 по предложению А. И. Микояна и с согласия И. В. Сталина норма изъятия хлеба в зерновых районах была увеличена до 45 %, несмотря на то, что урожай 1932 (698,7 млн. центнеров) был намного меньше урожая 1930 (835,4 млн. центнеров). В итоге хлебозаготовки 1932 превысили хлебозаготовки 1930 более чем на 30 %. Из колхозов и единоличных хозяйств хлеб забирался «под метелку». Никаких объективных условий для массового голодного мора в стране не существовало. Среднего урожая 1932 было вполне достаточно, чтобы избежать голода и выполнить разумные хлебопоставки, тем более что валовой сбор зерновых 1932 (698,7 млн. центнеров) превысил сбор «неголодного» 1931 (694,8 млн. центнеров). Но урожай 1932 целиком попал под пресс невыносимых для села хлебозаготовок.
  Непомерный план выполнялся с огромными трудностями. Ни колхозники, ни единоличники не спешили сдавать хлеб государству, претендовавшему уже не на излишки, а на зимние и весенние запасы личного потребления. В одном из важнейших зерновых районов – в Северо-Кавказском крае – план хлебозаготовок на август 1932 был выполнен всего на 32 %, на сентябрь – на 65 %, а октябрьский оказался почти провален. Аналогичным образом складывалась ситуация на Украине и в Поволжье. 22 октября члены Политбюро приняли решение направить чрезвычайные уполномоченные комиссии по хлебозаготовкам, прибывшие в ноябре на Украину (во главе с В. М. Молотовым) и на Северный Кавказ (во главе с Л. М. Кагановичем). В декабре аналогичная комиссия приступила к деятельности в Поволжье (во главе с П. П. Постышевым). В конце 1932 как члены чрезвычайных комиссий, так и представители местных партийно-советских органов руководствовались единственной целью – любой ценой сломить «саботаж» при хлебосдаче и выполнить установленный план. Опубликованные сегодня свидетельства и документы заставляют порой усомниться в психической полноценности тех ответственных членов ВКП(б), которые добивались выполнения плановых заданий. В ноябре 1932 на Кубани были исключены из партии 43 % коммунистов, объявленных «фактическими проводниками саботажа», а всего до конца года из северокавказских парторганизаций вычистили 1193 человека. К 19 декабря из 13 районов Кубани в Северный Казахстан были выселены 1992 семьи (9442 человека). Затем по инициативе Кагановича подверглось поголовному выселению на Урал и в северные районы СССР население казачьих станиц Полтавской, Медведовской и Урупской. До депортации в трех станицах проживали 47 500 человек, выслали 45 600. В Вешенском районе (Северо-Кавказский край) уполномоченные крайкома и райкома партии Г. Ф. Овчинников,
  В. И. Шарапов, А. А. Плоткин и др., добиваясь хлебосдачи, практиковали средневековые пытки, включая пытки раскаленным железом колхозников, уклонявшихся от хлебосдачи. На Северном Кавказе, в Казахстане, в Поволжье, на Украине в конце 1932 – начале 1933 практиковались так называемые занесения станиц, сел и целых районов, задерживавших выполнение плана, на «черную доску». В итоге это означало полное прекращение всякой магазинной торговли с вывозом из села наличных товаров, запрет колхозной и частной торговли, прекращение кредитования и досрочные взыскания с хозяйств по всем обязательствам, чистки и аресты «саботажников» как среди жителей, так и в аппарате управления. В конце 1932 Каганович добился на Кубани занесения на «черную доску» пятнадцати казачьих станиц. Изымавшийся подобным образом в стране хлеб главным образом шел на экспорт – до конца 1932 на внешний рынок было вывезено 18 млн. центнеров зерна.
  Зимой 1932/33 опухание и смертность от голода приняли уже массовый характер на Украине, Кубани и в Казахстане (Казакская АССР в составе РСФСР). Голод поразил Поволжье и некоторые другие районы РСФСР. По расчетам специалистов при отказе от интенсивного хлебного экспорта и реализации неприкосновенных запасов военного времени (18,2 млн. центнеров) можно было бы спасти от истощения и вымирания примерно 28 млн. человек. Однако спасение в 1933 вымиравших крестьян, казаков и кочевников не предполагалось. Сталин при помощи искусственного голодомора решал в первую очередь политическую задачу – приведение к покорности населения тех регионов Советского Союза, которые в силу исторических и социальных причин наиболее упорно сопротивлялись коллективизации. Отказаться от насильственной коллективизации партия не могла. Только нерентабельный колхозный строй гарантировал номенклатуре ВКП(б) сохранение власти и собственности в исторической перспективе. Попытки оправдать коллективизацию и голодомор специфическими особенностями форсированной индустриализации не выдерживают критики. Создание промышленных объектов первой пятилетки оплачивалось ценой миллионов человеческих жизней. С экономической точки зрения это было бессмысленно, так как резкое сокращение трудоспособных людских ресурсов и потери в области сельского хозяйства за 1929–1933 превысили стоимость созданных в то же время «гигантов сталинской индустрии», страдавших повышенной аварийностью, многочисленными недоделками и непрофессиональным управлением. С юридической и морально-нравственной точки зрения беспрецедентное использование властью подобных методов для пополнения валютных запасов страны называется преступлением, не имеющим срока давности. По объективным оценкам демографов, искусственный голод 1932–1933 унес жизни примерно 6,5–7 млн. человек.


[Закрыть] (под псевдонимом М. Хопёрский), статьи о Лермонтовском Ставрополе местного лермонтоведа Л. Н. Польского (Леонидова), очерк о кафедральном соборе юного студента Н. Крестовоздвиженского[681]681
  Крестовоздвиженский Николай [наст. Лучник Николай Викторович] (3 января 1922, Ставрополь – 5 августа 1993, Обнинск Калужской обл.) – ученый-генетик, биофизик. Сын профессора В. Н. Лучника. Окончил с отличием среднюю школу (1939), учился на матмехе, затем – на биофаке МГУ. В 1941–1942 – в армии, служил в Иране. 11 июля 1942 демобилизован и направлен в распоряжение Ворошиловского военкомата. С августа 1942 в оккупации, учился в Ставропольском сельхозинституте. 30 марта 1943 арестован органами госбезопасности, 3 апреля осужден на 10 лет лагерей и 5 лет ссылки. В 1944 – дистрофик-заключенный в Рустави. После излечения в санчасти работал статистиком, затем – на разных инженерно-технических должностях. С 1945 самостоятельно изучал теорию ядерного взрыва. С 1947 – в секретной лаборатории на Урале (оз. Сунгуль) Н. В. Тимофеева-Ресовского, занимался вопросами радиационной генетики. Срок сокращен на два года по зачетам. Освободился 11 апреля 1951. Исследовал проблемы противолучевой терапии, после 1955 работал в Свердловске, в Уральском филиале АН СССР. Окончил полный курс университета (1960), кандидат (1961), доктор наук (1966). Реабилитирован (1962). В 1963–1993 работал в Институте медицинской радиологии Академии медицинских наук СССР в Обнинске. Автор многочисленных научных трудов.


[Закрыть] (сына местного энтомолога В. Лучника[682]682
  Лучник Виктор Николаевич (1892–1936) – ученый-энтомолог, карабидолог, профессор. Автор сотен научных, научно-популярных и прикладных публикаций, создатель уникальной отечественной коллекции жужелиц.


[Закрыть]), большую статью Л. Градова[683]683
  Градов Л., вероятно, он же Даров Анатолий [наст. Духонин Анатолий Андреевич] (1920, Ярославская губ. – 8 февраля 1997, Нью-Йорк) – писатель, публицист. Сын железнодорожного служащего. После окончания средней школы учился на факультете журналистики в Ленинграде. Пережил в Ленинграде блокадную зиму 1941/42, затем был эвакуирован на Северный Кавказ. В оккупации с августа 1942. Зимой 1942/43 эвакуировался на Запад. В 1943–1944 работал в редакции газеты РОА «Доброволец». Окончание войны встретил в Германии. Жил в американской оккупационной зоне в Мюнхене (1945–1948), насильственной репатриации избежал. В 1945 опубликовал автобиографический роман «Блокада» (полный вариант – «Грани», 1953), в котором ярко описал трагедию блокадного Ленинграда и произвол представителей советской партийной номенклатуры. Роман выдержал пять изданий, был переведен на французский язык (1959) и заслужил одобрительный отзыв Б. К. Зайцева. В 1948–1960 жил в Париже. В США с 1960. Постоянный автор газет: «Новое русское слово», «Россия» (Нью-Йорк), «Русская жизнь» (Сан-Франциско), опубликовал более 250 литературоведческих статей. Преподавал русский язык в Сиракузском университете. В начале 1960-х опубликовал в «Гранях» первую часть романа «Главная любовь Ивана Подмосткина». После путешествия по Европе и посещения Афона опубликовал очерки «Берег – нет человека», об опустевших русских монастырях на Афоне и в Греции. В романе «На Запад идти не легко» (1973) описал горькую участь бывших советских граждан – военнопленных, беженцев и остарбайтеров, подлежавших насильственной репатриации в СССР в 1945–1947. В начале 1980-х написал приключенческий роман «Продолжение побега». Перед смертью закончил роман с элементами фантастики «Евразия». Похоронен на кладбище Ново-Дивеево (штат Нью-Йорк).


[Закрыть] «Быть Ленинграду пусту», первой рассказавшей об ужасах ленинградской блокады, возникшей по вине А. А. Жданова, отказавшегося от пополнения продовольственных запасов Ленинграда в первые месяцы войны. Очень интересен был очерк бежавшего из Сталинграда журналиста Юрия Чекалина[684]684
  Не установлен.


[Закрыть] о жизни крестьян Ставрополья в оккупацию. Они жирно ели, много пили самогона-первача, предаваясь размышлениям о будущем. А после прорыва немецкой обороны 19 ноября 1942 года им следовало уже собирать обозы и по льду Азовского моря пробираться на Таганрог. Ведь всех их ждала мобилизация в армию и безжалостная гибель в кровопролитных боях на Сев[ерском] Донце, и в битве на Курской дуге, и при переправе через Днепр при занятии Киева. Мало кто из этих ставропольцев тогда выжил, много тел убитых занес Днепр в пучину Черного моря.

Сам Чекалин, бывший «звездой» «Орджоникидзевской правды», появился в Ставрополе внезапно в канун разгрома немцев под Сталинградом, не поймешь – не то дезертир, не то беглец из лагеря военнопленных. Зондерфюрер отдела пропаганды «К» Шюле[685]685
  Не установлен.


[Закрыть] всячески убеждал его перейти на работу в «Утро Кавказа», но Чекалин упирался и затягивал решение. Что-то в его положении было неясно: будь он дезертир, ему от советов не было бы пощады. Да и на беглеца из лагеря военнопленных он тоже не был похож: шинель на нем еще была целая, да и не пройти ему было путь от Сталинграда до Ставрополя без надежных немецких документов. Оставался еще вариант: с хорошими документами пройти в качестве разведчика по немецким тылам Ставрополья, что он, наверно, и сделал в конце концов. Поломавшись в отделе пропаганды «Кавказ», он поехал в глухой тыл Ставрополья, побывал в его медвежьих углах, насмотрелся, наговорился и вернулся с уже написанной рукописью. Его очерк имел большой успех. Это была первая корреспонденция о настроениях и надеждах ставропольского мужика-хлебороба. Сам Чекалин как появился, так тут же и исчез… Не исключено, что в его судьбу вмешался Абвер, имевший в Ставрополе своих достойных представителей-офицеров, в совершенстве владевших русским языком, и они, возможно, вовлекли его в свои игры. Ведь до конца войны еще оставалось два с половиной года, и в судьбе самого Чекалина могло произойти много метаморфоз! Во всяком случае, неожиданное возникновение Чекалина в ноябре-декабре 1942 года носило таинственный и неразгаданный характер. Мне, во всяком случае, он больше нигде не встретился!

Со времени молебна, отслуженного духовенством Успенской церкви на Ярмарочной площади, произошли перемены и в церковных делах[686]686
  В течение первых двух недель оккупации в Ставрополе открылись четыре храма. К концу августа 1942 во вновь образовавшейся епархии насчитывалось уже 16 церковных общин.


[Закрыть]. В газете «Утро Кавказа» появилась статья моего отца за подписью Н. Дмитриевский, где излагалась история жесточайшей борьбы между двумя течениями Русской Православной Церкви: тихоновцами и обновленцами. В результате этой борьбы во всей епархии осталось 12 церквей! Мощный натиск верующих поневоле заставил подумать о возрождении кое-где сохранившихся церквей и обеспечении их духовенством. По инициативе румынского командования и с помощью городской управы начали перевозить из закрытой Андреевской церкви сваленные грудой документы краевого архива – ГАСК. Помещение церкви было приведено в порядок: на Рождество 25 декабря состоялась служба в освобожденной от архивных дел церкви с участием православных румынских солдат и офицеров. На втором этаже пристройки колокольни расположилось Епархиальное управление (с обширной библиотекой краевого архива), а на первом этаже была устроена свечная мастерская, начавшая снабжать свечами ближайшие к Ставрополю церкви. Таким образом, в Ставрополе появился еще один собор, ставший в дальнейшем играть роль кафедрального.

Вскоре после того, как немцы по приказу Гитлера в целях спрямления линии фронта оставили Ставрополь и отошли к Ростову-на-Дону и на Таманский полуостров – Кубанское предмостное укрепление с г[ородом] Новороссийском, из Кизляра прибыл уезжавший в эвакуацию митрополит Гермоген[687]687
  Гермоген [в миру – Кожин Василий Иванович] (2/14 марта 1880, станица Кумылженская Хоперского округа Обл. Войска Донского – 3 августа 1954, СССР) – митрополит Алеутский и Северо-Американский (1954). Окончил Усть-Медведицкое духовное училище, Донскую духовную семинарию (1907), Казанскую духовную академию (1916). Участник Всероссийского Поместного Собора 1917–1918. С 1918 – управляющий делами Донского Епархиального Совета. В 1922–1945 – в обновленческом расколе, с 5 декабря 1935 – митрополит Северо-Кавказский и Ставропольский. Деятельно выступал против «тихоновской Церкви». В 1937 репрессирован органами НКВД, семь месяцев провел в Ставропольской тюрьме. Во время войны некоторое время находился на оккупированной территории. В 1945 принес покаяние и принят в Патриархию в сане протоиерея. Принял монашеский постриг. Епископ Казанский (1946), ректор Московских духовных школ (1947–1949). Автор антикатолических трудов и публикаций, критик творчества В. С. Соловьёва. Доктор богословия (1949). В 1949–1954 на Краснодарской кафедре. В пропагандистских целях использовался советскими партийно-политическими органами во время зарубежных командировок. Похоронен в кафедральном соборе в Краснодаре.


[Закрыть] (В. И. Кожин), произошло примирение враждовавших конфессиональных групп, обновленческое духовенство отслужило чин покаяния перед верующими и Ставропольская епархия начала новую жизнь во главе с новым епископом Антонием (Романовским)[688]688
  Антоний [в миру – Романовский Василий Антонович] (22 февраля/6 марта 1886, с. Савинцы Миргородского уезда Полтавской губ. – 7 ноября 1962, Ставрополь) – митрополит Ставропольский и Бакинский (1962). Сын псаломщика. Окончил Миргородское духовное училище, Полтавскую духовную семинарию, Киевскую духовную академию (1913). Принял монашеский постриг (1911). С 1913 – преподаватель Тифлисской духовной семинарии, инспектор (1918–1921). В 1921–1924 – благочинный русских монастырей в Грузии. Епископ Ереванский (1924). В 1927 арестован и заключен в Бутырскую тюрьму, затем на два года выслан. Епископ Донской (1929–1930). Вновь арестован (1931–1935). В 1935–1936 – епископ Ставропольский и Донской, затем епископ Сталинградский, затем в ссылке и заключении. С 1937 на покое, жил в Саратове. Мужественно противостоял обновленцам в период раскола. Архиепископ Ставропольский и Пятигорский (1943), с мая 1945 – архиепископ Ставропольский и Бакинский. Митрополит (12/25 февраля 1962). В совокупности провел в лагерях и ссылках более 15 лет. Местные органы советской власти в 1962 запретили хоронить митрополита в ограде Андреевского собора и более сорока лет его останки покоились на Даниловском кладбище.


[Закрыть], освобожденным из заключения.

Приказ об оставлении Северного Кавказа[689]689
  Соответствующий приказ Ставки был отдан 28 декабря 1942, отступление на разных участках началось в период 31 декабря 1942 – 2 января 1943.


[Закрыть] и отходе на Таманский полуостров снова привел в движение войска армейской группы «А» фельдмаршала Клейста. Они организованно и планомерно начали свой отход, не вступая в боевое столкновение с частями Северо-Кавказского фронта. Пытаясь застраховаться, бургомистр Ставрополя Кривохатский[690]690
  Иногда в литературе его называют Красносельским. Последний бургомистр Ставрополя в период оккупации, инженер.


[Закрыть] со своими приближенными и некоторыми полицейскими решил предупредить ход событий, захватить власть в свои руки до прихода частей Красной Армии и помешать командам «факельщиков» в уничтожении городских зданий. Но служба «СД» (Sicherheitsdienst) предупредила их, заговорщики были арестованы и расстреляны[691]691
  Арест и расстрел участников подпольной группы Кривохатского (всего 37 человек) произошел в ночь с 7 на 8 января 1943. Кроме Кривохатского, по некоторым данным, в группу входили: начальник городской полиции Павловский, заместитель бургомистра Воробьев, один из руководителей местного подполья Евангулов и др.


[Закрыть] командой солдат «СС», состоявшей из горцев Северного Кавказа и имевшей пребывание в здании крайсуда. Группа Кривохатского ничего не добилась, бесславно погибла, и ее попытка осталась никем не оцененной. Надо было ей по примеру начальника отдела здравоохранения М. Шульца[692]692
  В должности с августа 1942 по январь 1943.


[Закрыть], начальника одного из отделений полиции Овсянникова[693]693
  Уроженец Ставропольского края, есаул. В 1942 – начальник 5-го района городской полиции в Ставрополе. В 1943 служил в казачьих частях Вермахта, помощник командира 5-го Кубанского конного полка. Войсковой старшина (7-1943). На сентябрь 1943 – начальник административно-хозяйственного отдела штаба формирования казачьих войск Кубани, Терека и Дона в Херсоне. В ноябре 1943 убыл из Николаева в Проскуров, в распоряжение полковника С. В. Павлова, далее служил в Казачьем Станс. На 20 апреля 1945 – и. д. командира 3-го запасного полка 2-й казачьей пешей (пластунской) дивизии Отдельного казачьего корпуса в Северной Италии, командовал сотнями полка в р-не Озопо. 30 апреля с вверенными подразделениями пробился в Коваццо, соединившись с основными силами корпуса. 28 мая 1945 в Юденбурге выдан вместе с другими казачьими офицерами в советскую оккупационную зону Австрии.


[Закрыть], начальника отдела просвещения К. А. Белецкого[694]694
  Вероятно, правильно: Беляцкий Казимир Тимофеевич (1905, Бобруйск —?) – педагог. По образованию и профессии – учитель, до войны жил и работал в Николаеве (БССР). 14 июня 1945 военным трибуналом войск НКВД Ставропольского края осужден по указу от 19 апреля 1943 на 20 лет каторжных работ и 5 лет поражения в правах. Освободился после 1955. Реабилитирован 7 июня 1960. Далее в своем письме автор правильно называет его фамилию: Беляцкий.


[Закрыть], бывшего бургомистра С. Н. Меркулова забрать лучших лошадей в городской управе и отправиться в «отступ», держа курс на Ейск, где перебраться по льду Азовского моря к Таганрогу и там присоединиться к мощному потоку беженцев, уходивших от сталинского гнета и насилия[695]695
  Разные свидетели утверждают, что зимой 1943 по льду Азовского моря эвакуировались десятки тысяч беженцев (встречаются оценки до ста тысяч человек).


[Закрыть]. Никто из них мудро не ждал ничего хорошего от встреч с «гебистами».

В Ставрополе сразу по «освобождении» города по заранее составленным спискам начались многочисленные аресты. «Особисты» полевых частей хватали всех без разбора[696]696
  По состоянию на 10 марта 1943 в освобожденных районах местными органами и оперативными группами НКВД были арестованы 30750 человек, в т. ч. в Сталинградской обл. – 2450, в Воронежской обл. – 3926, в Ростовской обл. – 2804, в Ставропольском крас – 5216, Краснодарском крас – 6000, по обл. УССР – 1768, в Ленинградской обл. – 109, в Калининской обл. – 176, в Орловской обл. – 4844, по Калмыкской АССР – 303, по Кабардино-Балкарской АССР – 1729, по Северо-Осетинской АССР – 942, оставшихся (483 чел.), видимо, арестовали на маршрутах. Таким образом, самое большое количество «пособников» к весне 1943 органы выявили в Краснодарском и Ставропольском краях и Орловской обл. – именно в тех регионах, где сотрудничество населения с противником приобрело особый размах, вплоть до создания вооруженных формирований из местных добровольцев (казачьи подразделения и части, РОНА и др.).


[Закрыть]. «Факельщики» успели сжечь здание СД-НКВД и арестованными набили дом в два этажа на проспекте Октябрьской революции рядом с кинотеатром. Арестовали и продержали много лет в лагере талантливого агронома Сохранова[697]697
  Не установлен.


[Закрыть]. Посадили юношу-студента Колю Лучника[698]698
  См. наше примечание № 81 к настоящей публикации.


[Закрыть] за невинную краеведческую заметку об истории кафедрального собора. Схватили и приговорили к расстрелу офицера-инвалида за то, что он, не имея средств к жизни, написал несколько невинных заметок для агрономического бюллетеня. Группу людей на Подгорной улице (Хатукаева[699]699
  Не установлен.


[Закрыть] и др.) обвинили в связи с Гестапо, в выдаче немцам советских патриотов. Их били, пытали, издевались над ними и после суда отправили в Норильск!

Интересно, что бы сделали с Ширяевым, Бойко, с Капраловым, если бы они попали в их руки? Наверно, по примеру Краснодара повесили бы на площади! К счастью, они оказались за пределами досягаемости «особистов» и «смершевцев», движимых чувством злобной мести. Ширяев умер в Сан-Ремо в Италии, Аспид-Капралов в числе 200 тысяч «перемещенных лиц» перебрался в США, где еще работал в «Голосе Америки», Шульц с женой оказался в Аргентине, Беляцкий умер в Краснодаре, где я с ним однажды встречался. До этого просидел ряд лет в Воркуте.

Надо признать, что немцы никогда не бросали на произвол судьбы тех, кто с ними сотрудничал. Всех в Ставрополе, кто хотел, погрузили в вагоны, дали сопровождающих и кружным путем отправили в Симферополь к месту новой дислокации штаба фон Клейста. Там они снова возобновили работу. И отсюда их так же заблаговременно вывезли в Херсон и Николаев. Сам я колебался, как мне поступить? Но потом по зрелом размышлении решил: надо ехать! Встречаться с «кувшинными рылами» наглых, мордатых и жестоких следователей НКВД не имело расчета, да и попадать в лагерь, по сути дела, не за что, да еще в разгаре войны не имело смысла…

Хочу особо отметить, что моя семья лишь в оккупацию зажила нормальной человеческой жизнью. Раньше, чтобы поговорить дома во время редких приездов к родителям из Ленинграда, приходилось наглухо запирать ставни, чтобы предотвратить подслушивание разговоров со стороны уличных «стукачей» и доносчиков. В оккупацию один раз только нас потревожил неожиданный визит майора Абвера, который с бутылкой французского шампанского «Мума» пришел познакомиться с нашей семьей. Что это был офицер контрразведки, отлично говоривший по-русски, я узнал чуть позже со слов нашего родственника Качаева[700]700
  Не установлен.


[Закрыть]. Это он привел майора в Епархиальное управление, чтобы изъять из библиотеки огромный фолиант Большого Атласа СССР. Но у нас в доме майор вел себя прилично и даже дважды поцеловал руки у моей матери, чего с ней не бывало с 1919 года, когда у нас в Казьминке стоял на квартире начальник гарнизона, бывший гусар, штабс-ротмистр Боборыкин[701]701
  Вероятно, Боборыкин Евгений Владимирович (1892-?) – офицер русской кавалерии. После Октябрьского переворота 1917 – в белых войсках на Юге России. После 1920 – в эмиграции.


[Закрыть], племянник известного писателя. Теперь она сильно «тряслась», как бы не зашла речь об обстоятельствах проводки в наш дом электрического освещения в самый канун оккупации 1 августа 1942 года (об этом я писал ранее).

Был еще сомнительный эпизод. Моя знакомая, жившая на Подгорной по соседству, усиленно приглашала меня поехать на встречу Нового 1943 года к ее подруге в будку путевого обходчика у станции Пелагиада. Я сперва заколебался, но тут, словно толчком осенила интуиция: не есть ли это происк советской разведки, желание одного из разведчиков повидаться со мной – напоминание о моей «невесте», которая должна была по уговору с майором ГРУ прибыть из Армавира для работы на радиопередатчике? Была и другая мысль: а не хотят ли попросту меня похитить советские партизаны и убить?.. Так или иначе, я тогда наотрез отказался поехать на встречу Нового года в будке путевого обходчика! Спустя время нам принесли снимки встречи на Рождество в штабе румынской дивизии по случаю освящения Андреевской церкви. Я был на этой встрече вместе со своей знакомой[702]702
  Подчеркнуто автором.


[Закрыть] (назовем ее Симочка), и меня удивило, что в момент съемки она спряталась за мою спину словно для того, чтобы ее нельзя было узнать. Моя мама высказалась, что Симу могли завербовать до войны в «сексотки» как дочь казачьего офицера-эмигранта. Самое любопытное, что впоследствии я случайно встретился с самим Фотием Дьяченко[703]703
  Участник Белого движения на Юге России, казак Войска Кубанского. После 1920 остался в РСФСР. На июль 1943 – сотник, член штаба формирования казачьих войск Кубани, Терека и Дона в Мелитополе. В январе 1944 после того, как его предложения по использованию казачьих формирований в составе Вермахта на Восточном фронте не встретили поддержки, убыл из Проскурова в Берлин в распоряжение генерала от кавалерии П. Н. Краснова.


[Закрыть] на Украине и показал снимок его дочери. У него была тогда легенда, что он – представитель частной белогвардейской фирмы. Оказалось, что в 1920 году генерал Фостиков[704]704
  Фостиков Михаил Архипович (1886–1966) – участник Белого движения на Юге России, генерал-лейтенант (1920). В службе с 1905. Участник Первой мировой войны. Семь раз ранен (1914–1920). В 1920 на Северном Кавказе руководил партизанскими действиями против войск РККА. После 1920 – в эмиграции в Королевстве СХС.


[Закрыть] посылал его в Крым для координации высадки на Кубани десанта генерала Улагая[705]705
  Улагай Сергей Георгиевич (1875–1944) – участник Белого движения на Юге России, генерал-лейтенант (1919). В службе с 1895. Участник русско-японской 1904–1905 и Первой мировой войн. Георгиевский кавалер. Командовал десантом части сил Русской армии на Кубань (август 1920). После 1920 – в эмиграции в Королевстве СХС, Франции.


[Закрыть] и выступления созданной Фостиковым «Армии освобождения России»[706]706
  Правильно: Армия возрождения России.


[Закрыть]. Позже в Берлине я как-то случайно опять встретил Дьяченко, и он уже предстал теперь передо мной в мундире штурмбаннфюрера СС!..

Как я однажды писал, меня вывезли из Ставрополя два немецких офицера, видимо, считая меня важным осведомительным источником (я был несколько лет ленинградским корреспондентом значительной советской газеты «За индустриализацию»[707]707
  «За индустриализацию» – советская промышленная газета (Москва), издавалась в 1930–1937. С 1932 – орган Наркомтяжпрома.


[Закрыть] – органа тяжелой промышленности СССР и хорошо знал дислокацию ленинградских заводов в эвакуации). Мы выехали 20 января 1943 года из пустынного города, где отдельные команды «факельщиков» завершали свою работу. Возможно, на верхнем базаре в эту минуту вступила в заключительную стадию ликвидация десанта лейтенанта Булкина[708]708
  Булкин Иван Гурьянович (1912, Шилан Самарской губ. – 20 января 1943, Ставрополь) – старший оперуполномоченный особого отдела НКВД, старший лейтенант (1942). Окончил семилетнюю школу, техникум, работал слесарем на заводе. С 1941 на фронте. С марта 1942 служил в 1177-м Анапском полку 347-й Мелитопольской стрелковой дивизии. Ночью 20 января 1943 во главе разведки (25 человек) для создания паники в тылу отступающего противника проник в Ставрополь и завязал бой в районе железнодорожного вокзала, обстреливая отдельные группы факельщиков. Во время перестрелки получил три ранения, от которых скончался. По официальной версии, разведчики 1177-го стрелкового полка уничтожили около ста пятидесяти военнослужащих Вермахта, подбили 58 автомашин, бронемашину и танк. Посмертно награжден орденом Красного Знамени.


[Закрыть]: оттуда доносились частые выстрелы. Офицеры – мои спутники – держали наготове автоматы и ручные гранаты с длинными ручками. Мы проехали Осетинскую поляну и затем через станицы Рождественскую, Каменнобродскую, Баклановскую ночью добрались до станицы Кавказской. Следующий день провели на станции Кавказской и к вечеру выехали в направлении станции Тихорецкой. Особенно опасно было ночью ехать по пустынной Кубанской степи за ст[аницей] Старолеушковской. Не было видно ни зги, ни одной встречной немецкой машины, разве только – нарваться на одинокий разведывательный советский блуждающий танк. К рассвету добрались до наплавного моста через Дон, по которому на протяжении нескольких часов переправлялась шедшая в сторону Сальска немецкая бронетанковая дивизия[709]709
  Возможно, это была 17-я танковая дивизия генерала Ф. фон Зенгера унд Эттерлина из состава LVII танкового корпуса 4-й танковой армии группы армий «Дон».


[Закрыть]. К вечеру, проехав Ростов-на-Дону, добрались до Таганрога, где, воспользовавшись благоприятным моментом, я оторвался от своих спутников.

Мои родители снабдили меня на дорогу большой суммой оккупационных марок, которыми расплачивались прихожане Андреевской церкви за свечи и прочие церковные требы. Эти деньги все равно подлежали немедленному аннулированию с приходом советских частей.

Они помогли мне продержаться в скитаниях по Южной Украине. Так продолжалось до тех пор, пока приказ не обязал всех беженцев с Северного Кавказа зарегистрироваться у местных представителей казачьих организаций. Тут я представился полковнику Белому[710]710
  Белый И. И. – полковник. С 25 января 1943 – Атаман Войска Кубанского по назначению командования группы армий «А». Организатор эвакуации беженцев с Кубани по маршруту Ейск – Мелитополь. С 10 марта 1943 – член штаба формирования добровольческих казачьих войск Кубани и Терека (Херсон). Занимался набором добровольцев в кубанские подразделения в составе 1 – й казачьей кавалерийской дивизии Вермахта и 17-й армии, защищавшей Кубанское предмостное укрепление на Таманском полуострове. Вместе с полковником П. М. Духопельниковым в 1943 интриговал против полковника С. В. Павлова и его сотрудников. Кубанским Атаманом эмигрантами «первой» и «второй» волн не признан и лишен атаманской булавы. Осенью 1943 формировал казачью группу в Ровно.


[Закрыть] из Екатеринодара, который и направил меня на сборный пункт в Симферополе, где мне пришлось налаживать выпуск газеты «Казачий клинок» для населения Кубанского предмостного укрепления на Таманском полуострове… Времена меняются! Давно ли Б. И. Ширяев, б[ывший] редактор «Утра Кавказа» и капитан РОА, считался предателем и изменником, «презренным власовцем»… А теперь о самом генерале Власове начали в разных изданиях печатать благожелательные, оправдывающие его статьи (см. «Огонёк», «Звезда», сборник «Куранты» № 3 и др.)[711]711
  Коренюк Н. Трудно жить с мифами. Генерал Власов и Русская освободительная армия // Огонёк (Москва). 1990. № 46; Фёдоров А. Красный командарм, генерал Вермахта // Куранты (Москва). 1990. 4 окт. В настоящее время большинство публикаций о генерал-лейтенанте А. А. Власове в Российской Федерации носит негативный характер в духе партийно-политической публицистики 1970-х. См., например, типичный образец: «В разгар боев за Киев летом 1941 г. Власов, тогда командарм-37, потерял управление своими войсками, в сущности, бросив их на поле боя, и потом долго выбирался из окружения отдельно и вдалеке от тех, кого бросил». Цит. по: Перемышленникова H. М. Героизм и трагедия 2-й Ударной армии (по материалам и публикациям ЦА ФСБ России) // Труды общества изучения истории отечественных спецслужб. Т. II. М., 2006. С. 169–170.


[Закрыть]. В «Кавказской здравнице» появился рассказ соловецких времен и самого Б. Н. Ширяева, того самого, листовки с портретом которого разбрасывались над Ставрополем немецкими самолетами в 1943 году…

Л. Н. Леонидов-Польский