Текст книги "ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы"

Автор книги: Кирилл Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 36 страниц)

Немецкая оккупация Белоруссии в 1941–1944 годах[170]170
  Источник: HIA. Collection A. Dallin. Box 2. Folder 2-14. Машинопись на русском языке (1950–1953) неизвестного автора, который, по всей видимости, был малообразованным сельским жителем. Авторский стиль сохранен. Допущены правка орфографии и пунктуации и вставка слов, уточняющих смысл предложения.


[Закрыть]

По приходе немцев в Белоруссию преимущественное большинство населения встречало немцев радостно и было довольно тем, что рухнул колхозный строй и советская власть[171]171
  Сравним с докладом от 19 апреля 1943 руководителя подпольного Комитета содействия Красной армии в Могилеве К. Ю. Мэттэ в ЦШПД: «Значительная часть советски настроенного населения ушла с Красной армией [в 1941] или же вынуждена была молчать и маскироваться. Основной тон в настроении населения давали контрреволюционные элементы (имеющие судимость, всякие “бывшие люди” и т. д.) и широкие обывательские слои, которые очень приветливо встретили немцев, спешили занять лучшие места по службе и оказать им всевозможную помощь. В этом числе оказалась и значительная часть интеллигенции, в частности много учителей, врачей, бухгалтеров и инженеров. Очень многие молодые женщины и девушки начали усиленно знакомиться с немецкими офицерами и солдатами, приглашать их на свои квартиры, гулять с ними и т. д. Казалось как-то странным и удивительным, почему немцы имеют так много своих сторонников среди нашего населения». Новгородский историк Б. Н. Ковалёв, ссылаясь на архивные документы, признает: «Пропагандистский натиск [германского государства] принес свои результаты: в ряде деревень немцев встречали хлебом-солью, как освободителей от колхозов, налогов и репрессий». Таким образом, нелояльное по отношению к советскому государству поведение крестьян объясняется воздействием немецкой пропаганды.
  Необоснованность подобного тезиса Б. Н. Ковалёва очевидна. До оккупации в какой-либо серьезной форме никакого серьезного «пропагандистского натиска» на рассеянное на огромной территории малограмотное сельское население в условиях тоталитарной советской реальности немцы осуществить не могли. Радиоприемников деревня практически не имела, листовки были редкостью, поэтому крестьяне летом 1941 встречали противника хлебом-солью не в результате каких-либо мифических пропагандистских акций врага, а исходя из личного опыта «подсоветской» жизни, резкого отрицания сталинской социально-экономической системы и собственных внутренних представлений о том, что бремя любой другой власти будет легче колхозного. Пропаганда противника в 1941–1942 гораздо в большей степени влияла на мотивацию поступков не сельского населения, а бойцов и командиров РККА, имевших возможность достаточно часто знакомиться с листовками врага. Трудно сомневаться и в том, что антисоветские радиопередачи имели возможность слушать по немногочисленным радиоприемникам горожане, а не крестьяне.


[Закрыть]. Еще немецкая армия не входила в деревню, а Красная армия уже отступила из деревни, как крестьяне начали разбирать колхозное и общественное имущество. При занятии немецкой армией данной территории имущество, которое не успело население разобрать, было забрано немецкой армией, как-то: магазины, склады, базы, мельницы и другое общественное богатство. Крестьяне начали заниматься разделом колхозного имущества, то есть [брать] инвентарь, скот и землю. (Скот – который не успели большевики угнать.) Раздел происходил неодинаково в каждом колхозе. В некоторых колхозах раздел земли происходил просто на душу, то есть бывший колхозный урожай, а после уборки урожая еще раз делилась земля уже на постоянно. В других колхозах уборка урожая происходила совместно, то есть как в колхозе, и собранный хлеб делили по трудодням, а уже осенью, после зимовых, и вообще вся земля делилась по хозяйствам (единоличным).

В тех деревнях, где люди были высланы на Урал в 1929–1931 годах[172]172
  Сроки начала принудительных выселений раскулаченных крестьян из Белоруссии были согласованы 30–31 января 1930 на совместных заседаниях Коллегии ОГПУ, полномочных представителей и руководящих работников территориальных отделов органов госбезопасности. Начало операции назначалось на 1 марта, а отправка депортированных эшелонами со сборных пунктов – на 5 марта. В феврале были составлены списки первых депортируемых из Белоруссии 8000 семей (43 500 человек), для которых выделялись 23 эшелона. В каждом эшелоне планировалось иметь 44 вагона для перевозки людей из расчета по 40 человек в вагоне, 8 товарных (на семью – не более 480 кг груза) и классный вагон для команды ОГПУ. Кормили раз в двое суток. Двери вагонов надлежало держать плотно закрытыми и только в пути разрешалось ненадолго приоткрывать их для притока через щели свежего воздуха. При покушении на побег конвою предписывалось стрелять без предупреждения. В вагонах царили духота, вонь, смрад, здесь же рожали детей, умирали, все вместе отправляли в одно ведро естественные надобности. И на этапе, и по прибытии на конечный пункт ссыльные часто становились жертвами голодного мора и болезней. На Урале раскулаченные белорусские крестьяне направлялись на спецпоселение в районы Надеждинска, Соликамска, Григорьевска, Тюмени и Тавды. Очень быстро органы госбезопасности превысили установленный лимит, и к 20 маю 1930 депортации из Белоруссии подверглись не 8 тыс., а 9701 раскулаченная семья (47392 человека), а всего в 1930–1931 в отдаленные районы страны, преимущественно в условия нечеловеческого существования, были отправлены из этой республики 15 724 семьи, насчитывавшие 73415 человек. Однако депортации на этом не закончились, они продолжались и в последующие годы.


[Закрыть], земля которых по приходе немцев оставалась свободной, там крестьяне брали земли больше, чем он имел до колхоза, но для формальности нужно было писать заявление в земельное управление и просить, что я, член общины такой-то, прошу [о] начислении меня землей в количестве таком-то (при немецкой оккупации деревню называли общиной). В тех деревнях, где крестьяне не высылались на Урал и запасной земли не было, там крестьяне получили свою землю, которую имели до коллективизации. Раздел земли происходил более-менее спокойнее, чем раздел скота и инвентаря. Раздел скота и инвентаря происходил в большинстве случаев скандально лишь только потому, что советская армия угнала скот, машины и другой сельскохозяйственный инвентарь. Но, несмотря на отсутствие мужских рабочих рук, машин и рабочего скота, с неожиданной быстротой возродилось единоличное хозяйство, и, несмотря на большие налоги немецких оккупационных властей, крестьянство подняло свой жизненный уровень и показало преимущество над рабским колхозным трудом. Но этот расцвет единоличного хозяйства был недолгим. Немецкие оккупационные власти стали убивать население, забирать на работы в Германию и проводить другие репрессии, что привело к созданию партизанского движения. Немецкая сельскохозяйственная комендатура старалась организовывать так называемые МТС. Но эта помощь могла быть только до организации партизанского движения. При появлении партизанского движения ни один трактор уже не мог работать, ибо будет уничтожен.

Участие немцев в разделе земли, инвентаря, рабочего скота было пассивным. Приезжали в деревню немецкие представители военных комендатур, где собирали общие собрания и слушали мнения крестьян, как лучше поступить с уборкой урожая. Немцев интересовало главное – чтобы крестьяне своевременно убрали урожай и сдали им военные поставки, то есть продналоги всех видов. По приезде немецкой сельскохозяйственной комендатуры были даны планы, сколько и какая община должна сдать военные поставки.

Немецкое сельскохозяйственное управление работало при помощи работников местного населения, преимущественно бывших работников советского земельного управления. Управление имело данные, сколько в какой общине земли, скота, птиц; исходя из этого спускался посевной план и план военных поставок в общем на общину. Главная работа сельхозуправления сводилась к тому, чтобы доведенные планы военных поставок выполнялись точно в срок. Там, где добровольно крестьяне не выполняли или мешали партизаны, туда посылались отряды милиции. Это были первые времена немецкой оккупации, когда партизаны не имели больших сил. Но когда партизанское движение было в больших масштабах, тогда военные поставки населением не выполнялись. После чего работа сельхозуправлений встала в тупик. Они не могли контролировать, какая община и какой член общины и чего не выполнил. Тогда работа управления свелась к тому, что [крестьяне] давали сведения военным властям, какая община и какое количество имеет задолженность в целом.

Военные власти мобилизовали большое количество подвод, то есть транспорт, и выезжали отрядом войск, окружали деревню и занимались выкачиванием необходимого количества военных поставок. В последние времена немецкой оккупации, когда вообще целые районы были заняты партизанами, малые военные немецкие отряды [были] не в состоянии выполнять прежнюю работу. Тогда сельхозкомендатура вместе с крупными соединениями немецких войск выезжала на операцию [против] партизан. И если последним [немцам] удавалось занять оккупированную территорию партизан, то на этой территории забирали весь скот, хлеб, картошку, сено, последние женские тряпки и все возможное и нужное для немцев, казачьих войск[173]173
  До осени 1942 на территории Белоруссии (преимущественно в радиусе 40–50 км от Могилёва) оперировал 102-й Донской казачий батальон (Ost Kosakenabteilung 102., с октября 1942 – 600-й) майора И. Н. Кононова. Осенью 1942 в Белоруссии появились сформированные летом на Украине четыре казачьих батальона, получивших в ноябре номера: 622-й, 623-й, 624-й и 625-й. Эти батальоны оперировали в тылу 3-й танковой армии Вермахта. Принадлежность на период 21 марта – 2 апреля 1943 – к 201-й охранной дивизии. Принадлежность на 18–21 мая 1943 – группа майора Э. фон Рентельна (623-й и 625-й батальоны, 638-я казачья рота), приданная объединенным силам командира 87-й пехотной дивизии Вермахта генерал-лейтенанта артиллерии В. Гартмана. Ему же (в составе сил полковника фон Скотти) в тот момент подчинялся пятый (631-й) казачий батальон, сформированный в сентябре 1942 и оперировавший зимой 1942/43 в районе Невель-Сурож. Батальон Кононова, переименованный зимой 1943 в 600-й казачий дивизион (полк), в июне убыл в Млаву на формирование 1-й казачьей кавалерийской дивизии. 622-й, 623-й, 624-й, 625-й батальоны и 638-я рота убыли в конце сентября 1943 во Францию (750-й казачий полк особого назначения; Kosaken Festungs-Grenadier Regiment 360.). 631-й батальон остался в составе LIX армейского корпуса войск группы армий «Центр». Кроме перечисленных батальонов с января 1944 из района Проскурова в район Новогрудка начали прибывать группы и подразделения строевых частей Казачьего Стана Походного Атамана полковника С. В. Павлова под общим командованием полковника А. И. Медынского. К концу марта 1944 в группе Медынского насчитывалось не менее 4 тыс. строевых казаков.


[Закрыть] и французских легионов[174]174
  Правильно – легионеров. На самом деле, вероятно, речь идет не о французских легионерах ваффен СС, а о чинах Легиона французских добровольцев (Legion des Voluntaircs Fra^ais contre le Bolschevisme – LVF/ЛФД), который прибыл осенью 1941 из Европы на Восточный фронт в составе 638-го полка (181 офицер, 2271 легионер) 7-й пехотной дивизии Вермахта. После больших потерь, особенно во 2-м батальоне, в боях под Москвой зимой 1941/42 ЛФД был выведен в тыл группы армий «Центр». Принадлежность на 6 февраля 1942 – Wehrmacht Befehlshaber Heeresgebiet Mitte 102. В 1942–1943 два батальона (1-й майора Лакро и 3-й майора Демессинне) активно участвовали в антипартизанских операциях. Зимой 1943/44 ЛФД был восстановлен в прежнем трехбатальонном составе и под командованием бригадного генерала французской армии Э. Пуа продолжал участвовать в борьбе с партизанами, а затем – в ожесточенных боях и с Красной армией. В ваффен СС ЛФД был передан только 1 августа (по другим данным – 1 сентября) 1944. Личный состав Легиона поступил на формирование 2-го французского (58-го) полка 7-й войсковой гренадерской бригады СС «Шарлемань».


[Закрыть] СС.

Операции [против] партизан, которые они [иностранные добровольцы] производили, для них были лакомым кусочком. При появлении казачьих частей в районе, оккупированном партизанами, все местное население убегало в леса и все [имущество] оставляли [на месте], боясь, чтобы [его] не забрали на работу в Германию. И все брошенное населением было для них [казаков] военной добычей[175]175
  По-видимому, речь идет в первую очередь о чинах 102-го казачьего батальона, об антипартизанских операциях которого осенью 1942 один из офицеров РННА, капитан М. В. Шатов (Каштанов), оставил следующий отзыв. Батальон Кононова, с точки зрения Шатова, «отличался боевой настойчивостью, упорством, частыми схватками и жестокой расправой с партизанами, безобразным отношением к местному населению, у которого казаки отбирали все, что им попадалось на глаза, грабя кладовые, а то и карманы».


[Закрыть]. После такой операции, возвращаясь обратно, казаки пьянствовали, продавали или меняли на водку привезенные разные вещи. Одни казаки продавали и потом рассказывали другим казакам, кому они продавали. Последние шли [к покупателям] и, угрожая тем, что это [купленные] партизанские вещи, забирали [имущество] обратно.

Поведение партизан было еще хуже. В тех местах, где временно пребывали немецкие войска или их сообщники и позже уезжали на фронт или другое место, а население оставалось одно, после чего приходили партизаны и жестоко расправлялись с населением за то, что они работали у немцев, или даже за то, что немцы стояли в их квартирах, выполняя лозунг «кто работал для немцев два часа, тот наш враг». [Партизаны] убивали невинное население, грабили все основательно, дома и даже целые деревни. Те деревни и местечки, которые находились недалеко от железных дорог, автомагистралей и станций, партизаны выпаливали начисто, для того чтобы немцы не могли там расположить свои воинские части или сделать опорный пункт. В населенных пунктах, которые были далеко расположены от немецких войск и оккупировались партизанами, или местах, которые служили для укрытия партизанам, немецкие войска с большими силами разбивали партизан, а с населением поступали еще жестче[176]176
  Так, например, 20 марта 1942 около деревни Новосёлки (Вяземский р-н Смоленской обл.) партизаны из засады убили пять военнослужащих Вермахта, следовавших на санях в Белый. Затем в Новосёлки прибыли около 100 немцев-карателей, которые оцепили деревню и расстреляли 24 местных жителя – мужчин и мальчиков в возрасте от 10 лет.
  Кроме того, сравним настоящее утверждение мемуариста с одним из свидетельств об организации партизанского движения в Белоруссии: «Деревня Кусачи не поддавалась влиянию подпольного движения, несмотря на давление партизанского окружения. Силами деревни была создана самооборона, в которую вошло все мужское население деревни. Устроены были опорные пункты вокруг деревни для обороны во время нападения партизан. Деревня парализовала все попытки большевиков втянуть ее в орбиту подпольного партизанского движения. Партийные большевистские органы района, учитывая антисоветское настроение деревни, а также поведение и методы борьбы оккупационных сил с подпольным партизанским движением, устроили следующую провокацию: недалеко от местечка Радашковичи, в одну из соседних деревень, обманным путем был завлечен немецкий фельдфебель, которого партизаны убили, изуродовали его до неузнаваемости и подбросили в расположение деревни Кусачи. Утром местные жители обнаруженный труп передали немецким военным властям. Спустя несколько часов вся деревня Кусачи была окружена немецкой военной жандармерией и войсками. Деревне был поставлен ультиматум: в течение двух часов выдать лиц, совершивших преступление, в противном случае вся деревня будет уничтожена. Конечно, деревня не могла выдать виновников. Не помогли также и доказательства непричастности деревни в совершенном преступлении и указания на то, что это партизаны таким провокационным поступком хотят отомстить деревне за ее стойкость в борьбе против партизан. По истечении поставленного срока началось поголовное уничтожение всех находящихся в деревне. Была при этом уничтожена самооборона деревни. Только очень немногим удалось спастись от смерти, спрятавшись в такие места, где немцы их не обнаружили. Известие об инциденте в Косачах [так в тексте машинописи. – Прим. К. А.] с быстротою молнии облетело все соседние деревни. Многие деревни, несмотря на антибольшевистское настроение, сейчас же поспешили уйти в лес, другие были наготове».


[Закрыть], чем партизаны: грабили, убивали, забирали на работы, вылавливая целые районы. Это делалось для того, чтобы партизаны не могли иметь места пристанища и извлекать пользу из населения.

Были партизаны, которые боролись против немцев и так жестоко с населением не поступали. Они были убеждены, что после войны колхозов не будет и законы советской власти изменятся. К таким партизанам относился отряд Кошелева[177]177
  Может быть, речь идет о 2-м Трубчевском отряде им. Чапаева, который создал из 10–15 человек в районе с. Белая Берёзка в декабре 1941 беспартийный рабочий Селецкого лесокомбината (завода) Василий Иванович Кошелев. В декабре 1942 бригада им. Чапаева под командованием капитана Кошелева насчитывала около пятисот человек и совершала глубокие рейды в Брянских лесах.


[Закрыть]. Были еще партизаны такие, которые не хотели воевать ни за Гитлера, ни за Сталина, а просто избегали немцев, чтобы их не забрали на работы или [в] лагеря военнопленных, но не помогали и Сталину, и называли себя «самосохранение»[178]178
  Правильно: самоохранение.


[Закрыть], и надеялись на какую-то третью силу извне.

Обращение немцев с населением

С первых дней немецкой оккупации можно было наблюдать недовольство населения: одни были униженные, а другие обиженные, третьи оскорбленные, четвертые расстреляны. Чем дальше продолжалась немецкая оккупация, тем больше создавалось недовольство у населения. Немецкие солдаты и офицеры брали последние продукты питания, насиловали молодых девушек и престарелых женщин, отправляли людей в Германию на работы, [происходили] массовые убийства невинных детей, женщин и стариков еврейского происхождения. Вот что служило [причинами для] создания большого партизанского движения.

Некоторые примеры немецкого обращения [с местным населением]. Недалеко от местечка N. была расположена одна немецкая компания[179]179
  От нем. Kompanie – рота, подразделение.


[Закрыть], которая отдыхала после [анти]партизанских операций. Два немецких солдата или подофицера[180]180
  То есть унтер-офицера.


[Закрыть] в пьяном виде пришли в рядом расположенную деревню, где зашли к одному крестьянину в дом, семья которого состояла из двух подростков, мужа и жены. Дети, видя появление немецких солдат, спрятались под печку, мужу предложили удалиться с квартиры. Последний, не понимая разговора, не уходил с квартиры, после чего солдаты применили насилие, сперва избили, потом прострелили руку и выбросили в зимнее время голого на улицу. Оставшаяся в хате бедная 40-летняя женщина и двое подростков подняли крик, но бедным никто не пришел на помощь. Сила оружия заставила молчать, после чего кровожадные немецкие изверги начали использовать отбивающуюся женщину. Было заявлено в ближайшую немецкую комендатуру, но там ответили: мы не знаем, из какой компании были эти солдаты[181]181
  Ср. с записями из ялтинского дневника 3. А. Хабаровой:
  «28 января 1942
  К соседке пришел немец развлекаться. Напился и пришел к нам требовать у папы спирт. Спирта нет. Тогда он приставил пистолет мне ко лбу и орал: “На колени”. На колени я не встала. Папа с мамой перепугались до смерти. Потом папа сказал, что принесет вино, а сам пошел к соседке. Немец все держал пистолет, когда соседка, тоже напуганная, увела его.
  Через час он снова ворвался и опять требовал спирт. Потом он увидел мои белые перчатки и забрал.
  Утром пришел Винко [Данчевич – пациент отца-стоматолога, военнослужащий Хорватского легиона. – К. А.], и мы ему рассказали, что произошло. Он пошел к своему офицеру и все рассказал.
  30 января 1942
  Пришел Винко. Рассказал, что офицер ходил к коменданту. Этот подонок оказался солдатом из комендатуры. Он был пьян и ходил в белых перчатках. Комендант дал приказ расстрелять его за мародерство, за постоянное пьянство, за то, что разлагает других и за незаконную связь с проституткой. Так рассказал нам Винко. Не знаю, правда или нет, но здесь он никогда не появлялся».


[Закрыть].

В одной деревне партизаны убили старосту деревни[182]182
  По неполным данным, только к августу 1942 на Востоке партизаны убили более 1,5 тыс. сельских и деревенских старост.


[Закрыть]. Этот староста имел два сына, одному [исполнилось] 17, а другому – 20 [лет]. Вскоре после убийства отца старшего сына забрали немцы на работу на один лесопильный завод, где работали военнопленные – 200–300 человек. В одно прекрасное время военнопленные убили часового, и 15 военнопленных бежали. Тогда немецкие власти построили всех военнопленных и работающих там гражданских и расстреливали каждого десятого, где [и] пал жертвой гитлеризма сын старосты. Отца убили партизаны, брата – немцы, и 17-летнего юношу ждала участь брата, который после [его гибели] решил пойти в партизаны.

Потерпевшая поражение от партизан одна немецкая компания возвращалась назад и проезжала через одну из деревень, в которой в эту ночь одна молодая девушка отказалась поехать в Германию и ушла в партизаны, но семья ее оставалась в данной деревне. Узнав об этом, немцы избили прикладами винтовок всю семью (трех человек) и бросили полуживыми в колодец.

В одной немецкой сельхозкомендатуре, где мне приходилось ежедневно бывать, работала переводчицей одна молодая девушка 16–17 лет. Один из офицеров комендатуры неоднократно пытался использовать эту переводчицу, несмотря на его 45-50-летний возраст. Последняя не хотела быть жертвой [его домогательств] и заявила в военную комендатуру. Узнав об этом, офицер сельхозкомендатуры написал ложное заявление в Гестапо, что эта переводчица имеет связь с партизанами. Гестапо арестовало [девушку] и после жестоких пыток отправило [ее] на работу в Германию.

В одну деревню приехал верховой немецкий солдат, чтобы достать яиц, но не успел собрать и двух десятков, как партизаны были уже в деревне… Солдат, заметив партизан, начал удирать, но пуля была быстрее лошади, и солдат упал убитым. Узнав об этом происшествии, недалеко стоявшая немецкая военная часть приехала на расправу с партизанами. Партизаны были уже в лесу, куда немцы малыми силами боялись ехать, и обозленные немцы решили отомстить мирному населению. Люди, зная свою участь, прятались, кто куда мог. Тогда немцы решили запалить деревню. Из горящих домов и сараев стали выскакивать люди, по которым немцы открыли огонь. Тем самым немцы выполнили свой приказ [уничтожить] за одного [убитого] солдата 100 мирных жителей.

Подобных случаев были сотни.

Поведение французских СС легионов

Стоявшие в местечке N. французские легионы[183]183
  Правильно: легионеры.


[Закрыть] часто грабили население. Однажды группа солдат пошла в деревню, расположенную в полукилометре от местечка, где [они] забрали у крестьянина лошадь с повозкой и убили свинью-матку, а сами скрылись. Крестьянин обратился за помощью в сельхозкомендатуру. Сельхозкомендатура была заинтересована в развитии свиноводства, тем более деревня находилась вне угрозы нападения со стороны партизан. Сельхозкомендатура при помощи ортскомендатуры нашли свинью на кухне у французов и отдали [ее] снова крестьянину. Но крестьянин не успел выехать за местечко, как группы французских солдат снова забрали свинью, а крестьянина избили и бросили в речку. Проходящие люди, видя совершившееся, заявили первостоящему полицейскому посту, который подал сигнал тревоги, по которому пришла полицейская группа. В результате стычки французских солдат с полицейской группой был убит один французский солдат и ранен один полицейский.

Поведение немецких чиновников было крайне грубым. Гражданское население, не зная [немецкого] языка, не могло правильно поступать, а в ответ на это можно было слышать со стороны чиновника: «Вон, свиньи!». Обиженный служащий или рабочий, получавший во время немецкой оккупации в месяц 6 кг муки, 160 гр. соли и две коробки спичек, уходил униженный и оскорбленный.

Обращение немцев с евреями

По приходе немцев в Белоруссию немцы с евреями не везде поступали одинаково. В одних местечках [евреи] были расстреляны сразу, в других [их] сгоняли в несколько домов или квартир, где они охранялись, и оттуда гоняли их на разного вида работы. Но были и такие места, где евреев было небольшое количество (30–40 человек), они жили без охраны до момента их убийства или перевозились в другие места, где их было больше, то есть [шла] подготовка для уничтожения. Все евреи носили на спине желтый кусок полотна круглого вида и шестиконечную желтую звезду.

Примеры некоторых жестокостей и убийств евреев. В одно из местечек, где жило преимущественное количество евреев, приехал один СС отряд. Окружили местечко, согнали всех евреев в одно место, собрали мужчин и погнали недалеко от местечка рыть яму. После окончания рытья ямы евреями СС отряды начали свою бандитскую работу. Поубивали сперва тех, которые копали ямы, а потом начали пригонять к яме женщин и детей, старух и стариков, партиями 10–15 человек, ставили над ямой у трупов павших отцов и сыновей и повторяли свое злодеяние. Крики детей, стоны женщин, мольбы молодых девушек – ничто не могло остановить разъяренных палачей.

Одна молодая девушка упала на колени и просила пощадить ее жизнь. Но ни ее мольба, ни одаренная красота не могли смягчить сердца пиратов. Некоторые [евреи], не прося пощады, просто покорно ожидали своей смерти. Спасались лишь только те, которые или бежали каким-либо образом, или просто при расстрелах были ранены и притаились, что они убиты, и, имея большую силу воли и терпение, ожидали, пока убийцы не уедут, если только ямы сразу не засыпались, а просто присыпались.

В других местах, где немецкие войска и Гестапо находились постоянно, производились одиночные расстрелы. Постепенно забирали людей и сажали в тюрьмы, пытками вымогали золото и другие драгоценности, и потом Гестапо и СД [их] расстреливали. Те семьи, которые были смешанные, то есть муж белорус, жена еврейка и наоборот, – с теми поступали по-другому. Сперва забирался член еврейского происхождения и уничтожался. Детей и взрослых забирали и отправляли на работы или тоже уничтожали, были [и такие] случаи. Член семьи не еврейского происхождения в последнюю очередь арестовывался и исчезал в неизвестность.

Были еще и другие методы уничтожения евреев. Недалеко от города Вильно[184]184
  То есть Вильнюса.


[Закрыть] был большой еврейский лагерь, из которого гоняли на работы и частично расстреливали. К 1943 году в данной местности появилось много партизан, которые имели связи с лагерем, что угрожало немцам. Немцы, видя опасное положение, решили лагерь уничтожить, вызвали самолеты и бомбили лагерь, а со стороны охраны СС обстреливали минами из минометов. Таким образом, лагерь был уничтожен. Были сотни случаев разного вида убийства евреев, но на паре страниц описать [все] невозможно.

Как немцы забирали людей на работы

С первого времени немецкой оккупации военные власти назначили нужное им количество людей. Районные управления и биржа труда назначали [людей] на каждую волость. Волость назначала на каждую общину, где староста общины назначал персонально. [Если] люди добровольно не являлись, высылалась волостная полиция, и забирали [на работы] насильно. Но это было до появления партизан, при появлении партизан волостная полиция не могла выполнить первой роли, после чего высылались немецкие войска и вместе с полицией окружали деревню. И [немцы] забирали всех трудоспособных людей, пригоняли в район и запирали в школу или церковь и потом молодых отправляли в Германию, а старших летами посылали на местные работы или брали в воинские части рыть окопы.

Когда и почему изменилось отношение населения к немцам

С первых дней немецкой оккупации население относилось [к немцам] относительно хорошо и считало их освободителями[185]185
  Настоящее утверждение белорусского автора коррелируется с донесениями органов СД (июль 1941), отмечавшими энтузиазм белорусского населения при приходе войск Вермахта. Некоторые из таких документов впервые ввел в научный оборот А. Д. Даллин.


[Закрыть]. Но, узнав дальнейшее их поведение, хамское отношение, посылание на работу в Германию, раздевание населения среди улицы (снимали валенки и полушубки), непосильные военные налоги, репрессии и расстрелы, [белорусы] изменили отношение к немцам. Некоторые крестьяне выражались, что лучше колхоз, чем немецкое освобождение. К концу 1943 и началу 1944 года в деревне исчезло все, начиная с курицы и кончая коровой, кроме картошки и кое у кого [оставшегося] хлеба. В 1941 году, по приходе немцев, в районе насчитывалось 6 тыс. коров; к началу 1944 года в районе осталось 400–450 голов и [только] те, которые находились в самом районе или на опорных пунктах.

По приходе немцев в Белоруссию первые полтора года были открыты церкви, молодежь женилась, венчалась в церквях, устраивали гуляния, вечеринки, устраивали пьянки. Но время быстро сменилось: из церквей сделали сараи, куда постилали солому и загоняли людей полно, как скот, после чего отправляли на работы разного вида. В селах и местечках молодежь исчезла, все закрылось, никаких гулянок-вечеринок не устраивали. От большинства сел остался только пепел [в итоге их] обоюдного уничтожения немцами и партизанами.

Как отступали и кто отходил

Начиная с осени 1943 года, когда немцам пришлось отступать, население эвакуировали подчистую, конечно, где это им удавалось. [Немцы] посылали [местных жителей] в глубокий тыл, размещали в оккупационных зонах или отправляли в Германию. Чем дольше немцам приходилось пребывать на Восточном фронте, тем реже удавалась массовая эвакуация. Весной 1944 года немецкий фронт в Белоруссии находился по линии Витебск – Орша Могилев. И когда советская армия пошла в наступление по всему фронту, [то советские войска] разрезали немецкий фронт на несколько частей и перерезали главную автомагистраль Москва-Минск, по которой немцы могли бы легко отступать. Немецким армиям пришлось отступать по узкой шоссейной дороге, которая проходила через белорусские леса и болота. Армии с оршинского и могилевского направлений отступали по этой единственной дороге, по которой впереди [на] 100–120 км на реке Березине советскими самолетами был разбит мост. Немецкая армия подвергалась уничтожению как со стороны самолетов, десанта, так и со стороны партизан.

Тысячи солдат и гражданских отступающих, переплывая реку, погибли. На протяжении 60–70 км перед мостом через Березину все шоссе было завалено разбитыми и сгоревшими машинами и танками, подводами, убитыми лошадьми и людьми. Для того чтобы проехать этой дорогой, приходилось целыми километрами расчищать дорогу и сваливать все в сторону. Население, отступавшее с немцами, боявшееся Красной армии, металось как кот в мешке, не зная, что делать. Целые опорные пункты полицейских с пулеметами, винтовками, гранатами шли в леса, превращаясь в новых партизан. Немногим счастливым удалось вырваться из этого котла и попасть в Европу[186]186
  По данным управления уполномоченного СНК СССР по делам репатриации, за границей по состоянию на 1 января 1952 находился 451 561 гражданин СССР. Из них относили себя к белорусам лишь 9856 человек (2,2 %). При этом стоит отметить, что в эту категорию наверняка попала какая-то часть русских, называвших себя уроженцами Западной Белоруссии, чтобы избежать насильственных репатриаций.
  БОБРУЙСК


[Закрыть].

И. К. Соломоновский
Русские дети в рядах РОА[187]187
  Соломоновский Игорь Константинович (2/15 мая 1901, Киев – 10 июня 1974, Сан-Рокэ [Сан-Паулу], Бразилия) – участник Белого движения на Юге России и Второй мировой войны, Георгиевский кавалер (1920), майор Вермахта (1944). Из семьи чиновника Киевского окружного суда. В 1911 поступил в Петровский Полтавский кадетский корпус, учебу в котором прервал из-за революционных событий 1917. Учился в Могилевской гимназии, затем с родителями вернулся в Киев. В Могилеве и в Киеве активно участвовал в русском скаутском движении. В конце 1918 вступил в один из Киевских добровольческих отрядов для защиты города от петлюровцев. После прихода в Киев (август 1919) частей ВСЮР добровольцем вступил в 3-й эскадрон Кирасирского (быв. Его Императорского Величества) полка. Тяжело отморозив ноги, находился на излечении в госпиталях Киева и Одессы, откуда был эвакуирован в Варну (Болгария). Летом 1920 из Варны вернулся в Крым, зачислен в Сводно-гвардейский полк 1-й кавалерийской дивизии, в рядах которого служил в чине вахмистра. За боевые отличия в кавалерийской атаке у деревни Ключевой на Днепре (август 1920) награжден Знаком отличия Военного ордена (Георгиевским крестом) IV ст. В бою был ранен, после выздоровления получил направление в команду мотоциклистов запасного бронедивизиона. В составе Крымского кадетского корпуса эвакуировался из Ялты в Константинополь 1–2 (14–15) ноября 1920.
  В 1921 в числе 78 кадет I вып. окончил Крымский кадетский корпус, размещавшийся в тот момент в Стрнище при Птуи (Словения) на территории Королевства СХС. Окончив Белградский университет, работал шофером такси, чин РОВС. В апреле 1941 призван в чине народника (сержанта) в 101-й автомобильный полк Королевской армии, попал в немецкий плен. В 1941–1942 – в лагере военнопленных Offizierslager VI–C (Оснабрюк), в котором содержался вместе с группой русских эмигрантов, служивших в Королевской армии Югославии. После нападения Германии на СССР подал рапорт с просьбой об отправке на Восточный фронт. В мае 1942 в чине фельдфебеля Вермахта прибыл в Бобруйск, где формировался русский полк «Центр», включенный позднее в состав Восточный войск Вермахта. В 1942–1944 служил в штабе полка (р-н Бобруйск – Могилёв) начальником отделения 1с, произведен во все офицерские чины до майора. В период с осени 1944 по весну 1945 руководил немецкой разведывательной агентурной службой по выявлению настроений личного состава в частях формировавшейся власовской армии. В марте 1945 со своим небольшим подразделением ушел из Мюнзингена (Германия) в Альпы, где встретил окончание войны. В 1945–1946 находился в тюрьме в американской оккупационной зоне, арестованный военной полицией как офицер Вермахта. Принудительной репатриации в советскую оккупационную зону избежал и был освобожден. В 1947–1948 работал в автомобильной фирме в Австрии, осенью 1948 выехал в Бразилию. С 1950-х сотрудничал с газетой «Россия» (Нью-Йорк), поддерживал связи с русскими воинскими организациями Зарубежья. В 1960-е писал воспоминания на разные темы, переданные родственниками на хранение в BAR.
  Источник: Columbia University Libraries, Rare book and Manuscript Library, Bakhmeteff Archive (New York, USA). Collection I. Solomonovsky. Отрывок из одноименной рукописи (9 страниц) мемуаров на русском языке (1969–1970).


[Закрыть]

Один из них был 14 лет, Вася Пискарёв [принятый в полк] из лагеря[188]188
  Из контекста неясно, о каком лагере идет речь, возможно, о лагере для детей, потерявших родителей.


[Закрыть] под Смоленском в конце ноября 1942 года. Его взяли денщиком командира 4-й роты батальона «Березина»[189]189
  С 30 сентября 1942 – 601-й восточный батальон («Березина») (см.: Командующий генерал охранными войсками и командующий тылом армейской группы «Центр». Оперативный отдел. Регистрационный № 3245/42. Секретно. Приказ по корпусу. Главная квартира, 30.9.1942 г. // Личный архив Александрова К. М. Западный штаб партизанского движения. Перевод дневника боевых действий № 3 командующего генерала охранных войск и командующего тылом группы армий «Центр» Шенкендорфа с 1 июля по 31 декабря 1942 года с приложениями [по материалам ф. 8 ГАНИСО]. Л. 237–238, 287). К сожалению, нумерация батальонов полка «Центр», приводимая по памяти в мемуарных источниках И. К. Соломоновским и др. авторами, на материалы которых ранее ссылался автор-составитель (см. например: Восточные войска Вермахта и ВС КОНР. К истории разведывательных и контрразведывательных служб // Александров К. М. Русские солдаты Вермахта. М., 2005. С. 200), не всегда соответствует действительности и требует уточнения по дневнику генерала пехоты М. фон Шенкендорфа (С. И. Дробязко в своем перечне частей и подразделений Восточных войск Вермахта приводит правильную нумерацию. См.: Дробязко С. И. Под знаменами врага. Антисоветские формирования в составе германских Вооруженных Сил 1941–1945. М., 2004. С. 532). Батальон «Березина» (на 15 октября 1942 – командир майор Г. А. Синицкий, по штату 1000 военнослужащих) начал формироваться в мае 1942 в Бобруйске на основе русской караульной роты из Гомеля и нес службу в составе войск безопасности тыла группы армий «Центр», в первую очередь по охране ж/д линии Орша – Борисов. Штаб батальона и штабная рота находились в Крупках, 1 – я рота – в Борисове, 2-я – в Тростянках, 3-я – (?). Под 4-й ротой Соломоновский, вероятно, имеет в виду штабную роту. В батальоне были случаи перехода на сторону партизан, в том числе наиболее драматичная – с попыткой вооруженного мятежа во 2-й роте (18 сентября 1942), в результате которой из 102 военнослужащих 2-й роты на сторону партизан перешли 67. Но подобные эксцессы носили эпизодический характер и на боеспособности батальона, чьи боевые качества неоднократно подчеркивал Шенкендорф, не отразились. Во второй половине осени 1943 601-й восточный батальон был отправлен во Францию.


[Закрыть]. ГФП числила его как «опасного партизана». Ваську увезли в ГФП. Потом звонят: «Забирайте, безопасен». А он не хочет. «Почему?» «Там немцы хлеб белый дают и конфеты, а у вас нет». Через три дня, когда конфеты закончились, Васька опять сбежал. [Я] рассердился и посадил его в карцер. Через 30 минут прибегает [заведующий карцером] фельдфебель Маяковский[190]190
  На 1943 – унтер-офицер Восточных войск Вермахта, бывший колхозник из-под Бобруйска, семья которого погибла в результате партизанских репрессий.


[Закрыть]. Ваську стали сидевшие там дразнить, а он в драку. Избил одного (лет 25) довольно сильно. [Я] пошел разбираться. Васька заревел:

– А чего они дразнятся, я тоже солдат.

– Удерешь?

– Удеру.

– Сиди хоть год.

Через две недели Маяковский доложил, что Васька лезет на разговор. Все его баловали, каждая рота – передачи, плюс от офицерской кухни усиленное питание. Передо мной стоял уже не Васька, а «рядовой 4-й роты русского Восточного полка[191]191
  22 июля 1942 по корпусу войск безопасности тыла был отдан приказ о создании русского запасного батальона «Центр», формированием которого занимался особый штаб капитана Гольфельда в Бобруйске. На комплектование батальона направлялись добровольцы из лагерей военнопленных. Батальон должен был служить резервом для пополнения действующих на тот момент в р-не Бобруйска восточных батальонов «Днепр» и «Березина». 18 августа 1942 командование группы армий «Центр» отдало приказ № 6431/42 о формировании в цитадели на территории Бобруйска добровольческого запасного полка «Центр» для «пополнения всех находящихся на территории армейской группы “Центр” и создающихся добровольческих формирований». В полк входили два резервных батальона: 1-й (три пехотные роты и рота тяжелого оружия) и 2-й (резервная саперная рота, казачий резервный эскадрон, резервная батарея, резервная рота связи), а также русская команда (рота?) пропагандистов. Рота связи насчитывала 100 чел., батарея – 150, все остальные роты – по 250. На формирование полка обращался запасной батальон «Центр». Снабжение и довольствие полка обеспечивала 203-я охранная дивизия Вермахта. Командиром полка был назначен офицер Русской армии (на 1920) Н. Г. Яненко (в 1944 – подполковник Вермахта). В октябре 1943 полк отправлен во Францию и подчинен 7-й армии Вермахта. В апреле 1944 – расформирован (личный состав частично передан в школу по подготовке личного состава Восточных войск).


[Закрыть] по личному делу».

– Господин капитан, разрешите служить в вашей команде, не хочу быть денщиком.

– Не обманешь?

Васька обиделся. Я его зачислил… Как разведчик Васька работал прекрасно, уходил переодетым в партизанские места и приносил ценные сведения.

Летом 1943 г. мы издали воззвание к [местному] населению с предложением идти к нам [в полк]. Но добровольцев почти не было. Васька был ефрейтор, имел пистолет и медаль за Восточный фронт на зеленой ленте[192]192
  Скорее всего – Знак отличия для восточных народов «За заслуги» (Verdienst-Auszeichnung) II кл. «в бронзе».


[Закрыть]. Спустя [некоторое] время звонит начальник полевой германской жандармерии Бем[193]193
  Не установлен.


[Закрыть]: «Забери своего, он черти что делает». Васька собрал «митинг» на главной улице [Бобруйска][194]194
  Бобруйск – город в 150 км от Минска ив 110 км на юго-запад от Могилёва. С 1938 – город областного подчинения Могилёвской обл.


[Закрыть]. Я протолкался.

Васька, красный и потный, бил себя кулаком в грудь: «Вы что же, под юбками у баб сидите, а мы кровь должны за вас проливать, как вас честно просят – поступайте в полк, а вы морды воротите, небось у коммунистов так бы с вами не разговаривали». Увидев меня, Васька вытянулся: «Господин капитан, так что уговариваю вот этих – он презрительно махнул рукой в сторону толпы, – сопливых, к нам в полк идти». Бабы [зашумели]: «Господин офицер, он правильно говорит, нечего мужикам прохлаждаться, пусть к вам идут, чтобы коммуна опять не вернулась».

Однажды дежурный говорит: «Ефрейтор Пискарев просит разрешения войти». Вошел Васька, а за ним оборванный мальчик, лет 11, худой, босиком, испуганный. «Господин капитан, добровольца привел. Парень что надо, и большую охоту имеет». «Митька», – прошептал мальчик. Васька ткнул его в бок: «Уж очень напуганный, еще с детства. Энкавэдисты его испугали».

– Ты, Митя, есть хочешь?

– Хочу, – прошептал мальчик.

– Ну вот что, Васька. Идите к старшине и скажи, я приказал: «Вымыть Митю в бане, накормить, пригнать обмундирование».

Через два часа явились. История [Мити такова]. Отец – колхозник, был арестован НКВД и пропал, там же исчезла и мать, но дед его взял к себе, плел корзинки, делал свистульки. Но много не заработаешь…

– Так ты не любишь коммунистов?

– Не люблю, они моих батьку и мамку забили.

– Ну а дед тебе позволил?

– «Как теперь царя нет, ничего не понять, а если против коммунии – иди и служи», – сказал лишь дед.

– А знаешь кто такой царь?

– Не знаю.

– А где ты его нашел? [– спрашиваю у Васьки]

– На базаре. Там его все какой-то пакет уговаривали отнести, а он не соглашался. Он и раньше партизанам пакеты носил, а увидел, как партизаны пленных немцев расстреляли, не захотел больше.

– Как же ты его привел?

– А Митька знает, где у партизан тут штаб в Бобруйске, и где что у них запрятано. Вы нам дайте велосипед и 5 человек, и через 30 минут все Вам доставим.

Через полчаса явились с двумя людьми в штатском.

– Вот, – торжественно проговорил Вася, поставив передо мной английскую магнитную мину, несколько германских печатей и целую большую стопку разных германских бланков.

– А эти? (на поясе у Митьки висел новенький ТТ[195]195
  Пистолет «Тула – Токарев», разработан Ф. В. Токаревым в 1930.


[Закрыть]).

– Начальник Бобруйского штаба и связной.

По сообщению Митьки, германские саперы осмотрели электростанцию и нашли еще три точно таких же мины. Я отобрал, пока не будет формы, у Митьки пистолет, и он ходил каждый день и любовался им, приговаривая: «Эх, мне бы хоть одного энкавэдиста поймать, я бы ему и батьку, и мамку вспомнил». Пока ему шили обмундирование, вместе с Васькой они ходили на базар в штатском и ловили партизан. Они помогли раскрыть многих коммунистов. Русский Восточный полк ушел на Запад – Митька [остался] в России с дедом в деревни недалеко от Бобруйска, судьба их неизвестна. Васька уехал с нами во Францию.

Васька, якобы по доносу хозяина кафе, украл хлеб. Он этого не мог сделать, но его арестовали. Из тюрьмы полевой жандармерии в городе Рен[196]196
  Город на западе Франции, административный центр департамента Иль-и-Вилен, главный город Бретани.


[Закрыть] Васька бежал и явился ко мне. Я прятал его под кроватью десять дней, а потом сделал документы и устроил в русский батальон майора Иванова[197]197
  Не установлен.


[Закрыть]. Васькина служба на побережье была отмечена в приказе по 7-й армии. Он получил Железный крест, ручные часы и радиоприемник за разоблачение четырех английских разведчиков в [зоне] дислокации 7-й армии. Они разъезжали в форме Вермахта: один «полковник», два «капитана» и шофер. Васька был унтер-офицером и командиром отделения. «Немцы» подъезжали к его посту, но он потребовал документы, «полковник» начал орать. Васька вызвал караул, шпионы [бросились] врассыпную, русские открыли огонь и всех убили. Васька догонял «полковника», тот отстреливался, тогда Васька бросил гранату и убил его. У разведчиков нашли важные документы.

В июле 1944 года маки[198]198
  От франц. Maquis – макизары, французские партизаны.


[Закрыть] убили трех стрелков и захватили Васю, который перевозил почту. Через трое суток батальон Васи разбил лагерь партизан, нашел мундир Васи с кровавыми пятнами на груди и на спине. Но Васи так и не нашли. В отместку батальон сжег одну из деревень маки, где только убитыми потерял 30 человек. Погибло все отделение (10 из 12), которым командовал Вася. Пленных не брали. Батальон Васи дрался так, что немцы дали ему высший знак отличия, разрешив носить «мертвую голову» на пилотках, не будучи зачисленным в войска СС. Стрелки этого батальона были все добровольцы, из ближних к Бобруйску деревень, не старше 18 лет.

Впоследствии в моей роте особого назначения[199]199
  Личный состав роты под командованием майора И. К. Соломоновского занимался разведкой и наблюдением за формированием 1-й пехотной дивизии войск КОНР.


[Закрыть] в Мюнзингене[200]200
  Населенный пункт (западнее Ульма, земля Вюртемберг) в V военном округе. Здесь в ноябре 1944 – феврале 1945 формировалась 1-я пехотная дивизия войск КОНР.


[Закрыть] были еще четыре мальчика, которых в 1942 году подобрала какая-то германская часть и в 1944 году передала русским.