Текст книги "Одиночество на земле (СИ)"

Автор книги: Кира Соловьёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Альтвиг, не стуча, приоткрыл дверь в спальню Рикартиата. Менестрель лежал поверх одеял, закрыв локтем правой руки лицо, и напевал себе под нос переведенную другом песню.

– Я тебе помешал? – тихо уточнил парень.

– Будет день, когда край этой дикой, пустой земли… А? Нет, не помешал. Заходи, – пригласил Мреть. – Как у тебя дела?

– Нормально. Собираюсь… как там сказала Илаурэн… «плюнуть на инквизицию».

– Вот как? – Рикартиат сел, с тревогой изучил друга. – Зачем?

– Мне надоело. Можете, кстати, сбиваться в стайку с господином Эль-Тэ. Я не намерен жаловаться. Что?

– Ты видел Шейна?

– Нет. Я слышал о нем от отца Еннете. Якобы парень абсолютно неуправляем, и искать его должны не исполнители Высшего Круга, а кто-то из тройки лидеров. Наверное, Ольто. Господин Риге занят.

– Однажды Ольто уже обжегся на этом деле, – мстительно напомнил Рикартиат. – Я начну считать его дураком, если он снова сунется к повелителю Адатальрэ.

– Обжегся?

– Ага. Ты в курсе, что Шейна держали в застенках Шатаведа? Официальная версия гласит, будто там погибли все. А неофициальная, как более достоверная, утверждает, что единственным выжившим был отец Ольто. Он поймал повелителя у Райанита и, кхм, слегка за это огреб.

Альтвиг вспомнил, как невысокий мужчина с рыжей копной волос прятал ладони в рукавах, а правую половину лица – за капюшоном.

– А-а.

– Мы могли бы потом сходить к Шейну вместе, – предложил Мреть. – У него мало друзей, с коллегами-повелителями парень не ладит. Зато любит храмовников, часто посещает дом богини Листвит и молится по утрам. Странно для человека, состоящего в связке с демоном, да?

– Немного. – Инквизитор перестал хмуриться. – Кстати говоря, почему они связаны? Ведь люди не нужны отродьям Нижних Земель. Разве что в качестве еды.

– Э, тут ты ошибаешься, – хохотнул менестрель. – В Аду шэльрэ скучно, и они часто разгуливают по обитаемым мирам. Наш Создатель не возражает и не вмешивается. Я…

Он осекся, потер висок и сказал:

– Нет, ничего. В общем, демоны заключают контракты с людьми, чтобы развлечься. Ставят идиотские условия. Я знал одного мага, который велел призванному шэльрэ уничтожить лес, а тот взамен попросил поймать ему зайца. Потом они вместе его сварили, напичкали всякими приправами и съели. Побеседовали о жизни, о смерти, о магии, и демон отправился домой. Сказал звать, если еще что-нибудь понадобится. Тот маг – чуток сдвинутый, но приятный дядька, – до сих пор заявляет, что призвал одного из демонических принцев и водит с ним дружбу.

– Как его имя?

– Сулшерат. Он весьма сведущ в демонологии, но до Ишета с Виктором не дополз. А уроков они, к сожалению, не дают.

– Мы с тобой думаем об одном и том же Ишете? Из Братства Отверженных?

Рикартиат округлил глаза:

– Это кто нас так окрестил?!

– Отец Еннете.

– За что?!

– Ну, – протянул Альтвиг, – наверное, потому, что считает еретиков отбросами.

– Хэ-э-э, – умирающим голосом выдал Мреть, уткнулся лбом в свои колени и застонал. – Господи! Где же мы так нагрешили?!

Инквизитор похлопал его по плечу.

– Успокойся. Я могу обнародовать настоящее название вашей группировки, и никто больше не станет называть вас Отверженными. Хочешь? Мне не трудно. Главное, сочинить достоверную историю о том, как я столкнулся… хм… снова столкнулся с госпожой Виттеленой, и скормить ее отцу Еннете.

– Нет, меня уже не утешить… – всхлипнул Рикартиат. И подскочил: – Погоди! «Снова»?

Он смерил Альтвига испуганным взглядом, словно проверяя, все ли части тела на месте, и шепотом уточнил:

– Так это ты отрубил ей кисть?

Инквизитор почувствовал себя неловко.

– Я защищался.

Мреть схватился за уши:

– Она тебя убьет. Размажет по потолку, а глаза законсервирует и украсит ими лабораторию. Волосы скормит псам, дождется, пока они сдохнут на перекрестке пяти дорог, проведет там очистительный ритуал, сделает из трупов зомби и отправит их скитаться по миру…

– Она настолько грозна?

– Точно, – согласился менестрель. – У нее особенный дар. Можно даже сказать, искусство. Телен управляет материей. Это редкий фрагмент некромантии. Люди с предрасположенностью к магии Смерти сами по себе – исключение из всех правил, но Телен… Телен – это оживший кошмар.

Альтвиг вспомнил битву на кладбище и презрительно фыркнул:

– Ясно. Не беспокойся, там было темно. Я сомневаюсь, что у госпожи Неш-Тавье была возможность хорошо меня разглядеть.

Рикартиат обидно рассмеялся:

– Напротив. Она тебя разглядела, поняла, кто ты, и поэтому не стала убивать. Телен проницательна, словно сам Дьявол.

Инквизитор вздохнул. Пускай себе смеется. Это лучше, чем если бы Мреть кашлял, прятался от жара под одеялом и бродил по дому, рискуя пролететь пару лестничных пролетов.

– А как насчет тебя? Когда ты понял, что владеешь… даром?

– Почти сразу же, – посерьезнел менестрель. – На границе сущего. Ты погиб. Я не смог бы похоронить тебя без магии. Стихия земли, она… э-э… тяжеловато мне дается. Есть люди, способные ладить со всеми шестью стихиями, а я нормально использую только воду. Ну и нейтральные заклинания. Раньше они лезли из меня, как зерно из дырявого мешка. В первой песне о твоей смерти есть строка, что, мол «и на нем распустились розами капли пролитых мною слез». Это не аллегория. Стоило мне заныть, как начали расти чертовы цветочки.

– А сейчас такое бывает?

– Ага, – грустно подтвердил Мреть. – Ужасная штука. Я что снаружи, что внутри – размазня какая-то. Ни здоровье не уживается, ни магия. Однажды мы с Илаурэн крупно влипли, и я решил, что земля в силах образумить наших врагов. А потом истекал кровью из уха… почти месяц.

Альтвиг содрогнулся.

– Как ты выжил?

– Не знаю. Пил целебные отвары, спал. Илаурэн приходила каждый день, распекала меня за дурость и самоуверенность. Она всегда так делает.

* * *

На следующее утро инквизитор явился в храм, переговорил с Жильтом и остался за главного. Храмовник натянул на себя кучу одежды, замотал лицо шерстяным платком и вступил в бой с силами природы. Сонная лошадь, ведомая им под уздцы, всхрапывала и дергала хвостом. Ей не улыбалось брести по снегу, морозу и заледеневшему тракту.

Сказав, будто дом Альвадора никто не посещает, Жильт погорячился. Альтвигу пришлось утешать двух старушек, одного ребенка и купца, вопиющего, что «чертов настоятель недоплатил за зерно». Сочтя дело достаточно серьезным, парень сходил в цитадель и выяснил детали. Оказалось, купец помимо шести нормальных мешков привез пять полусгнивших, да еще и посчитал себя правым. Мол, год неурожайный, селяне обленились, а Боги слишком редко ниспосылали дождь. Альтвиг неискренне посочувствовал, принял приглашение отобедать и долго выслушивал рассказ о махнувшем в Бартар Жильте. Якобы храмовник – разгильдяй, пьяница и скотина. Инквизитор сдержанно улыбался, вспоминая скромный компот.

После обеда парень вернулся к алтарю, прочитал молитву и отправился поливать цветы. Они явно не страдали от недостатка заботы. Дикая роза, пересаженная в большое корыто из сосновых бревен, собиралась цвести. Багровые бутоны пламенели на фоне листьев, словно капли застарелой крови. Будь Альтвиг хозяином храма – ни за что не подобрал бы такое растение. Вокруг него не было темной ауры, но внешний вид заставлял задумываться о мрачных вещах. В голову лезла встреча с гулем – тощим, покрытым красноватыми лохмотьями кожи… а еще – живым. Прекратив убеждать себя в подлости еретиков, инквизитор задумался – а так ли плоха нечисть? Некоторые виды – например, лешаки и карнийцы – нейтральны к людям. Могут даже помочь, пребывая в хорошем настроении.

Жильт оставил все свои книги, и вторую половину дня Альтвиг посвятил изучению вампирьих сказаний. Увесистый фолиант повествовал о вещах как жутковатых, так и вполне обыденных. Парня удивило, что клыки наровертов, как и зубы всех нормальных людей, вырастают дважды – сперва молочные, а затем – коренные. Еще одной новостью стало то, что Хеанта Нароверт и Хеанта Геарра – знаменитые города кровососов – между собой не связаны. Первая часть Туманной Гряды принадлежит существам вроде Лефрансы. Для них человеческая кровь – не обязательное условие. А вот жители второй части зависимы от красной жидкости, словно звери, и поэтому редко покидают горы. В книге говорилось, что большую часть их рода перебили во время Войны Лепестков. Никогда прежде инквизитор о ней не слышал, а потому решил наведаться в библиотеку форта. Или, на худой конец, справиться у остроухих.

Дождавшись заката, Альтвиг покинул храм и зашагал домой. В кармане приятно позвякивали ключи. Погода исправилась, теплый ветер подточил сосульки и украсил лужами мостовую. Так, словно Альвадор, проведавший о путешествии Жильта, решил порадовать своего слугу и подарил кусочек весны в самом начале холодного Сезона.

Ночью парень об этих мыслях пожалел. Сидя в коконе из одеял и глядя в окно, за которым бушевала метель, он надеялся, что храмовник нашел себе надежный приют. Придорожную корчму, дом добрых селян или хотя бы избу в лесу. Провалившись в сон, инквизитор был вынужден с ужасом наблюдать, как грузный мужчина мечется туда-сюда по дороге, а ветер беспощадно треплет его одежду и остатки волос. Где-то за стеной валящего с небес снега ржала лошадь и скрипели полозья, раздавался смех, выли волки, вспыхивали и гасли комки багрового огня…

Альтвиг перевернулся на бок, накрыл голову подушкой. Он по-прежнему спал, приоткрыв рот и стиснув пальцы на воротнике рубахи. Но картина, подсунутая Инэ-Дэрой, изменилась: вокруг расстилалось кладбище. Спокойное, тихое и красивое. Эльфийское. Мраморные скульптуры-стрелы венчали ряды могил, и высеченные имена были одно другого причудливее. Самое длинное из них – Карсаниэль Летт Тиль Картэнаэдсса – привлекло внимание инквизитора прежде, чем он увидел разбросанные по надгробному холмику цветы. Нарциссы. Костяные нарциссы, созданные неизвестным резчиком так изящно и совершенно, что у парня перехватило дух. Подобрав ближайший цветок, он почувствовал себя так, будто держит в руках вечность. Страшную, холодную, преисполненную боли вечность. И на мгновение ему померещились чьи-то крылья, прибитые к стене святилища, где в тени колонны стоит сверкающее существо с темными провалами глазниц, ставших домом для роя зеленых светлячков.

Альтвиг проснулся, широко распахнул глаза. В комнате посветлело, метель стихла, и первые лучи восходящего солнца тревожили Пятую и Двадцать Седьмую. Инквизитор улыбнулся, зевнул, а потом…

Снова видел яркий, удивительно реальный сон. Ущелье, затянутое туманом, две цветущие черешни и белокаменный Мост. Зеленый холм, где в траве пламенеют красные бутоны тюльпанов, и две человеческие фигурки у перил.

И первая, и вторая – белые. Женщина и мужчина. У нее – короткие волосы, хищные желтые глаза и бедное платье. У него – лишь одна рука, роскошные косы, венец и серые, похожие на капли дождя радужки, окружившие крохотные зрачки.

Инквизитор не был уверен, что сможет подойти. Но из-под ног, петляя, вырвалась тропинка. Проложила себе путь к деревьям, вспыхнула, как бы намекая: ступай! Беловолосые существа обернулись, женщина помахала парню рукой.

– Привет! Как тебя зовут?

– Альтвиг, – пробормотал он. – А вас?

– Эллет. Но в вашем мире я известна под другим именем.

– Аларна, – продолжил ее спутник. – А я – Альвадор, хотя Создатель до сих пор называет меня Эйлинташенэлем.

– Не лги, – рассмеялась названная дочь Смерти. – Он никогда не произносит полное имя. Ограничивается коротким «Эйлин», да и вообще не любит разговаривать. В последние годы он…

– Замкнулся, – кивнул мужчина. – Устал. Проводит все свое время в странствиях, ищет некромантов…

– Пытаясь опередить инквизицию, – в голосе Аларны звякнула сталь. – Ведь она безжалостно убивает носителей темного дара.

– Но разве мир, – прокричал Альтвиг, чувствуя, как поток ледяного воздуха бьет в лицо, пытается унести, – сотворили не Боги?

Женщина удивилась.

– Что за глупость? Конечно же, нет!

Инквизитор сделал один-единственный шаг… и осознал, что падает. Подушка кое-как смягчила удар об пол, но коленом парень приложился болезненно. С трудом разлепив веки, он встал и выглянул в коридор. Серая полосатая кошка мяукнула, подняла хвост и ушла, ступая мягко, как призрак.

В кухне не менее мягко ходил Рикартиат. Звякнула крышка закопченного чайника. Смутно прикинув, что к чему, Альтвиг побрел вниз. Споткнувшись на лестнице, он приготовился долго лететь и получать синяки, но вмазался не в твердые выступы, а в ледяные объятия воды.

– Поймал, – хмыкнул Мреть, застывший на площадке у двери. – Сейчас опущу. Не дергайся.

– Ладно, – выдавил из себя парень. – Только не урони.

Вода заколебалась, метка темного колдовства – или же дар – загорелась ярче. Поставила инквизитора на последнюю ступеньку – прямо перед ухмыляющимся менестрелем.

– Доброе утро, – ехидно сказал он.

– Доброе, – кивнул Альтвиг. – Ты, я гляжу, на страже.

– Тот, кто осторожен – праведен, – расплылся в улыбке Мреть. – Что такое? У меня выросли рога?

– Нет. Просто я не ожидал от тебя цитаты из Святой Книги.

– Я полон сюрпризов. Будь готов ко всему.

– Буду.

Рикартиат нырнул обратно в кухню, заварил себе чай. Инквизитор сделал бутерброд из ломтя хлеба и свиной колбасы. Вгрызся в него так, будто голодал несколько лет, и пробормотал:

– Храм сегодня закрыт. Жильт велел посещать его через день.

– Понятно, – сообщил Мреть. – А у меня есть дела.

– Какие?

– Встреча с товарищами. Мы, отвергнутые всем миром, соберемся в большом зале. Поговорим. Обсудим чертову инквизицию, чертову нежить и чертовых погибших друзей.

– Улум кого-то убил? – напрягся Альтвиг.

– Да лучше бы он, – с горечью бросил Рикартиат. – Но тебе не стоит лезть в этот омут. Там свои правила.

Инквизитор фыркнул, ощупал одежду – далеко не впервые с момента падения на водяной щит. Она оставалась сухой, и парень не понимал, почему. Ведь, шлепнувшись, он чувствовал себя промокшим.

– Скажи, как работает твоя магия?

– Как любая другая. Защищает, атакует, живет. Не волнуйся. Все, что вам рассказывали о еретиках – бред. Дар не убивает своих носителей.

– Я вообще-то не… – начал Альтвиг, но тут же замялся и спросил: – Правда не убивает?

– Ага, – подтвердил менестрель. – Он… э-э… ну, скажем, будто второе сердце. Качает по венам волшебство. В моем случае – темное, но тут я сам виноват.

– Сам?

– В начале пути каждый маг выбирает, кем ему стать. Общепринятых стандартов не существует. Ты знаешь, что такое «стандарт»? – спохватился Мреть. Инквизитор кивнул, и он продолжил: – Изначальное воплощение дара – это крохотный огонек. Любого цвета. У некромантов преобладают оттенки зеленого, у стихийников – белого, у заклинателей – голубого и прозрачного, как стекло. Но все они горят по-разному, по-разному разрастаются. У кого-то возникает пожар, у кого-то – сеть, у кого-то – цветок. Одинаковых магов не существует. И для каждого из нас дар – неотъемлемая часть души. С ней невозможно расстаться. Говорят, что, когда инквизиция гасит огоньки дара, его носители умирают. То есть смерть приносит не он, а те, кто пытается его уничтожить. И им выгодно втолковывать людям, будто наши способности – это нечто противоестественное. Потому что если короли примут нас, то для них места в мире не останется.

Альтвиг помолчал, подбирая слова. Менестрель допил чай, закинул ноги на стол и скрестил руки на груди.

– Если хочешь что-то узнать, поторопись.

– А как… э-э… выглядит твой дар?

– Вот так.

Инквизитор непонимающе воззрился на друга, и в тот же миг погас свет. Кухня отдалилась, растаяла, и перед парнем возник… водопад. Бушующие потоки воды неслись с обрыва, пенились у камней, сносили любого, кто решался им противостоять. А вверху, в обрамлении влажных скал, нависало небо цвета стали. На грохот водопада оно отвечало громовыми раскатами и вспышками молний, но дождь не шел. Пока что не шел.

Это было страшно… странно… и изумительно красиво. Но стоило парню восхититься, как загадочный пейзаж исчез, и появилось бледное лицо Рикартиата. Менестрель улыбнулся, приподнял бровь и буркнул:

– Теперь тебя надо убрать. Ты заглянул в мою душу… в ближайшую ее треть.

– И такое я… сжигал? – ошеломленно уточнил Альтвиг. – Тогда, в Тальтаре?

– Ну, не именно такое, – возразил Мреть. – Как я уже говорил, одинаковых магов не бывает. Ты сжигал нечто подобное. Своеобразное. Кажется, в Тальтаре было убежище магов-крестовиков? Полагаю, у них внутри ты нашел бы одиночество, бесконечные перекрестки или лабиринт. Хотя, конечно, кто знает. Трудно угадывать, ни разу не столкнувшись прежде. У нас в Обществе крестовиков нет, сплошные стихийники и демонологи.

Он выкладывал инквизитору всю подноготную, нисколько не беспокоясь о сохранности информации. Так, будто знал его много лет. Будто не верил, что этот светловолосый парень с кошачьими, тоскливо поникшими ушами может его предать.

И Альтвиг скорее удавился бы, чем передал отцу Еннете что-нибудь из услышанного.

Поздно вечером, в компании всех четырех кошек и неизменных мух, парень читал все ту же книгу о наровертах. За последние несколько часов он узнал о них больше, чем за всю прошлую жизнь. Выяснил, что, несмотря на обилие ментальной энергии, телепаты-вампиры рождаются очень редко. Что облик полузверя, печально известный вблизи Туманной Гряды, создается от силы на пятнадцать минут. Что стихи и песни племени кровососов посвящены не охоте на людей, а любви и крыльям. Что каждый нароверт очень ценит мир, все еще юный и чистый. Что женщины-вампирши быстро теряют зрение и вынуждены тратить магию на повышение четкости окружающего.

А в середине книги Альтвиг нашел кленовый лист. Яркий, хрупкий и пахнущий осенью. Разглядывая его, инквизитор не сразу обратил внимание на строки, подчеркнутые густым чернилом: «Среди жителей Хеанты бытует мнение, будто родовое имя им отдал Создатель. Тот, кто действительно сотворил мир и впустил в него Тринадцать Богов; тот, кто прошел через Мосты Одиночества; тот, кто видел Некро Энтарис, что бы оно из себя не представляло. Якобы он мечтал увидеть восход солнца, не сгорев и не пострадав; и отправился в путь, и отыскал надежных друзей; и когда понял, что они были и будут с ним вечно, окрестил мир Вратами Верности. Нароверты с большим почтением называют его имя – Ретар, что в переводе со староприбрежного (Retthair) означает «Третий». Следует считать, что вампиры Хеанты ближе всего подошли к вопросу мироздания, но не спешат делиться ответом с людьми».

Парень рассмеялся. Кровосос-Создатель? Что за бред?

А потом вспомнил сон, где Аларна и Альвадор, переплетая фразы и голоса, повествовали об ищущем некромантов существе.

И смолк, когда в голове прозвучало насмешливое: «Что за глупость? Конечно же, нет!»

ГЛАВА 7 НЕКРОМАНТ

Рикартиат шагал по улице, держа ладонь на рукояти корда. Пристально вглядывался в тени, следил за переулками, обшаривал взглядом проходящих мимо людей. В последнее время среди наемных убийц его голова стала популярным товаром. Не иначе, как по велению Совета Ландары – убрать официального наследника, пока инквизиция не возвела его на престол. Чтобы избавиться от недоброжелателей, придется вернуться в чертово королевство и стереть в порошок господина Леашви. Но сначала…

Менестрель увидел человека с длинными, ниже линии плеч, седыми волосами. Тот стоял, прислонившись к стене, и смотрел вверх. В ясных голубых глазах отражались закатные облака. Они плыли на север, к Алаторе. Наверное, хотели порадовать короля – ведь тот, если верить слухам, любил затухающее небо.

– Привет, Шейн, – поздоровался Рикартиат. – Как у тебя дела?

– Все в порядке. – Седой не посчитал нужным отвлечься. – Полвечера приводил себя в надлежащий вид. Не люблю, когда Сима кривится.

Мреть рассмеялся:

– Помню. Руны готовы? Наши ребята в сборе?

– В сборе. – На вид Шейну нельзя было дать и двадцати лет, но, когда он вот так хмурился, черты его лица неуловимо заострялись. Как у мертвеца. – Пошли, у нас мало времени.

– Что-то случилось? – напрягся менестрель.

– Виктор ранен.

Рикартиат почувствовал себя так, будто в груди лопнула пороховая бочка. Виктор – один из трех негласных лидеров группировки, – слыл большим чудаком, но, несмотря на это, легко превосходил все ожидания людей, знающих его понаслышке. Опытный демонолог, основатель Гильдии Печатей, он владел стихией огня и прекрасно разбирался в хитросплетениях чужого Дара. По примеру своего лучшего друга, господина Ишета, Виктор не давал никому уроков. Порой маги слышали от него странную фразу, что, мол, вся жизнь – театр одного актера, и тратить ее на детей бессмысленно.

– Его все-таки достали?! Это реально?!

– Видимо, да, – пожал плечами Шейн, открывая дверь в старый особняк с витражными окнами. – Я тоже сначала не поверил. Потом Лефранса прислала вестника. Написала, что Виктора задели не ангельским волшебством, а ядовитым дротиком. Горским.

Менестрель не сдержался и присвистнул. Раз горским, значит, можно сразу записывать лидера в покойники и хоронить. Шанс, что кто-нибудь из группировки сможет ему помочь, просто ничтожен.

Повелитель северного ветра прошел по трем серым коридорам и вышел в зал, где пол был расчерчен округлыми символами. Стоило парню на них ступить, как линии вспыхнули голубым. Рикартиат, зажмурившись, шагнул следом – и спустя мгновение оказался совсем в другом помещении. И другом форте.

Цитадель Льна в Эльской Империи, рассчитанная на целую армию, сейчас принимала более скромных гостей. Менестреля и Шейна встретил Ишет, встревоженный и злой. На его носу виднелось красное пятнышко, словно кто-то уколол второго лидера острием клинка.

– Привет, маленькие скотинки, – сказал он. – Как добрались?

– Нормально. – Шейн в силу характера был неспособен оценить манеры товарища. Точнее, отсутствие их.

– Тогда проходите, не задерживайтесь. Вас ждут.

– Виктор жив?

Ишет посерьезнел, но ненадолго.

– Да что с ним сделается, – развел руками он. – Мы сходили к одному знакомому… нароверту. Уговорили помочь. Он стал ужасно нелюдимым, один в один со своим чокнутым другом. Я уже думаю, может, отвесить ему затрещину? Вдруг мозги на место встанут… хотя обидится, конечно.

– Ты не изменился, – сообщил повелитель.

– А с чего бы?

Седоволосый парень промолчал, предоставив товарищу возможность додумать самостоятельно. Тот, отыскав ответ, не расстроился. Вышел за дверь, объяснил, где искать остальных «еретиков» и почему он задержится. Шейн невозмутимо выслушал, изловил за локоть Рикартиата, попытавшегося скрыться с лидером, и отправился в Зал Восьми Углов.

Там, за круглым деревянным столом, сидело восемь существ. Дарштед, Илаурэн, Кейла, Нэлинта, Сима, Лефранса, Виттелена и Грейн – вечный конкурент Мрети. Не такой талантливый, но упрямый. И у первого, и у второго менестрелей были ценные сведения друг о друге. Обнародовать их – значит угробить популярность противника, который наверняка оскорбится и сделает то же самое. На виду у других ребята сохраняли нейтралитет, но с глазу на глаз могли и поссориться, и подраться – причем побеждал, как правило, Грейн. У него и удар был тяжелее, и голос звонче. Не хватало только магии – полуэльф владел всего лишь одним заклятием, не способным всерьез действовать без поддержки стихии воздуха. Поэтому обычно он работал в паре с Илаурэн.

– Добрый вечер, – поприветствовала вновь прибывших Виттелена. Ее светлые, почти белые волосы были собраны в косу, а ядовито-зеленые глаза сверкали из-под сурово сдвинутых бровей. Отсутствие левой кисти скрывал широкий рукав плаща. – Вы опоздали.

– Ишет отвлек, – не краснея, солгал Рикартиат. – Вы же знаете, как он выбегает навстречу с воплями о маленьких скотинках.

Некромант усмехнулась:

– Хорошее оправдание.

– Все благодаря вам, – вернул усмешку парень. – Я помню, как осенью вы заставили Виктора отцепиться той же фразой.

– Кстати, – вмешался Шейн. – У Ишета мы уже спрашивали, теперь спросим у вас: он будет жить? Что за нароверт его спас?

– Понятия не имею, – сказала Виттелена. – Вроде бы он старый знакомый наших общих друзей. Но они особо не распространялись.

Менестрель опустился в кресло напротив Симы. Девушка одарила его улыбкой. Лефранса тут же фыркнула и отвернулась. Ей не нравилось отношение подруги к непримечательному, глупому и слабому человеку. По мнению вампирши, лишь ее сородичи смогли бы стать достойными ухажерами для повелительницы западного ветра. Сима так не считала. Ей почему-то нравился Рикартиат. Черные волосы до плеч, необычные глаза, серебряные кольца на тонких пальцах, кошачьи уши… да, пожалуй, уши впечатляли девушку больше всего.

– Все хорошо? – спросила она, поняв, что серьезная беседа терпит. – Как поживает твой друг?

– Нормально, – ответил менестрель. – Взрослеет. Умнеет. Еще немного, и я приступлю к его обучению. Потенциал у Альтвига мощный, может, заткнет за пояс нашу дорогую вампиршу. Что? Ты хочешь лишить меня языка? – парень поймал многообещающий взгляд Лефрансы и скривился: – Попробуй. Но я не буду сидеть, сложа руки.

– Ого, белобрежная псина мне угрожает? – рассмеялась та. – Хочешь испытать на себе ярость горного племени?

Воздух над головой Рикартиата замерцал, породил сотканные из тьмы копья. Менестрель приподнял голову и, не моргнув, пронаблюдал, как они разбиваются о прозрачный синий щит. Тьма выплеснулась из глубины копий и растеклась по защитному куполу, лишив парня обзора – но, когда Лефранса снова атаковала, он уверенно выбросил вперед руку. Чужая магия захлестнулась петлей на ладони, стиснула ее… и лопнула. Глухой вскрик вампирши утонул в ругательствах Виттелены:

– Немедленно прекратите! Всем плевать на вашу взаимную неприязнь, но здесь вы – товарищи! Мреть, ты же мужчина! Держи себя в руках, черт возьми, а не то…

– Мам, – перебил ее мягкий детский голосок. – Мам, я кушать хочу.

– Прошу прощения, – осеклась некромант. – Это мой сын. Не хотелось оставлять его дома. – Подхватив ребенка на руки, она тихо проворковала: – Потерпи немного, Хаст. Мы с дядями и тетями решим, что делать, и пойдем по домам. Ты очень голоден?

– Нет, не очень, – смирился мальчик. Внимательно оглядел присутствующих – зеленые, как у матери, глаза выглядывали из-под длинной челки, – и просиял: – Дядя Рик! Мам, можно я пойду к нему?

– Да, конечно. – Виттелена поставила Хаста на стол, позволила деловито протопать к менестрелю. Тот улыбнулся и усадил ребенка к себе на колени.

– Дядя Рик, а меня папа обидел, – пожаловался тот. – Мама говорит, что однажды мы его выгоним и станем жить вдвоем. Я все жду, жду… папа плохой, ему с бутылью самогона все равно, где спать – в доме или на улице. Мама говорит, пожертвуем будку, пусть двор охраняет, раз собака подохла… а знаете что, дядя Рик? – мальчик перешел на шепот. – Знаете?

Рикартиат представил, какие ассоциации с мертвой собакой могут возникнуть у маленького ребенка. Потер переносицу, хмыкнул и предположил:

– Тебе удалось ее зомбировать?

– Да! – радостно выдал Хаст. – Мама собиралась рыть могилку, сказала принести лопату. Я проходил мимо трупа, а он ка-а-а-ак подскочит! Укусил меня за ладонь, у…

Он показал ранки – аккуратные, чистые, скрытые за полосой мягкой ткани. Виттелена, как никто другой, понимала и принимала всю важность чистоты плоти. Когда владеешь стихией материи, заботиться стоит не только о себе, но и о своих близких. Да, талант редкий, можно даже считать – исключительный. Однако исключения любят пересекаться.

Хастрайн что-то увлеченно рассказывал, Рикартиат ласково улыбался. Сима умиленно внимала. В общем, прошло довольно много времени, прежде чем вернулся Ишет. С ним, прихрамывая на левую ногу, пришел человек неопределенного пола – может, женственный мужчина, а может – мужиковатая женщина. Он заправил за ухо прядь странных черных волос – будто копоть от костра легла на голову, – оскалился и рыкнул:

– Не ждали, шмакодявки?

– Господин Виктор. – Виттелена поднялась и прижала ладонь к груди. – Мы беспокоились. Как вы себя чувствуете?

– Охренительно, – сообщил лидер. – Я начинаю думать, что магия некоторых наровертов не так плоха.

Мреть нахмурился и отвернулся, не желая участвовать в разговоре. Он прекрасно знал, каких именно кровососов Виктор имеет в виду. Прекрасно знал, что исцеляющее от горских дротиков колдовство пребывает в единственном числе, и прекрасно знал, кто его носитель. Чертова рыжая тварь! Сволочь! Мразь! Убийца! Парень раздраженно прикусил нижнюю губу, ощутил соленую влагу и выругался. Наткнулся на спокойный взгляд голубых глаз Виктора, скривился и вернулся к Хастрайну.

– Мама учит тебя владеть даром?

– Ага, – подтвердил мальчик. – У меня пока что не получается, но я стараюсь изо всех сил. Кроме дохлых собак умею поднимать кузнечиков, червяков и рыб. Рыб особенно интересно. Когда они дохлые, воздух им уже не нужен. Можно взять такой труп и подбросить папе за воротник. Это весело, даже мама смеялась.

– Ха-ха, – неуверенно протянул Мреть. По его мнению, зомбированная водяная тварь принесет одни неудобства. Объясняй потом людям, за что и какого черта. – Ты молодец. А теперь тихо, пожалуйста. Они начинают.

Виктор устроился рядом с Виттеленой, подождал, пока сядет Ишет, и произнес:

– Всем вам известны детали смерти госпожи Миленэль. Я хочу сказать, что мне противно ее решение. Мы родились не для того, чтобы обрывать жизнь самоубийством. И работали тоже не для этого. Миленэль должна была продолжить общее дело. Таким образом она доказала бы, что ее друзья погибли не напрасно. Молчи, Сима, – он отмахнулся от повелительницы, как от надоедливой мухи. – Молчи. Я в курсе, что существа женского пола слишком эмоциональны. Но для эмоций можно было найти иной выход, такой, что даже святая конопля не нашла бы, к чему придраться. Без Миленэль и ее способности сливаться с природой у нас возникнут проблемы. Нужен заменитель ее дара. Артефакт. У кого-нибудь есть идеи?

Повисла тишина. Ишет увлеченно рисовал на пыли, покрывающей столешницу. За его художествами следила Кейла – невозмутимая, смуглая женщина лет тридцати, с толстой русой косой и вышитым на воротнике петухом.

– Все артефакты загребает инквизиция, – внес здравое размышление Виктор. – Господин Рикартиат, вы не могли бы прояснить для нас их судьбу? Узнайте, куда свозят магические предметы, как защищают и как нейтрализуют. Справитесь?

– Попробую, – согласился парень. – Но Альтвиг может не знать.

– Может. Поэтому, пока вы займетесь выяснением, я постараюсь придумать запасной план. Теперь к следующему. Мои осведомители шепчут, будто отец Еннете узнал о связи между нами и Гильдией Печатей. Предлагаю пару месяцев провести на дне, пока он не отстанет.

– Еннете упрям, как осел, – пожал плечами Ишет. – Придется трудно.