Текст книги "Одиночество на земле (СИ)"

Автор книги: Кира Соловьёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Лекарь деловито кивнул. Айтэ – или Айтэоулвэрэ – это одно из имен господина Атанаульрэ, где частица «оулвэ» заменяет частицу «уль».

Близнецы пошли обратно по улице. Эстеларго соткал из темной энергии щит, и небесные твари безрезультатно об него бились. Сейчас они больше напоминали куриц, чем серафимов. На первых порах Эстель избавлялся от них тем же методом, но щит жрал больше энергии, чем боевая магия.

Три фигуры у ворот – две высоких, одна низкая, – были заметны издалека. Справа – господин Шэтуаль, повелитель замка Энэтэрье. В центре – господин Амоильрэ, а слева – его хозяин, Атанаульрэ. Военачальник что-то шептал принцу, и тот наклонился, почти касаясь лбом его светлых волос. Однако Амо очень скоро повернулся к инкубам. Помахал рукой, окликнул:

– Все в порядке?

– Да, – отозвался Эстель.

Он преклонил колено.

– Ваше Высочество. Милорд. Я рад встрече.

– Перестань, – отмахнулся Атанаульрэ. – Мы сюда явились не для того, чтобы оценивать твой уровень этикета. Мы явились, чтобы спасти тебя. А ты, похоже, и сам неплохо справлялся, – он указал на труп серафима, пробитый шпилем городской ратуши. – Есть, чем гордиться.

– Да, – согласился с ним Амоильрэ. – Я очень тобой доволен, Эстель. И прошу прощения. В моем сюжете не было эпизода, где ты попадаешь в Нельнот.

– Я помню, – улыбнулся инкуб. – И ни в чем вас не виню. Однако хочу спросить: получается, он легко обходим?

– Получается, – кивнул Амо. – В этом вся суть, понимаешь? «R» и «A» вовсе не обязаны подчиняться законам, которые я придумал. Хотя в данном случае я не особо рад. Идемте.

Он указал на пленку чернильной тьмы за воротами. Первым в нее нырнул принц, вторым – милорд Шэтуаль. Амоильрэ пропустил своих слуг и помедлил. Бросил взгляд на город серафимов, прикидывая, скольких успел убить Эстель. Случайность, конечно, но вполне удачная. Еще немного, и можно будет пойти на Нельнот войной. Вернуть его Нижним Землям и владыке Кьётаранаулю, а заодно доказать самому себе, что ангелы – не страшный противник. За последние годы они здорово ослабели. Ухватившись за эту мысль, демон улыбнулся. Хорошо, что он вовремя вступил в ряды шэльрэ.

Портал вывели на пустошь перед Нот-Этэ. Скалы, камни, узкие тропы – мало удовольствия для пешего путника. Но Атанаульрэ и Амоильрэ уже привыкли, а Эстель, Эстеларго и Шэтуаль были гораздо крепче, чем казалось. Граф инкубов Элот рассказывал о недавних опытах, о том, что светлый дар совмещается с темным.

– На подобное уйдут недели, – бодро вещал он. – Но цель оправдана.

– Ты дурак, – огорошил его Атанаульрэ. – Где гарантия, что подопытный выживет? Ты же пичкаешь его силой, а парень не резиновый. Возьмет и лопнет, что ты будешь делать?

– Прикажу убрать в лаборатории и найду нового, – рассмеялся инкуб.

– Н-да… – протянул Его Высочество. – Порой ты хуже моих братьев. Они хотя бы умеют отступать. А ты идешь напролом, пока все не рухнет, и разбавляешь демонов людьми. И эльфами… как там, кстати, поживает эльф, украденный во Вратах Тоски?

– Неплохо, – сообщил Шэтуаль. И, заметив удивление принца, хохотнул: – Ты ожидал, что я его убью?

– Да.

Серебристые глаза графа сощурились:

– Это было бы глупо. Из парня выйдет толк, надо только подобрать… по словам Кеуля… подходящие параметры.

– Братец тоже участвует?

– Немного. Ему Врата Тоски по душе.

Атанаульрэ нахмурился и миновал арку входа. Ему вслед посмотрели защитники-волкодлаки. Один, с белой шерстью и длинными ушами, коротко взвыл, оповещая сородичей на других постах, что хозяин вернулся домой.

Тронный зал освещался с помощью кроваво-красных прожилок в стенах. Второй принц пересек его, свернул в коридор и удалился, прихватив с собой Шэтуаля. Его Высочеству не нравился сюжет Амоильрэ, и поэтому помогать он не собирался. По его мнению, спасения Эстеля из Нельнота было вполне достаточно.

Месяц назад между принцем и военачальником произошла ссора. Атанаульрэ вопил, что ненавидит грязную игру. Амоильрэ фальшиво изумлялся, почему принц не думал об этом, когда охотился на Ретара Нароверта. В итоге сын Кьётаранауля вспылил и перестал общаться с песнопевцем, предоставив ему полную свободу действий. Военачальник делал вид, будто не расстроился, но Эстель видел – ему плохо. За черт знает сколько тысячелетий Амоильрэ привязался к Его Высочеству, и неодобрение принца стало для него тяжелым ударом. Однако военачальник не бросил сюжет. Потратив на него столько времени и выписав каждую деталь, он просто не мог остановиться.

– Итак, – произнес он, опустившись в кресло. Близнецы сели напротив. – Ты все сделал согласно плану.

– Да, – подтвердил Эстель.

– Это интересно. Я подозревал, что «R» многое знает о Нижних Землях. Умный мальчик. Полагаю, он в курсе, кто я и кто вы. Будет сложно выйти на следующий этап.

– Как будто на этот было легко, – поморщился Эстеларго. И дал волю своему гневу: – Может, вы наконец-то введете меня в игру? Мне надоело сидеть дома и бояться за брата. Я хочу быть с ним. Хочу его защищать.

– Мало ли, что ты хочешь, – подколол близнеца Эстель. – Ладно-ладно! – замахал руками он, стоило инкубу показать кулак. – Ты молодец, ты чертовски прав, я тобой горжусь. Только не бей меня. Я могу случайно не выдержать. Было трудно бегать по Нельноту, не имея и половины дара.

Эстеларго тут же остыл:

– Извини.

Амоильрэ пошарил в карманах куртки, достал пузырек с ядовито-зеленой жидкостью и бросил лекарю:

– Вот. Выпей.

– Спасибо, – благодарно произнес тот.

Военачальник устроился поудобнее, покосился на гитару в углу комнаты. Он уже давно не играл. Нынешнее творение – история «R» и «А» – занимало его больше, чем песни.

– Хорошо, Эстеларго. Дальше сыграешь ты, – согласился демон. – Твоя цель – озеро Нижнелунье. Русалочий город Гальтас. Нужно, чтобы Ахлаорну понадобился маг-стихийник, и чтобы этим магом оказался мой «R».

– Я все сделаю, – обрадовался инкуб. – С чего начать?

* * *

С наследниками Эльской империи Рикартиат распрощался вечером. И Витоль, и Бах были в восторге от его песен, просили приходить еще. Парень улыбался, но про себя думал, что не вернется в замок даже под страхом казни.

Впрочем, десять золотых монет служили неплохим утешением. Спросив у Инага, куда подевался Альтвиг, и получив ответ: «сказал, что пойдет домой», менестрель отправился на прогулку. В Алаторе он раньше не бывал. Илаурэн не раз говорила, будто это самый красивый город белобрежья. Единственным изъяном, на ее взгляд, был некрополь. Колоссальное черное строение казалось грозовой тучей, нависшей над крышами домов – после схватки с Эстелем, растратив большую часть сил, Рикартиат плохо видел. Его зрение часто менялось под влиянием магических сил – или, как в данном случае, их отсутствием. Водопад молчал. Дождь закончился. Парню требовалась вода, столько воды, сколько можно найти вообще. В идеале, стоило съездить к Нижне– или Верхолунью, но менестрель все еще был слаб.

Поразмыслив, он зашагал к некрополю. Любой темный маг на его месте не сдержался бы. Особенно Виттелена. Ее тянуло к мертвым, будто магнитом. Стоит вспомнить кладбище у ее дома, и все становится ясно. Девушка-лидер Братства Отверженных – не просто некромант, а чертов маньяк. Ее способность к управлению материей изменила разум, превратив хрупкое существо в страшного, жестокого, расчетливого зверя.

Мреть тихо рассмеялся. По его мнению, в этом не было ничего плохого. Либо ты сам себя пересиливаешь, либо тебя пересиливает кто-то другой – и лучше первое, чем второе. Иногда очень важно забыть о доброте и спасаться, используя всех, попавшихся под руку, вместо ступеней.

Вблизи некрополь казался еще внушительнее, чем издали. От покрытых плитами стен веяло не то что холодом – морозом. На пороге сидел уставший стражник. Он посмотрел на Рикартиата, но ничего не спросил. Похоже, посетители в захоронении были нормой.

Самый нижний ярус обозначался цифрой «1», вырезанной у входа. В прямоугольных нишах стояли саркофаги с телами, а на каменных постаментах – урны с пеплом усопших. Заглядывать в них не возбранялось, и менестрель заглянул. В полутьме, разгоняемой светом факелов, он смутно различил очертания серой пыли. Было странно осознавать, что раньше она составляла из себя человека. И что этот человек двигался, говорил и смеялся.

Родственники погибших платили художникам, и на крышках саркофагов поселялись угольные портреты. Добрые, злые, худые, толстые, лысые, кудрявые, слепые люди покоились под старыми крышками. На боку каждой урны были выведены имена, как и на стенке каждого саркофага. Они сопровождались годами жизни. Несколько раз менестрель натыкался на маленькие детские гробики. Рядом с ними красовался приметный знак: покрытый трещинами череп. Болезнь. Возможно, чума. С ней далеко не всегда получалось совладать. Хотя все, кто мог, старались – и маги, и инквизиторы.

Рикартиат поднимался все выше и выше над Алаторой. Очередная арка встретила его цифрой «11». В коридоре этого яруса факелы горели через один, а к стене была прибита доска с вычурной надписью «Королевская семья». Вместилища трупов стали роскошнее, но, к сожалению, у парня появился спутник – высокий беловолосый эльф. За его спиной на тонких кожаных ремешках болтался маленький, какой-то несерьезный арбалет. По ложу вилась зеленая полоса.

Менестрель притворился, будто по-прежнему одинок, и пошел по самому краю ряда. Тут саркофаги пестрели белобрежными рунами, и читать их было довольно сложно. Эта речь куда проще воспринималась на слух, чем в письме. У низенького, покрытого цветами в слюдяных вазах захоронения он остановился и принялся увлеченно складывать доступные слоги. «Хла», «та», «дик»… или все же «дикт»? Забывшись, он произнес последнее вслух – и холодный голос ему ответил:

– Да, Хлатадикт. Восьмой правитель Белых Берегов.

Остроухий смотрел на Рикартиата с заметным пренебрежением. Парень не успел опомниться, как он добавил:

– Зачем ты сюда приперся?

– Э-э-э… ну… прогуляться… – растерялся Мреть. И перешел в контратаку: – А ты кто такой, чтобы мне указывать?

– Я – Смерть этого мира, – равнодушно пояснил эльф. Его бирюзовые глаза мерцали, словно уголья жуткого, неправильного костра. – А ты – мелкая букашка, и твое возмущение – все равно, что комариный писк. Оно меня раздражает. Уходи. Покойники – в каком угодно виде и где угодно, – принадлежат мне.

– Не смеши, – хохотнул Рикартиат. – Всем давно известно, что Смерть – существо женского пола. Она – мать Аларны, и, кроме того…

Он осекся, потому что остроухий счел его слова забавными. Он тоже рассмеялся, но безрадостно, и потому дико.

– Сначала люди поверили, что Боги – это те, кто создал Врата, – веселился эльф. – Потом поверили, что темный дар отличается от светлого. Потом – что Аларна является дочкой Смерти, хотя по сути она всего лишь побратим. Глупые. Недалекие. Слепые дети, – закончил он.

Мрети расхотелось над ним шутить, и, поразмыслив, он направился к выходу. Блаженный остроухий посмотрел ему вслед. Посмотрел абсолютно осознанно и спокойно.

– Анэ-на гэртэ Сатьо, – попрощался он.

– Хроно на эльтэ саэр, – отозвался Рикартиат.

Эльф несколько удивился. Он не ожидал, что обычный с виду парень поймет речь Нижних Земель.

– Погоди. Где тебя научили?

Менестрель пожал плечами и быстро сбежал по лестнице. На пороге по-прежнему сидел стражник. Он лениво покосился на посетителя и махнул рукой, мол, проваливай. Мреть поблагодарил и убрался, быстрым шагом пересекая улицы.

Дом, куда семья Илаурэн перебралась после наведенного в форте шума, был большим и явно намекал, что живут в нем особы чистокровные. Во-первых, он был выкрашен дорогой зеленой краской, во-вторых, имел четыре балкона, а в-третьих, обладал огромными окнами. Сейчас они были занавешены, и за тяжелыми шторами горели огоньки свеч.

– Я вернулся, – сказал Рикартиат, разуваясь.

– Мы рады, – заверила его Илаурэн. Девушка стояла у шкафа с верхней одеждой, скрестив руки на груди и глядя на парня неодобрительно. – А где твой друг?

– А разве он не…

– Нет, – удивилась она.

Менестрель нахмурился.

– Он должен был опередить меня часа на два.

Эльфийка подавила свой гнев, заразившись беспокойством Рикартиата.

– Пойдем поищем?

– В столице? Тут на каждой улице толпы людей.

– Ну и хорошо. Будет у кого спросить. Мало ли – кто-то что-то случайно увидел, но страже рассказать побоялся. А нам можно, мы ребята со стороны, – пробормотала Илаурэн. Она затянула ворот кожаной куртки, натянула на голову берет с тремя синими перьями и велела: – Идем.

– Подожди, – попросил парень. Он метнулся наверх, в свою комнату, и вернулся с биденхандером за спиной.

– Готовишься к худшему? – уточнила девушка, открывая дверь.

Менестрель кивнул.

– Я не смогу колдовать, поэтому лучше вооружиться.

Вместе они обошли площадь, заглянули во двор замка – правда, только через ограду, – и двинулись по двум параллельным улицам. Встретились в месте пересечения. Оказались на рынке, стали приставать к людям.

– Извините, вы случайно не видели…

– Храмовник… такой высокий, со светлыми волосами и шрамом на половину лица…

– Синеглазый… в новомодном черном пальто…

Рикартиата грызло плохое предчувствие. Немолодая женщина с полной корзиной выпечки обернулась, когда он расспрашивал торговца. Она смерила парня взглядом, сделала шаг навстречу и произнесла:

– Вы ищете того человека, что затеял драку у восьмого фонтана? У него еще уши кошачьи, как у вас.

– Да, – мигом сориентировался менестрель. – Спасибо, спасибо вам!

Женщина с достоинством кивнула.

Мреть выловил из живого потока Илаурэн, схватил за локоть и помчался назад, нелюбезно всех расталкивая. Он побледнел, стиснул зубы и думал лишь об одном: с кем, черт возьми, мог подраться невозмутимый Альтвиг?! Да он же и мухи не обидит! Даже если эта муха – труп…

ГЛАВА 3 АХЛАОРН

На полпути к эльфийскому дому Альтвига нагнал окрик:

– Святой отец!

Голос был знакомый. Парень обернулся – и нос к носу столкнулся с Улумом, инквизитором из Морского королевства. Тем, что убил товарищей принцессы Миленэль и одолжил Альтвигу свою лошадь.

– Ну привет, – сказал он. Сказал холодно и довольно резко, заставив товарища окрыситься:

– В чем дело?

– Ах, – фальшиво вздохнул Улум, – это увлекательная история. Она повествует о некоем инквизиторе, которому расхотелось быть инквизитором. Не волнуйся, я понимаю, – добавил он, заметив, что Альтвиг дернулся. – В жизни бывает всякое. Ты нашел своего друга, а он оказался еретиком. Какая ирония, правда? Ты, наверное, был в шоке. Отец Еннете считает, что мы не должны тебя обвинять. По его словам, еретики умеют запутывать и лгать.

Парень почувствовал облегчение. Но тут же опустился с небес на землю, так как Улум изо всех сил ударил его в колено. Рухнув на мостовую, Альтвиг услышал негромкое пояснение:

– Но я, видишь ли, считаю иначе. По мне – ты всего лишь мерзкий предатель. Альвадор поверил тебе, наделил тебя силой, а ты прогнулся под первого же еретика, стоило ему прикинуться твоим другом. Идиот, – заключил инквизитор, пиная врага в живот. – Я не ожидал подобного от того, кто всегда искал правды и помнил, что люди – твари пострашнее нежити. Вставай, – он наклонился и схватил парня за воротник. – Нам надо идти. К сожалению, я не имею права убить тебя прямо здесь. Ты предстанешь перед нашим судом и ответишь на вопросы трех глав.

Альтвиг притворился, будто покорно идет следом, и нанес Улуму удар магией. На камни брызнула кровь, смуглое лицо инквизитора побелело. Из-под смоляных кудрей потекли веселые ручейки, но сознания он не потерял.

– Ах ты… скотина, – выдал он, и Альтвиг ощутил, как быстро угасает дар. Определенно, всего лишь дар, а не ангельское волшебство. Горячий… теплый… едва заметный комок под сердцем, спустя минуту исчезнувший вовсе.

– Я тебя ненавижу, – сказал парень, стиснув кулаки и впервые в жизни использовав их, как оружие. Лицо Улума, и без того покрытое шрамами, послушно деформировалось под градом его атак. – И тебя, и отца Еннете, и Риге, и Ольто! Вы – высокомерные ублюдки! Вы отбираете у мира магию, вы убиваете невинных людей, вы…

Альтвиг не договорил. Его руки вспыхнули синим пламенем, и стало больно до крика. Немногочисленные зеваки поспешили убраться, из корзинки невысокой женщины выпал каравай хлеба.

Вот, значит, каково было Рикартиату. Удивительно, что он пошел на такое добровольно, желая кого-то спасти. Будь на его месте Альтвиг, он бы отступил и позволил разнести форт.

– Думаю, ты знаешь, – с трудом произнес Улум, – что за приговор услышишь. Нападение на инквизитора, публичное оскорбление братства… отцу Еннете будет очень интересно. Поднимайся. Мы немедленно идем к нему.

…Дальнейшее Альтвиг помнил смутно. Инквизитор вел его по узкому переулку, где было много железных ящиков и тяжелых досок. Они оказались в огромном зале, и Улум рисовал на полу углем. Парень удивился, поняв, что это – руны перехода. Получается, прибрежец освоил эльфийское волшебство? Удивительно, поскольку пять лет назад он едва мог связать потоки.

– Иди сюда, ты, – велел инквизитор, хватая Альтвига за обожженный локоть. – Становись. Не двигайся.

Зал исчез, и вместо него возникли низкие стены, решетка и камин. Перед последним на столике валялись щипцы, ножи и тонкие лезвия – вроде тех, что так любят нароверты.

– Не бойся, – усмехнулся Улум, заметив напряжение врага. – Сегодня мы не станем тебя пытать. И вообще не станем, если ты будешь мил. Пошли.

Он толкнул решетку, и та приоткрылась, выпуская путников в коридор. Там, прислонившись к камню у факела, стоял отец Еннете.

– Добрый вечер, – поздоровался он. – С твоей стороны, Альтвиг, было очень любезно заглянуть. Улум, я хочу поговорить с ним наедине.

– Но господин… – начал было прибрежец.

– Наедине, – повторил отец Еннете.

На инквизитора стало жалко смотреть. Все еще бледный, покрытый ссадинами и синяками, он коротко извинился и ушел наверх. Глава инквизиции оглянулся:

– Этот мальчик всегда был вздорным. Его легко разозлить. Да и ты, похоже, сопротивлялся. – Мужчина говорил любезно, почти с радушием. – Значит, мы правы, и ты действительно перешел за грань. Расскажи мне, малыш, почему ты так поступил?

– Отец Еннете, – тупо произнес Альтвиг. И, мгновенно разозлившись, заорал: – Вы меня обманули! Я вам верил, а вы меня обманули! Вы убили ландарского короля! Вы зовете колдовство ересью, хотя на деле оно – одна из частиц мира! Мир построен на колдовстве! Люди с темным даром нужны Создателю! А вы…

Отец Еннете склонил голову, словно интересуясь, что именно сделано не так. Парень задохнулся от возмущения – и стыда.

– Я ответил на ваш вопрос, – хрипло прорычал он. – Теперь вы ответьте на мой.

– Ты ничего не спрашивал, малыш, – улыбнулся отец Еннете. – Ты только обвинял, и это было обидно. Неужели я потратил столько лет на твое обучение, чтобы теперь…

– Вы, – сердито перебил его Альтвиг, – потратили столько лет на создание слуги. В надежде, что мозги у него не заработают.

– Как грубо, – расстроился глава инквизиции. – Я рассчитывал, что ты будешь посговорчивее. Ты ведь всегда уступал своему страху, прятался за других и искал утешения там, где найти можно только ложь.

– И вы меня ей кормили, – не остался в долгу парень. От ярости его трясло. Хотелось вцепиться в глотку наглеца зубами, разорвать ее и от всей души поплясать на трупе. Однако, учитывая обгоревшие руки, Альтвиг ограничился повтором уже произносимых недавно слов: – Я ненавижу вас! Всех вас! Алетариэль прав – когда вы сдохнете, дышать станет легче!

– Малыш, – неожиданно нежно попросил отец Еннете. – Пожалуйста, выслушай меня. Да, я не открывал тебе всей правды. Я боялся, что ты – с твоим-то ужасным прошлым, – испугаешься и не выдержишь. А мне было важно, чтобы ты выдержал. Ты прав, мы убили ландарского короля. Но он представлял угрозу. И ее представляют многие. Вспомни ребят, которых ты сжег в Тальтаре. Вспомни, ведь они были живым подтверждением того, что темный дар – это зло бесконечное, и исходит оно не от Богов.

Альтвиг плюнул ему под ноги.

– Я их сжег, потому что верил всяким ублюдкам. Но теперь я в курсе, что такое дар, и в курсе, что если он кому-то и грозит – то лишь своему носителю. Хватит меня обманывать. Вашего бреда я нахлебался по уши.

Отец Еннете проигнорировал. Он уставился на уголок конверта:

– Что это?

– Посылка для белобрежного короля, – соврал парень. – Не получив ее, он насторожится.

– Перестань, малыш, – улыбнулся мужчина. – У тебя никогда не получалось врать убедительно.

Он вытащил конверт из сумки, взвесил в руках и разорвал.

– Конечно, ведь я не вы, – с вызовом сказал Альтвиг.

Обидная фраза не подействовала. Отец Еннете с интересом изучил книгу в непривычно ярком и гладком переплете.

– «Одиночество на земле», – вслух прочел он. Полистал страницы, нахмурился и шепнул: – Что за бред? «Я смотрю на чужую тень, я протягиваю ладони. Дождь красивее, чем метель, даже если рожден из крови. Уничтожь меня. Я люблю, но любовь не объединяет»… неужели тебе нравится… гм… подобное?

– Это посылка для белобрежного короля, – обреченно повторил Альтвиг. – И она вас не касается.

Инквизитор вздохнул.

– Мы не можем отпустить тебя, малыш. Ты столько всего натворил… пойми, прими и не сердись, пожалуйста. Вот, можешь ознакомиться с содержимым.

Парень выхватил книгу – и в тот же момент оказался за решеткой. Отец Еннете осенил его крестным знамением, пообещал приносить еду и ушел. Его шаги расходились эхом, пока он поднимался по лестнице. Затем хлопнула тяжелая дверь, и Альтвиг остался наедине с собой.

Он был слишком зол, чтобы читать, и тем не менее посмотрел на книгу. И правда, «Одиночество на земле». Зачем Алетариэль отдал ему эту вещь? Ведь она явно не имеет отношения ни к самому Альтвигу, ни к Рикартиату.

Однако, полистав страницы, парень убедился, что был не прав. Стихи полностью занимали начало, а после них описывался поросший розами курган. И человек с кошачьими ушами. Один. Рикартиат.

Парень сам не заметил, как проглотил половину повествования. Речь шла о менестреле, о Райстли, о первых попытках наладить связь с магами. О тяжелом ранении под Эверной, когда на компанию колдунов вышла инквизиция. О ночи в застенках, о постоянном страхе, что Альтвиг не вернется. И о песнях, отобразивших всю суть пережитого Мретью. Песнях не то чтобы прекрасных, но близких, понятных… читаемых. Пожалуй, некоторую их часть парень не отказался бы услышать в авторском исполнении.

Подумав об этом, он загрустил и поддался панике. Услышать песни, ха! Без дара, с обожженными руками, под охраной Улума и вообще неизвестно где. Вряд ли Илаурэн позволит менестрелю искать неудавшегося инквизитора. Для нее Альтвиг – никто, человек из прошлого Рикартиата. И ради него она не захочет рисковать жизнью члена своей семьи.

Пытаясь отвлечься, парень снова уставился на книгу. Рассказ о Мрети закончился, и взяла начало история второго «скитальца». Почему духов Безмирья окрестили скитальцами, он не уловил. Да и сейчас у Альтвига возникли вопросы куда серьезнее: кто, Боги его низвергни, следил за ним от кургана до цитадели Шатлена? На ней «Одиночество на земле» обрывалось, хотя в нем было еще много пустых страниц – и еще больше вырванных. Значит, его писали от руки? Но кому это пришло в голову? Тратить время на биографии обычных людей, да еще и такие полные…

Пленник уставился в пустоту, размышляя. Ни Улум, ни отец Еннете не стали отбирать у него сумку. Ладони потихоньку регенерировали, и он, повернув застежку, нашарил в боковом кармане письмо Виктора.

«Господин Амоильрэ – песнопевец; такой же, как Рикартиат. Будучи захвачен идеей четырех песен, он написал сюжет о скитальцах – существах, бывших духами Безмирья и ставших людьми».

Два кусочка – книга и сюжет – сошлись идеально. Альтвиг задумался. Неужели рассказ Виктора – это не глупая шутка, а искреннее предупреждение? Выглядит оно, конечно, бредово, но в свете последних событий…

Парень поднялся и обошел свое узилище. Никакого намека на скрытые механизмы. Камни пола, потолка и стен прочно прилегают друг к другу, и нет ни крюков, ни выемок, ни ниток. Жаль. Обычно в подземельях, используемых инквизицией, обязательно есть что-нибудь про запас. Мало ли – еретик пробудит дар и атакует, или произойдет катаклизм, или, в конце концов, дверь заклинит… Однако отец Еннете, похоже, учел, что собирается держать взаперти бывшего инквизитора – и тот наверняка знает о подобных тонкостях.

Альтвиг пнул решетку ногой. Особого результата это не дало, разве что сверху посыпалась рыжая от ржавчины пыль.

* * *

Рикартиат сидел за столом, мрачно разрывая ломоть белого хлеба. Его взгляд остановился на вазе, принесенной госпожой Эльтари. По горлышку, переплетаясь, вился тонкий узор, а выпуклые бока покрывал рисунок – льняное поле, замок и белый волк.

– Рик, мы его найдем, – сказала Илаурэн. Она застыла у окна, время от времени с надеждой выглядывая. – Он не мог… его не могли уйти далеко.

В кухню ввалился инфист – до того бледный, что казался белее своих волос. Он оперся о столешницу, попросил воды и выдал:

– На восточной окраине создавали руны перехода. Я заплатил эльфу, который за этим делом следит, и он поделился информацией. Альтвиг попал прямиком в Велиссию, в Аль-Нейт, в подземелья под главной резиденцией. Полагаю, его будут судить, а потом повесят всем на радость.

Печали в голосе парня не было. Рикартиат посмотрел на него с укором:

– Доволен?

– Доволен, – согласился тот. – От твоего Альтвига одни проблемы. Если бы не он, ты бы не стал сражаться с Эстелем. Следовательно, нам не пришлось бы переезжать, а Илаурэн не вела бы себя так… ну, как ведет.

– Что за претензии? – оскорбилась эльфийка. – Не хочешь помогать – иди прочь. Мы у тебя ничего не просим.

Киямикира пожал плечами.

– Я знаю, – произнес Рикартиат, – у кого можно попросить.

– У кого? – искренне волнуясь, спросила девушка.

– У Шейна. Он имел дело с инквизицией, владеет шэльрэ и к тому же является повелителем.

Илаурэн прикусила губу. В седом человеке она крепко сомневалась. Но ситуация была серьезная, поэтому эльфийка признала:

– Да, идея хорошая. Пойдем сразу?

– Пошли, – кивнул менестрель.

Игнорируя инфиста, он спустился на первый ярус и принялся одеваться.

– Да что с вами такое? – завопил Киямикира вслед.

Девушка на него взглянула.

– Альтвиг – наш друг, – холодно сказала она. – И он нам доверился. Ради нас он бросил инквизицию. Ради нас не покинул Шатлен. И не сдал нас Улуму, хотя вполне мог это сделать. Рассказал бы ему, сколько в Алаторе еретиков и где их найти – и сам не попал бы в чертово подземелье. Но Альтвиг нас не выдал. И на твоем месте, – Илаурэн натянула берет, – я была бы ему хоть чуточку благодарна.

Киямикира смутился.

– А я что? У меня нет дара, я всего лишь…

– Да, тебе ничего не грозило.

И она вышла.

Инфист выругался.

Ночь не была для жителей Алаторы чем-то священным. Внутри кованых столбов, расположенных спустя каждые полвыстрела, бесновалось пламя. По улицам ходили патрули стражи, у замка несла службу личная королевская гвардия. Храмы Тринадцати Богов окружало смутное голубое сияние – признак светлого волшебства.

– Не злись на него, – попросила эльфийка.

Мреть не ответил. Он размашисто шагал к дому, где позволялось использовать переход.

Девушка поймала его за широкий рукав:

– Не злись. Киямикира всегда был себе на уме. Ты же помнишь.

– Помню, – огрызнулся менестрель. – Но нынешние его речи… они просто в край предательские. Неужели он думает, что я откажусь от поисков? Что я испугаюсь и убегу? Я, черт возьми, ждал восемьдесят пять лет! И только все начало налаживаться, как снова влезла чертова инквизиция! Да я ее на части порву! Я каждую тварь, поднявшую руку на носителей дара, размажу по мостовой!

– Скоро их не будет, – успокоила его девушка. – Скоро мы от них избавимся. Господин Сулшерат…

– Я в курсе, – перебил ее Мреть.

Она послушно замолчала.

Добравшись до цели, Рикартиат бросил эльфу-смотрителю шесть золотых монет. Тот широко распахнул глаза, не веря в это неслыханное богатство, и не только позволил нарисовать руны, но и помог.

Спустя десять минут маги уже стояли в форте Шатлен. Пронизывающий ветер заставил их поежиться и поднять воротники. К особняку Шейна менестрель и эльфийка шли, согнувшись и почти ничего не видя из-за бьющего в лицо снега. Холод залез под одежду, выстудил все, что мог, и ребята ощущали себя трупами. Замерзшими и подаренными некроманту трупами.

Поскользнувшись, Рикартиат хрястнулся на порог. Вместо стука кулаком получился один гулкий «бо-о-ом» головой. Повелитель открыл так быстро, будто ждал гостей у двери.

– Заходите.

– Заходим, – с облегчением вздохнула Илаурэн.

Шейн помог менестрелю встать и завел в холл. Мреть почесал лоб, убедился, что увечий не заработал, и сразу перешел к делу:

– Нам нужна твоя помощь.

Повелитель жестом пригласил его вглубь особняка:

– Адатальрэ мне рассказал.

– Быстро, – удивился Рикартиат. – Он меня пугает.

– Он не страшный, – улыбнулся седой. – Подумаешь, демон. Подумаешь, все его осуждают. У демонов, между прочим, поразительный кодекс чести. Они не отсиживаются дома, когда друзья попадают в беду.

Шейн провел гостей в зал, плюхнулся на диван и спросил:

– Так что мы будем делать? Используем руны и метнемся в Аль-Нейт?

– А у тебя есть другие идеи?

– Ну… – повелитель потер переносицу. – Знаете, основная резиденция нам не по зубам. Тут нужен хороший план. Надо сбить противника с толку и при этом остаться сильными.

Менестрель приуныл.

– Может, я побуду приманкой?

Седой смерил его оценивающим взглядом.

– Нет. Ты инквизиторам на один укус.

– А иллюзии? – подала голос Илаурэн. – Как насчет иллюзий? Они кого угодно заморочат. И пока детки будут играться, мы сбегаем в подземелье и вытащим Альтвига. Магию потратит кто-то один, а еще двое останутся для защиты. Что скажете?

– Звучит неплохо, – кивнул Шейн. – Насколько я помню, у тебя фантазии достаточно. Ты сотворишь какую-нибудь жуть, желательно – пострашнее и помощнее. Все вместе мы подождем, пока инквизиция очнется и выбежит на огонек. Потом я и Рикартиат подхватим тебя, смотаемся в подземелье и оттуда, если получится, настроим руны перехода. Отлично. Я готов. Вы раньше бывали в Аль-Нейте?

Эльфийка развела руками. Зато менестрель подтвердил:

– Да. Там неплохие таверны.

– Боюсь, в таверны мне вход заказан, – улыбнулся повелитель. – Я – опасный еретик, мне присвоен класс опасности «1-А». Отец Еннете и его компания в очередь выстроятся, чтобы первыми показать мне силу Богов. Хотя я не уверен, что она на меня подействует, – задумчиво добавил он. – Адатальрэ ее неплохо нейтрализует.

– Что ж, – подытожил Мреть. – Раз таверны не подходят, используем лес. Он берет столицу в кольцо, и туда редко кто ходит. Особенно зимой. Никому не хочется умереть среди елок.