Текст книги "Одиночество на земле (СИ)"

Автор книги: Кира Соловьёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Побледневший мужчина судорожно сжал кулаки. Оглянулся на стражу. Ее было немного – всего два человека у настежь распахнутых дверей.

– Не советую, – мягко предупредил Альтвиг. – За глупую месть вас осудят меньше, чем за побег и преднамеренную жестокость. Впрочем, я не могу оставить их без внимания. Господин бургомистр, будьте добры – повлияйте на осужденного. Можете использовать любые методы. Мне пора.

Он развернулся, собираясь посетить комнаты знати – и за спиной тут же прозвучал звонкий, звенящий, со всей силы нанесенный удар. Призрачная фигура мгновением раньше вызванного защитника дернулась, задрожала и рассыпалась серебристой пылью. Инквизитор обернулся, взмахнул рукой – пыль превратилась в копья, метнулась к обезумевшему осужденному и пронзила его насквозь. Мужчина всхлипнул. Сомкнул веки. Стиснул пальцы на гладкой поверхности ангельского волшебства.

– Нападать на служителей Богов неразумно, – укорил Альтвиг.

В холле сделалось тихо-тихо, как в первые мгновения после бури. Человек, посмевший напасть на невысокого парня с кошачьими ушами, медленно умирал, но никто не спешил прийти к нему на помощь. Прежний обвиняемый удивленно хлопал глазами, пока не закричала женщина, стоявшая ближе всех к выходу. Закричала – и помчалась прочь. Ее примеру последовали остальные люди, кроме стражи и бургомистра. Последний снял шапку, вытер вспотевшую голову и пробормотал:

– Вы служите Альвадору, святой отец?

– Верно.

– Ох… – вздохнул бургомистр. И тут же, спохватившись, поправился: – То есть спасибо. Без вас мы бы честного человека засудили.

– Пожалуйста, – пожал плечами Альтвиг. – Обращайтесь.

Мужчина кивнул, хотя в его взгляде отчетливо читалось: «нет, никогда». Инквизитор хмыкнул, насмешливо улыбнулся и спросил:

– Вы боитесь?

– Извините, святой отец.

Бургомистр встал и принялся собирать в стопку бумаги, разбросанные по столу. Альтвиг помрачнел. Несмотря на то, что он не ожидал другой реакции, настроение безвозвратно испортилось. Плюнув на Тинхарта и Витоль – если что, пусть уезжают сами, – парень пошел к дверям, выглянул за порог и осторожно спустился по обледеневшим ступенькам.

Каждый Бог, отмечая наиболее верных служителей, награждал их определенными способностями. Тот, кто поклонялся Аларне, мог видеть и использовать души умерших. Тот, кто поклонялся Листвит, обладал тягой к природе и призывал ее силы, чтобы защититься и защитить. Служители Инэ-Дэры могли избирательно прозревать во снах прошлое и будущее, погружать в сон или, напротив, пробуждать своих противников. А служители Альвадора учились находить правду, даже если ее скрывали очень старательно. Любую правду. Всегда. Повсюду.

Именно по этой причине у Альтвига не было друзей. Кому приятно общаться с человеком, видящим собеседников насквозь? Даже братья по вере, и те его сторонились. Лишь Арно и господин Еннете говорили с парнем без оглядки на ложь – хотя, наверное, это быстро прекратилось бы, перестань он мотаться по земле в поисках нечисти и скверны.

Забывшись, инквизитор выругался и пнул маленький забор, ограждающий клумбу – сейчас пустую. Доски громко скрипнули, проходивший мимо торговец ускорил шаг, нырнул в переулок и исчез. Чуткие уши Альтвига уловили быстрое бормотание: «да сохранит Он меня от ненависти и злобы, от тварей небесных и земных, от людей опустившихся и посвященных мраком…» Расстояние до перепуганного идиота не играло парню на руку, но, подчиняясь минутному порыву, он во весь голос рявкнул:

– Закрой рот, скотина!

– Ой! – воскликнул тонкий голосок рядом. – Так я ведь просто дышать пыталась… насморк совсем замучил…

Инквизитор обернулся и увидел Витоль. Принцесса Эльской империи улыбнулась, переступила с ноги на ногу и попросила:

– Не сердитесь, святой отец.

– Что вы здесь делаете? – хмуро пробормотал тот.

– Гуляю. Тинхарт сказал, что сегодня мы уже никуда не поедем.

– У вас просто удивительная способность выбирать для прогулки те же места, что и я. Признайтесь честно, вы следите за мной?

– Не сердитесь, – погрустнев, повторила девушка. – Мне просто интересно, что вы из себя представляете.

Альтвиг приподнял брови:

– Какая разница?

– Большая, святой отец. Девичий интерес – это вещица страшная.

Витоль выглядела абсолютно серьезной. Инквизитор вздохнул, скрестил руки на груди и сказал:

– Ваше высочество. Вы прекрасны, вы забавны, вы ведете себя честно и откровенно. Я рад, что среди королей не перевелись подобные личности. Но прошу вас, поверьте: не стоит водиться с людьми моего круга. Мы жестоки, беспощадны и лишены большинства нормальных человеческих чувств. Мы несем в себе угрозу, нас все боятся. Только что вы имели счастье видеть реакцию прохожего, который ничего обо мне не знает. Эта реакция правильна. Берите пример.

– Правильна она, как же, – рассмеялась принцесса. – И поэтому вы кричали на всю улицу?

– Я… – начал было Альтвиг, но осекся и замолчал. – Ладно. Чего вы хотите?

– Ну-у, – протянула Витоль, – давайте сходим в трактир. Я ни разу в жизни не была в трактирах.

– Это не лучшее место для особы благородных кровей.

– Вас все боятся, святой отец. Я буду как за каменной стеной.

Инквизитор вздохнул. Искренность девушки могла разоружить даже самых бывалых затворников. Витоль поняла, что выиграла, схватила парня за локоть и повела в путаницу улиц.

Вистаг – единственный целый город Гро-Марны – жил за счет торговли оружием. Рыцарские мечи не шли ни в какое сравнение с эльфийскими или горскими, но охотно покупались, потому что были дешевыми. В мире без проблем отыскивались простофили, желающие сэкономить на снаряжении. Благодаря им и зеленым воинам, еще не нюхавшим настоящее каленое железо, бургомистр имел возможность восстанавливать старые здания, понемногу прокладывать мостовую и даже – изредка – возводить памятники в честь знаменательных событий. Мимо одного такого прошли Альтвиг с Витолью, бегло прочитав высеченную в постаменте надпись: «Прибытие эльфийских послов, 564 год Эпохи Весны».

Парень поморщился. С летоисчислением в мире творилось Бог знает что: отсчет обрывался и начинался заново после важных – или просто новых – поворотов истории. Нынешнее время именовалось веком инквизиции, и сам по себе век уже подходил к концу.

– Как вам этот, святой отец? – поинтересовалась Витоль, останавливаясь у порога сомнительного заведения с побитой вывеской. – Мне вот нравится. Давайте зайдем!

– Давайте, – кротко ответил инквизитор.

Принцесса радостно толкнула дверь и вошла в окутанный полумраком зал. Альтвиг последовал за ней, тут же сделавшись мишенью для двадцати подозрительных взглядов. Обычный рабочий люд сидел за столами и, наверное, веселился – по крайней мере, до появления незваных гостей. Засевшая у окна компания мужчин парню особенно не понравилась, потому что была вооружена.

Витоль прошествовала к стойке, бросила трактирщику золотую монету и заявила:

– Я хочу бутылку эетолиты, мяса с грибами и большой-большой хлебный каравай.

– Хорошо, – согласился тот, попробовав монету на зуб. – Выбирайте место, госпожа.

Девушка кивнула, вернулась к инквизитору и уселась за угловым столом.

– Я достаточно грубо разговаривала?

– Достаточно. А зачем вам столько хлеба?

– Как зачем? Чтобы съесть его.

Альтвиг смолчал, прикидывая, как принцесса будет запихивать в себя огромные куски плохо пропеченного теста. Витоль не выказывала ни малейшего беспокойства. На злые взгляды вооруженных мужчин она ответила ехидной улыбкой. Затем посерьезнела и повернулась к своему спутнику:

– Вы сказали, что не помните, откуда пришли и кто дал вам имя. Но, быть может, осталось что-то другое? На вас жалко было смотреть, когда Тинхарт упомянул менестреля.

Инквизитор нахмурился:

– Это касается лишь меня.

– Я ведь не из простого любопытства спрашиваю, – обиделась девушка. – Я знакома с господином Мретью. Знаю его песни. Хочу помочь.

– Ради чего?

– Ради вас. Что, если Мреть – это часть вашего прошлого?

Альтвиг почесал бровь единственным уцелевшим мизинцем.

– Его светлость говорил, будто менестрель поет о гибели друга и о кургане, вознесенном на границе сущего. Моя память тоже начинается с кургана. Там растут белые розы, а рядом клубится пустота. Черная, живая, преисполненная молниеносных теней. Они парят в ее чреве, и я бы сказал, что грозят смертью любому другому существу.

– Очень похоже на Безмирье, – задумчиво пробормотала Витоль.

– Я тоже над этим думал, – признался инквизитор. – Еретики говорят, что из Безмирья приходят души драконов. Но даже если это так – а сомнений у меня хватает, – все равно ничего не понятно.

Принцесса кивнула. Повисло тяжелое молчание. Из кухни пришел трактирщик, поставил перед гостями еду и вино. Витоль потребовала нож, чтобы порезать хлеб, и мужчина вытаращился на нее с немым изумлением. Просьбу, конечно, выполнил, но даже вернувшись за стойку не прекратил коситься на необычную девушку.

– Это все, святой отец? – тихо спросила она.

Альтвигу показалось, что Витоль уже пришла к определенным выводам, но отвечать вопросом на вопрос было невежливо.

– Нет. Неподалеку от кургана я нашел книгу, – сказал он, извлекая ее из сумки. – Вот, взгляните. Больше всего меня беспокоит фраза, написанная на переплете.

– «Там, под снегом и под морозами…» – послушно прочла принцесса. И просияла: – Это строка из песни, святой отец! Неужели вы не слышали? «Там, под снегом и под морозами я курган для тебя вознес, и на нем распустились розами капли пролитых мною слез».

На этот раз она посчитала нужным пропеть цитату. Альтвиг передернул плечами, опустил голову и попросил:

– Продолжайте.

– «Я стою у границ отчаянья, под сиянием мира Дня. В мире нет никого печальнее и покинутее меня. Твое имя звенит мелодией в опустевшем моем мозгу; в мире, полнящемся свободою, в песнях я его сберегу», – нараспев выдала Витоль. – Выпейте, святой отец. На вас снова жалко смотреть.

Она протянула инквизитору кружку с вином. Тот обхватил ее дрожащими пальцами, сделал глоток и крепко зажмурился. Эетолита, несмотря на превосходный вкус, обожгла горло. Альтвиг никогда прежде ее не пробовал – вино было слишком дорогим, – и ощутил легкую обиду на то, что первое знакомство выдалось таким грустным.

Мысли в голове перепутались. Менестрель Мреть… Лантершот… задание отца Еннете… впервые в жизни инквизитору захотелось плюнуть на приказ и заняться собственными делами. Боги, что же делать? Он молча возвел глаза к потолку.

– Мы можем помочь вам, святой отец, – мягко произнесла Витоль. – У нас есть для этого все, что нужно.

– Благодарю, – учтиво ответил инквизитор. – Но я справлюсь сам. Вы и так много для меня сделали. Я не имею права отправляться на поиски Мрети прямо сейчас. Пока мы с вами сидим и ожидаем удобного случая, чтобы отправиться в путь, в Ландаре погибают люди. Они сами виноваты, я знаю. Однако их необходимо спасти. Люди несовершенны…

– Вы ищете наследника? – перебила принцесса.

– Да. – Альтвиг не видел смысла врать. – И если я брошу все ради прошлого, потом никогда не смогу себя простить.

Девушка нахмурилась, поправила прядь чудесных вьющихся волос:

– Вы просто убийственно честны.

– Боги не поощряют лжецов, – развел руками инквизитор. – Даже Темные.

Он допил вино и поставил кружку на стол. Витоль принялась жевать очередной кусок хлеба. В посеревшем небе за окном появились черные пятна – вороны, сбившиеся в стаю. Чуткий слух Альтвига уловил далекое «кар-р, кар-р!».

– В отряде господина Тинхарта есть посыльный? – решился парень.

– Есть, – сообщила девушка. – А что?

– Я подумал, что было бы неплохо отправить письмо в Лантершот. Это ускорит мою предполагаемую встречу с менестрелем. Как вы считаете?

– За спрос по носу не бьют. – Витоль встала и направилась к трактирщику.

Инквизитор проводил ее рассеянным взглядом, после чего спрятал книгу обратно в сумку. Надпись на переплете заставила парня повторить про себя слова, открытые принцессой: «Твое имя звенит мелодией в опустевшем моем мозгу»… Песня Мрети идеально сочеталась с мотивом, который не давал Альтвигу покоя и не позволял слушать чужую музыку. Настолько идеально, что он подумал: может, эта песня и этот мотив – два фрагмента целой картины? Картины, способной пояснить, почему инквизитор проснулся на границе сущего, почему был один и почему ничего не помнил.

Вернувшись вместе с трактирщиком, Витоль завернула хлеб в чистую ткань и жизнерадостно предложила:

– Пойдемте обратно в ратушу, святой отец.

Инквизитор беспрекословно встал, подхватив бутылку с остатками эетолиты.

– Вы позволите? Под вино мне славно соображается.

– Берите, – великодушно разрешила девушка.

Прогулка по улицам прошла тихо. Альтвиг внимательнее осмотрел памятник эльфийским послам и встречающим их людям, наверняка уже мертвым. Остроухим-то хоть бы хны, они живут тысячелетиями – пока не надоест или не возникнет непредвиденное обстоятельство в виде давнего врага. Блистательные сражения вышли из моды так же быстро, как и вошли, поэтому в ходу у эльфов были менее благородные методы: яд, темная магия или нож в спину. Инквизиция уже пыталась навести порядок среди детей звезд, но те умели ненавязчиво уходить от любых вопросов. А еще – одним легким усилием сочинять причины, вынуждающие смертных существ покидать Малахитовые Леса.

Разумеется, эльфы жили не только в этой части изведанного мира. Она принадлежала клану Сотоэр, а помимо него где-то прятались еще три: Лийн, Айнэро и Найэт. По мнению Альтвига, стоило поверить летописям и отправить соглядатаев к Верхолунью и Нижнелунью. Отец Еннете считал иначе, не желая связываться с представителями вздорного племени, по нелепой ошибке считающего себя самым мудрым. К тому же знаменитые озера тщательно охранялись воинами белобрежного короля. Как будто мало ему союза с дриадами…

На ступенчатом пороге ратуши стоял Тинхарт, беседующий с толстеньким круглым мужичком лет сорока пяти. Он поклонился сероглазой принцессе, пожал руку инквизитору, непроизвольно при этом вздрогнув, и поспешил ретироваться.

– Кто это? – с неприязнью уточнила Витоль.

– Мой старый знакомый. Пришел выразить свое почтение и заверить, что я нисколько не изменился, – шутливо ответил граф.

– Как будто тебя это волнует, – фыркнула девушка.

Тинхарт резко посерьезнел:

– Если честно, то очень. Я боюсь однажды утром проснуться и обнаружить, что постарел. Если бы я был человеком, мне бы уже отвели комнату в госпитале для блаженных – предварительно убрав из нее все зеркала, чтобы безумный больной не пересчитывал по утрам морщинки.

– У тебя нет морщинок.

– Спасибо. Я действительно рад.

Витоль ткнула его локтем в бок и прошествовала в холл, на ходу расставаясь с курткой. В ратуше было неожиданно тепло.

– Святой отец хотел попросить тебя об одолжении.

– Каком? – с готовностью поинтересовался граф.

– Ему нужен посыльный.

– О, вот как? Хотите отправить весточку в Лантершот? – Тинхарт обратился непосредственно к Альтвигу.

– Было бы неплохо, – согласился тот. – Сейчас поднимусь к себе и напишу.

Спустя полчаса он понял, что погорячился. Пергамент лежал перед инквизитором, освещенный двумя дорогими свечами. Тут же стояла чернильница, ваза с зимними яблоками и валялись разноцветные кусочки сургуча. Красный – для официальных посланий, синий – для срочных, а зеленый – для личных, не проходящих через ведомство отца Еннете. Альтвиг все еще не решил, как именно обратиться к господину Граурту, и чувствовал себя полным идиотом.

Он взял яблоко и вдохновенно его сжевал, попутно копаясь в собственных мыслях. Если написать официальное письмо, с печатью инквизиции и требованием выдать менестреля, дворянин из Лантершота может не отреагировать. Скажет, что никогда ни о каком менестреле не слышал, и взятки гладки. Отец Еннете насторожится и велит пытать Граурта общеизвестными методами – болью, болью и еще раз болью. Боли боятся все. Инквизитор помотал головой. Нет, этот вариант не подходит.

Если написать срочное письмо, отец Еннете заинтересуется и призовет Альтвига к ответу – мол, что это ему внезапно понадобилось? Объясняться парень не хотел, поэтому, подумав, завернул красный и синий сургуч в потрепанную тряпочку. Бог с ним. Каждый имеет право на тайны.

Перо задрожало в левой руке инквизитора, коснулось уголка пергамента и помчалось, оставляя за собой ровные символы. Лантершот находился под властью белобрежного короля, поэтому там использовалась идентичная с Белыми Берегами письменность. Это многих напрягало – белобрежные руны было сложно выучить и еще сложнее использовать, – но Альтвиг находил их весьма приятными.

Разобравшись с посланием, парень взял его в руки и перечитал.

«Господин Граурт,

я вынужден обратиться к вам неофициально, поскольку не хочу, чтобы мою просьбу видели посторонние глаза. Прошу вас, сожгите письмо сразу по прочтении.

Мне необходимо встретиться с менестрелем Мретью. Это не связано с нуждами инквизиции и не имеет никакого отношения к отцу Еннете. О господине Мрети я узнал от графа Тинхарта, который утверждает, что вы знакомы. Пожалуйста, помогите мне.

С уважением,

Альтвиг Нэльтеклет».

– Бред собачий, – заключил инквизитор, запихивая письмо в конверт. – Но лучше так, чем вообще ничего.

ГЛАВА 3 HINNE NA LIEN

Посыльный умчался в тот же день, надменно сообщив, что для истинного гонца преград не существует. Альтвиг отнесся к этому с тревогой. Если письмо канет в желудок нечисти или упокоится в сугробе вместе со своим носителем, придется нагрянуть к господину Граурту без предупреждения – и Бог знает, как он отреагирует.

Инквизитор сидел в полутемной комнате, кутаясь в теплое одеяло. Тинхарт поделился с ним картами местности, находящейся за горами, и теперь парень заинтригованно их изучал. Особенно его впечатлила пометка «Проклятое плато» – девственно чистый кусочек земли. Картограф не решился изобразить деревья или склоны, оставив лишь крохотную надпись «н. и.» Не изведано. Если верить рассказам графа, Проклятое плато ограждалось сильной магической завесой. До сих пор никто не смог ее пересечь, и Альтвиг невольно задумался – какой силой должен обладать еретик, чтобы столько времени оставаться в тени?

Помимо этого на карте отыскались фрагменты – можно даже сказать, наброски – малоизвестных королевств. Замталеорнет, Шеальта… никогда прежде инквизитор о них не слышал. Скопления аккуратных башен и крепостей, расположенных вокруг озер, заставляли его вновь и вновь задумываться: что за существа живут там, вдали от установленного порядка?

После полуночи инквизитор со вздохом отложил карты, поднялся и потянулся. Спина отозвалась протестующим хрустом, где-то под лопаткой ощутимо закололо. Альтвиг скривился, почесал правое ухо и отправился на ночную прогулку по ратуше.

Лунный свет раскинул причудливые сети на полу и стенах. По ним лениво проползали пушистые тени облаков.

Инквизитор пересек холл, с осуждением отметив, что ратуша не охраняется. Дверь, конечно, заперта, но для нечисти она – слабенькая преграда. К тому же остаются еще и окна, не прикрытые ни ставнями, ни шторами – бери да залетай, а потом лови идиотов-людей и кушай по одному. Парень представил, как бургомистр – перепуганный, взъерошенный и красный от натуги, – бежит вверх по центральной лестнице, а за ним во весь опор мчится самка гарпии. Подобные твари настойчивы, как черти, и ни за что не упустят жертву из виду. Неплохое наказание за бессмысленный риск.

Альтвиг бесшумно прокрался мимо комнат, отведенных дворянам, миновал три узеньких перехода и вышел в просторную галерею. Высокий сводчатый потолок терялся в тенях, как и верхние ряды картин – довольно однообразных, впрочем. Хозяин ратуши собрал полотна художников, чьим главным увлечением стали ангелы – светлые и темные, добрые и злые, печальные и, напротив, излучающие радость. Разглядывать их инквизитору надоело еще днем, но у галереи было другое, более весомое, достоинство – огромные окна с широкими подоконниками. Кто-то неаккуратный забыл тут перевязанные лентами свитки и пучок перьев, так что инквизитор, про себя извинившись, переложил их на низенький столик в углу. Затем занял освобожденное место, прижался лбом к холодному дорогому стеклу и, не моргая, уставился на слепые глаза двух небесных светил.

Стекло пришло в Гро-Марну десять лет назад. К этому времени в других государствах мира оно уже имело непрошибаемую популярность, а Морское Королевство, откуда прозрачный материал и пришел, заслуженно гордилось своим открытием. Гордилось – и, как могло, повышало цены. Невероятных денег стоили даже разномастные осколки – чтобы купить их, надо было родиться потомственным богатеем. Поэтому Альтвиг любил оказываться в зданиях, принадлежащих людям, имеющим власть. Любил, особенно когда становилось тихо.

Дайра и Шимра окружили себя кольцами белого сияния, словно хотели защититься от всего постороннего. Обнаженные деревья потрясали ветками, дома отбрасывали на землю сплошные сгустки темноты. По площади промчалась одинокая человеческая фигурка, и у противоположного края ее с нетерпением встретили еще две. Посовещавшись – с нервной жестикуляцией и приплясыванием на месте, ведь мороз не собирался никуда пропадать, – они двинулись в сторону городских ворот. Альтвиг напрягся. Зачем кому-то разгуливать среди ночи? К тому же за восточной стеной на много миль протянулось старое рыцарское кладбище. После захода солнца нормальные люди туда не ходят. Значит…

Подгоняемый мыслью о расстоянии до преступников, инквизитор спрыгнул с подоконника, выбежал на лестницу и, забыв про пальто, понесся к выходу. Повернул в замке ключ, приоткрыл одну створку, выскользнул наружу. Холод радостно оплел разгоряченное тело, но вскоре был вынужден отступить – Альтвиг едва ли не летел, соприкасаясь с землей пальцами ног и совершая длинные, ловкие, нечеловеческие скачки. Это не помешало ему опоздать – неизвестная троица скрылась за обледеневшей преградой, у которой лениво переговаривались стражники. Увидев растрепанного светловолосого парня, облаченного в свитер, широкие штаны и расшнурованные ботинки, один из них расхохотался и с насмешкой спросил:

– Чего тебе надо, рвань?

– Именем инквизиции, – Альтвиг вытащил из кармана серебряный крест, – я требую выпустить меня из города!

Стражник не испугался, но смутился:

– Извините, святой отец.

– Имейте в виду: через двадцать минут вернусь, – отмахнулся тот, выбегая на заснеженную, темную, немного даже зловещую дорогу.

Она извилистой лентой тянулась до непроницаемого призрака леса, разрезая на две части ряды надгробий. Тут были и кресты, и камни, и скульптуры, и незнакомые парню символы, наверняка вознесенные над гробами инфистов. Вестники несчастья любили все усложнять.

Альтвиг не заметил бы троицу подозрительных людей, если бы не зеленоватый свет. Он ровным контуром устроился над чьей-то могилой, полыхнул и поднялся в воздух – вместе с женским силуэтом, закутанным в саван. Инквизитор увидел задрожавшие руки, сжавшиеся ладони – полуистлевшие, они по большей части состояли из синеватых кусков мяса и осколков костей. Волос на голове покойницы почти не было, глаза ввалились, рот распахнулся, – словом, зрелище малоприятное. Однако еретикам понравилось: двое из них шутливо поклонились коллеге, а тот, в свою очередь, рассмеялся.

Альтвиг выразительно прокашлялся и вышел из тени, предложив:

– Покайтесь немедленно, и я уничтожу вас быстро. Без мучений.

– Ба, – удивился центральный еретик. – Ребята, а не тот ли это урод, что сегодня утром мужика в ратуше убил?

– Тот, – подтвердил его товарищ. – Отомстим?

– Ага. Значит, так, папаша… хотя до папаши ты не дорос… сейчас мы тебя в порошок сотрем, а остатки отправим отцу Еннете, чтобы он знал: с братством Отверженных лучше не связываться!

Альтвиг вздохнул. Нет ничего отвратительнее людей, упорствующих во грехе.

– Чего замер? – тонким девичьим голоском поинтересовалась последняя еретичка. – Испугался?

– Еще как. Я тону в холодном поту, – серьезно ответил парень. – А вы все не атакуете и не атакуете.

Про себя он пытался классифицировать врагов по принципу «сильнее – слабее», но это получалось с материальной точки зрения. Как там насчет магической, оставалось только гадать. Мужчина с яркими сиреневыми глазами обладал мощным телосложением и мог в любой момент забыть о своем так называемом «даре», отправив инквизитора в забытье одним ударом здоровенного кулака. Юноша, застывший слева от него и поднявший из могилы труп, был гораздо более хрупок. Девушка, говорившая последней, тоже не внушала Альтвигу опасений.

С нее он и начал – призрачная фигура, удерживая в руках молочно-белый меч, нависла над еретичкой, нахмурилась… и разбилась о едва заметно сверкнувший купол. Насколько инквизитор знал, заклинания такого типа назывались щитами. Ловко!

– Это все? – скучающим тоном уточнила девушка.

– Да, – сокрушенно признался Альтвиг. Главное – потянуть время, убедить противников в беззащитности и отчаянии. – Может, вы меня отпустите? Я передам отцу Еннете ваши слова, и мы развяжем крупномасштабную войну. Это будет честнее, чем если вы убьете меня сейчас – трое на одного.

Коренастый мужчина рассмеялся:

– Крупномасштабную? Хорошая шутка!

– Ничего смешнее я от этих псов еще не слышал, – усмехнулся его товарищ.

На явное оскорбление инквизитор не отреагировал. Впечатлил его лишь вынырнувший из-под ног защитник: распахнув крылья, он отразил сплетение магических потоков, направленных на хозяина. Светлое волшебство против темной магии – не самая надежная штука, поэтому Альтвиг поспешил отступить и укрыться за ближайшим надгробием. Почти сразу же сверху рухнула мертвая женщина, хищно оскалилась и впилась зубами в левое ухо парня. Тот взвыл, пнул ее в мерзко податливый живот и откатился в сторону.

Снег под ногами еретиков стал багровым, но этот эффект, к мрачной радости инквизитора, скрадывала темнота. Радость быстро сменилась сожалением – юноша заподозрил неладное и предупреждающе заорал, обнаружив, что его ноги оплетают гибкие шипастые стебли. Рванулся туда-сюда, убедился, что выбраться не получится, и растер в ладонях нечто серое, напоминающее пепел. Вспыхнуло, оглушительно громыхнуло, поднятая еретиком покойница рухнула навзничь. Кладбище заволокло дымом, и, когда он рассеялся, противник у Альтвига остался только один.

Девушка.

Она затравленно огляделась, придержала капюшон, затрепетавший от порыва ветра, и с досадой выкрикнула:

– Чтоб ты сдох!

– Взаимно, – ответил парень. Ответил рассеянно и без интереса, потому что как раз изучал повреждения любимого свитера. Две рваных дыры служили немым укором в адрес еретиков.

Девушка выхватила из маленьких ножен, прикрепленных к поясу, изящный черный кинжал. Альтвиг поежился, безошибочно опознав в нем агшел. Магическое оружие. Кто его кует и тем более поставляет, было неизвестно, хотя отец Еннете лично брался за расследование.

– Именем Жизни, Смерти и Белого Огня, горящего в мертвом сердце, именем Белых Цветов и Красной Крови, именем Твоим и Ее я приказываю: приди, подчинись моему слову, защити меня от врага! – вдохновенно зачитала девушка, после чего вспорола плоть на собственном запястье.

Инквизитор понял, что счет переходит на секунды, и сорвался с места. Ему не раз говорили, будто в моменты связи с потусторонним миром еретики становятся уязвимы. Шанс убедиться лично выпал впервые, и парень, стремительно миновав расстояние, отделяющее его от девушки, перехватил рукоять кинжала и вдавил лезвие глубже. Оружие отозвалось негодующим жаром, звякнуло и выпустило пять шипов, насквозь пробивших ладонь Альтвига. Сдавленное ругательство заглушил крик еретички, чья отрубленная кисть повисла на тоненьком клочке кожи. Заклинание, не получив достаточной энергетической подпитки, так и осталось пустым звуком.

Выдергивать агшел парень побоялся. Это можно сделать и в городе. Девушка оказалась более решительной, отсекла увечье с помощью «дара» и бросилась на инквизитора, воя, как обезумевшая.

Сцепившись, они покатились вниз по надгробному холмику. Альтвиг вознамерился добить противницу ее же клинком, но шипы в тот же миг исчезли. Пробитая ладонь, и без того не шибко активная, окончательно потеряла подвижность.

Девушка с удивительной для такого хрупкого создания силой оттолкнула инквизитора, подхватила агшел и принялась воровато пятиться. Пространство под ее ногами разошлось рябью, приобрело очертания магического перехода – портала. Открыть его самостоятельно еретичка вряд ли могла – не хватило бы времени и возможностей, – но тем не менее не растерялась, взмахнула уцелевшей рукой в сторону поднявшегося врага… и все. Больше Альтвиг ничего не увидел – правая половина лица вспыхнула болью, и глаза утратили свет.

Он понял, что снова падает, но не успел защититься от удара. Вдоль виска проскользнуло нечто холодное и острое, лоб впечатался то ли в камень, то ли в кусок льда.

Инквизитор стиснул зубы. Упустил! Упустил проклятых еретиков! Еще и позволил им себя ранить, бестолковый идиот…

Встать долго не получалось – голова гудела, тело сотрясала крупная дрожь, – но в конце концов Альтвиг справился. Побрел, пошатываясь и прижимая к лицу комок снега, обратно к городским воротам. Снег быстро растаял, и парню пришлось несколько раз останавливаться, чтобы зачерпнуть нового. Краешком зрения – за него отвечал только левый глаз, – он подмечал несущественные детали вроде крестов, створок… стражников. Ребята посмотрели на инквизитора потрясенно, и еще больше их удивил хриплый, вполне осознанный вопрос:

– Где можно найти лекаря?

– Эм-м-м… разрешите, я проведу? – предложил тот самоуверенный тип, с которым Альтвиг разговаривал перед выходом.

– Проведи, – согласился парень. – Только быстро. Я еле на ногах стою.

Стражник бодро потопал вверх по улице, намечая дорогу и поминутно оборачиваясь. Он явно боялся, что инквизитор рухнет прямо тут, и дальше его придется нести. Но Альтвиг держался молодцом и до последнего игнорировал жгучий зуд, поселившийся в ране – может, из-за мороза, а может, из-за колдовства. Оно всегда оставляет видимые следы.

Лекарь обитал в небольшой лавчонке с увешанным сушеными травами потолком. Приемная часть ограждалась от жилой шторами. Хозяин выскочил по первому же призыву, испуганно оглядел клиента и принес табуретку:

– Садитесь, святой отец. Поцапались с нечистью? Рана заражена?

– Уже нет, – с трудом отозвался Альтвиг.

Он смутно различал низенького мужичка со смешной редкой бороденкой, но сосредоточиться на его действиях не мог. Движения слились в одно сплошное марево, колеблющееся и противное. К горлу подступила тошнота, и инквизитор был вынужден попросить сначала воды, а потом – пустое ведро. Легче не стало.