Текст книги "Одиночество на земле (СИ)"

Автор книги: Кира Соловьёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– Желаю вам удачи.

* * *

… – Действительно необычный, – заключил господин Кольтэ. – Готовил порошок из клыков выверны сам? Ему что, жить надоело?

Альтвиг усмехнулся:

– Все объясняет слово «отшельник». У этого парня хрупкая связь с миром. Наверное, он не слышал о последствиях отравления.

– Я бы на вашем месте не шутил, – с укором произнес Мреть. – Нимтайори опытен. Он в курсе обо всех свойствах используемых частиц. Раз взялся крошить клыки – значит, верил, что справится. И, обратите внимание, не ошибся. Лично меня это впечатляет. – Он прижал холодные пальцы к векам, глубоко вдохнул и буркнул: – Я пойду спать. Всего доброго.

– Спокойной ночи, – пожелал господин Кольтэ.

– До завтра, – попрощался Альтвиг. И, покосившись на окно – за ним плыли облака, светилось око Дайры и поблескивали шпили храмов, – последовал примеру друга.

Остроухий проводил его взглядом, закинул ногу на ногу и улыбнулся. Поправил прядь кудрявых волос, отряхнул рукава и прошептал:

– Ты купил яд не для господина Леашви. Но тогда… кто?

* * *

Эстеларго шел по узкому коридору. Свечи в запыленных канделябрах бросали тусклый свет на стены, потолок и пол, покрытый костями мелких грызунов. Стоило им хрустнуть под подошвой, как инкуб поджимал губы. Он любил передвигаться тихо, не давая хозяевам уловить чужие шаги. Но в подземелье брата каждая деталь была рассчитана на то, чтобы не дать незваным гостям стать убийцами.

Вот уже пятьсот лет никто не лез к лекарю. До всякого сброда дошло, что он падок на месть и весьма силен, а мастера гнушались бастардами. Какой смысл убивать Эстеля, если он не родич семьи Элот? Если он – всего лишь отверженный, одинокий слуга песнопевца?

Прошло больше получаса, прежде чем коридор расширился, потолок оброс сводами, а в плитах пола показался железный люк. Эстеларго открыл его, свесился вниз и позвал:

– Брат! Ты там?

Тишина. Ругнувшись, инкуб зажег на пальцах синее пламя. Затем спрыгнул, ловко приземлившись на мягкую, теплую поверхность. Размеренно дыша, она заворочалась, и перед носом Эстеларго возникли серебряные глаза. Демон, похожий на лиса и дракона одновременно, белый и осторожный, а главное – огромный, обдал гостя своим горячим дыханием. В тот же миг загорелись свечи в глиняных плошках. Они висели в воздухе, словно на ниточках кукловода. И не таяли. Никогда.

Инкуб улыбнулся, разглядев старшего брата. Тот спал, накрытый хвостом питомца. Бледный, измотанный, но красивый. Эстеларго про себя отметил, что усталость ему к лицу.

Брата Эстель не почувствовал. Долгое пребывание в живом мире притупило его способности. Но чужой взгляд лекаря беспокоил – он перевернулся на другой бок и свернулся в клубок, спрятавшись под шерстью демона-шэа.

Эстеларго не хотел его будить. Поразмыслив, сел под стеной, вытащил из сумки пергамент и развернул его. Стал водить пальцем по острым линиям диаграммы – схематическая фиалка, восемь зубцов-ножей, звездные искорки и символы вдоль краев. «Вызов», «удержание», «глушь», «контроль»… Смертный, носивший с собой этот предмет, теперь болтался на дереве. Подвешенный за ноги, погибший от кровоизлияния в мозг. Инкубу нравилась эта разновидность смерти.

Разбираясь в деталях вот уже второй день, он по-прежнему не понимал, какого шэльрэ хотел призвать человек. Под описания подходили трое, но все они имели нюансы, не указанные в диаграмме. Однако если бы она не работала, не ощущалась бы сила. А она билась звонким ключом в гранях, перекликалась со всех сторон рисунка. Использовать ее Эстеларго не мог. К большому своему сожалению.

Спустя еще час, услышав, как ворочается Эстель, он спрятал пергамент обратно в сумку. Старший брат зевнул, вылез из-под хвоста и погладил шэа. Демон заворчал, открыл пасть и высунул язык.

– Почему ты здесь, Эстеларго? – спросил инкуб.

– Пришел узнать, как ты, – отозвался его младший брат.

– Устал. Но в целом нормально. Уже пора?

– Нет. У тебя еще есть время. Господин Амо говорил, что вернуться следует на рассвете. А там ночь.

Эстель с облегчением выдохнул.

– Я не готов.

– Хочешь, я тебя заменю? – обеспокоенно предложил Эстеларго.

– Было бы неплохо, – честно сказал старший брат. – Но господин Амо настаивал, чтобы им показывался именно я. Не знаю, чем обусловлен этот выбор. Вероятно, я красивее.

– Не шути так. Сейчас ты выглядишь бледной молью. Я заткну тебя за пояс и пойду соблазнять принцесс, – в голосе Ларго прозвучало ехидство.

Эстель не ответил. Он снова лег, глядя на далекий люк. Дышал медленно и ровно, борясь со слабостью. Демон-шэа ткнул его теплой лапой, словно хотел убедиться, что хозяин еще жив. Тот вяло отодвинулся и сомкнул веки. Сонливость устроилась на груди, едва не заставив инкуба провалиться в свои кошмары. Но Эстеларго, уловив его состояние, воскликнул:

– Неужели этот мир так силен?

– Что? – рассеянно пробормотал Эстель. И, разобравшись, продолжил: – Нет, не он сам. Его жители. На их фоне наши клиенты сильно выделяются. Они оба не имеют и малой доли той силы, что есть у других. У Нэльтеклета это проявляется в сомнениях, у Мрети – в недостатке физических сил. Мне кажется, родись он во Вратах Верности обычным путем, переплюнул бы даже Еннете. Размазал бы его по стенке, как сыр по хлебу. Но он не может забыть Безмирье, и память, словно паразит, выпивает его энергию. И даже несмотря на это, – инкуб закинул ноги на морду шэа, – он способен нам помешать. Именно Мреть. А не Нэльтеклет, на которого господин Амо возлагает столько надежд.

Эстеларго удивился. Зрачки в глубине его васильковых глаз дрогнули.

– Я хочу посмотреть.

– Нельзя, – помотал головой Эстель. – Пока что – нельзя. Но скоро…

Он запнулся, почесал ухо – длинное, заостренное, как у эльфа.

– Как вы мне надоели, – нахмурился младший брат. – Постоянно повторяете, мол, скоро ты пойдешь с нами. А на деле что? Я сижу тут, охраняю ярус и переписываю старые песни.

– Прости. От меня ничего не зависит.

– От меня тоже, – со вздохом признал Эстеларго. – Я начинаю жалеть, что господин Амо нас принял. С графом Шэтуалем было бы намного проще. Бери да режь мясо, а потом собирай из него чудищ. Это гораздо приятнее, чем бегать по живому миру.

– Ты прав, – улыбнулся Эстель.

Братьев радовало лишь одно – события исчерпывались. Еще несколько фрагментов. Несколько строк, и можно будет отдохнуть, навестить друзей, прогуляться по родному ярусу…

Они еще долго сидели вместе. Обменивались короткими фразами, делились планами. Но к утру, когда солнце Врат Верности приготовилось вползать на небо, лекарь покинул свое логово. Проводил брата по узкому коридору, пожелал беречь себя и исчез, растворившись в тени.

Мгновение удушья и холода. Подошвы сапог касаются мостовой. Рядом высится памятник принцу Теалу. На его бронзовых волосах белеет снежная шапка, а из рукояти поднятого меча растет сосулька.

Эстель фыркнул, развернулся и пошел к городской стене. Там будет удобно работать – особенно если стража бдит в том же духе, что и всегда.

Он не ошибся. Сонная смена сидела в караулке – четыре человека, один пьян, один замерз до полусмерти. Инкуб оставил на пороге золотую монету – плату за разнос, ожидающий ребят в будущем. Быстро обошел постройку и, воровато пригнувшись, побежал наверх по выбитой в камне лестнице. Ноги скользили, перила обжигали ладони холодом. Эстель страдальчески морщился, но терпел.

– Чертова зима, – бурчал он. – Ненавижу зиму.

На верхушке стены, у острых стальных зубцов по внешнему краю, стоял еще один стражник. Он уловил движение, начал оборачиваться, но инкуб оказался быстрее. Выхватил из ножен на поясе стилет, вогнал его человеку в горло. Сбросил тело по ту сторону, на пустошь – раздался влажный хруст, едва слышный и не способный привлечь чужое внимание.

Прятать оружие Эстель не стал. Покачиваясь, добрался до угла, где дома внизу утопали в густом мраке, и присел на корточки. Перехватил стилет пальцами, как перо, и вывел в камне сложный рисунок – восемь витков, одиннадцать искр, схематическое солнце и купол. Встал, критически осмотрел свое творение и пошел дальше, насвистывая под нос.

Горизонт окрасился зеленым, облака потемнели и поплыли на юг. С высоты Эстель видел Волнистые Реки, бьющиеся о берег. Здесь, на Белых Берегах, они были величественны и прекрасны. В Велиссии, Гро-Марне, Зверогрите, Бертасле и Хасатинии все знали, что противоположный берег рядом, что есть мост, и можно перебраться в любой момент. Нижнее Белобрежье о подобном не ведало. Вот Реки – основа и союзник границ, – уходят в белесую дымку, в жутковатый туман, и что за ним прячется – неизвестно. Волны свирепствуют, бьются, и корабли не смеют с ними спорить. Парусами можно любоваться, живя в Морском Королевстве. А тут идиотов нет.

На следующем углу инкуб тоже оставил свои художества. И на следующем. И на следующем. Он закончил как раз вовремя, чтобы не позволить форту увидеть рассвет. Наполнил символы колдовством, переплел пальцы и выпустил из себя энергию. Преображаясь, она поползла от одной стены к другой, накрывая Шатлен чернильной пленкой. Пожирая тот слабый свет, что уже возник на улицах.

Прямо под Эстелем закричала женщина, тыча пальцем в застывшую на стене фигуру. На крик сбежались зеваки – человек пять, – и перепуганные стражники. Инкуб помахал им рукой, спрыгнул, но вместо того, чтобы разбиться в лепешку, легко приземлился на ноги.

– Доброе утро, – любезно сказал он.

Алебарды в руках мужчин рассыпались. Пленка сомкнулась, и форт утонул во тьме.

– Что за чертовщина?!

– Уже апокалипсис?

– Этот парень – ангел! Прогневили мы Богов, эх!..

В последнем голосе звучала ирония. Эстель улыбнулся, опустил ладонь со стилетом. Он собирался убить свидетелей, но, раз среди них есть такой шутник, пусть живут. Вобьют всем в мозги, что Шатлен стал жертвой неба, и избавят демона от лишних проблем.

Когда лекарь, посмеиваясь, шагнул прочь, в своей спальне проснулся Рикартиат. Вскочил, понял, что все это ему не снится, и бросился одеваться. Штаны, рубашка, куртка, шнуровка сапог… и конечно же биденхандер. Тяжелый двуручный меч в наспинных ножнах мерцал, словно молодой месяц. Извещая об опасности – и советуя ее избегать.

На ступенях между третьим и вторым ярусом стоял Альтвиг. Его глаза, принявшие мрак, изменились: в густой синеве возникли красные линии. Они окружали хищные вертикальные зеницы – такие же, как у Мрети.

Парни уставились друг на друга, и менестрель спросил:

– Чувствуешь?

– Да, – кивнул инквизитор. – В городе демон. Эстель.

– Скорее всего, так.

– Что за магию он использовал?

– Ну, – задумался менестрель, – нечто такое порой проворачивает Ишет. Называется «завеса». Выбираешь определенное место, накрываешь его пеленой темной энергии, и все. Она будет отражать страхи, надежды и мечты тех, кто окажется под ней. Но не в себе, а в реальности. Грубо говоря, Шатлен заполнят иллюзии. И если завеса достаточно сильна, нам всем не поздоровится.

– Ее можно разбить? – нахмурился Альтвиг.

– Да, если атаковать дар носителя. Он отвлечется и утратит контроль. Но мы противостоим демону, так что задача трудновата. Пойдешь со мной?

– Спрашиваешь.

Мреть улыбнулся. Затем снова посерьезнел:

– Знаешь, что меня пугает? Илаурэн не успела вернуться.

– Ваши переходные руны завесу не пробьют?

– Только отчасти. То есть она врежется в нее и завязнет. Как муха в паутине, черт возьми.

– В такой темноте, – неодобрительно процедил парень, – чертей лучше не вспоминать. Лично я не обрадуюсь, когда они отзовутся.

Рикартиат виновато развел руками. Он нервничал, сердце колотилось в груди, как бешеное. На каждом шагу оно словно подскакивало, причиняя боль.

Альтвиг первым вышел из дома, отшатнулся от неясной фигуры. Узнал ее, облегченно рассмеялся:

– Привет, Киямикира.

– Привет, ребята, – согласился инфист. – Тоже решили размяться? Да? Тогда я составлю вам компанию. Дивная ночка.

Улица недолго оставалась прежней. Стоило парням добраться до поворота, как оттуда выскочила шестилапая тварь с удлиненной мордой. Она взвыла, махнула когтями в ногте от лица Киямикиры. Села на задницу, проехала до забора и по-человечески простонала:

– За что мне все это?..

– А нам? – поддержал инфист.

– А вам, презренные людишки, – оскалилась нечисть, – всякая беда по заслугам!

Рикартиат дернул ладонью:

– Молчи, морок.

Тварь вспыхнула и пропала, оставив на дороге выжженный след. Снег поблизости почернел, и сквозь него проклюнулись тонкие ростки. За пару минут они выросли, распахнули листья, обзавелись бутонами, отцвели, сбросили лепестки и погибли, обратившись в пепел.

Мреть переступил через плетень, заглянул во двор ближайшего дома. Там, прижавшись к стене, сидела девочка лет шести. Заплаканная, черноволосая, она вскочила и убежала от человека. Поняла, что он жив и может стереть ее сущность, как только что стер крупного дакарага.

Менестрель покосился на Альтвига, мысленно попросил прощения и начертил в воздухе звезду. Острые грани зависли перед ним, налились алым сиянием.

– Именем ветра и тьмы, – начал парень, – именем голоса и звука, тишины и крика, боли и ласки, я приказываю: укажи мне путь!

Левый угол ослепительно полыхнул.

– Нам на запад, – обрадовался Мреть.

– Ого, – удивился Киямикира. – Мощно. Там же большинство храмов.

– Пустых храмов, – понимающе протянул Альтвиг. – Демону на них плевать. Без служителя обитель Бога – все равно что пустой орех. Вроде крепкий, но…

Он не закончил. Инфист сообразил, что к чему, и помрачнел. Изначально он относился к ситуации, как к забавному приключению, но теперь оно сделалось опасным.

– Я немного сведущ в демонологии, – поделился Рикартиат. – Убить, правда, не убью. Попробую загнать господина Эстеля обратно в Нижние Земли.

– А мы его отвлечем, – пожал плечами Альтвиг. – У меня есть ангельское волшебство. Хотите… – он запнулся, вспомнив, что плюнул на инквизицию. Потом подумал, что она – не единственная причина для веры. – Хотите, я молитву прочту?

– Давай. – Мреть был абсолютно серьезен.

ГЛАВА 10 ЦВЕТОК

Путешествие по темному форту оказалось делом увлекательным.

Рикартиат шел впереди, удерживая в ладони горсть зеленого огня. Порой он менял цвет на белый, синий и алый. Пульсировал, словно живое сердце, и придавал менестрелю сходство с ожившим трупом. Однако, по сути, парень был бодр – даже тихо напевал себе под нос. Киямикира, отвечая на изумление Альтвига, пояснил:

– Ему так спокойнее.

– В роли приманки? – не поверил тот. – Он же сейчас у любого на виду. И из мрака может выскочить что угодно.

– Рикартиат привык, – пожал плечами инфист. – Думаешь, он только выступать может? Наше Братство потратило немало сил, прогоняя с Белых Берегов нежить. И опыт показал, что охотнее всего она ловится, когда кто-то хрупкий и безобидный гуляет прямо под носом. Да и сейчас любая тварь – иллюзия. Она не имеет и половины возможностей оригинала.

– Но все равно впечатляет.

– Внешне? Согласен.

Мреть замедлился, бросил комок пламени в окно дома. Оттуда донеслись вой, шипение и детский крик.

– Черт побери! – Менестрель подпрыгнул и на развороте влетел в проем, оцарапав локоть об осколки слюды.

– Идиот! – заорал Киямикира ему вслед. – По-твоему, люди настоящие?!

Ответом ему послужил грохот, такой, будто рухнул шкаф. Ругнувшись, инфист выбил дверь и зашел внутрь. Слюда искрилась на деревянном полу, стены покрывала густая кровь. Рикартиата не было.

– Где он? – очень тихо произнес Альтвиг. Он заглядывал через плечо Киямикиры, напряженный и готовый к бою.

– Вероятно, поглотила иллюзия. Осторожно!

Стоило инквизитору шагнуть в сторону, как поверхность растрескалась, и парень полетел вниз. Он еще успел протянуть вверх руку, но не надеялся, что спасется. Однако тонкая теплая ладонь ухватила его за запястье, рванула на себя:

– Ну… ты… и… тяжелый!

– Рик! – обрадовался парень. И тут же испугался: – Боже! Бросай меня к черту, ты же весишь как минимум вдвое меньше!

Побелевший менестрель упрямо стиснул пальцы.

– Один раз… я тебя уже бросил! Больше не собираюсь!

Альтвиг почувствовал, как под кожей у друга бьется кровь. Бьется неестественно быстро. Рикартиат вымученно улыбнулся, потянул энергию из дара – и одним резким, нечеловеческим усилием выдернул инквизитора из ямы на твердый участок сущего. Им оказался подоконник. В углу застыл горшок с зеленой петрушкой, молчаливо намекающей, что парни забрели куда-то не туда.

– Это морок? – оглянулся Альтвиг.

– Ага. Но он вполне способен убить.

– Каким образом?

Менестрель поджал колени к груди, уткнулся в них лицом. Он дрожал, на висках выступили капли пота.

– Ты поверил, что падаешь. Большего ему не нужно.

– Прости, – повинился инквизитор.

– Ты не виноват. Тут любой растеряется.

– Я имею в виду, за то, что пришлось меня вытаскивать. Теперь ты похож на призрака.

– Слабоват. – Голос Мрети сорвался. – Киямикира у входа?

– Думаю, да. Я не видел, как он пролетал мимо.

Шутка получилась корявой. Альтвиг поморщился, бросил взгляд на черную пропасть и уточнил:

– Иллюзия работает, когда мы верим в нее?

– Да, и только в этом случае, – подтвердил Рикартиат. – Если мы с тобой спрыгнем, будучи уверены, что под ногами пол – ничего не случится. Готов?

– Готов.

Менестрель первым покинул подоконник. Его ноги по колено вошли в провал. Инквизитор зажмурился, успокаивая нервы, и последовал за другом. Приземлился на нечто мягкое, податливое, и отскочил:

– Что за дрянь?!

– Кресло. – Мреть бледно улыбнулся. – Мертвецов тут нет.

– Откуда ты знаешь?

– Была бы кровь. Крики. Стенания, – пояснил парень, щелкая пальцами. С его ногтей сорвалась серебряная искра, лезвием воткнулась в стену и разрушила морок.

Альтвиг огляделся: вокруг была не страшная пустота, а зал. Маленький, но уютный. На пороге застыл Киямикира, чьи алые глаза уставились в потолок. Рикартиат помахал ему рукой, но, не добившись результата, был вынужден подойти. Взял инфиста за плечо, встряхнул и поинтересовался: – Что она тебе показала?

– Трупы. Сплошные трупы.

Мреть вздрогнул.

– Плохо, что мы зашли сюда в первый раз. Трудно ориентироваться. Но я слышал ребенка. Надо ему помочь.

– Как? Повторив судьбу неудачника?

– Неудачников тут полный форт. В том числе и мы с тобой, – укоризненно сказал менестрель. – Ты ведь тоже поддался. Позволил убедить себя, что смерть – настоящая. Ты – взрослый, серьезный парень! А плакал ребенок, я точно помню. Представляешь, каково ему?

– Да, – мрачно сказал Киямикира.

Менестрель пожал плечами и вышел, попав в спальню. Детей там не было. Пришлось возвращаться, искать другую дверь и воровато за нее заглядывать. На всякий случай парень извинился, но ему никто не ответил.

– Любопытно, – пробормотал он. – Где же твои родители?..

Рикартиат миновал прихожую, кухню и кладовую. Нахмурился. Наклонился, чтобы осмотреть пустоту под полкой, и был тут же схвачен хрупкими маленькими руками.

– Дядя! Дядя, там пауки!

– Где? – спокойно осведомился он.

– Пауки, дядя, – неуверенно произнес мальчик лет шести. Странно улыбнулся, повел плечами и вдруг обмяк. На его коже, от уха до уха, расцвела рваная рана.

– Берегись! – крикнул кто-то за спиной Мрети и дернул его назад. Клыки все так же внезапно воскресшего ребенка вхолостую щелкнули перед лицом «спасителя».

Неуловимо изменившись, существо засмеялось. Заплакало. Прижало к щекам крохотные ладошки.

– Дядя, пауки…

– Рик, вставай! – рыкнул Киямикира.

Рикартиат не пошевелился:

– Он – настоящий!

– Какая разница?! Меня больше волнует его жажда крови!

Инфист был прав. Желание убивать читалось в пустом взгляде малыша, ставшего нечистью. Менестрель поднялся, размышляя, что делать, и ненавязчиво уклонился от удара. Ребенка протянуло мимо, унесло за дверь – и там расцвела белая, горячая вспышка.

– Альтвиг! – парень выбрался из кладовой. – Альтвиг, что ты натворил?!

– Изгнал низшего, – удивился инквизитор. – Не надо было?

– Ну… – Мреть присел у тела мальчика и с сожалением констатировал: – Наверное, надо. Он уже давно мертв.

– Спасатели из нас так себе, – фыркнул Киямикира. – Зря только время тратим. Знаете, что? Давайте разделимся и обыщем форт по частям. Я возьму на себя южный квартал, Рик – северный, а ты, Альтвиг, займешься восточным. Возражений нет?

– Нет.

– Тогда расходимся. Наткнетесь на демона – швырнете в небо сгусток энергии. Его даже я почувствую.

Они вышли из дома. Рикартиат объяснил другу, куда идти, и пожелал не заблудиться. Инквизитор улыбнулся и двинулся прочь, на ходу читая защитное заклинание.

Поначалу ему не везло. Иллюзия порождала жутких тварей, те бродили по улицам и неожиданно нападали. Ангельское волшебство не всегда срабатывало. Альтвиг был вынужден и побегать, и попрыгать, и проявить чудеса ловкости на площади-пятачке: он вскочил на железный столб, пропуская под ногами выверну. Та, хоть и не настоящая, открыла рот и отчаянно взвыла. Невероятной силы звук оглушил парня, заставил растеряться – всего на пару мгновений, а не насовсем, как бывает с обычной нечистью.

Схватка бы продолжилась, не дрогни над фортом Шатлен завеса. По ее черному, мягкому, уязвимому животу поползли голубые молнии. Затем пророкотал гром, и с далекого неба хлынули потоки дождя. Они разбивали магию демона, пусть и были пропитаны иным колдовством. Альтвиг вспомнил бушующий водопад, похолодел и бросился на помощь. Иллюзорная выверна пропала, разлетелась на тысячи осколков и впиталась в щели между камнями.

– Рикартиат! – орал парень, не слишком надеясь на ответ.

Может, менестрель и кричал в ответ, но за раскатами грома было не слышно. Вместо завесы стены увенчали тучи. Продолжая рыдать, они уничтожили снег, насквозь промочили инквизитора и смыли остатки морока. Альтвиг бросил сумку, пальто и шарф, оставшись в легкой рубахе. Он носился по переулкам, звал, натыкаясь на чужих людей. Никто из них не видел ни Эстеля, ни Киямикиры, ни Мрети, но все были перепуганы.

– Спрячьтесь в домах и не выходите! – велел инквизитор. – Закройте ставни, заприте двери, активируйте амулеты, если они у вас есть!

– А что происходит-то? – уточнил бородатый торговец.

– Мы пока не знаем, – покривил душой Альтвиг. По его мнению, горожан стоило оставить в неведении. Демон – это хорошая причина для паники, которая сейчас не нужна. И так грохот невыносимый.

Конец препирательствам положила молния. Оранжевая, зловещая, она ударила в шпиль храма Листвит. Тот не пострадал, но все разумно решили спрятаться. Инквизитор подождал, пока улица опустеет, и вновь бросился на поиски.

У ворот цитадели он нашел Киямикиру. Инфист выглядел так, будто его прожевали и выплюнули. Куртка блестит от крови, штаны изорваны, правого сапога нет, руки странно вывернуты. Но, несмотря на все это, парень пытался встать. Он цеплялся за трещины и выемки, ругался и впервые обрадовался, увидев Альтвига.

– Где тебя носило?!

– Там… э-э… много народу, – ответил инквизитор. – Пришлось попотеть, чтобы разогнать их. Подожди, я помогу.

Он поставил Киямикиру на ноги, поделился ангельским волшебством. Светлая энергия захватила инфиста, избавила от боли и увечий, но вернуть первоначальный облик, увы, не смогла. Впрочем, тот не расстроился.

– И то хлеб, – сказал он. – Спасибо. Пошли быстрее.

– Рикартиат жив?

– Жив, но его гоняет Эстель. Черт, ну и холодина! Откуда этот ливень взялся?!

– Направленный выплеск силы. Думаю, Рик сообразил, что таким образом можно разбить завесу. Но энергии он потратил достаточно. Вряд ли хватит на битву с демоном.

– У него есть биденхандер, – пожал плечами инфист. – Он поглощает чужую магию.

– Запас наверняка ограничен.

– Плохо.

Они бежали по скользкой улице. Киямикира отставал, разбив босую ногу и бормоча ей проклятия. На восьмом пожелании отвалиться он запнулся, потому что началась рыночная площадь. Повсюду валялись клочки шатров, перевернутые лотки, разбитые яйца и зимние яблоки. Альтвиг наступил на одно и шлепнулся в лужу.

– Чтоб тебя!

Инфист хохотнул:

– Теперь мы друг друга стоим. Тебе бы еще глаз подбить, и…

– Заткнись, – не придумав ничего лучше, сказал инквизитор. – Не время для щуток.

– Ладно, – согласился Киямикира и протянул парню руку. – Вставай.

Альтвиг схватился за его ладонь. Худо-бедно отряхнулся, вздрогнул и, не моргая, уставился на швейную лавку. Там что-то громыхнуло, загорелось лиловым, и отовсюду повалил дым. Затем разбилось окно, и некто высокий выпрыгнул, закрываясь сплошным щитом. Инквизитору понадобилась минута, чтобы узнать Эстеля – и швырнуть в него белое копье, сотканное из светлого волшебства. Защиту оно не преодолело, но заставило демона отвлечься – как раз в тот момент, когда вслед за ним спрыгнул Рикартиат. Высота в три этажа для него была великовата, и приземлился менестрель менее изящно: хлопнулся на магию лекаря, вцепился в нее ногтями и разорвал, провалившись внутрь.

Эстель попал под удар водяных комков, похожих на ядра для гномьих пушек. Рикартиат же, пользуясь паузой, схватил биденхандер. Тяжелый меч едва не снес голову шэльрэ, но тот недаром был инкубом: природная грациозность и скорость его спасли. Не в силах победить свою ярость, лекарь атаковал менестреля врукопашную. Ловко перехватил клинок, остановил его и бросил в сторону, вырвав из пальцев Мрети. Тот не растерялся и пнул обидчика головой – благо расстояние позволяло. До Альтвига донесся двойной отчаянный стон – лоб парень разбил и демону, и себе.

– Развалите щит! – заметив друзей, велел Рикартиат.

– Молчи, мясо, – зарычал Эстель.

Последовали магические удары, запертые под защитой демона. Альтвиг наскоро помолился и направил всю силу своей веры (своего дара?) на тонкую фигуру инкуба. Ангельские копья, стрелы и топоры сверкали, пытаясь выцарапать шэльрэ из «скорлупы», но у них ничего не получалось.

Пока щит – внезапно для всех четверых – не раскололся сам. Распустился цветком, лег лепестками на мостовую. Рикартиат пнул врага в колено, сбивая с ног, и насквозь пробил его грудь остатками магии.

Эстель вздрогнул. Васильковые глаза лучились изумлением.

– Неплохо. Совсем неплохо. Что ж, твоя очередь.

Не реагируя на боль, он поднялся и схватил застывшего менестреля за воротник. Мреть ожил и вцепился в волосы демона, безжалостно выдрав прядь.

– Я тебя бью, бью, а ты все никак не сдохнешь, – спокойно заявил он. – Дай хоть красоту испорчу. Дай испорчу, я сказал! Стой смирно!

С этими словами он выдрал еще две пряди. Эстель встряхнул человека, будто тряпку, и швырнул в Киямикиру. Инфист отскочил, и парень покатился по земле, остановившись лишь у разбитого прилавка. Морщась, встал и схватился за ребра.

– Шутить в компании шэльрэ вредно, – сказал Эстель. Повернулся к Альтвигу, подобравшему биденхандер, и спросил: – Чего тебе, мясо?

– Того же, чего и ему. – Меч оказался тяжелее, чем представлял себе инквизитор. – Убирайся из форта!

– Я еще не закончил, – улыбнулся инкуб. – Так что нападай.

Храмовник, цепляясь за рукоять, бросился в атаку. Занес оружие для удара и уронил. Холодные пальцы демона сжались на его локте, продырявив кожу когтями. Лицо лекаря было близко-близко, едва не касаясь носа Альтвига.

– Отдохни, мальчик, – посоветовал Эстель. – Я пришел играть не с тобой.

Инквизитор с ужасом почувствовал, что куда-то летит. Торговая площадь отдалилась, дернулась, пошла рябью, и на ее месте возник курган. Густо поросший белыми розами, он производил двоякое впечатление. С одной стороны, красиво. С другой – страшно, ведь не каждый день покойники выбираются из могил.

Курган растаял, растворился в иных образах: широкая дорога, указатели, сбитые из кривых палок. Альтвиг миновал тысячу, а может, и две тысячи таких, прежде чем встретил человека. Тот был невысок, широкоплеч и уродлив – щеки и лоб пестрели шрамами, нос перекосился (видимо, часто били), – но из-под черных густых бровей блеснул добрый, полный тепла взгляд.

– Привет, малыш, – сказал он. – Ты заблудился? Где твои родители?

– Кто? – не понял мальчик.

– Мама и папа.

– Их, вроде бы, нет.

Человек нахмурился:

– Ты откуда?

– Из-под земли, – мрачно сообщил Альтвиг. – И дальше что? Будете изгонять меня распятием, бросаться камнями или поищете осиновый кол?

– Погоди-погоди, – запутался незнакомец. И просиял: – Ты – дитя Аларны?

– Кого? – еще больше помрачнел мальчик.

– Аларны, богини Смерти. Говорят, что она – покровительница тех, кто приходит в наш мир окольными путями. Я рад нашей встрече. Как и вообще всему удивительному.

– А я не рад. – Альтвиг отыскал в траве палку, выставил перед собой: – Убирайтесь. И не смейте снова обращаться ко мне. Иначе будете прокляты.

Мужчина расхохотался:

– Ну ты нашел, кому угрожать проклятием! Я, малыш, заклинатель, и никакому колдовству не под силу меня убить. Особенно такому маленькому. Но будь по-твоему, – мирно улыбнулся он. – Я уйду. Прощай, дитя Аларны.

Мальчик подождал, пока он скроется из виду, и прошипел под нос:

– И вовсе я не ее дитя. Покровительница!.. Эти ваши Боги забыли обо мне напрочь. И о вас они не помнят тоже. Не изумляйтесь, если сдохнете под каким-нибудь кустом, а ваш труп сожрут дикие собаки.

Он покосился на дорожный указатель. Кривые буквы, высеченные в дереве, гласили: «Оэлтаг. 36 выстрелов».

– Не так уж и далеко, – проворчал Альтвиг и тронулся с места.

Идти было отнюдь не легко. Позднее лето согнало с тракта благоразумных путников, и остались одни тупицы. Они страшно раздражали ребенка. Так и хотелось подвесить их болтаться на дереве, как поступают с изменниками в Бертасле. Государство гномов мальчик прошел вдоль и поперек. С низкорослым народом он быстро поладил, даже получил предложение вступить в семью Хано. Однако кузни, оружейное дело и выпивка Альтвига не прельщали. Он желал отыскать того, кто забыл книгу у поросшего розами кургана. Того, кто мог рассказать о начале этой истории.

Настоящий, нынешний Альтвиг обнаружил, что стоит в тени дуба, глядя на маленького себя. Тот еще немного помялся, послал проклятие на головы гномов, не сумевших помочь, и отправился восвояси. Туда же, куда получасом раньше ушел заклинатель. К городу драконов, до сих пор восстановленному наполовину.

Инквизитор надеялся, что, если не следовать за памятью, она его не заденет. На всякий случай он ухватился за дуб, перебирая в уме детали своего позора. Уронить биденхандер, не успев нанести удар, ха! С искалеченными руками оно, конечно, не удивительно, но все равно стыдно. Парень уже представлял косые взгляды Киямикиры и Мрети. Шутки воображаемого менестреля казались ему особенно изощренными. «Ты же говорил, что я вешу как минимум вдвое меньше тебя! И тем не менее я справляюсь с мечом, а ты – нет.» Умом Альтвиг понимал, что друг такого не скажет. Но только умом. Нервы верить отказывались.

Отвлекла его ветка. Она треснула, уронила листья и пропала. Вместо душного дорожного пейзажа вокруг закружился туман. Из него, в свою очередь, проступил Оэлтаг – суровое поселение королевства Шаэл. Разрушенные стены образовали полукруг, местами разобранный. Где-то – чтобы освободить тракт, где-то – чтобы построить дома. Осколки серых камней валялись повсюду, опаленные, но уже успевшие обрасти мхом.