Текст книги "Американский демон (ЛП)"

Автор книги: Ким Харрисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)

Я дернулась в настороженной неподвижности, оттолкнулась от стола и помахала рукой.

– Подожди, – сказала я, когда Ходин ощетинился. – Нет. Я на это не соглашусь. Я не шантажирую Ходина. Мне очень жаль, Ходин. Это не то, что мы обсуждали. – Положив руку на бедро, я повернулась к Тренту, совершенно подавленная. – Что ты делаешь? – Я почти зашипела.

Трент стряхнул несуществующую пыль со своей несуществующей спортивной куртки.

– Торгуюсь.

– Нет, ты выводишь его из себя, – сказала я, бросив на Ходина извиняющийся взгляд. – Ты не возражаешь, если я займусь этим? – спросила я, и Трент сделал очевидный жест «Вперед».

Я посмотрела на Ходина, внезапно почувствовав неуверенность. Он выглядел готовым уйти. Я не винила его после этого.

– Помощь нам в захвате баку даст тебе прочную связь с родственниками. Это в твоих же интересах.

Ходин посмотрел на кольца на своей руке.

– Нет. Они будут игнорировать мои усилия, как и всегда. Я хочу, чтобы ты встала рядом со мной. Встань и скажи «нет», когда они снова попытаются похоронить меня в яме, смущенные тем, что я сделал, чтобы выжить.

Я знала все о нарушении правил, чтобы выжить, и с некоторыми опасениями кивнула.

– Ладно. Мы заключили сделку. Трент, скажи ему, что ты заступишься за него перед коллективом демонов.

Руки Ходина опустились, и он удивленно уставился на меня.

– Ладно? – сказал он, широко раскрыв свои козлиные глаза в свете настольной лампы. – Ты хоть представляешь, как сильно они ненавидят меня за то, что я плаваю в бассейне, в который они слишком боятся окунуть палец ноги?

– Возможно, больше, чем они ненавидят меня за то, что я существую, – сказала я, и Трент нахмурился.

– Рейчел… – предупредил он, но Ходин не просил ни о метке демона, ни о моем первенце, ни даже о свидании. Он попросил меня заступиться за него. Это было то, что я, вероятно, собиралась сделать в любом случае. В конце концов.

– Шантажировать его безопаснее, – настаивал Трент, но когда я посмотрела на него с недоверием, он ущипнул себя за переносицу, зная, что побежден. – Измени свое проклятие, – сказал он. – Мы оба встанем рядом с тобой, если коллектив демонов выступит против тебя за твои прошлые прегрешения.

Ухмыльнувшись, Ходин широко взмахнул рукой. Энергия, казалось, переползла через меня, и мы с Бисом подпрыгнули, я повернула голову, чтобы посмотреть, что изменилось. Но единственное, что изменилось, это Ходин. Его высокий темноволосый вид теперь терялся за поношенной мантией для чар, которая, возможно, когда-то была красной. Его глаза сузились от моего вопросительного взгляда, а затем он отвернулся. У него были такие красивые мантии для чар, почему он сейчас жил в трущобах, было выше моего понимания.

Чернильница, которую он достал из потрепанных складок халата, заставила меня занервничать еще больше. Она выглядела старой, сколоченной воедино, а не изготовленной. Я использовала чернила, которые раньше не были чернилами, и я была готова поспорить, что, что бы там ни было, я раньше такого не видела.

– Не могла бы ты снять рубашку, Рейчел? – сказал Ходин, ставя флакончик на стол с громким щелчком, привлекающим внимание.

– Вау, что? – сказала я, когда крылья Дженкса захлопали, а Бис неуверенно взмахнул кончиком хвоста.

– Что же это за проклятие такое? – спросил Трент, явно чувствуя себя неловко.

Ходин положил кисть рядом с чернильницей вместо стилуса.

– То, которое должно быть применено, – сухо сказал он. – Ты можешь прикрыться для скромности, но мне нужен доступ к твоей спине.

– Достаточно справедливо, – сказала я, не желая, чтобы наша сделка развалилась из-за того, что я показала немного кожи. И прежде чем Трент успел возразить, я подошла к дивану, повернулась к ним спиной и одним движением стянула свитер и сорочку через голову. Холод коснулся меня, и я сгорбилась, а потом стянула шелковую вязаную накидку с дивана и накинула ее на шею, оставив спину обнаженной. Пахло Квеном, и я подавила нахмуренный взгляд. Раз в год, да?

Когда я повернулась, Ходин вежливо сосредоточился на своей кисти, в то время как Трент недоверчиво косился на него. Дженкс стоял, уперев руки в бедра, с Бисом, и маленькая горгулья светился смущенным румяным цветом. Ходин держал чернильницу, крошечную вещицу, почти потерянную в одной руке, в другой – кисточку. Это не выглядело так, будто он купил ее в долларовом магазине, и я подумала, была ли щетка сделана из его волос.

– Постарайся не дергаться, – сказал Ходин, вставая позади меня. – Этот узор – не тот, который ты забудешь. Никогда.

– Из чего сделаны чернила? – спросила я, собирая волосы и убирая их. – Это кровь? – добавила я, когда он не ответил.

– Это на растительной основе, как и кисть, – сухо сказал Ходин, явно не желая говорить больше. – Я оставлю это вам обоим, и если ты сможешь сделать это правильно на своем эльфе, я скажу вам, что это такое.

– Как я могу сделать это правильно, если ты не говоришь мне, как? – пожаловалась я, а потом подпрыгнула, у меня перехватило дыхание, когда щетка коснулась меня. Это было похоже на саму лей-линию, пылающую ледяным жаром, когда он рисовал от моего правого плеча вниз по спине, изгибаясь влево и поднимаясь плавной дугой чуть выше поясницы. Я вздрогнула, когда это ощущение усилилось само по себе. Я едва могла это вынести, этот восхитительно дразнящий зуд, до которого ты не можешь дотянуться, и я положила руку на стол для равновесия.

– Коснись линии, – пробормотал Ходин, и я сделала это, задыхаясь, когда избыточное магическое намерение, которое накапливалось во мне, исчезло, оставив только намек на связь.

– Ты общаешься с Богиней, – выдохнула я, и выражение лица Трента стало пустым.

– Успокойся, – пробормотал Ходин, его голос звучал напряженно позади меня, и я услышал, как шевельнулись кожистые крылья Биса. – Не я с ней не разговариваю. А ты. Замри и слушай.

Но он общался с ней, даже если слова, которые он начал повторять, были незнакомыми. Мои плечи опустились, затем напряглись, когда он продолжил рисовать на мне проклятие, каждое движение посылало мурашки. Внезапно я поняла, что проклятие передается в меня лей-линиями, красками и песнями, все впитывается в меня так же, как дым от далекого пожара портит виноград на лозе и превращает в грязь.

– Un soom ou un ermoon es un soom ou un om, – нараспев произнес Ходин, монотонные слова щекотали воспоминания, которых у меня никогда не было. – Un soom ou un om es un soom ou un ermoon, – повторил он, только два слова поменялись местами. Я бы все отдала, чтобы узнать, о чем он говорил. Древняя магия. Она была и не эльфийской, и не демонической. Это была смесь их обеих, и я подавила еще одну дрожь, когда он окутал меня силой, более древней, чем вселенная. Ходин просил Богиню о помощи, и я склонила голову, зная, какой боли он подвергнет себя, если она снова отвернется от него, и это не сработает.

Его слова смягчались, становясь плотными в моей голове, пока он не начал петь, кисть не отрывалась от меня, когда он двигался по часовой стрелке, затем поворачивал назад широкими шагами, а затем снова назад, делая все меньшие и меньшие дуги, пока не проследил последнюю дугу, охватывающую все петли, прежде чем подняться до моего левого плеча, создавая сверкающую линию между моей шеей и вязаным покрывалом.

Мои глаза расширились, когда Ходин переместился, чтобы встать передо мной. Он не был похож ни на что, что я когда-либо видела раньше, когда его мольба к Богине слетела с его губ, умоляя ее помочь ради меня. В его глазах была глубокая мука. Я знала, что он нарушает свое собственное обещание, данное в гневе и унижении. Он был рабом, потому что Богиня сказала «нет». Он страдал из-за того, что она повернулась к нему спиной. И теперь он спрашивал снова, открывая себя для отказа от того, кого он любил и ненавидел, презирал и в ком нуждался. Я склонила голову в знак понимания, благодарности.

Его движение никогда не замедлялось, никогда не ускорялось, Ходин провел чернилами по неглубокой кривой, оставаясь над моей грудью, когда повторил глиф на моей спине, но в гораздо меньшем размере.

– Un soom ou un ermoon es un soom ou un om. Un soom ou un om es un soom ou un ermoon, – прошептал он, закончив последнюю внутреннюю дугу, последний взмах, огибающий маленький глиф и поднимающийся, чтобы коснуться точки на моем плече, где он начал.

Только теперь он убрал щетку с моей кожи. Я пошатнулась, и рука Трента оказалась там, сжимая мой локоть, когда, без предупреждения, лей-линия двигалась не сквозь меня, а вокруг меня.

– Отрази это на своем эльфе, и ты сможешь объединить круги, – сказал Ходин, но я все еще пыталась найти себя. Я была окутана лей-линией, теплое гудение защищало меня от всего, покалывало, когда он сдвинул одеяло, чтобы полностью укрыть меня. Чернила уже высохли. – Пока вы оба в сознании, ваша объединенная сила может удерживать его.

Слишком одинок, чтобы обнять меня, эхом отозвалось в моих мыслях.

– Ходин, это не эльфийское или демоническое проклятие. И то, и другое, – сказала я с учащенным пульсом. – Так вот почему они тебя ненавидят? Потому что ты смешал эльфийскую и демоническую магию?

Глаза Ходина метнулись к Тренту, решительно стоящему рядом со мной.

– Постоянно, – сказал он. – И теперь я делаю это снова. – Он покачал головой, поморщившись. – Можно подумать, я научусь после двух тысяч лет покаяния. – Его взгляд остановился на мне, и я вздрогнула. – Но мы оба наполовину такие, какими могли бы быть порознь, и я этого не вынесу. Не заставляй меня страдать от них в одиночку, пока я пытаюсь пережить их гнев.

Они были демонами. Я не думала, что эльфам было бы все равно, за исключением того, что это сделало бы демонов еще более могущественными. Я тяжело сглотнула, пальцы стали влажными, когда я переплела их с Трентом.

– Мы поможем, – пообещала я. – Спасибо, – добавила я, и Ходин, казалось, обрел тень покоя.

– Ты почувствовала, как это произошло? – сказал он, отступая назад. – Ты можешь сделать это снова?

Я кивнула, плотнее запахивая на себе вязаный плед. Мне не нужно было видеть глиф, нарисованный на мне. Я чувствовала, знала каждый поворот и замысловатый сдвиг.

– Может быть, не слова, а схема, – сказала я, и он резко кивнул, как будто не ожидал ничего меньшего.

– Тогда я закончил. – Ходин плотнее запахнул свою поношенную мантию, как будто она была из тонкого шелка.

– Ходин, подожди. – Я отступила от Трента, и демон дернулся. – Я серьезно. Спасибо, – снова сказала я, нервничая. – Знаю… – Я колебалась, не желая, чтобы он думал, что я поняла, что он сделал. Как я могла? Его Богиня отвернулась от него, позволив ему быть порабощенным. Его родственники отвергли его, поносили за то, что он не просто практиковал, но и наслаждался искусством магии, которое они считали грязным и неправильным. И все, что он получил от меня – это обещание, что я не сделаю того же, когда они узнают, что он жив, и снова придут за ним. – Я сделаю все, что смогу, – сказала я, понимая, насколько дорогое обещание я дала. – С остальными.

Это казалось правильным, так как Ходин кивнул и перевел взгляд с меня на Трента.

– Бис, тебе лучше всего подождать Рейчел снаружи, пока она накладывает проклятие на своего эльфа, – сказал он.

– Да, сэр. – Кожистые крылья Биса взмахнули в воздухе один раз, и он приземлился на плечо Ходина, выглядя смущенным.

– Кто я такой? Нарезанные волшебные пердежи? – сказал Дженкс, поднимаясь на серебряную колонну. – Зак, наверное, что-то ест. Дай мне минутку, и я присоединюсь к тебе, – добавил он, и Бис кивнул.

– Я буду на крыше, – сказал Бис, и, слегка дернув мое сознание, он и Ходин исчезли.

Снова раздался звонок из другой комнаты, чистая нота уверяла меня, что они ушли. Дженкс отсалютовал нам двумя пальцами и, напевая, скрылся в темноте в поисках чего-нибудь съестного. Мы были одни. Я посмотрела на Трента, ничего, кроме этой шелковистой завесы между мной и миром. О, и проклятие, окутывающее меня лей-линией. У нас был шанс, и я быстро сжала его руку.

– Твоя кожа светилась. Было больно? – спросил Трент, и я покачала головой.

– Нет, на самом деле, мне было приятно, – сказала я, взяв кисть и чернильницу, стоявшие на столе. «Чернил» было значительно меньше, но я точно знала, что Ходин никогда не поднимал кисть. – Снимай рубашку. Потяни линию, – указала я Тренту. – Давай посмотрим, сработает ли это.

Трент бросил взгляд на открытую дверь, прежде чем начать расстегивать пуговицы. Я видела Трента гораздо реже, но, увидев его перед собой, ожидавшего, что я нарисую на нем проклятие, я сопротивлялась желанию прикоснуться к его гладкой коже и очерченным плечам, прессу, сформированному его почти ежедневными поездками с девочками. Тридцать минут садовой грязи и магии лей-линий…

– Хорошо, дай мне знать, если что-то не так, – сказала я, а затем он вздрогнул, дыхание участилось, когда я приложила кисточку ему к плечу.

Ta na shay, подумала я, зная, что никогда не подберу правильные слова, когда начала первый длинный налет на спину Трента. Но затем слова Ходина всплыли в моей памяти с новым значением.

– Un soom ou un ermoon es un soom ou un om, – прошептала я, и мурашки побежали по коже Трента. Душа одного – это душа всего, подумала я, не зная, откуда знаю это. – Un soom ou un om es un soom ou un ermoon. – Душа всего – это душа одного.

Затаив дыхание, я продолжала двигать кистью, прослеживая рисунок, чтобы наши ауры слились в одну. Эти слова всплыли у меня в голове, как будто я была в коллективе, вызывая чувство защищенности, принадлежности, как у волчьей стаи. Слова и заклинание были эльфийскими, но это было так, как будто и анклав, и коллектив приняли нас, приютив нас, даже когда мы одолжили наши души, чтобы защитить их. Чернила так и не потускнели, когда я закончила большой глиф на его спине и повернулась, подойдя к нему спереди, чтобы создать щит поменьше на верхней части груди.

– Un soom ou un ermoon es un soom ou un om. Un soom ou un om es un soom ou un ermoon, – произнесла я нараспев, мои слова звучали отдельно от меня, как будто их повторяли другие, а не я. – Ta na shay, – прошептала я, проследила последнюю петлю и поднялась, чтобы найти начало. Мою кожу покалывало, и я не была уверена, почему.

Я заглянул в горшок и обнаружила, что чернила закончились.

– Этого должно хватить, – сказала я, мои слова звучали грубо, когда я забрала у него кисточку, и он вздрогнул, его рука потянулась, чтобы схватить мою.

Мой взгляд метнулся к нему, и я замерла от неожиданного желания в них. Внезапно я осознала, что все еще ношу этот плед, под которым, по сути, вообще ничего не было.

– Это была самая эротичная вещь, которую ты когда-либо делала со мной, – прошептал Трент, и мой пульс участился.

– Неужели это так? – сказала я, закрыв глаза, когда его руки обхватили меня за талию и притянули ближе. – Как насчет того времени… О! Мммм, – выдохнула я, когда он наклонил голову и уткнулся носом в мою шею, его зубы впились в меня коротким нежным рывком. Не было никакой преамбулы. В нем была необузданная потребность, и это с удивительной настойчивостью вызвало мою собственную. Проклятое демоническое сексуальное проклятие.

– Да, – пробормотал он, когда его губы разжались. Я не могла думать. Его руки поднялись к моей груди. Плед скрывал его движения, и желание спустилось к моему паху, заставляя меня.

– Ходин сказал, что это не вызывает никакого желания, – сказала я, ставя пустой горшок и отмахиваясь. Освободив руки, я нетерпеливо провела ладонями вниз по нему, дергая его за пояс, пока наши бедра не соприкоснулись. – Думаешь, он солгал?

– Нет. Это все ты, – сказал Трент, а затем мы ахнули как один, когда случайно наши пальцы переплелись, и символы, нарисованные на нас поодиночке, вызвали одно и то же волнующее чувство. Затаив дыхание, я посмотрела на Трента. Он тоже это почувствовал. Душа одного – это душа всего, подумала я, когда ощущение связи пронеслось сквозь нас, ослабевая и утекая сквозь наши пальцы.

– Интересно, – сказал Трент, его улыбка стала злой, и что-то во мне дрогнуло.

– Эм, не думаю, что это было намерением Ходина, – сказала я, задаваясь вопросом, как я собираюсь снять штаны с Трента, если не могу отпустить его руку. Я знала, что не хочу этого. Чувствовать, как его желание эхом отдается во мне, было так эротично, что я едва могла это вынести.

– Не моя проблема, – сказал Трент, и, сдавшись, я нашла его рот своим.

Ощущения удвоились, проникая сквозь меня, сквозь нас, наше желание усиливалось все еще новым и незапятнанным проклятием, нарисованным на нашей коже. Мои губы прижались к его губам, покалывание пробежало по мне, заставляя сердце биться быстрее, и мои руки скользнули по нему, притягивая ближе. Шелковистая нить между нами была прохладным омовением моей кожи, покалывание оставляло след везде, где она двигалась.

Я потянулась к его молнии, задыхаясь, когда он толкнул меня обратно к стене рядом с диваном. Шок пронзил меня, и наши руки разжались. Щелчок разъединения пронзил мою душу, а затем это было просто мое желание, заставляющее дыхание учащаться. Но даже это было волнующе, и он задрожал, когда я положила руку поверх нарисованного чернилами рисунка на его груди, и я снова почувствовала его любовь ко мне.

– Значит, все так и есть? – прошептала я, хриплый скрежет моего голоса заставил его улыбнуться жарче, когда он взял мою руку и прижал запястья по обе стороны от моей головы.

– Всегда и навсегда, – сказал он, и затем я застонала, обвивая его ногу своей, когда он опустил голову и примкнул к моей груди, находя одну, затем другую своим ртом, пока я почти не кончила прямо там.

– На тебе слишком много надето. – Я вытащила свою руку из-под его, и на этот раз он позволил мне. Я возилась с его молнией, его ноги путались. Он вздохнул с облегчением, когда я наконец расстегнула его молнию, осторожно опустив все ему на колени. А потом я снова нашла его рот, мой язык слегка переплелся с его языком, мои руки были у него за шеей, когда он снимал с меня джинсы, и я вздрогнула, холод ударил по мне, вызвав мурашки.

Я оттолкнулась от стены, учащенно дыша, когда он направил мое движение к дивану, снова прижимая меня спиной к стене с глухим стуком. Мои глаза распахнулись, я увидела голод в его глазах, зная, что он совпадает с моим собственным. Стройное тело напряглось, он прижался ко мне, удерживая меня неподвижно, нашел мои губы и наполнил мои мысли желанием большего.

Во мне нарастало отчаяние, маленькие всплески эмоций вспыхивали один за другим, ощущения следовали за каждым прикосновением и лаской. Я чувствовала все дважды, мое желание и его, потребность и голод были почти невыносимыми. Отчаявшись найти его всего целиком, я запустила руки в его волосы, а мои ноги переплелись с его ногами. Клубок наших штанов комкался у нас под ногами. Учащенно дыша, я притянула его ближе, впиваясь ногтями в него, когда он достаточно сильно надавил на мою шею, чтобы заставить меня ахнуть. Он был полон потребности, силен желанием, вся страсть, которую он прятал под костюмом и галстуком, и все атрибуты цивилизации исчезли. Это заставляло меня хотеть его еще больше.

Мои руки скользнули по нему, чувствуя, как двигаются его мышцы. Я страдала, желая его всего целиком.

– Сейчас, – прошептала я, и он покачал головой, наклоняясь, чтобы найти мою грудь, кусая, потягивая, теребя, пока я не застонала, дрожа от необходимости сделать больше. Мои руки опустились, чтобы найти его, отчаянно желая направить его внутрь, желая потеряться в чувствах.

– Еще нет, – сказал он, когда его губы оставили меня, и он притянул меня ближе, не позволяя мне открыться ему. – Еще нет, – повторил он, его голос был жестким от желания.

Мурашки побежали по коже, когда он стянул с меня вязаную накидку, а затем проследил путь проклятия на моей спине. Поднялись следы искрящихся ощущений. Я была вне себя от размышлений, и он обхватил мое лицо руками, его легкие поцелуи встряхнули меня. Я собиралась умереть. Это было так просто. Один человек не мог вместить столько.

– О, Боже. Трент. Диван, – прошептала я, и его хватка усилилась. – Диван, – настаивала я, пока Трент не обнял меня крепче и не поднял. Мои руки обвились вокруг его шеи, а ноги обхватили его талию, и он прошел к дивану, опустил меня и накрыл своим весом. Я втиснула ногу в его брюки и оттолкнулась, чтобы освободить его ноги. Рывком он сделал то же самое для меня.

Внезапная свобода пронеслась сквозь меня, как огонь, и я притянула его ниже, выгибаясь, чтобы найти его. Он был мне нужен. Сейчас. Я хотела чувствовать, как он двигается внутри меня, двигаться вместе с ним. Но он не позволил мне, и когда я провела по нему рукой, он опустил голову, чтобы снова найти мою грудь. Ощущение изгибалось во мне с каждым его движением, и я тихо застонала, чувствуя его рядом с собой. Я снова провела по линиям, которые нарисовала у него на спине, и он вздрогнул, его дыхание участилось. Внезапным движением он прижал мою руку к дивану и нашел мой рот своим. Я встретила его по своему собственному желанию.

Наши дыхания переплелись, и наши движения друг против друга стали более уверенными. Наклонившись, я подвела его ближе. Дыхание вырвалось у меня со стоном, когда он скользнул в меня на всю длину одним удовлетворяющим движением. Я ахнула, и его руки нашли мои, удерживая их, когда мы двигались вместе в ритме, более древнем, чем проклятие, повторяющем каждое наше движение.

– О Боже, сейчас, – прошептала я, напрягаясь, и это толкнуло Трента через край. Застонав, он углубил свое движение, посылая удовлетворение, пронзающее нас насквозь. Я вздрогнула, мои руки вырвались из его легкой хватки, чтобы притянуть его глубже, ближе. Когда я достигла кульминации, волна за медленной волной, казалось, отдавались эхом, накладывались одна на другую, снова и снова, пока, наконец, не затихли, оставив нас измученными.

А потом были только наши хриплые вздохи, его пальцы, запутавшиеся в моих волосах, и осознание того, что Трент на самом деле не был спокойным, собранным бизнесменом, которого он показывал миру, но демоны были правы. Он был эльфом, безжалостным и диким, его потребности были такими же требовательными, как и мои собственные. Если бы он не любил меня, он бы использовал и выбросил меня, не задумываясь. Но он действительно любил меня, и моя душа нашла отклик в этом знании. Он любил меня, и я знала до глубины души, что он с такой же безжалостностью разрушил бы мир, если бы это означало, что я буду в безопасности.

Измученная, я моргнула, глядя на Трента, наслаждаясь тем, как он смотрел на меня сверху, наслаждаясь тем, как он чувствовал себя сверху и во мне. Как я могла его бросить? подумала я, проводя пальцами по чернильной линии.

– Вау, – прохрипел Трент, и я рассмеялась. – Эй, осторожнее! – запротестовал он при внезапном сжатии моих внутренних мышц, и я притянула его ближе, не желая, чтобы он уходил. Была небольшая проблема, из-за которой он еще не мог уйти. Может быть, через несколько минут. Трент никогда не жаловался, но это все еще было источником смущения для меня. Судя по всему, это может занять некоторое время.

– Никогда не оставляй меня, – сказала я, играя с кончиками его заостренных ушей, и он переместил свой вес, перенеся его на одну руку, чтобы поймать мою и поцеловать кончики пальцев.

– Обещаю, – сказал он, но когда наше дыхание замедлилось, а мои мысли обратились к самоанализу, я подумала, потрудится ли кто-нибудь проверить нас, если мы проведем ночь здесь, окруженные силой лей-линий и нашей любовью друг к другу.