Текст книги "Никогда не поздно"
Автор книги: Кейт Хэнфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
3
Девочка лежала на животе на палубе яхты, ощущая, как под ней плавно поднимается и опускается море. Солнце было горячим, и папа заботливо прикрыл ей спину своей рубашкой. Они путешествовали вдоль берегов Сардинии на яхте одного из его друзей.
Она чувствовала приятную усталость, то и дело проваливалась в полусон, хотя все время слышала смех взрослых и звяканье льда в бокалах. Недавно они с папой играли в замечательную, хотя и немного страшную игру. Он становился на борт, крепко прижав ее к себе, потом спрашивал: «Готова?» – и она, замирая от ужаса и восторга, кивала, еще крепче прижималась к нему, и они прыгали в воду, уходя далеко в глубину, все глубже и глубже, и когда ей становилось совсем страшно, он мощно устремлялся вверх, пока их головы с плеском не появлялись на поверхности, в безопасности солнечного дня.
Когда от игры ее возбуждение достигло предела, он стал поглаживать ей спину сильными руками, как успокаивал лошадей на ранчо, и она действительно успокаивалась. Или казалась успокоившейся, но сочетание солнца, давления на низ живота там, где он касался горячей палубы, и его прикосновений вызывало в ней странное ощущение. Она каким-то образом чувствовала, что в этом ощущении есть что-то дурное, хотя и не знала, каким словом его назвать. Поэтому она лежала неподвижно и притворялась, что спит, пока в самом деле не заснула по-настоящему.
Потом она услышала слабый звук, мелодичный и низкий, и решила, что это ей приснилось. Но звук раздался снова. Она подумала, что так должны звучать голоса сирен, о которых она читала в греческой мифологии, и приоткрыла глаза. Сначала она увидела только доски палубы, казавшиеся ослепительно белыми от солнца, потом в поле зрения попал столик с бокалами и ведерком для льда. Потом она слегка повернула голову и вдруг увидела их. У нее перехватило дыхание.
Какой ужас! Но они не слышали ее вздоха. Папа и дама, которую звали Карлотта, ничего не замечали. Губы папы прижимались к белой выгнутой шее, а глаза его были закрыты. Карлотта тоже не открывала глаз, ее длинные волосы трепал морской ветер. Руки отца были под ее платьем, девочка видела, как они двигаются, знала, что смотреть на это нельзя, и все-таки не могла отвести глаз.
Вдруг игра, в которую она только что играла с папой, показалась ей глупой и детской. «Неужели меня ему мало? – подумала она. И потом сразу же в ее сознании прозвучал горький ответ: – Конечно, мало!»
Вдруг глаза Карлотты открылись, она смотрела прямо на нее. Глаза были золотистые, как у ведьмы или богини, но в них не было ничего угрожающего. Девочка не могла оторвать взгляда от этих удивительных глаз, а потом Карлотта пошевелилась, встала и увела папу вниз. Девочка на всю жизнь запомнила выражение, которое она увидела в золотых глазах Карлотты. В них не было ни торжества, ни злобы. В них было только выражение глубокой печали, печали о всех разбитых сердцах, о всех предательствах мира.
Ни у кого она не видела таких печальных глаз, как у Карлотты Фитцджеральд…
Прочитав сцену с Карлоттой, Фэй закрыла книгу и пошла помыть голову. Кто-то позвонил в дверь. Рэй Парнелл. И ей придется разговаривать с ним в халате да еще с тюрбаном из полотенца на голове. «Вот так всегда, – подумала она. – Когда собираешься на кого– нибудь произвести впечатление, этот человек обычно ухитряется увидеть тебя в самом неприглядном виде».
Фэй злилась, что Рэй приехал без звонка, но старалась этого не показывать.
– Я тебя не ждала, – сказала она.
– Извини. Время, конечно, неподходящее, но я проезжал мимо и решил заглянуть. Мне нужно тебе кое-что показать.
Фэй пропустила его в дверь.
– Я ненадолго, – пообещал он, оглядывая маленькую гостиную. – У тебя очень мило.
– Большинство людей сказали бы, что это предел падения. Подозреваю, что Кейси с трудом удерживается, чтобы не сказать: «Жуткая дыра!»
– Ничего подобного. Тебя устраивает, и ладно.
Он уселся на диван, высоко задрав колени. Фэй увидела, что седина в его русых волосах более заметна, чем ей казалось, но это ему шло. На нем были джинсы, твидовый пиджак, и при этом освещении он казался очень похожим на того юношу, которого она знала много лет назад. «Это нечестно, – подумала Фэй, – потому что ни при каком освещении я не буду выглядеть, как та двадцатидвухлетняя девушка».
Рэй протянул ей конверт.
– Открой после того, как я уеду. Может быть, это заставит тебя стать моей Карлоттой.
– Конверт слишком легкий, так что вряд ли ты собираешься меня подкупить. – Она ощущала неловкость и беспокойство под откровенно пристальным взглядом Рэя. – Хочешь выпить?
– Нет, мне пора. Фэй, пожалуйста, не раздумывай слишком долго. И жду твоего решения.
– Я еще даже книгу не дочитала. Ей-Богу, Рэй, можно подумать, что я тебя чуть не месяц вожу за нос.
Луч вечернего солнца коснулся его лица, ярко высветив золотистые глаза. Он не улыбнулся в ответ на ее шутку.
Прозвучал телефонный звонок. Малознакомая женщина приглашала Фэй к себе на вечер.
– Это Шерри Брукс, я знаю, – сказал Рэй.
– Я не пойду.
– Ты сегодня занята?
Она пожала плечами.
– Просто не хочу видеть всех этих людей, которые ни разу не позвонили мне после развода. Сейчас я им понадобилась только потому, что обо мне поползли всякие сплетни. – Она не добавила, что не хочет бывать там, где может встретиться с Кэлом.
– Черт с ними, Фэй. Какая разница? Тебе надо почаще выходить.
Легко ему говорить. И откуда он знает, что она редко появляется на людях? Фэй с любопытством заглянула в конверт.
– Я все время думаю, – проговорила она. – Я только что прочитала отрывок, где Рози видит Карлотту со своим отцом на яхте. До этого момента Карлотта казалась довольно привлекательным персонажем. Мы знаем, что она любовница сенатора, но Рози этого не знает. Карлотта к ней добра, она единственный взрослый человек на яхте, кроме сенатора, который обращает внимание на девочку.
– К чему ты клонишь? – заинтересованно спросил Рэй.
– Ну, дело в том, что Карлотта превращается из положительного персонажа в какую-то негодяйку. Какая женщина позволит любовнику… ну, ты понимаешь, о чем я говорю… когда его дочь находится совсем рядом?
– Беспечная. Или, может быть, женщина, которая имеет скрытые мотивы.
Чтобы избежать упорного взгляда Рэя, Фэй разглядывала конверт. Ей было неловко разговаривать с ним о подобных вещах.
– Единственным мотивом может быть желание открыть глаза Рози.
Рэй одобрительно кивнул, будто перед ним сидела ученица, давшая правильный ответ, и спросил:
– На что?
– Очевидно, на тот факт, что дочь – неподходящий любовный объект для отца. Но почему таким жестоким способом?
– Может быть, она искренне считала, что девочка крепко спит. Это загадочный момент, а Карлотта – загадочная женщина. Помни, это роман о любви и предательстве.
Предательство! О предательстве я знаю все! Может быть, именно поэтому он хочет, чтобы я играла Карлотту?
– Я понимаю, о чем роман, но я совершенно не уверена, что могу справиться с ролью.
– Можешь. Доверься мне.
Фэй подумала, что для нее эта фраза полна иронии. Когда-то она доверяла ему, и что из этого вышло?
– Единственное, что ты можешь сделать, – это дать мне дочитать роман. Я сразу же тебе позвоню.
Она сама не ожидала, что ее ответ прозвучит так резко, но Рэй был уже на ногах. Фэй проводила его до двери, и он на мгновение задержался. Глаза его потемнели. Он произнес ее имя и приподнял руку, словно собираясь прикоснуться к ней, но потом безразличным тоном бросил:
– Спасибо. Жду твоего ответа, дорогая.
«Дорогая» резануло как бритвой, потому что когда-то у них с Рэем была такая шутка. Родители Фэй называли друг друга «дорогой» и «дорогая», как и родители Рэя – Том и Морин Парнелл, жители сумрачного Бруклина. Они с Рэем решили, что «дорогим» ты называешь кого-то, кого больше не хочешь называть «любимым». «Дорогой» означало старость, скуку, отсутствие сексуальности. Так обращается сиделка к прикованному к постели пациенту.
– Пошевели мозгами, – сказала она вслух самой себе, подражая Кейси. – Почему Рэй должен помнить, о чем мы говорили двадцать лет назад?
Она нетерпеливо стащила с головы полотенце и запустила пальцы в еще влажные волосы. Конверт упал на ковер, она подняла его, с замирающим сердцем вскрыла и обнаружила ксерокопию газетной статьи. Это было обозрение из «Сан-Рафаэл таймс», написанное в марте 1971 года, и называлось оно «Колокол, книга, свеча: истина магии». Она стала читать, пытаясь как можно лучше представить себе костюм, в котором играла в пьесе Ван Друтена, и атмосферу маленькой сцены уже несуществующего театра.
«В роли Джилиан Фэй Макбейн заставляет нас поверить в существование иного мира. Играя современную ведьму, мисс Макбейн удается показать зрителям женщину из плоти и крови, но в то же время обладающую даром настоящей магии. Ее красота – красота истинная, вневременная, но именно игра мисс Макбейн покоряет и убеждает публику. Дело не только в несомненном мастерстве, которому можно научиться, мисс Макбейн обладает тем редким качеством, которому нет подходящего в человеческом языке определения, и потому мы обычно говорим: «В ней есть нечто«. Нам лишь остается увидеть, чего она достигнет с помощью этого нечто«.
Она долго сидела, уставившись в текст невидящим взглядом. Последняя фраза ранила ее особенно сильно. Фэй знала, что у Рэя и в мыслях не было посмеяться над ней, заставив прочитать этот отрывок, но почему он вообще хранил его? Он не был режиссером пьесы и вообще не имел к ней никакого отношения. А он приносит ксерокопию статьи старой газеты, как будто это букет цветов, который можно купить по дороге.
Она играла Джилиан в самом расцвете своей любви к Рэю, когда все казалось возможным, даже волшебство. Она была все той же девочкой из Сайервилла, которая верила, что может совершить все, и лишь часть этой веры исходила от нее самой. Куда большим она была обязана Рэю, дававшему ей тот заряд дополнительной энергии, который заставлял ее чувствовать себя непобедимой. Никто из них никогда не умрет, они никогда не будут называть друг друга «дорогой» и никогда не потерпят поражения.
Неужели Рэй не понимает, что она стала совсем другой?
Шерри Брукс жила в роскошном доме, располагавшемся на трех уровнях в Лоурел-Каньоне. Бассейн был на втором уровне, но сегодня часть его накрыли настилом для танцев. Бассейн окружали три ряда фонарей из тыкв с прорезанными отверстиями в виде глаз, носа и рта, сделанных на заказ. Фэй совсем забыла о том, что был канун Дня всех святых, – об этом так легко забыть в Калифорнии, – и надела кашемировое короткое платье с широким поясом, который подчеркивал ее тонкую талию. Платье было светло-серое, пояс золотой, и, повинуясь внезапному порыву, она вынула из вазы три настурции и воткнула их в волосы.
Шерри устремилась навстречу в платье от Бетси Джонсон в кружевных оборках, которое, пожалуй, больше подошло бы женщине возраста Кейси.
– Фэй, ты сногсшибательно выглядишь! – Она вложила в тон слишком много удивления, будто ожидала, что Фэй будет похожа на чучело. Она чмокнула воздух около щеки Фэй и промурлыкала: – Я специально пригласила тебя, чтобы познакомить с человеком, от которого ты будешь без ума.
Фэй улыбнулась, но даже не спросила, кого Шерри имеет в виду. Эта женщина славилась тем, что думала, будто у нее особый дар сводить людей, и часто указывала на счастливые пары как на результат своих усилий. Как правило, она была ни при чем. Шерри еще известна тем, что вышла замуж за очень богатого человека и удачно развелась, получив целое состояние.
Она взяла Фэй повыше локтя мускулистой рукой и потащила к группе гостей, освещенных мигающим светом тыквенного фонаря.
– Эй, все, все, все! – крикнула она. – Познакомьтесь с легендарной Фэй! Она снова поступила в обращение, так что не зевайте!
Глаза шестерых мужчин среднего возраста загорелись, когда они повернулись к ней. Хэл, Ричард, Грег, Горди, Мартин и Дуг – все они занимались недвижимостью – были счастливы встретиться с ней, и на мгновение ее охватила паника. Где все остальные женщины? Она слышала женские голоса наверху, но Шерри уже куда-то исчезла, оставив ее в обществе мужчин.
– Вливаетесь в дело? – спросил ее Горди. Она отрицательно покачала головой, чувствуя не меньшее замешательство, чем школьница на первой взрослой вечеринке, и улыбнулась, догадавшись, что Шерри пытается запустить ее на орбиту, как очередную разведенную жену.
Фэй взяла бокал шампанского с подноса подошедшего официанта, слишком быстро его выпила и вдруг заметила знакомое лицо за окном внутри дома – Аманда, на чей звонок она не ответила. Пробормотав извинения, она ускользнула в дом и сразу же увидела Аманду, которая с рассеянным видом курила на лестнице. Шелковое подобие спортивной майки выгодно подчеркивало формы тренированного, как и у Шерри, тела.
– Ах, это Фэй Макбейн, – сквозь зубы процедила Аманда, – разведенная затворница, которая не отвечает на приглашения.
Фэй не трудно было отличить враждебность от обиды, и она видела, что Аманда действительно обижена. Фэй поняла, что она звонила не потому, что узнала о роли в фильме Рэя. И Шерри, и Аманда сейчас вращались в другом мире и приглашали Фэй потому, что она попала в их категорию – разведенных женщин, теперь свободных. То, что все они были вполне обеспечены и могли не работать, ничего не значило. Шерри и Аманда принадлежали к типу женщин, которые не хотят покоя и отдыха. Они делают карьеру. Их основной карьерой было замужество, а в перерывах между замужествами они придумывали другие занятия. Шерри однажды работала дилером фирмы, торгующей произведениями искусства, а Аманда держала магазин экзотических птиц. Теперь они обе занимались недвижимостью и, по-видимому, предлагали Фэй сделать то же самое.
– Послушай, – примирительным тоном сказала она Аманде, – я ведь действительно никуда не выхожу. На этом вечере я оказалась только потому, что была уверена – Кэла я здесь не встречу. Они с Кейси пошли на какой-то просмотр. И все равно мне даже войти в чужой дом было страшно.
Аманда заметно оттаяла.
– Выглядишь ты великолепно. Не просто хорошо, как, например, я, а великолепно. Такое впечатление, что тебе не приходится прилагать к этому никаких усилий.
– В общем, гораздо меньше, чем раньше. У меня теперь другой режим.
– Знаешь, – проговорила Аманда, гася сигарету в высоком бокале с шампанским, – я рада, что ты избавилась от Кэла. Он был ублюдок, каких поискать. И совсем тебя не ценил.
Неужели люди думают, что тебе станет лучше, если они скажут, что человек, с которым ты прожила двадцать лет, негодяй? Это свидетельствует только о том, что ты идиотка.
– Я думаю, мне лучше потихоньку удрать, – сказала она. – Я не готова играть в деловые игры.
Когда они спустились по лестнице, оказалось, что появилось много новых гостей, в основном молодых. Некоторые на вид были не старше Кейси. Фэй решила, что это друзья Фелисии, дочери Аманды от первого брака, и гадала, какую роль они могут играть в этой чисто деловой вечеринке. Многие из них танцевали, стараясь перещеголять Майкла Джексона. Один из тыквенных фонарей уже уронили. Фэй ощущала усталость и легкую тоску. Она была слишком стара, чтобы танцевать, как эта молодежь, и слишком молода, чтобы беседовать с Хэлом, Ричардом, Грегом, Горди, Мартином или Дугом.
Она поблагодарила Шерри и уже подошла к дверям, когда ее догнал высокий человек, которого она раньше не видела. Он застенчиво улыбался.
– Шерри велела мне вам представиться, – извиняющимся тоном произнес он. – Тим Брэди. Я из Нью-Йорка.
Она протянула ему руку и приветливо улыбнулась.
– Фэй Макбейн.
Тим, казалось, чувствовал себя неловко, как будто что-то недоговаривал.
– Я знаю, – пробормотал он, а потом выпалил: – Я был от вас без ума лет двадцать назад.
– Мы были знакомы? – Он был привлекательным мужчиной, и его улыбка нравилась ей – она была уверена, что вспомнила бы его.
– Почти. Я сидел в темном зале, а вы были на экране в бикини.
Фэй звонко рассмеялась, боясь, что никогда не остановится.
– «Ужасы у моря»! – наконец выговорила она. – Значит, вот где мы встречались.
Он кивнул с серьезным видом.
– Да, и еще на «Ночных прогулках в бикини». Я надеялся, что будет продолжение, но вы исчезли с экрана.
– Еще один фильм вроде этих я просто бы не вынесла, – возразила она. – Никогда не думала, что кто-нибудь может быть без ума от таких героинь. Они же просто пустое место. Все, что мне приходилось делать, – это принимать картинные позы и громко визжать.
– Может быть. Но я был увлечен не героинями, а мисс Макбейн, актрисой. – Он окинул ее взглядом. – У меня был неплохой вкус, и время это подтвердило.
Фэй привыкла к комплиментам, часто неискренним, но Тим Брэди ей нравился. Другой человек на его месте мог бы показаться назойливым идиотом, но он взял верный тон – искренний, но не слишком серьезный.
– Спасибо, Тим, – поблагодарила Фэй. У него были ясные голубые глаза и волосы точно такого же цвета, как у нее самой. Она подумала, что он, должно быть, лет на восемь ее моложе и смотрел ее фильмы еще подростком.
– Я провожу вас до машины, – сказал он, а когда они вышли на круто идущую вниз улицу, взял под руку. – Никогда не думал, что встречусь со своим кумиром у кузины Шерри.
– Вы первый раз в Калифорнии?
– Нет, я уже был здесь несколько раз. Моя бывшая жена с сыном и дочерью живут в Калифорнии.
– Вы занимаетесь недвижимостью?
– Нет, а что? – Он удивленно взглянул на нее.
– Я просто подумала… потому что Шерри…
– А-а, милая старушка Шер, – проговорил он. – Каждый раз, когда я сюда приезжаю, у нее что-нибудь новенькое. Я преподаю историю в Нью-Йоркском университете.
Ну вот он, профессор из ее фантазий. У нее не участилось дыхание и не забилось сердце, но он казался таким не похожим на всех знакомых мужчин, так выделялся из общей массы, что ей было приятно его общество.
– Думаю, вы вряд ли согласитесь со мной пообедать? – Он не настаивал, но в то же время не был уверен, что она обязательно откажется. Видимо, Шерри доложила ему, что Фэй теперь свободна.
– А вы не хотите поехать к моей дочери на новоселье? В воскресенье, – внезапно предложила Фэй и уже начала жалеть о сказанном, но, встретив его серьезный взгляд, решила, что поступила правильно. Он взял ее адрес и обещал заехать за ней в воскресенье.
Фэй ехала домой с ощущением, что все-таки не зря приехала на вечер. Теперь, когда она встретится с Кэлом и Кейси, рядом с ней будет мужчина. Неважно, что, с их точки зрения, он никто, и неважно, что он не ее любовник. Это просто очень приятный человек, который не судит ее по жестким меркам Голливуда и который будет на ее стороне. Она в первый раз после развода окажется с Кэлом в одной компании, и ей нужен союзник.
«Трусиха, – подумала она. – Неужели ты не можешь посмотреть Кэлу в лицо? Зачем тебе союзник?»
«Дочь сенатора» укоризненно взирала на нее с кухонного стола, она взяла книгу в постель и читала, пока не начала засыпать. «Какая нелепость, – думала она, поудобнее устраиваясь на подушке, – что Рэй хочет, чтобы я играла Карлотту Фитцджеральд». Она не видела в себе ничего от этой загадочной и сильной женщины. Она не уверена в себе, как подросток, и ведет себя, как подросток. Ведь она пошла на вечер только из-за Рэя, думая, что он покажется там. Но, конечно, его совет почаще выходить был пустой светской фразой.
Если бы не Тим Брэди, она чувствовала бы себя как девчонка, которую никто не пригласил на танец.
Кооперативный дом Кейси тоже находился в Санта-Монике, но в фешенебельном районе, к северу от Монтаны. Кейси никогда не говорила, что живет в районе Санта-Моника без добавления «севернее Монтаны» – для нее это было очень важно.
Пока они пересекали Монтану во взятом напрокат автомобиле, Тим с любопытством поглядывал на супердорогие магазины и изысканные бутики.
– Напоминает авеню Колумба в Нью-Йорке, – заметил он. – В восьмидесятых годах чуть не в один день позакрывались все старые магазины, и вместо них появились небольшие, но роскошные заведения, где можно за бешеные деньги купить кусок мыла или французского сыра.
Фэй улыбнулась и ответила, что ее дочь очень любит Монтана-авеню и свою новую квартиру.
– Она даже не давала на нее никому взглянуть, хотя живет здесь уже четыре месяца. Доводила до совершенства к новоселью.
На коленях у нее лежал сверток странной формы – подарок дочери. Она знала, что у Кейси уже есть все необходимое, вплоть до кофеварки, поэтому решила подарить что-нибудь чисто декоративное и выбрала индейскую корзину, сплетенную из душистых трав, настоящее произведение искусства, стоившее триста долларов. Тим удивил ее тем, что тоже приготовил подарок.
– Это просто… гм… полотенца для гостей, – неловко объяснил он. – Они мне показались довольно симпатичными.
Фэй запротестовала. Тим делал ей одолжение и не должен был ничего приносить с собой, но он возразил, что приходить на новоселье с пустыми руками – дурная примета.
Район состоял в основном из многоэтажных построек, но несколько кварталов занимали роскошные кооперативные дома в два-три этажа. Дом Кейси они узнали по веренице машин на улице. Фэй подумала, что «понтиак» Тима окажется в единственном числе среди «БМВ», «ягуаров», «роллсов» и «бентли», но ее это не смущало.
Тим помог ей выйти из машины, держа под мышкой свой подарок, и она понадеялась, что он не будет чувствовать себя не в своей тарелке. Кейси, новая Кейси, вполне могла обдать ледяным холодом человека, не отвечавшего ее требованиям, но Фэй надеялась, что дочь еще достаточно молода, чтобы ее очаровали внешность Тима и его хорошие манеры.
Всех приглашали к двенадцати – Кейси была ранней пташкой. Фэй собиралась приехать достаточно рано, чтобы иметь возможность поговорить с дочерью, но не настолько рано, чтобы оказаться лицом к лицу с Кэлом в полупустой гостиной.
Еще не войдя, она увидела пять знакомых лиц: двух агентов «Карузо Криэйтив», актрису, которая только что уселась напротив Тома Крейза, модного молодого сценариста, и Бекки Беренс, свою старую приятельницу. Шестой была Кейси, очень хорошенькая и оживленная, в белых легинсах и обтягивающем черном жакете.
– Это не Джулия Робертс? – шепнул Тим и сразу же устыдился того, что ведет себя как провинциал.
Фэй ободряюще улыбнулась.
– Нет, это всего-навсего Бекки Беренс. Я сто лет с ней знакома.
Кейси сразу же увидела ее, как будто ждала. Раскрасневшаяся и счастливая, она держала в руке бокал с «Кровавой Мэри».
– Ма! – воскликнула она. – Я уж думала, ты никогда не доберешься.
Все взгляды обратились к Фэй, и тут же она увидела Кэла, который выходил из кухни с огромным мраморным кувшином. Без сомнения, этот человек привлекал внимание. Он выглядел чрезвычайно импозантно в своих джинсах и старой клетчатой рубашке. Все в его одеянии прямо-таки вопило о том, что Кэл Карузо сам по себе так много значит, что ему нет необходимости переодеваться ради маленького праздника милой дочурки. Его черные волосы, темные, непроницаемые глаза, как и всегда, сообщали его внешности оттенок драматизма. Руки могли служить примером впечатляющего контраста. Сами кисти были огромными и грубыми, но кончались настолько тщательно наманикюренными пальцами, что становилось ясно: этот человек никогда в жизни не работал руками.
Кейси горячо обняла мать и с дружеским интересом пожала руку Тиму. Потом она взяла Фэй за руку и стала показывать свои апартаменты с той же щенячьей жаждой одобрения и похвалы, которая отличала ее в детстве. Квартира состояла из большой гостиной, столовой, ультрасовременной сияющей кухни, двух спален и двух ванных комнат. Из второй спальни Кейси сделала кабинет, в котором не было ничего, кроме стола с компьютером, стула и нескольких застекленных шкафов.
Фэй казалось, что, если убрать гостей, квартира будет выглядеть какой-то голой, и она гадала, что же такого делала Кейси, чтобы «довести ее до совершенства». Но она ничего не сказала и только издавала неопределенные одобрительные звуки, восхищалась простором, паркетным полом и количеством туалетов. Судя по всему, Кейси не привезла сюда ничего из родительского дома, но, вероятно, это было правильно. Она начинала новую, взрослую жизнь.
– Ну? – наконец спросила Кейси. – Правда здорово?
– Замечательно, – ответила Фэй. – Надеюсь, ты будешь здесь счастлива.
– А что, разве может быть иначе?
– Нет, конечно, просто так принято говорить.
– А я вспомнил еще об одной традиции, – вставил забытый ими обеими Тим. – Надо разбросать по дому соль на счастье.
– Только не на мой чудесный пол, – с улыбкой возразила Кейси. Потом в глазах у нее мелькнула какая-то мысль. – Я сейчас вернусь.
– Очаровательная девушка, – заметил Тим. – Правда, я ничего другого и не ожидал.
Кейси мгновенно вернулась и пригласила их к длинному столу, где стояли напитки и закуски.
– Внимание, старая традиция! – обратилась она к гостям, потом провела пальцами по краю одного из коктейльных бокалов, собрав соль, высыпала ее на скатерть и отвесила шутливый поклон Тиму, который зааплодировал. Фэй даже показалось, что ее дочь слегка заигрывает с Тимом, но тут ее окружили люди, и она знакомила их с Тимом, болтала, все время с беспокойством и неловкостью ощущая присутствие Кэла. На его лице она видела хорошо знакомое выражение – снисходительное и одновременно осуждающее. Следовало подойти к нему и, по крайней мере, сказать несколько слов, но она никак не могла заставить себя это сделать.
Надо было обменяться приветствиями с Алом Бумом и, конечно же, обняться с Бекки, а еще к ней подошла клиентка Кейси, ее самая большая удача за последнее время, знойная молодая латиноамериканка, которая имела большой успех в роли сальвадорской революционерки.
– Значит, – сказала Милагрос Ривера, – вы мать моего агента. – Девушка была настолько уверена в своей красоте, что не сочла нужным ни приодеться, ни накраситься. Ее глаза напоминали спелые маслины, правда, выразительности ее смуглому лицу явно не хватало. – Вы немного похожи на молодую женщину, – продолжала латиноамериканка.
Фэй не знала, чем объяснить последнюю фразу – неприязнью или языковым барьером. Поэтому она на всякий случай извинилась и пошла спасать Тима, который по уши увяз в разговоре с Доном Ольфантом, сценаристом, с которым Кейси встречалась, когда училась на последнем курсе в колледже. Дон был довольно ограниченным и ужасным занудой, как говорила Кейси, когда они расстались. Он мог говорить только о том, что писателей всегда недооценивают и зажимают, что Голливуд и дня не проживет без писателей, и тем не менее относился к ним по-свински. Он вел себя не менее экстравагантно, чем кинозвезда, что и привлекло Кейси, но Фэй втайне подозревала, что Дон – человек опасный, и была даже рада, когда Кейси с ним порвала.
Глаза у него подозрительно поблескивали, и Фэй подумала, что дело тут нечисто. После нескольких лет забвения наркотики снова входили в моду.
– Здравствуй, незнакомка, – вмешался в разговор Кэл. У него было все то же укоризненное выражение лица, и она сразу же ощутила окружающую его знакомую ауру и вдруг поняла, что теперь этот человек не имеет над ней прежней власти. Она искала в себе признаки былых ощущений и не находила, только нервозность, естественную при подобной встрече. Ей было неприятно, но не более. А то, что он не нашел ничего лучше, чем произнести прежнее приветствие «здравствуй, незнакомка», успокоило ее еще больше. Она сразу вспомнила, что, несмотря на массу привлекательных качеств, красноречием он никогда не блистал. Фэй поздоровалась, улыбнулась улыбкой, которой обычно приветствуют старых, не очень интересных знакомых.
– Как тебе квартира? – спросил он. В этом простом вопросе, однако, прозвучало напоминание о том, что это он, Кэл, купил кооператив для Кейси. Папочка сделал щедрый подарок своей блестящей дочурке.
– Ты сделал хороший выбор, – непринужденно ответила она и повторила: – Надеюсь, Кейси будет здесь счастлива.
– Ты выглядишь на миллион баксов, – сказал Кэл. – Ты здесь самая красивая женщина.
«Ради Бога, только не это», – подумала она и проговорила:
– Думаю, эту тираду тебе следовало припасти для нашей дочери.
– Кейси, конечно, душка, но ты всегда была особенная. Не как другие женщины.
– Нет, я именно такая, как другие женщины, – колко ответила она. – Кэл, дорогой, я во всех отношениях такая же, как другие женщины, и, пожалуйста, помни об этом.
– Не каждой женщине твоего возраста представляется случай вернуться в кино, – тут же возразил он. – Я надеюсь, ты хорошенько все обдумаешь, Фэй. Успех – это палка о двух концах, а я не хочу, чтобы тебе было больно.
– Разумеется, не хочешь, – пробормотала Фэй. Она могла бы сказать гораздо больше, но не хотелось поддерживать игру Кэла, выступавшего в роли великодушного защитника ее интересов.
Но тут рядом с ней оказался Тим, и она с облегчением представила мужчин друг другу.
– Кейси – наша дочь, – заявил Кэл и вдруг положил ей руку на плечо с видом собственника. Это была еще одна из ролей, которые он любил играть: обожающий муж, любящий муж, раскаивающийся муж, любящий отец, преуспевающий бизнесмен, блестящий агент…
Тим смутился. Он чувствовал, что Фэй не доставляет никакого удовольствия жест бывшего мужа, и придумывал, как выйти из положения. К счастью, в то же мгновение дом наполнился мощным ревом мотора «харлея» и все гости обернулись к окнам.
– Тара! – воскликнул кто-то. – Я так и думал.
Сияющее лицо Кейси, застывшей посреди комнаты, померкло и вытянулось.
