Текст книги "Никогда не поздно"
Автор книги: Кейт Хэнфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– Значит, теперь вы снова вместе, – резким тоном произнес Тим. – Почему же вы позволили мне думать…
– Нет, Тим, мы не вместе и никогда вместе не будем. Я пришла сюда, думая о физической близости с вами. И до последней минуты я искренне этого желала, но было бы неправильно, нечестно…
– Дать мне надежду на то, что у нас с вами есть будущее. – В его голосе звучала горечь, хотя он старался казаться ироничным. – И все же, мне кажется, вы правы, – задумчиво продолжал он, – хотя вы, наверное, единственная женщина в мире, которая в конце двадцатого века исповедует подобные принципы.
Она умудрилась выжать из него улыбку, когда рассказывала о своем хитром плане – сделать вид, что хочет посмотреть Тигрицу Маркович на Бродвее.
– И вот ни Тигрицы, ни Тима, – пошутил он. – Какое безрезультатное путешествие.
Спустя пять минут он посадил ее в такси на Перри-стрит.
Открыв дверцу, он поцеловал ей руку и сказал:
– Наверное, я должен был бы страшно сердиться на вас, но почему-то не сержусь. Все равно это всегда казалось слишком прекрасным, чтобы быть правдой. Такие мечты никогда не сбываются.
Когда машина тронулась, она сказала себе, что, возможно, Тим – самая большая потеря в ее жизни.
13
Фэй осторожно очистила мандарин, чтобы не испортить маникюр, съела его без особого удовольствия. Ленч. Неделя воздержания. Она проплыла, сколько было положено, переоделась и теперь сидела, устремив взор на голубую воду бассейна, но видела себя, какой она была несколько дней назад, когда шла в «Оук-Бар» на свидание с любовником. Почти любовником. А потом… потом она, как всегда, все испортила.
Она положила в рот дольку мандарина и раздавила ее языком. «Ешь помедленнее, – сказала она себе, – до вечера больше ничего не будет, а вечером – салат, заправленный лимонным соком, и кусочек цыплячьей грудки без кожи».
Хуанита вышла в патио со своим огромным блокнотом и села наискосок от Фэй.
– Это твой ленч? – Она презрительным кивком указала на мандарин. – Поставщики, должно быть, видят тебя в кошмарных снах.
– Зато я просто обжиралась в Нью-Йорке. Не представляешь, сколько поджаренного хлеба я уничтожила с этой бесподобной паэллой. А суп-пюре из шпината! Со сливками.
Во взгляде Хуаниты появился профессиональный интерес.
– Я варю потрясающий суп из шпината. Главное, чтобы он не получился горьковатым.
– Там он горьковатым не был, – вздохнула Фэй.
Хуанита просматривала свои записи, безжалостно вычеркивала одни имена, вносила другие. Ее густые черные волосы сегодня были собраны в большой тугой пучок.
– Ладно, скажи-ка мне, – проговорила она, не отрываясь от работы, – как ты развлекалась в Нью-Йорке. Кроме того, что объедалась.
Фэй облизала пальцы и отправила в рот последнюю дольку.
– В Нью-Йорке все довольно забавно. Там шел снег.
– Шел снег, – передразнила ее Хуанита. – Ничего себе, развлечение! Лапочка, я спрашиваю вот о чем: тебя уложили в койку?
Фэй забеспокоилась. Неужели она стала похожа на женщину, которая ездит в другой город специально ради секса?
– Извини, – продолжала Хуанита, – я слишком грубо выразилась. Я имела в виду, есть ли у тебя в Нью-Йорке партнер, снимающий сексуальное напряжение?
Фэй засмеялась и подавилась мандарином, а когда прокашлялась, то ответила:
– Я думала, что есть, но из этого ничего не вышло.
У Хуаниты поднялась бровь.
– Не могу представить себе мужчину, который отверг бы тебя.
– Да нет, Нита, все было совсем не так. Гораздо сложнее.
– Конечно, сложнее. Разве у тебя бывает что-нибудь просто. Постой, я сейчас угадаю… Он оказался психом и хотел, чтобы ты лупила его хлыстом.
– Холодно, – ответила Фэй. В последнее время ей так хотелось с кем-нибудь пооткровенничать, но у нее долгие годы не было ни одной настоящей подруги, и она не знала, как начать.
– Хуанита, у тебя есть любовник? – наконец выпалила она и сразу же смутилась, как школьница.
Хуанита встала, потянулась, потом пошла к павильону рядом с бассейном, принесла оттуда длинную палку с сеткой на конце и неторопливо выловила из воды одинокий пальмовый лист.
– Мне, наверное, не следовало задавать такой вопрос, – начала было Фэй, но Хуанита отмела извинения нетерпеливым движением головы.
– Мы с тобой примерно одного возраста, – сказала она, – но иногда у меня возникает ощущение, что я гожусь тебе в матери. Для умудренной жизнью леди ты на редкость наивна. В этом нет ничего ужасного, просто это нечасто встречается. Мне все время кажется, что твои чувства словно замерзли в какой-то момент, и после того как ты вышла замуж за суперагента, ты перестала что-либо чувствовать.
Она испытующе взглянула на Фэй, чтобы понять, не обиделась ли та, но Фэй только молча кивнула, пораженная проницательностью Хуаниты.
– А что касается твоего вопроса, я поддерживаю отношения с одним мужчиной уже почти десять лет. Его зовут Фрэнк – ты его не знаешь, и он женат. Его жена душевнобольная, она никогда не выходит из дома, и он не может от нее уйти. Мы любим друг друга, что бы ни означало это слово, и мне этого достаточно.
Бывает ли мне одиноко в праздники? Да, бывает. Хотела бы я выйти за него замуж? Еще как. Но это невозможно, поэтому я благодарна судьбе за то, что у меня есть. И я не чувствую себя виноватой, поскольку жена Фрэнка перестала быть ему настоящей женой еще до того, как я с ним познакомилась. Я ответила на твой вопрос?
Фэй кивнула и заметила:
– Я не хотела влезать тебе в душу.
– Конечно, не хотела. Ты спросила только потому, чтобы не говорить о том, о чем тебе действительно хочется поговорить. – Хуанита отнесла на место сетку и снова заняла свое место за столом. – Я жду, – сказала она.
Фэй набрала в грудь побольше воздуха и начала говорить, а начав, уже не могла остановиться. Она рассказала о Тиме, о том, как она остановилась на полпути, о своем убеждении, что нельзя спать с одним мужчиной, а любить другого.
– Может быть, это не любовь, – она пожала плечами. – Может быть, это что-то вроде помешательства. Я никак не могу завершить свои отношения с этим человеком чем-то определенным. Сегодня мы любим друг друга, а завтра я понимаю, что он убил мое счастье, но ничего не предпринимаю, а просто убегаю. Я не говорю с ним, не вижусь и даже отказываюсь признавать, что он существует. Я просто исключаю его из своего мира. Именно в таком состоянии я и вышла замуж за Кэла.
– И как я уже говорила, дорогая моя, в этом состоянии законсервировалась. Ты выглядишь как взрослая женщина и живешь как взрослая женщина, но внутри ты осталась девчонкой, не старше Кейси. – Хуанита быстро встала. – Мне надо встретиться с одним человеком. Это по поводу свежей меч-рыбы. Оставайся здесь, сколько захочешь, и подумай о том, что я тебе сказала. Я не претендую на звание знатока человеческой души, но, Фэй, мне кажется, тебе не обязательно всю жизнь мучиться. Если тот человек все еще где-то рядом, то не дать ли ему еще один шанс? Прошло столько лет, он не мог остаться точно таким же, как был. Большинство людей все-таки меняются с возрастом. Что, в конце концов, ты теряешь?
– Все, – возразила Фэй. – В первую очередь спокойствие души.
Хуанита отчаянно замахала руками.
– Милая моя, если ты наслаждаешься спокойствием души, то тогда я – королева испанская.
Она послала Фэй воздушный поцелуй и оставила ее созерцать пальмовый лист – такой же увядший и мертвый, какой казалась Фэй ее личная жизнь.
Ей было больно воскрешать в памяти чувство, которое она испытала, когда у ее божества обнаружились глиняные ноги. Как будто ее ударили в солнечное сплетение и оставили задыхаться. Все стало другим – краски окружающего мира померкли, а звуки казались слишком громкими и отвратительными. Глаза горели, руки оставались холодными в самую жару. Она так горевала, будто Рэй умер, а не изменил ей.
Теперь, на расстоянии, она все видела гораздо отчетливее. Широта натуры Кэла, его напор, даже его грубость – вот что помогло ей выбраться из пучины отчаяния. Он нравился ей именно тем, что был совершенно не похож на Рэя. За исключением одного качества, Рэй и Кэл были полярными противоположностями. Рэй был чувствительным, Кэл – непробиваемым, Рэй был мечтателем, а Кэл – человеком действия. Ничто в Кэле не напоминало ей о Рэе, а именно этого она и хотела.
Но почему она вышла за него замуж? Феминисты сказали бы: потому что она недооценивала себя и видела себя только как партнера мужчины. Отчасти они оказались бы правы, но много ли существует женщин, за которыми ухаживали бы такие мужчины, как Кэл, который мог предложить практически все на свете. Она со стыдом вспоминала, какое впечатление на нее произвели богатство и могущество Кэла, но замуж за него она вышла не ради денег и положения. Это произошло потому, что она путала его способность ворочать делами со способностью дать ей счастье.
С Кэлом она вела себя не как Фэй, а как какая-то другая женщина, но Кэл не знал ее другой. То, что он видел и считал для нее нормой, на самом деле было реакцией на утрату, на тоску, которая грызла ее изнутри, даже когда она испытывала некоторое удовольствие, сидя за лучшим столиком в «Хезенс», специально забронированным для Кэла Карузо. Прекрасная еда, изысканные вина также служили хотя и небольшим, но утешением. Утешало и то обстоятельство, что этот человек пользовался уважением или тем, что она принимала за уважение у кинозвезд, которых она привыкла боготворить с детства. Приятно было разъезжать на «мерседесе» или наемном автомобиле и знать, что тот, к кому едешь на свидание, может одним росчерком пера вытащить из неизвестности любую начинающую актрису.
Ее беспокоили его подарки. Когда они встретились в третий раз, он подарил ей очаровательную брошку в виде полумесяца с топазами и сказал, что топазы пойдут к цвету ее глаз. Она ответила, что не может принять такого подарка, но уже знала заранее, что ей не удастся противостоять его напору. В ее состоянии легче было принимать подарки, чем спорить и сопротивляться, так же как ей показалось слишком утомительным возражать против его намерений относительно их четвертого свидания. Позже она поняла, что с ней Кэл проявлял удивительное, не свойственное ему терпение. Именно потому, что хотел на ней жениться.
Трудно было забыть, каким чужеродным предметом он казался в крошечной квартирке, которую она снимала пополам с другой начинающей актрисой в безликом современном доме в Западном Голливуде. В тот день, когда Кэл решил довести дело до конца, Нэнси куда-то уезжала. Он стоял в обшарпанной гостиной в своем костюме от Пола Стюарта и делал вид, что восхищается репродукцией Гогена, или неловко присаживался на краешек стула, и все это время желание, исходившее от него, наполняло комнату, как статическое электричество.
Когда он поцеловал ее, она вцепилась в его мускулистые руки, словно для того, чтобы защититься, но Кэл был с ней удивительно нежен. Эта нежность в мужчине, способном на грубость, даже на насилие, в тот первый раз покорила ее, и она вскрикнула от удивления, почувствовав, с какой готовностью тело отвечает ему. В те дни она все еще думала, что только Рэй обладает магической властью, заставлявшей ее стонать от наслаждения.
После этого свидания подарки продолжали поступать в маленьких коробочках с марками лучших ювелирных магазинов. Однажды, открыв коробочку, она обнаружила пару бриллиантовых серег и тогда ясно осознала, что подвергается самой большой опасности, по представлениям девушки со Среднего Запада, – опасности стать любовницей. В конце концов она вышла замуж за Кэла – потому что он так сильно этого хотел и потому что у нее не было подходящих поводов для отказа. А потом она заставила себя поверить, что влюблена в него.
Когда она уже собиралась уходить, зазвонил телефон. Сработал автоответчик, потом она услышала мягкий мужской голос. Она подумала, что это, должно быть, Фрэнк, и позавидовала Хуаните.
Новый ресторан под названием «Патина» пытался поразить воображение посетителей дверьми из полированной стали и суперсовременной обстановкой. Вообще-то сегодня была очередь Фэй выбирать ресторан, но Кейси заявила, что она пропустила свою в праздники и выбрала «Патину», потому что ресторан только что открылся и ей хотелось удовлетворить любопытство.
Кейси была одета во все черное, но на вид казалась довольно веселой.
– Мексика – удивительное место, – улыбаясь, рассказывала она. – Представь себе, я познакомилась с одним потрясающим типом, а потом оказалось, что он живет в Лос-Анджелесе в двух кварталах от меня.
– Да, удивительно, – согласилась Фэй, чувствуя, что в ней нарастает паника. Это чувство всегда охватывало ее, когда она представляла себе малютку-дочь с мужчиной. Однако на этот раз ужас был смягчен некоторым облегчением. Кто, как не она сама беспокоилась, что Кейси нет дела ни до чего, кроме карьеры, денег и престижа? – Как его зовут?
– Мэтт, – с усмешкой ответила Кейси. – Мэттью Макгрегор. Звучит солидно, да? Ма, он тебе наверняка понравится. Он обалденно умный, с потрясающим чувством юмора. Мэтт – юрист и здорово разбирается в бизнесе, хотя он специализируется на налогообложении.
– Да, это замечательно. – Фэй чувствовала, что надвигается что-то плохое. Кейси всегда сначала выкладывала приятные новости, перед тем как преподнести неприятный сюрприз.
– Представь себе, из всех женщин, которых было полным-полно вокруг бассейна, он сразу выбрал меня.
– У него хороший вкус, дорогая. – Подожди, сейчас окажется, что он женат, хотя, конечно же, собирается разводиться. Или он бисексуал, или… возможностей такого рода было хоть отбавляй. – Сколько Мэттью лет? – спросила она.
Кейси ответила, что она хотела бы телятину с оливками, или лучше заказать крабов?
– Так сколько ему лет? – повторила Фэй, но тут подошел официант. Кейси в конце концов выбрала телятину, а Фэй заказала салат. Потом официант ушел, а вопрос о возрасте Мэттью остался висеть в воздухе.
– Дело в том, – стала объяснять Кейси, – что Мэтт полноправный партнер в своей фирме. В нем есть все, что мне нужно в мужчине, только никогда такие не попадались. Умники, как правило, не добиваются успеха, а преуспевающие редко бывают привлекательны. Как ты думаешь?
– Сколько ему лет?
– Сорок один, – сказала Кейси.
– Дорогая, но он же на двадцать лет старше тебя!
– Ма, я сама умею считать. Но он выглядит очень молодо. Никогда не скажешь, что ему больше тридцати. Он разведен, у него двое детей, десяти и двенадцати лет, но они живут с его бывшей женой. Я думаю, ему приходится заниматься ими только во время каникул.
Фэй разом проглотила полстакана минеральной воды, стараясь смягчить внезапно пересохшее горло.
– Я не могу этого принять, – проговорила она. – Я уверена, что он прекрасный человек, но, мне кажется, ты делаешь ошибку, собираясь завязать с ним серьезные отношения. – В глубине души она сильно сомневалась в том, что прекрасный человек может позволить себе завлекать такую молоденькую девушку.
– Ну вот, ты опять в своем репертуаре, – раздраженно произнесла Кейси. – Ты всегда делаешь далеко идущие выводы, даже не разобравшись в ситуации. Ты даже с ним незнакома.
– Но у тебя действительно серьезные намерения? И это взаимно?
– Мы не назначали даты, ничего такого. Но думаю, что в следующем году у тебя появится зять. – Было видно, что Кейси в восторге от самой себя.
Фэй попыталась представить себе своего сорокаоднолетнего зятя-юриста, но у нее ничего не получилось. Принесли еду, и Кейси набросилась на нее с преувеличенным восторгом.
– Ужасно вкусно, – говорила она.
– Не пытайся меня отвлечь, – твердо проговорила Фэй, без всякого удовольствия разглядывая свой салат. – Ты сказала отцу?
Кейси с полным ртом кивнула. Когда она смогла говорить, то вернулась к обиженному и резкому тону.
– Папа был страшно рад за меня. Рад, что я встретила человека, который мне по-настоящему нравится. Вот он даже не спрашивал, сколько лет Мэтту.
Фэй промолчала, и Кейси немного расслабилась.
– Послушай, ма. Может, из этого еще ничего и не выйдет. Кто знает? Я просто хотела тебя подготовить. На всякий случай. Мэтт мне очень подходит. Например, у него двое детей, и это замечательно. Я не хочу детей, и если мы поженимся, мне не придется чувствовать, что я чего-то его лишаю. Правильно?
У Фэй голова шла кругом. Она извинилась и отправилась в туалетную комнату, чтобы немного побыть одной.
– Фэй! – Она услышала, как чей-то голос выкрикнул ее имя с теми хорошо знакомыми ей интонациями, которые в Голливуде сходят за выражение дружеских чувств. Справа от нее две немолодые женщины сидели за чашкой кофе. У той, что ее окликнула, волосы были выкрашены в иссиня-черный цвет, а губы – в ярко-красный. Облик этой женщины не менялся в течение двух десятков лет. Фэй увидела кроваво-красный ободок по краю кофейной чашечки и сразу вспомнила перемазанные той же помадой окурки, громоздившиеся в пепельницах венецианского стекла в своем прежнем доме.
Судя по всему, курить она бросила, но в остальном Эстелла Крафт совсем не изменилась.
– Я сразу подумала, что это вы, – заговорила Эстелла, даже не потрудившись представить свою спутницу. – Неужели это маленькая Кейси? Как летит время!
– Здравствуйте, Эстелла, – ответила Фэй. Теперь она вспомнила еще и то, что Эстелла всегда говорила штампами.
– Вы очень хорошо выглядите, Фэй. По правде говоря, лучше, чем заслуживаете. Я думаю, это все потому, что вы вернулись к работе. Ничто так не поддерживает форму, как постоянный труд. – Она вдруг подмигнула Фэй, как будто они только что обменялись девичьими секретами как две закадычные подружки. – У меня чуть не разорвалось сердце, когда я узнала, что вы с Кэлом расстались, но ведь это случается и с лучшими из нас.
Эстелла Крафт была одета в пунцовый костюм от Шанель и подвела глаза по последней моде – сплошной толстой линией по верхнему и нижнему веку. Эффект был ошеломляющим – как будто семидесятилетняя женщина пыталась изобразить из себя Клеопатру.
Фэй нечего было ей сказать. Эта очень богатая вдова очень богатого продюсера не отличалась ни интеллигентностью, ни умом, ни добротой. Ее муж был ходячей легендой Голливуда, и кое-кто все еще трепетал перед Эстеллой по старой привычке. Она любила видеть чужие неудачи, промахи, унижения, но Фэй она теперь была не страшна. Эстелла Крафт принадлежала прошлому.
– Как приятно снова увидеться с вами, – подчеркнуто формально проговорила Фэй и прошла дальше, не задерживаясь. В туалете она смочила руки холодной водой, намочила бумажное полотенце, приложила его к шее и вискам. Эстелла скорее всего сейчас занималась тем, что кормила спутницу баснями о сексуальных похождениях Кэла и прохаживалась по поводу его дурочки-жены, которая не умела правильно себя вести.
– Какая разница? – сказала Фэй зеркалу. Она поправила прическу и подкрасила губы. Сейчас ее больше всего беспокоило то, что дочь завела роман с человеком, который годился ей в отцы, так что она была даже благодарна Эстелле за возможность отвлечься.
– Я прекрасно понимаю мужчин типа вашего мужа, – поучала ее Эстелла много лет назад. Они стояли в мраморной ротонде на берегу океана, в которой Кэл два раза в месяц играл в покер с голливудскими тузами. Там стоял круглый стол, покрытый зеленым сукном, в шкатулке из слоновой кости хранились покерные фишки. Хотя помещение регулярно проветривалось, в нем всегда стоял запах застоявшегося сигарного дыма. Фэй стояла у окна и думала о том, как контрастирует эта атмосфера с видом океанских волн, разбивающихся о скалы, когда в ротонду вплыла Эстелла с бокалом в руке.
– И что же именно вы понимаете? – пришлось спросить Фэй.
– Мужчина, подобный Кэлу, дает своей жене все и гордится этим. Он лелеет ее, обожает и все, что он просит взамен, это возможности немного пошалить на свободе. Он всегда возвращается домой – к жене и детям. Она всегда может быть уверена в завтрашнем дне. Всю жизнь. Все, что от нее требуется, это время от времени закрывать глаза на его шалости.
Фэй пыталась убедить себя в том, что устами Эстеллы говорит здравый смысл, житейская мудрость, но, несмотря на все свое желание проникнуться ими, резко ответила:
– Я, не задумываясь, променяю все это на верность и честность.
– Значит, – прошептала Эстелла, – вы очень глупая девочка и вам здесь не место.
Когда Фэй вышла из дамской комнаты, Эстеллы уже не было – от нее осталась только смятая салфетка в красных пятнах.
Кейси одновременно пила кофе и рылась в огромной сумке в поисках ручки. На столе лежал ее еженедельник.
– Давай посмотрим, – пробормотала она, – когда ты сможешь пообедать со мной и Мэттом. Я знаю, что на следующей неделе у тебя съемки. Тогда через неделю? Как насчет семнадцатого?
Фэй не имела ни малейшего представления о том, что она собиралась делать семнадцатого декабря, поэтому она согласилась.
– Хорошо, детка. Пусть будет семнадцатого.
– Класс! – сказала Кейси. – Ма, мне пора бежать.
Океан сегодня был серым, с холодным, зеленоватым оттенком в глубине, от которого она поежилась. Фэй шла по кромке пляжа, держа в каждой руке по туфле. Брюки она засунула в сумку. В первый раз она решилась воспользоваться приглашением О'Коннела пользоваться его домом в Малибу, пока он будет на Каталине.
Фэй приехала сюда прямо после удручающей беседы с дочерью, назвала сложный код в домофон и вошла в дом Каммарады, чувствуя себя мелким воришкой. Она не знала, почему ей захотелось побыть здесь, но это имело какое-то отношение к океану. В огромной пустой гостиной она разделась, но зачем-то взяла с собой на пляж туфли и брюки.
На берегу ей пока повстречался только мужчина с золотистым ретривером, и она брела все дальше и дальше по щиколотку в песке с восхитительным ощущением свободы. Ей хотелось идти вот так всю жизнь, навек оставить Голливуд, Рэя, фильм и даже Кейси.
Дело было в том, что она, сорокашестилетняя женщина, временами чувствовала себя беспомощной девчонкой и не представляла себе, как жить дальше. Все эти годы она старалась изо всех сил и не добилась ничего. Кейси, возможно, собирается выйти замуж за человека вдвое старше себя, а она не в силах этого предотвратить. Так не лучше ли просто снять с себя ответственность и исчезнуть – уехать в Нью-Йорк или Лондон, и пусть все совершают свои ошибки за тысячи миль от Фэй Макбейн.
Она подняла розовую раковину такой изящной формы, что казалось, она специально послана ей как какой-то тайный знак из морских глубин. Фэй погрузила раковину в воду, наблюдая, как розовый цвет становится темнее, переходит в сиреневый. Жизнь была, как эта раковина, – драгоценным даром, который так легко навеки спрятать от людских глаз под слоем ила и песка.
Фэй пошла дальше, не сторонясь волн, время от времени ловивших босые ноги, а когда устала, повернула к дому, который казался теперь очень далеким, ярким пятном на горизонте. Она вдруг ощутила безмерную усталость. Ей нужен был какой-нибудь знак извне, как снег в Нью-Йорке, который бы давал знать, что время идет, что один сезон года сменяется другим. А здесь был лишь еще один безоблачный день в южной Калифорнии, и следующий день будет точно таким же.
Добравшись до дома, она легла на диван в гостиной, вытянулась и слушала шум прибоя, пока не задремала. Проснулась она от телефонного звонка с мокрыми от слез щеками.
– Десмонд на съемках, – услышала она голос О'Коннела из автоответчика. – Оставьте сообщение.
Чисто английский женский голос сообщил О'Коннелу, что его обладательница прилетит в Америку через три дня и считает, что будет просто замечательно, если они увидятся. «Надеюсь, ты был хорошим мальчиком, хотя, зная тебя… Ладно, не буду ворчать. До встречи, дорогой».
И Фэй подумала обо всех женщинах, которые, вопреки очевидности, надеются, что вдруг случится чудо, и некий мужчина изменит себе, своим привычкам, образу жизни ради них.
– Я за ним присмотрю, – сочувственно уверила она английский голос и пошла наверх, чтобы принять ванну.
