Текст книги "Никогда не поздно"
Автор книги: Кейт Хэнфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
15
Фэй поставила на стол огромное блюдо с фисташковым мороженым, которое очень любила Хизер, но та отрицательно покачала головой.
– Мне нельзя есть мороженое, когда я снимаюсь. Мама говорит: я могу покрыться прыщами.
– Тебе еще рано покрываться прыщами, – возразила Фэй, но Хизер была непреклонна. – Но почему тогда твоя мать сказала мне, что ты обожаешь мороженое, раз нельзя его есть? Я спросила ее, что ты любишь больше всего.
Они сидели на заднем дворике за ленчем, который Фэй приготовила для Хизер. Миссис Льюисон пока еще была в ванной. С тех пор как Льюисоны появились здесь, Фэй в первый раз осталась с Хизер наедине.
Хизер сидела очень прямо, а ее руки спокойно лежали на скатерти персикового цвета.
– Я знаю, почему так случилось, – сказала она с довольным видом. – Есть блюда, которые мне в самом деле можно кушать, а есть такие, о которых мама говорит журналистам, что я их люблю. В данном случае она перепутала – она ужасно нервничала в Монтане.
Фэй беспокойно оглянулась: Сильвия Льюисон в любой момент могла выйти из дома.
– Не беспокойтесь, – сказала Хизер, – она еще не скоро появится. Мама хочет, чтобы мы познакомились поближе. К тому же сейчас она, наверное, роется в вашей аптечке.
– Хизер! Как ты можешь так говорить!
– Очень даже могу. Вы же знаете, что я права.
Фэй посмотрела на маленькое, хорошенькое личико, но ничего не смогла на нем прочесть: ни злости, ни смущения, ни презрения. Волосы Хизер покрасили, чтобы они были того же цвета, что у Тары, а в остальном она была обычной десятилетней девчонкой в розовых легинсах и белой футболке.
– Скажи-ка мне, – спросила Фэй, – тебе нравилось работать в Монтане?
– Работа как работа, – Хизер пожала плечами. – Мне нравится О'Коннел, но актриса, которая играет мою мать, эта Кэт, ужасно противная. Я сказала Лизбет, что в сценах с Тарой Кэт должна выглядеть старше. Она, конечно, и так старая, но у нее такой тип лица, что этого незаметно. Разве я не права? Мать Рози должна выглядеть старше, когда вместо меня появляется Тара.
– Хизер, – мягко произнесла Фэй. – Обычно десятилетние девочки не вмешиваются в дела взрослых. К тому же Кэт могло не понравиться твое… предложение.
– Я этого не знала. По-моему, лучше покончить с этим мороженым, пока мама не пришла.
– Мне тоже нельзя его есть, – сказала Фэй. – Давай полюбуемся, как оно тает. Идет?
Хизер едва заметно улыбнулась.
– Мама говорит, что вы просто пожадничали, пригласив нас сюда, а не в ресторан, где нас могли бы все видеть.
Фэй задумчиво рассматривала то, что осталось от ее с любовью сервированного стола. Все, кроме десерта, ей удалось – мать и дочь до блеска вычистили тарелки с креветочным коктейлем и салатом из шпината. Растаявшее фисташковое мороженое плохо сочеталось с букетом желтых роз и яркой мексиканской посудой. Она решила пропустить мимо ушей упрек в скаредности, но что-то ответить на это грубое замечание было необходимо: как ни возьми, Хизер еще ребенок.
– А ты что об этом думаешь, Хизер?
Та подергала себя за новые белокурые волосы и вздохнула.
– Ничего не думаю. Мне бы хотелось оказаться за тысячу миль отсюда и быть на десять лет старше, – ответила она. – Не обижайтесь, вас я не имею в виду, с вами все в порядке, но остальные ужасно меня раздражают. Тара все время психует. Кэт думает только о том, как она выглядит перед камерой, Беверли и Дирк при первой же возможности спешат уединиться и заняться – сами знаете чем – просто от скуки. Мистер О'Коннел, хоть он вообще-то славный, все время пьет и думает, что если он будет запивать этой мятной гадостью, то никто не заметит, а мамочка горстями глотает таблетки и ловит кайф.
– Если это тебя беспокоит, то в моей аптечке она найдет только тампаксы и тиленол.
– Вот это да, – сказала Хизер. – Вам надо дать медаль.
– Хизер, на самом деле я хочу только одного: чтобы мы хорошо сыграли нашу сцену. Я бы многое еще могла сказать, но, кажется, ты не слишком расположена слушать.
Хизер встала, взяла блюдо с мороженым и унесла в дом. Через несколько секунд оттуда донеслось звякание ложки о тарелку, затем звук льющейся воды.
В этот момент Сильвия Льюисон вышла в сад. Вид у нее был почти безумный, лицо перекошено от напряжения.
– Где Хизер? – спросила она визгливо, как будто Фэй нарочно спрятала ее дочь.
– Она помогает убирать посуду. Присядьте, Сильвия. Что вам налить: чай или кофе?
Сильвия плюхнулась в кресло и воинственно посмотрела на Фэй.
– Мне бы хотелось, чтоб вы знали, что представляет собой Хизер. Она капризна и дерзка, как и любая девочка ее возраста, но она невероятно талантлива. Хизер ждет большое будущее, Фэй, вот увидите. Она уже блестяще проявила себя у Диснея. Вы видели «Мою любимую выдру»?
Фэй ответила, что нет.
– Ну что ж, – миссис Льюисон шарила взглядом по сторонам, словно в саду было что-то спрятано. – Что ж… – повторила она, теряя нить разговора.
Неудивительно, что у Хизер такой скверный характер. Ее мать была просто помешанной. Фэй повторила предложение:
– Чай или кофе?
– Спасибо, чай. – Миссис Льюисон резко выпрямилась.
Хизер появилась в дверях и, подняв одну бровь, кивком головы указала на мать.
– Теперь вы поняли, о чем я говорила? – промурлыкала она.
– Хизер, пойди почитай что-нибудь или посмотри телевизор, а мы с твоей мамой пока поговорим.
– Вы, наверное, думаете, что я выберу телевизор? А вот и нет. Я люблю читать. – Хизер подошла к книжной полке.
– В маленькой комнате наверху еще больше книг.
– А вот «Дочь сенатора», – сказала Хизер, радостно вытаскивая книгу. – Я уже читала ее, но некоторые места мне хотелось бы перечитать.
Фэй полагала, что девочке рано читать эту вещь, но Хизер уже свернулась калачиком на кушетке, быстрые пальцы перелистывали страницы наверняка в поисках любовных сцен. Фэй пошла вскипятить чайник. Когда она вернулась, Сильвия Льюисон сидела в той же позе.
– Сильвия, вы, по-моему, расстроены. Вас что-нибудь беспокоит? – Она налила гостье чаю и подождала, пока вопрос дойдет до нее.
– Все в порядке. Хизер, наверное, рассказала вам. По-моему, все идет великолепно. Меня просто нервирует местный климат. Хизер блестяще справится с ролью. Не знаю, что я сделаю, если что-нибудь сорвется.
– А почему что-то должно сорваться?
– Видите ли, – вздохнула Сильвия, – Хизер боится высоты. Не говорите ей, что я вам сказала, но она боялась высоты с самого рождения. Вы помните сцену на яхте, где сенатор прыгает в воду с Рози на руках?
Фэй кивнула головой, чувствуя, что ей не хотелось бы услышать то, что последует дальше.
– Я повела Хизер в бассейн около нашего дома. Там есть вышка для прыжков в воду, около пятнадцати футов. По-моему, яхта, которую арендовали для съемок – «Принцесса», – примерно той же высоты. Я объяснила Хизер, что это для ее же пользы…
– Но зачем? Можно было взять дублера. Совсем не обязательно, чтобы Хизер…
– Нет, обязательно. Это было еще до того, как ее утвердили на роль. Если бы я сказала, что ей нужен дублер, они могли бы взять какую-нибудь другую девочку. Мне хотелось, чтоб она была готова к любым неожиданностям. Видели бы вы ее, когда она стояла на вышке. Белая как полотно. Вы понимаете, что бояться было нечего. Она великолепно плавает. Я просто хотела, чтобы она победила свой страх и прыгнула.
Фэй почувствовала к Сильвии Льюисон глубокое отвращение.
– Я просто стояла у бассейна и смотрела на нее. Она понимала, как это важно, к тому же на лестнице стояли другие люди, и ей было неудобно, что она их задерживает. Наконец она прыгнула и обнаружила, что ничего страшного не случилось. Я заставила ее повторить это несколько раз – просто, чтобы она почувствовала себя уверенно, – и в шестой или седьмой раз она уже прыгала, как спортсменка. Она по-прежнему боится высоты, но ни за что на свете в этом не признается. Вот какова Хизер. Ее приходится подталкивать, но если она поймет, что это необходимо… – Сильвия развела руками, как человек, уверенный, что поступает правильно. – Теперь вы знаете, – продолжала миссис Льюисон, – что мне пришлось пережить. Неудивительно, что нервничаю. Я все должна сделать для того, чтобы Хизер с блеском сыграла свою роль.
«Так вот каковы сценические мамаши, о которых ходят легенды», – подумала Фэй. Она много слышала о них, но никогда не встречала. Мамаша, которая пойдет на все, вплоть до убийства, чтобы ее дочь прославилась.
Должно быть, Сильвия приняла ужас во взгляде Фэй за восхищение, потому что она сказала:
– Люди считают, что быть матерью звезды, звезды-ребенка, легко. Они считают, что ты просто сидишь и радуешься успехам своего чада. Я – живое свидетельство тому, что это не так. И стала готовить ее к сцене, как только она научилась ходить. Я даже пожертвовала для нее своим браком. Мистер Льюисон считал, что нельзя отнимать у Хизер детства. «Сильвия, – говорил он, – пусть она останется ребенком». Но я не соглашалась. «Если я позволю ей бездумно наслаждаться детством, Пит, то она, когда подрастет, превратится в большой толстый нуль, а я не об этом мечтаю для своей дочери». – Она жадно отхлебнула чаю, словно воспоминания о тяжких трудах пробудили в ней жажду. – Вы мать, Фэй, вам не нужно этого объяснять. Я слышала, ваша дочь делает огромные успехи в агентстве своего отца. Если не заниматься ребенком как следует, то в один прекрасный день вы обнаруживаете, что ваша дочь-школьница беременна и накачивается наркотиками.
Представив себе Кейси, накачивающуюся наркотиками, Фэй улыбнулась, но ей не понравилось, что Сильвия вообразила, что они заодно.
– Скажите мне: правда, что вы запрещаете Хизер есть мороженое из-за того, что у нее появятся прыщи? По-моему, ей рано беспокоиться о коже.
– Это одна из моих хитростей, Фэй. Я готовлю ее к тому, что ей понадобится впоследствии. Никакой пиццы, никакого мороженого, никаких конфет, никаких гамбургеров. Тогда у нее не возникнет соблазна в будущем. Хизер занимается гимнастикой, балетом, аэробикой и музыкой. Это – солидный багаж, система, помогающая выработать характер, без которого не стать звездой.
Услыхав легкий стук в дверь, они обернулись и увидели Хизер, которая просила разрешения выйти в сад. Под мышкой она бережно держала «Дочь сенатора», на ее лисьем личике застыло хитрое выражение. Она многозначительно посмотрела на мать.
– Миссис Макбейн, наверное, от тебя уже устала, – произнесла она. – По-моему, нам пора идти. Тебе не кажется, мамочка?
– Господи, я совсем забыла о приличиях! – воскликнула Сильвия. – Хизер, поблагодари Фэй за прекрасный ленч.
– Благодарю вас, – сказала Хизер, пристально глядя холодными голубыми глазами в глаза Фэй. – Надеюсь, вы провели время так же приятно, как и я.
Фэй показалось, что все матери слились в один образ, угнетающе далекий от совершенства. Кейси, Тара, Дейзи, Тина и теперь Хизер. Разве матери не понимают, что делают? Или это потому, что они несчастны и сбиты с толку, как раньше, когда сами были дочерьми? Когда же этому придет конец?
– Не за что, – ответила она. – Надеюсь, наша сцена пройдет удачно, Хизер.
Она смотрела, как мать и дочь идут к красной «тойоте» и Сильвия тяжело опускается на место водителя. Фэй представила себе дорогу в Сан-Фернандо-Вэлли и подумала, что лучше бы за рулем сидела Хизер. В последний момент девочка повернулась и помахала рукой. Ее лицо было лицом ребенка, который послушно благодарит хозяйку дома за приглашение.
Фэй помахала в ответ. Теперь она знала, что все странности Сильвии Льюисон объясняются очень просто: ее терзает старое доброе чувство вины.
– Где Тара? – спросил Тай Гарднер.
Этого никто не знал, но все помнили, что она получила приглашение. О'Коннел устроил импровизированную вечеринку, чтобы отпраздновать возвращение из Монтаны. Он угощал гостей сочным барбекю. Запах жареного мяса щекотал Фэй ноздри. Она решила устроить себе праздник после того, как кончатся съемки, пока же она мрачно ела салат, поддевая вилкой капустные листья и оставляя на тарелке густой соус.
– У тебя потрясающая сила воли, Фэй, – услышала она голос Бев Редфокс. – Тебе нечего бояться лишнего веса. Или у тебя пропал аппетит?
– Бев, дорогая, любая женщина за тридцать, думая о предстоящем крупном плане, боится лишнего веса. Когда все останется позади, я снова буду есть, как другие.
– Я заморожу для тебя кусочек, – сказал О'Коннел, положив руку ей на плечо. – Когда мы вернемся с Каталины, то закатим еще одну вечеринку, встанем вокруг тебя и будем смотреть, как ты ешь.
После успешных съемок в Монтане вид у всех был счастливый и веселый, а у Бев особенно. Ее глаза светились тем светом, который появляется у женщины, когда она заводит нового любовника. Она и Дирк держались за руки, как дети, и Фэй тяжело было на них смотреть. Бев заплела свои густые волосы в две косы и уложила их вокруг головы, и англичанин не мог оторвать от нее глаз. Даже Кэт, в красном шелковом брючном костюме, выглядела празднично. Она как будто забыла о стычках с Хизер и, вспоминая сцену в снегу, которая потребовала столько дублей, называла ее не иначе, как «бедной девочкой».
Фэй завидовала им. У них за плечами уже было десять дней плодотворной работы, а она с каждым днем сомневалась в себе все больше.
– Мне страшно, – призналась она О'Коннелу.
– Чепуха, вам нечего бояться.
Монтана привела его в восторг, и теперь на нем были джинсы, ковбойские сапоги и даже шейный платок.
– В Донеголе все упадут от моего костюма, – сказал он.
– Вы всегда входите в роль таким образом?
– Нет, только когда одежда мне нравится. – Он повернулся и протянул руку красивой женщине, которую Фэй раньше не видела. – Это Джилл Чейз, – сказал он. – Она приехала ко мне из Лондона. Мы вместе поедем назад, верно, Джилли?
Джилл Чейз улыбнулась Фэй, внимательно взглянув на нее сапфировыми глазами. Она была настоящей английской красавицей: светло-каштановые волосы, молочная кожа, оттененная черным платьем, открывающим плечи.
– Я познакомилась с Десом, когда он был совсем молодым, – сказала она, и Фэй поняла, что именно этот голос слышала в Малибу на автоответчике. – Мне было пять лет, когда я впервые его увидела, – сказала она, – и я тут же в него влюбилась.
Хотя ее голос звучал непринужденно и шутливо, она говорила чистую правду. «Джилл Чейз не больше тридцати пяти, – подумала Фэй, – значит, она влюблена в О'Коннела уже тридцать лет».
– Джилл – прекрасный театральный художник, – сказал О'Коннел. – Жаль, что она не встретилась с Бетси.
– А кто такая Бетси? – спросила Джилл.
– Ее больше нет, – ответила Фэй. – Она была женой Рэя Парнелла.
– Парнелла? – Джилл повернулась к О'Коннелу. – Это еще одна моя любовь. Человек с печальными глазами?
– Тот самый, – заметил Дес. – Наш уважаемый режиссер.
И тут, как в комедии с переодеванием, при словах «уважаемый режиссер» на лестнице появился Рэй.
– Нигде не могу найти Тару, – сказал он. – Ее никто не видел.
Фэй не знала, что Рэй здесь, и, как всегда, при виде его ощутила укол в сердце. Но она была настоящей актрисой и поздоровалась с ним точно так же, как и с другими.
– Быть может, мы ей надоели? – предположил О'Коннел.
– Я что-то беспокоюсь, – сказал Рэй. – Пока нас не было, эта чертова «Полная тарелочка» вылила на нее ушат грязи.
– Я читала. – Голос Фэй прозвучал более мрачно, чем ей хотелось. – Это ужасно.
– Тара – актриса, ведь так? – Джилл призывно взглянула на Рэя, ее синие глаза сверкнули. – Тогда она должна к этому привыкать.
Джилл поднялась, грациозным движением руки откинула назад волосы и пошла взять еще один бокал вина. Как и предполагалось, все взгляды устремились на нее: кошачья грация ее движений была оценена по достоинству.
– По-моему, кто-то имеет на вас виды, – сказал О'Коннел Рэю, но голова у того была занята Тарой, хотя глазами он следил за Джилл.
– Простите, мы ненадолго, – сказал Рэй и, взяв Фэй за руку, увел на причал. Он спросил ее о статье, и она подробно, ничего не утаивая, пересказала ее содержание. Рэй взъерошил себе волосы тем рассеянным жестом, который она так хорошо помнила. – Боже, – простонал он. – Это хуже, чем я думал.
– Но это вранье?
– Более или менее, – ответил он. – Для тебя это важно?
– Если тебя интересует, стану ли я по-другому относиться к Таре, то нет.
Ткань его голубой рубахи казалась такой мягкой, что ей захотелось протянуть руку и дотронуться до нее. «Не до Рэя, – сказала она себе, – только до рубашки». Волны, плескавшиеся совсем рядом, рождали чувство нереальности происходящего.
– Я знаю место, где она может прятаться, – сказала Фэй. – Только там она чувствует себя в безопасности. Конечно, это лишь моя догадка, но стоит попытаться поискать ее там.
– Ты имеешь в виду «Голубятню»? – Рэй, казалось, удивился и смутился. – Как ты узнала о ней?
– Это долгая история. – Фэй в нескольких словах изложила ему свои похождения. – Я звонил Вильме, – сказал он. – Там ее нет.
– Возможно, она не захотела сказать тебе правду, Рэй. У них там свои законы.
– Мне она бы сказала. Вильма Киннок мне доверяет, особенно в том, что касается Тары. – Он взял ее за руку и повел к лестнице, на которую они уселись. За спиной у них веселилась компания, а впереди шумели волны. Как будто они с Рэем очутились на необитаемом острове, и это казалось совершенно естественным, хотя по-прежнему нереальным. Она подумала, что он хочет объяснить ей, почему Вильма ему доверяет, но он молчал. Фэй высвободила руку.
– Почему ты всегда напускаешь на себя таинственность? – не выдержала вдруг она. – Почему все скрываешь?
– Что тебе хочется знать? – спросил он мягко. Ее вспышка, казалось, только позабавила его.
– Вот перечень моих вопросов, – ответила она. – Почему Вильма тебе доверяет? Откуда ты знаешь Тару? Почему ты выбрал Линду Корво в качестве ее агента?
– Давай пройдемся немного, – сказал Рэй. За спиной у них кто-то поставил другую музыку, и голос Энни Леннокс заставил жену Тая подняться и присоединиться к танцующим. Фэй увидела Бев и Дирка: его движения были сдержанны, ее – неистовы. Голова у Фэй слегка кружилась, хотя она пила только диетическую «пепси», и она послушно спустилась за Рэем к самой воде.
Как и несколько дней назад, они шли совсем рядом, не касаясь друг друга.
– Начнем по порядку, – с иронической торжественностью произнес он. – Ответ номер один состоит в том, что Вильма доверяет мне, потому что я когда-то работал с девушками из «Голубятни». Теперь вопрос номер два. Там я и познакомился с Тарой. Ответ на третий вопрос очень прост. Когда я решил, что настало время подыскать Таре агента, мне хотелось, чтобы он действительно заботился о ней, и Линда отвечала этим требованиям. Я вовсе не коварный злодей, Фэй. Я нашел способную девушку, работал над ней и, разумеется, стремился сделать для нее все возможное.
– А «Дочь сенатора»? Ты согласился взяться за нее из-за Тары?
Он остановился, легонько взял ее за плечи и заглянул в глаза. Звезды и неполная декабрьская луна почти не давали света, но Фэй отчетливо видела его лицо, оно было торжественным, словно он собирался сообщить ей что-то очень важное.
– Дело здесь вовсе не в Таре, – тихо произнес он. – Я согласился, потому что роман мне очень нравится и сценарий великолепный. Я чувствовал, что могу поставить эту вещь. А позже мне пришло в голову, что Тара сможет сыграть роль Рози, и я устроил для нее пробу. Ты видела отснятый материал и знаешь, что она играла потрясающе. Очень достоверно.
– Да. Но почему ты попросил меня взглянуть на пробы? И так все было ясно. Ты не нуждался в моем одобрении.
– Нуждался, Фэй. У меня были опасения, что я необъективен. Понимаешь, почему?
– Кажется, да. Ты занимался с Тарой, учил ее актерскому мастерству. Тебе нужен был человек со стороны, чтобы подтвердить твое мнение.
Рэй наклонился так низко, что почти коснулся ее лица.
– Частично это так, но я не это имел в виду. Как ты себя назвала – «человек со стороны»? – Он встряхнул ее за плечи, не сильно, но так, что ее глаза расширились. – Тара напоминает мне тебя, – сказал он. – Не внешностью и не образом жизни. И не склонностью к саморазрушению.
– Тогда чем? – Ее тихий голос выдавал волнение. Она подумала, что никогда не поймет Рэя Парнелла.
– Талантом, – ответил он просто. – Несмотря ни на что, она сохранила талант. Этот спонтанный, великолепный, щедрый дар самовыражения встречается очень редко. Художники, музыканты, писатели обладают им вполне, но у актеров он редко встречается. Во всяком случае, в этом городе. Здесь все замешано на власти, показухе и деньгах, от этого талант тускнеет и теряется. Я видел его в чистом виде только дважды.
От этих слов она зажмурилась, стараясь не слышать его голоса. Остались только шум моря и голос Энни Леннокс.
– Хватит, Рэй, – взмолилась она. – Я хорошо смотрелась в бикини и хорошо визжала. Но разве можно сравнивать меня с Тарой?
Он обнял ее и притянул к себе. Она чувствовала, как бьется под мягкой тканью его сердце.
– Я это понял, – прошептал он, – с того самого момента, когда увидал сцену в классе. Ты играла Алисон в «Оглянись во гневе». Ты была тогда записной красоткой со Среднего Запада, с провинциальным акцентом, о котором не подозревала, но ты прожгла меня насквозь. Ты играла именно так, как нужно, никто не мог бы так сыграть. Затем пролетели годы, и Тара играет в сцене из «Королевского пути». И снова я почувствовал то же самое: так сыграть не может никто. Мое сердце чуть не разорвалось от восторга. Самое печальное в моей жизни то, что я смог снять тебя только в «Ужасах у моря». К тому времени, когда я приобрел известность и мог снимать настоящие вещи, ты для меня была потеряна. Моя величайшая потеря.
Фэй бессильно прислонилась к его груди. Ей страстно хотелось ему поверить, но память о его предательстве, о боли, которую тогда испытала, была еще жива. Она не хотела вспоминать те дни звериной тоски, когда чувствовала себя, словно брошенная хозяином собака.
– Но что же нам делать с Тарой? – спросила она, чтобы перевести разговор на другую тему и заодно избавиться от стоявшей у нее перед глазами страшной картины: мертвая Тара или Тара в полицейском участке.
– Мы подождем, пока она придет в себя, – сказал он. – Она поймет, что обладает оружием гораздо более сильным, чем у тех, кто хотел бы с ней расправиться.
– Это на самом деле так просто, так легко?
– Надеюсь, – сказал он, целуя ее в закрытые веки. – Я очень надеюсь на это.
Когда они вернулись, играла другая музыка: дуэт Натали Коул с ее умершим отцом.
– Потанцуем? – спросил Рэй, обнимая ее, и Фэй, не заботясь о том, что он ощутит, как сильно бьется ее сердце, приникла к нему, словно не было всех этих лет разлуки.
Ее счастье разрушил О'Коннел, который подошел и с извиняющимся видом произнес:
– Простите за беспокойство, но здесь находится особа, которая требует, чтоб ее впустили. Ее зовут Кейси, она утверждает, что приходится вам дочерью.
У Фэй пересохло в горле, мысли путались, словно она только что очнулась от сна.
– Все верно, – сказала она. – Я не знаю, что Кейси здесь делает, но лучше ее впустить.
Она и Рэй отпрянули друг от друга, все их романтическое настроение улетучилось. Они ждали, что вот-вот появится красная машина Кейси, но никакой машины не было, она шла пешком. На ней была желтая мини-юбка, и выглядела она весьма довольной.
– Где твоя машина? – спросила Фэй.
– Я была с друзьями, они подбросили меня сюда. Я думала, ты сможешь отвезти меня домой.
Заметив, кто стоит рядом с матерью, она кивнула:
– Привет, Рэй.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Фэй.
– Мне захотелось увидеть O'Коннела. Я слышала, что вся группа уплетает барбекю, поэтому я и пришла. Решила не упускать момента.
– Момент она выбрала – лучше не придумаешь, – тихо сказал Рэй, и Фэй засмеялась.
Она представила дочь тем, кто ее не знал, а затем О'Коннелу. Кейси раскраснелась и была очень хорошенькой. Фэй ощутила гордость за дочь, хотя та и явилась не вовремя.
– Вы похожи на мать, – начал О'Коннел в свойственной ему манере, перед которой никто не мог устоять.
– Она так не думает, – скромно ответила Кейси. Было видно, что Кейси, привыкшая к знаменитостям, почувствовала, что О'Коннел сделан из другого теста.
– Кажется, О'Коннел произвел неизгладимое впечатление на твою дочь, – шепнула Кэт, – и я знаю, почему. Она впервые встретила настоящую звезду. Здесь полно интересных людей и знаменитостей, но О'Коннел – звезда в старом смысле этого слова.
Кто-то снова поставил другую запись, и настроение мгновенно изменилось. Кейси танцевала с Таем Гарднером, ее длинные голые ноги энергично двигались. Джилл Чейз оттеснила в угол Рэя. Фэй видела, как он трясет головой, и догадалась, что Джилл пригласила его потанцевать. Рэй любил только медленные танцы и как-то давно признался ей, что, скача как козел, чувствует себя идиотом.
Хотя он и не пошел танцевать, но остался стоять рядом с Джилл, словно не замечая того, что она положила тонкую руку ему на запястье. Внезапно Фэй почувствовала, что устала и хочет домой, но продолжала болтать с человеком, который оказался членом экипажа «Принцессы».
– Остров очень застроен, – сказал он ей, – но там есть места, которые издалека выглядят неплохо.
«Она тоже издалека выглядит неплохо, – подумала Фэй, – но какой она окажется на крупном плане?» Она хихикнула и по взгляду собеседника поняла: он решил, что она перебрала.
Вечеринка закончилась очень поздно. Никто не торопился уйти, ссылаясь, что завтра ему должны звонить ранним утром, и даже Кейси, которая старалась в одиннадцать оказаться в постели, чтобы на следующий день предстать во всеоружии, не выказывала признаков усталости. Перед тем как все начали расходиться, Рэй подошел к Фэй.
– Я заеду за тобой завтра в час, – сказал он.
Она совсем забыла, что он обещал показать ей что-то такое, что объясняло его отношения с Тарой.
Кейси села в ее машину на заднее сиденье. Теперь, когда они остались вдвоем, ее радостное возбуждение улетучилось. Ночь была прохладной, и ветер с пустыни приносил запах мескитового дерева. Фэй вспомнилась ночь, когда они с Рэем бесцельно колесили вокруг города.
– Беверли сказала мне, что никто не знает, где Тара, – начала Кейси. – Ты носишься с этой девушкой, а ей на тебя наплевать. Она, наверное, сидит где-нибудь с одним из своих дружков-оборванцев и смеется над вами.
– Я не хочу об этом говорить, – сказала Фэй. – Я слишком устала.
– Это все танцы с Рэем Парнеллом. Честно, ма. Если тебе охота завести роман, то подыщи себе хотя бы кого-нибудь новенького. А то, получается, ты бросила папу, чтобы вернуться к старому любовнику.
– Я ни к кому не собираюсь возвращаться, Кейси. Кстати, где Мэттью?
– Откуда я знаю? – ответила Кейси раздраженно. – Черт! Кто-то пролил мне на туфли красное вино. Я купила их всего несколько дней назад, а теперь придется выбросить.
– Означает ли это, что вы с Мэттью поссорились?
– Это означает, что он уже в прошлом, – сказала Кейси. – Потому что оказался вовсе не тем человеком, за которого я его принимала.
Фэй бросила на дочь сочувственный взгляд, но Кейси не нуждалась в сочувствии. Вид у нее был дерзкий и в то же время скучающий – только Кейси могла так выглядеть.
– Ты обнаружила, что он по-прежнему женат?
Кейси фыркнула.
– Нет. Я обнаружила, что он никудышный партнер. Он пытался самоутвердиться за мой счет. Что об этом говорить… Я тоже делаю ошибки.
Когда они подъехали к дому Кейси, Фэй спросила:
– Проводить тебя до двери?
– Да, пожалуйста, – попросила та.
Фэй поцеловала дочь в мягкую щеку и пожелала ей спокойной ночи. Она старалась не показать, что рада отставке своего будущего зятя. Удивительно, что Кейси признала свою ошибку. Она подождала, пока желтая мини-юбка скроется за дверью и ее дочь окажется в безопасности.
