Текст книги "Птица без крыльев"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
– Мама, есть много препятствий. Чарльз совершенно из другого мира. И хотя он считает, что сможет приноровиться к нашей жизни, у меня на этот счет имеются большие сомнения.
– А почему, собственно, и нет? Чем плох уклад нашей жизни? А наши манеры? Мы же не из рабочих, как эта шваль там, в гостиной.
– Ах, мама! – Агнес с досадой отвернулась и села к столу. – Для таких людей, как Чарльз, я имею в виду не его, а их семью, так вот, для них мы недалеко ушли от рабочего класса. Они помещики, местная знать, милые, приветливые, вежливые, пока каждый знает свое место. Я знакома с его братом. Обаятельный мужчина, но случись кому-нибудь забыться и переступить заветную черту, как он одним взглядом даст почувствовать, кто есть кто.
– Но этот... я говорю о Чарльзе, кажется, он не такой.
– Нет, не такой. Он писатель или журналист, не знаю, как будет точнее, и поэтому ему приходится часто общаться с простыми людьми. Кроме того, я обратила внимание, что нетерпимость ему чужда. Но Чарли – это еще не вся его семья. Когда я виделась с братьями, то ясно почувствовала, как близки они друг другу, как любят мать и отца. Знаешь, давай-ка пока отложим этот разговор и... – Агнес собиралась сказать: "Обсудим положение Джесси", но в этот момент дверь открылась и сестра вошла в кухню.
– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – сказала Джесси, глядя на Элис, которую считала своей матерью. – Ты думаешь, что я не должна была возвращаться. Но когда я увидела в старой газете сообщение о том, что Агнес ранена, а отец умирает, то...
– Но все случилось из-за тебя, разве ты не знаешь? – строго сказала мать.
– Знаю, мама. Если я скажу, что мне очень жаль, что все закончилось так, ты, возможно, не поверишь, но мне действительно очень жаль. Когда я узнала, что отец стрелял в Эгги, я чуть с ума не сошла. И... тут же вернулась. Робби с вокзала привез меня сюда. Он даже домой не заехал.
– Как благородно с его стороны.
– Мама! Можешь язвить сколько тебе вздумается, это не изменит мое отношение к нему. Пусть Робби из простой семьи, но он хороший и честный человек.
– Это новость! Чтобы кто-то из Фелтонов оказался честным. Чудо, настоящее чудо!
– Поживем – увидим. – Губы Джесси дрожали, в глазах стояли слезы. – Мама, я хотела тебя попросить, – почти жалобно продолжала она, – если в Доме сейчас нет жильцов, может быть, ты разрешишь нам с Робби пожить там некоторое время, пока мы не наладим жизнь...
– Нет! Ни за что!– непроизвольно вырвалось у Элис. Но она сразу же опомнилась. Бросив взгляд на Агнес, женщина мгновенно умолкла и, опустив голову, отошла к окну. – Я больше не распоряжаюсь здесь ничем, – продолжила она после паузы, глядя на улицу. – Твой отец лишил меня доли в наследстве, как, впрочем, и тебя. – И неожиданно, резко обернувшись, закричала: – Но ты это заслужила! Он с самого твоего рождения трясся над тобой. Ты получала все. И была для него как свет в окне.
– Мама! Пожалуйста, не надо, – поднимаясь, попыталась остановить мать Агнес. – Все в прошлом, и не надо ворошить старое.
– Нет, Эгги, не мешай ей, пусть говорит. Она никогда не относилась ко мне как мать, да и к тебе тоже.
Элис словно пружина подбросила. Она метнулась от окна к столу и, вцепившись в него, воскликнула:
– Да-да, я не была тебе матерью, потому что я – не твоя мать. Тебя удочерили. Слышишь меня? Тебя удочерили. Твоя мать была шлюхой, и ты пошла в нее. Ты такая же, как она.
– Мама, замолчи! – Агнес повернулась к Джесси и принялась успокаивать сестру, обнимая ее за плечи: – Ну-ну, все хорошо, все хорошо.
– Эгги, это правда? – как-то совсем по-детски спросила Джесси. – Она не моя мать?
– Да, милая, правда. Но это ничего. Ты осталась прежней. Мы – сестры, я тебя люблю, и все у тебя будет хорошо.
Джесси медленно высвободилась из объятий сестры и прислонилась спиной к буфету, словно желая обрести опору.
– А знаешь, – промолвила она, обращаясь к Элис, которая продолжала стоять, вцепившись в стол и опустив голову, – я даже рада, что ты не моя мать, потому что я всю жизнь чувствовала, что ты меня не любишь. Скажи только, он был моим родным отцом?
– Да, дорогая, – поспешно подтвердила Агнес, – у нас с тобой общий отец.
– Значит, мы все-таки не совсем чужие?
– Ну, конечно. – Агнес кивнула.
Услышав это, Джесси с явным облегчением отошла от двери и выпрямилась. В опоре она больше не нуждалась.
– Теперь многое прояснилось, в чем мне раньше никак не удавалось разобраться, – глядя сестре в глаза, заговорила Джесси. – Я не понимала, почему так легко и свободно говорю с Робби и другими, ему подобными, а дома мне приходилось следить за каждым своим словом. Она говорит, что моя мать была уличной женщиной. Это тоже объясняет кое-что. Признаться, у меня никогда не вызывали отвращения женщины, с которыми на пристани моряки заводят знакомства. Как-то раз я даже разговаривала с одной из них. Она оказалась совсем не глупой и очень приятной девушкой. Мы с ней так хорошо поболтали и посмеялись.
– Твоя... твоя мама была не такая. Она, – Агнес кивнула в сторону Элис, – не имела это в виду. Просто люди пользуются этим словом, когда сердятся или сильно обижены... А маму в самом деле сильно обидели. Да, Джесси, это так. Возможно, ты поймешь, когда узнаешь всю историю от начала до конца.
– Я смотрю, ты запела совсем по-другому. – Джесси язвительно прищурилась.
– Да, это так, потому что теперь знаю все. Отец... оказался неважным человеком. Да, Джесси, хорошим его не назовешь. И часто он был злым и придирчивым по мелочам.
– Злым?
– Да, злым, но только не к тебе. Он тебя любил. Только тебя одну. Ты должна это помнить.
– А кому он оставил свои деньги, магазины и все остальное?
– Он все оставил мне, – со вздохом ответила Агнес, – но пожалел об этом, так мне кажется. Это одна из причин, почему он стрелял в меня, ну и, конечно, еще за то, что я помогла тебе убежать.
– Он завещал все тебе? Одной тебе?
– Да.
– И ничего ей? – Джесси посмотрела на Элис.
– Да, ни маме, ни тебе.
– Ну и ну! Вот так повезло. Но, откровенно говоря, – уже другим тоном продолжала она, – я не имею ничего против. Ты все это заслужила. Ну, мне пора. И можете не волноваться, больше мы вас не побеспокоим.
– Мама, зачем ты все рассказала? Этого не следовало делать, – с укором пробормотала Агнес, как только за Джесси закрылась дверь.
– Мне жаль, это вылетело само собой. Рано или поздно, но она бы все равно узнала правду.
– Я разрешу им жить в Доме, где сдавались комнаты.
– Ты хочешь, чтобы они поселились прямо у нас под носом? – Элис вскинула голову. – Ты понимаешь, что делаешь? Его родственники повадятся ходить сюда и...
– С этим ничего не поделаешь, им же надо где-то жить. Скоро появится ребенок.
– Ну что же, ты хозяйка, тебе и решать.
– Извини, мама, но я должна это сделать. – Агнес торопливо вышла из кухни и столкнулась с Джесси и Робби, собиравшимися спуститься вниз. – Вернитесь на минутку, зайдите в гостиную.
– Зачем? – коротко спросила Джесси.
– Пойдем, узнаешь.
Джесси увидела перед собой прежнюю Агнес и пошла за сестрой, вслед за ними в гостиную двинулся Робби.
– Вы можете занять Дом. Жильцы уехали неделю назад, с тех пор там не убирались и не меняли постель. Но ты знаешь, где что лежит.
Джесси молчала, уронив голову на грудь. За них обоих ответил Робби:
– Спасибо, но мы не можем жить там за просто так. Я буду вам платить.
– Не нужно никакой платы, – ответила Агнес, глядя в его напряженное лицо. – Джесси моя сестра. Я всегда буду заботиться о ней.
– Я не хочу, мисс, чтобы вы о ней заботились. Заботиться о ней теперь буду я. Я ведь женился на ней, разве не так? Вот я и буду кормить ее и содержать. Может быть, жизнь ее будет не такой, к какой она привыкла здесь, но она моя жена и я смогу о ней позаботиться. Спасибо, что поддержали нас сейчас. В крайнем случае я мог бы привести ее к моей матери, но это место не для нее, я так думаю.
Джесси смотрела на Агнес, гордо подняв голову. И на лице у нее было написано: "Вот видишь, я же тебе говорила. Обо мне есть кому позаботиться, и я очень этим горжусь".
Агнес прекрасно поняла, что хотела сказать ей Джесси, и подумала: "Каким бы ни был этот парень, он будет проявлять к ней заботу. Вероятно, он не сможет много зарабатывать на жизнь, но то, что он в силах ей дать, дороже любых денег". И Агнес дала себе обещание, которое касалось их обоих.
– А теперь идите и устраивайтесь, – мягко сказала девушка. – Я загляну к вам позже. – И она повернулась, собираясь выйти.
– Спасибо, Эгги, – сестра тронула ее за плечо, – спасибо тебе. Робби как сказал, так и сделает, он будет...
– Хорошо, хорошо, идите и располагайтесь в Доме. А я загляну в кладовую, соберу вам кое-что, пусть будет запас на первое время. А вы... – она немного поколебалась, прежде чем назвать своего зятя по имени, – Робби, потом зайдите и захватите, что я приготовлю. Мне с такой рукой много не унести.
Они пристально смотрели на нее, как будто хотели что-то сказать, но, так и не найдя в себе сил, повернулись и вышли из комнаты.
Агнес вошла в кухню. Элис сидела у стола, барабаня по нему пальцами, как по клавишам рояля. Она молчала до тех пор, пока Агнес не открыла дверь кладовой, где хранились запасы провизии.
– Так-так, давай очищай полки, пусть у них всего будет вдоволь. Ты пустила в дом Фелтонов, надеюсь, спина твоя окажется достаточно широкой и крепкой, чтобы нести бремя, которое ты на себя взвалила, – съязвила мать.
– Фелтонов в этот дом никто приглашать не собирается, хотя один из них и будет жить в другом конце двора. И мне кажется, что он такого же невысокого мнения о нас, как и мы о нем и его семье. Знаешь, а ведь Джесси могла бы скатиться еще ниже и в итоге плохо кончить.
– Не знаю, что может быть хуже, чем породниться с Фелтонами. Дальше, я уверена, катиться некуда.
– Было время, когда я соглашалась с тобой, но теперь мое мнение изменилось. И давай постараемся больше к этому не возвращаться. Можно мне съесть одну из твоих булочек?
– Зачем меня спрашивать? Здесь все твое. – Элис стала медленно подниматься из-за стола.
– Мама, сколько же можно об этом говорить! – запальчиво крикнула Агнес, так что Элис вздрогнула. – Я же уже все сказала, зачем снова заводить этот разговор? Мы с тобой партнеры и наши доли равные. А если я решу разделить свою часть с Джесси, то так и сделаю. – И уже спокойнее продолжила: – И подумай сама, мама, если бы все повернулось по-другому, то заправляла бы здесь сейчас именно Джесси, потому что он завещал бы все ей. Да, я знаю, адвокат достаточно прозрачно мне об этом намекнул. Ты бы определенно ничего не получила. После вашей ссоры он не стал откладывать дело в долгий ящик, а на следующий же день пошел и переписал завещание. Мне он предполагал выделить жалкую долю, да и то на определенных условиях: я была бы обязана и дальше вести дела в магазинах и на фабрике, потому что его Джесси не должна была бы марать руки такой лакейской, недостойной ее работой. Так что, мама, подумай обо всем этом и благодари судьбу. Да, я считаю, что нам следует быть благодарными провидению и радоваться, что все случилось именно так, а не иначе. Как бы ни сложилась в будущем наша жизнь, мы с тобой обеспечены до конца дней. Поэтому не стоит ворчать и лишать Джесси малой части того, что принадлежало бы ей полностью, не влюбись она в одного из Фелтонов. А теперь, мама, помоги мне наполнить для них провизией корзинку.
Глава 2
– Что же нам делать, Хью?
– Не знаю, дорогая, просто не знаю.
– Но этого же нельзя допустить.
– Ну, конечно, нет.
– Ты должен с ним поговорить.
– Да, обязательно поговорю, обязательно. Где он?
– Снова уехал в город. Сказал, что не может ждать твоего возвращения и поговорит с тобой позднее. Ему надо отвезти в редакцию заметку или статью. Я отослала Реджинальду телеграмму, в которой прошу приехать по возможности скорее.
– Но почему вдруг нужно вызывать Реджинальда сейчас?
– Как говорит Чарльз, Реджи видел девушку и хорошего о ней мнения. Насколько я поняла, все трое пили вместе чай в кафе. Чарльз особенно подчеркивал, что она не продавщица. Я ничего не имею против них, ты же прекрасно знаешь, верно? Я придерживаюсь широких взглядов, но все-таки сказала Чарльзу, что раз она стоит за прилавком, значит самая настоящая продавщица.
– Да, дорогая, пожалуй, ты права.
– Ты знаешь в Ньюкасле такую улицу: Спринг-стрит?
Полковник наморщил лоб.
– Да, дорогая, – вспомнил он. – Это небольшая боковая улочка. Помнишь, Элейн говорила, что много лет назад, когда они еще были детьми, я заходил с ними в эту кондитерскую и купил сахарных мышек? А рядом, помню, был очень неплохой табачный магазинчик. Вел там дела пожилой мужчина, большой, знаешь ли, знаток сигар. Был у него особый...
– Хью, пожалуйста, не отвлекайся. Речь идет о будущем Чарльза, а не о сортах твоих любимых сигар.
– Извини, дорогая. Действительно, дело серьезное, я признаю, и надо что-то предпринять.
– А как же быть с милой Изабель, что она подумает? Фред и Ханна считали ее брак с Чарльзом делом решенным. В этом вообще никто не сомневался.
– Ах, дорогая, мне кажется, Изабель не станет сильно переживать: у нее есть любимые лошади.
– Но, Хью, конь в мужья не годится. Да, следует подумать о Фреде с Ханной. Они всегда считали Чарльза хорошей партией для Изабель.
– Пиккеринг дурак. Это он виноват, что Изабель помешана на лошадях. Не знаю, как у него еще нашлось время сотворить троих детей. Дэвид оказался разумнее, он пошел в мать и женился. Или взять Розину. Хотя она и не замужем, но из дома уехала. Занимается своим делом. Кажется, она изучала изобразительное искусство. А что касается Изабель, то я бы за нее не волновался.
– Мой дорогой Хью, меня беспокоит вовсе не Изабель, а Чарльз и то, какую жену он себе выбрал. Вопрос стоит именно так. Он напрямую заявил мне, что намерен жениться на этой девушке. Этого никак нельзя допустить. Ты же понимаешь, дорогой. Надо этому помешать.
– Я с ним поговорю.
– Хью...
– Да, дорогая?
– Почему бы тебе самому не... съездить и не взглянуть на нее, чтобы иметь собственное представление?
– Мне? Что ты, я не могу в это вмешиваться.
– Я не прошу тебя вмешиваться. Ты можешь зайти туда, как бы случайно, за сигаретами или за чем-нибудь еще.
– А если ее не будет в магазине?
– Тогда скажешь, что хочешь с ней поговорить. В конце концов, ты имеешь на это полное право как отец Чарльза.
– Грейс, ты все-таки заставляешь меня вмешиваться. – Полковник поднялся и зашагал по комнате. Дойдя до двери, произнес: – Пойду прогуляюсь... – И уже выходя из комнаты, пробормотал: – Подумать только... Чарльз...
Грейс Фарье тоже поднялась и задумчиво принялась ходить взад и вперед. "Продавщица в семье – уму непостижимо!" Она ничего не имела против продавщиц, когда те оставались на своем месте, но чтобы одна из них вышла замуж за ее сына! Нет и нет, с этим мириться нельзя. Подобное невозможно допустить. А что скажут Кейт и Говард Комбес? А их дочь Фрэнсис, которая недавно вышла замуж за члена одного из самых родовитых шотландских семейств с обширными связями в Лондоне? И еще Сара и Лоренс Гассон. Их сын Роджер стоит не на последнем месте в церковной иерархии. И потом, нельзя забывать о прислуге.
Боже, что будет думать Митчем, их экономка, а Колеманы? Фанни уже двадцать лет кухарка, а Джон начинал мальчиком-рассыльным, а теперь кучер. Но все они значили не так много, как Бэнкс, бывший ординарец полковника, после отставки которого стал у них дворецким. И есть еще Маккэн...
Грейс подумала: а приходилось ли ей хоть раз считаться с мнением домашней прислуги? Нет, потому что для этого не было причин. В семье не происходило ничего, что давало бы повод слугам посудачить. Напротив, у них имелись все основания уважать и почитать хозяев. Их старший сын стал армейским офицером, второй сын – священник. И Элейн удачно вышла замуж, породнившись с одним из самых влиятельных и преуспевающих семейств графства.
Но что, если Чарльз женится на продавщице? Такого быть не должно. Не должно, и все. А еще надо помнить о родственниках по ее линии: оба кузена Грейс – члены парламента, троюродный брат близок к королевскому двору, а родной, возможно, скоро получит титул, так как его ценят и он на хорошем счету.
Нет, Чарльза следует образумить, нельзя, чтобы он совершил столь опрометчивый поступок.
* * *
Реджинальд примчался под вечер. Он нанял кеб на вокзале Феллбурна и доехал до самой усадьбы. Его неожиданный приезд удивил экономку Мэри Митчем.
– Ах, это вы, мистер Реджинальд? А мы вас не ждали. Хозяева уже заканчивают ужинать, но я сейчас для вас что-нибудь приготовлю.
– Это будет очень кстати, Мэри, – ответил Реджинальд, снимая плащ и фуражку. Бросив их на стул в прихожей, он попросил экономку: – Еду подайте на подносе.
– Добрый вечер, сэр, – приветствовал вошедшего в столовую Реджинальда прислуживающий за столом Джордж Бэнкс.
– А, вот и ты, здравствуй! – воскликнул полковник.
Реджинальд сперва подошел к матери и поцеловал ее в щеку.
– В чем дело, что за спешка? – спросил он.
Выразительный взгляд матери, брошенный на дворецкого, был ему единственным ответом.
– Ты ужинал? – в свою очередь поинтересовалась у сына Грейс и сама же ответила: – Ну, конечно же, нет, у тебя не было времени. Бэнкс...
– Я только что видел Митчем. Она принесет мне что-нибудь, так что можешь не беспокоиться, Бэнкс.
– Дорогая, кофе мы пьем в гостиной? – спросил полковник.
– Да, милый, Бэнкс позаботится об этом.
Реджинальд подал матери руку, она встала, и все трое, беседуя о том о сем, не спеша направились в гостиную.
– Так в чем, собственно, дело, что стряслось? – повторил свой вопрос Реджинальд, когда они остались в комнате одни. – У меня в распоряжении только сутки.
– Все из-за Чарльза, Реджинальд. Он повел себя неразумно, можно даже сказать, глупо.
– Наш Чарльз ведет себя глупо? Не может быть!
Родители расположились в креслах, Реджинальд остался стоять. Он взглянул на мать, потом перевел недоумевающий взгляд на отца.
Полковник беспокойно заерзал в кресле, чувствуя себя неуютно под испытующим взглядом сына.
– Эта девушка, продавщица, – начал объяснять он. – Чарльз говорит, что собирается жениться на ней.
– Ну и ну! И ради этого мне нужно было мчаться сюда сломя голову, да, мама?
– Реджи, вопрос очень серьезный. Из всей семьи только ты видел ее.
– Элейн также встречалась с ней.
– Да, но Элейн с ней не беседовала. А вы, насколько мне известно, вместе пили чай. Поэтому мы и хотим услышать твое мнение, правда, дорогой? – наклонясь к мужу, спросила Грейс.
– Да, хотелось бы тебя послушать, – разглаживая усы, согласился полковник.
Реджинальд опустился в кресло и молча уставился на огонь.
– Так, значит, она такое убожество? – не выдержала Грейс.
– Ну что ты, – поворачиваясь к матери, поспешно возразил сын. – О ней так никак нельзя сказать. Эта девушка очень умная и, если хотите знать мое мнение, очень достойная, очень.
– Вот как? – Грейс удивленно подняла брови, бросив недовольный взгляд на мужа. – Я вижу, она и на тебя произвела впечатление, – промолвила она, глядя на сына.
– Верно, потому что не тараторила без умолку о лошадях, нарядах, балах, лондонском светском сезоне и о том, как ей наскучил север.
– Она определенно не оставила тебя равнодушным, – холодно заметила Грейс.
– Да, мама. Тебя интересовало мое мнение? Скажу. За то короткое время, что мы пробыли вместе, я успел заметить, насколько она интересный человек, и мне доставило удовольствие находиться в ее обществе. Поэтому не удивительно, что Чарльз так сильно ею увлекся.
– А ты бы хотел, чтобы она стала твоей невесткой?
Реджинальд порывисто встал и подошел к камину. Облокотившись о каминную полку, он некоторое время молча и задумчиво смотрел на огонь.
– Не знаю, – наконец уклончиво ответил он. – Не могу сказать, что так уж много думал об этом.
– Но подобные мысли тебя все-таки посещали?
– Не отрицаю. – Сын обернулся к родителям. – Сказать по правде, я надеялся, что их связь не окажется для Чарли серьезной, так как предвидел препятствия, которые могли возникнуть в связи с этим. Как выяснилось, я не ошибся.
– Ты знаешь, что недавно ее имя оказалось связано со скандалом?
– Должно быть, ты имеешь в виду, что она была ранена из-за того, что хотела помочь сестре выйти замуж? Если ты этопонимаешь под скандалом, то она действительно имела отношение к тому происшествию. Но мне кажется, мама, ты неверно выразилась. Ее отец был категорически против брака младшей дочери с человеком низкого происхождения. Придя в бешенство, он попытался по-своему решить дело, финал оказался весьма трагическим. Как я понимаю, в нашем случае повторяется та же история: нам не хочется видеть эту девушку женой Чарли, так как это снизит престиж семьи. Мама, отец, я вижу, чтовас волнует, и понимаю ситуацию. Если бы я не имел возможности встретиться с этой девушкой, меня бы, несомненно, задело намерение Чарли жениться на простой продавщице. Я непременно бы воспротивился этому и считал бы также, что подобное допускать нельзя. Но она не продавщица в общепринятом смысле, более того, мама, эта девушка изысканно одевается.
– Неужели?
– Да, это так. Если бы ты ее увидела, то сразу бы это отметила. Вкус у нее исключительный. По моему огромному опыту общения с женским полом, – с улыбкой заключил Реджинальд, – могу заверить вас: она хорошо знает, как надо одеваться.
– И как же, по-твоему, нам следует поступить, Реджи? – спросил полковник.
– Думаю, вам обоим нужно встретиться с ней. Вы же не хотите, чтобы Чарли отдалился от семьи, от нас всех? Ты знаешь, отец, я очень люблю брата и уважаю его за то, что у него хватило смелости и решимости выбрать свой путь в жизни. Хотя путь этот не из легких и не сулит большой прибыли. А я... я пошел в армию по семейной традиции, разве не так, отец? Правда, я не хотел бы другой жизни и понимаю, что она у меня вполне благополучная и бесхлопотная.
– Не говори глупости, Реджинальд. Это у военного-то благополучная жизнь? Тебя могут отправить воевать. Тогда хлопот не оберешься.
– Мама, могут пройти годы, а военные будут оставаться не у дел. Между войнами случаются значительные промежутки.
– Если прислушаться к мнению нашей Несси, это далеко не так. Кстати, вчера от нее пришло письмо. Она пишет, что подумывает переселиться в Англию. Ты представляешь? На Рождество она хвасталась, что за Францию готова идти на эшафот. Но, судя по ее последним письмам, взгляды Несси претерпели значительные изменения.
– Да, мама, мне известно положение дел. Но давайте вернемся к Чарли. Я бы посоветовал вам быть с ним помягче. В противном случае он возьмет и женится на ней. А если вы не захотите признать ее, то Чарльз будет для нас потерян. Но этого, конечно, никто из нас не желает.
– Да, Реджи, ты меня не успокоил, – вздохнула Грейс. – Я надеялась, что ты первый объявишь эту историю нелепостью, романтическим увлечением. Именно такой она представляется мне. Только подумай, что станет говорить прислуга, если он женится на этой особе? Мы же дадим им повод посудачить, взбудоражим всю челядь. Взять хотя бы тех двоих на кухне. Диксон еще достаточно выдержанна, а вот Морли чересчур бойка, хотя ей всего шестнадцать. Стил, можно сказать, старая дева, но продолжает преследовать помощника садовника, несмотря на то что он моложе ее.
– Мама, и откуда только тебе все это известно? – Реджинальд рассмеялся. – Ах да, ну конечно, как я мог забыть о Мэри, нашей славной миссис Митчем? Ничто не скроется от ее недремлющего ока, да и слух у нее достаточно тонкий.
– Перестань, Реджинальд, она выполняет то, что ей положено: присматривает за всем. Это ее прямая обязанность.
– Мама, уверяю тебя, она точно подслушивает. Мы с Чарли однажды застали ее за этим занятием. Помнишь, у нас тогда гостили Питманы, и они поссорились.
– Неправда! – возразила мать. – И тем не менее, что будет говорить прислуга, если эта неприятность все-таки случится?
– Да плевать на прислугу!
– Реджинальд! – Полковник возмущенно встал. – Не забывай, с кем ты разговариваешь.
– Извини, мама, – наклонив голову, произнес Реджинальд. – И знаешь, позволь мне все обдумать, а потом я поговорю с Чарли. Не могу обещать, что смогу его переубедить. Если уж он что решил, то от своего не отступит. Но есть и другая сторона дела. У этой молодой леди, как я успел заметить, весьма сильный характер, и я опасаюсь, что она ему откажет, если почувствует, что ее не хотят принимать или считают недостойной любимого чада этого семейства. И что тогда?
– Ты считаешь, это возможно?
– Уверен. Она очень независима, насколько я помню. И хотя отрицает свою принадлежность к суфражисткам, у нее вполне самостоятельное мнение о правах женщин. А теперь извините меня, я поднимусь наверх. Митчем приготовила мне ужин, и я хотел бы принять ванну. Позже я к вам спущусь.
– Да, дорогая, тебе предстоит сражение на два фронта, именно на два, – глядя на жену, изрек полковник, когда их сын вышел.
Он не сказал: "Нампредстоит сражение".
* * *
Было уже двенадцать часов. Братья расположились в дальнем углу бильярдной. Они говорили уже больше часа. Наконец Реджинальд не сдержал зевок.
– Извини, что держу тебя так долго, – сказал Чарльз, – но пойми меня, Реджи, что бы ни случилось, я не отступлю. Мои чувства к Агнес слишком сильны. Знаешь, до недавнего времени меня часто посещала мысль, что я никогда не смогу по-настоящему полюбить. Я видел твоих многочисленных знакомых, и кажется, тебе было приятно общество всех этих женщин. Но о себе я такого сказать не могу. До встречи с Агнес ни с одной женщиной я не чувствовал себя так легко и свободно. Я не только влюблен в нее, одно ее присутствие дает мне радость. Быть может, это звучит глупо, но я хочу постоянно быть рядом с ней. Без нее я не мыслю своей дальнейшей жизни.
– Да, Чарли, вижу, тебя сразило наповал. Я понимаю твои чувства. Думаю, сейчас бесполезно говорить, что ты должен сделать выбор, ты его уже сделал. А что она?.. Дала согласие?
– И да и нет, – коротко рассмеялся Чарльз, поднимаясь с кресла. – Мне не надо ей ничего объяснять, Агнес и сама чувствует, какой ее ждет прием. И должен признаться, меня это сильно беспокоит, потому что она натура гордая и независимая. Но мне кажется, если бы мама с ней познакомилась, она бы...
– Ну-ну, – Реджинальд предупреждающе поднял руку, – не обольщайся на этот счет, Чарли. Ты же знаешь ее мнение: всяк сверчок знай свой шесток. Мама – милая женщина, но никогда не расставалась с предрассудками прошлого века, да и отец от нее недалеко ушел, хоть и не настроен столь категорично. В сознании мамы Агнес была и есть продавщица, а это для нее равнозначно посудомойке Глэдис. Ну, в лучшем случае она сравнивает ее с кухаркой Дженни Диксон. Так что, брат, тебе придется выбирать. Если ты женишься, сомневаюсь, что твою жену когда-нибудь примут в этом доме.
– Придется с этим смириться.
– И ты пойдешь на разрыв с семьей?
– Да, и на это тоже, – помолчав, ответил Чарльз. – Признаюсь, мне будет нелегко, но ведь между нами все останется по-прежнему, правда, Реджи?
– Во мне можешь не сомневаться, Чарли, но есть еще Генри, сын Божий.
– Не думаю, что Генри окажется столь высокомерным.
– Согласен с тобой.
– Значит, остаются только родители.
– В общем, да, но учти, что есть еще семейство Комбес, Гаммон и, конечно, Пиккеринг. Ты же знаешь, все станут судачить, как плохо ты обошелся с Изабель.
– Но это чушь, Реджи! Вспомни, я тысячу раз тебе говорил, что у меня никогда и в мыслях не было жениться на Изабель. Думаю, и я для нее мало что значу.
– О, не скажи! Ты напрасно недооцениваешь Изабель. Конечно, она помешана на своих лошадках, но ведь породу надо улучшать, а также продолжать родословную. – Реджинальд хитро улыбнулся.
Разговор о лошадях напомнил Чарльзу об Элейн.
– Да, конечно, есть еще и наша сестричка. Мне будет очень жаль, если она станет важничать.
– Ну, от Элейн никогда не знаешь, чего ожидать. Но со временем все прояснится. Да, – Реджинальд от души рассмеялся, – а как же ты мог позабыть нашу Несси? Интересно, что скажет она.
– Думаю, мы скоро это узнаем. Как я слышал, она возвращается и, возможно, захочет здесь обосноваться.
– Да, отец так и сказал. Послушай, Чарли, у меня такое ощущение, что мама может убедить отца напустить строгий вид, чтобы его присутствие запугало Агнес.
– Я могу заверить маму, что Агнес не испугает грозный вид отца, но его присутствие и манеры могут укрепить в ней независимый дух, и моя задача только усложнится. Ты уезжаешь завтра?
– Да, двенадцатичасовым поездом.
– Послушай, Реджи. – Чарльз шагнул к брату. – Ты ведь уезжаешь с вокзала в Ньюкасле, а от него в кебе совсем недалеко до магазина. Ты не мог бы туда подъехать и сказать ей, что ты на нашей стороне?
– О нет, парень, уволь меня. Я уже сказал маме, что не смогу туда поехать.
– Но Агнес ведь знает тебя, Реджи. Твои слова наверняка приободрят ее.
– Нет-нет, да мы виделись-то всего один раз.
– Вы неплохо сошлись. Я почувствовал, что она тебе понравилась.
Реджинальд подошел к бильярду, взял шар и пустил его к дальнему борту, наблюдая за его движением, пока тот не остановился.
– И что хорошего это даст? – резко поворачиваясь к брату, спросил он. – Если она такая независимая, как ты рассказываешь, тогда мое присутствие и болтовня не смогут изменить ее мнение о том, что ее здесь ждет.
Они молча смотрели друг другу в глаза.
– Я понимаю тебя, извини, что попросил об этом, – сказал Чарльз. – Считай, что я ничего не говорил. – Он повернулся и направился к двери.
– Давай отложим этот разговор до завтра, – крикнул ему вдогонку Реджинальд.
– Это неважно, – не оборачиваясь, ответил Чарльз и вышел.
Когда за братом закрылась дверь, Реджинальд схватил тот же шар и швырнул его в дальнюю лузу с такой силой, что он, отскочив от деревянного борта, полетел на пол. Юноша наклонился, поднял шар, сжал его и чертыхнулся.
* * *
Агнес подошла к Томми Гранту, наливавшему в большой чугунный судок растопленный сахар, не прерывая своего разговора с Робби.
– Томми покажет тебе, что нужно делать. Тебе надо будет подносить мешки из кладовой и передвигать эти судки. – Она указала рукой на стол, где стояли три больших медных судка. – Сначала будешь выполнять тяжелую работу, а если захочешь научиться ремеслу, Томми тебе все покажет и расскажет. В любом случае можешь здесь поработать, пока не появится место на пристани. Решать тебе. Как видишь, штат здесь небольшой, – улыбнулась Агнес. – Томми знает все секреты конфетного дела. А Бетти и Дорис – отличные упаковщицы. – Агнес кивнула головой в сторону женщин и улыбнулась им. Все, кроме Робби, ответили на ее улыбку.
