Текст книги "Оригиналы (ЛП)"

Автор книги: Кэт Патрик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Вернувшись в свою комнату, я сажусь и перечитываю его сообщение. Я вытираю руки от соленых чипсов о мои штаны, затем, поддавшись импульсу, я печатаю.

Элизабет Бест.

5 минут назад.

Привет, Шон.

Спасибо за предложение дружбы. Что касается моего имени, лично у меня нет проблем с Элизабет, но если ты произносишь по буквам или печатаешь, и это вызывает у тебя проблему, не стесняйся, придумай мне ник. Но ему лучше быть хорошим.

Да, я в классе. Я посещаю начальные курсы английского в этом семестре и пойду на продвинутые в следующем. Возможно, ещё на начальную математику в следующем году, так что у меня будет два класса к тому времени, как я пойду в колледж. Моя мама очень, очень волнуется о том, чтобы я попала в хороший колледж.

Я сижу и смотрю на это сообщение. Оно уже длиннее, чем его первое сообщение, которое заставляет меня хотеть изменить свое. Но вместо того чтобы перемудрить, я просто нажимаю «Ответить». Минуты спустя, от него приходит другое сообщение.

Шон Келли.

2 минуты спустя.

Не буду приставать к тебе. Я не хочу, чтобы тебя выгнали из класса. Но я наверняка буду думать о нике. Увидимся завтра на творчестве.

Это мило… но разочаровывает. Я хочу написать ответ, что он не отвлекает меня, что я хочу разговаривать с ним всю ночь. Но он думает, что я в классе, и, кроме того, это звучало бы отчаянно. Вместо этого я просто пишу «Увидимся завтра» и оставляю всё как есть.

Я встаю и чищу зубы, думая, что он оставил меня счастливой и печальной в одно и то же время, как шар из протонов и электронов, и я не могу поверить, что просто подумала о такой аналогии, возможно, я не настолько тупа, в конце концов, мам.

Когда я возвращаюсь, чтобы выключить компьютер, я замечаю, что Элла закончила занятия и снова обновила статус. Мне посчастливилось посмотреть на комментарии, когда пришел ещё один.

Шон Келли.

Как насчёт Звёздной девчонки, ну, ты знаешь, потому что ты любишь луну? Нет, это так же длинно, как Элизабет. Я продолжаю думать.

Я подавляю хихиканье при мысли, что Шон пытается придумать мне ник, тогда же я понимаю кое-что и начинаю нервничать. По его комментарию, Элла может понять, что я была здесь, когда не должна была. Только я собираюсь позвонить ей по стационарному телефону, как приходит другой комментарий.

Он от… Дэвида.

Дэвид Чанслер.

Эй, ты. Не забывай, о чём мы говорили. Увидимся на заседании школьного совета.

ЧТО? Что за «Не забывай, о чём мы говорили»? Что это значит? Я решаю дождаться, пока Элла не вернется домой, и спросить её об этом; мне не пришлось ждать долго: она появляется намного быстрее, чем обычно Бетси. Внезапно Элла возникает в моей комнате, и она разгневана.

– Что ты делала он-лайн, когда это было моё время? – спрашивает она, руки на бедрах.

– Что случилось с Дэвидом?

– Что случилось с Шоном?

Мы одновременно краснеем – красные пятна распространяются на наших лбах и яблоками на щеках – обмен подробностями наших секретов практически давит, не давая произнести эти слова. Элла колеблется мгновение, перед тем как подойти и плюхнуться на мою кровать. Она хватает меня за руку, и мы лежим рядом друг с другом на спине, сложив руки между нами. Проходит несколько минут тишины.

– Это бессмысленно, – говорит она тихо. Побежденно.

– Бессмысленно, – соглашаюсь я, чувство тоски накатывает на меня. Это впервые непривычно, хотя, это как желать что-то того, что никогда не было на первом месте.

– Если только… – говорит Элла ещё тише. Моя голова поворачивается посмотреть на неё, она смотрит в потолок.

– Если только что? – спрашиваю я.

– Ничего, – быстро говорит она. – Просто, что, если бы мы могли вернуться к тому, чтобы притворяться тройней, как когда мы были маленькими? Что, если бы мы могли снова жить нормальной жизнью?

Слова Эллы придают форму тому, что грызло меня последние несколько месяцев. Дело в том, что я не позволяла себе иметь это в виду. Тот факт, что, может быть, после всего этого времени я начинаю думать, что это неправильно, чтобы мы жили как один человек. Тот факт, что я задавалась вопросом о-почти-жажде-перемен. Но, зная все, что мама дала нам, о ее карьере, какая-либо социальная жизнь выглядит кощунством.

– Это слишком рискованно, – говорю я. – Что, если они нас найдут?

– Это невозможно сделать, просто посмотрев на нас, – отвечает Элла. – Суд был семь лет назад.

– Мы обе знаем, что у мамы паранойя, – говорю я со вздохом. – Но она до сих пор думает так.

Элла стихает на некоторое время, и когда я слышу, как кто-то говорит, я удивляюсь, что это я.

– Что мы должны делать? – спрашиваю я.

Настал черед Эллы посмотреть на меня, на её лице волнение.

– Поговорить с ней?

Я трясу головой.

– Не уверена, что это поможет.

– Тогда что?

– Я не знаю, – говорю я. – Что-то. Мы должны сделать что-то… правильно?

Мы снова замолкаем на некоторое время, глядя в потолок и теряясь в себе, но, вероятно, думая об одном и том же. Элла и я дышим одновременно, мы звучим точно также. Это легко получить загипнотизированную синхронность, и достаточно скоро я начинаю клевать носом.

– Могу я поспать здесь сегодня? – спрашивает Элла, возвращая меня из сна обратно.

– Конечно, – говорю я сонно, потому что я хочу, чтобы она была здесь. И не хочу быть одна.

Глава 4

– Итак, сегодня мы будем критиковать истории друг друга о собаке, – мистер Эймс начинает урок в творческой мастерской. Я пытаюсь сосредоточено слушать, но спина Шона сильно отвлекает, поэтому я изо всех сил фокусируюсь на нашем учителе. – Задача этого семестра – продолжить работу над рассказами и посмотреть, как далеко мы с ними продвигаемся.

Я улыбаюсь при мысли об отпуске, перерыве с замечательной книгой.

Мистер Эймс говорит нам выбрать себе партнеров.

Повернись, Шон. Попросись быть моим партнером.

– Хочешь работать вместе? – спрашивает он секундой позже, как я думаю об этом. Я улыбаюсь и киваю, и уголком своего глаза я вижу разочарование на нескольких лицах с обеих сторон от прохода. Я догадываюсь, что Шон в равной степени привлекает и девушек, и парней.

После небольшого колебания с моей стороны – никто прежде не читал мои рассказы кроме учителей и семьи – мы обмениваемся бумагой и тихо читаем. Я улыбаюсь на протяжении двух страниц, умно написанных с точки зрения разъяренного кота, который утверждает, что пришедшая собака разрушила всю его жизнь.

– Это действительно смешно, – говорю я, закончив читать. Я смотрю на Шона, а он на меня. – Я думаю, это потрясающе.

– Ты украла моё слово, – говорит он. – Твой тоже прекрасен. Он лучше, чем мой.

– Это не так, – говорю я, закатывая глаза. – В любом случае, рассказ основан на реальной истории об облизывании собакой жабы. Это было в новостях. Жаба выработала сок на своей коже, который как наркотик для собаки. Он был буквально помешан!

– Это самое невероятное, что я когда-либо слышал, – сказал Шон. – Я думаю, ты это выдумала.

– Нет, – говорю я немного смущенно. – Хотя было бы классно, если бы так было на самом деле.

– Нет, – ответил Шон. – Все ищут вдохновение в реальной жизни. Ты создала своё собственное видение этой истории; это действительно здорово.

– Спасибо, Шон.

– Пожалуйста, Бет.

Того не желая, я вздрогнула. Жестоко.

У меня не было идей по поводу имени Оригинала – мама говорит, что она никогда его не знала – но я всегда думала о ней как о Бет. Бет – это имя маленькой девочки, захваченной временем; это прекрасная трагедия, как Бет Марч из «Маленьких женщин».

Шон поднимает руки.

– Стоп, – говорит он тихо. – Я понял. Не Бет.

Я трясу головой, чувствуя себя дурой. Он, должно быть, думает, что я одна из этих мелодраматических девушек. Я делаю глубокий вздох и тепло улыбаюсь.

– Извини.

– Не беспокойся, – говорит он. – И, Королевишна…

Я хмурюсь.

– Серьёзно?

– Отлично… просто Элизабет, – говорит он.

– Хорошо. И…?

– Хочешь пойти пообедать завтра?

Крупная дрожь пробегает по моей спине и вниз по рукам. Я ничего не хочу больше, чем провести своё время наедине с Шоном, узнавая его получше. И всё же как я могу пообедать с ним? К тому времени как я приду в школу, обеденный перерыв закончится больше, чем наполовину. Он, возможно, захочет встретить меня у моего шкафчика после пятого урока, но это просто невозможно… если Элла не сделает это.

Ни за что.

Шон смотрит на меня, ожидая моего ответа. Я думаю слишком долго, не двигаясь с места, я просто не могу понять, как выполнить эту работу.

– Мне очень жаль, – говорю я наконец. – Я бы с удовольствием, но у меня есть планы на завтра.

– Ох, – произносит Шон, кивая мне так, как будто это не такое большое дело. Но я вижу вспышку разочарования в его глазах.

– Двадцать минут, – объявляет мистер Эймс.

– Думаю, нам лучше вернуться к работе, – говорит Шон.

– Думаю, да.

И с этим мы снова смотрим на листы перед нами и перечитываем, в наших руках ручки, чтобы делать заметки. Ну, по крайней мере, я пытаюсь. Я не могу побороть желание перемотать последние десять минут и сделать всё лучше. Я бы могла придумать что-нибудь другое. Но сейчас это выглядит так, как будто я упустила свой шанс.

Позднее, разочарованная чувством невозможности отношений с Шоном, я могу только думать о прошлом. Как моя семья и я достигли этого момента. Я вспоминаю, как мама пришла, чтобы разбудить меня.

– Лиззи, – прошептала она . – Лиззи, дорогая, просыпайся.

– Что? – спросила я, смутно понимая после двух часов сна. Я легла намного позднее установленного времени.

– Я принесла тебе чемодан. Тебе необходимо положить в него твои одежду и игрушки и быть готовой к выходу. Мы переезжаем.

– Куда? – зевнула я.

– В Калифорнию, – ответила мама.

– Почему? – спросила я. Я не помню никакого чувства тревоги, только любопытство.

– Есть люди, ищущие нас, – сказала мама. – Нам необходимо покинуть этот дом и этот город так, чтобы они не нашли нас. И нам необходимо начать играть в игру – мы станем делать вид, что ты и твои сестры один человек. Не правда ли, звучит весело?

– Хорошо, – только и сказала я, на самом деле не считая, что это звучит весело .Но я была хорошей девочкой, той, которая в основном принимает такие вещи и идет, куда скажет мама. Я упаковалась, как это сделали другие, и мы уехали в середине ночи, оставив девяносто процентов своего имущества. Я до сих пор не уверена, что с ним случилось.

До этого момента я думала, что я тройняшка.

После все полетело к чертям. Теперь я снова хочу думать, что являюсь полноценным человеком, а не жалкой копией.

Глава 5

На следующий день, когда я пришла, большинство студентов наполовину закончили свой обед, поэтому мне пришлось трижды объехать парковку, чтобы найти место. Дэвид, страстное увлечение Эллы (она зовёт его Дейв), паркуется тремя местами ниже. Он выходит из серебристого Лексуса, который, я надеюсь, принадлежит одному из его родителей, и идет к зданию, неся пакет с фаст-фудом, который выглядит так, будто скоро взорвется.

– Голодный? – спрашиваю я, указывая на мешок.

Он громко смеётся.

– Ха-ха, – произносит он, но на самом деле мне не кажется, что ему весело. – Это не всё мне. Я должен покупать еду для команды клуба дебатов.

Ну конечно, он в команде клуба дебатов.

– Прикольно, – говорю я, притворяясь ради Эллы заботливой.

Я смотрю на Дэвида в отражении на внешней стороне здания, когда мы подходим, удивляясь, что Элла в нём нашла. Я имею в виду, ну хорошо, он довольно симпатичный парень, в пуританском смысле слова. Его русые волосы зачесаны назад. Его глаза обычного голубого цвета, что некоторые люди могли найти привлекательным. Плечи широки. Он спортсмен. Но, так или иначе, я не вижу его таким, каким его видит Элла. Дэвид тот парень, который будет играть в профессиональный футбол, а затем владеть автомобильным салоном, или станет мэром, или ещё что-нибудь. Это не для меня. Я предпочитаю более…

– Шон! – кричу я, когда он внезапно появляется в дверях, с тремя парнями позади него. Он улыбается, а я пытаюсь не выглядеть как поклонница, краснея и выкрикивая его имя.

– Как жизнь, Элизабет? – Его тон небрежен, но я могу услышать, что он тоже рад меня видеть. Он резко останавливается, так, что один из его друзей чуть не налетает на него.

– Пижон, – говорит друг.

– Нечего идти впритык, – парирует Шон, смеясь, хотя его взгляд прикован ко мне. Но тут Шон замечает Дэвида. И его супер-большой пакет с обедом. И мой костюм в стиле Лиззи, который Элла и Бет выбрали для меня ночью. И, наконец, отсутствие у меня пакета с едой.

Лицо Шона потемнело и я практически могла прочитать его мысли: он думает, что сразу после того, как я сказала «Нет» ему, я побежала на обед с…

Дэвидом.

Проклятым.

Чанслером.

В знак протеста я отступаю от Дэвида на фут. На самом деле это было больше похоже на прыжок. Оба парня посмотрели на меня в замешательстве. Глаза Шона немного сузились.

– Полагаю, я увижу тебя позже, – говорит он мне, после чего он и его друзья уходят.

– Что это с ним? – спрашивает Дэвид, проходя вперед и открывая передо мной дверь, как делал это Шон в день нашей первой встречи, но теперь этот жест кажется слишком очевидным.

– Не знаю, – отвечаю я, входя внутрь. – Спасибо.

Как только мы входим, Дэвид смотрит так, как будто собирается сказать что-то ещё, но я опережаю его.

– Что ж, хорошего обеда.

И уношусь прочь. Хочется вернуть время назад и объяснить всё Шону, но я не могу, что я скажу? «Не беспокойся, Шон, Дэвид не нравится мне, как мне, он нравится другой мне»?

Отлично, Лиззи, просто блестящая идея.

Мне больно от этого, мне приходится притворяться, что у меня мигрень, чтобы не танцевать и смотреть на девушек с боковой линии. Когда Элла вела непринужденную беседу вчера вечером с Дэйвом, я убедила её выпрямить сегодня её волнистые волосы утюжком. Это бесполезно, но я всё же не хочу пачкать волосы, особенно когда Шон кажется таким раздраженным. Мне понадобится все оружие, какое я могу поучить. Так что я не участвую в танце, но на всём его протяжении постукиваю ботинками в такт и представляю в голове движения.

Когда звенит звонок, я подпрыгиваю и покидаю класс; меньше чем через пять минут я одна из четырёх студентов, уже сидящих в творческом классе. Я достаю тетрадь по испанскому и начинаю делать мою домашнюю работу, чтобы отвлечься от ожидания Шона. Второй перевод, и вот он здесь.

– Привет, – говорит он, проскальзывая на своё место. Он смотрит вперед, вместо того чтобы повернуться и поучаствовать в беседе перед началом занятия. В тот момент как я собиралась похлопать его по плечу, Наташа, блондинка с короткими волосами и большими буферами, заговаривает с ним через проход.

– Привет, Шон, – говорит она таким сладким голосом, что мне хочется что-нибудь кинуть в неё.

– Привет, Наташа, – говорит он. – Как ты?

– Я отлично, а ты?

– Я в порядке, – отвечает Шон. Есть что-то колкое в его словах; Наташа слышит это, поскольку, когда её друг начал рассказывать о каком-то серфере, она отворачивается от Шона.

Я наклоняюсь вперед к его правому плечу и тихо говорю:

– Всё в порядке?

Шон медленно поворачивает голову вправо и натянуто смеется, выдыхая через нос. Я хочу пнуть его стул, чтобы заставить повернуться и посмотреть на меня. Я останавливаюсь, чтобы проверить, что мистер Эймс всё ещё топчется в коридоре, затем наклоняюсь вперед и пробую снова.

– Шон, – говорю я немного более настойчиво. В конце концов, возможно, потому, что начинает понимать, что я не остановлюсь, если он не сделает это, он поворачивается на своём стуле. Его светло-коричневые глаза холодны.

– Обед прошел хорошо? – спрашивает он, удерживая мой взгляд. Странно, тепло распространяется по животу от ревности Шона. Это подтверждает, что я ему тоже нравлюсь.

– Да… у себя дома, – отвечаю я, улыбаясь. – Дейв и я просто пришли в одно время; вся его еда была для команды клуба дебатов.

Глаза Шона останавливаются на моих так, что я могу увидеть, что он успокоился. Уголки его губ немного приподнимаются, правда перед этим мистер Эймс заходит в класс.

– О, – произносит он смущенно, прежде чем повернуться лицом вперед. Я сдерживаю улыбку.

– Как вы все сегодня? – спрашивает мистер Эймс, занимая своё место на подиуме. Несколько человек бормочут ответы слабым голосом, он поворачивается, чтобы писать на белой доске.

– У меня действительно были другие планы, – шепчу я плечу Шона. – Но я хотела пойти на обед с тобой.

– Я тоже, – шепчет Шон прежде, чем повернуться и захватить меня взглядом своих глаз.

* * *

– У нас закончилась содовая, – говорю я Элле, смотря в холодильник. Она закончила осматривать домашнюю кладовую для послеобеденного перекуса, вытащив оттуда крендельки с солью, батончики гранолы и другую Пиратскую Добычу. Бетси пришла переодетая в пижаму, волосы зачесаны назад. Она всегда быстро переодевается после работы.

– Не может быть, – говорит Бетси, проходя мимо и задерживаясь у холодильника, от которого я только что отошла, приставая ко мне как комар, заглядывая в лицо.

– Я только сказала, что тут ничего нет.

Бет закрывает дверцу холодильника и снова устремляет свой взгляд на меня.

– Время от времени ты теряешь вещи.

– Идите за чем-нибудь! – жалуется Элла любому, кто будет её слушать. – Это не выход, я не могу лечь спать не закончив мою бумагу без колы.

– Вы идите за чем-нибудь, – говорит Бет. – Я только пришла домой.

Они смотрят на меня. Я смотрю на себя. Я в джинсах и футболке. Я хмурюсь.

– Но ты ещё одета, – парирует Элла протест, который ещё не успел слететь с моих губ. – Просто сходи в магазин быстрого обслуживания. Это займет около пяти секунд.

– Возьми ещё мороженое, – прибавляет Бет с улыбкой, потому что знает, что я уступлю.

– Отлично, – вздыхаю я и выхожу из комнаты. Я тянусь за пальто и беру ключи, затем проверяю кошелек. – Здесь нет денег, – кричу я с лестничной площадки.

– Извини, – кричит Бет в ответ. – Я купила обед. Сходи к банкомату.

Желая посидеть в Фейсбуке вместо того, чтобы тратить время на езду по Сан-Диего в поисках диетической колы и мороженого, я предпочитаю кражу. Я топаю в мамин офис на первом этаже, там открываю ящик письменного стола, где она хранит небольшую сумму денег для непредвиденных случаев в миленькой маленькой коробочке. Там же лежит пачка паролей, написанных на желтых стикерах и связанных веревочкой. Очень безопасно, мам. Я беру 40 долларов, закрываю крышку и ящик, затем, по непонятным причинам, я заглядываю в другие.

Внутри ничего нет, но я тщательно поправляю канцелярские принадлежности, медицинские карты на каждую из нас и кучу банковских заявлений из Вайоминга. Я знаю, что это и почему они именно из Вайоминга, но что-то заставляет меня протянуть руку и взять верхний из них. Любопытство. Но именно в этот момент Элла пугает меня своим криком из кухни.

– Поторопись! Мне нужно горючее!

Я громко вздыхаю, затем возвращаю заявление на место и захлопываю открытые ящики стола. Я поворачиваю выключатель, выхожу из офиса мамы, оставляя его таким, как нашла, минус две двадцатидолларовые купюры.

Глава 6

Громкие голоса на кухне будят меня раньше, чем в обычное субботнее утро. Я встаю и покидаю комнату в поисках объяснений; Элла стоит в холле, волосы взлохмачены, выражение лица даже безумнее, чем мое.

– Что происходит? – спрашивает она. Я слышу, как мама и Бетси ведут горячую дискуссию. Мама говорит что-то о свиданиях, и я прихожу в движение, хватая Эллу и толкая её по коридору к лестнице.

– … выглядит плохо. Это выставляет нас неудачницами, – говорит Бет, когда мы входим на кухню. Она стоит в отдалении от кухонной мебели в полосатых с отворотами штанах и выцветшей футболке, руки сложены в защитном жесте на груди.

– Я уверена, что это преувеличение, – говорит мама, хмуря брови на своём месте за столом в углу за завтраком. Она бросает взгляд на меня и Эллу. – Доброе утро, – вяло приветствует она нас.

– Доброе, – отвечаем мы в унисон. Элла случайно загородила проход, но я подтолкнула её. Мы принимаемся за завтрак. Элла берет две кружки из кабинета и наливает кофе из кофейника, затем кладет три кусочка сахара в каждую кружку на автопилоте. Она передаёт мне мою; я делаю маленький глоток, прежде чем съесть тост.

– Давай перенесём дискуссию на другое время, – говорит мама Бетси. Бетси фыркает.

– Нет, – отвечает она. – Давай обсудим это сейчас. Нам уже семнадцать! Нам должны быть разрешены свидания!

– Вам шестнадцать, – говорит мама.

– Шестнадцать с половиной, – отвечает Бет. – Если быть точной, шестнадцать и три четверти.

– Ты спрашиваешь, можем ли мы ходить на свидания? – спрашивает Элла с волнением, поняв это только сейчас.

– Да, но мама, очевидно, думает, что нам до сих пор больше нравится мультик «Мой Маленький Пони», чем парни или что-либо ещё, – говорит Бет.

– Бетси, я получила достаточное представление о твоей позиции, – отвечает мама. – Ты прекрасно знаешь, что свидания – это риск… для всех нас.

– Нет, если мы будем осторожны, – говорю я невозмутимо, зная и пытаясь бессловесно напомнить Бетси, что спокойствие – это лучший подход к маме. Я прислоняюсь к кухонному столу в обезоруживающей позе. – Если мы будем осторожны, гуляя с парнями, это будет все равно что посещать вечерний класс.

– Я думаю, что вы слишком молоды, – снова говорит мама, но её голос определенно стал мягче. Я чувствую, как её стена ослабевает. Элла тоже облокачивается на кухонный стол, и Бет подсаживается за стол к маме, поджав правую ногу под себя. Они понимают.

– Мы достаточно взрослые, чтобы обслуживать столы, – осторожно говорю я.

– Чтобы водить, – добавляет Элла неторопливо.

– И чтобы летать на самолете, по крайней мере, как студенческая листовка, – шутит Бет. Мы все смотрим на неё, она растерялась. – Что? – говорит она, смеясь. – Это выглядит забавно.

– Я думаю, что мы пытаемся объяснить, что мы уже выросли, мам, – говорю я, глядя прямо в её карие глаза, которые, я всегда чувствовала, были унаследованы, несмотря на существующую, сделанную из кого-то ещё ДНК. – Мы больше не маленькие девочки.

Мои слова висят в воздухе до того момента, как мама вдыхает их в себя. Она встает и движется с несколькими тарелками к раковине, не разговаривая, пока делает это. Напряжение в комнате растет, но я делаю лучшее, что могу, – остаюсь невозмутимой, я знаю, это поможет Бетси также остаться спокойной.

Наконец мама говорит:

– Есть несколько условий, которые не обсуждаются, – говорит она медленно. Я не хочу, чтобы она вернулась к «нет», но Элла бросается к ней и обнимает за плечи. Мама на мгновение обнимает её в ответ, затем аккуратно высвобождается из её объятий. – Я ещё не согласилась, – продолжает она.

– Дай ей сказать, – говорю я Элле; она кивает.

– Какие условия? – спрашивает Бетси, склоняясь ниже стула и беря замороженную вафлю с сервировочного блюда.

– Ну, – говорит мама, как будто она создает правила на лету. – Ожерелье надо носить всегда, как обычно.

Мы соглашаемся, ведь это само собой разумеющееся.

– У вас будет комендантский час в десять и…

– Ох, мам? – перебиваю я. – Это слишком рано, тебе так не кажется?

– Восьмиклассники отсутствуют дольше, – говорит Бет.

– Серьёзно, – добавляет Элла, которая действительно выглядит серьезной.

– Отлично, – говорит мама. – В одиннадцать.

Я кусаю щеки, чтобы не улыбаться, как если бы меня попросили появиться на танцевальном реалити-шоу.

Но потом глаза мамы затуманиваются.

– Я не уверена, что с этим делать… – Её слова сходят на нет, и она крутит лицо так, как она делает, когда что-то решает. Я хочу спросить, что она имеет в виду, но боюсь сказать что-либо. – Все думают, что есть только одна Элизабет, поэтому очевидно, что вы можете встречаться только с одним мальчиком. Я не уверена, что знаю, как сделать это по справедливости.

– Соломинки? – предлагает Бетси. – Как и наши комнаты?

– Это немного более важно, чем распределение спален, – говорит мама нахмурившись. – Я не знаю. Возможно, это всё слишком сложно. Возможно, вы подождёте другого…

– Ты выберешь парня, – выпаливает Бетси. Элла и я смотрим на нее, широко раскрыв глаза от удивления.

– Ты не серьёзно, – говорю я ей.

– На самом деле, это отличная идея, – говорит мама. – Важно, с кем вы будете встречаться. Мы же не хотим быть связанными с тем, кто может привлечь внимание к нашей ситуации. Я думаю, что предложение Бетси великолепно.

– Но как это будет работать? – говорит Элла. Она выглядит больной, так же как я себя чувствую. Секреты или нет, это выглядит неправильно, не такое свидание я хочу.

– Хм… я думаю, что каждая из вас может выбрать мальчика и немного рассказать мне о нём, а потом, через день или два, я решу, – говорит она, улыбаясь, как будто это самая естественная вещь в мире. – Справедливо?

Вовсе нет.

Никто не отвечает, так что мама продолжает:

– Дайте мне знать, когда вы все выясните, кого вы хотели бы представить.

– Дэвид Ченслер, – выпаливает Элла.

Мама подавляет смех.

– Ну, тогда, – говорит она, идя назад к столу и хватая карандаш, который она, вероятно, использовала для разгадывания кроссворда. Она записывает имя Дэвида на углу газеты.

– Лиззи? – спрашивает она, глядя на меня.

– Шон Келли, – говорю и, несмотря на нелепость ситуации, я улыбаюсь просто от звука его имени. Она сужает глаза и улыбается немножко, слишком мало, затем пишет. Когда заканчивает, она смотрит на Бетси.

– А ты?

Бетси мотает головой.

– Я пас, – говорит она с довольной ухмылкой на лице. – Лучше шансы для тех, кому действительно кто-то нравится. – Она не отвечает на мой взгляд.

– Иногда я не понимаю вас, – отвечает мама Бетси. Она начинает снова целенаправленно отбирать.

Элла садится, чтобы поесть, но прежде чем я присоединяюсь к ней, я смотрю на Бетси. Я знаю, что все это, в первую очередь от поднятия вопроса о свиданиях до «ты выбираешь», предотвращая маму от желания отбросить идею в целом, все было для меня.

Спасибо, думаю я. Она улыбается, как будто слышит меня.