Текст книги "Проект «Пианист» (ЛП)"
Автор книги: Кэт Френч
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
– Подойди.
Хани тихо приблизилась, но касаться его не стала.
– Мне надо тебе кое-что объяснить, а я не знаю, как это сказать и не обидеть тебя, – признался Хал.
Он потянулся к ней, провел ладонью по нежной шее, погладил большим пальцем теплую пульсирующую жилку. Хани сегодня забрала волосы назад.
– Хал, нам правда нужно это делать?
– Да. Да, нужно. Не хочу, чтобы ты думала, будто у меня есть предложение лучше, чем ты. Дело не в этом, и я больше не хочу слышать, что ты считаешь себя хуже кого-то.
Прядь выбилась из прически и коснулась пальцев Хала. Он заправил локон за ухо Хани, а потом еще раз провел рукой по ее волосам просто потому, что не мог удержаться.
– Чего ты хочешь? – спросила она.
Судя по тону, вопрос был другим. Кого он хочет?
– Не знаю, – ответил Хал, потому что, кажется, только честность могла ему помочь выпутаться из ситуации. – Понятия не имею. Только знаю, что не могу нормально думать, пока мы не помиримся. Мне не следовало к тебе приходить, но я не жалею о произошедшем, потому что впервые с аварии почувствовал себя живым. Быть с тобой… – Хал осекся, вздохнул. – С тобой просто. Естественно.
Жилка под его пальцами забилась быстрее.
– Слушать, как ты читаешь то письмо от Имоджен… словно ногтями по стеклу. – Хала передернуло от воспоминаний. – Каким надо быть долбаным ублюдком, чтобы сотворить такое с женщиной?
Хани вздохнула.
– Неважно. Ты все равно должен был его услышать.
– Разве? Не уверен. Но даже если должен, то не от тебя. От кого угодно – но не от тебя.
– Какая разница от кого, Хал? Может, я как раз та, кому следовало тебе его прочесть, и может, именно в тот момент. Мы квиты. Ты подарил мне оргазм, а сам получил обратно свою жизнь. Оба в выигрыше.
Вот только выигравшие не плачут, а голос Хани дрожал от слез. И выигравшие не чувствуют себя так, будто их в сердце ударили.
– Мы оба знаем, что ты не серьезно. – Хал знал, что надо убрать руку, но вместо этого обхватил щеку Хани.
– Неважно, серьезно или нет, все равно в итоге ты уедешь домой. Ты это знаешь, я это знаю. Там приглашения на свадьбу с твоим именем, ресторан с твоим именем. Твоя жизнь там, ждет, когда ты вернешься.
Она права. Так, как раньше, не выйдет, но можно попытаться собрать осколки и сложить обратно в похожую, но немного измененную картину. Как получилось, что веря, будто в его жизни больше нет места любви, Хал едва не стал любовником другой женщины?
– Не знаю, нужна ли мне еще та жизнь.
– Только тебе решать, Хал, – устало ответила Хани.
– И что, по-твоему, мне делать? – задал он вопрос, на который, по большому счету, не имел права.
Хани пожала плечами и судорожно выдохнула.
– Все, что не можешь не делать.
Ответ в ее духе.
– Мне пора возвращаться, – наконец сказала Хани, и Хал ощутил на пальцах ее горячие слезы.
– Как бы то ни было, я правда не хотел делать тебе больно, – сказал он, вдыхая ее аромат, сопротивляясь безумному отчаянному желанию утешить Хани поцелуями.
Она тихо рассмеялась и покачала головой.
– Назовем это сопутствующим ущербом.
Когда Хани ушла, Хал пробрался обратно к черному ходу и несколько минут стоял на пороге, подставив лицо солнечным лучам. Сколько еще долбанного сопутствующего ущерба принесет та авария, прежде чем покончит с ним и со всеми вокруг него?
Несколько минут спустя Тощий Стив вернулся, чтобы вновь наполнить термосы супом.
– Там просто море народа, – радостно сообщил он. – Надо еще еды приготовить.
– Знаю. Хани приходила и сказала.
– Хани была здесь? – разочарованно переспросил помощник, и все стало ясно.
Стив влюбился в Хани. Она и понятия не имела. Хани вообще была на редкость простодушна и не замечала, какой эффект производит.
Стив притих, собирая овощи для супа на доске. Когда оба повара принялись бок о бок резать лук, помощник вдруг остановился.
– Хал, ты когда-нибудь видел фото Мэрилин Монро? Ну, до твоей аварии?
Хал кивнул. Судя по голосу, Стив собирался сообщить ему что-то важное.
– Конечно.
– А ту актрису, что играла Бриджет Джонс? Рене… как ее там?
– Вроде да. А что?
Стив помялся.
– Да просто Хани именно такая. Фигуристая, как Мэрилин, и вечно вляпывается в неприятности, как Бриджет Джонс. А еще она тоже блондинка, но боевая.
– То есть еще и на Уму Турман в «Убить Билла» похожа?
– Блин, хотел бы я посмотреть на Хани в том желтом костюме, – пробормотал Стив, закашлялся и с трудом взял себя в руки. – Да, вроде того.
Забавно. Все перечисленные Стивом образы совпадали с той картинкой, что уже сложилась в голове Хала. Хани точно обладала фигурой Мэрилин. Изгибы ее тела так отпечатались в памяти Хала, что он мог бы вылепить Хани из глины. А тяга вляпываться в неприятности? Да Бриджет Джонс жалкая любительница по сравнению с Хани. С их самой первой встречи в коридоре, которая была словно сто лет назад, проблемы преследовали ее как туалетная бумага, прицепившаяся к подошве. Просто магнит для неприятностей.
Боевая? Еще бы! Хани так про себя не думала, но могла бы управлять миром, если бы захотела. Он бы постоянно балансировал на грани пропасти, но она ухитрялась бы его удерживать и очаровывать всех жителей, даже не прилагая никаких усилий. Лично Хал обошелся бы без желтого костюма, но в целом Тощий Стив со своими ассоциациями попал не в бровь, а в глаз.
– Передай морковь, Стив.
Глава 33
– Боже, Хани, там уже больше двухсот человек. Такими темпами нам скоро полицейский кордон понадобится, – сказала Таша. – Наручники давным-давно закончились, люди используют все, что есть. Я только что прицепила четверых мужчин, решивших привязаться собственными ремнями. Женщины рядом так обрадовались, думали, мы тут мужской стриптиз организуем!
Хани только головой покачала. Ну и денек. Цепь протестующих выстроилась вдоль улицы, уходила за угол, а потом возвращалась уже по другую сторону ограды. Образовалась почти полная петля из резидентов, друзей, родственников и местных жителей, прослышавших об акции и пришедших выразить свою поддержку. Реяли баннеры, мелькали разрисованные футболки, и журналисты собирались рядом почти так же быстро, как протестующие.
– Резиденты в порядке? – спросила Хани подошедшую Нелл.
– Конечно. Все уже на стульях, закутаны в одеяла и накормлены. А еще нам помогли. Дали им лекарства. – Нелл кивнула на присевшую у старика Дона и смеющуюся над чем-то Никки.
Оглядевшись, Хани заметила, что прочий персонал тоже здесь. Кто-то пристегнулся к ограде, кто-то приглядывал за стариками. Расчувствовавшись, Хани чуть не плакала. Эмоции были в полном раздрае. Она намеревалась сосредоточиться на акции, а не на мужчине, кормившем всю эту толпу. Главное – успешно провести кампанию, потому что тут Хани хоть сколько-то контролировала ситуацию. Халу предстояло самому принять решение, но сердце подсказывало, что он уже определился с дальнейшим будущим. Просто выжидает подходящий момент.
– Хани, милая, иди сюда! – позвал Билли. Обхватив ее за плечи свободной рукой, он развернулся к дюжине фотографов. – Улыбнись, – шепнул хитрец на ухо Хани.
Она попыталась, но вышло нечто больше напоминающее оскал. Впрочем, лучше Хани сейчас не могла. Заплаканные глаза только добавят драматизма. Кто бы мог подумать, что разбитое сердце может оказаться кстати? Хани застыла, словно оказавшись за сотни миль от вспышек. Разбитое сердце? Для этого надо, чтобы она любила Хала, а она его не любит. Ведь так? То, что ей постоянно хочется быть с ним, что она о нем мечтает, жаждет к нему прикоснуться, любит его такой редкий смех, ставит счастье Хала превыше собственного и даже думать не может о том, что он уйдет – это же не значит, что она его любит, правда? Хани уже испытывала подобное к… вообще-то, если хорошенько подумать, то ни к кому прежде.
– Милая, ты не освободишь меня на минутку? – попросил ее Билли. – Я оставил в комнате мегафон, надо за ним сходить.
Хани кивнула и дрожащими пальцами расстегнула наручники, онемев и ошалев от снизошедшего на нее прозрения. Ей не хотелось влюбляться в Хала. Он ведь такой трудный, упрямый – и ничего к ней не испытывает. Чертовски некстати влюбляться в мужчину, который летом женится на другой.
***
Билли с мегафоном в руке прошел на кухню и обнаружил там Стива и Хала, настрогавших уже целые горы сэндвичей.
– Я отнесу первую партию, – сказал Стив и осторожно взял один из огромных подносов. – Билли, ты уже знаком с Халом? Он наш новый повар – и настоящий гений. Хал, это Билли.
Не тратя больше слов, Стив вышел и оставил их наедине.
– Билли, – произнес Хал, почувствовав присутствие старика еще до устроенного помощником экспресс-знакомства. – Хани много мне о вас рассказывала.
– А вот мне о тебе она почти не говорила, старина. Обмолвилась только, что ты не видишь. Хреново это, конечно.
Хал сглотнул, захваченный врасплох прямотой Билли.
– Да уж.
– С моим братом тоже такое было, – продолжил Билли.
– Правда?
– Ага, совсем мальцом был. Хотя его, конечно, это не остановило, так и рос сущим наказанием для матери. Пожалуй, как зрение потерял, даже еще больше озорничал. – Билли улыбнулся, вспомнив былое. – Тони или выплывай. Мой брат выплыл.
Хал тяжело сел, гадая, хватит ли у него духу выплыть. Чаще всего ему казалось, что нет. Он чувствовал себя как ребенок в надувных нарукавниках, боящийся отцепиться от поручня. Неожиданно ему на плечо легла ладонь Билли.
– Ты справишься, сынок. Поначалу всегда трудно.
***
К магазину подъехала полицейская машина. Служителей закона встревожил размах акции, почти все время освещавшейся по местному радио.
– Кто здесь главный? – спросил офицер Ташу, вынесшую из магазина приемник, чтобы все могли слушать репортаж.
Она отвела полицейского к Хани, которая плюхнулась на место Билли, чтобы перевести дух.
– Вы организатор? – спросил офицер, доставая из кармана блокнот и осматривая Хани.
Она встала и протянула ему руку, пытаясь соблюсти приличия. Заплаканное лицо и спутанные волосы мало помогали, но к счастью, Хани не знала, что выглядит как женщина, которая нашла и тут же потеряла любовь всей своей жизни.
– Да, я, – кивнула она.
– И я так понимаю, у вас есть все необходимые разрешения, и вы предупредили власти о том, что перекроете улицу?
Хани открыла рот… и закрыла. Никаких разрешений у нее не имелось. Конечно, заговорщики надеялись собрать людей, но человек сорок-пятьдесят, а не сотни. Приятно, спору нет, но акция набирала обороты. Проезжавшие мимо водители останавливались узнать, что происходит, а потом бросали машины и присоединялись к протесту. Устав от гудков, Нелл соорудила знак, приглашавший желающих принять участие в акции или воспользоваться объездом.
– Вы судебный представитель? – заревел кто-то, и все обернулись. Кристофер отодвинулся так далеко, как только смог, и размахивал свободной рукой, пытаясь привлечь внимание. – Я управляющий этого дома и требую…
Увы, его требования пропали втуне. Робин захлопал в ладоши и нараспев скомандовал:
– Пять, шесть, семь, восемь!
Затем раскрутил невидимое лассо и подал кому-то знак. Все девять его «учеников» тут же принялись танцевать, совершенно закрыв собой Кристофера, как бы тот ни старался высунуться. Толпа охотно присоединилась, и вскоре добрая половина присутствующих отплясывала у ограды под одобрительные крики резидентов.
Хани стояла, прижав ладони к щекам, и со слезами на глазах смотрела на подпрыгивающего Робина и его шевелюру. Поистине Гамельнский крысолов. И настоящий друг.
Офицер откашлялся.
– Итак, о разрешении…
Хани уже собиралась во всем сознаться, но тут загремел усиленный мегафоном голос Билли:
– Офицер Найджел Томсон! Чтоб мне пропасть! Да я тебя еще совсем мальцом помню. Твоя мать заведовала «Забегаловкой».
Полицейский прищурился, а потом расплылся в широкой улыбке, убрал блокнот, напрочь позабыв о всяких разрешениях, и сгреб старика в медвежьи объятия:
– Дядя Билли!
– Вообще-то я ему не дядя, – одними губами сказал хитрец Хани и подмигнул.
Глядя, как парочка идет обратно к полицейской машине, Хани выдохнула. Еще одна опасность миновала. После сегодняшнего дня ей понадобится длительный отдых в тихом месте, желательно на необитаемом острове, с холодильником полным шоколада и вина.
– Гм, Ханисакл, милая, – позвала Люсиль, вытягивая шею. – Это там что, фургон телевизионщиков?
Так. Похоже, мечтам о рае придется еще немного подождать.
– Трой Мастерс может пихать свой микрофон в мои штаны в любое время, -пробормотала Таша, пока три подруги наблюдали за появившимся из машины знаменитым корреспондентом круглосуточного новостного канала «Би-Би-Си».
Трой подошел к толпе и принялся болтать с протестующими.
– Ты слишком много смотришь американские шоу, – упрекнула ее Нелл. – Мы тут говорим «брюки», помнишь?
– О да, Нелли, я очень хорошо знаю разницу, – рассмеялась Таша.
– Да плевать, – вмешалась Хани. – Они хотят через полчаса взять у меня интервью, а мы все знаем, что ничего хорошего из этого не выйдет!
Нелл и Таша обменялись взволнованными взглядами.
– Ты, часом, косметичку не прихватила? – излишне небрежно спросила Таша.
Хани покачала головой. Утром ей было не до того.
– Лак для волос? Расческу? – спросила Нелл, оптимистично заправляя буйные локоны Хани ей за ухо.
– Нет. Ничего нет, и я понятия не имею, что говорить.
Мгновенье спустя Нелл собралась с мыслями.
– Где ключ от магазина?
Через пять минут содержимое Ташиной косметички разложили по прилавку, а сама Хани примостилась на стуле. Таша обошла ее, осматривая критическим взглядом.
– Ты особо не заморачивайся, – сказала Хани, вдруг почувствовав себя клиенткой салона, которую доверили накрасить вчерашнему ученику.
– Смеешься? – переспросила Таша, как обычно без обиняков. – Да ты похожа на любовницу Дракулы. Тушь по щекам смеха ради размазала?
Нелл покопалась в сумке и достала пачку влажных салфеток.
– Боюсь подумать, что станет, если их перестанут выпускать. На прошлой неделе пришлось срочно полировать ими телевизор, когда мама Саймона заявилась без предупреждения. – Легко проведя салфеткой по щекам Хани, она поджала губы. – Теперь вижу, о чем ты, Таша. Черт подери, Хани, ты что, сегодня рыдала?
Она потерла сильнее, но Хани сморщилась и отобрала у нее салфетку. Нелл взяла позолоченное зеркало на длинной ручке, в которое обычно смотрелись выбирающие ожерелья покупатели, и протянула Хани.
Та сама себя не узнала в отражении. Сходство, безусловно, осталось: те же черты, румяные щеки, которые теперь, стараниями Нелл, сияли как взлетные огни. А вот глаза… На Хани смотрела не девушка, а женщина. Хал не только сделал ее женщиной вчера на диване, она стремительно взрослела с их самой первой встречи.
В детстве Хани по воскресеньям ходила с мамой в церковь. Сейчас в памяти всплыли обрывки заученных строк: «Ребенком я мыслил, как дитя. Став взрослым, я оставил ребячество в прошлом».
Сегодня Ханисакл Джонс наконец распрощалась со своим ребячеством.
Забрав у Нелл зеркало, она положила его лицом вниз на прилавок и остановила Ташу.
– Не надо косметики, – тихо произнесла Хани. – И салфеток. Мне плевать, как я буду выглядеть. Важно, что я скажу. – На нее вдруг нахлынуло удивительное спокойствие. – Если сумею найти правильные слова, то появится возможность спасти дом. Это же замечательно, правда?
Нелл кивнула и сжала ее руку. Таша закатила глаза.
– Возможно, Трой Мастерс на досуге играет на пианино. Ну так, к слову.
Дрожа от волнения, Хани встала на указанное место рядом с корреспондентом. Оператор проверил свет и звук. Возле расположились Люсиль, Мими, Билли и старик Дон в футболке с военными наградами.
– Эфир через пять минут, – сообщил Трой, дружески улыбнувшись.
После стольких лет просмотра телепередач, Хани воспринимала его низкий тембр как голос давнего друга.
Она кивнула и с трудом сглотнула. Во рту пересохло. Оператор решил снимать поближе к магазину, с протестующими на заднем плане. Оставалось надеяться, что ее услышат и осознают масштаб акции. Даже сейчас продолжали подходить люди с импровизированными кандалами, прослышав обо всем по радио. Галстуки пользовались большой популярностью, равно как метры серебряной мишуры, которую кто-то из рабочих нашел в подсобке. Конечно, ею никого особо не привяжешь – даже детей, весело игравших на траве у ног родителей. Не в том суть. Можно было прицепиться просто полоской ткани, главное – посыл. «Мы все вместе, все до единого». От лент, тянувшихся к ограде от коляски с шестимесячным младенцем, до инвалидной коляски старика Дона, привязанной винтажным галстуком.
– Заткните кто-нибудь фургон с мороженым! – заорал оператор, и седовласый итальянец ринулся выключать музыку.
Узнав о протесте по радио, он приехал час назад и бесплатно раздавал мороженое детям. Наверное, расчувствовавшаяся Хани последнюю тушь слезами смыла.
– Одна минута, – предупредил оператор, и все расправили плечи.
Трой произнес на камеру вводную информацию о протесте, а затем повернулся с микрофоном к Хани:
– Мисс Джонс, вы ожидали, что акция привлечет так много людей?
Она улыбнулась.
– Мы, конечно, надеялись, но нет, я и подумать не могла, что столько народу захочет нас поддержать. Мы безмерно благодарны и надеемся, что владельцы дома задумаются о своем решении. Там живет более тридцати резидентов, и их пугает перспектива выселения.
Трой понимающе кивнул.
– Ваше будущее тоже под угрозой?
– Мое и многих других. Здесь трудится более пятидесяти человек. Но, честно говоря, дело именно в жильцах. Мы найдем другую работу, но что такое в девяносто лет оказаться на улице? Хотели бы вы подобного для своих родителей или бабушек и дедушек? – Хани чувствовала, как в жилах закипает кровь. Неожиданно нервозность в нужный момент придала ей сил. – Тут живут удивительные люди. Ветераны войны. Женщины, растившие детей под авианалетами. Поколение, вынесшее больше тягот, чем любой из нас. Разве нормально выбрасывать их на улицу, точно вчерашнюю газету, или пристраивать по чужим домам, как бродячих собак?
Судя по лицу Троя, он уже получил все, на что рассчитывал, но Хани не могла остановиться. Хуже того, слезы снова навернулись ей на глаза.
– Эти люди… – Она посмотрела на Люсиль и Мими. – Эти люди боролись за нас, а сегодня мы стоим за них. – Хани вытерла слезинку тыльной стороной ладони. – Мы стоим с ними и просим всех, кто нас видит, о поддержке. Поднимитесь – у себя дома, в Твиттере, на Фейсбуке, в пабах – и поддержите нас!
Трой явно встревожился, а оператор, выпучив глаза, провел пальцем себе поперек шеи. Хани понимала их, но не могла думать о том, не выставила ли себя дурой. Она твердо стояла рядом с остальными, пока Трой передавал слово ведущим в студии. Наконец оператор выключил камеру.
Только тогда Хани осознала, что протестующие затихли и ловят каждое ее слово. Когда она повернулась, раздались аплодисменты – сперва робкие, а потом громовые. Хани прижала дрожащие пальцы к губам. Трой Мастерс пожал ей руку, а Билли потом схватил ее и поднял вверх, словно объявляя победителя на боксерском ринге. В ушах Хани звенело, она полусмеялась-полуплакала. Они еще не выиграли, но возможно – возможно! – на шаг приблизились к победе.
***
В столовой Тощий Стив включил телевизор и сел рядом с Халом, когда на экране появилась Хани.
– Если хочешь знать, она классно выглядит, – пробормотал помощник.
– Судя по голосу, нервничает, – заметил Хал.
Они молча слушали, как речь становится все более страстной, а потом, когда Стив выключил телевизор, услышали аплодисменты толпы.
Хал рассмеялся и покачал головой. Ханисакл Джонс, победительница великанов, предводительница восстания. Он поднялся со своего места.
– Думаю, нам понадобится помощь на кухне, Стив.
***
Почти в двух километрах отсюда воскресные завсегдатаи «Забегаловки» в прямом эфире прослушали речь Хани и все, до последнего человека, встали и подняли стаканы.
Глава 34
К трем часам Нелл и пытаться перестала считать приходящих или расставлять их по порядку. На тротуаре и траве живого места не было, даже на дороге в три или четыре ряда сидели. Незнакомцы весело привязывались к живой цепи любыми доступными способами. Хани сама видела, как маленькие девочки после окончания эфира прикрепили инвалидную коляску старика Дона обратно к ограде гирляндами из маргариток. Таша фотографировала происходящее на айфон на память. И не она одна. Теперь, когда акция засветилась в новостях, сюда набежала толпа журналистов и принялась делать снимки и брать интервью у всех подряд. Время от времени по радио специально для Робина и его ребят ставили кантри, и они устраивали танцы для поддержания боевого духа протестующих. Кристофера это не радовало: его постоянно вздергивали на ноги и заставляли отплясывать, словно рассерженную марионетку.
На кухне тоже совершались подвиги. Удивленный постоянно поступающими заказами местный супермаркет вскоре подогнал на улицу свои фургоны. Кто же откажется от хорошей рекламы? Они даже раздавали некоторые товары бесплатно. Сладости и печенье придавали акции атмосферу пикника на траве, хотя в общем-то было довольно прохладно. Впечатленные всеобщим добродушием, телевизионщики постоянно снимали репортажи, и их число росло.
– Наверное, скоро придется разворачивать людей, – заметила Нелл.
– Черта с два, – отрезала Таша. – Просто повернем за угол и начнем заполнять следующую улицу.
Хани покачала головой.
– Поверить не могу. Какая толпа!
– Охрененная, – кивнула Таша. – И мы познакомились с Троем Мастерсом.
Вдруг кто-то стал к ним пробираться.
– Нелл!
Та улыбнулась при виде мужа.
– Саймон, ты пришел. Я знала, что у тебя получится.
Он обнял Нелл и прильнул к ее губам в долгом поцелуе, пока она не рассмеялась и не отпихнула его прочь.
Таша сзади них махнула рукой:
– Ребята, посторонитесь.
– Саймон, у нас закончились наручники. – Хани тепло улыбнулась и чмокнула его в щеку.
Нелл обменялась с мужем долгим взглядом, затем Саймон достал из кармана серебристые наручники.
– Не надо. Я со своими, – пояснил он, слегка покраснев.
Никогда прежде Хани не думала о Саймоне как о проказнике, но, глядя, как он с мальчишеским смущением идет вслед за женой... Интересно, каково это, когда тебя так понимают, поддерживают и помогают сделать больше, чем ты вообще способен?
Таша с кем-то заболталась, и Хани пробралась к Мими и Люсиль. Плюхнувшись на пустое место Билли, она перевела взгляд с одной сестры на другую.
– Как так получается, что вы свежи, точно розы, а я словно только что марафон пробежала? – проворчала Хани, потуже завязывая хвост.
– Потому что мы просто сидели тут, пока ты все за нас делала, – улыбнулась Люсиль, потрепав ее по колену.
– Две лентяйки, – рассмеялась Хани. – Как лодыжка, Мими?
Та лишь отмахнулась.
– В двадцать один я вспахивала поля, а потом вечерами еще с солдатами под джаз отплясывала. Все с моей ногой в порядке, спасибо большое.
– Вообще-то она попросила у Никки болеутоляющие. Я сама слышала, – наябедничала Люсиль, и Мими стрельнула в предательницу гневным взглядом.
После ссоры между сестрами произошло перераспределение сил. Мими немного сдала позиции, а Люсиль новообретенная уверенность только шла.
– А куда запропастился Билли? – поинтересовалась Хани.
– Тоже мне, Алый Первоцвет (тайный революционер, главный герой одноименного британского романа – прим.пер.), – проворчала Мими. – Ему бы только зрителей собрать и дурака повалять. Весь день тут шастает.
Хани размяла плечи и вытянула ноги, внезапно осознав, как же они болят. Она с легкостью простила Билли небольшое дезертирство, раз ей выдалась возможность немного передохнуть в окружении тех двух человек, ради которых Хани, в основном, и старалась.
Внезапно она заметила невысокую темноволосую женщину, катящую к ним инвалидную коляску. Брюнетка широко улыбнулась и помахала рукой.
Люсиль тихо ахнула и сжала запястье Хани.
– Знаю, – ответила она, поднимая в ответ руку. – Я их вижу.
– Кого? – спросила Мими, поворачиваясь.
Сходство было таким сильным, что можно было подумать, будто это ее там везут.
Хани взяла Мими за руку и заметила, что та дрожит. Люсиль крепче вцепилась в запястье подруги, и все трое молчали, пока гости не подъехали ближе.
– Что ж, кажется, не приходится сомневаться, чей ты брат, – отрывисто заметила Мими, вытирая глаза.
– Эрни! – воскликнула Люсиль, вскакивая и расцеловывая его в обе щеки.
– Увидел вас по телевизору и решил прийти, – ответил он, не выпуская ее руку. – Вы, девочки, такие смелые. Значит, и мне надо быть смелым. – Эрни нерешительно глянул на Мими. – Если никто не против.
Хани встала и убрала стул, освобождая место.
Мими вздохнула.
– Паркуйся. Хани, принеси Эрни чашку чая.
***
На самом деле Билли никого не развлекал и не дурачился. Закатав рукава, он в поте лица трудился на кухне вместе с Халом и Стивом – все-таки не зря в армии повару помогал. Что-то в Хале не давало Билли покоя. Возможно, дело в том, что новый повар напоминал ему любимого брата. Или в том, что Билли чувствовал боль Хала и понимал ее. Или просто решил отдохнуть от роли всеобщего заводилы. А может, собрался проверить потенциального кавалера Хани. Она явно из-за Хала с ума сходила. Вероятно, всего понемногу, но Хал все равно радовался помощи и компании.
***
Вторая телекомпания приехала и уехала где-то в половине пятого. Протест осветили большинство национальных и местных новостных каналов. История привлекла всеобщее внимание, а речь Хани произвела фурор в Твиттере, и хэштег #встаньснами полетел по всей стране. Решение обойтись без макияжа оказалось гениальным; зрители увидели заплаканную девушку, которую каждый хотел поддержать.
– Пять сотен свечей, – выдохнула Нелл, тяжело поставив пакет и разминая передавленные пластиком пальцы.
Невзирая на приближение сумерек, никто не собирался расходиться. Подругам пришлось наплевать на правила пожарной безопасности.
– Свечи создадут дивную атмосферу, – заверила Таша. – Они пробуждают сентиментальность. Представь, как это будет смотреться на экране. Вроде тех акций, заставляющих людей хватать телефоны и отсылать пожертвования.
– От владельцев дома ничего не слышно? – спросил Саймон, положив руку на плечо жены.
Хани покачала головой.
– В новостях сказали, что они отказываются давать какие-либо комментарии.
– Похоже, только они и отказываются. – Нелл подняла глаза от телефона и улыбнулась. – Филлип Шофилд только что опубликовал хэштег #встаньснами, а у него более трех миллионов подписчиков!
– Ой, обожаю его! – пискнула Люсиль, поправляя прическу, словно упомянутый телеведущий вот-вот появится. – А что такое хэштег?
– О боже, смотри! – Таша повернула экран Хани, показывая снимок Давины МакКол (британская телеведущая – прим.пер.) в гирлянде из маргариток под тем же хэштегом. – Если это их не впечатлит, то я уже не знаю, что сможет.
***
Тощий Стив поверить не мог, что кто-то когда-то захочет взять у него интервью. Поэтому просто ошалел, когда репортер одного из крупных каналов подстерегла его по пути на кухню.
– Вы сегодня прекрасно справляетесь, поздравляю, – промурлыкала красотка.
– Спасибо, – выдавил Стив. – Но я не один. Я бы даже не придумал с чего начать, если бы Хал не помог.
Дамочка победно улыбнулась, ее голубые глаза сверкнули.
– Хал?
Стив кивнул.
– Он потрясающий. Поверить не могу, что учусь у такой знаменитости.
Репортерша склонила голову набок.
– А мы можем с ним встретиться?
Стив нахмурился, поняв, что сболтнул лишнего.
– Не думаю. Хал не хочет, чтобы кто-то о нем узнал. – Он закусил губу. – Вы же никому не скажете, да?
Дамочка нарисовала бледно-розовым ногтем крест на груди.
– Даю слово. – Затем выудила из лифчика визитку и сунула в карман фартука Стива. – Если еще что-то захотите сказать. – И поцокала прочь на своих шпильках.
Стив выдохнул и пошел за новой порцией кофе.
***
К шести стемнело, и свечи усеяли тротуар сверкающим ковром. Хани вернулась на свое заветное место между Люсиль и Мими.
– А что, Эрни уже уехал?
Люсиль кивнула.
– Он побыл минут десять, но быстро устал. Пообещал вскоре вернуться и снова с нами повидаться.
Лицо Мими было непроницаемым, и Хани решила не давить на подругу.
– Билли так и не появлялся?
– Приходил с тарелкой пирожков, – сообщила Люсиль. – Странный какой-то сегодня.
– Я уже ничему не удивляюсь, – ответила Мими. – Он такой непредсказуемый.
Хани тихо рассмеялась.
– Точно.
– А как поживает твой симпатичный друг на кухне? – понимающе глянула на нее Люсиль.
Хани пожала плечами.
– Раз все сыты, видимо, неплохо.
– А сама не удосужилась сходить проверить? – резко спросила Мими, и Хани почувствовала, что сестры решили изобразить хорошего и плохого полицейского.
– Днем нет, я была занята и не успела.
– Но сейчас-то ты свободна, – разумно заметила Люсиль. – Сбегай на пять минут.
Хани выдернула нитку из рукава.
– Может, чуть позже.
– Да, я тоже так говорила, – сказала Мими. – А потом ты стареешь, позже уже некуда, и начинаешь жалеть, что не сделал это раньше.
– Ага, а с Эрни ты так не подумала, – уколола Люсиль.
Мими выразительно глянула на сестру, мол, ты чего не по сценарию, и проигнорировала подначку.
– Я даю Хани мудрый совет. Если надо что-то сказать, то не дай гордости тебе помешать.
Люсиль кивнула и взяла Хани за руку.
– Она права, дорогая. Мы обе видим, что ты влюбилась в этого парня. Так скажи ему.
Хани запрокинула голову и посмотрела на звезды.
– Все сложно.
Ни к чему отрицать очевидное. Мими и Люсиль знали ее как облупленную. С ними она могла говорить откровенно.
– Все ровно настолько сложно, насколько ты сама себя убедила, – парировала Люсиль.
Хани тяжело вздохнула.
– Дело не во мне, а в нем. Ему предстоит сделать выбор, а мне лишь остается сидеть и смотреть, как карта ляжет.
– Мне такое не по душе, – заявила Мими. – Никогда не давай мужчине всю власть, Ханисакл. Они понятия не имеют, что с ней делать, и скорее всего, все испортят, не успев начать.
– Его бывшая невеста хочет, чтобы он вернулся в Лондон. Прислала ему письмо. – Хани сложила руки на груди и уставилась в темное небо. – У них свадьба намечается в следующем году.
Подруги замолчали, переваривая информацию.
– Люди меняются, – наконец сказала Люсиль. – Не всегда можно вернуться.
– А ну ступай туда и прикажи ему выбрать тебя, – вдруг вспылила Мими. – Или мне за тебя сходить?
Хани рассмеялась и погладила руку подруги. Каким бы грозным иногда ни казался Хал, против Мими он бы не выстоял.
– В этой битве я должна сразиться сама.
Обе подруги по-своему правы. Надо собраться с духом и честно признаться Халу в своих чувствах, пока он не принял решение, иначе возможность больше не представится. Лучше уж получить отказ и идти дальше, чем всю жизнь гадать, а что было бы, если…
– Я ему скажу. Вот как закончим на сегодня, так сразу и скажу.
