Текст книги "Никогда не прощайся (ЛП)"

Автор книги: Керри Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Лучшее, на что я мог надеяться, когда оставлял дерево в горшке у ее маленького надгробия, словно то было меткой, это пришитая заплатка в моей груди, через которую вытекали моя душа и сердце.

Так что Картер был прав в какой-то степени. Мне необходимо было сделать что-то, прежде чем меня выперли бы из школы или еще что похуже, за что моя мама, благослови ее душу, никогда не простила бы меня. Но когда Бет подошла ко мне в первый час, я вдруг понял, что это не решение. У меня было достаточно этого дерьма, и если бы у меня не было маминого питомника, о котором надо было заботиться, я бы уже сбежал. Меня мог бы меньше беспокоить пустой секс без обязательств с Бет, школа, которой не было дела до потерявшегося в жизни мальчика и отец, который смотрел на меня лишь с разочарованием.

Так было до тех пор, как я заканчивал с освещением для драматической постановки. Внезапно у меня появилась причина, чтобы остаться.

Я увидел танцующую на сцене Харпер Кеннеди, в то время как она думала, что одна. Она танцевала, как... чёрт возьми, я даже не знаю, с чем сравнить текучую красоту, которую она показывала. Я был в восторге и, честно говоря, думал, что мог бы смотреть на нее вечно, а потом это закончилось, вот так просто. Когда песня завершилась, она остановилась в центре сцены в полной тишине и тусклом свете и начала плакать. Ее плечи подрагивали, и девушка издавала слабые звуки, которые разбивали все, что осталось от моего чертового сердца.

Мне хотелось спуститься с площадки, залезть на сцену и обнять ее. Я захотел узнать, кто она. Захотел понять, почему она плакала, почему она не участвовала в постановке, ведь она могла бы надрать своим танцем задницы других девушек, и я хотел узнать, потанцует ли она для меня еще раз. Но прежде, чем я смог сделать хоть что-то, ее кузина ворвалась в дверь. Вот как я узнал ее имя и то, что она придет на мою гребаную вечеринку.

Она не танцевала сегодня, но я все еще был очарован ее грацией и ее огромными голубыми оленьими глазами, которые забрались в мою душу. Да, определенно что-то изменилось в отношении Харпер Кеннеди.

– Картер, – начала Эйприл, – это моя кузина Харпер. Харпер – это Картер.

Что за черт? Разве я невидим, Эйприл? Нет, я все еще был здесь только потому, что Харпер становилось все сложнее отводить взгляд от меня, и это было хорошим знаком. Мне это нравилось.

Картер кивнул, скривил улыбочку, от которой все девчонки возбуждались, а мне захотелось его ударить.

– Художественный класс, верно? – спросил Картер, указывав пивом на девушку и все еще продолжая снимать. Я даже вспомнить не мог, когда он начал это видео-сумасшествие, но сейчас он снимает все. Я хотел схватить камеру и выкинуть в воду, но, возможно, позже я бы пожалел об этом, потому что на ней запечатлена девушка моей мечты.

– Ага, – мило проговорила она, и я надеялся, что она посмотрит на меня еще раз.

– Спасибо, Эйприл, – я вклинился в разговор прежде, чем понял, что сделал, заставляя Картера ухмыльнуться, а Харпер – снова бороться с желанием посмотреть на меня. Глупая девочка, ты сражаешься с неизбежным.

– Я не достоин познакомиться с твоей кузиной, Эйприл? – не в силах отвести от нее глаз, я желал, чтобы Господь всемогущий, если он когда-либо слышал меня или хотя бы существовал, сделал так, чтобы она встретилась со мной взглядом.

– Нет, – категорично ответила Эйприл, подстегивая этим Харпер, судя по тому, в каком недоумении она взглянула на свою кузину. О, сейчас она заинтригована, и я хотел пнуть себя, потому что мне очень хотелось, чтобы она узнала меня, прежде чем позволил бы Эйприл свободно изложить всё моё прошлое.

Не знаю, почему, но мне необходимо, чтобы Харпер узнала меня не таким, каким меня видят все, не тем парнем, которым я позволяю себя видеть. Я хочу, чтобы она узнала настоящего меня, нового меня, человека, которым я хочу быть даже тогда, когда весь мир ополчился против.

Харпер

Я не понимала, что случилось с Эйприл, но внезапно мне захотелось узнать у нее историю Вона. Я хотела увидеть его реакцию на ее хамство и, если я откровенна или хотя бы отдаленно честна с самой собой, мне нужен был повод, чтобы взглянуть на него еще раз. О. Мой. Бог. Я могла бы смотреть на него вечно, если бы не было соблазна облизать этого парня. Облизать его? Серьезно?

Как только наши взгляды встретились, я поняла, каким астрономически ужасным решением это было, потому что теперь я попала в ловушку самых глубоких карих глаз, которые когда-либо видела. И опустила я взгляд лишь для того, чтобы узреть его слишком уж крепкую грудь и быстро отвела его совсем прежде, чем начала задыхаться.

Он протянул мне руку сам.

– Харпер.

Обожемой.

– Меня зовут Вон.

У меня явно проблемы. Я точно была уверена, что он один из тех парней, кто получал что и кого угодно, как только пожелает, и это абсолютно не мой типаж. Не учитывая, что у меня вообще мог быть какой-то там типаж. Ооой, почти нарушила правило номер три.

– Ты случайно прежде не имела ничего общего с моим братом, хватающим девушек? – спросил Вон с озорной ухмылкой, и я хотела ответить «нет», потому что у меня было такое странное чувство, что сказать «да», это как помахать красным флажком перед разъярённым быком; к тому же, я была удивлена тем, что он не заморачивался тактичностью.

У меня не получилось скрыть улыбку, против моей воли распространившуюся по лицу, и он засмеялся, качая головой, а вместе с ним захихикал Картер. Эйприл сжала мою руку; это достигло максимума, она боялась, что я выдам ее увлечение. Как мало Эйприл понимала, эти парни читали нас, как книгу, так что мы должны были использовать это в свою пользу.

– Что я могу сказать? – я подмигнула Эйприл, счастливая, что удалось избавиться от оков взгляда Вона. – Здесь находились три сучки, которые нуждались в хорошей поливке.

Громкий смех, вырвавшийся прямо из груди Вона, заставил мои внутренности сделать сальто. Сальто, с ума сойти!

– Хочешь выпить? – Вон обратился ко мне, и я увидела внутреннюю борьбу, которая поглощала Эйприл. Она хотела защитить меня от таких, как Вон Кэмпбелл, но был и тот самый момент наедине с Картером, о котором она мечтала, и я не собиралась стать причиной, по которой она не получила бы то, что так хотела и заслуживала.

– Конечно. Почему нет? – правило номер четыре – говори «да». Ставим галочку.

– Ах, потому что никто не приглашал твою шлюшную задницу, – прозвучал саркастичный женский голос позади, и я повернулась, потому что если существовало что-то, чему я научилась, живя в городе, так это никогда не поворачиваться спиной к врагу.

– Бетани, – прорычала Эйприл, и мои глаза расширились. – Клянусь, если ты еще хоть раз заговоришь с Харпер, я вырву эти коричневые лохмотья с твоей головы. Поняла? – Эйприл выглядела словно мама-медведица, готовая сожрать всякого, кто угрожал её детёнышу, и на долю секунду мне стало страшно за Бетани.

Реально, очень страшно. Ого.

– Попробуй, сучка, – пьяная брюнетка, вновь висевшая на Воне, повернулась к нему с недовольной гримасой, что, видимо, раньше помогало ей добиваться своего. – Скажи им уйти, никто их не приглашал.

– Я их пригласил, – ответил Люк, появившись рядом со мной неожиданно, что заставило меня подпрыгнуть, тем более он брызнул холодной водой на меня.

– Надо же, – ответила Бетани, скорчив кислую мину.

Эта девушка могла скорчить такое лицо, будто у нее хорошо получалось посасывать лимоны.

– Достаточно, Бет, – отрезал Вон, сделав шаг прочь от нее и нахмурившись. – Думаю, тебе следует найти своих друзей и оставить в покое Эйприл и Харпер, пока я не потерял самообладание и не послал тебя.

– Давай, проваливай! – засмеялся Люк над ней и, по какой-то странной причине, мне на самом деле стало жаль Бетани. Ей было больно, и она явно смущена из-за произошедшего, откровенно говоря, я тоже. Но все же я не чувствовала себя достаточно сильной для того, чтобы остановить ее разбитый в пух и прах уход. Вид ее удаляющейся спины было благодатью в большей степени, чем мне того хотелось.

– Так что, хочешь выпить? – снова спросил Вон, на этот раз не так нахально, что делало все только хуже.

– Думаю, Люк может показать нам бар, – Эйприл сделала шаг вперед и взяла меня за руку. – Мне необходимо остыть, прежде чем я кого-нибудь покалечу.

Картер снова засмеялся и улыбнулся ей своей модельной улыбкой. Хотя мой план не включал в себя принятие решения, результат не мог быть более идеальным. Картер Уэлш абсолютно точно заинтересовался ею.

– Когда остынешь, найди меня, – ответил Картер, и я почувствовала, как она сжала мою руку. Я не смогла сдержать свою улыбку.

– Дай ей пять минут и сможешь найти ее сам, – сказала я, шокировав всех вокруг. Картер Уэлш привык, что девушки бросались к нему на шею. Ему стоило понять прямо сейчас, что моя кузина выше этого, даже если ей хотелось так сделать. Я повернулась и потянула ее к дому, пораженная своим дерзким поведением.

– Что за странная хрень? – хрипло зашептала она мне в ухо, и я оскалилась, зная, что камера отображала наш горячий уход.

– Не оглядывайся назад, и, обещаю, ты заполучишь его в свои сети еще до того, как допьешь следующий бокал.

– Да, чёрт возьми! – присвистнул Люк, поравнявшись с нами. – Вы, женщины, знаете свое дело.

– Что он сказал? – спросила я, желая также сильно, как и Эйприл, обернуться и посмотреть, смотрят ли они на нас ещё.

– Да, что он сказал? – Эйприл звонко прервала, и я захихикала над небольшим визгом в ее голосе.

– Слова были таковы: «Игра началась».

– О, мой бог, – выдохнула она.

– О, мой бог. Да, Эйприл, просто дыши и контролируй себя. Этому парню определенно нравится то, что ты не собираешься его соблазнять. Позволь ему самому прийти к тебе, – сказала я ей.

– И что дальше? – торопила она.

– Да, и что дальше, «Доктор Любовь»²? – проворковал Люк, но он был заинтригован так же, как и Эйприл.

– Будь собой.

Она замерла и усмехнулась.

– И это все? Быть собой?!

– Да, как насчет подразнить его? – Люк пялился на тело Эйприл и ухмылялся. – Окей, это мы вычеркиваем из списка.

– О боже, о боже, о боже, – повторяла она, не оставляя мне выбора, кроме как схватить ее за плечи и обнять.

– Прекрати сходить с ума. Это ты показала ему, насколько крута и сексуальна, я лишь выманила его, и теперь тебе осталось только привлечь его к себе. Окей?

Она обняла меня крепче, и я почувствовала влажное горячее тело Люка, который обнимал нас обеих.

– Вот так, леди, делимся любовью. Это было моей мечтой, с тех пор как я стал мужественнее, и моя мошонка достигла полового созревания.

– Фуу, – выдала я, смеясь и вырываясь, а Эйприл достаточно сильно хлопнула его по голой груди, заставив парня кричать от боли и смеха. Люди пялились на нас и это меня могло бы беспокоить, но в именно этот момент я понимала, что жизнь слишком коротка, чтобы не наслаждаться ей. Даже если она омерзительна.

Я оставила Люка и Эйприл вместе, направившись в ванную, подобную ванной комнате Краун Плаза. Не то чтобы я там была, но вы меня поняли. Ванная была больше, чем моя спальня, и, очевидно, это гостевая ванная комната, так что я бы не хотела – или мечтала – увидеть размер хозяйской. Дом был пуст, хотя музыка была такая громкая, что отдавала в крышу. Я спустилась в стеклянный холл, разглядывая холм высокой травы, раскачивающейся на ветру. О, нет! Тут я налетела на кого-то.

– Притормози-ка.

– Ой, простите, – я никогда не встречала этого мужчину, но готова поклясться, что он – отец Вона. Та же наглая улыбка, сияющие карие глаза и довольно широкая грудь.

– Мне правда жаль. Я не смотрела, куда иду.

Не знаю, что произошло, но что-то заставило его измениться в поведении, и он перестал напоминать своего сына. Его взгляд потяжелел, глаза сузились, и он будто изучал меня, очевидно не одобряя девочку-подростка в своем доме.

– Типично, – сказал он, будто втоптав меня в грязь, и я вздрогнула.

– Простите, – продолжила я говорить.

На самом деле я хотела остановиться, но слова лились из меня, несмотря на то, что они ничего не значили и звучали слишком нелепо. Я осознавала все это, но все, что я могла сделать, это только извиняться и надеяться, что мужчина отошел бы в сторону, и я смогла бы убраться отсюда подальше, что, я была уверена, он тоже бы предпочёл.

– Полагаю, тебе нравится, что ты видишь здесь: большой дом, бассейн, собственность, деньги. Все вы, девушки, видите это и абсурдно представляете себя рядом с моими мальчиками. Так вот, позволь мне тебе кое-что посоветовать, юная леди...

Я думала, что либо упаду в обморок, либо заплачу. Но я не заплакала. По-крайней мере, не здесь. Что-то в отце Вона напугало меня до чертиков, и заставило покрыться мурашками. Он продолжил, сделав шаг ближе ко мне, а я отступила, хотя знала, что за мной не так уж много места, и есть вероятность наткнуться на стеклянную стену.

– Эти парни не будут иметь ни власти, ни денег без моего на то слова. Так что...

– Достаточно, отец, – раздался голос со стороны, и я подпрыгнула. Вон выглядел не особо счастливым, и, тем не менее, абсолютно и до умопомрачения горячо, так как уже снял свою черную футболку. Его грудь была покрыта потрясающей татуировкой. Я с облегчением поняла, что больше не наедине с его отцом, и заставила себя успокоиться, черт побери.

Глава 2: Любовь не может погибнуть

«Нет любви сильнее, чем любовь к нашим детям. А там, где есть сильная любовь, есть и сильный страх, скрытый под поверхностью».

Арианна Хаффингтон

Харпер

Его отец засмеялся, хотя дружелюбного в этом было мало. Угрозы были больше в его стиле.

– Ты думаешь, что я закончил? Я не закончил, мальчишка. Когда я закончу, ты об этом узнаешь. А вообще, не преподать ли мне тебе быстрый урок, учитывая, какой ты способный ученик?

Чёрт возьми. Мне захотелось съежиться и исчезнуть. Грозное поведение, обращённое ко мне, теперь переместилось на его сына в десятикратной силе, когда он продолжил свою тираду.

– Я лишаю тебя всего на месяц. Ни денег, ни привилегий. Ничего. Этого тебе достаточно?

– Думаешь, меня волнуют твои деньги? Они мне не нужны, и никогда не были нужны, – прорычал Вон.

Каждый мускул его тела напрягся и пульсировал. А я застыла на месте, пытаясь казаться невидимой и перестать дрожать. Обычно я не трусиха, но отец Вона меня и правда напугал. Он бы и Брюса Уиллиса напугал, будь тот на моём месте.

– Помнится, ты просил у меня денег, чтобы купить маме дом? Забавно, как же быстро всё забылось, да? Давай не будем забывать о твоих нахальных девицах, как, например, эта?

Он ещё раз посмотрел на меня, ещё раз оглядывая с головы до ног, и я снова почувствовала грязь в его намёке. Прожив всю свою жизнь в городе, мне было не привыкать к неодобрительным взглядам, но этот человек мог утопить любого в своём презрении. И я ощущала это презрение, пока рука Вона не легла на мой живот, который я машинально втянула, а его плечо не коснулось моего, когда он сделал шаг передо мной, подталкивая меня себе за спину. Моё дыхание замедлилось, лёгкие начало жечь, а сердце, по-моему, было на грани сердечного приступа.

– Харпер здесь ни при чём. Это наше с тобою дерьмо, и назревало оно с тех пор, как ты отказался от моей матери. Если бы было возможно, меня бы не было под твоей крышей, но государство говорит, что именно здесь я сейчас должен находиться. Если хочешь, чтобы меня не было, ты должен дать мне денег, чтобы выкупить мамину закладную на дом до того, как ее выкупит какой-нибудь незнакомец.

Я не много могла видеть, стоя за спиной Вона, но то, что я всё-таки видела, так это сжатый кулак, и я чувствовала исходящее от парня напряжение. Здесь определённо не было любви, была лишь душераздирающая история, в которую для меня сейчас главное не ввязываться. Мне было предостаточно своего горя, и я сомневалась, что у меня есть место для ещё одного, независимо от того, как Вон заставлял меня себя чувствовать.

– Ты такой самовлюблённый кусок дерьма. Если думаешь, что такая шлюха, как она или твоя мать ведутся на тебя не из-за денег и того, что ты можешь им дать, то ты тупее, чем я думал.

– Не смей! Не говори так о ней. Ни об одной их них.

Боже! Не знаю, гнев ли был это на отца парня, отвращение из-за отсутствия у него уважения к матери Вона и чувствам самого Вона, или моя непробиваемая тупость, но эти слова толкнули меня сделать это, и я почувствовала, как дрожь пробежала по спине Вона и перенеслась на меня. Я поняла, что должна вмешаться, чтобы удержать его от жестокой ошибки. Так что я протиснулась мимо Вона и, стараясь сохранить голос ровным, обратилась к человеку, неприязнь к которому быстро росла.

– Мистер Кэмпбелл, должно быть Вас раздражают незнакомые подростки в вашем доме и постоянное беспокойство о людях, которые не прочь воспользоваться вашими сыновьями, но уверяю Вас, я здесь не для этого. Вон – мой друг, и, думаю, у вас двоих есть своя долгая история, в которой нужно разобраться, но вы оба сейчас на взводе, а я не хочу смотреть, как вы раните друг друга необдуманными словами, которые нельзя забрать назад.

Оба, и мистер Кэмпбелл, и Вон, уставились на меня так, словно у меня только что выросла вторая голова, и поэтому мне захотелось снова спрятаться за спиной Вона. Но я сама вышла из тени, поэтому должна была винить за это только себя.

Мистер Кэмпбелл начал хихикать. Нет, не совсем так. Он скорее давился от смеха. Ага, этот парень был ослом, и я не могла поверить, что он имеет хоть какое-то отношение к Вону. А потом я тут же впала в ступор, потому что откуда мне вообще что-то о нём знать? Я не знала. Не знала Вона, как того же Санта Клауса. Насколько мне известно, он мог быть как фальшивкой, так и тем парнем, с которым я фотографировалась раз в год, пока мне не исполнилось девять. Кто его знает, Вон может быть таким же, как его отец, а я выставляю себя сейчас полным посмешищем.

– Что ж, вот что я тебе скажу, Хэппи, Харли... напомни своё имя? Нет, не важно, как тебя зовут, так что вот тебе мой бесплатный совет. Тот мальчишка, которого ты защищаешь – никчёмный кусок дерьма, который приводит в мой дом шлюх, которые ещё большие никчёмные куски дерьма, и хотя ты кажешься другой, в тебе есть мужество, я не сомневаюсь, что надолго ты его не увлечёшь, так что мне не нужно знать твоего имени.

Кто-то задыхался. Я почувствовала руку Вона, скользнувшую в мою, и свои ноги, которые двигались куда-то, и только потом поняла, что я и была тем, кто задыхался, потому что одной рукой я зажимала рот, а Вон практически оттаскивал меня от своего отца, который все еще хихикал. Я не имела никакого представления о том, куда меня вели, да и мне было все равно. Все, чего я хотела, в чем я нуждалась, так это оказаться как можно дальше от Мистера Кэмпбелла. Этот мужчина был отвратителен! Самый большой придурок, которого я когда-либо встречала в своей жизни. Несмотря на мои слова о том, что я не хочу или мне не нужно еще одно горе, оно было чертовски сильным. Моя душа разрывалась на части из-за мальчика, чей отец не был любящим, и на словах черствым. Я всегда думала, что равнодушие моего отца к Бенни и ко мне было чем-то плохим, что те барьеры, которые он построил, были душераздирающими, но сейчас я понимала всё лучше. То, что приходилось испытывать Вону, намного хуже того, что мой отец когда-либо мог совершить.

Пока меня не вытащили из комнаты, и дверь за нами не захлопнулась, я не смотрела на Вона. Сейчас его руки были прижаты к моим щекам, а его глаза искали мой взгляд. Что же он искал? Я, должно быть, смотрела на него слишком пристально, из-за чего он казался расплывчатым и мне пришлось несколько раз моргнуть, что не помогло. Лишь когда его большие пальцы погладили меня по разгоряченным щекам, я почувствовала прохладную сырость на них, и поняла, что плачу. Я действительно плакала на глазах у другого человека, мое тело сотрясалось так сильно, что мне внезапно стало трудно стоять, а ноги стали жить своей собственной жизнью и мне пришлось опуститься на пол.

У Вона была идея получше, поэтому внезапно он подхватил меня на руки и всего на несколько мгновений я почувствовала его теплую, жесткую грудь и услышала быстрые удары его сердца, прежде чем он опустил меня на мягкий матрас кровати.

До этого момента я даже не понимала, что находилась в спальне, и мне следовало бы хотя бы немного переживать из-за этого, но я не имела сил. Когда он притянул меня к себе, моя щека почти касалась его плеча, я не сопротивлялась. Я просто прислонилась к нему и исчезла.

Его пальцы что-то выводили на моей руке вверх, а мои слёзы начали исчезать. Я понимала, что должна была смутиться и сожалеть о том, что показала свою глубокую печаль незнакомцу, в то время как скрывала от тех, кто любил меня больше всего, но Вон не был похож на незнакомца. Я чувствовала, что он, словно старый друг. Друг, которого я однажды потеряла, но нашла вновь. Друг, который поймёт мои слёзы в моменты слабости и любви в то же время. Вон и я могли поделиться схожей печалью такими разными способами, но в то же время наши сердца изменялись.

Сердце Вона и его дыхание звучали в ушах, впрочем, как и мои, и даже притом, что я действительно хотела остаться там, я отстранилась от его груди, оставив мокрое пятно на чистой футболке.

Как правило, я не плакса, как правило, я не из тех, кто позволит людям увидеть себя без маски. За последние годы случилось много неприятностей, и я научилась прятать то, от чего не спрячешься, чему не поможешь и из чего не выберешься. Так что я не понимала, почему нахожусь в таком ужасном положении. Я не плакала перед другими людьми с тех пор, как узнала о «неходжкинской лимфоме»³. Не плакала, когда они сказали мне, что у меня самые дерьмовые шансы на выживание, или когда папа сказал, что мы должны двигаться дальше и, оставив всё, переехать в крошечный городок, чтобы быть ближе к семье, которую я и не знала. Нет. Я держала всё в себе ради тех, кто уже не мог. Так почему Вон так на меня влиял, почему проникал сквозь мой эмоциональный барьер? Что я знала, так это то, что он что-то шептал моей душе, и она нуждалась в нем.

Но я больна, а не сумасшедшая, и я не могу оставаться в, я так понимаю, комнате парня.

– Это твоя комната, да? – тихо спросила я, осматривая интерьер. Я вспомнила о их разговоре с отцом, если его можно было так назвать; я не знала, давно ли Вон здесь, но вещей было очень мало, и мне стало интересно, неужели это всё, что у него есть? На стене висела пара постеров. На одном был изображён мотоцикл и ярко-красная надпись «Suzuki»⁴. Судя по всему, мотоцикл был создан для гонок по бездорожью, потому что грязь была везде, словно какой-то трофей. Другой постер был с изображением грузовика. Большого, чёрного грузовика. Вон такой мальчишка!

В углу находилась корзина с одеждой, рядом с комодом стояла гитара. Мне захотелось спросить, играет ли он. Я скучала по живой музыке. Моё сердце болело, когда я вспоминала необработанный звук музыкальных инструментов. Но я не стала спрашивать, потому что он всё ещё не ответил на мой предыдущий вопрос. Почему?

Он смотрел на меня, действительно смотрел, и я покраснела. Ох, ненавижу краснеть. Даже больше, чем я ненавижу плакать. И то, и другое – это эмоции, которые выдают слишком многое, а румянец – это одна из тех физических реакций, которую ты невозможно спрятать.

– Знаешь, что? Я думаю, что это твоя комната, не Люка, и также я думаю, что нам не стоит быть здесь сейчас, – сказала я ему и направилась к двери. Он быстро вскочил на ноги. Прежде чем моя рука успела коснуться серебряной ручки двери, он схватил моё запястье, мои щёки вновь запылали, и я наклонила голову, пытаясь спрятаться.

– Не уходи пока, – пробормотал он. – Не думаю, что готов вернуться на вечеринку, наверное, так же, как и ты. – Затем он усмехнулся. – К тому же, ты, словно под кайфом, – начал он поддразнивать меня, от чего мне стало трудно дышать, а он лишь хихикнул, – под кайфом и красивая, – добавил он, приглаживая мои волосы и подмигивая.

– Гораздо лучше. Теперь, думаю, ты будешь рада взять небольшую паузу, пока всё не прояснится или пока школьные коридоры и наш маленький город в понедельник утром не наполнятся сплетнями о нашей любовной связи и твоей скрытой наркозависимости. Мне кажется, это будет что-то вроде «Бедная городская девушка с тяжёлой жизнью и борящаяся со своей наркозависимостью, совратила деревенского парня».

Я хихикнула и шмыгнула носом.

– Я не останусь в твоей комнате на всю ночь. Ведь тогда люди точно поверят в эти сплетни.

Он снова ухмыльнулся и я осознала, что действительно, действительно мне нравится этот смех, который исходил от него.

– Окей, я думаю, нам нужно нейтральное место, где никто не найдёт тебя. Место, куда я ухожу подумать.

Я поджала губы и стала изучать выражение его лица, ища там что-то, что скажет что-то типа: «Я скрытый серийный маньяк, который хочет залезть тебе под юбку». Но ничего подобного не было, хотя явно проглядывалось желание защитить и что-то отдалённо похожее на грусть, которую он старался скрыть. Я не знала что, но за его грубой внешностью скрывалось что-то ранимое, что мне хотелось оберегать. Так что я улыбнулась, и он понял о моей реакции на предложение ещё до того, как мой ответ сорвался с губ. Я кивнула.

– Хорошо.

Парень расплылся в улыбке, и я снова испытала то невероятное чувство, прежде чем всё во мне восстало против моего решения, когда он протянул мне руку. Я посмотрела на неё и хотела нежно вложить туда свою, правда хотела. Но я знала, что этот простой жест вызовет лавину других чувств и сложностей, которым нет места в моей жизни. До начала лечения всего неделя и после этого я уже не буду собой; от меня останется лишь больная оболочка. Пока же я отчасти та, какой была раньше. Интересно, ему бы понравилась прежняя я?

– Идём, выйдем с парадного входа. Но сначала заглянем на кухню.

– Мы идём на улицу? – я не понимала.

Он обернулся и, широко улыбнувшись, посмотрел на меня. Готова поспорить, много девушек превращались в воск в его умелых руках. В другой жизни я могла бы позволить себе стать одной из них, но не сегодня.

– Передумала? Хочешь остаться здесь?

Я фыркнула, несмотря на то, что не хотела, потому что это только поощрило бы его, а я вам скажу, что Вон Кэмпбелл не нуждался в поощрении.

– Нет, мне просто интересно, что за место сможет уберечь меня ото всех этих слухов, о которых ты говоришь.

– Ты мне доверяешь?

Спросили это не только его губы, но и глаза. Эти глубокие глаза цвета тёмного шоколада смотрели вглубь меня, я чувствовала, как его взгляд пронзает. Он хотел моего доверия больше всего на свете, и я поняла, что могу доверить ему что угодно.

– Да, доверяю, – ответила я, а он тяжело вздохнул, прежде чем улыбнулся и вновь протянул мне руку. На этот раз, наплевав на последствия, я взяла её и позволила теплу этого простого жеста заполнить меня.

После того, как мы взяли плед с дивана, бутылку воды и пачку чипсов с кухни, Вон потащил меня к выходу. Когда мы добрались до угла дома, он присел на корточки и потянул меня за собой, наши тела прижались друг к другу, и я почувствовала запах хлорки из бассейна, смешанный с его дезодорантом и запахом стирального порошка и мыла от его футболки. Сердце пустилось вскачь как сумасшедшее, и я не знала, адреналин ли был тому причиной или наша близость, но в любом случае, я улыбалась. В эти секунды я чувствовала себя более живой, чем... чем довольно долгое время.

– Ну что, Старбакс, готова к броску? Мы должны добраться до машины раньше, чем сайлоны⁵ нас заметят, иначе мы провалим миссию, – он говорил так, словно от этого зависели наши жизни. Я поняла его, – Старбакс – героиня сериала.

– Ты кидаешься шутками из вселенной «Звёздный крейсер "Галактика"»⁶? – спросила я с ухмылкой. Я уже не могла убрать со своего лица улыбку, она только становилась все шире.

Парень повернулся и взглянул на меня через плечо, и мне пришлось отстраниться, иначе наши губы неизбежно бы соприкоснулись и, думаю, судя по выражению его глаз и улыбке в стиле Джонни Деппа, он это прекрасно знал.

– Ты знаешь это шоу «Звёздный крейсер "Галактика"»?

Пока еще я не хотела рассказывать ему о своей матери. Я знала это, потому что мамин дом всегда напоминал о старых шоу. Но я ничего ему не ответила, и постепенно моя широкая ухмылка практически сошла на «нет». Моя мама любила эти шоу. Он нахмурился, и на секунду я подумала, что он скажет мне что-нибудь, но Вон повернул голову к толпе друзей внизу на заднем дворе и сжал мою руку.

– На старт,… внимание...

– Марш! – продолжила я и поставила своей целью грузовик, позволяя его руке выскользнуть из моей. Я бежала быстро, но Вон догнал меня, смеясь от того, что я застала его врасплох.

Мне было интересно, почему он оставил так далеко от дома свой грузовик, но я всё бежала. Это выглядело комично – бежать, заливаясь смехом, в то время, как невозможно из-за этого нормально дышать. Я очень давно не ощущала такого дикого восторга и не хотела, чтобы это чувство прошло. Я желала, чтобы Вон преследовал меня, и я слышала как наш смех проносился сквозь воздух, словно мы были маленькими детьми, у которых не было никаких забот в этом мире.

Несмотря на это, я прыгнула в его грузовик, а он перебросил всякий рабочий хлам в кузов. Прежде, чем прыгнуть за руль, он широко распахнул дверь, и через несколько секунд мы уже мчались через чьи-то дворы. Да, через дворы, вдали от дороги. Я задыхалась, он тяжело дышал, но когда я взглянула на него с пониманием, это отнюдь не потому, что он не в форме, это то – нечто дикое между мужчиной и женщиной, это страшно и в тоже время захватывающе. Он посмотрел сквозь лобовое стекло и направил грузовик через деревья так, что пыль, словно призрак, развивалась за нами. В этот момент он начал замедляться и через несколько минут остановился. Вон заглушил двигатель и посмотрел на меня. В то мгновение я явственно ощутила, что в моем сердце что-то щёлкнуло, оно стало биться барабанной дробью.

Я облизнула губы и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, потому что, ей-богу, мое тело обезумело, когда он был так близко ко мне. Это все так невероятно, что я практически сошла с ума.

– Не стоит, – его хриплый голос отозвался мурашками на коже моих рук.

– Что? – спросила я, когда он прикрыл глаза и покачал головой.

– Не облизывай губы и не смотри так невинно, потому что все, что я хочу сделать, так это поцеловать тебя, и я обещаю, что можешь мне доверять. Вот дерьмо, он хочет поцеловать меня!

Я сглотнула огромный комок, образовавшийся в горле, коснулась его щеки своей рукой. Его глаза были открыты.

– Закрой глаза.

– Закрыть?

– Закрыть, – я улыбнулась, потому что он сделал то, о чем ему говорили. Он этим заставил меня улыбаться, и мне это нравилось. Мне нравилось, что он дает мне ощущение нечто иного, нежели печаль и скорбь. Медленно я наклонилась через широкое сидение, игнорируя клетки моего мозга, которые кричали мне «Остановись!», и замерла рядом с его губами. Затем, не давая нашим губам встретиться, я наклонила голову и поцеловала его в щеку. Почувствовала его ухмылку, такую же, как и у меня. Да, определенно я большая трусиха, но мне нравилось быть такой.