Текст книги "Всё разрушающий прибой (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Лонсдейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Волосы хлестали по переносице, терзая мою челюсть. Я обернула пряди вокруг руки и прижала кулак к плечу.

– Ко всему прочему, у меня нет завещания, Оуэн. Если бабуля умирает, как ты и думаешь, то кто собирается растить Кэсси, если я не смогу? Никогда в моей жизни мне не приходило на ум, что я умру, пока она ещё так мала.

– И эти мелочи убивают меня. Она боится темноты и приползает ко мне в кровать каждую ночь. Меня не будет здесь, когда ей будет страшно.

Кто будет держать её, когда меня не станет? Я не могу представить такого человека, и это расстраивает меня, ведь это буду не я. У неё не будет никого, кто бы любил её. Она останется одна.

– Это подобно болезни, и я умираю. – Хриплый крик вырвался из моих легких, разрывая мое горло. – Я просто не знаю когда, и ничего не могу с этим поделать, кроме как надеяться, что я продержусь настолько долго, насколько смогу.

– Остановись. – Оуэн обхватил мою голову. – Пожалуйста, остановись. – Он прижался губами к моему лбу и прижал меня к себе.

Мое сопротивление рухнуло, и я перестала бороться со своими чувствами, которые вновь пробудились, когда я его увидела. Всего на одно мгновение я растаяла рядом с ним.

– Перестань себя пытать. – Оуэн поцеловал меня в висок. – Мне это нравится не больше, чем тебе, Молли, ни капельки.

Он замер, не отрывая своего лица от моего. Буря бушевала вокруг нас, но он крепко держал нас против ветра. Он был моим спасительным якорем, как и раньше. Я схватила его за предплечья, мои пальцы впились в его куртку.

– Я сделаю все возможное, чтобы убедиться, что ты останешься в живых. – Он приблизил свои губы к моему уху. – Ты поняла?

Я кивнула.

– Обо всем по порядку. Давай дадим тебе немного душевного спокойствия. – Он передал мне поводки и достал свой телефон, постукивая по экрану.

– Что ты делаешь?

Он поднял палец, сигнализируя мне подождать.

– Привет, Дэйв, это Оуэн. – Он сделал паузу. – Да, все хорошо. Слушай, я звоню тебе с просьбой.

Он снова замолчал, встречаясь со мной глазами. Я не знала, с кем он говорил или что он хотел попросить, но меня это не волновало. Я почувствовала такое облегчение, ощущая его поддержку, я больше не чувствовала себя одинокой.

– Моему другу нужно встретиться с тобой, – объяснил он. – Сегодня. – Пауза. – Отлично, спасибо, чувак.

– Кто такой Дэйв?

– Мой адвокат. – Он убрал свой телефон. – У тебя встреча с ним через полчаса.

Глава 16

Вторник, вторая половина дня.

Я быстро вернулась в дом бабули, чтобы захватить сумочку и свою кофту. Я нашла бабулю и Кэсси в гостиной возле кухни. Огонь потрескивал, и что-то восхитительное булькало на плите. Лук и зелень.

Бабуля вязала в своем кресле, в то время как Кэсси сидела, скрестив ноги, а на ее коленях, свернулся калачиком Фрэнки. Закрыв глаза и нахмурив тонкие брови, она рассеяно поглаживала кота.

Бабуля подняла взгляд, когда я вошла в комнату. Она прижала палец к губам, ее глаза устремились к Кэсси. Бабушка тренировала ее, и по сосредоточенному взгляду на лице Кэсси можно было сказать, что они были как раз на середине занятия.

Я переминулась с ноги на ногу к входной двери и обратно. Я хотела остаться и понаблюдать, но я также должна была думать о будущем Кэсси, в котором меня может и не быть.

– У меня есть дело в Монтерей, – прошептала я. – Вернусь через пару часов, – прикинула я, подняв указательный и средний пальцы.

Бабуля кивнула, махнув мне в сторону входной двери. Последний раз, взглянув на Кэсси, я откинула то разрывающее изнутри меня чувство, что мне придется время вдали от нее, даже если это всего лишь пару часов, и вышла из дома.

Оуэн ждал меня в своем «Камаро» урча мотором в конце подъездной дорожки, ведущей к дому бабули. Он перегнулся через сиденье и открыл для меня дверь, когда я приблизилась к машине.

– Готова? – спросил он, и я кивнула, пристегивая ремень безопасности.

Он включил передачу и отъехал от тротуара. Автомобиль понесся вперед, и я схватилась за ручку двери. Двигатель издал мощный рык, который прошел вибрацией сквозь меня.

– Так, – начала я, растягивая односложное слово. – Что за автозапчасти я видела вчера на твоем кофейном столике?

– Они не от этой машины. – Его улыбка растянулась подобно листочку, разворачивающемуся чтобы поймать солнечный свет.

– Какое облегчение. – Я ослабила свою хватку и уговорила себя расслабиться, хотя бы ненадолго. Более тридцати часов я была натянута сильнее катушек на удочках, которые использовал Оуэн, когда мы были детьми. Я делала успехи. Если я не смогу избежать или перехитрить предсказание, то, по крайней мере, у меня будет четкий план, уготовленный для Кэсси, и бабуля работает с ней каждую свободную секунду, чтобы отточить и, надеюсь, остановить ее видения.

– Ты помнишь Пауля Конроя? – спросил Оуэн. – Большой парень, широкие плечи. Он играл в футбольной команде.

Я мотнула головой.

– Единственный парень в старшей школе с пламенно рыжими волосами.

Мои глаза загорелись.

– О, дааа, – сказала я, припоминая высокого рыжего парня в коридоре школы. У него было белейшая кожа, которая реагировала на все. То ли смущенный, злой или разгоряченный после физкультуры, его лицо всегда краснело, чтобы соответствовать волосам. Красный как помидор сорта «бычье сердце». У него также был автомобиль «Триумф ТР7», на котором он всюду разъезжал. Его машина была такая же броской, как и его волосы.

– Каким-то образом, – продолжил Оуэн, – у него все еще есть его старый Триумф. Он, в конце концов, умер, так что в выходные мы восстанавливали двигатель.

– Чем он сейчас занимается?

– Он морской биолог. Работает в океанариуме.

– Женат? Дети?

Оуэн потряс головой и переключил передачу на третью. Дорога проносилась под нами, и за залитыми дождем окнами проносились ели. Сложив свои руки на коленях, я восхищалась рукой Оуэна, спокойно отдыхающей на переключателе скоростей. Он переключил передачу на четвертую, мышцы его предплечья напряглись. Мой желудок завязался в узел, и я сделала долгий, ровный вдох. Я упустила из виду, что ехать с Оуэном в его машине означало быть с ним в тесном и интимном пространстве, вдыхая один и тот же воздух.

Пытаясь успокоить свои дрожащие нервы, я тяжело вздохнула. Запах древесины и кожаного автомобильного кресла наполнил мои органы чувств, наряду с нежным ароматом хвои и океана, которые, как я знала, были частью Оуэна.

– А что насчет тебя? – посмотрел он на меня. – Мэри упоминала, что ты преподаешь историю искусств в колледже Куэста.

– Да, и мне нравится. Это не самая высокооплачиваемая работа, однако, стоящая. Она дает мне гибкость быть вне колледжа тогда же, когда и Кэсси. И, конечно же, есть еще мои морские стекла. Я все еще занимаюсь дизайном ювелирных украшений.

«Камаро» выехал на Первое шоссе, ведущее в Монтерей. Оуэн почесал подбородок. Я восхищалась его профилем. Жесткие линии и углы. Его горло затрепетало, и он быстро взглянул на меня.

– Если ты не против моих вопросов, то, что ты сказала в школе, что тебе нужно уйти в отпуск?

– Семейные обстоятельства, – просто ответила я.

Дождь не прекращался, и дворники играли в безумную погоню за лобовым стеклом.

– Что ты собираешься сказать Дэйву Пирсону, адвокату? Было бы хорошо, если б и я знал, в случае, если он спросит.

– То же самое что я сказала секретарше в фирме бабушкиного адвоката. Она должна была перезвонить мне сегодня днем. – Я взглянула на экран телефона. Никаких оповещений о пропущенных звонках.

– Так или иначе. – Я взмахнула рукой, отбрасывая вариант со Спенсером Мартином. – Моя история о том, что мне нужно в командировку заграницу, возможно лекция или что-то, на что меня пригласили в последнюю минуту, так как я преподаватель. Я хочу, чтобы у меня было составленное и нотариально засвидетельствованное завещание прежде, чем я уеду, в случае, если там со мной что-то произойдет.

– Это хорошо, – произнес Оуэн и замолчал.

Мне не нравилась тишина. Это заставило меня задуматься о нем.

– Спасибо тебе за то, что сменил свои планы, чтобы отвести меня.

– Без проблем, – он был удивлен. – Я хочу помочь. Я всегда хотел помочь тебе. – Он усмехнулся. – Возможно, я заставлю тебя носить везде спасательный жилет.

Я фыркнула от смеха, хотя это прозвучало грустнее, чем обычно.

– Мне тяжело смириться с тем, что ты мне сказала, – решительно признался он. – Я не могу представить, насколько тебе должно быть тяжело.

Я выглянула в окно, уголки глаз жгло. Это было нереально тяжело. Родители не должны были оставлять маленьких детей.

Боковым зрением я заметила, как Оуэн провел рукой по волосам. Он схватил переключатель скоростей и снизил передачу до третьей, съезжая в нужный съезд.

– Даже когда мы были в разлуке, – произнес он, – в глубине моей души ты всегда была где-то, живя и наслаждаясь жизнью. Сама мысль о том, что ты можешь умереть через… – Он не закончил фразу.

Потянувшись через сиденье, он взял меня за руку. Я сжала его крепко, проклиная слезы, набежавшие на глаза.

– Расскажи мне о своем адвокате, – попросила я, нуждаясь в смене темы, прежде чем я снова потеряю себя у него на глазах. – О какой услуге шла речь?

Он прочистил горло от нахлынувших эмоций.

– Я отремонтировал крышу Дэйва в кратчайшие сроки после большого ливня с ураганом. Прям совсем в короткие сроки. Он купил старый дом, в котором было гораздо больше утечек и еще куча других проблем, нежели было написано в протоколе осмотра. Я приехал в тот же день, после отмены одного проекта и перенесения другого, поэтому я смог все сделать. Это было в ноябре прошлого года, и он сказал мне, что если у меня будут какие-то срочные юридические моменты, то он освободит свой календарь.

И Оуэн использует свою услугу для меня. Он всегда был продуманным.

Спустя некоторое время мы подъехали к офису Дэйва Пирсона. Дэйв был человеком с фигурой ультрамарафонца (прим. пер – человек, принимающий участие в забегах на дистанцию, длина которой превышает 42 км и 195 метров) и с высоким блестящим лбом. Он был низким, еле достающим до моего носа, а во мне всего около пяти футов семи дюймов (прим. ред. – около ста семидесяти сантиметров). Оуэн возвышался над ним, однако у Дэйва был мощный низкий голос и крепкое рукопожатие. Они с Оуэном немного пошутили друг с другом, после того как Оуэн представил меня. Затем Дэйв повернулся ко мне и спросил, готова ли я начать прямо сейчас, в то время как Оуэн извинился, сказав, что у него есть еще несколько дел, и что он вернется за мной через пару часов. Я встретилась с ним взглядом и почувствовала, что он хотел еще что-то сказать. Вместо этого он сжал мою руку и покинул офис.

В течении следующего часа Дэйв объяснял мне все: от полномочий адвоката и исполнителя завещания до разнообразных составляющих завещания, включая распределение имущества и опеку. Когда у меня уже не осталось вопросов, он дал мне анкету для заполнения. В целях экономии времени мне предложили заполнить анкету в их конференц-зале. Его помощник-секретарь сможет напечатать для меня документ уже к завтрашнему утру. Затем она отправит мне безопасной электронной почтой копию, и если та мне понравится, то я смогу вернутся в пятницу, чтобы подписать и сразу нотариально заверить завещание до моего отъезда. Он спросил мою страховку жизни.

– Боюсь, я была небрежна в этой области тоже. – Я виновато на него посмотрела.

– Хм, – сжал он губы и заглянул в центральный ящик стола.

Я уставилась на свои руки, сложенные на коленях, огорченная тем, что не побеспокоилась об этом до настоящего момента, который возможно был один из последних в моей жизни. Я была единственным родителем восьмилетки. Эти вещи должны были быть сделаны сразу же после ее рождения.

Но я была молода и с трудом прошла последний год учебы в колледже. Мне нужно было оплатить студенческий кредит.

– Наберите моего страхового агента, – Дэйв протянул мне визитку по столу. – Гейл не сможет выдать вам полис до вашей поездки. В страховке жизни нужны анализы крови. Но она сможет начать работать над запросом срочного полиса для вас. – Затем он показал мне конференц-зал, в котором я смогу заполнить бумаги. А пока ему нужно было сделать несколько звонков.

По большей части анкета была простой. Я легко перечислила свое имущество, финансовую и личную собственности, которых было не много. Я уточнила, что хочу быть кремированной и захороненной возле моей матери. Также я вписала название кладбища в специально предоставленной для этого строке, запрещая себе даже задуматься над тем, что я могу находиться там уже на следующей неделе.

Я быстро перешла к секции опеки и остановилась. Моя ручка зависла над строкой, пока я колебалась между бабулей Мэри и Фиби. Бабушка, возможно, умирает, и я также не знаю, потянет ли Фиби финансово и эмоционально еще одного ребенка. Без страхования жизни у меня будет минимум средств, чтобы предложить ей. Единственная надежда была на то, что Кэсси наследует дом бабули, который Фиби сможет продать.

Я взглянула на телефон. Оуэн вернется через несколько минут.

«А что насчет Оуэна?»

Однажды он занимал настолько важное место в моей жизни, что я знала, что могу доверить ему свою жизнь и жизнь Кэсси. Но просить его взять на себя ответственность за моего ребенка было огромной просьбой. Я не могла не учитывать то, что прошло только двадцать четыре часа с момента встречи его, впервые за последние двенадцать лет.

В конце концов, я вписала бабулю Мэри как моего первичного доверителя и опекуна, а Фиби – как моего второго, в случае, если бабушка не сможет исполнить свои обязательства. Я попросила помощника Дэйва не печатать завещание до завтра. Мне нужно было убедиться, что Фиби не против этой договоренности. Я также хотела спросить бабулю о ее здоровье. Возможно, мне придется вычеркнуть ее из завещания сразу. Но вот кем заменить ее я даже не представляю, и у меня, возможно, есть менее семидесяти двух часов, чтобы выяснить это.

Оуэн ждал меня около своей машины. Дождь прекратился, но тучи все еще висели тяжелые и темные над головой.

– Все сделано? – спросил он, когда я подошла.

– Почти. – Я остановилась перед ним и встретила его взгляд. – Спасибо тебе.

Он улыбнулся, и мое предательское сердце пустилось вскачь, разбиваясь на тротуаре. Оставить его снова будет нелегко для нас обоих. Я знала, он надеялся, что я останусь, наверное, также сильно, как и бабушка. Они вложили столько любви и заботы в ремонт дома, из которого я сбежала, как только окончила школу.

Я подумала о маленькой студии на заднем дворе, и о том, как Оуэн, а не бабуля, всегда восхищался моей страстью к морским стеклам. Он был тем, кто прочесывал берега, на которых они с отцом рыбачили, в поисках стекла, чтобы подарить мне, пока его отец замораживал рыбу и упаковывал удочки. Я вспомнила выражение его лица, когда он впервые открыл дверь в студию, приглашая меня заглянуть внутрь. С надеждой и ожиданием.

– Студия морского стекла, это была твоя идея.

– Ох… почему ты спрашиваешь? – Оуэн сделал шаг назад, удивленно приподняв брови.

Не может быть, чтобы бабуля купила все оборудование, не после того, как она уже потратилась на ремонт. Это было слишком дорого.

– Ты также купил все необходимые материалы, чтобы построить студию, и все внутрь тоже.

Он посмотрел на меня, а затем кивнул.

– Почему?

– Потому что, – пожал он плечами. – Это то, чем ты любишь заниматься.

Он все помнил обо мне все эти годы. Господи, он не ненавидел меня за то, что я бросила его. Он все еще любит меня. И он хотел, чтобы я осталась. Доказательством этого была прекрасная студия на заднем дворе бабушки.

Сердце грохотало в моей груди, и я внезапно сильно заинтересовалась трафиком, движущимся стабильным потоком позади Оуэна. Горе и чувство вины, эта отвратительная маленькая пара эмоций, посеяли во мне хаос.

– Оуэн, – вздохнула я. – Я не могу…

– Эй, не беспокойся об этом. – Он поднял руки. – Просто наслаждайся. Давай, нам пора вернуться.

***

Мы возвращались в Пасифик-Гроув в относительной тишине. Признание Оуэна только добавило горючего в мое желание убраться из города как можно скорее. До того, как я снова влюблюсь в него, и определенно до того, как я сломаюсь и признаюсь во всем. То, что я его оставила, не имело ничего общего с нами как парой, причина была во мне. Отец был прав. Мои игры разом должны быть надежно заперты в моей голове. И последние двенадцать лет я держала их надежно загерметизированными.

До прошлой ночи.

Я запаниковала. Была напугала и зла. Настолько, что дверь в моей голове распахнулась. Я повлияла на свою дочь, и я манипулировала ее действиями. Я заставила ее сделать что-то против ее желания. Я могла подвергнуть ее опасности.

Это уже случалось ранее и может случиться снова. Это может случиться с Оуэном.

Но не случится, если я смогу помочь.

Он высадил меня у обочины, упомянув, что у него есть новый проект, который нужно оценить. Снова начался дождь. Большие капли падали под углом, подталкиваемые сильным ветром с моря. Я взбежала на крыльцо и пригнув голову, вошла в дом. Теплые, пряные запахи встретили меня. Растопленное масло, взбитые сливки и виски. Я простонала. Бабулин хлебный пудинг.

Движение в том месте, где гостиная примыкает к столовой, привлекло мое внимание. Кэсси стояла у стола, покрытого зеленым войлоком, считая пластиковые фишки. Позади нее обеденный стол был уставлен бабушкиным фарфором и хрусталем. От меня не укрылось, что в то время как бабуля и ее подруги играли в покер подобно негодяям, и ругались как моряки, они ужинали как настоящие леди.

Я подошла к Кэсси, и она подняла свой взгляд.

– Привет, мамочка. Бабуля попросила меня подготовить покерный стол.

– Надеюсь, она не просила тебя играть.

– Она сказала, что я еще слишком мала, – выпятила она нижнюю губу.

Кэсси отсчитала шесть фишек.

– Бабушка и ее подруги будут играть в техасский хагем.

Моя щека натянулась.

– Ты имеешь в виду техасский холдем? (Прим. пер – здесь присутствует игра слов «hug’em» (обними их) и «hold’em» (держи их). Техасский холдем – один из самых популярных разновидностей покера).

– Да, это то, что я имела в виду, – рассмеялась она.

Она нахмурилась, пока считала красные фишки, и затем переместилась к другому месту.

– Каждый игрок получает одну белую фишку, три голубых, шесть зеленых и десять красных. Это получается, – она посчитала свои пальцы, – двадцать, – усмехнулась она. – Я также помогала бабуле готовить.

– Тебе нравится помогать людям, не так ли? – Я взяла карты со стола и перетасовала колоду.

– Некоторые люди не думают, что им нужна помощь. – Она отсчитала больше фишек. – Итан, например.

Маленький мальчик, который сломал ногу. Он насмехался над видением Кэсси и выставил ее посмешищем перед одноклассниками. Я выровняла карты и вернула колоду на стол.

– Иногда людям не нужна помощь.

Она закрыла кейс для покерных фишек.

– Они те, что нуждаются в ней больше всего. Все сделано! – Она выбежала из комнаты быстрее, чем я успела спросить о ее тренировке днем с бабушкой. Вместо этого она оставила меня удивляться тому, что она сказала.

Люди, которые отказываюстя от помощи, нуждаются в ней больше всего.

Она знала, я не хочу ее помощи, не тем образом, который может подвергнуть опасности ее собственную жизнь. Но я не сказала ей этого вчера вечером.

Почувствовала ли она причину, по которой я не хочу ее помощи?

Должно быть, она увидела мою ауру, обесцвеченную страхом, рассудила я.

Затем я вспомнила, что она сказала мне прошлой ночью. Когда я ее обнимала, я думала о ней, растущей без матери. Я не хотела, чтобы она потеряла меня. Я думала об этом в своей голове, а она ответила мне вслух, что она не хочет потерять меня тоже.

Мой взгляд переместился на Кэсси. Она научилась читать мысли? Она, должно быть, услышала мои, почему я не хочу ее помощи. Она бы поставила под угрозу свою собственную жизнь.

Как она сломала мои барьеры без моего ведома? Она не может быть настолько сильной в свои годы.

Хотя я была эмоциональной. Я отправила ей принуждение. Наверное, мои барьеры ослабли.

Я последовала за ней на кухню. Она надела фартук и встала на стул около бабушки. Ритмичные звуки кельтских скрипок из стерео соревновались с жужжанием электрического миксера. Я поздоровалась с бабушкой и заметила открытую бутылку виски на кухонном столе. Она была полупустая. Я схватила бутылку и закрыла колпачком.

– Начинаешь рано, бабуля?

– Ох! Это для пудинга.

Я подняла бровь, глядя на темно-янтарную жидкость в бокале для виски. Розовые щеки бабушки соответствовали розовой помаде на ободке.

– Если только ты не планируешь помочь с готовкой, то марш из моей кухни. – Она погрозила мне деревянной ложкой.

– Бабуля сказала, что из меня получится отличный Сьюзи шеф, – стукнула Кэсси себя по лбу. – Я имела в виду су-шеф!

– Это правда. Теперь добавь это сюда, дорогая. – Бабуля протянула Кэсси миску с желтками.

– Тебе не следует выпивать. – Я вернула бутылку в кладовую.

– В моем возрасте это уже не имеет значения.

– Я не о том. Мне не нравятся люди, выпивающие в присутствии Кэсси. Отец всегда…

Бабушка побледнела, и ее лицо приобрело зеленоватый оттенок. Нож, который она держала, навис над измельченным луком. Она зажмурилась и покачнулась. Мое сердце затаилось. Я схватила ее за плечи и помогла восстановить равновесие.

– Бабуля?

– Готово! – Кэсси заглянула в миску для миксера.

– Я в порядке, – сказала бабушка.

– Ты уверена? – спросила я.

– Да, я уверена. Смотри!

Кэсси указала на миску.

Бабуля кивнула, и я погладила ее по руке, прежде чем отступить. Она продолжила нарезку, аккуратно вдавливая лезвие в мякоть лука, пока она не соединится с доской для измельчения. Гнилой цвет прилипал к ее лицу, как деревянная смола к ковру.

– Бабуля, – Кэсси указала на вращающиеся взбивалки.

– Секунду, Кэсси. – Я наклонилась ближе к бабушке. – Ты делаешь слишком много всего.

Принимает родственников, готовит, развлекает гостей и тренирует Кэсси. Я была уверена, что она также и волнуется обо мне. Это все навалилось на нее. Заставляя ее страдать.

– Все хорошо, дорогая. – Она сделала долгий, ровный вдох и натянула улыбку. – Я могу с этим справиться.

– Нет, ты не можешь, – не согласилась я, и ее лицо напряглось, как будто от боли. – Ты больна, не так ли?

Бабуля посмотрела мне в глаза. Страх и тревога крутились в глубине ее выцветших синих глазах. Что она скрывала от меня?

– Бабуля, пожалуйста, ты можешь сказать мне. Позволь мне помочь тебе.

Она просто уставилась на меня. Она меня не услышала?

– Бабушка? – Я забрала нож, который она сжала до побеления костяшек, и опустила его на стол.

Она пошевелила губами. Ее глаза наполнились слезами.

Пот выступил у меня на спине, когда я наблюдала за ней. Может у нее какой-то приступ?

Кэсси подняла из миски крутящиеся на большой скорости взбивалки. Тесто попало на потолок и расплескалось по столу. Она взвизгнула. Бабушка ахнула.

– Ох! – Кусочек попал мне на щеку.

Бабушка обошла островок и выдернула вилку с розетки.

Перепуганная, Кэсси стерла тесто с лица. Оно сочилось по ее пальцам на стол и капало с потолка. Бабуля подняла взгляд вверх. Она засмеялась и у нее вырвалось неподобающее леди фырканье.

– О Боже! – Она прикрыла нос, размазывая тесто по лицу.

Улыбка опередила строгий выговор, который я готовила для Кэсси. Еще одна капля упала с потолка бабушке на голову, и смех вырвался из глубины моей души.

– Это было весело. – Бабушка вытерла слезы с глаз тыльной стороной руки. – Нам нужно делать это почаще.

– Делать что? Наводить беспорядок?

– Нет, смеяться. Этому дому нужно больше смеха. Ты так не думаешь, Кэсси?

– Я уволена? – Ее нижняя губа задрожала.

Щеки бабушки натянула улыбка.

– Нет, нет дорогая. – Она сняла фартук с Кэсси. – Беги наверх и переоденься, надень красивое платьице. Мы с твоей мамой приберемся.

Бабушка подошла к раковине и начала мыть посуду. Я взяла кухонное полотеце и вытерла столешницу рядом с ней.

– Ты делаешь слишком много всего. Обещаешь никаких больше вечеринок и развлечений?

– Хорошо, дорогая, – слишком быстро согласилась она.

Я прикусила щеку изнутри. Бабушка не собирается замедляться, и это расстраивало меня. Потому что я не могла заставить ее делать то, что она не хочет.

Моя рука замерла. Я могла. Если я хорошо сосредоточусь, то я, может быть, смогу заставить ее замедлиться. Снизить ее активность. Отдохнуть.

Тошнота прокатилась по моему желудку подобно лодке на волнах.

Почему я даже думаю об этом?

Я начала усиленней вытирать столешницу и сменила тему.

– Как все прошло с Кэсси сегодня днем?

– Она спрашивала о тебе. – Она поставила мокрую тарелку в посудомоечную машину.

– Обо мне? – замерла я.

– Ей интересно узнать о тебе и что ты можешь. Знаешь, – она ополоснула другую тарелку, – Кэсси, возможно, не чувствовала бы себя так одиноко, если б знала, что похожа на маму больше, чем она думает.

Бабуля упоминала это вчера. Я убрала в сторону полотенце, покачивая головой.

– Я не использовала свои возможности годами. – За исключением прошлой ночи, и я не уверена, что она знает об этом. – Ей не нужно видеть, что я могу. Я не хочу, чтобы она видела.

– Почему нет, Молли? – Бабуля выключила воду и повернулась ко мне. – Твои дары невероятны. Почему ты перестала использовать их? – Она накрыла мою руку, лежащую на столешнице.

– Я не хочу говорить об этом. – Я вытащила свою руку из-под ее.

– Можешь хотя бы говорить с ней мысленно? Она почувствует себя больше связанной с тобой.

– Нет. – Я сильнее замотала головой. – Я не буду говорить с ней таким образом. Также как и ты не говоришь со мной больше так.

Она вздрогнула, и мне захотелось извиниться за свой обвиняющий тон. Но мои эмоции были на поверхности. Жар пульсировал по позвоночнику. Мой рот искривился. Мне нужно было убраться подальше от нее до того, как я сделаю или скажу что-то такое, о чем пожалею потом.

– Мне нужно пойти помочь Кэсси. – Я направилось к выходу из кухни.

– Ах, – остановилась я и повернулась. – Пожалуйста, не давай Кэсси чай сегодня на ночь.

Я вышла из комнаты прежде, чем у нее появился шанс возразить.

Глава 17

Вторник, ближе к вечеру.

Полиэтиленовый пакет для покупок лежал у меня на кровати с запиской в форме Хелло Китти, прилепленной сбоку: «Я люблю тебя, мамочка». Кэсси нарисовала две фигурки, одна выше другой, с треугольными юбочками. Они держались за руки. Я заглянула внутрь пакета, шурша полиэтиленом, и у меня в груди все сжалось. Надувные нарукавники.

– Кэсси, – тихо простонала я.

Опустившись на кровать, я положила пакет на колени. Она бы хотела, чтоб я их надела. Она ожидала, что они спасут меня.

– Ты увидела мою записку? – в дверях стояла Кэсси. На ней было новое темно-синее вязаное платье с колготками в тон. Подарок от бабули. Браслет из морского стекла выглядывал из-под ее рукава, и уголок моего рта дернуля вверх. Она все еще носит его. Золотистые волосы, которые я высушила феном и расчесала несколько минут назад, струились прямыми и ровными прядями по ее спине, подобно выглаженной простыни. Она переплела пальцы и прикусила нижнюю губу.

– Иди сюда. – Я распахнула свои руки, и она уткнулась лицом мне в грудь.

– Ты видела надувные нарукавники, которые я тебе купила? – Ее слова были приглушены моим свитером.

– Ты купила их, когда ездила за покупками с мистером Торресом?

Она кивнула.

– Он знает, почему ты купила их? – Лента беспокойства натянулась вокруг моей груди.

– Я ничего ему не говорила, – замотала она головой. – Только то, что я хочу, чтобы они у меня были.

«Скорее всего, он подумал, что они для Кэсси», – предположила я, глядя на размер на пластиковой упаковке.

– Ты наденешь их? Ты не утонешь, если будешь их носить.

– Кэсси, нарукавники не сработают. Они слишком малы для меня.

– Но я взяла самые большие. Это указанно прямо здесь. – Она достала нарукавник с пакета и показала на размер. – Видишь? XL.

– Для детей. – Я постукала ногтем под словом «детский».

Ее плечи и подбородок поникли. Она уронила нарукавник на постель.

– Наверное, я просто поменяю их.

– Не думаю, что их выпускают в размерах для взрослых. – Я приподняла ее подбородок.

– Что тогда я могу купить тебе? Что-то, что помогло бы тебе держаться на поверхности.

– Спасательный жилет? – предложила я шутя. – Но они действительно дорогие, – быстро добавила я, прежде чем идея успела бы сформироваться в ее голове. Она бы переживала, пытаясь заработать достаточно денег в срок. Однако надо надеяться, что мы будем дома уже к пятнице, и это все не будет иметь значения.

Кэсси уставилась на свои ноги и пошевелила пальцами, теребя их друг об друга. Между нами повисло молчание. Снаружи дождь стучал по окну, заполняя металлические ливневки. Мрачная погода продолжалась с момента нашего отъезда из Сан-Луис-Обиспо, и я хотела, чтобы она прекратилась. Я хотела увидеть солнце, устремить лицо к небу и впитать его теплоту. И я хотела, чтобы Кэсси занималась вещами, которые делают дети. Бегала снаружи. Строила полосу препятствий из камней и палок на тротуаре для ее самоката. Рисовала картинки и украшала бабушкин холодильник. Я не хотела, чтобы она беспокоилась о том, как спасти меня.

Но ей нравилось помогать людям.

Здесь я действовала точно так же, как и ее друзья. Не принимая во внимание ее предсказания, и пренебрегая ее попытками помочь. Не слушая так, как должна мама. Я тряхнула головой, разочарованная собой.

– Возможно, завтра ты сможешь одолжить спасательный жилет. Уверена, у мистера Торреса есть один. Он любит рыбачить, и у него наверняка есть один жилет в гараже. Если у него есть, то я надену его.

– Точно? – Облегчение заполнило глаза Кэсси.

Я кивнула, не в состоянии остановить катящуюся по лицу слезу.

Ее взгляд устремился над моей головой. Она смотрела на мою ауру.

– Ты боишься, – пробормотала она. Вихри серого должно быть искажали оранжевое свечение, окружающее меня.

– Это так.

– Я тоже. Бабуля говорит мне быть смелой.

– Бабуля права. – Я поцеловала ее в лоб. – Я думаю, ты смелая девочка.

– Я люблю тебя. – Кэсси обняла меня.

– Я тоже люблю тебя, Русалочка.

Бабушка позвала Кэсси снизу. Кэсси сжала меня, как будто боясь отпустить.

– Ты опоздаешь на работу, – поддразнила я. – Мы поговорим позже о том, чему тебя учит бабушка.

***

После того, как Кэсси ушла, я приняла душ, вымыв засохшее тесто из волос, и затем направилась вниз. Дверной звонок зазвенел, когда я достигла нижней ступеньки.

– Я открою! – крикнула я, открывая дверь.

Пожилая женщина, дюймов на шесть ниже меня (прим. ред. – примерно пятнадцать сантиметров), сжимая губы, стояла на пороге. Она держала форму для выпечки, покрытую фольгой, и была одета так, как будто сошла с обложки каталога Талботс (прим. пер – Талботс (Talbots) – популярная марка из США, поставляющая на мировые модные рынки женскую одежду, обувь и аксессуары). Имена крутились в моей голове. Милая Сэди Пакстон или сварливая Руби Фелтон.