Текст книги "Всё разрушающий прибой (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Лонсдейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Мэри? – Оуэн бросил ключи и бумажник на стойку. И снова позвал её. Фрэнки мяукнул, раздраженный громким шумом.

Оуэн посмотрел на меня поверх головы Кэсси. Я взяла Фрэнки на руки и передала его Кэсси.

– Покорми кота. Пойду проведаю бабулю.

– Идем, Кэсс. Я тебе помогу. – Оуэн открыл кладовку и достал контейнер с кошачьим кормом.

Я быстро поднялась по лестнице, скользнув потными руками по перилам, и испытала страх. Я легонько постучала костяшками пальцев в дверь бабушки. Дверь немного приоткрылась, скрепя петлями.

– Бабуля? – я вгляделась в темноту. Плотные шторы были задернуты, но тусклый свет из коридора косо проникал в комнату, освещая маленькую фигуру на кровати.

– Бабушка? – Я подошла к кровати. Половицы заскрипели под кроссовками. Воздух был наполнен лекарствами и болезнью. Зная, что она умирает, и видя её такой, неподвижной и безмолвной, мне захотелось заставить её бороться с болезнью внутри. Я думала о тех годах, что мы провели вместе, и о тех, что упустили. Она также пропустит всё то, что я сама боялась пропустить.

Я включила прикроватную лампу. Тонкая кожа вокруг её глаз сморщилась. Грудь вздымалась и опадала от поверхностного дыхания.

Словно почувствовав, что я смотрю на неё, бабушка открыла глаза. Она прищурилась от яркого света.

– Молли? – Её голос звучал устало. Лицо было бледным, мышцы под морщинистой кожей напряженными.

– Я здесь. – Я опустилась на колени возле кровати и сжала её руку. Её кожа была холодной.

Она улыбнулась, слегка дрогнув верхней губой, но все же улыбнулась.

– Надеюсь, ты не голодна. Я сегодня не приготовила ужин.

Бабушка все время хотела заботиться о других, даже на грани изнеможения.

– Не переживай. Я позабочусь об ужине. Мы что-нибудь закажем. Как тебе такой вариант?

Бабушка хмыкнула, пытаясь сесть. Она боролась с матрасом, простыни сбились вокруг её ног.

Я приподняла её за плечи и подложила под голову подушки.

– Лучше?

– Намного. – Она облизала губы.

– Голова болит? – спросила я, положив свою руку на её.

Бабушка утвердительно хмыкнула:

– Теперь я в порядке. Я поднялась сюда, чтобы немного отдохнуть и уснула. Который сейчас час?

Я бросила взгляд на часы у кровати.

– Почти семь вечера. Ты голодна?

– Не очень. – Бабушка вытащила руку из-под моей и похлопала её. – Фиби рассказала мне о сегодняшнем приключении. Как там все?

Правый уголок моего рта дернулся.

– Мы выжили.

Бабушка улыбнулась, плотно сжав губы.

– Я так и подумала. А теперь расскажи, что у тебя на уме. Ты ведь знаешь, что я чувствую такие вещи. – Она усмехнулась, и легкая улыбка коснулась моих губ.

Я вздохнула, выдыхая напряжение от долгого, мучительного дня.

– Я не утонула, как предвидела Кэсси. Вообще-то, Кэсси никогда не говорила, что я утону. Это я так предположила. На самом деле, она увидела, как я задыхаюсь. Я подавилась едой после пережитого волнения на пляже, о котором ты уже слышала. – Опустив голову, я посмотрела на её руку, лежащую поверх моей, на контраст кожи, тонкой и постаревшей, которая разительно отличалась от моей.

Я сделала глубокий вдох.

– Оуэн говорит, что мое сердце остановилось. Думаю, я умерла, я не уверена, но что бы там не произошло, я кое-что испытала. Я попала в какое-то место и видела отца.

Бабушка глубоко вдохнула, её грудь размеренно поднималась. Я ободряюще сжала её руку и рассказала о своем предсмертном опыте. Как отец пришел за мной и как я снова и снова слышала слова «Это твоя вина».

– Именно это он мне сказал сразу после того, как убил маму, и перед тем, как я выгнала его из дома. Он обвинил меня в смерти мамы. А я винила себя в его смерти.

Бабушка покачала головой на подушке.

– Ты не виновата в смерти своего отца.

– Теперь я это понимаю, – кивнув, ответила я. – Думаю, поэтому я видела его, а не маму, куда бы я там не попала. Годы копившейся вины, наверное.

– Ты также не виновата в смерти своей матери.

– Знаю. Отец винил всех, кроме себя. Он так и не взял на себя ответственность.

Бабушка напряглась.

– Нет, милая. Это моя вина.

Воздух застрял у меня в горле. Я подняла на нее взгляд.

– В чем? В маминой смерти?

Выражение ее лица стало печальнее, чем я когда-либо видела. На глазах заблестели слезы.

– Это я убедила её уйти от твоего отца. Она собирала чемодан, когда он вернулся домой раньше, чем мы ожидали. К его возвращению она должна была уже уйти.

– Моя мать собиралась уйти? Куда бы она пошла? – Мой голос прозвучал слабо.

– В приют для женщин. Я надеялась, что с помощью психотерапии она наберется смелости подать заявление о домашнем насилии и наконец разведется с ним. Ты уже уехала и была бы в безопасности. Вот почему твоя мама настояла, чтобы ты поступила в колледж. – Бабушка сжала пальцами простынь. – Брэд убил её из-за меня, потому что я убедила её уйти от него.

– Вот почему ты не разговаривала со мной, – сделала вывод я. Мы обе чувствовали вину из-за того, что сделали в тот день.

– Да, это одна из причин, – созналась бабушка. Она опустила взгляд на руки. – Мне было чрезвычайно больно чувствовать её боль. Я устала переживать из-за того, как Брэд обращался с ней. Она была слабой и безропотной и смирилась со своими обстоятельствами. Она пыталась, но не всегда могла скрыть от меня свои эмоции, потому что он разрушил её уверенность.

И именно поэтому бабушка испытывала очень глубокое чувство вины, глубокие коричневые борозды прорезали ее желтую ауру. Я отстранилась назад. Будучи эмпатом, бабушка не только видела, как мой отец обращался с мамой, но и чувствовала это. И, возможно, со временем она начала чувствовать себя так же, как и мама. Изнуренной. Ничтожной. Недостойной. Такой же ненормальной, как мы с мамой.

Ноги бабушки беспокойно задергались под одеялом.

– Я блокировала свои мысли от тебя, потому что не хотела, чтобы ты узнала, что я натворила. Твой отец не убил бы Шейлу, не отошли я её. Я боялась, что ты возненавидишь меня, и тогда я потеряю и тебя тоже.

И на какое-то время она потеряла меня. Я отгородилась от неё и уехала из Пасифик-Гроув по своим собственным причинам и из-за чувства вины. Мне хотелось ненавидеть бабушку и злиться на неё именно по тем причинам, которых она боялась. А еще мне хотелось плакать из-за того времени, что мы потеряли, потому что обе были такими, черт побери, упрямыми и переполненными стыдом.

Я опустилась на колени и сжала обе её руки.

– Ты правильно сделала, что сказала маме бросить отца. Она была недостаточно сильной сделать это самостоятельно. Помнишь, как ты сказала мне, что я не могу винить себя в смерти своего отца? Что ж… – я опустила подбородок и посмотрела на неё, – ты не можешь обвинять себя в смерти своей дочери.

Я осознанно выбрала эти слова. Как мать, я прекрасно понимала, что бабушка сделала бы все, что могла, чтобы защитить свою дочь.

– Ты ведь не знала, что мой отец так отреагирует. Он сорвался, бабушка, и он сам виноват. Никто из нас не мог предсказать мамину смерть. – Я замолчала и нахмурилась, – Если только она не предвидела её. – Последнее утверждение прозвучало больше как вопрос.

Бабушка медленно покачала головой.

– Её предчувствия никогда не касались её самой, только окружающих. То же самое и с Кэсси.

– Видишь? Весь тот день был чередой несчастных случаев. – Прямо как мой сегодняшний день. На этот раз, слава богу, мы все выжили.

Я поцеловала бабушкины руки и встретилась с ней взглядом.

– Я прощаю тебя и не виню. Но на самом деле тебе самой нужно простить себя.

Как я поступила в отношении отца. Я не собиралась брать свою вину с собой во время следующего столкновения со смертью. Тьфу-тьфу-тьфу, это будет не раньше, чем мне перевалит за семьдесят.

Вскоре бабушка уснула. Пару минут спустя я вышла из её комнаты.

Кэсси и Оуэн ели внизу. Когда я вошла в кухню, Оуэн отодвинул стул и налил мне тарелку горохового супа. Суп из консервов, но я не жаловалась. Он легко проскочил по моему поврежденному горлу, и мне не пришлось беспокоиться о пережёвывании. Я собиралась еще довольно долго нарезать еду на очень маленькие кусочки и жевать в два раза дольше. Не хотела больше никогда давиться едой.

Бабушка оставила рецепт чая на столешнице вместе с банкой того, что осталось от смеси, которую она приготовила в начале недели. Но сегодня нам это было не нужно. У Кэсси не было других видений. Оуэн отправился домой, чтобы проверить собак и выгулять их, прежде чем запереть на ночь в доме. Вскоре он вернулся, присоединился к нам с Кэсси на диване и сказал, что с утра первым делом съездит в строительный магазин. Пора починить калитку раз и навсегда.

Немного погодя Кэсси заснула, прислонившись к Оуэну. Что вызвало у меня улыбку. Он вытянул руку вдоль спинки дивана и погладил меня по шее. У него были сильные пальцы. Я хотела этого, чтобы мы втроем были семьей. И впервые с моего возвращения в Пасифик-Гроув и увидев Оуэна, я поверила, что это станет моей реальностью.

Мы долгое время смотрели друг на друга. От него пахло открытым небом, прибитыми к берегу корягами и морским бризом. Мне было за что благодарить судьбу. За него. За свою жизнь. За новое начало.

– Я люблю тебя, – прошептала я поверх спящей Кэсси.

Оуэн удерживал мой взгляд, и мне хотелось нырнуть и поплавать в теплых глубинах этих серых глаз. Он встал и взял Кэсси на руки. Отнес её наверх и уложил в кровать. Я поцеловала её на ночь и выключила свет, зная, что она будет спать спокойно. Оуэн последовал за мной в мою комнату. Он хотел, чтобы я отдохнула. А я хотела его. Я поцеловала его губы и подбородок, провела руками по твердой, широкой груди. Он стянул с себя рубашку, и я принялась возиться с ширинкой его джинсов.

– Не спеши, – прошептал он мне в шею. – У нас вся ночь впереди.

Но я была в отчаянии. После столкновения со смертью мне хотелось почувствовать себя живой. Почувствовать себя любимой.

– Я тебя люблю, – снова сказала я.

Оуэн улыбнулся мне в губы.

– Я всегда любил тебя, Карамелька. Каждую твою сторону, обычную и необычную.

Глава 33

Бабушка умерла месяц спустя. Обширный инсульт, вызванный опухолью. Я нашла её, когда принесла завтрак. Она выглядела умиротворенной, морщины на коже разгладились. Её глаза были открыты и смотрели в потолок. Интересно, что она видела. К кому обратилась в последний момент своей жизни.

Хотя онколог сообщил бабушке, что жить ей осталось недолго, её смерть произошла раньше, чем он ожидал.

Но бабушка, должно быть, подозревала, что её время на исходе.

В какой-то момент той ночью она написала инструкцию о её завещании вместе с шифром сейфа, где хранился документ. Там также лежал дневник, который из поколения в поколение передавался женщинами по нашей ирландской линии. Бабушка посоветовала нам с Кэсси использовать дневник в качестве пособия для развития наших экстраординарных талантов. Мы с Кэсси читали его вместе, и я уже чувствовала себя увереннее в контроле своих способностей.

Бабушка купила участок на кладбище Сан-Калос, рядом с моими родителями. Её похороны состоялись спустя несколько дней.

Оуэн обнял меня за плечи, когда мы гуляли по пляжу Кармел Бич. Я ступала по кромке воды. Белые барашки волн заполняли отпечатки ног Кэсси. Она побежала вперед, бросив палку в воду. Мадд прыгнул в воду, а Дирт нетерпеливо залаял рядом с Кэсси. После Пляжного инцидента, как мы привыкли называть его, Дирт стал избегать волн. И ни одна из собак больше не убегала с заднего двора Оуэна, так как он починил калитку.

Кэсси наклонилась и поковырялась в песке. Она подняла находку к солнцу, затем побежала обратно к нам. Собаки последовали за ней.

– Смотрите, что я нашла. – Она разжала кулак. На её ладони лежал идеально круглый кусочек красного морского стекла с песчаными вкраплениями. Красное морское стекло встречалось довольно редко, и найти его было все равно что найти сокровище.

– Оно прекрасно.

– Бабушка сказала мне, что я смогу найти такое же стекло, как ты, если внимательно присмотрюсь.

Я замолчала и внимательно посмотрела на нее.

– Бабушка Мэри? Когда?

Ветер разметал волосы Кэсси, и несколько выгоревших на солнце прядей упало ей на лицо. Она отвела их назад, оставив след от песка на щеке.

– В ту ночь, когда умерла.

Я опустилась на колени. Ветер снова растрепал её волосы, и я пригладила их в сторону.

– Она тебя позвала?

Кэсси стряхнула песок с крошечного стеклянного шара.

– Я услышала её в своей голове. Она хотела попрощаться.

В горле образовался ком. Я вытерла глаза, обвиняя в своих слезах песок, поднимаемый в воздух ветром.

– Ты сходила к ней?

Она кивнула, переворачивая свою находку на ладони.

– Я хочу стать мастером по морскому стеклу, как ты.

– Серьезно? – удивленно спросила я. Мне придется начать приглашать её проводить со мной время в моей студии.

– Почему ты не рассказала мне о бабушке?

Кэсси склонила голову.

– Это должно было быть нашим маленьким секретом.

– Это хороший секрет. – Я сжала её пальчики вокруг морского стекла. – Побереги свои слезы, Русалочка. У тебя в руке настоящее сокровище.

– Я скучаю по ней. – Кэсси потерла нос.

Я крепко обняла её.

– Я тоже. – Затем постучала по браслету на её запястье, с морским стеклом Оуэна, который она потеряла. Оуэн нашел его в своем гараже под верстаком. Я сразу же заменила протертый шнурок на серебряный браслет, обрамлявший стекло. Теперь он уже не должен слететь с руки. – Хочешь, мы сделаем браслет подобный этому? – предложила я. – Я тебя научу.

– Хочу, – засияла Кэсси.

– Ну кто бы мог подумать, – произнес Оуэн над нами. – Вы только посмотрите.

Я взглянула через плечо Кэсси. Она повернулась в моих объятиях к океану. Мадд и Дирт резвились в волнах. Они пытались отобрать друг у друга палку, которую им кидал Оуэн. Кэсси взвизгнула. Она отдала мне подержать найденное морское стеклышко и бросилась вслед за собаками.

Я обняла Оуэна за талию, и мы снова пошли. По привычке я засунула руку в карман в поисках морского стекла. Я перекатывала осколок между пальцев, наслаждаясь его пористой текстурой.

– Помнишь те долгие часы, проведенные в поисках морского стекла, когда я таскала тебя с собой на пляж? – спросила я, наблюдая, как Кэсси осматривала песок. Она ходила кругами и смеялась, когда собаки обнюхивали её ноги. – Ты, должно быть, помирал со скуки.

– Признаюсь, временами мне хотелось порыбачить.

Я игриво пихнула его локтем под ребра. Он хмыкнул и крепче прижал меня к себе. Я благодарила судьбу за каждый день, проведенный с ним, даже если он предпочитал рыбалку поиску морского стекла.

Несколько недель назад Кэсси начала учиться в новой школе и завела там новых друзей. Но она скучала по Грейс. Они разговаривали по телефону почти каждый день. Нам еще предстояло перевезти свои вещи из Сан-Луис-Обиспо, так что они скоро снова увидятся.

Что касается меня, я взяла отпуск до конца учебного года и как раз подавала заявление на место в местный колледж. Надеюсь, что смогу начать работать к следующему семестру.

Высоко над горизонтом солнце погрузилось в серую пелену.

– Который сейчас час? – спросила я Оуэна.

Он достал телефон из кармана и включил экран.

– Пол пятого.

– Нам следует возвращаться. – Становилось поздно, и надвигался туман.

Оуэн позвал Кэсси и свистнул собакам.

– Офелия уже распродала первые вещи, которые я ей продала, – сказала я Оуэну, когда мы подошли к машине.

– Вот это здорово, – присвистнул он.

– Она упомянула о галереи в Санта-Круз, в которой попросили выставить мои работы, если я захочу сделать для нее еще что-нибудь.

– А ты хочешь?

– Думаю, у меня есть время, – поддразнила я, слегка пощекотав его ребра.

Он схватил мою руку и поцеловал каждый палец.

– Менеджер организовывает пляжную выставку и хочет попробовать что-то новенькое. Она хочет представить публике разные материалы. Акрил, украшения, немного текстиля. А также скульптуры и поделки из прибитых морем коряг.

– Когда это будет?

– Этим летом.

Оуэн одобрительно хмыкнул.

– Ты будешь очень занята. Новая работа, новые выставки. Думаешь, у тебя будет время на свадьбу?

– На что? Кто женится?

Оуэн усмехнулся, но не ответил.

– Оуэн, – настойчиво переспросила я, прежде чем до меня дошло. Кровь отхлынула о лица. Я остановилась и посмотрела на него. – Оуэн?

– Не смотри так испуганно.

– Я… я не боюсь, – запнулась я. – Всего лишь удивлена.

– Всего лишь? – рассмеялся он, звонко и искренне. Оуэн крепко поцеловал меня, и его лицо стало серьезным с легким намеком на неуверенность. – Не отвечай. Подумай об этом. У нас есть время. Но, – Он замолчал и почесал затылок, на лице появилось уязвимое выражение. – Я действительно хочу провести свою жизнь с тобой. И иметь больше детей. Потому что, если ты и, конечно же, Кэсси не против, я хотел бы быть её отцом.

Он по-прежнему хотел её удочерить.

На глазах выступили слезы, и сердце наполнилось любовью.

– Да. – Мне не нужно было думать. Я больше не хотела терять время. Мы уже и так столько потеряли. И у него было столько нерастраченной любви для нас с Кэсси. Встав на цыпочки, я обняла его за плечи и поцеловала. – Да.

Оуэн вскрикнул. Поднял меня на руки и закружил. Кэсси бегала вокруг и смеялась.

– Я хочу танцевать! Я тоже хочу танцевать! – Собаки лаяли и прыгали вокруг нас.

– Я тебя люблю, – прошептал он мне в губы, прежде чем отпустить. Затем подхватил Кэсси и понес её как мешок картошки на стоянку. Она брыкалась и завизжала:

– Это не танцы!

Я последовала за ними, сердце переполняла радость от смеха Кэсси. Она не смеялась уже много месяцев. Даже улыбалась редко. В эти дни я дорожила каждым смешком.

После того, как мы приняли душ, и Оуэн отвел собак в свой дом, чтобы накормить, я приготовила ужин. Ничего впечатляющего, подобно бабушкиному жаркому и домашнему хлебу. Спагетти с соусом – это все, на что распространялись мои любительские кулинарные навыки.

Кэсси накрыла на стол. Закончив, она побежала наверх в свою комнату, сказав, что ей надо мне что-то показать.

Оуэн открыл бутылку вина.

– Итак, – начала я, пока он разливал вино. – Когда мы поженимся, в каком из домов будем жить?

Он протянул мне бокал и взял себе другой.

– У тебя есть предпочтения?

Я провела пальцем по ободку бокала.

– Ты вложил в этот дом столько труда. Мне бы не хотелось, чтобы это пропало даром, и какой-то незнакомец наслаждался им, а не мы.

Оуэн закрыл бутылку пробкой, развернулся к столешнице, прижавшись к краю бедром, и скрестил руки на груди.

– А что с моим домом? Я ведь там вырос.

– Верно. Хотя он на один дом ближе к пляжу.

– Ты предлагаешь продать мой дом?

– На самом деле, я думаю из него получилось бы замечательное жилье для сезонной аренды.

– А мы что? Будем жить тут?

– Ты против? – Я поставила бокал на стойку и обняла его за талию. – Я чувствую себя здесь как дома, особенно, когда ты рядом.

Он плотно сжал губы, словно обдумывая мою просьбу.

– Что ты думаешь? – затаив дыхание, спросила я.

– Думаю, – он сделал глубокий вдох, – мне это нравится.

Я широко улыбнулась.

Оуэн наклонил голову, обхватил руками мое лицо и поцеловал.

– Но, если честно, Молли, мой дом там, где вы с Кэсси.

– Тогда, думаю, мы решили. Добро пожаловать домой, Оуэн, – прошептала я ему в губы.

Он поцеловал меня.

– С возвращением домой, Молли.

Мы подняли тост за это. Потом Оуэн достал тарелки из шкафчика. Кэсси вернулась с фотоальбомом. Она позвала меня посидеть с ней у камина.

– Что это? – поинтересовалась я, усаживаясь в бабушкино кресло.

– Я это сделала. Для тебя.

Заинтригованная, я пролистала страницы с нашими с Кэсси фотографиями, которые бабушка делала на протяжении многих лет во время её коротких визитов к нам. Там также были снимки меня с моей мамой и бабушки с мамой, когда она была молодой. Четыре поколения. Кэсси нарисовала наброски и приписала короткие поэтические строчки по всему альбому. Наклейки и блестки украшали страницы.

– Когда ты это сделала?

– Я начала до… – Кэсси нервно переплела пальцы, – до того, как ты умерла. Бабушка попросила меня сделать его. Она сказала, это поможет занять меня.

И не волноваться из-за меня.

– Мне потребовалось много времени, чтобы доделать его.

Чуть больше месяца, если предположить, что она начала через день или около того после нашего приезда. Художественные детали и индивидуальный подход пробудили во мне гордую мать. У Кэсси определенно была творческая сторона. Я прижала альбом к груди.

– Он прекрасен. Я всегда буду им дорожить. Она обняла меня за шею. «Ты лучшая мама на свете».

Она послала эти слова в мой разум, и я с радостью приветствовала каждое из них.

Мы часто общались таким способом, как и я со своей мамой до моего переезда в Калифорнию. Моя связь с Кэсси усиливалась с каждым общением, и я обнаружила, что это помогало мне не только действительно слышать, что она хочет сказать, но и по-настоящему понимать её.

Я поцеловала её в макушку.

«Ты лучшая дочь на свете. Я люблю тебя, Русалочка».