Текст книги "Белое сияние"

Автор книги: Кэролайн Карвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

17

Конни пила кофе, а Эбби смотрела в окно на скованное льдом озеро, радуясь, что у нее появился союзник. Да еще такой жизнерадостный. Конни, как и она сама, самым решительным образом настроена найти Лизу и докопаться до сути происходящего. Она возглавляла отдел в электрической компании „Брайтлайт Ютилитиз“, которая вкладывает средства в развитие энергетики.

– Да, но это значит, что они изобрели двигатель для самолета. – Эбби почувствовала некоторое замешательство. – Какое это имеет отношение к электричеству?

– Мы полагаем, МЭГ откроет новую главу в развитии энергетики, в том числе для нужд каждого человека.

По крайней мере, теперь стало понятно, откуда возникла сумма в сто двадцать три тысячи долларов: три месяца назад „Брайтлайт Ютилитиз“ выделила их на разработку проекта, пообещав в течение года добавить еще сто тысяч. И оно того стоило, если учесть, что компания получала взамен.

Эбби понимала: гораздо больше, чем ее сестра, Конни волнует судьба этих денег и, естественно, судьба МЭГ. Пропал не только опытный образец, но и вся научно-техническая документация, а она, как печально заметила Конни, не менее важна для получения патента на изобретение. Без всех этих документов невозможно доказать первенство разработки, если кто-то вдруг заявит свои права на МЭГ. В этом случае дело может зайти в тупик. Конни до смерти пугала мысль, что и сам образец, и чертежи могли попасть не в те руки и что как раз в эту минуту этот кто-то оформляет заявку на получение патента.

– Значит, МЭГ еще не запатентован? – в ужасе воскликнула Эбби.

Конни с тяжелым стоном обхватила голову руками.

– Томас уперся и ни в какую не соглашался, как его Лиза ни умоляла. У него появилась настоящая мания – ему все казалось, что кто-нибудь украдет у них идею и доведет дело до конца. Он постоянно вспоминал историю Белла и Грея. Слыхали об этом?

И Конни рассказала, что в один и тот же день и Александер Белл, и Элиша Грей подали заявки на получение патента на телефонный аппарат. Буквально через несколько дней в заявке Белла появился абзац, которого сначала там не было, – он почти слово в слово повторял текст Грея. Чиновник, принявший заявки у обоих, позже признался, что продал идею Грея адвокатам Белла. Грей, хотя и пытался судиться, так ничего и не сумел доказать. Белл сказочно разбогател и оставил после себя гигантскую телефонную империю, а Грей умер в нищете и безвестности.

– Я не раз говорила Томасу, что Патентное бюро Соединенных Штатов недавно изменило процедуру подачи заявок, но он не желал меня слушать и остался при собственном мнении. Дело в том, что сейчас важно не столько то, кто подал заявку на изобретение, сколько то, кому первому пришла в голову идея. Вот почему документы и чертежи так важны: в них задокументирована тридцатидвухлетняя работа Томаса над изобретением.

Эбби смотрела в окно отсутствующим взглядом, мозг автоматически фиксировал очень красивый день – солнце отражалось на снегу россыпью алмазов. Но душа не радовалась этой неземной красоте – Эбби по-прежнему пыталась в полной мере охватить то, что означал для мира МЭГ.

– А Мари Гилмоут? Кто она?

– Мари из Патентного бюро. Оно находится в Арлингтоне, в штате Вирджиния.

– Черт!

– Вот именно, – эхом отозвалась Конни.

– Кто ее убил? У вас есть хоть какие-то предположения?

Конни пожала плечами:

– Я наверняка знаю только одно: год назад Лиза обратилась в Патентное бюро, но Томас заартачился. Потом Лиза и Мари подружились и с тех пор общались через Интернет.

Могла ли Мари попытаться выкрасть МЭГ? Неужели Лиза в нее стреляла? Способна ли она на такое?

– В Патентном бюро знают о МЭГ?

– Слава богу, нет. Знала только Мари. Но, – Конни положила руку на сердце и подняла глаза к потолку, – Мари даже больше Томаса паниковала из-за МЭГ, если такое возможно. Перед тем как вылететь сюда, я переговорила кое с кем из ее коллег и поняла, что она приехала сюда, чтобы взглянуть на образец и по возможности убедить Лизу начать процесс патентования.

– Почему же они с Лизой не встретились в Фэрбенксе? Не легче бы это было, чем арендовать там машину, а потом ехать в такую даль?

– Я тоже хотела бы это знать, – сказала Конни.

Моук сидел у порога и выжидающе смотрел на Эбби. Она открыла ему дверь, он выскочил на улицу и начал сосредоточенно бегать и принюхиваться в поисках подходящего местечка, где можно было бы задрать лапу.

– Знаете, я еще кое-что хочу вам сказать. Вы должны об этом знать, – сказала Конни, перебирая браслеты. – В полиции я сообщила лишь о том, что осуществляю инвестирование их проекта, и больше ничего. Я даже слова о МЭГ не решилась произнести.

– А разве мы не должны им об этом рассказать? – потрясенно спросила Эбби.

Конни наклонилась к ней, буравя взглядом:

– Если мы расскажем полиции, об этом станет известно всему городу, новость тут же просочится в газеты, и ваша сестра окажется в еще большей опасности. – Она схватила Эбби за руку и крепко, до боли, сжала ее. – А ведь они с Томасом столько об этом мечтали. Если Лиза узнает, что из-за собственной сестры вся ее работа пошла прахом… ей-богу, мне вас жаль.

Эбби высвободила руку и потерла запястье. Конечно, не следовало бы скрывать от полиции информацию, но еще больше не хотелось разрушать дело жизни Лизы.

– Если в полиции знают, что вы инвестор Лизы, разве они не узнают о МЭГ?

– За многие годы в нашей компании научились придерживать нужную информацию. Я просто заморочила им головы научной терминологией. Сказала, что мы инвестировали разработку ЭВентов. Э и В – заглавные буквы, если хотите знать. – Конни неожиданно заулыбалась. – Вы бы видели выражение лица этой девочки из полиции, когда я спросила ее, знает ли она, как можно сблизить один миллиард электронов. Она понятия не имела, о чем я толкую.

Эбби подозвала Моука и дала ему печенье для собак, которое тот сразу же проглотил.

– Конни, кто еще знает о МЭГ?

– Насколько мне известно, больше никто, – сказала Конни, скрестив пальцы от сглаза.

А как же Флинт, снова вспомнила Эбби, и мороз пробежал у нее по коже. Если это такой секрет, как он узнал о МЭГ? Она начала мучительно соображать, что делать дальше. Понятно, что Конни заинтересована в том, чтобы никто ничего не узнал. Но и она не может рассказать о МЭГ Демарко или Виктору. Или все-таки должна? Она наморщила лоб, не зная, что решить. Нет, надо сначала поговорить с Томасом. МЭГ – его изобретение, может быть, он знает, как о нем стало известно Флинту.

– Конни, я позвоню Томасу.

– Отлично. И скажите ему, что я хочу с ним увидеться, ладно?

– Да, конечно.

Конни поднялась с места:

– Не хочу вам мешать.

– Нет-нет, что вы! Вы совсем не мешаете.

Эбби набрала номер, на другом конце провода включился автоответчик. Она записала на пленку просьбу срочно ей перезвонить. Потом позвонила в университет, ей сказали, что Томас в отпуске.

– Мне казалось, он должен был вернуться на работу сегодня.

– Минутку, – она слышала, как на том конце провода зашуршали бумаги. – Ага, вот она, эта записка… Он будет завтра.

Эбби положила трубку и наткнулась на встревоженный взгляд Конни.

– Господи! Он еще в отпуске? – Конни быстро поднесла ладонь ко рту. – Он, конечно, не знает, что случилось с Лизой, иначе уже был бы здесь. Наверное, он сейчас у одного своего друга в горах. А там ни радио, ни телевизора, не говоря уже о газетах. Он считает, что это и есть полноценный отдых. Лично я назвала бы это чем-то вроде одиночного заключения.

У Эбби упало сердце: ее совсем не радовала перспектива сообщать Томасу новость об исчезновении его любимицы.

– Эбби, дорогая, мы ведь можем поехать в Фэрбенкс. Я на машине. Мне кажется, это не телефонный разговор. А так мы вместе все ему расскажем.

Эбби покачала головой. Она относилась к Томасу с большим уважением, но уезжать не хотела – Лиза снова могла дать о себе знать.

– Нет, я буду звонить.

– Предположим, вы ему позвоните, но вы же должны понимать, что по телефону он ни за что не станет обсуждать проект. Не забывайте, как он печется о безопасности. Он прямо-таки зациклился на секретности своих исследований. Единственная возможность разобраться в том, что происходит, – это обсудить их непосредственно с ним. Иначе он ничегошеньки не скажет. По электронной почте от него тоже ничего не добьешься – я это на собственном опыте знаю.

Конни начала собираться.

– Я еду в Фэрбенкс завтра. Если от него можно что-то узнать, только встретившись с ним, то…

Эбби колебалась. Конечно, она могла бы попросить Конни позвонить ей и рассказать о разговоре с Томасом, но разве это можно сравнить с тем, что он может сообщить сам! Она тут же припомнила, как не хотела Конни говорить о МЭГ, и подумала, что та может попытаться еще что-нибудь скрыть от нее. Если же она сама поговорит с Томасом, то будет знать, что делать дальше. Может быть, она даже увидит МЭГ. И она приняла решение:

– Я поеду с вами.

– Отлично, – сказала Конни. – Встречаемся завтра после завтрака.

После ее ухода Эбби позвонила Демарко и сказала, что она дома.

– Спасибо, что позвонили, – сказала Демарко.

Стало немного теплее, и с чашечкой кофе Эбби села на деревянной террасе перед домом. Моук лежал рядом, положив морду ей на колени. Она смотрела на ледяную даль озера, не чувствуя ничего, кроме волнения перед лицом неизвестности.

Потом она снова сварила кофе и снова вышла на солнышко. Надо что-то предпринять, чтобы помочь Лизе, но что? Может, стоит подробнее разузнать о Майкле Флинте? Или о том, с кем мог Мэлоун говорить о Лизе?

Эбби прислушивалась, ожидая звонка от Томаса, но в глубине души понимала, что попросту пытается оправдать собственное бездействие. Она паниковала, но не желала признаваться в этом даже себе самой.

На следующее утро снова ярко светило солнце, и Эбби почувствовала, что стало гораздо теплее. Конечно, до футболки она бы вряд ли разделась, но для местных жителей пришла весна: прохожие были в рубашках. Снег быстро таял, и дорога из города превратилась в настоящее месиво. Во все стороны фонтаном летела грязь, когда колесо попадало даже в небольшую ямку. А колдобины на пути встречались то и дело. Конни вела машину довольно неаккуратно – грязь забрызгала даже ветровое стекло.

– Эй, осторожнее, – сказала Эбби, когда Конни, не сбавляя скорости, в очередной раз так крутанула руль, что машину отнесло в сторону. – Вдруг на дорогу выйдет лось!

Конни пропустила замечание мимо ушей, и Эбби судорожно проверила ремень безопасности. Хорошо, что машина снабжена воздушными подушками на случай аварии. Она подалась вперед, всматриваясь в зеркало бокового вида в надежде, что за ними нет никакой машины, а то вдруг Конни резко ударит по тормозам. Сзади следовал белый джип, но, к счастью, на довольно приличном расстоянии.

– Как ваша мама все это переносит? – спросила Конни.

– Тяжело.

– Да уж, особенно если учесть, что у нее рассеянный склероз и вас нет рядом.

Чтобы отвлечься от залихватской езды, Эбби стала смотреть вокруг.

– Не потому ли вы с Лизой рассорились, что она не приезжает помочь вам приглядывать за мамой?

Эбби вздохнула. Они с Лизой настолько разные – даже странно, что они когда-то общались. Но только здесь, когда она пыталась понять, что же все-таки происходит, она с ужасом начала осознавать, насколько широка разделявшая их пропасть. Попробовать понять, что сестра может сейчас делать, совершенно невозможно – все равно что отправиться покорять Эверест без запаса кислорода да еще босиком.

Она даже выпрямилась в кресле от вдруг посетившей ее мысли. Может, попытаться представить себя на месте сестры? Итак, Мари убита. Лиза прихватила деньги и сбежала. Она почему-то не позвонила в полицию. А вдруг полиция тоже как-то замешана? От этой мысли ее тут же прошиб пот.

Что можно сказать о Мари? Зачем она приехала к Лизе? Чтобы убедить ее запатентовать МЭГ или украсть его? То, что они регулярно переписывались и Мари, приехав, остановилась у Лизы, означало, что сестра считала ее другом. Но это все равно никак не проливало свет на вопрос, почему Мари сама явилась в Лейкс-Эдж. Не потому ли, что здесь Лиза чувствовала себя в большей безопасности? И где сейчас оказавшийся не у дел уязвленный Питер Сантони?

Она вернулась на землю как раз в ту минуту, когда Конни на полной скорости собиралась вписаться в следующий поворот.

– Конни, притормозите! Дорога может оказаться скользкой.

– Что ж вы такая паникерша! – воскликнула Конни, но слегка сбавила скорость. Эбби порадовалась, что хоть на этот раз ее на повороте не так подбросило. – Вы переживаете даже больше, чем Скотт, а уж он-то как паникует – не дай бог. Ни один из моих прежних мужей не имел ничего против моего вождения.

– Мужей? – Эбби постаралась скрыть удивление.

– У меня их было двое. А потом я встретила настоящую любовь, – сухо заметила Конни. – Я всегда говорю: бог любит троицу.

Они миновали длинный ряд почтовых ящиков. Никаких домов поблизости. Что люди могут делать посреди тундры, она не могла понять. Охотиться, как Мэлоун? Собирать ягоды?

– Вам повезло, – сказала она.

– Да, до сих пор не верю своему счастью, – мечтательно протянула Конни. – Сначала было немного не по себе. Я никак не хотела признавать, что влюбилась в собственного босса, но что тут поделаешь!

Эбби сочувственно кивнула: после истории с Кэлом она понимала, какими могут быть превратности любви.

– Мы оба играем в хоккей – с этого все и началось. – Она тихо засмеялась. – Я била по воротам, но вместо этого попала ему клюшкой по ноге. Бедолага, он неделю ходить не мог – так что я безраздельно завладела его вниманием.

Эбби попыталась вспомнить, каким образом она добивалась внимания Кэла. Она просто стояла и смотрела в его глаза. Химическая реакция на физическом уровне.

Конни снова разогнала машину, не обращая внимания на приближавшийся поворот.

– Пожалуйста, Конни, не гоните так!

– А разве мы еще не выезжаем на трассу?

Эбби заглянула в карту.

– Нет, еще несколько километров и…

Она не успела договорить – Конни резко ударила по тормозам с криком: „Черт бы тебя побрал!“

Посередине дороги, перекрывая путь, стояли трактор и трейлер. Краем глаза Эбби успела заметить человека, наблюдавшего за ними из-за сугроба. Машину понесло, женщины закричали, и Эбби уже приготовилась к страшному удару, но машина вдруг остановилась не более чем в полуметре от заднего колеса грузовика.

– Господи! – выдохнула Эбби.

– Идиот! – Конни ловила ртом воздух. – Я ведь чуть в него не врезалась. Эбби, вы как? Целы?

– Да, но вас за это благодарить не буду. Теперь-то вы, надеюсь, поедете осторожнее. Хотя бы тормозите до поворота.

– Ладно-ладно. Извините, – виновато бормотала Конни.

Эбби трясло, она готова была непрерывно кричать, чтобы как-то справиться с собой. Конни вжалась в водительское кресло, чувствуя безмерную вину. Чтобы взять себя в руки, она решила на несколько минут выйти из машины и отстегнула ремень безопасности.

У окна метнулась тень. Это был тот самый человек, который наблюдал за ними из-за сугроба. Он резко рванул дверь, вытолкнул наружу Эбби и заорал:

– Марш в машину сзади! Бегом!

18

Эбби пыталась вырваться, но ее крепко держали за воротник куртки и за локти.

– Какого черта!.. Уберите руки!

В следующую секунду она уже лежала лицом в снегу, один из нападавших сел ей на ноги, другой заломил руки за спину. Она отчаянно брыкалась, пытаясь их сбросить, но они оказались слишком тяжелыми. Ей связали руки за спиной.

– Эй, коровища! А ну, открывай капот! – заорал тот же голос.

Отплевываясь от снега, Эбби повернула голову, чтобы разглядеть этих людей, и увидела направленный на Конни пистолет. Конни открыла капот, и мужчина, наклонившись, резко выдернул кучу проводов, превратив машину в бесполезную груду металла.

– Слушай сюда, корова! Тебе крупно повезло: прогуляешься обратно на своих двоих.

Эбби охватил ужас: Конни отпускают, а ее, похоже, собираются похитить.

Она изо всех сил лягнула одного, тот взвизгнул и согнулся пополам. Она продолжала дергать ногами, пока второй не схватил ее за ворот куртки. Он встряхнул ее и потащил к багажнику белого джипа. Она вертела головой, кусалась, пытаясь хоть как-то им помешать, но они, конечно, были сильнее, а у нее к тому же были связаны руки. И все-таки она отчаянно боролась за собственную свободу и непрерывно кричала.

– Заткни ей глотку!

Эбби завопила еще сильнее, но вдруг поняла, что ее отпустили. Она качнулась в сторону, попыталась сохранить равновесие, а потом бежать, но тут удар в челюсть свалил ее на землю.

В глазах потемнело, в ушах раздался звон, потом она почувствовала, что ей заклеили сначала рот, затем глаза. Она сопротивлялась из последних сил. Ее поставили на ноги, а потом куда-то поволокли. Она ничего не видела и с трудом дышала, ноги не слушались. Без особого труда ее сунули на заднее сиденье машины. Она уперлась в сиденье плечом и не сгибала ноги, чтобы они не могли закрыть дверь.

– Вот зараза, – услыхала она, после чего оба нажали на дверь и, как она ни старалась, закрыли машину.

Она тяжело дышала, пот катился градом. Лежа ничком, она терлась лицом о коврик на сиденье, пытаясь содрать пленку. Она услышала крик Конни, когда передние двери машины сначала открылись, а потом закрылись, но видеть ничего не могла.

Пленка не поддавалась. Машина тронулась с места. Она беззвучно рыдала от отчаяния, страха и полного бессилия, выкручивала руки, чтобы хоть немного ослабить путы.

– Не дергайся, дамочка, а то еще раз врежу, – услышала она голос и тут же притихла.

– Какой поставить? – спросил тот же голос.

– Нет, не этот. Вон тот.

Через пару секунд в салоне, как в прокуренном зале ночного клуба, зазвучал саксофон. Странный выбор – от них скорее можно было ожидать что-то вроде тяжелого рока.

В конце пятой мелодии машина ненадолго остановилась, после чего резко свернула налево – под колесами зашуршал гравий. Очевидно, они свернули на трассу. Шоссе Дэлтона. Господи, куда ее везут? На берег Северного Ледовитого океана, к белым медведям. По дороге по крайней мере на несколько сотен километров ни одного населенного пункта. Конечный пункт – Прудоу-Бей, откуда через весь штат змеится нефтепровод до южного аляскинского порта Валдиз.

Наконец диск с блюзом закончился; следующий оказался сборником песен в стиле кантри в исполнении приятного женского голоса. В конце третьей песни Эбби перестала бороться с пленкой на лице. Видимо, они воспользовались особо прочной изолентой на тканевой основе, которой заклеивают трещины в трубах, – той самой, которой она так восхищалась. Сейчас она проклинала тот день, когда ее изобрели.

Руки болели, челюсть ныла. Со связанными за спиной руками невозможно устроиться на сиденье так, чтобы даже в таком положении можно было лежать. Время от времени машина подпрыгивала на ухабах, больно толкая ее в спину, бедра и локти.

Казалось, все тело покрывается синяками и ссадинами.

Закончился второй диск, некоторое время они ехали в полной тишине. Эбби даже удавалось подремать, пока машина вдруг не начинала прыгать или скользить.

– Здесь, – сказал один из похитителей.

Машина замедлила ход, затем повернула и покатилась по шершавой поверхности. По звуку шин Эбби поняла, что они повернули на заснеженный тракт. Она прикинула, далеко ли они уехали, но без диска посчитать было трудно. Могло показаться, что прошло полдня, хотя на самом деле – всего часа два-три. Так или иначе, они сейчас по меньшей мере в полутораста километрах от Лейкс-Эдж.

– Ну наконец приехали, – в голосе звучало удовлетворение человека, который после долгого пути видит впереди родной дом.

Она предприняла очередную безуспешную попытку освободиться от пут. Кто эти люди? Чего хотят? Что собираются с ней сделать?

Машина остановилась. Эбби слышала, как похитители выбрались из машины и пошли куда-то назад. Она хотела убежать от них – но что толку делать это с закрытыми глазами. Она врежется в первое же дерево. Дверь с ее стороны открылась, она ощутила струю холодного воздуха.

– Давай выходи!

Эбби перевернулась и свесила ноги. Ее подхватили под локти и поставили на землю. Ноги встали на снег, покрытый коркой льда.

– Сюда давай. – Та же рука толкала ее вперед, она двигалась, качаясь и спотыкаясь, как пьяная, пока не ударилась обо что-то голенью. – Залезай.

Куда залезать? Она на всякий случай подняла ногу повыше.

– Дура! В сани залезай!

Он толкнул ее, она упала на колени, больно ударившись о пластик, и неуклюже заползла в скользкую емкость. Ноги уперлись в бортик не выше пятнадцати сантиметров.

– А теперь попробуй-ка отсюда выпрыгнуть, – предостерег голос, – будешь метров триста лететь – мало не покажется. Ясно?

Она кивнула.

Раздался скрип удаляющихся шагов, потом она услыхала звук заводимого мотора и застыла от ужаса. Это же снегоход! Они собираются тащить ее в санях за снегоходом? Боже, куда ее везут?

В голове не осталось ни одной мысли, как только сани двинулись вперед, сначала медленно, а потом набирая скорость. Эбби вжалась в пластиковое корыто.

Почти в ту же секунду сани занесло влево.

Она всем телом инстинктивно подалась вправо, чтобы их выровнять.

Потом сани подпрыгнули. Ее подбросило, но она тут же шлепнулась обратно. Слава Богу, она не выпала и не разбилась о скалы.

Комья колючего снега, вылетая из-под полозьев снегохода, больно лупили по лицу. Она втягивала голову в плечи, но тут сани снова ударялись о какое-нибудь очередное препятствие, она вытягивала шею и билась головой о жесткую посудину.

Боже, на ней же никакого шлема. Оставалось только молиться, чтобы не сорвался какой-нибудь камень и не размозжил ей голову.

Еще удар, на этот раз сильнее прежних. Сани резко повело в сторону.

Она пыталась балансировать, выравнивая их телом, но с завязанными руками и залепленными глазами сделать ничего не могла. Главное – не выпасть.

Ледяной ветер пробирал до костей, она начала замерзать. Тело все меньше ее слушалось и больше напоминало куль, который мотался из стороны в сторону. При очередном ударе она едва не выпала из саней.

Пронзительный звук мотора вдруг сменился на низкий рев, сани перестали болтаться из стороны в сторону и рывками полезли вверх. Слава Богу, похитители сбавили скорость. Запястья онемели, она судорожно хватала носом воздух. Тело буквально наливалось холодом. Через пару минут ее прижало к спинке – они поднимались в гору.

Она перестала ощущать страх – только дикий холод и смертельную усталость. Когда снегоход остановился, в ушах звенело так, будто она стояла возле усилителей на концерте рок-музыки.

– Вытряхивайся!

Эбби попробовала выбраться через невысокий борт из саней, но ноги не слушались.

Ее подхватили под руки и поставили на снег. Она пошатнулась, но ей почему-то не дали упасть. Наверное, им надоело постоянно ее поднимать.

Они повели ее в гору по глубокому снегу, взяв под руки с двух сторон. Подъем был очень крутой, очевидно, с таким снегоход справиться не мог. У нее заплетались ноги, но спутники крепко ее держали, и она не падала.

Наконец они остановились. Один остался рядом, другой пошел куда-то в сторону. Послышался металлический перезвон, потом щелчок и скрип деревянной двери. Ее толкнули в спину, и она сделала несколько неверных шагов вперед.

– Входи!

Воздух внутри был спертым и почему-то казался холоднее, чем на улице.

– Вот и славно. Стой спокойно.

Она почувствовала, что ей развязали руки, потом снова сильно толкнули в спину. Она упала на колени и стала судорожно сдирать пленку со рта и глаз. Дверь заскрипела и, не успела она повернуть голову, с грохотом захлопнулась. Послышался звук запираемого засова.

Эбби бросилась к двери, схватилась за ручку и начала толкать дверь плечом, но та не поддавалась.

– Выпустите меня! Я вам заплачу, честное слово! Пожалуйста, не оставляйте меня здесь!

Она бешено колотила кулаками по толстому дереву так, что руки заныли, но дверь даже не пошатнулась, легко поглощая удары.

– Пожалуйста! У меня много денег! Я никому ничего не расскажу, если вы меня выпустите.

Она приложила ухо к двери, но ничего не услышала – только кровь стучала в висках да в ушах звенело. Она продолжала кричать, умолять, но тут до слуха донесся отчетливый звук заводимого мотора.

Снегоход взревел, потом звук начал постепенно удаляться, пока не растворился вдалеке. Эбби оказалась в полной тишине.

Дрожа всем телом, она потерла руки, потом начала растирать горевшее лицо. Вокруг стояла мертвая тишина, в которой громко стучало только ее собственное сердце.

Постепенно, насколько могла, она взяла себя в руки и огляделась. Ее заточили в сторожке. Здесь была только одна комната. Ни единого окошка в толстых бревенчатых стенах. Вдоль одной стены лежали дрова, стояла печь, лежанка, сорокалитровая емкость с водой и несколько банок с консервами. В углу примостилось ведро с рулоном туалетной бумаги рядом.

Эбби смотрела на все это, с ужасом начиная понимать, что здесь ей придется провести какое-то время.