Текст книги "Белое сияние"

Автор книги: Кэролайн Карвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

21

Огромное мохнатое тело двигалось быстрее охотничьей собаки.

Эбби стремглав бросилась в сторону леса, не оглядываясь и вкладывая в бег все свои силы. Сзади прогремело несколько выстрелов, после каждого раздавалось страшное рычание. В горле застрял крик, она летела по склону горы, но снег мешал двигаться.

Очередной рык. Вопль напуганного до смерти медвежонка.

Она рискнула бросить взгляд через плечо. Один на бегу палил куда ни попадя, другой был в нескольких метрах от нее. Медведица почти настигала их, из пасти капала пена.

Господи, она совсем рядом!

Всплеск адреналина в крови, и Эбби помчалась еще быстрее. Оглядываться некогда. Добраться до деревьев! Попытаться в них спрятаться.

Еще один выстрел. Она уже была в лесу и пробиралась сквозь мелкий кустарник. Ветки хлестали по лицу, рвали одежду, цеплялись за волосы, пальцы кровоточили. И тут она услыхала нечеловеческий крик одного из своих похитителей:

– Стреляй же! Слышишь, стреляй!

Сквозь кусты она видела, как медведица набросилась на него. Выстрел из другого пистолета не остановил зверя. Она подцепила когтями его правую руку и с ужасным хрустом оторвала от тела.

Эбби парализовало от ужаса. Медведица глянула на свой трофей, отшвырнула его и набросилась на человека, с ревом и ворчанием хватала его когтями, топила в снегу. Она пыталась добраться до головы. Кровь била фонтаном.

Наконец медведица потеряла интерес к своей жертве. Из пасти капала кровь. Эбби казалось, что она не шевелилась, даже не моргала, но, к ее ужасу, медведица повернула голову в сторону деревьев и посмотрела ей прямо в глаза. Между ними было не больше десяти метров.

Эбби застыла на месте.

Если побежать, медведица нападет. Залезть на дерево – медведица полезет следом. Если помахать рукой, говорил Кэл медведице, может показаться, что человек становится выше ростом, тогда она его точно убьет.

Эбби медленно опустила глаза. Так она представляла меньшую угрозу для зверя.

– Кит! Кит! Ты жив?

Голос нарушил слабое перемирие между ней и медведицей. Зверь опустил голову и пошел на нее.

Эбби на секунду показалось, что все это происходит не с ней, но потом в голове вдруг зазвучал голос Кэла.

„Притворись мертвой!“ – кричал он.

Медведица уже была готова одним прыжком подмять ее под себя, но тут Эбби закрыла глаза и бесформенным кулем опустилась на землю.

Медведица остановилась возле нее, пыхтя и фыркая.

У Эбби от страха отнялись руки и ноги.

Она почувствовала дыхание зверя у щеки. От медведицы несло гнилым червивым мясом, но Эбби даже бровью не повела. Она не шелохнулась, даже когда сверху на нее закапало что-то теплое.

„Я мертва, – твердила она себе. – Я труп, который тут неделю валяется. Я как та лисья шкура в сторожке у Мэлоуна“.

Медведица легко перевернула ее на бок. Силища в ней чувствовалась невероятная: Эбби будто попала в ковш экскаватора. Еще переворот, и медведица начала ее обнюхивать. Наверное, подумала Эбби, она хочет разобраться, жива ли я и не представляю ли для нее угрозу. Она успела зарыться лицом в снег, надеясь, что гризли не поймет ее маленькую уловку.

Снова фырканье. Очередной переворот в снегу. Она с трудом сдерживалась, чтобы не завопить. Откуда-то издалека донесся жалобный плач медвежонка. Медведица подняла голову, потом зарычала и ткнула Эбби в плечо лапой размером с хорошую сковороду. Эбби показалось, что из легких вышел весь воздух. Она приготовилась к самому худшему, но тут медвежонок снова подал голос.

С фырканьем и хрюканьем медведица пошла на зов детеныша.

Эбби лежала не двигаясь, пока не поняла, что медведица от нее далеко. Она осторожно подняла голову и огляделась. Никого. Встала на четвереньки, ноги были ватные – чтобы подняться, пришлось ухватиться за ель.

После того что произошло, она никак не могла прийти в себя.

Она снова оглянулась и в кустах заметила еще одного гризли с шерстью цвета сена. Этот был явно меньше медведицы и отличался большей проворностью. Медведь крался в сторону сторожки.

У Эбби от страха расширились глаза. Господи, сколько же еще медведей здесь разгуливает? Она приказала себе выбираться из этого ужасного места и, быстро миновав деревья, вышла на поляну и оглянулась. Ни бородача, ни гризли видно не было. Внизу почти вертикального склона она разглядела снегоход.

Она раскинула руки и, стараясь не терять равновесия, ринулась к снегоходу, моля Бога, чтобы в зажигании остался ключ и чтобы ей не попался еще один гризли, который разорвет ее как цыпленка.

Она врезалась в машину и радостно вскрикнула – ключи торчали в замке зажигания. Эбби прыгнула на сиденье и вдруг услыхала, что откуда-то сверху грянул выстрел.

Бородач с криками несся с горы, на бегу вскидывая оружие.

Он бежал очень быстро.

Она повернула ключ, мотор взревел. Чтобы ее не выбросило из снегохода, она не стала сразу переключаться на высокую скорость.

Бородач был уже метрах в десяти от нее.

Обхватив ногами сиденье, она увеличила обороты, и машина рванула вперед. Она собиралась вписаться в первый поворот, когда он поднял пистолет и прицелился.

– Стой! – закричал он. – Стой, а то застрелю!

В мозгу молнией пронеслась картинка: он изолентой заклеивает ей глаза и рот. Она резко развернула снегоход, включила максимальную скорость и ринулась на своего обидчика.

– Стой! – орал он.

Эбби пригнулась к рулю. Ветер хлестал в лицо, мотор ревел, как дикий зверь.

Щелк!

Пуля ее, слава Богу, не задела. Снегоход, подпрыгивая, летел прямо на него, она видела, как он снова заряжает пистолет.

Стреляй, мерзавец, стреляй! – кричал голос внутри. – Стреляй, иначе я тебя раздавлю, как гадину.

Щелк! Щелк!

Она услыхала металлические щелчки, когда была не более чем в метре от него. Раскинув руки, он вдруг резко всем телом подался влево с безмолвным криком на губах.

Но было слишком поздно.

Снегоход, боднув его, подбросил тело вверх. Лицо перекосило от ужаса, ноги болтались в воздухе, руки раскинулись, как у гигантской птицы. Казалось, он завис над ней на несколько секунд, а потом камнем упал прямо на нее.

Эбби отпустила руль, отстранилась, пытаясь оторваться от снегохода, но машина высоко подпрыгнула, стукнулась о землю, снова подскочила вверх и со страшным грохотом ухнула вниз. Наступила полная тишина.

К ней вернулось дыхание. Хватая ртом воздух, она попыталась встать, но что-то тяжелое лежало на ногах. Она подняла голову и огляделась. Поперек нее лицом вниз лежал бородач. Он не двигался. Снегоход валялся на боку, полозьями к ней, мотор заглох.

Эбби ощупала ноги – переломов не было. Она легко отделалась, если не считать разбитой коленки и пульсирующей боли в руке. Толкая в плечо, она перевалила тело на бок, высвободила ноги, встала на четвереньки, тяжело дыша и глядя на распластавшегося на снегу бородача.

Несколько секунд она смотрела на поверженного врага. Дотрагиваться до него было страшно – вдруг он снова попытается на нее напасть, но и в таком положении его оставлять нельзя. Он, в общем-то, не так плохо с ней обращался. Правда, и не очень хорошо. Но он ее не бил до потери сознания, не насиловал. Странно, но сейчас она даже испытывала что-то вроде благодарности к этому человеку.

У него были короткие волосы, за которые она не могла ухватиться, поэтому пришлось, опустив руку в снег, нащупать его подбородок, после чего она повернула его лицо вверх. Голова была тяжелой, как шар для боулинга. Рана на лбу кровоточила, кровь стекала по лицу и бороде. Глаза были закрыты. Она не знала, жив ли он, но на всякий случай расчистила снег вокруг, чтобы он не задохнулся. Больше она ничего для него сделать не может. И ему, и его приятелю теперь придется уповать только на чудо.

Она посмотрела на вершину горы и прислушалась – кругом ни звука. Пора выбираться из этого проклятого места.

Эбби попробовала вытащить снегоход, навалилась всем телом на верхнюю лыжу, но машина даже не сдвинулась с места – она зарылась глубоко в снег.

Сначала она решила вернуться в сторожку за провизией, но тут же передумала. Совсем не хотелось снова встречаться с медведицей и ее отпрыском. Она повернулась и пошла вниз по склону, держась следов снегохода.

Ей не сразу удалось восстановить дыхание, справиться с дрожащими ногами и руками. Джинсы вымокли в снегу, рубашка взмокла от пота. Деревья и горы с удивительной четкостью выделялись на фоне снега и неба. Интересно, ее зрение обострилось потому, что она два дня сидела в полной темноте, или потому, что ей удалось обмануть саму смерть?

Дорога убегала вниз, к подножию, на одной стороне стеной стоял густой лес, на другой – снежное поле резко уходило вниз. Синее-синее небо простиралось насколько хватало глаз, вокруг возвышались вершины гор, покрытые снегом, начинающие оттаивать замерзшие водопады влажно блестели на солнце. Она вспомнила панику в Лизином голосе.

Отправилась ли она к Развилке одна, чтобы встретиться с похитителями? Или вместе с копами разрабатывает сейчас план действий и готовит для них ловушку?

Нет, Лиза все-таки будет действовать в одиночку.

Эбби прикидывала, как долго они ехали в гору – кажется, около часа. Это означало, что до снежной дороги почти полсотни километров, потом еще километра полтора до трассы. Она посмотрела на часы – без четверти четыре – и тут же поняла, в каком тяжелом положении оказалась.

Солнце начнет садиться около восьми, температура упадет, снова начнет подмораживать. Ей придется идти ночью, может, даже бежать, чтобы не замерзнуть. Если бы у нее был нож, она бы устроила себе в снегу гнездо из еловых веток. Но нет у нее этого чертова ножа. А волки? Что делать с волками? Конечно, Кэл говорил, что они редко нападают на людей, но она тут же вспомнила, как они всю ночь бродили вокруг сторожки. Сколько их могло быть – трудно представить. Они могут напасть на нее, посчитав легкой добычей. А о медведях она и вспоминать боялась – если об этом думать, она от страха и метра не пройдет.

Эбби ускорила шаг. Всему свое время – она будет справляться с трудностями по мере их появления. А пока надо двигаться, а не стоять и размышлять. Возможно, в пути она наткнется на какую-нибудь сторожку, где сумеет укрыться ночью.

Она шла уже час, не видя вокруг никаких признаков жизни. Если бы не лыжня в снегу, можно было бы подумать, что здесь никогда не ступала нога человека. Кругом было первозданно чисто, очень красиво и… очень страшно.

Солнце начало опускаться к кронам деревьев, вершины гор, казалось, приближались, принимая какие-то странные, угрожающие очертания, будто хотели ее раздавить. Пытаясь согреться, Эбби потерла руки и обернула шарф вокруг головы. Пальцы не желали согреваться, кончики ушей мерзли немилосердно.

Тьма постепенно сгущалась, она молила Бога, чтобы ночью не было сильного мороза, тогда у нее останется хоть какой-то шанс выжить. И тут началось что-то совершенно невероятное.

Краем глаза она заметила в небе какую-то тень. Что это – след реактивного самолета, одинокая серая тучка? Она подняла глаза вверх, и у нее тут же перехватило дыхание.

С причудливой мерцающей дуги, протянувшейся через все небо, полились потоки полупрозрачного бледно-зеленого света, разворачиваясь в невесомую кисею из тончайшего переливающегося шелка, – как осенняя паутина, она струилась по воздуху, соединяя небо и землю. Эбби позабыла обо всем на свете: о холоде, о волках и медведях – она смотрела на это чудо, не в силах отвести взгляд. Северное сияние! Она никогда не думала, что ей доведется увидеть это волшебство – и вот оно перед ней как на ладони.

Чудо еще и двигалось! Как балет в замедленной съемке. Эбби протянула руку – казалось, оно так близко, что можно до него дотронуться. Словно почувствовав тепло руки, оно заволновалось, отпрянув, а потом снова развернулось, разбросавшись по небу гигантскими широкими мазками.

Эбби охватил благоговейный трепет и одновременно чувство единения с землей, небом – со всей вселенной. В душе воцарились удивительный мир и покой.

Это были минуты прозрения, озарения, Божественного откровения. Она начала шептать обещания. Я помирюсь с Лизой и больше никогда не буду настаивать на том, чтобы она стала такой, как хочется мне. Позволю Кэлу высказать все, что у него на душе, и наконец по-настоящему прощу его. А еще я соберу у себя в этом году всех-всех на рождественский обед, отстою ночную службу и поблагодарю Тебя, кто бы Ты ни был, за то, что позволил мне увидеть это Чудо.

Она вернулась мыслями к Кэлу и тут же засомневалась, что сможет выполнить связанное с ним обещание. До слуха донесся характерный шорох полозьев по снегу, потом она услышала скрип дерева и перезвон колокольчиков. В голову тут же пришла мысль о Санта-Клаусе в санях. Похоже, у нее начинаются галлюцинации.

– Вперед, ребятки! Давай, давай, давай! – прорезал тишину громкий мужской голос.

Судя по звуку, он был очень близко, Эбби хотела уже сорваться и помчаться к деревьям, чтобы укрыться, как вдруг из-за поворота выскочила упряжка из восьми собак. Сзади на санях стоял управлявший ею человек с фонарем, прикрепленным ко лбу. Он весело погонял упряжку, но едва завидев Эбби, скомандовал собакам остановиться.

Он быстро нагнулся, что-то отстегнул, потом подбежал к ней. Широкоскулое лицо выражало обеспокоенность.

– Я слышал выстрелы, – тяжело выдохнул он. – Как вы? Я видел гризли. У меня тут есть бинокль, а сам я был вон там, – он махнул рукой в другую сторону долины, – обучал своих собак. Я тут же помчался сюда, но по дороге застрял. Нас задержал лось. Вы не представляете, как мои собаки любят гонять лосей, – насилу с ними справился.

Пожалуй, Эбби никогда в жизни никому не была так рада, как этому человеку. Она была готова обнять его и расцеловать.

– Меня зовут Уолтер, – добавил он.

Его лицо напоминало сухой фиговый лист. Глубокие морщины как будто были выжжены на нем холодом, ветром и солнцем. Он был эскимос, как и Большой Джо, с миндалевидными глазами и черными как смоль волосами. Во всем остальном он, так же как она, был похож на человека с запада: на нем была длинная меховая куртка и обитые овечьей шкурой высокие ботинки.

– Уолтер, вы мой спаситель! – воскликнула она. – Я думала, мне придется идти пешком всю ночь.

– А где ваш снегоход?

– Сломался.

Она рассказала ему о своих злоключениях – о похищении, плене, нападении гризли и побеге.

Уолтер раскрыл от изумления рот, обнажив кучу гнилых зубов и две дырки впереди.

– Вы – та самая женщина, которую похитили недалеко от Лейкс-Эдж?

– Да.

– Ах, как же мне повезло! – Его лицо засветилось от радости. – Друзья не поверят моей удаче! Вас все кругом ищут. По телевизору, по радио, в газетах – везде только о вас и говорят. Прямо с ума сойти! – Уолтер гордо вскинул голову. – А я буду тем самым героем, который вас спас.

22

Он развернул упряжку. При столь узкой лыжне сделать это было довольно трудно: пришлось отвязывать собак, вручную поднимать и поворачивать сани. Он посадил Эбби перед собой и укутал ей ноги оленьей шкурой мехом внутрь.

– Так лучше греет, – деловито сказал он, а потом нахлобучил ей на голову огромную меховую шапку с ушами размером с крышку большой кастрюли. – Не даст замерзнуть.

Упряжка тронулась вниз по склону горы.

– Если мы срежем круг, то через пару часов доберемся и позвоним в полицию, – сказал он.

Уолтер рассказал, что его деревня называется Воронья Бухта, что он единственный из коренных жителей, у кого осталась собачья упряжка.

– Все остальные перешли на снегоходы. Как только появились эти машины, лыжня исчезла. С отцом чуть удар не случился, когда он увидел, как резко меняется уклад нашей жизни.

Собаки ускорили бег. Лапы мерно стучали по плотной лыжне. В отличие от пластиковых санок, в которых ее везли похитители, эти были деревянные и вызывали доверие своей прочностью и основательностью. Езда невероятно успокаивала. От собачьих морд поднимались облачка пара и растворялись у них над головой. Это были очень сильные собаки с густой длинной шерстью, как у Моука. По тому, как дружно они махали хвостами, можно было судить, что и сами они получают от работы немалое удовольствие.

– От снегоходов толк невелик, – продолжал Уолтер, – особенно если всерьез осваивать тундру. Они весят чуть ли не тонну, среди ущелий, оврагов и заливов управлять ими невозможно. Если температура опускается ниже тридцати, мотор начинает барахлить. А по слабому льду… Лучше и не вспоминать. Попробуйте-ка вытащить его из снега, если он там застрял.

Они доехали до долины, упряжка резко свернула влево, и след полозьев от снегохода похитителей остался позади. Упряжка набирала скорость. Высоко в небе над елями и бесконечными вершинами гор холодно мерцали звезды. Вскоре они подъехали к широкой замерзшей реке.

– Здесь мы срежем, – объявил Уолтер. – Если объезжать, то будем ехать всю ночь.

Она забеспокоилась, выдержит ли лед такой груз.

Уолтер рассмеялся:

– Я еще под стол пешком ходил, а уже мог различать лед по цвету. Но лучшие проводники – собаки. Они лапами чувствуют смену влажности и сами выбирают путь. Снегоход этого делать не может.

Пока они подпрыгивали на гребнях замерзшей воды, он рассказывал, как отличить тонкий лед, как нужно обходить темные гладкие пятна и держаться белых неровных участков, которые способны выдержать грузовик в шесть-семь тонн.

– Узкие прогалины между ними могут треснуть даже под ногами человека, – закончил он инструктаж.

Река осталась позади, и собаки, едва касаясь лапами земли, помчались к Вороньей Бухте. Она засмотрелась на грациозные движения их мускулистых тел.

Первым признаком того, что они подъезжают к населенному пункту, была покрытая гравием взлетно-посадочная полоса с возвышающимися по обе стороны огромными сугробами. Начал ложиться туман, бледным покрывалом скрывая от глаз звезды и вершины гор. Они ехали по главной улице деревни. К упряжке пристраивались бродячие собаки, приветствуя собратьев радостным лаем. Собаки в упряжке залаяли в ответ, сани запрыгали из стороны в сторону, колокольчики зазвенели весело и нестройно. В нескольких домах открылись двери, выпуская на снег желтый гостеприимный свет.

В конце улицы Уолтер скомандовал собакам остановиться. Они встали у такого же, как у всех других, бревенчатого домика, возле которого на западной стороне располагались среди елей десять собачьих будок. Четыре хаски рвали цепь, пронзительно повизгивая, скуля и подвывая. Упряжка радостно к ним присоединилась – у Эбби даже уши заложило от поднявшейся какофонии.

На передней стене дома Эбби заметила спутниковую тарелку. Она посмотрела вперед – точно такие же тарелки висели почти на всех домах. Это означало, что у всех было электричество, а поскольку вдоль улицы тянулись телеграфные столбы, телефоны тоже наверняка имелись.

– Идите в дом, – сказал Уолтер и легко, как пушинку, вытащил ее из саней. – Грейтесь.

Скомандовав собакам стоять на месте, он впустил ее в дом. В нос тут же ударила жуткая вонь – смесь затхлой одежды, немытых тел, тушеного мяса, мочи и, как ей показалось, тухлятины, которой пахнет в мясной лавке. Она заметила на стене шкуру недавно убитого лося, с которой все еще капала кровь, и огромную мясную тушу на полу.

Уолтер познакомил ее с женой Кэти и с детьми – их у него было пятеро. Ребятишки смотрели на нее во все глаза, как на марсианку. Помещение казалось слишком крохотным для такой семьи, она огляделась и поняла, что дети, очевидно, спят в одной кровати, вторая кровать, видимо, принадлежит родителям. В углу стояло ведро для естественной надобности и светился телеэкран. По телевизору показывали какую-то игру.

Кухни не было вовсе. В печи весело потрескивали дрова. На печи в кастрюле варилось мясо, рядом на лавке стояла емкость с водой. На секунду она растерялась: здесь нет ни холодильника, ни водопровода, ни нормального туалета, даже уборной на улице – зато есть спутниковое телевидение.

– Кэти, эту девушку зовут Эбби. Она голодна. – Уолтер хлопнул рукой по телефонному аппарату. – Я звоню в полицию.

Эбби стояла возле него, держа миску, в которой плескался подозрительного вида мясной бульон, и раздумывала, что же с этим делать. Кэти энергичными жестами показала, что надо поесть, и Эбби слегка пригубила содержимое миски. Мясо было жилистым и жестким, но, к ее радости, оказалось съедобным. Пока она ела, Уолтер звонил сержанту Пегати и рассказывал, что спас Эбби, – да-да, она здесь рядом и выглядит неплохо.

– Нет, к нам можно только прилететь… Нет, сейчас ложится туман… – Он молча послушал, потом сказал: – Хорошо, передаю. – И передал Эбби трубку. – Он хочет поговорить с вами.

Уолтер вышел из дома и начал вытаскивать из саней огромные куски мяса, дверь он не закрыл, и морозный воздух заполз внутрь. Виктор попросил Эбби описать похитителей, место, где ее держали, где именно на горе на них напал гризли, – наверное, он расстелил перед собой карту. Потом расспросил о белом джипе и о том, как именно ей удалось бежать.

Наконец ей тоже удалось задать вопрос:

– Вам звонила Лиза?

– Да, звонила и сказала, что намерена связаться с похитителями. Попросила не вмешиваться.

– Как же она с ними…

– Через посредника. Не спрашивайте – мы ничего пока о них не знаем. Мы думаем, что они держат друг с другом связь при помощи любительской радиосвязи. Для них это единственный безопасный способ, даже местное радио они, видимо, посчитали чересчур доступным, а потому небезопасным.

Эбби вцепилась в трубку. Кто у Лизы выступает посредником? Ее муж или кто-то еще? Почему этот кто-то не сказал ей, что связывается с Лизой?

– А теперь, Эбби, мы хотим знать, где была назначена встреча. Вполне возможно, что имеется третий, и он ожидает обмена.

Мысли в голове понеслись галопом. Где сейчас Лиза? У Развилки? Ведь она не знает, что Эбби спасли. Она прикусила губу. Да, она хочет, чтобы похитителей арестовали, но совсем не желает Лизиного ареста, если она все еще там.

Она вдруг вспомнила, как когда-то Лиза ждала ее на вокзале в Оксфорде: Эбби ехала из Лидса на каникулы, опоздала на поезд и задерживалась часа на три. У них тогда не было мобильных телефонов, но Лиза домой не ушла, а сидела на скамеечке с книжкой на коленях и терпеливо ждала.

– Не знаю, – солгала она. Ей показалось, что Виктор чертыхнулся в сторону, начал с кем-то приглушенно разговаривать, потом снова обратился к ней, но тут подошел Уолтер:

– Передайте ему, что видимость нормальная всего лишь в радиусе полутора километров. Я бы не стал рисковать с вылетом и подождал до утра.

Эбби передала Виктору эту предполетную сводку, на что тот сказал:

– Как только сможем, мы вышлем за вами вертолет, хорошо?

– За это время похитители не скроются?

– Мы уже отправили в горы машину, может быть, они еще там. По описанию Уолтера мы легко при свете найдем сторожку, в которой вас держали.

– Вы не знаете, где Конни? Как она?

– У миссис Баухманн вроде бы все в порядке. – Впервые в его голосе она услышала страшную усталость. – Правда, ее до сих пор трясет при воспоминании о нападении и, конечно, о том, что почти двадцать пять километров пришлось идти пешком.

Эбби представила, какой словесный поток лился из Конни. Она будет годами смаковать эту историю.

Конни осталась, продолжал Виктор, с третьим человеком, который тут же уехал, когда похитители увезли Эбби. Он забрал у нее телефон и укатил на тракторе, бросив на дороге у сломанной машины. На трассе они и нашли этот трактор – там он, видимо, пересел в другую машину – она либо уже ждала его там, либо за ним кто-то приехал.

– Они неплохо все организовали, – заметил он. – За похищением стоят три или четыре человека. Они хотели обменять вас на вашу сестру.

– То есть?

– Это наше предположение. Мы считаем, что им нужна ваша сестра, поэтому похитили вас. Они хотели таким образом выманить ее.

У Эбби закружилась голова, к горлу начала подкатываться тошнота. Она оказалась права – похитители охотятся за МЭГ.

– Я уже как-то задавал вам этот вопрос. Вы действительно не знаете, над чем работала Лиза?

– К сожалению, нет, – снова солгала она и тут же постаралась завершить разговор. Она слишком устала – вдруг возьмет и проговорится?

Она повесила трубку и оглянулась на Кэти и Уолтера:

– Можно я позвоню матери в Англию? Я вам заплачу.

Уолтер не возражал и вышел устраивать собак на ночлег. Она посмотрела на часы – в Оксфорде час дня. Отлично. У нее перехватило дыхание, едва она услышала голос Джулии. Та, несколько раз сказав „алло“, уже готова была повесить трубку, когда Эбби все-таки справилась с собой:

– Мамочка, это я. Мне удалось сбежать, и сейчас я в безопасности.

Джулия тут же расплакалась. Судорожно всхлипывая от облегчения, страха и беспокойства, она начала засыпать ее вопросами, спрашивая в основном о ее самочувствии. В конце концов она стала успокаиваться:

– Господи, Эбби, девочка моя, я чувствую сейчас такое облегчение – передать не могу… Да, у нее все в порядке, – сказала Джулия кому-то, кто находился рядом. – Да, нормально. Представляешь, она сумела от них вырваться!

Эбби услыхала голос Ральфа, который что-то говорил в ответ.

– Он весь сияет от счастья, прямо как Чеширский Кот, и посылает тебе большой-пребольшой привет и поцелуи.

Они еще немного поуспокаивали друг друга, после чего Эбби подробно рассказала им о похищении. Когда она закончила, Джулия осторожно спросила:

– Может, вернешься домой?

– Не могу, пока не найду Лизу.

После недолгого молчания Джулия продолжила:

– Я не хочу потерять вас обеих.

– Знаю.

В дом с клубами морозного пара вошел Уолтер и начал стягивать обувь.

– Ты очень смелая девочка, – сказала Джулия.

– Кто угодно, только не смелая, – вздохнула Эбби. – Я самая большая трусиха на свете.

– Нет, ты очень храбрая. – Голос матери стал более уверенным. – Я так тебя люблю… Пожалуйста, дорогая, будь осторожна, хорошо?

– Обещаю.

Эбби повесила трубку, искренне восхищаясь матерью. Сколько же душевных сил нужно иметь, чтобы после всего, что произошло, не требовать от Эбби срочного возвращения домой! Вот это женщина!

– Все хорошо? – спросил Уолтер, с беспокойством глядя на нее глубокими черными глазами. Силы тут же оставили ее, она поняла, что сейчас просто упадет в изнеможении.

– Спать… – сказала она слабеющим голосом. – Мне нужно хоть немного поспать, и все будет хорошо.

Кэти засуетилась и, несмотря на протесты Эбби, начала стелить ей на кровати детей.

– На полу поспят, – сказал Уолтер. – Ничего, они привыкли.

Детей эта новость, по всей видимости, совершенно не расстроила. Они не смотрели на экран телевизора, а по-прежнему зачарованно глазели на эту, как с неба свалившуюся, высоченную девицу, похожую на скандинавскую крестьянку. Кэти устроила в кровати что-то вроде гигантского гнезда из вонючих одеял и звериных шкур. Эбби больше не трогал кошмарный запах – главное, она теперь в тепле и безопасности.

Она положила голову на волчью шкуру и задремала. Сквозь дрему она услыхала, как Уолтер позвал собак, угощая их добрым куском лосятины – от этой „улики“ нужно было избавиться до прибытия копов. Наверное, сквозь сон лениво размышляла Эбби, на лосей в это время года охотиться нельзя.

Когда его верные помощники лихо разделались с контрабандой, Уолтер сел на стул с любительским радиоприемником и начал рассказывать, похоже, всей Аляске, какой он герой. Она провалилась в глубокую яму, когда рассказ начал обрастать невероятными подробностями, как в приключенческом романе.

– Факелы! – вдруг завопил Уолтер, и Эбби испуганно подскочила в кровати, бешено моргая. – Быстро, факелы!

Экран телевизора продолжал светиться, в доме тоже горел свет. От крика отца дети разбежались по углам.

– Сейчас глубокая ночь! Какой идиот… Придет же в голову! Кэти, закрывай дверь на все замки и готовь оружие. – Он глянул на Эбби: – Так, на всякий случай, – и выскочил на улицу.

– Что случилось? – спросила она Кэти, но та молча выполняла указания мужа: закрыла дверь на все засовы, зарядила пистолет и встала лицом к двери, держа оружие обеими руками.

– Кэти?

– Самолет, – пояснила женщина. – В темноте садиться плохо. Нельзя. – Она зыркнула на ребятишек – старший тут же выключил телевизор и начал укладывать младших в родительскую кровать.

– Уолтер пойти зажигать огни для самолета. Помочь пилота сесть. – Она все-таки глянула на Эбби. – Он не знать, какой человек летит – хороший или плохой.