Текст книги "Белое сияние"

Автор книги: Кэролайн Карвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

15

На обратном пути в Лейкс-Эдж Эбби снова и снова прокручивала в голове то, что Мэлоун рассказал ей о Лизе: анекдоты, которыми она его веселила, историю с волками. Все это неизменно возвращало ее к невероятному облегчению, которое она испытывала вновь и вновь, – Лиза жива. Она еще и замужем.

Но куда она исчезла? Она не могла уйти далеко – у нее только одна собака, да и сама она, как сказал Мэлоун, очень слаба. Эбби подумала о приемнике в сторожке у Мэлоуна. Связывалась ли сестра с кем-нибудь и кто это мог быть? Почему Лиза ушла до ее появления? Передала для нее записку и ушла? Может быть, кто-то вынудил ее уйти? Полиция?.. Она тут же почему-то припомнила, как вмиг посуровело лицо Флинта, когда он изучал карту перед поездкой к Мэлоуну.

Она похлопала его по плечу. Он остановил снегоход и обернулся, вопросительно глядя на нее.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что кто-то, вероятно, пытается сбить нас со следа?

– Ничего особенного, – он явно пытался придать голосу некоторую беспечность. – Можете называть это психозом, навязчивой идеей.

Он тут же снова рванул с места, и Эбби ничего не оставалось, как смотреть ему в спину. Он солгал. Почему? Она прикрыла глаза. В лицо дул студеный ветер, обжигая щеки и подбородок. Большой Джо и Диана сказали, что Флинт Лизе друг, но может ли она верить его словам? Может ли она вообще ему доверять?

Когда они вернулись в Лейкс-Эдж, небо не растеряло еще остатки света, который длинными синими полосами ложился на снежные дорожки.

Дома освещали маленькие рождественские лампочки, превращавшие тени кустов и покрытых инеем деревьев в драгоценные камни на снегу. Насколько веселее, подумала она, темными зимними вечерами видеть в окне не бесконечную тоскливую черноту, а эти удивительные снежные скульптуры.

Совершенно окоченевшая и разбитая, она не сразу сообразила, что ответить, когда Флинт предложил ей чего-нибудь выпить.

– Я не кусаюсь. – В темноте блеснула его белоснежная улыбка.

Она понимала, что, наверное, стоило с ним пойти и, возможно, больше узнать о его дружбе с Лизой, но она так устала, так мечтала оказаться внутри своих четырех теплых стен, в уюте собственных, хотя и немногочисленных вещей, что готова была разрыдаться.

– Как-нибудь в другой раз, – сказала она, стуча зубами от холода. – Спасибо, что подвезли.

Она с трудом вытащила онемевшие ноги из снегохода.

– Что собираетесь делать?

– Постараюсь узнать что-нибудь о Лизином муже.

– Здесь почти одиннадцать тысяч летчиков и у всех имеется официальное разрешение летать. А это, между прочим, каждый пятнадцатый житель Аляски, – предостерег Флинт. – Желаю удачи.

Это известие вызвало у Эбби некоторое уныние.

– Примите-ка сейчас горячую ванну, – посоветовал Флинт. – А я тем временем встречусь с сержантом Пегати. Скажу ему, что Лиза жива.

Она посмотрела на него с возмущением и протестом.

– Не забывайте, спасатели прочесывают горы. Откуда только люди сюда не собрались на поиски Лизы! Все они сейчас испытывают страшные неудобства – и во имя чего? Кроме того, – на губах мелькнула улыбка, – ее давно там нет. Полиция никогда ее не найдет, если Лиза этого не захочет, – в этом с ней невозможно тягаться.

– Правда?

– Чистая правда. Вы не могли бы отдать мне записку? Она мне понадобится.

Эбби вытащила листок и, не снимая варежек, расправила его в руках. Сердце сжалось, когда она снова взглянула на сердечко, обрамленное крестиками-поцелуями.

– Простите меня, Эбби.

Она нехотя передала Флинту драгоценный кусочек бумаги.

– Спасибо.

Он завел мотор, но она остановила его:

– Вы случайно не знаете Мэг? Лиза с ней работала?

На какую-то долю секунды в его глазах мелькнуло нечто похожее то ли на ужас, то ли на испуг – она не успела понять.

– Мэг? – переспросил он сдавленным голосом. – Почему вас это интересует? Кто-то спрашивал?

– В полиции спрашивали.

Несколько секунд он смотрел на нее в упор, но как будто не видел. Казалось, он пытается взять себя в руки.

– Эбби, – наконец мягко произнес он, – я хочу дать вам один совет. Вы, пожалуйста, к нему прислушайтесь. Постарайтесь как можно реже произносить это слово.

– А что? Кто она? Что она дел…

– Пообещайте, что вы больше никогда не произнесете его вслух. – На его лице появилось свирепое выражение. – Ни-ког-да!

– Но я…

– Эбби, вы мне симпатичны. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Мотор взревел, проглотив ее слова, и прежде чем она могла как-то остановить Флинта, снегоход унесся прочь, окатив ее волной выхлопных газов.

Эбби лежала в горячей ванне во флигеле, где были еще рукомойник и туалет. Флигель был построен во дворе в нескольких метрах от задней двери дома. Моук растянулся на коврике перед ванной и не отрывал от нее глаз. Ему не очень понравилось сидеть в одиночестве, поэтому он старался присматривать за ней на случай, если она вновь попытается оставить его дома.

Прикрыв глаза, она наслаждалась приятно обжигающим жаром. Иногда местные условия жизни казались ей просто замечательными.

Позади флигеля был скрыт огромный резервуар, который снабжал водой весь дом. Воду сюда регулярно привозили в огромных цистернах. А еще здесь был унитаз с бачком. Она по достоинству оценила сейчас все эти удобства, оказавшиеся как нельзя кстати.

Она была благодарна и за то, что ей вернули дорожную сумку. Вернувшись от Мэлоуна, она обнаружила ее небрежно брошенной на кровати. Никакой записки с извинениями за то, что все перевернуто вверх дном, ни от Демарко, ни от Виктора. Но она невероятно обрадовалась, что вещи снова оказались при ней, причем, кажется, ничего не пропало.

Постепенно вода остывала, она вытащила пробку и выскочила из ванны, сделала педикюр, намазалась увлажняющим кремом, обернулась в полотенце и по тающему снегу в сопровождении Моука, который следовал за ней неотступно, ринулась в дом. Ступни горели, тело покрылось гусиной кожей. Она с визгом влетела в дом. Господи, как же люди это делают в разгар зимы!

Она накормила Моука, растопила печь, начала расчесывать собаку и тут поняла, что просто тянет время. Правда, от того, что она это поняла, события не ускорились, и ей понадобился еще час, чтобы отважиться позвонить матери.

Сначала она все-таки отрепетировала, что сказать. Завернувшись в любимый уютный и непомерно вытянувшийся свитер из козьей шерсти, надев пару теплых носков и теплые брюки от тренировочного костюма, она забралась с ногами на диван, поставила рядом бутылку вина и положила пачку сигарет – таким образом Эбби подготовилась к разговору, который мог затянуться далеко за полночь.

Едва она поздоровалась, как Джулия, не давая ей сказать ни слова, выпалила:

– Дорогая, ты только, пожалуйста, не волнуйся, но ко мне сегодня приходил человек, который спрашивал о коллеге Лизы, Мэг.

Эбби тут же не на шутку встревожилась:

– Что за человек? Он тебе угрожал? С тобой ничего не случилось?

– Эбби, успокойся, пожалуйста.

Она говорила сейчас таким же тоном, как Лиза, и Эбби это почему-то рассердило:

– Я абсолютно спокойна.

– Вот и хорошо, – оживилась Джулия. – Я не собиралась тебе это рассказывать, чтобы не беспокоить по пустякам, но Ральф настоял. Он говорит, что, поскольку ты сейчас занимаешься поисками Лизы, нужно рассказывать тебе все, что ее касается, даже если это кажется незначительным…

– И?

– Этот человек сказал, что он Лизин друг, но я о нем никогда не слыхала, а мне кажется, я знаю имена всех ее друзей. А еще тех, кто ей нравится и кого она недолюбливает, – Джулия фыркнула, – я даже знаю, как зовут женщину, которая приходит убирать у Томаса, и как зовут его кота. Но имени Мэтью Эванс что-то не припомню. Ни разу о нем не слышала.

– Как он выглядит?

– Довольно крупный мужчина лет сорока пяти – сорока шести. Каштановые волосы, карие глаза. На затылке волосы редкие. Ничего особенного во внешности, если тебя интересует именно это. Правда, на нем были очень дорогие модные очки, но почему-то с темными стеклами. Мне это показалось довольно странным, потому что день был пасмурный.

– Он британец?

– Нет, американец. Ральфу показалось, что он с Западного побережья, но он не берется утверждать наверняка.

– Не с Аляски?

Эбби услыхала, что мать задает вопрос в сторону, и поняла, что Ральф сейчас с ней рядом. Она почувствовала невероятное облегчение оттого, что мать под надежной защитой.

– Он не знает, – снова услыхала она голос в трубке. – Он никого с Аляски не знает и сравнить не может. В общем, этот Мэтью очень-очень интересовался, где Мэг. Еще он спрашивал, о чем мы с Лизой говорили, когда она в последний раз звонила и не присылала ли мне чего-нибудь. Между прочим, он о ней очень много знает, причем такие подробности, о которых известно только близким. Например, как звали ее плюшевого медвежонка. Ну когда в нашем доме последний раз произносили имя Пушистика – тысячу лет назад! Меня это очень смутило.

– Может быть, у нее с ним был роман, но она тебе ничего не рассказывала?

Джулия фыркнула:

– Лизу никогда не интересовали мужчины, которые сиднем сидят дома или торчат у телевизора. Похоже, этого Эванса хватает только на то, чтобы выйти в магазин. Да, он еще и беспрерывно курит. В доме никак не выветрится этот ужасный запах.

Эбби украдкой глянула на окурок в пепельнице. Мать и не знает, что старшая дочь… Господи, она чувствовала, что ей лет четырнадцать и ее чуть не застукали на месте преступления.

– А как он себя вел?

– Очень приятный, обходительный, но что-то в нем не так…

Для Джулии, у которой интуиция развита не больше, чем у репы, признать такое – все равно что подавать сигналы бедствия.

– Господи, – выдохнула Эбби, – прежде чем мы продолжим обсуждать эту тему, я должна тебе сообщить, что Лиза жива. Правда жива. Она не погибла во время бурана. Насколько мне известно, она чувствует себя нормально, хотя у нее есть обморожения, но в целом нормально.

– Жива! – эхом повторила Джулия. – Моя девочка жива!

Эбби выкурила четверть пачки и выпила два бокала вина, пока рассказывала матери о Мэлоуне и отвечала на ее вопросы.

– Мама, Лиза не вышла замуж?

– Эбби, помилуй, неужели ты думаешь, я бы тебе не сказала? Конечно нет. – Но тут в голосе послышалось некоторое сомнение. – Если она, конечно, не сделала глупость, о которой потом сожалела. Например, влюбилась в какого-нибудь парня из Лас-Вегаса и тут же выскочила за него замуж.

– В этом я сомневаюсь, – заверила ее Эбби. – Я просто поинтересовалась, и все. На всякий случай.

Повесив наконец трубку, она почувствовала себя измотанной, как будто ей пришлось пройти через допрос спецслужб.

– Ненормальные, честное слово, – сказала она Моуку, голова которого в течение всего разговора лежала у нее на коленях. Она только сейчас поняла, что гладит его, – вот вам и подсознательный уровень. – Я говорю о своих родственниках, – продолжала она, – они у меня ненормальные.

Моук распахнул свои голубые, цвета льда, глаза и смотрел на нее не мигая, как бы говоря: „А у кого они нормальные?“

Она ласково почесала у него за ушами. Большой Джо говорил, что хозяином Моука когда-то был человек, который летом присматривал за лесным домом Флинта. Прошлой осенью он попал под бензопилу и потерял ногу, поэтому всех его собак пришлось раздать.

– Он не больно-то о них заботился, – сказал тогда Большой Джо. – Троих пришлось усыпить – они не смогли поладить с новыми хозяевами.

– А Моук? – спросила она тогда. Он долго смотрел на собаку.

– Пес отличный, но он никогда не был особенно привязан к Лизе. Иначе он бы не оставил ее, даже если бы она его подожгла. А он ушел от нее в поселок.

Интересно, что двигало Моуком, когда он отчаянно бежал домой, решив, что лучше вернуться к своим друзьям, чем погибать с нынешней хозяйкой?

Она опустошила еще один бокал, чтобы хоть как-то заглушить беспокойство, потом ненадолго выпустила собаку на улицу, налила себе на ночь воды и заползла под одеяло. Она лежала, погрузив руку в густой мех хаски, и смотрела в темноту. Из глаза выползла слезинка и покатилась по щеке. Эбби смахнула ее. Нет, плакать она совсем не хочет.

16

– Эй! Здесь живет Эбби Макколл?

Эбби придержала Моука за холку – он рычал низким голосом на незваного гостя – и открыла входную дверь. На пороге стояла грузная женщина с копной золотисто-каштановых волос. С плеч свисали многочисленные шарфы.

– Да, Эбби Макколл – это я.

– Слава богу, я вас нашла. Меня зовут Конни, Конни Баухманн. Я Лизина подруга. – Женщина крепко держала огромную сумку, но тут же бросила ее и протянула Эбби обе руки. Эбби позволила ей подхватить свою руку и ответила на рукопожатие.

– Как вы все это терпите! Впрочем, надо сказать, выглядите вы отменно – наверное, от свежего воздуха. Знаете, и у меня здесь цвет лица тут же становится здоровым.

– Приятно познакомиться.

– Понимаю, через какие круги ада вам сейчас приходится проходить, но я хочу узнать вас поближе и предложить свою помощь. От всего этого прямо с ума можно сойти. Я и сама до сих пор не могу поверить. Страшно представить, что переживаете вы!

– Да, ощущения не из приятных, – согласилась Эбби. Ей как-то сразу понравилась эта женщина с круглым, как золотистый блин, веселым лицом и улыбкой до ушей.

– Я умирала от беспокойства. Кому только не звонила – вдруг Лиза отправилась к кому-нибудь из своих друзей. У нее же есть дурная привычка время от времени куда-то исчезать. Но то, что произошло, никакому описанию не поддается. – Она вдруг хохотнула. – Никто ничего не знает. Я готова сделать все, чтобы помочь вам ее найти. Не знаю, правда, что можно сделать. В голову приходит только одна мысль – запустить в горы воздушный шар с огромным плакатом: „Лиза! Возвращайся, пожалуйста!“

Эбби очень хотела задать нежданной собеседнице вопрос о Мэг, но, вспомнив слова Флинта, прикусила язык.

– Честное слово, я бы сейчас придушила вашу непутевую сестру за то, что мне из-за нее приходится терпеть. Аляска – это такая дыра, я ее ненавижу.

– Я готова предложить вам кофе, но только попозже. Извините, мне сейчас нужно кое с кем встретиться.

– Если вы о следователях, то никуда бежать не надо и ваши извинения излишни. Они утром улетели.

Эбби подняла глаза в небо, словно пытаясь разглядеть там вертолет.

– Я имею в виду Пегати и Демарко, – внесла окончательную ясность Конни. – Они отправились в горы к какому-то отшельнику.

Эбби поняла, что речь идет о Мэлоуне, которого они, очевидно, хотят расспросить о визите Лизы.

Конни теперь смотрела на нее вопросительно и с надеждой: может, теперь-то ей позволят войти.

– Проходите, – пригласила Эбби.

Конни тут же вознаградила ее широкой радостной улыбкой и, едва переступив порог, живо наклонилась и подняла с пола варежку.

– Кажется, ваша?

– Ой, спасибо.

– Миленькие зверушки, – кивнула Конни на узор: на запястье варежки плясали стилизованные волки. – Но ведь на самом деле их такими не назовешь, верно? Мне о них рассказывали прямо-таки кошмарные истории…

Конни бросила саквояж на пол у дивана, сняла длинную, до колен, куртку и, звеня браслетами, начала развязывать шарфы.

– А медведи! Жуть! Лиза мне рассказывала об одной своей подруге, которая как-то зимовала в лесной сторожке. Представляете, однажды медведь снес входную дверь – следующие две недели вместо двери висело одеяло… Ой, какая прелесть! – ее глаза плотоядно засветились, когда Эбби достала из холодильника кексы с черничным джемом.

Эбби разлила кофе, положила на тарелку кексы и устроилась на диване рядом с Конни. Проникавшие через окно солнечные лучи падали на разноцветные коврики, превращая узоры в голубые сапфиры и ярко-красные рубины. Она вдруг почувствовала, что вот он – ее дом, и даже не сразу вспомнила, как выглядит ее комната в Оксфорде: по сравнению с ее здешним жилищем она была серой и скучной.

– И откуда же вы знаете Лизу? – Эбби перешла прямо к делу. – Вы познакомились в Англии? Вы говорите, как англичанка.

– Неужели! – Конни растерянно захлопала ресницами. – Надо же, а я думала, что у меня не осталось акцента, я ведь уехала оттуда еще ребенком.

– Дело не в акценте, а скорее в том, как вы строите фразы.

Конни виновато улыбнулась:

– Видимо, от прошлого не так-то просто избавиться.

Да, Эбби это очень хорошо понимала.

– Так откуда вы знаете мою сестру? – повторила она вопрос, не дав Конни покопаться в своих английских корнях.

– Я полгода с ней работаю. С ней и с Томасом. – Она покрутила перед носом кексом. – Вы ему звонили? Он не отвечает на звонки, а он мне так нужен.

– Томас в отпуске.

– Наверное, он еще не знает, что Лиза пропала. Представляю, как он расстроится. Они ведь не разлей вода, правда?

„Томас для меня как отец, которого у меня не было, – вспомнила Эбби слова Лизы. – Он меня понимает, как никто другой“.

– Что-то у меня из-за него сердце не на месте, – сказала Конни, откусывая кекс. – И за МЭГ тоже переживаю.

– Мэг?! – Эбби испуганно отшатнулась.

– Только, пожалуйста, не говорите, что впервые слышите это слово. – Она сверлила Эбби взглядом.

– Нет… то есть да, слышала. – Эбби вконец растерялась.

– Я бы, конечно, рассказала вам обо всем подробнее, но я дала Томасу слово.

– Кто такая Мэг? – резко перебила Эбби.

– Извините, Эбби, – Конни глубоко вздохнула, – но слово надо держать. Если я в своем деле начну нарушать обещания, то разорюсь через неделю.

– Я сестра Лизы и имею полное право быть в курсе дела, – сказала Эбби, делая ударение на каждом слове.

Конни заерзала на диване.

– Знаете, вчера к моей матери заходил человек и интересовался Мэг. Ей даже стало не по себе. Я должна знать, в чем дело.

Она видела, что Конни колеблется. Та поняла, что Эбби заметила ее сомнения, и отвернулась.

– Эбби, это слово даже произносить опасно. И Томас, и Лиза это знают.

Эбби почувствовала, как внутри зашевелился червячок сомнения: о Мэг знает и Флинт. Конни глубоко вздохнула.

– Ладно, раз вы настаиваете… Только имейте в виду, любая информация о МЭГ совершенно секретна. Если мне вдруг станет известно, что вы проболтались, и я, и Томас, и ваша собственная сестра – мы вам кишки выпустим. Понятно?

Стараясь не думать ни о Демарко, ни о сержанте Пегати, Эбби пообещала никому ничего не говорить.

– Хорошо. Потому что никто – ни одна живая душа – не должен узнать о МЭГ, а то всем нам придется ой как туго. – Конни наклонилась к ее уху, словно их могли подслушать. – Видите ли, МЭГ – это не кто, а что. МЭГ – это мотор энергетической генерации, первый в совершенно новом поколении двигателей.

– Томас и Питер, я говорю о Питере Сантони, – продолжила она, – разрабатывали его многие годы, то есть так долго, что стали для окружающих чуть ли не посмешищем. Сантони однажды дал мне посмотреть чертежи и расчеты, но технология показалась мне настолько зыбкой, что я посчитала все это дурацкой затеей.

Эбби сразу вспомнила, что Тесса писала Лизе о Сантони. Тот знал о судебном иске Кроу в отношении Лизы. Эбби наконец сформулировала для себя вопрос: откуда он узнал? Кто-то ему сказал об этом? Она вдруг поняла, что перестала слушать рассказ Конни, и решила больше не отвлекаться.

– …Лиза подключилась к работе значительно позже, но внесла в проект свежие мысли, свежий взгляд – называйте как угодно. Она никогда не отличалась уважением к классике. Но она, как мне кажется, обладает удивительной способностью мыслить неординарно и делать совершенно неожиданные выводы, которые в конце концов ведут к настоящему прорыву в исследованиях. Другие ученые могут только мечтать о таком полете мысли. Через некоторое время Лиза страшно поругалась с Сантони.

Наверное, в этом нет ничего удивительного – они ведь такие разные. Дело в том, что Сантони тщательно взвешивает все свои выводы, он методичен и скрупулезен, а Лиза… вы же знаете свою сестру. Она дразнила его Сантони-Дерьмони. Он страшно психовал.

Конни потянулась за очередным кексом. Ела она изящно, как-то по-кошачьи откусывая кекс.

– Сантони начал требовать, чтобы Лизу отстранили от участия в проекте, но Томас не пожелал ее терять и сказал Сантони, что если его настолько не устраивает положение дел, пусть уходит сам. Развернулась настоящая битва – они страшно ссорились, орали друг на друга, хлопали дверями, но Томас не сдавался, продолжая настаивать на своем. В конце концов сдаться пришлось Сантони!

Эбби взглянула на Моука – тот подошел к миске и попил воды.

– Короче, Томас и Лиза перестали пускать Сантони в лабораторию, повесили там новый замок и, куда бы ни выходили, запирали за собой дверь… И этот бедолага – когда-то активный разработчик проекта – вдруг оказался не у дел. Он до сих пор на них сильно обижен. – Она поднесла пальцы ко рту и быстро слизнула с них крошки. – Его, между прочим, можно понять.

Эбби мысленно согласилась с этим утверждением. Теперь, по крайней мере, кое-что вставало на свои места – ясно, почему Сантони так носился с этой грязной историей о Лизе.

– И что это за МЭГ?

– Помните, на чем была буквально помешана ваша сестра?

– Полеты, – тут же отозвалась Эбби. – Теслу она считала своим кумиром, ну а Уиттла, который изобрел реактивный двигатель, вообще боготворила…

Она вспомнила Лизины слова: „Мы топчемся на месте. То, чем мы сейчас занимаемся, всего лишь вариации на одну и ту же тему. Чтобы действительно сделать шаг вперед, человечеству нужен еще один Уиттл. И тогда мы сумеем всего за два часа долетать из Лондона до Сиднея, причем без горючего“.

Конни внимательно следила за ней взглядом своих желтоватых глаз – Эбби казалось, что ее гипнотизирует огромная львица.

После довольно долгого молчания Конни заулыбалась.

До Эбби начал доходить смысл сказанного.

– Они создали новый реактивный двигатель?!

Конни торжествовала. Теперь ее лицо сияло широченной улыбкой, а глаза превратились в щелочки, скрывшись за складками жира.

– Реактивный двигатель – и ни одной движущейся детали!

– Не может быть!

Лицо Конни продолжало сиять.

– Ну не здорово ли!

Впервые в жизни Эбби действительно не знала, что сказать. Сказать „здорово“ – ничего не сказать.

Гениально – вот подходящее слово. Ее взбалмошная сестра оказалась причастной к изобретению чего-то по-настоящему полезного! И не просто полезного – если верить Конни, МЭГ совершит настоящую революцию в аэронавтике.

– Эбби! Что с вами? – Конни встревоженно смотрела на нее.

– А… ничего-ничего, просто я… несколько удивлена.

Конни рассмеялась глубоким раскатистым смехом.

– Разве это вас всего лишь удивило?

– Нет, не только, – поспешила заверить Эбби. У нее тут же засосало под ложечкой от страха. – Конни, а вы что-нибудь слышали о Мари Гилмоут? Знаете, что с ней произошло?

– Конечно, знаю. Ну а почему я здесь? Как только услыхала об этом, тут же вылетела из Сан-Франциско. Чуть с ума не сошла, подумав, какая куча деньжищ может пропасть.

– Деньжищ? – переспросила Эбби.

– Милая моя, я ведь вложила деньги в этот проект.