Текст книги "Кошачье шоу"

Автор книги: Кэрол Нельсон Дуглас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Глава 35 Белый слон

Как думаешь, Молина арестует нас, если ты отвезешь меня домой? – спросила Темпл. Она стояла возле «шевроле», босая, точнее – в порванных на носках и пятках колготках. На правой руке у нее висели возвращенные ей туфли и сумка, а на левом запястье – связка ключей на большом кольце. Мэтт стоял напротив, с его правой руки свисал Черныш Луи.

– Думаю, она нас арестует, если я не отвезу тебя домой, – ответил Мэтт. – Ты выпила куда больше епископского чая, чем я.

– Как и Молина. Она гораздо приятнее, когда поддатая.

– Она не была поддатой, как, вообще-то, и ты. Ты просто истощена.

– Теперь я точно не такая поддатая, как была раньше, – качнулась в их с Луи сторону Темпл. Без каблуков она доставала только до его подмышки (Мэтта, а не Луи, конечно же). Он удержал ее, чтоб не упала, поставил ровненько, потом положил ее сумку и полусонного Луи на заднее сиденье машины и проводил Темпл до дверцы.

Когда ее, наконец, усадили в машину, она уставилась сквозь ветровое стекло на небо и принялась считать звезды. На самом деле, это были не звезды, а пыльные следы от высохших капель, но в свете проносящихся мимо уличных фонарей они мерцали почти как звезды. То появлялись, то исчезали, с одинаковой периодичностью, когда машина приближалась и удалялась от нового фонаря. Не водить иногда так приятно.

– Говоря о лейтенанте Молине, – сказала наконец Темпл, – думаешь, эта подлянка когда-нибудь расскажет нам, что произошло на самом деле?

– Я думаю, она собирается спросить об этом нас, когда выветрится чай.

– Плохо, что ты не нашел отца Эрнандеса во время нашей маленькой стрелки с полицией, – добавила Темпл, вздыхая. Она не хотела произносить то, что думала, в чем все ни капли не сомневались. Отец Эрнандес наконец дошел до точки. Но почему? Что довело его до такого сумасшедшего экстрима? И почему Молина не афиширует личность схваченного на месте преступления? Может, во всей этой истории кроется нечто большее, что она хочет выудить из кого-то из нас?

– Да, очень плохо, что я его не нашел, – мрачно ответил Мэтт, подумав о священнике. – Отцу Рафу приходится выдерживать такое давление, – Мэтт мысленно отбросил все волнения. – Может, его вызвали на срочное проведение обряда? Я не могу поверить в то, что это он сделал все это.

Темпл на это не купилась:

– Кажется, ты знаешь об этих людях больше, чем говоришь. Молина была права.

– И ты тоже. – Да.

– Лейтенант Молина не такая тупая, как тебе хотелось бы думать.

– Не тупая… просто другая. Не могу ее раскусить.

Темпл снова пересчитала капли от звездной пыли на стекле автомобиля. Если подумать, она, скорее, была усталой, чем хоть каплю напуганной.

– Она накопала кое-какую неважную информацию на Макса и вела себя так, словно это Святой Грааль.

– Какую информацию?

Ужас, ведь это было про Макса, а это был Мэтт.

– Ничего важного.

Хоть в чем-то нужно сохранять друг другу преданность. Может, сестра Серафина пыталась делать именно это? И отец Эрнандес тоже, если правда была известна, правда, которую знал Мэтт, но не сказал бы, потому что не может. А кому же теперь была предана Пегги?

– Я устала, – сказала Темпл.

– Еще бы.

– Ты меня уложишь?

– Электра уложит.

– А как насчет Луи?

– Его уложу я.

Темпл разбудили белые солнечные иглы, больно вонзающиеся под ногти ее мини-жалюзи. Казалось, из-за них болело все, особенно голова.

Она лежала там, обессиленная и имеющая на то полное право, созерцала остатки трех обломленных красных ногтей. А ведь если у нее и было что хорошего, так это ногти. Их практически откусили, как будто садовыми ножницами, потому что только хорошо наточенный толстый металл мог переломить ее крепкие ноготки.

Но она вовсе не мечтала поскорее исправить свой красивый маникюр, который она обычно делала дома. Темпл просто лежала и прокручивала в голове события минувшего вечера, ощущая себя полной размазней. Был ли это стресс или чай сестры Розы? Она ведь еще даже не взглянула на часы возле кровати. Хотя по тому, как бил в ее окна свет, сквозь жалюзи, она могла догадаться, что теперь было много позже, чем она изначально думала.

Она все еще не двинулась, затерявшись где-то на сладком пробуждении, когда мысли водят полубредовые хороводы, а над тобой все еще висит мягкое белое облако сна, готовое пролиться на тебя и снова унести с собою прочь.

Но вдруг неожиданное, грозное шипение из гостиной заставило ее резко сесть в кровати, в голове у нее начала пульсировать кровь, прямо над шеей, в затылке.

Шипение! Она раздраженно зашипела в ответ и выпрыгнула из кровати быстрее, чем сама того желала. Кошачьи бои в разгаре! И на ее совести было разнять драчунов. Мэтт должен был вчера высвободить Икру из заключения… О, нет! Она замерла на мгновение, неожиданно обрадовавшись дерущимся кошкам. Святые коты! Теперь она поняла, кто был сумасшедшим на телефоне, а может, и тем, кто устраивал шуточки в церкви, поджигателем-недотепой и даже, наверное, распявший кота. А тем временем у нее были домашние дела по примирению котов в соседней комнате.

Два черных кота с взъерошенными, точно две наэлектризованные щетки, хвостами, намертво сцепились на ее чудесном диване. Луи выглядел громадным, как чау-чау, а Икра была хоть и поменьше, но сумела распушиться, как высушенный в сушилке шпиц, явно опасный с точки зрения электропроводимости. Явно никаких ритуалов по спариванию тут не наблюдалось. Темпл похлопала в ладоши:

– Ну-ну! Котятки! Милые пушистики должны жить дружно.

Но никто из них даже не взглянул на нее. Темпл потянулась осторожно взять Икру, а потом аккуратно опустила ее на пол. Икра медленно начала отступать окольными путями, выгибая спину и распуша хвост и ни на секунду не спуская глаз с Луи.

Луи зевнул и вытянулся во всю длину, занимая большую часть дивана. С самодовольным видом он смотрел на Темпл. Такое ощущение, что он говорил: «Мой диван. Мое место. Моя хозяйка».

Темпл налила себе чашку крепкого кофе, посмотрела на висящие на стене неоново-розовые часы и поспешно вернулась в спальню.

Полдень в разгаре. Электра, должно быть, проснулась.

Через пятнадцать минут Темпл была уже двумя этажами выше, возле двери хозяйки заведения, и отчаянно звонила в звонок, который, может, вообще не работал.

– Привет, милочка, – поприветствовала ее Электра. На ней были кислотно-лимонные леггинсы и безвкусная яркая футболка слишком большого размера, а седые волосы были оттенены желто-зеленым спреем. – Мэтт рассказал, что ты опять встретилась с каким-то негодяем. Только в этот раз, он говорит, ты победила. Однако ты выглядишь немного помятой, если ты позволишь мне так сказать.

Темпл посмотрела на свои усеянные синяками ноги и вздрогнула:

– Скажу только, что вам было бы интересно на него взглянуть, хотя никто из нас так его и не увидел. Молина строит из себя прямо-таки мамочку в отношении этого ко-тоненавистника и обидчика монахинь, который пытался поджечь дом Бландины Тайлер.

– Я не очень понимаю, – сконфуженно ответила Электра, потому как не была в курсе происходящего. – Но все же, ты выглядишь так, словно кто-то потрепал твою челочку.

– Если честно, весь вред, нанесенный вчера ночью, в основном исходил от маленькой пожилой монахини.

– Да, ты уж берегись нас стариков, – согласилась, смеясь, Электра.

– Электра. Не могли бы вы оказать мне услугу?

– Что угодно, дорогая моя. Что нужно? Маскировка для прикрытия? Может, в этот раз в образе монашки? Настоящая одежда и прочее… – Электра уже пришла в восторг. – Это была бы очень пикантная перемена после стриптизерши. А я могла бы быть… веселой сестрой Мэйбеллин.

– Нет, Электра, не это. Мне нужен новый дом для миленькой славной кошечки, которую я спасла от газовой камеры. Ее зовут Икра, она…

– О, нет, дорогая. Я совершенно точно не могу…

– Но она такая чудесная. Я оплачу ее стерилизацию. Похоже, что Луи не очень-то рад тому, что кто-то покушается на его территорию, и…

– Нет, обычно кошки так не делают…

– Вы тоже говорили об этом с Мэттом? – подозрительно спросила Темпл.

– Нет. Я и так это знаю. Кошку я взять не смогу. Абсолютно точно, – по тону Электры Темпл поняла, что в таком случае, как минимум, небо упадет на землю. – Оставишь ли ты обоих или нет, мне все равно, но нет, я ее взять не могу.

– Луи, очевидно, не все равно. Но почему нет, Электра? У вас ведь есть место. Вы прямо как Луи.

– У меня, эммм, аллергия на кошек, – произнося это, она даже не смотрела Темпл в глаза. – Не могу нормально дышать, когда долго нахожусь рядом с ними. Прости, Темпл, но это не обсуждается.

У Темпл была великолепная интуиция. Она всегда чувствовала, когда ее пытаются водить за нос, неся всякий вздор. И этот как раз был такой «носооттягивающий» случай. Какие бы реальные причины ни крылись за перевоплощением Электры из мировой гостеприимной хозяюшки в противницу кошек, Темпл ничего такого от нее никогда не слышала.

– Может быть, Мэтт… – рассуждала Темпл.

– Да, спроси Мэтта, – быстро ответила Электра и резко закрыла перед ее носом дверь. Темпл даже пикнуть не успела, так и осталась стоять, глядя на панели из красного дерева.

Полдень. Бедняга, наверное, уже встал.

Ну, хотя бы ему не надо было ехать на работу. Темпл потащилась к дальней лестнице, а потом спустилась на этаж ниже. Она уже пожалела, что обула расшитые блестками теннисные туфли. Сегодня ей не доставляло удовольствия чувствовать себя коротышкой. Но она была слишком утомлена, чтобы напяливать каблуки и взбираться на свою обычную высоту.

Мэтт открыл ей дверь на первый же звонок. На нем был его «джи» и солнечная улыбка:

– Вот и ты. Выглядишь так, словно тебе немедленно требуется огромная доза кофеина.

Темпл кивнула. Его приветствие очень ободрило ее:

– При том, что тебе не давали спать и нормально работать последнее время – и чаще всего по моей вине – я очень рада видеть, что ты так подвижен.

– Ми кульпа – ответил он. Когда Темпл удивленно посмотрела на него, он трижды ударил себя в грудь кулаком со словами: – «Ми кульпа, Ми кульпа, Ми кульпа». Католические бредни. «Моя вина, моя величайшая вина», только на латыни. В церкви нас постоянно пытаются душить какой-то несуществующей виной. Позже отпускает, конечно. Но нет смысла цепляться за эту устаревшую модель поведения.

– Вину нельзя причислить к какой-то категории, – отвечала Темпл, садясь на составленные ящики и беря из рук Мэтта кружку, – и она никогда не выходит из моды, – она немножко отпила и вдруг приподняла брови в легком удивлении, как делают женщины в рекламе кофе: – Очень вкусно.

– Настоящий, я тоже выпил порцию перед тем, как спускался к бассейну и занимался там тай-чи. Как тебе: западная бодрость и восточное успокоение?

– Противоречия тоже не выходят из моды, – улыбнулась Темпл. – Скажи, Мэтт, я тут думала. Твоему жилищу не помешал бы кое-какой уют.

– Аминь. Ты тоже занимаешься декорированием помещений?

– Нет… я как бы сваха.

В этот раз он глотнул и как бы невзначай приподнял свои белые брови, точно мужчина из рекламы кофе. Боже, как они были хороши в таком вот положении.

– Как бы тебе понравилась невзыскательная компания?

Мэтт выжидал:

– Насколько невзыскательная? И какого рода компания?

– Икра, – застенчиво ответила Темпл.

– Луи ни в какую, да?

– Она гораздо меньше, и это нечестно – оставлять ее на милость того, кто готов вышибить ее оттуда в мгновение ока.

Мэтт, улыбаясь, покачал головой:

– Неужели прошлая ночь не подтвердила, что во время схватки размер не имеет значения? Все дело в духе и в том, что восточные мастера называют духовностью.

– Когда дело касается котов с выпущенными когтями, то вся их духовность заключается в большом количестве слюны и шипении. Кроме того, я не знаю настоящих размеров напавшего на меня. А лейтенант С. Р. Молина, мисс Сара Расскажи Молина, не скажет нам, кто это был.

– У нас нет достаточно оснований, чтобы знать, – Мэтт сам выглядел так, словно не хочет знать.

– У меня есть! – воскликнула Темпл. – Луи чуть не прикрепили к стене, как постер. Не говоря уже о том, что это чудовище устроило пожар и поджег винтажный туалетный столик.

– Не думаю, что у Молины есть реальные мотивы преступления, и она не знает наверняка, была ли убита мисс Тайлер или нет. А даже если и так, то кто, по ее подозрению, может быть настолько безумным, что его надо преследовать по закону?

– Несмотря на этот мрачный сценарий и наши невысказанные подозрения, ты выглядишь сегодня утром довольно веселым.

В ответ он тепло улыбнулся:

– Почему нет? Ведь это и моя победа – новобранец должен пройти через полевые испытания и одержать победу. – Мэтт посмотрел на ее пальцы, которыми Темпл вцепились в кружку, а потом добавил: – За исключением трещинок в ее маникюре. И… миссия, ради которой мне позвонила сестра Серафина, окончена, и неважно, что без хэппи-энда. К тому же, я сильно сомневаюсь, что хотя бы один раз сестре Марии-Монике кто-нибудь позвонит с прежними претензиями.

– Ну, что ж, – ответила Темпл, – если все чудесно, за исключением обычных человеческих трагедий, как насчет того, чтобы отпраздновать это включением нового милого дружка в свою жизнь?

– У меня уже есть новый милый дружок в моей жизни.

Вся важность последнего заявления заставила Темпл моментально забыть о своей миссии – найти ее киске новый дом. Она улыбнулась из-за своей чашки с кофе и ничего не отвечала целых пять секунд.

– Нужно делиться своей удачей с менее удачливыми, – вежливо сказала она.

– Опять виновен?

– Всегда, – пожала плечами Темпл. – Это срабатывает. Они все еще улыбались друг другу.

Зазвонил телефон, и они виновато вскочили. Мэтт подбежал к кухонной столешнице, чтобы схватить белую телефонную трубку, а Темпл разрешила себе осмотреться. Она не обнаружила никакой цветовой схемы. В общем, Икра впишется чудесно, что бы там Мэтт ни сделал.

Мэтт, прижав к уху трубку, словно компресс, развернулся к Темпл с очень серьезным видом.

– В два часа, – сказал он, – в центре. Темпл попыталась изобразить на лице вопрос.

– Нет… она здесь, – продолжал Мэтт. Снова пауза. Кто это звонил? Электра?

– Уверен, она придет… Верно. До свидания. Он повесил трубку и посмотрел на Темпл.

– В два часа в центре, в полицейском участке. Кажется, лейтенант Молина готова вывернуться наизнанку или, по крайней мере, вывернуть нас.

– В центре! – Темпл была напугана. Ведь это звучало так официально. – Ты и я? Почему мы?

– Не уверен, что это только мы. Полагаю, это вся церковь Девы Марии Гваделупской в полном составе. Молина звучала очень загадочно, точно Чарли Чен. Полагаю, это будут все из гостевой комнаты монастыря, кто под подозрением.

– Но мы не под подозрением. Она уже поймала преступника.

– Может быть.

Темпл допила остатки своего прекрасно сваренного кофе и поднялась:

– Что Молина сказала тебе, когда ты сказал ей, что я

там?

– Ничего. В течение десяти секунд, – ухмыльнулся Мэтт. – Теперь, когда она знает о моем прошлом, я вижу, что она копает довольно глубоко. Ты права, довольно забавно озадачивать лейтенанта Молину. Особенно, когда она не права.

– Ну, мне, наверное, стоит получше подготовиться к официальной запарке меня же. Хотя нас обоих могут легко отправить на костер. Я могу тут быстренько бросить кошку, когда еще не ушла?

– Я зайду за тобой, – решительно произнес он. – И почему ты не хочешь дать Чернышу Луи шанс проявить теплоту к Икре?

– Я всегда за проявление теплоты, – парировала Темпл, выскальзывая за дверь и уверенно выбрасывая вперед свою ступню, в стиле бурлеск-шоу. Не хватало только барабанной дроби.

Глава 36 Луи уклоняется от пули

Я многим обязан этой Икре. Она обеспечила мне тихую восхищенную публику, когда я с триумфом вернулся из дома восковых фигур и своенравных котят, хотя у нее и было мистическое, самодовольное выражение на ее привлекательной мордашке, которая так напоминает мне вездесущую Карму. Я сказал ей, что она подает надежду.

– Единственное, что я могу обещать, – произносит она быстрее, чем вы успеваете выговорить «Джеки Робинсон», – это то, что никто никогда не станет мне указывать, куда мне идти и что делать.

– Хорошо, хорошо, – отвечаю я. – Твоя грязная миска, полная «Кошачьего счастья» может вечно стоять рядом с моей, в благодарность за мое спасение, но не более. Это мой дом, начиная с этих розовых тапочек в шкафу спальни и заканчивая французскими дверьми в патио и противным туалетным лотком в одной ванной, включая открытое окно в другой ванной. Тут я устанавливаю правила.

– Ты весишь девять килограммов, – говорит она, растягиваясь, словно крутая кошка. – Признай это: твое время вышло, толстяк. Ты безнадежно устарел. Ты – динозавр.

– Послушай, – отвечаю я, – динозавры последнее время очень популярны.

– Ненормальный представитель юрского периода, – насмехается она надо мной. – Должна признать, мне не нравится старье в любом виде, которое везде проявляет себя кое-как, за исключением глубоко неуважаемого сбежавшего отца, чтоб усы его сгнили, где бы он ни был. Только не подумай, что я могу сочувствовать такому невежественному придурку, как ты. Ты просто анахронизм.

– Послушай, ты… – зашипел я в ответ, защищая свое происхождение. – Я никогда не был и не являюсь родственником арахнидов.

– Я имею в виду, что ты устарел для нашего времени и места, серьезно, как просроченный продукт. Я, конечно могла бы отвести тебе еще кое-какое время, но только если бы была водяными часами.

– Так-так, Икра, – говорю я. – Такое прелестное имя для настоящей маленькой мисс. Но очевидно, что ваша уважаемая мама не привила вам манеры истинной леди.

– Леди отдыхают. И раз уж мы начали говорить об именах, тебя-то как зовут?

Вот тут я замялся.

– Меня называли разными именами.

– Я не сомневаюсь, – говорит она, изящно шмыгая носом.

– Один раз назвали сержантом Джо Фрайдеем.

– Ты выглядишь как неудачник.

– А еще Блэки.

– Бостонский Блэки, наверное, – ухмыляется эта малышка.

Она высокомерная, спесивая, невежественная и просто хамит. Но она ведь – родня. Я сдерживаю свой темперамент, который становится все более терпеливым в таких вот случаях.

– А еще: Тринадцать, – продолжаю я.

– Это, видимо, твой возраст.

– Не совсем, – отвечаю я, подавляя желание схватить ее за загривок и кинуть прямо об французские двери.

Я всегда остаюсь джентльменом, кроме случаев, когда маленькие невоспитанные девочки, обделенные в свое время родительским вниманием, выводят меня из себя и откровенно унижают. Но так как я нахожусь на стороне «родителей», очень грустно осознавать, что она прошла мимо вожжей отцовской дисциплины. Я не удивлюсь, если мое вмешательство будет расценено как приставание. Итак, я возвращаюсь к разговору о территории.

– Это мой дом. Я первый здесь появился. Мисс Темпл Барр – моя. Меня не волнует, кто ты, чем ты занималась в своем заключении, которое, должен я сказать, было довольно многообещающим. И я не собираюсь бросать все, что я нажил, ради того, чтобы как-то сгладить твое прошлое.

– Это мы еще посмотрим, – отвечает мисс Икра с удивительным хладнокровием.

Только она совершенно упустила одну очень важную деталь – мое имя. Я не вчера родился, а это, порой, очень важное преимущество.

Глава 37 Решительность и освобождение

Мэтт даже не удивился, когда встретил сестру Серафи-ну в центральном полицейском участке. Он боялся не увидеть там Пегги Вильгельм, впрочем, как и Темпл.

Видимо, они с Темпл думали одинаково: Пегги Вильгельм не имела прямого отношения к делу – ни к завещанию, ни к смерти тетушки, ни даже к жестокости на кошачьей выставке, если, конечно, бритье кошки является жестокостью, когда стрижет кто-то помимо настоящих любителей кошек.

Никого не удивило отсутствие отца Эрнандеса, который пропал еще прошлой ночью. Зачем лейтенант Молина продолжала играть в кошки-мышки с их страхами и подозрениями, оттягивая неизбежный момент разоблачения? Неужели она нашла новые улики в доме священника, и теперь ей нужны были показания Мэтта о шантаже по переписке? Возможно, именно эту тему она сегодня и осветит.

Мэтт глядел на нее с интересом. Она сидела за большим, заваленным бумагами столом, в большом, захламленном офисе, который явно принадлежал не ей: на семейных фотографиях на длинном столе позади нее сияли улыбками темнокожие люди. Скорее всего, это был кабинет кого-то из начальства, того, кто знал об этом собрании и разрешил его, но предпочел не присутствовать, оставив детали лейтенанту Молине. Все это должно было показать, что начальство уважает ее нестандартный подход к работе.

Лейтенант нервничала, Мэтт это заметил по тому, как она долго и беспричинно возилась с папками, избегая взглядов собравшихся. По ее выражению можно было понять, что ей было неприятно то, что она теперь собиралась сделать, но необходимо.

Мэтт собрался с духом. До сих пор лейтенант Молина проявляла удивительную способность к раскрытию смущающих подробностей – и чаще всего о нем. Еще недавно она предъявила Темпл такие же нелицеприятные факты о пропавшем Максе Кинселле. Какие именно? Любопытно было бы узнать. Темпл всегда была так честна и открыта, но что касалось Макса Кинселлы, она моментально превращалась в загадочную комнату без окон и дверей. Даже не просто комнату, догадывался Мэтт, а спальню. Поскольку эта территория была ему неизвестна, он решил быстренько сменить тему для размышлений.

Лейтенант Молина прочистила горло, постучала краем папки по поверхности стола: так делают учителя для привлечения внимания, призывая к порядку.

Они даже не разговаривали друг с другом, а просто лениво гудели, и, казалось, им эта встреча была совершенно не нужна. Может, она вообще была нужна только ей одной? И что Молина собирается им сообщить такого интересного? Похвастаться своей удачей? Открыть неизвестный секрет?

– Это просто беспорядок! – обратилась она к ним почти нерешительно.

Вокруг нее словно замкнулся круг, и ей это было не по душе, как показалось Мэтту. Была не по душе и загадка, которая вот-вот должна была рвануть, как осколочная граната, ранив кого-то, нет, целое собрание шокированных, скорбящих «кого-то».

– Работая над этим делом, я столкнулась с массой необъяснимых и, на первый взгляд, не связанных между собой событий, – ее яркие голубые глаза пристально глядели на слушателей. – Конечно же, многие из них переплетаются. Также я обнаружила некоторые детали… которые кажутся бессмысленными. Однако, они важны. Я хочу предупредить вас, что не ищу ответ, я его знаю. Надеюсь только, что оставшиеся темные места этой истории вскоре сами собой прояснятся. Вначале я объясню шипение и непристойные звонки мисс Тайлер и в женский монастырь, затем – нападение на кота Петра и то, зачем на выставке побрили Минует. Все это, как мы знаем, взаимосвязано, но логическая цепочка этих событий была… разорвана. Прежде, чем я начну, может, кто-нибудь хочет высказаться?

Все переглянулись, вид у каждого был робкий и виноватый, определенно, каждому было, что скрывать. Мэтт знал, Темпл тащила на себе груз чьей-то истории, причем груз более тяжелый, чем она могла бы выдержать. Но кто же открылся ей? Может быть, отец Эрнандес поделился своей тайной о шантаже и с ней тоже? Знала ли о письмах Молина? И не лучше было бы ему самому рассказать об этом?

Сестра Серафина хранила другую тайну отца Эрнанде-са _ его внезапно начавшуюся привязанность к алкоголю. Возможно, она скрывала что-то еще?

А Пегги Вильгельм? Утаила ли она, что знала о событиях, которые стали причиной смерти ее пожилой тетушки?

– Мы полагаем, что Бландину Тайлер убили, – сказала лейтенант Молина. – Ее убийца пока не сознался, но сомнений быть не может. Дело было несложным. В своем уме задержанный или нет, решит суд присяжных.

– Кто? – стряхнув рыжие завитки волос со лба, спросила Темпл. – Если уже все известно, мы хотим знать, кто.

По грустной, сдержанной улыбке Молины было ясно, что она, как настоящий священник, знает, что точные ответы всегда двусмысленны.

– Как я сказала вам вчера ночью, – продолжала она, – мы задержали того, кого вы все хорошо знаете и кому доверяли, того, чье имя шокирует вас. Возможно, мне даже не стоит рассказывать вам…

– Рассказывать что? – спросил кто-то, кто подошел незамеченным и теперь стоял в дверях.

Сестра Серафима встала:

– Отец Эрнандес! Вы не…

– Что я не? – раздраженно щередразнил он. – Что вы все здесь делаете? И зачем возле моего дома меня поджидала сестра Святая Роза Лимская, а потом отправила меня сюда?

– Вы не были дома прошлой ночью! – сказал Мэтт обвинительным тоном, хотя он вырвался у него не нарочно.

Отец Эрнандес повернулся к нему, затем провел рукой по прилизанным седым волосам. На нем был обычный наряд священника: белый католический воротничок вокруг шеи, черная рубашка с коротким рукавом и свободные брюки. Добавьте сюда черный пиджак, и он мог бы играть на органе на какой-нибудь мемориальной вечеринке, которую с удовольствием заказала бы какая-нибудь Электра (Мэтт на такой один раз играл). Он вовсе не выглядел, как убийца, был уставшим и мрачным, но все равно элегантным. Его быстрое падение на дно бутылки не отразилось на его внешности. Ад для него крылся вовсе не там, а между аккуратно напечатанных строк писем, полных гадкой лжи. Хотя была ли это ложь? Отрицание было дном всех самых серьезных человеческих падений. Знала ли лейтенант Молина о шантаже? Знала ли она, что Мэтт занимался его укрывательством?

– Да, я не был дома, – ответил священник уверенным тоном. – Я обязан находиться там постоянно? Я был… в церкви.

– В церкви? Поздно ночью? – удивилась сестра Сера-фина. – Всю ночь?

– Церковь открыта всегда, и днем, и ночью, хотя нам и приходится запирать ее двери на ночь от вандалов в последнее время. Кто-нибудь из вас догадался заглянуть туда? Священник не может оказаться в церкви? Да что с вами со всеми такое?

Молина улыбнулась:

– Отец Раф, вы в «завязке»?

Он сверкнул на нее глазами, а потом чуть закашлялся:

– Надеюсь, что так.

Потом он встретился глазамих Мэттом. Они улыбнулись друг другу, братья по несчастью, что бы ни случилось.

Мэтт моментально почувствовал невероятное облегчение, или даже освобождение от тайны, которую он с такой неохотой хранил, от своего двойственного статуса бывшего священника. Он никогда не избегал этого слова и его значения тоже. Священник. Бывших священников не существует. Так же, как люди утверждают, что не существует бывших католиков. Да прибудет с тобой сила, Люк Скайуокер, даже когда ты бороздишь просторы вселенной и тупо убегаешь прочь. Как бегут все они. Но если отец Эрнандес не виновен в смерти Бландины Тайлер, тогда кто же?

Наконец Молина прервала всеобщее тревожное ожидание:

– Отец Эрнандес, человек, который убил Мисс Тайлер, был задержан прошлой ночью. Да. Присядьте, вам лучше присесть. Мы задержали Питера Бернса, адвоката церкви. Я понимаю, вы шокированы. Я и сама не раз делила с ним одну скамью в нашем приходе.

После этого заявления все ахнули.

– Он был прекрасным прихожанином более… десяти леТ; _ возразил отец Эрнандес, однако сам в то время покорно усаживался на стул. – Он жертвовал всем ради интересов церкви, занимался для нас волонтерством. Здесь какая-то ошибка.

– Действительно, – подтвердила лейтенант Молина, – завещание Бландины Тайлер, наверное, самая выдающаяся среди подобных «ошибок». Когда мы побывали в ее доме – благо, он не сгорел благодаря мисс Барр, – на такое льстивое замечание Темпл чуть побледнела, – то нашли там семнадцать завещаний, датированных разным временем. И именно поэтому Берне продолжал шарить по дому даже после смерти мисс Тайлер. Он знал, что она много что хранила и коллекционировала. Из-за обнаружения новых завещаний, то, которое он считал приемлемым, могло перестать быть правомочным. В итоге, он решил спалить дом. Но теперь все завещания, которых он так боялся, находятся у нас. То завещание, которое он представил отцу Эрнандесу, и назвал самым последним, к сожалению, подлог, основанный на предыдущих ее завещаниях, с дополнительными изменениями, касающимися лишения наследства котов. У Бернса кровная вражда с кошками, кроме всего прочего.

– Значит, это он побрил Минует! – сказала Пегги Вильгельм. – Но зачем? Я тогда была очень далеко от тетиного дома, в Кэшмен-конвеншн-центре.

– Может, – задумалась Темпл, нащупывая разгадку, – в этом и заключалась суть?

– Неплохо, – отметила лейтенант Молина не без удовольствия. – Нападение на призовую кошку мисс Вильгельм должно было заставить ее остаться на все выходные в Кэшмен-конвеншн-центре и следить, чтобы ничего подобного не случилось, а не захаживать дважды в день к своей тетушке и помогать ей.

Все призадумались.

– Он хотел, чтобы мисс Тайлер осталась дома одна? – спросила Темпл.

Несмотря на все ее жалобы, что лейтенант Молина ее запугала, Мэтт видел, что Темпл была, возможно, единственной, кто действительно хотела знать все и строила предположения. Мэтт подумал, происходило ли это потому, что Темпл меньше всех нужно было что-то скрывать.

– Мисс Тайлер и ее кошки, – подтвердила Молина. – Он не рассчитывал, что после его выходки на выставке неизлечимо любопытную мисс Барр пошлют кормить кошек домой к Бландине, или что сестра Серафина, расстроенная из-за неприличных звонков сестре Марии-Монике и тем, что отец Эрнандес… слегка отошел от приходских дел, позвонит своему бывшему ученику Мэтту Девайну за помощью. Вместо того, чтобы устранить одну-единственную племянницу, Берне столкнулся с двумя случайно втянутыми в это дело незнакомцами, – лейтенант Молина посмотрела по очереди на Темпл и Мэтта. – Лично я нахожу случайно втянутых в дело незнакомцев ужасной головной болью, всегда. Полагаю, что мистер Берне теперь такого же мнения. Бритье бурманской кошки было его первой ошибкой, хотя его и не засекли в тот раз.

– Бирманской, – поправила Темпл. Для нее это было важно. – Это бирманская кошка.

Пегги Вильгельм, которая пребывала в неком оцепенении, резво закивала своей кудрявой головой:

– Они были священными кошками храмов Бирмы сотни лет назад. Очень умные животные… наделенные даром предвидения. Очень чувствительные.

– Бирманские, бурманские… – занервничала лейтенант, – дело вовсе не в породе, а в этом уроде. Некоторые из вас заметили, как необычно ее побрили.

Все вежливо изобразили чрезвычайную заинтересованность.

– Вдоль спины и вокруг пояса, – вдруг сказал Мэтт, сам удивляясь своему голосу. Крест. Отец Эрнандес тоже это подтвердил.

– Крест, – повторила лейтенант Молина, сияя и улыбаясь Мэтту, словно он был ее лучшим учеником.

Он почувствовал, что вспыхнул (из-за проявленного внимания вообще или, возможно, из-за того, что его похвалили), и немедленно опустил глаза. Это ведь не разбор задания в классе. Преследование перевернуло несметное количество жизней, его собственную, в том числе. Ему не нужна была отличная оценка, он нуждался в ответе на конкретный вопрос. Ему всегда был нужен простой доступный ответ на вопрос, который не был до конца ясен. Меа си1ра, теа си1ра, теа си1ра.