Текст книги "Цирк Обскурум (ЛП)"

Автор книги: Кендра Морено

Соавторы: К. А. Найт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава

46

Мне достаточно одного взгляда на лицо Эмбер, чтобы понять, что что-то не так. Я отбрасываю шелк, на котором тренировался, мои босые ноги ступают на большой верхний этаж, в то время как остальные следят за моим взглядом. Все мы мгновенно забываем номер, над которым работали.

– Эмбер? – Нервно спрашивает Спейд.

Она бледнеет, переводя взгляд между нами, и тяжело сглатывает.

– Роджер близко, – объявляет она. Эти три слова наполнены ужасом, и внутри меня разгорается огонь, который я не могу сдержать, мое безумие разгорается, когда я вижу ее страх.

Я никогда не хочу, чтобы она боялась, не так, как сейчас, и я крадусь к ней, нуждаясь в том, чтобы она поняла, что она в безопасности. Я осматриваю ее телу, проверяя, нет ли каких-либо травм, но она кажется невредимой.

– Он угрожал ей, – говорит Грег рядом с ней. Мелвин зажат у него под мышкой, но Грег смотрит на Эмбер, оценивая ее.

– Возьми Мелвина и присматривай за ним, – огрызается Даймонд.

Грег кивает, бросая на Эмбер еще один обеспокоенный взгляд, прежде чем обнимает парня и выводит его из палатки, оставляя нас наедине с нашей девушкой.

– Что случилось? – Спрашивает Клаб, когда я обхожу Эмбер, заключая ее в объятия и кладя голову ей на плечо. Она прерывисто вздыхает и снова прижимается ко мне, ее рука накрывает мою руку на своем животе.

– Мы ездили в город за припасами. Он появился, когда мы ходили по магазинам. Он угрожал Мелвину, пытаясь заставить меня пойти с ним. Мне удалось выбраться, но он здесь. Мы должны уйти. Он придет…

Я провожу рукой по ее лицу и накрываю ее губы, прижимаясь ртом к ее уху.

– Дыши глубоко для меня, – приказываю я. Скользнув другой рукой вверх, я прижимаю ее к ее груди, так что она крепко прижимается ко мне. – Дыши со мной. Вдох. – Я делаю вдох и выдыхаю. – Выдох.

Она медленно начинает расслабляться, откидываясь на меня.

– Больше не ходи в город одна. Мы все делаем вместе, – приказывает Даймонд. – Но мы не уезжаем. – Он обменивается с нами взглядом. – Пусть приходит. Ему предстоит битва. Мы не можем бегать вечно, Эмбер. Мы выстоим. Это наш дом, наш народ. Ты наша королева. Ты не можешь быть его женой. Понимаешь?

Она кивает, целуя мою руку, поэтому я отпускаю ее рот и целую в шею, когда она расслабляется еще больше.

– Он придет, – предупреждает она нас.

– Позволь ему, – отвечает Клуб. – Я хотел пройти с ним второй раунд.

Мой мрачный смешок заставляет ее вздрогнуть.

– Я приберег игрушки на тот случай, когда он приедет, – признаюсь я.

Мы успокаиваем ее, как можем, но мы все еще чувствуем ее беспокойство, и я ее не виню. Если он здесь, то только ради одного – нее.

– Он никогда не заполучит тебя, – обещаю я ей на ухо. – Я убью его прежде, чем хотя бы волос упадет с твоей головы.

Она кивает, но я знаю, что только время подтвердит мои слова. Даймонд прав. Мы больше не убегаем. Это закончится только тогда, когда мы встретимся с ним лицом к лицу, так что нужно позволить ему прийти. Но это не значит, что я позволю нашей девочке быть напуганной и жить на грани. Он украл ее жизнь на долгие годы. В этот раз он до этого не дойдёт.

Я хочу, чтобы она снова была счастлива. Я жажду ее смеха и улыбки.

Я бросаю взгляд на Даймонда, который кивает и переводит взгляд на Спейда и Клаба.

– Усилить охрану. Объявить предупреждение. Если он придет сюда, я хочу, чтобы он был жив. Мы разберемся с ним сами.

Крепче обнимая свою девочку, я тяну ее за собой.

– Подожди, я должна помочь. Куда мы идем? – спрашивает она, когда я поднимаю ее и перекидываю через плечо. Она взвизгивает, но позволяет мне, и когда я ставлю ее на ноги в задней части шатра, она наблюдает, как я быстро готовлю то, что задумал.

– Вот. – Я протягиваю ей краски, которые мы используем для плакатов, и показываю на деревянную доску. – Брось ее. Выплесни немного своего гнева. Кричи, рычи, делай то, что тебе нужно.

Она выглядит смущенной и нерешительной, поэтому я ухмыляюсь.

– Просто доверься мне. Попробуй.

Пожав плечами, она проверяет вес маленькой баночки с краской, а затем отводит руку назад и бросает. Она ударяется о дерево, разбрызгивая ярко-красное по поверхности, и она ухмыляется, прежде чем выбрать другую и бросить её тоже. На этот раз она хихикает, когда краска разбрызгивается, и, не удостоив меня еще одним взглядом, хватает еще и еще. Она запускает ими в дерево, и они приятно брызгают.

Схватив свою, я бросаю ее и наблюдаю, как разноцветные краски смешиваются на доске, когда она начинает улыбаться, даже если не осознает этого. Она отбрасывает один удар за другим, пока не отступает, тяжело дыша, ее страх прошел.

Мне не нравится ее ужас, если только он не направлен на меня.

Она бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем подойти к доске, чтобы проверить это.

– Что за бардак, – бормочет она, когда я делаю шаг за ней.

– Полный беспорядок. – Макая руки в краску, я провожу ею по ее щекам, прежде чем она успевает меня остановить. Она вскрикивает, поворачиваясь, на ее лице ярко-синие отпечатки ладоней. Ее глаза широко раскрыты, и она указывает на меня.

– Харт, не смей…

Я подхожу ближе, переплетая наши руки, пока ее тоже не накрываю. Она стонет от этого ощущения, когда я улыбаюсь ей, наклоняя голову.

– Мне нравится, когда ты неряшлива, – жадно шепчу я, опуская взгляд на ее губы. – Мне нравится, когда ты злишься. Мне также нравится, когда ты сходишь с ума, но мне не нравится, когда ты напугана. Ты понимаешь?

Она кивает, сглатывая, а я со стоном наблюдаю за ее движением. Я заглядываю ей в глаза, замечая искру отчаяния в ее взгляде, когда ее губы приоткрываются в желании. Она смотрит на меня так, словно хочет проглотить, и я не могу этого вынести.

– К черту все это, – огрызаюсь я.

Прижимая ее к доске, я прижимаюсь губами к ее губам. Я скольжу покрытыми краской руками по ее, поднимаюсь к ее щекам и наклоняют ее лицо, размазывая краску по ее коже, пока мы жадно целуемся. Ее руки скользят вверх по моей спине, стягивая с нее рубашку, ее ногти впиваются в мою кожу, когда я стону в ответ на поцелуй.

Я теряю себя в ней, наши жадные руки скользят друг по другу, оставляя пятна на нашей коже, но никому из нас нет дела, мы боремся за то, чтобы быть как можно ближе.

Большинство называют меня сумасшедшим, и они были бы правы, но ради нее я бы пожертвовал последними крупицами здравомыслия, чтобы снова увидеть ее улыбку.

Я бы полез в огонь ради нее.

Я бы порезал каждый дюйм себя стеклом, только чтобы уберечь ее.

Я никогда не думал, что способен любить другого человека, только не после всего, что я потерял, но Эмбер владеет моей душой, моим сердцем и моим телом. Я не смогу жить без нее, и мысль о том, что я чуть не потерял ее сегодня, делает наш поцелуй более жестоким, пока она не всхлипывает, притягивая меня ближе. Никто из нас не хочет расставаться, даже когда наши легкие кричат нам об этом.

Отстраняясь, она встречается со мной взглядом.

– Что, если бы это не сработало? Что, если бы это не взбодрило меня? – грубо спрашивает она.

– Тогда я бы приготовил тебе какое-нибудь дерьмо, чтобы ты разбила его молотками.

Ее улыбка становится шире, но вместе с ней снова загорается солнце.

– Я люблю тебя, – шепчет она.

– Хорошо, тогда ты хоть отчасти понимаешь, как сильно я тебя обожаю, – отвечаю я, покусывая ее губу. – Я собираюсь вставить в рамку это произведение искусства, которое мы сделали, и вместо того, чтобы крушить дерьмо, я собираюсь крушить тебя. – Перекинув ее через плечо, я направляюсь к ее палатке, пока она смеется и шлепает меня по заднице.

Ее смех звенит по всему цирку, принося радость, которую может создать только наша королева, освещая наши дома и жизни.

Глава

47

Передо мной лежит стопка карт. Я перечитывала их сто раз, и они по-прежнему дают мне один и тот же ответ, поэтому я перечитываю их снова и снова, но он никогда не меняется. Я поглощена этим, пытаюсь сделать другой вывод, но каждый раз получается одно и то же.

Смерть. Страх. Грядет что-то плохое.

Я знаю, что это связано с Роджером. Он очень ясно дал это понять, но, кроме предупреждения, я больше ничего не получаю от карт. Они остаются стойкими и молчаливыми, когда я нуждаюсь в них больше всего. Мне нужен другой ответ.

Цирк стал моим домом. Я счастлива здесь, в этом месте, предназначенном для уродов и изгоев. Я нашла свое место. Какая-то часть меня знала это с детства. Я всегда была одержима цирком, и когда мой отец привел меня в Цирк Обскурум, когда я была маленькой, это казалось правильным уже тогда. Я хотела бы, чтобы все события между тем временем и настоящим не происходили, но я знаю, что это было необходимо для меня, чтобы стать той, кто я есть. Это было частью моего путешествия, каким бы печальным оно ни было.

Я не могу позволить Роджеру ворваться и отнять это у меня. Я не могу позволить ему снова лишить меня счастья.

Я протягиваю руку вперед и раскладываю колоду, еще раз занося руки над картами, ища разъяснений.

Вскоре появляется Хильда. Некоторое время назад она ушла за ужином, но я заявила, что мне нужно еще несколько минут.

Прошел час.

При виде меня ее взгляд смягчается, но в уголках тоже появляется напряжение. Мы обе читали карты, но я была одержима этим. Тем не менее, это не меняет моей потребности в другом ответе.

– Эмбер, – говорит она, привлекая мое внимание, когда я смотрю на ту же карту, которую доставала миллион раз – смерть. Когда я смотрю на нее, нахмурив брови, она выдыхает. – Дитя, мы не можем принуждать судьбу к нашей прихоти. Мы можем только прочитать это.

– Но мне нужно… больше. Мне нужно еще, – прохрипела я, вытаскивая еще одну карту – страх. Мои плечи опускаются. – Это мой дом.

– Это дом для всех нас, – напоминает мне Хильда. – Не думай, что мне все равно только потому, что я не получаю один и тот же ответ постоянно. Я не желаю смерти никому в этой семье, но она случается.

– Но на этот раз это будет моя вина, – выдавливаю я. – Я привела его сюда. Я – причина, по которой он пришел сюда.

Хильда делает паузу из-за моих слов, из-за боли, стоящей за ними, прежде чем подходит и садится рядом со мной. Когда я снова начинаю тасовать колоду, она накрывает мою руку своей, останавливая меня. Я поднимаю на нее взгляд, вижу мудрость в ее глазах.

– В этом твоей вины не больше, чем моей, – говорит она, качая головой. – Если бы мы все измерялись темнотой других людей, тогда у нас действительно были бы проблемы, не так ли? – Она притягивает меня в объятия. – Смерть может прийти, но мы встретим ее лицом к лицу, когда она придет, Эмбер. Ты будешь в этом не одинока. Ты встретишься с ней не одна.

Я не осознаю, что плачу, пока не шмыгаю носом и не обнимаю ее в ответ, чувствуя, как слезинки падают ей на плечо. Рыдания сотрясают мое тело так быстро, что я не могу дышать, они обвивают меня своими щупальцами. Я позволяю своему страху выплеснуться наружу – страху, что это будет кто-то, о ком я забочусь, что это будет один из моих мужчин.

– Не позволяй этому поглотить тебя, – хрипит она, крепко обнимая меня. – У него нет на тебя никаких прав, и когда он придет, мы напомним ему об этом.

Даже пока Хильда утешает меня, я понимаю, что новая женщина, которой я стала, не согласна с ее ответом. Старая Эмбер смирилась бы с этим, но новая Эмбер не хочет ждать. Она хочет действовать.

Но как?

Глава

48

Я смотрю, как Эмбер сидит в палатке доктора Луи, закатав штанину, пока он тычет пальцем ей в икру. Прошло несколько месяцев с тех пор, как она приехала сюда со сломанными костями, настолько избитая, что потребовалась неделя только для того, чтобы она смогла сесть в постели. Тогда ее муж проделал с ней ужасные вещи, но у него не будет шанса повторить свои действия.

Мы должны были убить его, когда у нас был шанс.

Однако никто из нас не скажет этого Эмбер. Она уже осознает, в чем заключалась ошибка. Она пыталась быть хорошим человеком, но иногда это невозможно, когда демоны стучатся в дверь. Иногда приходится бороться с тьмой одной тьмой.

– Выглядит неплохо, – говорит доктор Луи, поворачивая ее ногу и сгибая колено, проверяя его. – Все заживает хорошо.

Эмбер с усмешкой подается вперед.

– Означает ли это, что теперь я полностью поправилась?

Доктор Луи похлопывает ее по колену.

– Я предлагаю продолжить твои упражнения на растяжку и восстановить силы, но в остальном, я не вижу причин, почему бы и нет. Ты преуспела в том, чтобы снова нарастить мускулы.

Эмбер сияет от похвалы доктора Луи, и я ее не виню. Нам всем нравится видеть, как доктор Луи гордится нами. Он нам практически отец. В последний раз, когда мне было больно, я был так переполнен эмоциями от того, что он заботился обо мне, что заплакал – не то чтобы я когда-нибудь кому-нибудь об этом расскажу. Это просто означает, что доктор Луи – особая часть цирка. Он заботится о каждом человеке, который проходит через эти палатки, о каждом члене нашей семьи. Он лечит порезы и царапины, болезни, переломы костей и неприятные ощущения в желудке. Он видит худшее в нас, и я знаю, что это его утомляет, поэтому, когда он видит, как мы исцеляемся, это исцеляет и часть его самого.

– Как здесь? – спрашивает он Эмбер. Он осторожен, когда прикасается к ней, всегда сначала спрашивая разрешения. Он знает нашу девочку так же хорошо, как и мы.

– Лучше, чем когда-либо, – говорит она с улыбкой, для пущей убедительности сгибая колено. – Я очень скоро начну заниматься гимнастикой.

Доктор Луи смеется и похлопывает ее по колену, прежде чем встать.

– Что ж, тогда я бы сказал, что ты полностью исцелена, моя девочка.

Ее улыбка немного дрогнула.

– Пока нет, – бормочет она, глядя вниз. – Еще нет.

Доктор Луи, кажется, понимает, что она имеет в виду – что она может быть исцелена физически, но у нее все еще есть внутренние проблемы, которые нужно исправить. Поскольку Роджер все еще прячется поблизости, я ее не виню. Похоже, что ее травма буквально преследует ее, и мы скоро позаботимся об этой проблеме.

– Это пройдет, – бормочет Луи, прежде чем дотянуться до ее плеча и сжать его, что всегда было источником утешения в цирке. – Мы – семья. Твое место здесь, Эмбер. – Когда она вопросительно смотрит на него, он добавляет: – Мы заботимся о нашей семье.

Она кивает и встает.

– Спасибо вам, док, за все.

В ее глазах я вижу понимание того, что ее место здесь, что это ее дом, и она будет бороться зубами и ногтями, чтобы сохранить его в безопасности.

Я бы не хотел, чтобы наша королева была другой.

Глава

49

Я неугомонная. Хильда больше не подпускает меня к картам, и, несмотря на то, что я поправилась, ребята не разрешают мне выступать прямо сейчас. Я чувствую раздражение и хожу по цирку в поисках цели, чего угодно, лишь бы отвлечься от постоянного беспокойства и страха. Даже сейчас волосы у меня на затылке встают дыбом, как будто за мной наблюдают, оставляя мурашки по коже. Я ускоряю шаги и оглядываюсь через плечо, напоминая себе, что здесь я в безопасности. Может, и наступает ночь, но моя семья здесь.

Тень мечется между палатками, преследуя меня, и мои глаза расширяются. Сердце колотится от адреналина, я ускоряю шаги, пробираясь между еще двумя палатками, чтобы убедиться, что то, что я увидела, было реальностью, но затем я снова вижу тень.

Я обыскиваю местность, отказываясь прятаться. Вместо этого я заведу его в ловушку. Мой взгляд останавливается на палатке с оборудованием, и я бросаюсь туда, ныряю внутрь и гашу фонарь, одновременно беру молоток и жду, затаив дыхание. Я прислоняюсь спиной к занавеске у входа, поставив ноги на ящик, чтобы никто не мог видеть меня под ним. Мои глаза расширяются, когда я пытаюсь разглядеть каждую деталь в темноте, мои руки слегка дрожат, когда я поднимаю молоток, готовая к атаке.

От одного вдоха к другому я пытаюсь замедлить свое бешено колотящееся сердце и громкое дыхание, а затем створки шатра открываются, впуская кого-то. С воплем я бросаюсь на него, размахивая молотком, но только для того, чтобы его поймала в воздухе сильная рука, держащая мою руку высоко над собой, в то время как другая сжимает мое горло. Это обрывает мой вопль и сжимает. Требуется мгновение, чтобы мои глаза привыкли, но когда они это делают, я клянусь, что они выскакивают у меня из головы.

– Даймонд? – Даймонд? – шепчу я, глядя в его знакомые глаза.

– Я поймал тебя, Куинн. Охота окончена. Что мне теперь с тобой делать? – Он загоняет меня спиной в палатку, когда мой страх превращается в замешательство, а затем вожделение от темноты, которую я вижу в его взгляде. – Я собирался отпустить тебя, но потом ты убежала. Разве ты не знаешь, Эмбер, что никогда не следует убегать от хищников? Это вызывает у нас желание преследовать. Это заставляет нас проголодаться, а в темноте, в полном одиночестве, ты слишком соблазнительна, чтобы отказаться.

Мои колени ударяются о стол с оборудованием, и он сотрясается от силы, сбивая предметы на пол, но ни один из нас не обращает на них внимания. Я поймана в ловушку его темного, голодного взгляда, мое тело находится под его контролем. Мое сердце колотится в предвкушении, а бедра сжимаются от желания. За все это время он ни разу не переступил черту, но сегодня вечером он это сделает.

Он больше не сдерживается, а я, черт возьми, не могу ждать.

Сжимая крепче, он сводит мои пальцы в судороге, и я опускаю кувалду в его протянутую руку. Он томно проводит по нему своими длинными пальцами, наблюдая за мной, прежде чем прижать твердый край к моей щеке и провести им вниз по моему горлу, останавливаясь над моим колотящимся сердцем.

– Ты собиралась использовать это на мне?

Я киваю. Что-то в его шелковистом, темном голосе завораживает меня. Воздух наполнен обещанием и насилием, но я, кажется, не могу отвести взгляд, едва в состоянии моргнуть, и мои глаза горят от пристального взгляда на него.

Он сжимает меня, прежде чем провести кувалдой по моим твердеющим соскам через блузку. – Тогда, может быть, мне стоит использовать ее на тебе. Честно – это справедливо, тебе не кажется, Эмбер? – мурлычет он, стаскивая ее вниз, переворачивая в руке и прижимая к моей промежности. Страх пронизывает меня, но я не отступаю.

– Я вел себя все это время хорошо и не прикасался к тебе, но я хочу то, что принадлежит мне. Ты понимаешь? – Мои глаза расширяются, и он сжимает мой подбородок так сильно, что я всхлипываю. – Слова, Эмбер. Соглашайся прямо сейчас или уходи, потому что, если ты скажешь «да», я не остановлюсь, сколько бы ты ни умоляла. Ты должна это понять.

– Я… – я тяжело сглатываю, переводя взгляд на его губы.

– Скажи – да или прикажи мне убираться, – приказывает он резким голосом. – Если ты скажешь – да, ты моя, вся, и я сделаю с тобой все, что захочу. Последнее предупреждение.

Снова поднимаю на него глаза и облизываю губы в предвкушении.

– Да. Да, я твоя.

Я ожидала, что он поцелует меня, но вместо этого он срывает с меня блузку, прохладный воздух касается моей обнаженной груди и заставляет мои соски напрячься. Он наблюдает, как вздымается моя грудь от тяжелого дыхания, пока, наконец, не наклоняется и не захватывает сосок зубами. Его глаза встречаются с моими, когда он медленно сжимает его, наблюдая за каждой моей реакцией. Боль и удовольствие смешиваются, пока это не становится слишком сильным, и я вскрикиваю. Он останавливается и ждет, пока я успокоюсь, и целенаправленными движениями впивается глубже, подталкивая меня к краю, прежде чем отпустить. Кровь снова приливает к моему соску и заставляет его покалывать, когда он поворачивает голову и проделывает то же самое с другим. Мои стоны наполняют воздух, мои глаза закрываются, когда я содрогаюсь в его объятиях.

Схватив меня за запястья, он дергает мои руки вверх, а затем за спину, так что моя грудь выпячивается, а глаза распахиваются. Боль в моих плечах смешивается с удовольствием в моем теле, и я задыхаюсь.

– Не своди с меня глаз все это время. Не закрывай их, или я открою их силой, – предупреждает он. – Ты узнаешь, кто трахает тебя, Эмбер. Ты будешь наблюдать за каждой развратной вещью, которую я буду делать с тобой, и знать, что ты хотела этого.

Удерживая мои руки скованными, он хватает со стола веревку и обматывает ее вокруг моих запястий. Кожу жжет, когда я безуспешно пытаюсь высвободиться, а затем его рука скользит по моей груди, пощипывая мои воспаленные соски, в то время как другой у него кувалда.

Его ухмылка становится жестокой, когда он вертит ее в руке. Смущение смешивается с похотью, когда я задаюсь вопросом, что он собирается делать.

Взявшись за толстую деревянную ручку, он вдавливает ее мне между бедер, а затем его ноги встают по обе стороны от моих, сжимая мои ноги так крепко, что я вжимаюсь в эту ручку до боли. Толстая квадратная головка торчит и прижимается к его члену, когда он наклоняется и кусает меня за горло.

Мой крик наполняет воздух, и я пытаюсь отстраниться, но я в ловушке между ним и столом, моя киска трется о дерево. Это больно, но в то же время так приятно, особенно когда он прижимается к моему клитору, заставляя меня хныкать.

Он кусает и облизывает, прежде чем спуститься ниже и снова прикусить. Он повторяет это снова и снова, отмечая каждый дюйм моей шеи. Его руки находят мои бедра и дергают их взад-вперед, заставляя меня прижиматься к дереву.

Когда раздается его голос, он приглушается моей кожей.

– Ты кончишь вот так, Эмбер, – говорит он. – Я собираюсь заставить тебя. Ты уже близко, и неважно, как сильно ты не хочешь этого признавать. Я ощущаю это на твоей коже и вижу дрожь в твоих конечностях. Но продолжай бороться. Мне это нравится. Чем упорнее ты будешь бороться, тем тяжелее тебе будет пасть.

Со стоном я двигаю бедрами. Это так чертовски приятно, когда я втираю клитор в дерево через штаны. Я погружаюсь в боль, поглощенная ею, и когда я раскалываюсь на части, я кричу в темноту.

Его смешок наполняет воздух вместе с моим криком, когда он поднимает голову, его кривая улыбка, когда он смотрит, как я тяжело дышу и дрожу. Когда удовольствие, наконец, утихает, я со стоном падаю, моя киска пульсирует и ноет от давления. Его рука скользит вниз по моей груди, когда он отступает назад и убирает ее между моих покрытых синяками бедер.

Перекинув кувалду через плечо, он жадно пробегает глазами по моему телу.

– Я только начинаю, любовь моя.

Прежде чем я успеваю задуматься, что он имеет в виду, он перекатывает меня, его рука опускается мне на спину и толкает меня через стол, пока я не перегибаюсь через него. Мои руки связаны у основания позвоночника, когда он хватает меня за брюки и стаскивает их. Я чувствую, как моя влага растекается по моим бедрам и киске, и когда он широко раздвигает мои ноги, я знаю, что он это видит.

Его пальцы скользят по моему месиву, и мгновение спустя я слышу, как он облизывает их дочиста, чавкающий звук заставляет меня вздрогнуть.

– У тебя божественный вкус, и посмотри на себя, такая пухлая и розовая. Созрела для принятия.

Поворачивая голову, я напрягаю зрение в темноте.

– И прими мою волю, – продолжает он. Я слышу шарканье, а затем толстая головка его члена касается моего входа, прежде чем он входит в меня. Сила заставляет меня кричать, боль пронзает меня, когда он погружается так глубоко, как только может. Я мокрая, но все еще больно, и когда он вынимает член и толкается обратно, мои глаза зажмуриваются, пока мое тело пытается приспособиться к нему. Как только я начинаю, он вырывается из моего влагалища. Его руки сжимают мои бедра, а затем раздвигают мою задницу, и его влажный член прижимается к моей дырочке там.

– Дай… – Я начинаю протестовать, но он с рычанием толкается внутрь, проталкивая свой член сквозь мои ноющие мышцы. От боли я почти теряю сознание на мгновение. Я пытаюсь вырваться, отодвинуться, но он удерживает меня, грубо входя глубже в мою задницу с каждым толчком.

– Пожалуйста, нет, остановись! – Я умоляю, отбиваясь, слезы текут из моих глаз. Это так больно, но, как он и обещал, он не останавливается.

Ему все равно.

Я сказала «да» зверю, и он больше не будет закован в цепи.

Он предложил мне выход, но я отвергла его. Теперь я должна это пережить.

Это должно пугать меня после всего, через что я прошла в прошлом, но в глубине души я знаю, Даймонд никогда бы не причинил мне вреда. Не совсем, не так, как Роджер. Он раздвинет мои границы и заставит меня почувствовать то, чего я никогда не чувствовала, но он никогда не сломает мое тело. Он будет использовать это и боготворить это, и долбаной части меня это нравится.

Я становлюсь еще влажнее, умоляя его остановиться, и слово – нет превращается в да. Мысль о том, что он возьмет меня против моей воли, делает меня такой скользкой, что становится неловко.

Он трахает мою задницу жестко и быстро, с силой вдавливая меня в стол, мои соски волочатся по шероховатому дереву, когда меня дергают взад-вперед.

– Посмотри на себя, расслабься для меня. Эта маленькая упругая попка полностью моя. Ты плачешь, но твоя киска истекает для меня. Тебе это нравится, не так ли, Эмбер? Нравится, что я заявляю права на эту хорошенькую попку, трахаю тебя жестко и быстро, как животное? Даже когда ты говоришь нет, ты умоляешь меня о большем.

Всхлипывая, я прикусываю губу, пока не чувствую вкус крови. Он наклоняет мои бедра и проникает в мою задницу так глубоко, что я знаю, что мне будет больно несколько дней, а затем что-то твердое прижимается ко входу в мою киску. Мои глаза расширяются, и мое тело замирает, но ему все равно. Он проводит этим по моей киске, твердый край задевает мой клитор.

– Я хочу, чтобы ты наполнилась до краев. Я хочу, чтобы каждый дюйм твоего тела был востребован, – мурлычет он, когда твердый край снова прижимается к моему входу, и он толкает это в меня. Мои глаза расширяются, когда я пытаюсь оглянуться, но я не могу увидеть, что это. Он толкает член глубже, растяжение между этим и его членом подводит меня к грани слишком многого и в то же время недостаточного. На этот раз он медленно вытаскивает это из меня и вводит обратно, расслабляя меня, пока его бедра раскачиваются, его член набухает внутри моей задницы.

– Вот и все. Проникни глубже. Позволь мне посмотреть, как ты вот так распадаешься на части. Позволь мне проделывать с тобой все темные и развратные вещи, – рычит он, и когда он полностью толкает эту штуку в меня, я чувствую что-то толстое у своего входа.

Кувалда.

Он трахает меня кувалдой.

Я немного возмущаюсь, но когда он начинает двигаться, я теряю себя в боли и удовольствии, и вся мораль и протесты исчезают.

Его толчки жестоки, граничат с чрезмерностью. Это больно, но в то же время так чертовски приятно, заставляя меня подниматься выше, даже когда я кричу, слова срываются с моих губ, которые, кажется, только подстегивают его.

– Пожалуйста, нет, да, остановись, еще.

Я не могу принять решение, но это не имеет значения. Я здесь ничего не контролирую, и он не остановится, пока не получит то, что хочет.

Наклонившись надо мной, он еще раз кусает меня за шею, и мой крик разрывает воздух, доводя меня до крайности, заставляя кончить. Моя киска сжимается на ручке, моя задница прижимается к его члену, и со стоном напротив моей кожи он входит в меня, прежде чем набухнуть внутри меня и, наконец, излиться, наполняя мою задницу горячими струями спермы.

Дрожа и все еще находясь на пределе, я извиваюсь под ним, мои глаза бегают от удовольствия, пока оно, наконец, не проходит, и я падаю.

Его зубы отрываются от моей шеи, и он целует место укуса сильнее.

– Ты совершенна, – хвалит он. Он на мгновение ложится мне на спину, так что я чувствую, как колотится его сердце, прежде чем он выпрямляется и выходит из моей задницы. Я вздрагиваю, и когда он начинает дергать за ручку, я вскрикиваю.

– Тсс, почти все кончено, любовь моя. Ты так хорошо справилась, – бормочет он, вытаскивая ее, и когда я снова опустошена, я ахаю.

Расцепив мои руки, он поворачивает меня и позволяет столу поддерживать меня, так как мои ноги подкашиваются. Должно быть, я в ужасном состоянии, с разбитыми губами, слезами, стекающими по лицу, и отметинами по всей шее, но он смотрит на меня так, словно я самое красивое, драгоценное существо, которое он когда-либо видел.

Он наклоняется и нежно целует меня.

– Идеально, – говорит он, прежде чем откинуться назад.

Я не могу говорить. Я просто смотрю.

Поднимая кувалду между нами, он приподнимает бровь, когда я смотрю на мокрое, блестящее дерево. – Убери свой беспорядок, Эмбер, – приказывает он, запуская одну руку мне в волосы, другой прижимая деревяшку к моим губам.

Я открываю рот, и он просовывает ее внутрь. Я облизываю и посасываю древесину, пока он наблюдает. Я делаю, как мне говорят, вытирая сперму, и когда он вытаскивает ее у меня изо рта, он гордо улыбается мне.

Он гладит меня по волосам, пока я тяжело дышу.

– Хорошая девочка, – хвалит он, отбрасывая кувалду, когда наклоняется и заключает меня в свои объятия, за что я благодарна, поскольку все еще не чувствую своих ног. – А теперь давай уложим тебя в постель.

Прижимаясь к нему, я обнимаю его за плечи, мое заплаканное лицо прижимается к его груди, даже когда улыбка кривит мои губы.

Я пережила тьму Даймонда.

Я пережила «дьявола цирка», и мне это чертовски понравилось.