Текст книги "Цирк Обскурум (ЛП)"
Автор книги: Кендра Морено
Соавторы: К. А. Найт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
Глава
29
В цирке полный бардак. Страх пронизывает бледные лица, ищущие меня в толпе, ищущие ответы. Все колеблются, неуверенные. Мой долг как директора манежа – присматривать за ними и обеспечивать их безопасность. Я потерпел неудачу. Я тяжело ощущаю этот вес, когда маленькая ручка проскальзывает в мою. Опустив взгляд, я всматриваюсь в залитое кровью лицо Эмбер, ее маска сдвинута назад, чтобы обнажить его.
– Хорошо, нам нужны люди, чтобы убедиться, что все пожары потушены. Кто-то также должен проверить, как там дети. Сохраните те части палаток, которые сможете. Соберите наших… Соберите наших мертвых, выдыхает она. – Даймонд и я еще раз проверим цирк на случай, если еще кто-нибудь из горожан прячется. Вперед! – Она хлопает в ладоши, и люди приходят в движение, выглядя решительными теперь, когда у них появилась цель.
– Спасибо тебе, – бормочу я, благодарный ей в этот момент. Обычно я контролирую ситуацию и знаю, что делать, но это было неожиданно. Даже сейчас запах обугленной плоти обжигает мой нос, а крики звенят в ушах. Сегодня ночью погибли несколько моих людей, и я ничего не смог для них сделать. Я не смог их спасти.
– Конечно. Мы семья, – отвечает она, прежде чем потянуть меня за руку, чтобы я пошевелился. – Нам нужно убедиться, что никто не прячется.
Я иду в ногу с ней, пока мы обыскиваем каждый уголок цирка. Мы находим Клаба, защищающего детей, убедившись, что те, кто все еще хнычет от страха, знают, что они в безопасности. Он ютится с ними в центре, инструктируя всех, с кем все в порядке, проверить тех, с кем может быть что-то не так. Харт висит над палатками, пытаясь исправить некоторые повреждения и посмотреть, можно ли их спасти. Нам придется заменить то, что мы потеряли, и он делает все возможное, чтобы исправить то, что можно временно починить. Спейд помогает нести наших мертвых, его лицо искажено горем, а Свобода плетется за ним, печально вздыхая. Даже тигр чувствует, какой огромной потерей это было. Все мрачны и сердиты.
Я тоже это чувствую.
Как они посмели напасть на наш дом? На наших людей?
Они заплатят за это.
Когда мы находим одного из нападавших живым и прячущимся за палаткой, сила, о которой я и не подозревал, наполняет меня. Я поднимаю его одной рукой, когда он стонет и прижимает ладонь к ране на боку. Когда позади меня появляется Харт, я бросаю мужчину к нему. Мой голос звучит ровно и яростно. – Привяжи его повыше. Я проверю, нет ли других. – Я бросаю взгляд на бледного, испуганного мужчину. – А после мы собираемся немного поговорить.
Я знаю, что моя улыбка зловещая, и вздох, который он издает, только подтверждает это. Харт хихикает, уводя его прочь, Эмбер стойко идет рядом со мной. Я прослеживаю за ее взглядом и вижу одного из наших клоунов, Монти, лежащего ничком в траве в нескольких футах от меня. Его рука протянута к палатке, словно предупреждая того, кто может находиться внутри, а в спине у него нож.
Из палатки высовывается маленькая головка.
– Теперь здесь безопасно? Клоун сказал, что я буду в безопасности, прячась здесь. – Глаза мальчика падают на Монти и начинают увлажняться, как будто он только сейчас понял, что произошло.
Эмбер пораженно смотрит на меня, затем падает на колени.
– Теперь все в безопасности, – говорит она, раскрывая руки, и, несмотря на кровь, ребенок бросается в ее объятия. Она поднимает его в воздух и поворачивается, направляясь к ближайшему сотруднику цирка. – Ты можешь отвести его к остальным?
– Конечно.
Она передает ребенка, и когда она снова смотрит на меня, в ее глазах читается жажда крови, которую я чувствую всей душой.
Наша королева разгневана, очень разгневана, и она хочет отомстить.
К тому времени, когда мы покидаем цирк, мы находим троих их людей живыми, все с различными травмами. Мы связываем их и встаем перед ними, наши маски на месте. Кровь покрывает большинство из нас, когда мы преследовали и убивали их людей, и мы позволяем им видеть это, чтобы они поняли, что им не выбраться отсюда живыми.
Харт хихикает, когда он запрыгивает на один из такелажных столбов и танцует по нему с ножом в руке, когда начинает петь.
– Утка, утка, гусь! – Он указывает на того, кто отшатывается, насколько позволяют ему веревки. – Ты не пойдешь спать? Я хочу поиграть, поиграть с тобой сегодня! – Он прыгает на них, и они кричат от страха. – Бу. – Он хихикает и отскакивает назад, скользя вокруг Эмбер. – Хотел бы я видеть, как ты убиваешь их. Что за зрелище.
– Харт. – предупреждает она и указывает на свои ноги. – Сядь. Ты сможешь поиграть с ними, когда мы закончим.
– Обещаешь? – спрашивает он, надувшись.
– Я обещаю. – Она гладит его по голове, и он опускается на колени рядом с ней, как собака. Похоже, наша королева приручила нашего зверя или, по крайней мере, сделала так, что он подчиняется только ей. Она гладит его по волосам, пока он продолжает играть ножом, рисуя на песке, когда я делаю шаг вперед.
Я скрещиваю руки на груди, разглядывая троих мужчин, в то время как Спейд стоит в одной стороне, Клаб – в другой.
– Говори, или я позволю Куинн и Харту поиграть с тобой. Поверь мне, ты этого не хочешь. Они вдвоем сейчас очень воодушевлены, – предупреждаю я. И они не единственные. Клаб рычит, ударяя кулаком по лицу одного из них, когда тот извивается, пытаясь вырваться. Спейд пинает другого, рявкая приказ говорить. Мы все злы и на взводе.
– Вы окружены и беспомощны, – говорю я им низким и убийственным голосом. – Теперь вы в цирке. Никто не может спасти вас, и вы будете молить о смерти, прежде чем мы покончим с вами. Говорите. Последнее предупреждение.
Тот, что посередине, смотрит на Эмбер. Я не знаю, что он видит в ее лице, но его глаза расширяются и он переводит взгляд на меня.
– Мы ненавидим вас, – выплевывает он. Несмотря на страх, ненависть побеждает. – Ты можешь убить нас. Это ничего не изменит.
– О, мы не собираемся тебя убивать. Не сразу, – насмехается Эмбер. – Сначала мы поиграем с тобой.
Он снова смотрит на нее, его ноздри раздуваются от отвращения, но его страх силен. В конечном итоге это побеждает.
– Какой-то парень…
Его друг толкает его локтем.
– Заткнись, – шипит он.
Я выхватываю нож из-за пояса и бросаю его. Может, я и не так хорош, как Клаб, но я не отстаю. Нож вонзается прямо ему в грудь. Он булькает и задыхается, в ужасе глядя вниз, когда начинает умирать. – Невежливо прерывать кого-то, когда он говорит, – предупреждаю я, оглядываясь на мужчину посередине. И он, и его друг теперь борются всерьез. – Продолжай.
Эмбер прыгает вперед и приседает перед ним на корточки, прижимая топор к его подбородку.
– Он имеет в виду сейчас, иначе… – Она тянет его вниз, слегка перерезая ему горло, и он отшатывается, пытаясь увернуться от нее.
– Я не знаю, ладно? Какой-то парень, который проходил мимо, говорил нам о вас, ребята. Он сказал нам, где вас найти и как легко будет вас остановить, поскольку полиции все равно, что с вами будет. Вы не такие, как мы. Вы уроды. Это показалось мне хорошей идеей! – Он снова дергается. – Убери ее к чертовой матери от меня!
Эмбер откидывается назад, наклоняя голову.
– Какой мужчина?
– Я не знаю, незнакомец, – шипит он, а затем плюет в нее, несмотря на свой страх.
Мы замираем. Она медленно поднимает руку и проводит ею по маске, куда он плюнул.
– Ты пожалеешь об этом, – предупреждает она, хватая топор и отдергивая его назад. Его мучительный крик сотрясает воздух, когда она со всей силы вонзает топор ему в ногу и продолжает рубить, отсекая его от колена. Его друг кричит, пытаясь вырваться, когда его забрызгивает кровью. Я наблюдаю, обдумывая его слова, в то время как сердце радостно хлопает и кто-то подбадривает меня. Никто из нас не делает попытки остановить ее, когда она переводит взгляд на его вторую ногу и начинает рубить.
– Он прав, – замечаю я, перекрывая его крики. – Полиции все равно. Мы чужаки, уроды. Они и пальцем не пошевелят, чтобы помочь нам. Нам нужно либо убить их, либо как-то наказать. В любом случае, мы предоставлены сами себе.
– Они пришли сюда, в цирк, – напоминает мне Харт. – Они пришли в это место без правил, без законов и вошли по собственному желанию. – Его ухмылка порочна. – И мы дадим им то, что они хотят – уродов.
Эмбер, теперь тяжело дышащая и вся в крови, оглядывается на меня.
– Они умрут. Они пришли сюда за смертью, так что они ее получат. Схватив мужчину за челюсть, она заставляет его открыть рот, когда он приходит в себя от вызванной болью потери сознания. Он снова начинает сопротивляться, несмотря на сильную потерю крови. – Не двигайся, или все пойдет не так.
Он замирает с широко раскрытыми глазами, когда она хватает его за язык. Он паникует, кряхтя от страха, когда она зажимает его пальцами.
Она ухмыляется и отрубает его топором, прежде чем бросить в его друга.
– Плюнь в меня сейчас, ублюдок.
Его крик – уникальный звук без его языка, а затем он снова теряет сознание, падая на пол. Она встает и отступает назад с окровавленным топором в руке. Его кровь растекается по песку, и я знаю, что пройдет совсем немного времени, и он умрет.
– Она права. Убей его. – Я киваю на другого. – Тогда мы сожжем все тела. Мы избавимся от всех следов, что когда-либо были здесь. Пришло время двигаться дальше.
Поворачиваясь, я направляюсь к выходу, чтобы отдать приказ. Рев этого человека наполняет воздух позади меня, когда моя семья набрасывается на него и вымещает свой гнев за смерти и разрушения, которые они вызвали.
Я не могу удержаться от улыбки. Это как симфония для моей тьмы.
Глава
30
Мы собираем вещи в рекордно короткие сроки, желая уехать до восхода солнца. Мы не можем восстановить выжженную землю, и мы не можем забрать наших мертвых с собой. Мы хороним их под ближайшим деревом, ставим надгробия и молимся за их безопасный переход в следующую жизнь, а затем отправляемся в путь.
На наших сердцах тяжесть, и мы устали после долгой ночи, проведенной за уборкой и перевязкой ран, но мы знаем, что нам нужно продолжать. Мы по очереди садимся за руль, и на этот раз едем дальше, чем раньше, почти шесть часов, пока Даймонд наконец не чувствует себя умиротворенным.
Однако нечестивым нет покоя, и как только мы находим идеальное поле у реки, мы начинаем процесс обустройства. Сегодня необычно тихо и грустно, несмотря на то, что обычно все складывалось счастливо. Это чувствуют даже дети. Они помогают, как могут, и, видя, как они пытаются всех подбодрить, я улыбаюсь, но я не могу забыть того, что произошло.
Цирк казался безопасным местом для нас, выживших, но так ли это на самом деле?
Думаю, только время покажет.
Мы погружаемся в рутину. Прошла неделя после инцидента, который заставил нас бежать, и больше ничего не произошло. Мы все еще скорбим о потерях, и ясно, что цирк остро это чувствует, но жизнь не может остановиться, даже из-за смерти.
Вот почему, когда ночью раздается зов, я не удивляюсь, хотя и замечаю, что теперь он раздается чаще. Ребята упомянули, что пару лет назад это случалось всего раз в несколько месяцев, потом почти каждый месяц, но теперь это происходит каждую неделю.
В мире так много страданий, зло берет верх и охотится на слабых. Мы – все, кто стоит у него на пути, и цирк это знает. Это также дает нам возможность сосредоточиться, вернуть себе силы, поэтому, как всегда, мы отвечаем.
На этот раз призыв уводит нас дальше от маленького городка, рядом с которым мы находимся. Мы проезжаем мимо больших домов к старой церкви и кладбищу на холме, откуда открывается прекрасный вид на все это. Каменная табличка с гордостью сообщает, что он был построен более ста лет назад.
Когда я смотрю на могилы, я чувствую страдание.
Зов ведет нас через могилы и древние надгробия к более новым в глубине. Мы проходим мимо часовни и направляемся к роще деревьев и небольшому склепу. На каменной табличке над маленьким серо-белым зданием написаны греческие или, может быть, латинские надписи. Дверь заперта на цепочку, которой, похоже, пользовались недавно, так как на ней нет ни пыли, ни паутины, несмотря на то, что остальная территория закрыта.
Я киваю, зов пульсирует глубоко в моей душе, давая мне знать, что мы близки.
– Спейд, – приказывает Даймонд.
Не говоря ни слова, Спейд наклоняется, хватает огромный бронзовый замок и дергает вниз, срывая его. Мои глаза расширяются от силы, которая, должно быть, потребовалась, чтобы совершить такой подвиг, и да, во мне пробегает немного желания. Он подмигивает мне, как будто знает мои мысли, и берется за огромную дверь. Его руки напрягаются, когда он открывает ее. Клаб помогает, пока Даймонд, Харт и я ждем, наблюдая за тем, что будет на другой стороне.
Кто бы это ни был, он должен быть жив, верно?
Мы все прикрываем рты от вони, которая наполняет воздух, когда дверь наконец открывается. Я напрягаю зрение в темноте, пока Харт не зажигает свою зажигалку и не бросает ее внутрь. Раздается слабый стон, и мы обмениваемся взглядами. Я вхожу вслед за Даймондом, в ужасе от ожидающего нас зрелища.
Там мальчик-подросток, не старше шестнадцати, свернувшийся калачиком в самой глубине, в вонючей тонкой одежде, дрожащий от холода. Он моргает от внезапного света.
В руках он держит согнутую карту джокера.
Его губа разбита, а большая часть лица покрыта пятнистыми фиолетовыми и желтыми синяками, которым на вид не менее нескольких дней. Одна из его рук висит под странным углом, и он, очевидно, пытался прижать ее к груди. Вся его открытая кожа покрыта ожогами и порезами.
Его горло сжимается, когда он пытается заговорить, но поначалу у него ничего не выходит. Он заставляет себя сесть прямо, тяжело прислоняясь спиной к каменной стене.
– Кто вы? – спрашивает он хриплым от жажды и боли голосом, как будто он провел огромное количество времени, крича.
Как давно он здесь?
Несколько дней, если судить по его зловонию и состоянию.
– Ты позвал нас, – тихо говорит Даймонд, кивая на карту. – Расскажи нам, что произошло.
Он моргает, переводя взгляд с карты на нас, и снова на нас, в его взгляде замешательство. Я понимаю чувство замешательства и отчаянной надежды, которое приходит с осознанием того, что ты вот-вот будешь спасен.
– Мои… Люди, которых я считал своими друзьями, бросили меня здесь умирать. Они всегда были злыми, издевались надо мной, но я был просто счастлив, что они есть. Я никогда не думал, что они зайдут так далеко. – Он кашляет, и мы ждем. – Мы пришли сюда выпить и повеселиться… Ну, так они мне сказали, но когда мы пришли сюда, они все набросились на меня. Они начали избивать меня. Я думал, они собираются убить меня, потом они жгли меня и… – Его лицо наполняется стыдом, его рука опускается к штанам. Я понимаю, что они разорваны, и мое сердце болит за маленького мальчика и невинность, которую он потерял. – Они по очереди занимались со мной. Я не мог их остановить. Я думал, что на этом все закончится, но потом они бросили меня сюда, все время смеясь. Они сказали, что я умру здесь, и никому не будет дела. – Он приподнимает голову, слезы медленно текут по щекам. – Они были правы. Никому не будет дела. Я один из десяти братьев и сестер. Моя семья очень бедна. Они даже не заметят, что меня нет, или подумают, что я сбежал. Всем наплевать.
– Нам не все равно, – мягко отвечаю я ему. – Нам не все равно.
– Мы можем помочь тебе выздороветь и найти тебе лучшую жизнь, или ты можешь пойти с нами. Ты также можешь отомстить, и заставить их заплатить за то, что они сделали с тобой. Ценой будет остаток твоей жизни. Она будет нашей. Ты присоединишься к нам, к Цирку Обскурум. Это твой выбор, – объясняет Даймонд. – В любом случае, теперь ты в безопасности.
Они оставили его здесь умирать с голоду, одного в темноте, в компании только мертвых.
Это самая мрачная форма пыток и ужасной смерти.
– Я даже не знаю, реален ли ты, или это галлюцинация, или я мертв, но я хочу отомстить. Я выбираю месть. Я хочу, чтобы они страдали за то, что они сделали со мной. Я хочу, чтобы они заплатили, – рычит он и, несмотря на свои травмы, умудряется сесть немного выше.
– Да будет так. – Даймонд протягивает руку, давая ему такую же возможность, как он сделал со мной. В конце концов, он должен этого хотеть.
Мы не сможем спасти их, если они не захотят, чтобы их спасали.
Мальчик с болезненным стоном поднимается на ноги и кладет свою руку в ладонь Даймонда, его взгляд становится жестким.
– Забери мою жизнь, – говорит он. – Забери все, только позволь мне сначала увидеть, как они страдают.
Я смотрю на остальных, зная, что мы все будем залиты кровью врагов этого мальчика еще до восхода солнца, и я с нетерпением жду этого.
Глава
31
– Как тебя зовут? – Спрашиваю я мальчика, когда мы помогаем ему подняться на ноги. Он в тяжелой форме, ослаб от недостатка пищи и побоев. Ему потребуется время, чтобы восстановиться, но, по крайней мере, мы нашли его, пока не стало слишком поздно. Он держит карту джокера зажатой в руке, пока мы помогаем ему выбраться из мавзолея. Я не думаю, что кто-то из нас хочет заставить его отдать ее. Пока нет. У нас для этого достаточно времени.
– Мелвин, – отвечает он, у него перехватывает горло. – Моё имя Мелвин.
– Приятно познакомиться с тобой, Мелвин, – отвечаю я, помогая ему пройти по неровной земле. Многие могилы здесь находятся в аварийном состоянии, либо потому, что они старые, либо потому, что смотрители больше не заботятся об этой части. Однако мавзолей ухожен, как будто кто-то часто за ним ухаживает. Конечно, богатые получают лучшее обслуживание даже после смерти. Они забывают о тех, кто не может позволить себе такое богатство.
– Сколько их там? – Спрашивает Клаб, его мысли уже заняты текущей задачей. Скорее всего, он продумывает каждую деталь, желая убедиться, что мы не упустим ни одной возможности. Мелвин решил, что хочет отомстить, поэтому мы дадим ему это, даже если нам придется нести его в каждое место назначения.
– Трое, – тихо отвечает он. – Два мальчика и девочка.
– Они живут поблизости? – Спрашивает Даймонд.
Мелвин кивает.
– Да. Примерно в пяти минутах езды по дороге. Мы все жили в одной части города.
– Мы поедем на машине, – говорит Спейд, указывая на машину. Он не хуже нас знает, что этот мальчик не сможет далеко уйти. Его силы уже начинают покидать. Вероятно, у него сломаны какие-то кости, которых мы не видим, или, по крайней мере, несколько переломов, но он ведет себя как солдат, терпящий боль. Месть – отличный мотиватор.
Мы все забираемся в черный «Додж» Даймонда и следуем указаниям Мелвина едем в нужный район. Я удивлена, что Мелвин приехал из пригорода, но я не удивлена, что остальные. Иногда такие дети могут быть самыми подлыми, особенно если они маленькие принцессы своего папы или маленькие мужчины своей мамы.
Мы останавливаемся перед причудливым белым домом, который ничем не отличается от всех остальных. Все они идеально ухожены и построены абсолютно одинаково, как будто застройщик мог придумать только один дизайн и решил, что было бы здорово сделать еще сотню. Это ужасно. Я предпочитаю яркие всплески цвета цирка, но это именно то место, которое понравилось бы Роджеру. Эта мысль только заставляет меня ненавидеть его еще больше.
– Кому принадлежит этот дом? – Спрашиваю я, глядя на темные окна.
– Джорджу. Он лидер, – говорит Мелвин. – Остальные слушают каждое его слово.
Спейд делает паузу.
– А сколько лет Джорджу?
Я понимаю его вопрос. Никто из нас не хотел убивать ребенка, но Мелвин просил мести, и мы должны за него отомстить. И все же это кажется немного неправильным.
– Восемнадцать, – говорит Мелвин. – Им троим по восемнадцать. Я самый младший. Мне исполнится восемнадцать только в следующем году.
– О, – размышляю я. Что ж, это исправляет ситуацию. Они достаточно взрослые, чтобы понимать лучше. Кроме того, они пытались убить Мелвина и явно намеревались это сделать. – Ну, тогда давайте позаботимся о Джордже. Какое окно у него?
Мелвин обводит нас сзади и указывает на окно, в котором горит свет. Оно закрыто занавесками, но через щель мы видим, что внутри Джордж. Он спит как младенец, растянувшись на покрывале с нарисованными ковбоями, несмотря на то, что он чуть не убил ребенка. Он, вероятно, думает, что Мелвин уже мертв.
Ублюдок.
Харт протягивает руку и осторожно приоткрывает окно. Джордж не шевелится, но, с другой стороны, я и не жду, что он пошевелится.
– Мы не можем сделать это здесь, – говорит Даймонд. – Мы отведем его в лес вместе с остальными.
Было бы слишком много потенциальных свидетелей, если бы мы сделали это здесь. Его родители, вероятно, храпят где-то недалеко, не подозревая о маленьком монстре, которого они вырастили. Если только они тоже не монстры. Монстры часто создают еще больше монстров.
Харт жестом приглашает Спейда зайти с ним внутрь. Я наблюдаю, как они пролезают в окно и крадутся по округе в поисках. Харт берет открытый журнал с прикроватного столика и шевелит бровями, глядя на меня. Я закатываю брови и жестом прошу его поторопиться. Его смешок такой тихий, что не будит ребенка. Нет, его будит то, что Спейд прижимает ткань к его рту. Требуется три секунды борьбы, прежде чем он теряет сознание. Харт поднимает его и грубо выбрасывает в окно, не заботясь о том, как он приземляется. Вероятно, у него от этого останутся синяки, но это его беспокоит меньше всего.
Мы повторяем процесс в доме Алана и снова у Вероники. Ни у кого из них не было возможности закричать, и никто из них долго не сопротивлялся. Мы запихиваем их все в багажник машины и едем обратно на кладбище. Как поэтично, что они окажутся на том же месте, где оставили Мелвина. Мелвин, кажется, порозовел от этой идеи, улыбаясь, несмотря на свои травмы и неспособность держаться на ногах. В данный момент он тяжело опустился на могильный камень, наблюдая, как Харт связывает троих детей в мавзолее спиной друг к другу.
Даймонд пинает их по ногам, чтобы разбудить. Когда это не срабатывает, Клаб выливает на них ведро воды, и они приходят в себя, отплевываясь.
Я сижу рядом с Мелвином и наблюдаю. Мелвин прислоняется ко мне, нуждаясь в поддержке, но эта поза все еще дает ему возможность выглядеть круто, о чем, я знаю, беспокоился бы ребенок его возраста.
– Добро пожаловать в игру, маленькие засранцы, – объявляет Харт, когда они оглядываются по сторонам и начинают паниковать. Вероника начинает кричать, и Харт с размаху ударяет бейсбольной битой по земле рядом с ее ногой. – Я предлагаю тебе прекратить это, девочка, или мне придется отрезать тебе язык.
Она немедленно замолкает, хныча и пытаясь прижаться к двум другим мальчикам. Слабая. Она только часть группы, как конфетка для глаз. Джордж вздергивает подбородок и оглядывается вокруг, прежде чем обнаруживает Мелвина, сидящего напротив меня. Его глаза сужаются от гнева.
– Что, черт возьми, происходит, придурок? – рычит он. – Что ты делаешь?
– Как ты все еще жив? – Спрашивает Алан, уставившись на него. – Ты должен был быть мертв.
– О, вы пытались, – хрипит Мелвин. – Даже почти преуспели, но подоспели мои друзья. – Он жестикулирует в нашу сторону, и я улыбаюсь под своей маской.
– Друзья? – Джордж плюется. – Не говори глупостей, Мелвин. Мы твои друзья.
– Ты так обращаешься со всеми своими друзьями? – Спрашивает Даймонд, опускаясь на колени. – Чуть не забив их до смерти и заперев в склепе?
Лицо Джорджа искажается, но это такая же маска, как и у нас.
– Это то, что он тебе сказал? Он лжет. Этот придурок всегда лжет.
– Заткнись, – выплевывает Мелвин. – Ты не можешь притворяться, что выбирешься из этой ситуации, Джордж. На этот раз папочки здесь нет, чтобы спасти тебя.
Маска Джорджа сползает.
– Ты должен был умереть.
– Почему? – Спрашивает Мелвин. – Потому что я тебе не нравлюсь?
– Потому что ты не заслуживаешь жизни, – выплевывает он. – Не такой придурок, как ты, тратящий впустую пространство и время. Ты всегда был уродом. Мы пожалели тебя из-за того, кто твои родители, но я устал от того, что ты ходишь за мной по пятам, как потерявшийся щенок.
– Урод, да? – Спрашиваю я, наклоняя голову. – Хорошо, что мы тоже уроды, правда, Клаб?
Клаб смотрит на меня, и я могу сказать, что он улыбается под своей маской.
– Верно, детка. Мы все уроды.
– Так что, думаю, хорошо, что Мелвин позвал нас, – мурлычу я. Я смотрю на него. – Ты думаешь, сможешь стоять?
– Ради этого, безусловно, – говорит он, но когда встает, то стонет от боли, и мне приходится помочь ему.
– Быстро или медленно? – Даймонд спрашивает Мелвина.
Вероника снова начинает хныкать, вырываясь из пут. Алан тоже борется, в его глазах страх. Только Джордж стоит неподвижно, вздернув подбородок, не боясь смерти.
Монстры порождают других монстров.
– Кто твой папа? – Я спрашиваю его, но он плотно сжимает губы.
– Мэр, – услужливо подсказывает Мелвин. – Он засранец.
Я киваю.
– Конечно, как же еще. – Я протягиваю свой нож. – Быстрый способ.
Харт держит биту наготове.
– Медленный способ. – Он хихикает.
Мелвин тянется за битой, но колеблется.
– Я не уверен, что у меня хватит сил для медленного боя, – признается он, прежде чем схватить мой нож.
Умный. Мелвин – сила, к которой они не готовы, и в этом была их ошибка. Они должны были считать его союзником, но, по крайней мере, эти монстры не смогли развратить его.
– Как они затащили тебя в мавзолей? – Спейд спрашивает Мелвина.
Мелвин взвешивает нож в руке.
– Вероника попросила меня встретиться с ними, чтобы потусоваться. Она мне всегда нравилась, и я подумал, что наконец-то понравился ей в ответ. Я думал, что к концу мы будем целоваться. Вместо этого все это было уловкой. Джордж и Алан набросились на меня, как только я вошёл сюда. – Его глаза встречаются с ее. – Она все время смеялась.
Любые вопросы относительно причастности Вероники исчезают из моей головы. Она еще хуже, позволяя им убивать кого-то для ее развлечения. Насильник может быть чудовищем, но человек, который наблюдает и ничего не делает, намного хуже.
– Сначала Алан, – говорит Мелвин. – Он первый ударил меня. Я окажу ему ту же честь.
Когда я помогаю Мелвину приблизиться, Алан начинает хрюкать и пытаться высвободиться.
– Остановись, Мелвин! Остановись! Пожалуйста! Мы совершили ошибку! Мы не сделаем этого снова! – умоляет он.
– Нет, – говорит Мелвин, наклоняясь. – Ты не сможешь сделать этого. – Он без малейшего колебания вонзает нож прямо в грудь Алана. Обычно, сталкиваясь с реальностью, все, даже те, кто отчаянно жаждет мести, колеблются. Но только не Мелвин, и моя оценка его силы повышается. Алан булькает и опрокидывается на спину, но воздух внезапно пронзают крики Вероники.
Харт хватает ее за подбородок и болезненно сжимает, прерывая ее.
– Итак, что я сказал, девочка? – Он вытаскивает нож, и она издает приглушенный крик, из у нее текут слезы.
– Не надо, – инструктирует Мелвин, и Харт немедленно убирает нож. – У меня есть кое-что получше для нее. У нее клаустрофобия. – Он указывает на полуоткрытый каменный гроб позади нас.
Я ухмыляюсь, он произвел на меня чертовски сильное впечатление.
– Отличная идея. Мне это нравится.
Мелвин встречается взглядом с Джорджем.
– Ты хоть немного сожалеешь об этом?
Губы Джорджа кривятся.
– Нет. Я бы сделал это снова.
Мелвин кивает.
– Я так и думал. – Он кладет нож и встает. – Я передумал, – говорит он, прежде чем потянуться за битой Харта.
Харт хихикает и бросает ему её. Мелвин не теряет времени, явно думая, что у него не хватит сил замахнуться больше, чем несколько раз. Он бьет битой Джорджа по голове, и этот засранец падает. Он замахивается снова и снова, забрызгивая кровью нас, стены и пол.
Вероника снова начинает кричать, так что Харт подхватывает ее и швыряет в открытый гроб.
– Немного помощи? – Спрашивает Харт, прежде чем подходят Спейд и Клаб, чтобы помочь ему закрыть дверь. Даймонд стоит рядом со мной, мы оба смотрим, как Мелвин крушит череп своему обидчику, пока я не убеждаюсь, что никто его не узнает.
Крик Вероники внезапно обрывается, когда закрывается каменная крышка. Слышен только слабый шепот, и это заставляет меня улыбнуться.
Мелвин покачивается, и я протягиваю руку, чтобы не дать ему упасть.
– Карта? – Спрашивает Даймонд, протягивая руку.
Мелвин лезет в карман и вкладывает его в руку Даймонда, все еще тяжело дышащего от усилий, с которыми он размахивал битой. Несмотря на его слабость, в его глазах горит огонь, который, я знаю, сослужит ему хорошую службу.
– В цирк? – Спрашивает Даймонд. – Или к новой жизни?
Мелвин вытирает лицо и встречается с нами взглядом.
– Цирк, – хрипло произносит он. – Я нигде больше не вписываюсь.
Я ухмыляюсь.
– Тогда добро пожаловать домой, Мелвин. Добро пожаловать домой.
