Текст книги "Цирк Обскурум (ЛП)"

Автор книги: Кендра Морено

Соавторы: К. А. Найт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Глава

43

По дороге обратно в цирк мы узнаем, что солдата зовут Грег Стоунуолл. Ему под тридцать, и он, очевидно, борется со своими демонами, но он решил рискнуть вместе с нами. Он выбрал жизнь, и я чертовски уважаю его за это. Единственная информация, которую мы знаем о войне, – это то, что сообщают нам в газетах, но все это меркнет по сравнению с ее реальностью. Роджера, как врача, следовало бы призвать на помощь, но он заплатил кому-то, чтобы тот пошел вместо него. Я ненавидела его за это, не потому, что он отказался от поездки, а потому, что я хотела, чтобы он ушел и, возможно, никогда не возвращался. Это была бы отсрочка. Если это делает меня ужасным человеком, то пусть будет так.

Однако этот человек не заслуживает демонов, преследующих его. Я вижу это по его глазам. Он хороший человек, или, по крайней мере, пытается им быть.

Когда солдаты возвращались с войны, их чествовали как героев. Не их вина, что их отправили за границу, но их вина в том, что они победили. Я не могу вспомнить, сколько жизней было унесено, но их было очень много. Роджер никогда не давал мне читать газеты слишком долго, поэтому я не могла составить себе четкого представления о войне, но я знаю, что это было плохо. Мы все знаем, что это было плохо. Те из нас, кому не пришлось идти, остались с информацией о том, что кто-то другой сражался за нас, и за что? Что за ужасные люди, которыми многие из нас являются? Я никогда не понимала этого, но я не испытывала свободы так, как другие.

Итак, вот этот человек, переживший эту войну, но можно ли на самом деле назвать это выживанием? Правительство вернуло этих людей домой вместе с их призраками и демонами и ожидали, что они вернутся к нормальной жизни. Они никак им не помогли, и меня бы не удивило, если бы Грег не был первым, кто уставился в дуло пистолета.

Что мне интересно, так это откуда у него карта джокера.

Я сижу сзади с Грегом и Клабом, в то время как Спейд, Даймонд и Харт сидят впереди. Я не новичок в процессе использования карты джокера, поскольку Хильда давным-давно подарила мне мою собственную, но он не похож на человека, который приходит в цирк, особенно после того, как побывал на войне.

Мы уже представились и выполнили все необходимые действия, но после этого погрузились в молчание. Когда я смотрю на него, Грег смотрит на меня в ответ блестящими глазами, что-то в них говорит о надежде.

– Так ты когда-нибудь раньше был в цирке Обскурум? – Спрашиваю я, уже сняв маску. Мне больше нет необходимости скрывать свою личность от него.

Он качает головой.

– Нет. Никогда.

Я с любопытством напеваю что-то себе под нос.

– Откуда у тебя эта карта?

– Карточка? – спрашивает он.

– Да, карта джокера. – Я вытаскиваю нетронутую карту и показываю ее. – Вот эта. Это ты так нас вызвал.

Он смотрит на карточку и отводит взгляд.

– Могу я оставить ее себе?

Я колеблюсь и смотрю на Даймонда в зеркале.

– Обычно она предназначена для нас, – говорит Даймонд, – но это не обязательно.

Грег благодарно кивает и берет ее у меня дрожащей рукой.

– Хочешь знать, где я ее взял? – Когда я киваю, он вздыхает. – На самом деле я не знал, что она вызовет… людей. Я думал… Ну, я думал, что снова увижу своего приятеля. Мы вместе сражались за границей. Его звали Эдмонд Форд. Мы называли его просто Эдом.

– Эдмонд Форд? – Даймонд повторяет, что-то в его тоне привлекает наше внимание.

– Ты знал его? – Спрашиваю я.

Даймонд кивает.

– Он был подростком в цирке, когда я был ребенком, но я мало с ним общался. Он ушел через несколько лет после того, как достиг совершеннолетия. Его глаза встречаются с моими в зеркале. – Думаю, теперь мы знаем, куда он пошел.

Грег кивает.

– Эд был замечательным человеком, всегда помогал и следил за тем, чтобы мы были в безопасности. Мы сблизились, и однажды вечером, после того как мы немного перебрали с выпивкой, он вручил мне эту карточку и сказал, чтобы я ее не терял. Он сказал, что она пригодится, когда мне понадобится, и все, что мне нужно было сделать, это подержать ее, и помощь придет. Я всегда думал, что он имел в виду… теоретическую, а не реальную помощь. – Он засовывает карточку в нагрудный карман и похлопывает по ней. – В любом случае, он умер на следующее утро. На нас упала бомба. Мне повезло, что я был в укрытии. Эд? От него осталось не так уж и много.

В его словах звучит боль, как будто само воспоминание несет на себе тяжелый груз. Я в этом не сомневаюсь. Он говорит об Эде трепетно, как будто они братья. Потеря такого человека остается с тобой навсегда.

Я похлопываю его по колену.

– Даже после смерти Эд позаботился о тебе, – говорю я ему. – И теперь наша очередь сделать то же самое.

Когда мы приезжаем в цирк, нас ждет приветственная вечеринка. Так повелось с тех пор, как приехали дети. Они просыпаются и понимают, что мы ушли, затем ждут, пока мы благополучно вернемся, чтобы убедиться, что с нами все в порядке, и помочь тем, кто придет с нами. Иногда это никто. В последнее время это были другие дети. Сегодня вечером это ветеран, которому нужна цель.

Глаза Грега загораются, когда дети выбегают вперед, взволнованно крича о том, как они счастливы, что он здесь, и спрашивая, принес ли он какие-нибудь сладости. Он смущенно смотрит на меня, и я улыбаюсь.

– У каждого из них свои кошмары, Грег. Они здесь, чтобы исцеляться. – Я наклоняю голову. – Им не помешал бы кто-нибудь присматривать за ними, вроде того, как Эд раньше заботился о тебе.

Его лицо искажается от эмоций, и в слабом свете ламп цирка я вижу, как блестят его глаза.

– Я могу это сделать, – хрипит он. – У кого-то столь невинного не должно быть демонов.

– Но они есть, – бормочу я. – У нас всех они есть. – Я кладу руку ему на плечо. – Но вместе мы сможем преодолеть их.

Грег кивает.

– Я защищу их ценой своей жизни.

– Я знаю, что ты так и сделаешь, – отвечаю я с улыбкой. Я вижу надежду в его глазах, вновь обретенную цель, дающую ему то, к чему можно стремиться. Это то, что ему было нужно. Это дом, который он искал. Теперь он здесь, где ему самое место.

Не часто наш разговор заканчивается без кровопролития, но сегодня я благодарна, что это произошло. Я благодарна, что нахожусь здесь и вижу, как Грег смеется вместе с толпой детей, умоляющих проверить его многочисленные карманы на предмет конфет.

Я также благодарна за то, что он без колебаний отдал Клабу свой пистолет.

Глава

44

Сон в ту ночь пришел легко. Я провела ее, обнимая Харта, но когда проснулась утром, я была одна в своей палатке. Я потягиваюсь и натягиваю свободную одежду, сегодня мне очень нужно чувствовать себя комфортно. Я собираю волосы в пучок на макушке и выхожу на солнце. Странно думать, что над нами нависло чувство обреченности и что Роджер мог все это испортить, но сегодня мы в другом городе, далеко от копов, которые нас нашли, и светит солнце.

Я отправляюсь на поиски остальных, но нахожу их палатки пустыми. Без сомнения, они заканчивают свои дневные дела. Сегодня мне нечего делать, так как мы уже собрались и у каждого свои задачи. Позже я захожу к Хильде, и мы попросим карты разъяснить нам надвигающуюся угрозу.

Я не нахожу никого из мужчин ни в палатке с едой, ни в какой-либо из окружающих. Когда я спрашиваю доктора Луи, видел ли он их, он сообщает мне, что Даймонд и Харт отправились развешивать афиши шоу по городу, но ему показалось, что он видел Клаба и Спейда в цирковом шатре, так что я направляюсь туда. Интересно, разучивают ли они новый номер. Мне нравится, когда они пробуют что-то новое. Кажется, что они никогда не довольны одними и теми же старыми выступлениями. Они всегда учатся и стараются изо всех сил. Однако, когда я вхожу в цирковой шатер, он пуст, если не считать длинных лент, свисающих со стропил.

Я хмурюсь, в замешательстве разглядывая новые ленты. Я прикасаюсь к ним и обнаруживаю, что они мягкие, но прочные, ярко-красная ткань явно предназначена не для украшения. Ленты широкие, когда я их распускаю, но легко сминаются вместе. Пока я смотрю на них, другая лента внезапно отрывается и оборачивается вокруг меня, захватывая в плен. Когда я вижу дразнящее лицо Клаба сквозь ленты вокруг меня, я расслабляюсь. На мгновение я потянулась к ножу на бедре.

– Что ты делаешь? – Я смеюсь, пытаясь освободиться, но безуспешно. – Это твоя попытка поймать меня?

– Это не попытка, я уже достиг успеха, – дразнит он, наклоняясь для поцелуя. – Доброе утро.

– Доброе утро, – отвечаю я. – Это для чего-то нового?

Он кивает.

– Спейду пришла в голову замечательная идея попробовать себя на «воздушном шелке». Я сам в этом не уверен. Трюки в воздухе – это обычно для Харта.

– Харту бы это понравилось, – говорит Спейд, появляясь за Клабом. Он тоже наклоняется, чтобы поцеловать меня. – Но он не единственный, кто умеет летать.

– Я предпочитаю твердо стоять на земле, – рассуждает Клаб. – Я не думаю, что это для меня.

– Ерунда. – Спейд цокает. Он тянется к шелку, в который я не завернута, и дергает. – Я видел это представление в другом цирке, мимо которого мы проходили до того, как появилась ты, Эмбер, и с тех пор я ищу подходящий шелк. И Я наконец-то нашел, так что теперь ты можешь стать свидетелям наших попыток.

Клаб закатывает глаза.

– Как захватывающе.

Спейд похлопывает его по плечу, окидывая его долгим взглядом, от которого у меня по коже пробегает тепло.

– Ты достаточно гибкий, так что это должно быть легко для тебя, шпагоглотатель. Пока не сбрасывай себя со счетов. – Он смотрит на меня. – Держу пари, у Куинн это тоже отлично получится.

Я оживляюсь.

– Я могу попробовать. – Потом я вспоминаю предупреждение доктора Луи. – Если мне не нужно будет опираться слишком сильно на ногу. Доктор Луи говорит, что мне нужно быть осторожной.

Спейд кивает.

– Тогда ты подождешь. Когда он разрешит тебе, мы нарядим тебя в шелка. – Когда мои глаза темнеют от его слов, он прочищает горло. – Конечно, мы всегда можем отстранить тебя от работы без риска травмирования.

Клаб оживляется.

– Эта идея мне нравится больше.

– Я не хочу мешать твоей репетиции, – бормочу я. – Я могу уйти, если это поможет.

– Нет, – говорит Спейд, качая головой. – Ты остаешься. Сначала потренируйся. Повеселимся позже.

Следующий час мы проводим вместе, наблюдая, как они пробуют разные захваты шелка. Спейд, вероятно, лучший учитель для этого. Он терпеливый и мягкий. Когда Клаб раздражается из-за того, что какой-то конкретный прием не работает, Спейд всегда рядом, чтобы успокоить и перестроить его. Они оба учатся вместе, как единое целое, и я знаю, что в конце концов они смогут включить этот номер в шоу «укротитель тигров» и «шпагоглотатель, танцующий в шелках». Когда Клаб говорит, что ему нужен перерыв, они останавливаются, и Спейд смотрит на меня. Они оба покрыты тонкой испариной. Это подчеркивает их мускулы, когда они стоят в своих обтягивающих брюках и смотрят на меня.

– Эмбер, – начинает Спейд, и то, как он произносит мое имя, заставляет меня сесть прямее. – Иди сюда.

Спейд всегда такой милый, и его приказ звучит мягким, нежным голосом, но в его словах есть что-то твердое, как будто они не оставляют места для споров. Я немедленно встаю и подхожу к нему, отчаянно желая узнать, что он запланировал для меня.

– На что ты обратила внимание? – спрашивает он.

Я киваю.

– Все дело в твоей хватке и в том, как ты заворачиваешь шелка.

– Хорошая девочка, – бормочет он. Таким же голосом он говорит о Свободе. В этом разница между руководством с любовью и гневом. Спейд свободно дарит свою любовь тем, кто ему дорог.

– Не забирайся слишком высоко, – говорит он, – иначе доктор Луи оторвет мне голову, но мы можем тебе показать.

Клаб тянется за шелком и оборачивает его вокруг моей талии, прежде чем завязать на спине.

– Или мы можем просто овладеть тобой, – шепчет он мне на ухо. Он затягивает узел, прежде чем я успеваю ответить, и мое сердцебиение учащается. Я дергаю за него, но он крепко держит, удерживая меня связанной между ними. Клаб бьет меня по ногам, и я с визгом раскачиваюсь, пока не оказываюсь вверх тормашками. Клаб удерживает меня неподвижно, так что моя голова оказывается на уровне таза Спейда. Он гладит мои ноги, прежде чем схватить мои брюки и стянуть их вверх, оставляя меня обнаженной, затем медленно раздвигает мои ноги. Мои руки взлетают, чтобы вцепиться в бедра Спейда в попытке удержать равновесие.

– Посмотри на себя, ты уже блестишь для нас, – мурлычет Спейд. – Мы еще даже не прикоснулись к тебе.

Я ахаю, когда один из них проводит пальцем по моей влажности, проверяя меня.

– Наблюдать за вами, превосходно, – признаю я. От такого положения вся кровь приливает к голове, но мне удается успокоиться и сформировать связную мысль. – Конечно, я мокрая.

Клаб стонет от моего признания.

– С тебя практически течет, детка. Я не могу дождаться, чтобы погрузиться в тебя, но сначала… – Он опускается на колени, чтобы видеть мое лицо. – Я хочу увидеть, как ты сосешь член Спейда вот так. – Он протягивает руку и стягивает штаны Спейда вниз, обнажая его твердую длину.

На мгновение у меня перехватывает дыхание. Спейд берет себя в руки и пытается отступить, но Клаб со смешком хватает его за бедра и тянет вперед. Широко раскрыв глаза, я наблюдаю, как руки Клаба скользят вверх по телу Спейда, заставляя его вздрогнуть и издать мучительный вздох.

– Посмотри, какой он твердый для тебя, такой готовый к тому, что ты проглотишь его. – Руки Клаба скользят ниже, и пока я смотрю, он обводит Спейда по всей длине, заставляя его дергаться в кулаке.

– Клаб, – предупреждает Спейд, его голос прерывается, но он не звучит сердито – нет, в нем звучит отчаяние.

Я поднимаю взгляд на Спейда, его широко раскрытые глаза ярко горят, он переводит взгляд с Клаба на меня, как будто не может принять решение. Опустив взгляд еще раз, я наблюдаю, как Клаб гладит Спейда по всей длине, накачивая его, пока он не начинает хныкать.

– Я не хочу, чтобы он кончал куда угодно, только не в этот прелестный ротик. Хотя в следующий раз, возможно, я просто позволю ему в свой. – Мы со Спейдом стонем от этой идеи, когда Клаб хватает меня за голову и направляет вперед, прижимая мои губы к кончику, где появляется капелька предэякулята. – Откройся пошире, маленькая звездочка.

Я делаю это без вопросов, приоткрывая губы. Спейд не груб, но Клаб хватает меня за волосы и дергает вперед, так что я давлюсь членом Спейда. Импульс снова отбрасывает меня назад, прежде чем я успеваю по-настоящему задохнуться, но Спейд берет верх и следует за мной, мягко толкаясь в мое горло, его тихие стоны наполняют воздух наряду со звуками, исходящими от меня.

– Вот и все, – мурлычет Клаб. – Ты так хорошо его берёшь.

Моя киска сжимается от его похвалы, и я отчаянно хочу большего, но пока я отстранена, я в их власти. Когда Клаб встает и исчезает, я пытаюсь предугадать, где он прикоснется ко мне. Спейд внезапно достигает дна у меня в горле, вдавливаясь внутрь, когда Клаб наклоняет меня, мой позвоночник прогибается, когда Спейд откидывает мою голову назад. Теперь я параллельна земле, парю в воздухе между ними, но Спейд не останавливается. Изгиб моей спины почти причиняет боль, но я забываю об этом в тот момент, когда чувствую чей-то рот на своей сердцевине. Я вскрикиваю вокруг члена Спейда, мое тело начинает трястись.

Спейд гладит мою шею, вдавливаясь внутрь, его руки исследуют мое горло, двигаясь вокруг него.

– Такая красивая. Ты настолько совершенна, что это должно быть преступлением.

Клаб обводит языком мой клитор, его пальцы исследуют мой вход, и я взрываюсь так быстро, что почти содрогаюсь от неожиданности. Мои ноги дрожат, когда я обнимаю его за плечи, ослабев от такого быстрого освобождения. Он мурлычет напротив меня, посылая острые мурашки по моему телу, и встает.

– На вкус ты так же хороша, как и выглядишь, – мурлычет он, прежде чем я чувствую, как он устраивается между моих бедер. – Ты мне так сильно нужна. Кончай на мой член следующей, Куинн. Отмечай меня своим освобождением.

Он толкается в меня. Я такая влажная, что он не встречает сопротивления, когда достигает дна и тут же выходит, чтобы войти снова. Я вскрикиваю, когда Спейд отстраняется, но мой крик обрывается, когда он проскальзывает в мое горло. Они соответствуют своим ритмам, Спейд входит, когда Клаб выходит из моей киски, Клаб входит, когда Спейд выходит. Они трахают меня с дикой самоотдачей посреди циркового шатра, подвешенную к шелку. Я бьюсь в конвульсиях между ними, мое тело больше не принадлежит мне, моя сперма капает на пол. Пальцы гладят все мое тело, пока трахают меня. Мои руки могут только держаться. Я совсем ничего не контролирую, и мне это нравится.

Спейд стонет, его рука сжимается вокруг моего горла, когда его толчки становятся неровными.

– Еще нет, – рычит Клаб. – Еще несколько секунд.

– Я не могу, – хрипит Спейд. – Я собираюсь кончить.

Клаб яростно вонзается в меня, жестко и быстро, его тело начинает напрягаться. Я разрываюсь между ними, мое тело сотрясается в конвульсиях снова и снова, пока они мчатся навстречу своим собственным оргазмам.

– Сейчас, – рычит Клаб, входя в меня и удерживая, его член прыгает в моей сердцевине, заставляя меня снова освободиться. Я не могу закричать, потому что Спейд делает то же самое с моим горлом, заполняя его, пока жидкость не растекается по моим губам и не стекает по щекам. Закончив, они вырываются, оставляя меня висеть между ними, пока они осторожно не разворачивают меня и не опускают на землю.

– Это наша королева, – воркует Клаб, обнимая меня, его губы скользят по месиву на моем лице – месиву Спейда. – Такая совершенная и наша.

Они покрывают крошечными, легкими, как перышко, поцелуями мое лицо, шею и плечи, и я ничего не могу поделать с гусиной кожей, покрывающей мои руки. Я позволяю им обнимать меня, позволяю им любить меня, и когда я обнимаю их и вздыхаю, они прижимаются ближе.

– Думаю, мне нравятся воздушные шелка, – прохрипела я срывающимся голосом.

Их тихий смех заставляет мое сердце биться чаще, и я прижимаю их к себе еще крепче.

Мой укротитель тигров и шпагоглотатель.

Глава

45

– Помните, ведите себя наилучшим образом, – предупреждаю я их.

Брови Грега выгибаются, а Мелвин вздыхает, глядя на меня, поскольку я уже повторила это миллион раз этим утром. Правда в том, что у нас нет выбора, кроме как поехать в город. Нам нужны припасы для всех новых членов, которых мы принимаем, и Мелвин и Грег вызвались пойти. Я думаю, Грег сделал это только ради Мелвина, потому что он вырос, защищая ребенка, а Мелвин так отчаянно хочет помочь. Он все еще выздоравливает, но ему становится намного лучше, и по мере того, как он выздоравливает, его личность начинает сиять. Он вместе с Грегом присматривал за другими детьми, но ясно, что он хочет делать больше. Похоже, он беспокоится, что если он будет недостаточно полезен, мы оставим его. Мы не оставим, мы сказали ему об этом, но я знаю, что это инстинкт, который трудно поменять.

Грег, он и я едем в город. Ребята заняты, и я знаю, что они будут недовольны, но когда Мелвин обратился ко мне с этой идеей, беспокоясь о пропавших вещах у детей, я не смогла отказать. Я не вижу никакого вреда в том, чтобы пойти в магазин средь бела дня. Городок маленький и тихий. Казалось, их не обеспокоило наше прибытие, и я знаю, что мы далеко от копов и Роджера, но я не тупица. Я держу ухо востро, и при первом же признаке опасности мы убираемся отсюда.

– Мы могли бы попросить кого-нибудь из обслуживающего персонала, – напоминает мне Грег, когда мы выбираемся из машины Даймонда. Он прав, мы могли бы это сделать, но я думаю, что Мелвин не единственный, кто чувствует необходимость доказать свою полезность.

– Мы уже здесь. – Я улыбаюсь ему, плотнее запахивая куртку. Когда мы ступаем на тротуар перед магазином, мы автоматически ставим Мелвина между нами и улыбаемся друг другу, когда осознаем, что натворили. Грег открывает дверь и придерживает ее для нас, и мы ныряем внутрь, когда звенит крошечный колокольчик.

Это небольшой магазин, явно семейный, с ярко-белыми стенами с плакатами и распродажами. Здесь всего пять проходов, но этого достаточно для того, что нам нужно. Скучающий молодой человек читает газету за кассой в конце зала. Он даже не поднимает глаз, когда мы входим, только кричит:

– Привет.

Это идеально.

Взяв несколько корзин, я вручаю по одной каждой из них.

– Возьмите все, что нам нужно, и мы встретимся на кассе. Не беспокойтесь о расходах. Давайте позаботимся о том, чтобы они никогда ни в чем не нуждались.

Я смотрю, как они спешат по разным проходам, и выбираю секцию гигиены. Там несколько молодых девушек, поэтому я обязательно наполняю корзину всем, что нам может понадобиться, прежде чем поставить ее на кассу и взять другую. Я бы предпочла меньше выезжать в город, особенно сейчас, поэтому важно, чтобы мы запасались, когда сможем.

– У тебя есть еще что-нибудь из этого? – Я поднимаю бутылку, которая мне нужна, и скучающий парень моргает, прежде чем взглянуть на нее.

– Э-э-э, думаю, да. Дай-ка я проверю. – Он оглядывает меня еще раз, его щеки пылают, прежде чем он ныряет в заднюю часть магазина. Я осматриваю проход, наклоняясь, чтобы взять несколько прокладок с нижней полки, когда звенит колокольчик над дверью. Я бросаю на это взгляд, но никого не вижу, поэтому возвращаюсь к прокладкам и беру еще кучу разных размеров на будущее. Шарканье ног эхом отдается в проходе.

– Эмбер. – Говорит Мелвин. Мое имя пропитано тревогой и страхом.

Я вскидываю голову, хмурясь, прежде чем ужас наполняет меня, и я замираю.

В конце прохода стоит Мелвин, корзинка выпала у него из рук, лицо бледное, а на плече лежит рука с явной угрозой. Это единственный человек в этом мире, которого я никогда не хотела бы снова видеть,

– Роджер, мой муж.

Он улыбается мне.

– Привет, жена. Я скучал по тебе.

Я выпрямляюсь, оставляя корзину на полу, и смотрю на мужчину, который все еще преследует меня во снах. Дневной свет освещает его, делая похожим на ангела, но я знаю дьявола, который прячется под этой очаровательной улыбкой и идеальной одеждой. На мгновение я снова прячусь в темноте, надеясь, что он не причинит мне вреда.

Я больше не она.

Подходя ближе, я опускаю глаза на Мелвина.

– Все в порядке, – говорю я ему, заставляя себя улыбнуться, прежде чем снова встретиться взглядом с Роджером. – Отпусти его.

– Нет, я не думаю, что сделаю это. – Рука Роджера сжимается на его плече, и глаза Мелвина сужаются, но он не издает ни звука, свидетельствующего о том, что ему больно, хотя мы оба знаем, что это так. Мои руки сжимаются в кулаки по бокам.

– Чего ты хочешь? – Спрашиваю я.

– Чего я хочу? – Его смех пугает меня. Это неожиданно и неправильно. – Конечно, я хочу, чтобы моя жена вернулась домой.

– Этого никогда не случится. Отпусти его и уходи, Роджер. Просто оставь нас в покое. Однажды я пощадила тебя. Я больше не буду этого делать, – предупреждаю я.

– Ты мне угрожаешь, Эмбер? – мурлычет он, крепче прижимая Мелвина к своему телу, его рука снова сжимается на его плече. Мелвин издает вздох боли, который пронзает мое сердце, как острие. – Ты стала храброй за то время, что провела вдали от меня. Не волнуйся. Я могу сломать это снова. Если ты сейчас вернешься домой, я оставлю их в живых. Я хочу только тебя. Если нет… – Его рука сжимается еще сильнее, угроза очевидна. – Ну, мы оба знаем, что я точно знаю, как причинить боль и оборвать чью-то жизнь. Ты моя, Эмбер. А теперь возвращайся домой.

Он протягивает мне другую руку. Стиснув зубы, я смотрю на Мелвина, пытаясь заверить его, что все в порядке, и подхожу ближе, мне нужно увести его подальше от Роджера, пока он не причинил ему еще больше боли.

Я бросаю быстрый взгляд на Грега, который подкрадывается к ним, без сомнения, услышав шум, и слегка качаю головой. Мы не можем допустить, чтобы он причинил вред Мелвину.

– Сейчас, Эмбер. Я теряю терпение. Это твое последнее предупреждение, – рявкает Роджер.

– Я никогда не пойду с тобой, – выплевываю я, подходя ближе, протягивая руку и хватая Мелвина за локоть. – Это твое последнее предупреждение. Если я увижу тебя снова, я не пощажу тебя. Я сама тебя убью.

Шум позади меня заставляет Роджера на секунду отвести взгляд.

– Эй! Что, черт возьми, ты делаешь? – кричит подросток, появляясь из задней части. Это то, что нам нужно для отвлечения внимания. Я хватаю Мелвина и выталкиваю его за дверь следом за ним и Роджером, забыв о покупках. Грег бежит за нами, и мы ныряем в машину и без промедления трогаемся с места, отчаянно желая уехать.

Мое сердце сильно бьется у меня в горле, когда я понимаю, как близко мы были к тому, чтобы попасть в беду. Когда я смотрю в зеркало, то вижу Роджера, стоящего посреди дороги с поднятой для взмаха рукой и насмешливой улыбкой на губах.

Смысл ясен – он скоро увидится со мной, – но я имела в виду то, что сказала.

В следующий раз, когда я увижу своего мужа, я убью его. Он не причинит вреда моей семье.

Он не отнимет у меня мой дом.