Текст книги "Цирк Обскурум (ЛП)"
Автор книги: Кендра Морено
Соавторы: К. А. Найт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
– Вы уже видели каких-нибудь монстров? – Толпа взрывается ответом. – Да? Что ж, вы даже не видели худших из нас, – размышляет он, прежде чем медленно поднять взгляд.
Появляется прожектор, демонстрирующий Харта во всей его красе над нами. На нем снова узкие брюки и ничего больше, когда он балансирует на тонкой лесенке. В детстве я всегда была очарована гимнастами на воздушной трапеции. И даже будучи взрослой, я не могу устоять перед этим.
– Здесь, в Цирке Обскурум, мы не верим в клетки, и мы также не верим в сетки, – говорит Даймонд, не сводя глаз с Харта. – Что может быть более захватывающим, чем риск упасть?
Мое сердце падает, когда Харт спрыгивает с маленькой платформы и раскачивается из стороны в сторону. Когда он отпускает ее и крутится в воздухе, прежде чем схватить другую перекладину, я кричу вместе со всеми. Он двигается красиво, как бабочка, легко скользя от перекладины к перекладине, пока к нему не присоединяются другие гимнастки на трапеции, и они устраивают настоящее шоу. Я зачарованно наблюдаю за его выступлением. В какой-то момент его пальцы пропускают одну из перекладин, и я кричу вместе со всеми, когда он падает, прежде чем ухватиться за другую стойку. Он поворачивается и улыбается толпе, смеясь так, как будто он не был близок к смерти. Я понимаю, что все это часть представления, когда другие исполнители продолжают как обычно. Харт ловит мой взгляд и подмигивает мне, снова взбираясь выше, продолжая свое представление.
Шоу представляет собой красивое, захватывающее представление цирковых номеров. Каждый зритель развлекается на протяжении всего вечера. Когда все это подходит к концу, я печально вздыхаю, как и все остальные. Я могла бы смотреть это представление снова и снова, и каждый раз так же восхищаться.
Даймонд выходит в последний раз, и все исполнители встают рядом с ним. У Спейда на плече попугай Ара, птица мирно сидит, несмотря на рев толпы. Харт радостно вытирает пот с груди, на его лице улыбка, когда он машет толпе. Клаб стоит стойко, чопорно сложив руки за спиной.
– На этом все, – объявляет Даймонд. – Цирк Обскурум благодарит вас за посещение. Когда вы начнёте скучать по нам и по острым ощущениям цирка, помните, что ваши кошмары священны, и вы найдёте в них нас, ожидающих вас. – Даймонд широко разводит руки под рев толпы, и свет гаснет. Когда зажигается свет, чтобы толпа могла выйти, они исчезают, не оставляя после себя ничего, кроме тайны.
Я остаюсь на своем месте, наблюдая, как толпа исчезает за пологами шатра. Как только все уходят, они возвращаются.
Харт ухмыляется.
– Что ты думаешь, Куинн?
– Великолепно. Прекрасно, – выдыхаю я, ухмыляясь. – Так же волшебно, как когда я была маленькой девочкой. Вы заставили меня вернуться в те воспоминания на минутку.
Он подмигивает.
– Это все часть представления. Однако то, как ты погладила Свободу, не было в планах. Такая храбрая маленькая Куинн.
Спейд пристально смотрит на меня.
– Это было ужасно опасно с твоей стороны. Она могла укусить тебя за руку.
– Я провела большую часть своей жизни в страхе и осторожности, – говорю я, встречаясь с ним взглядом. – Я думаю, пришло время мне начать немного жить. Как думаешь?
Даймонд фыркает.
– Согласен. Завтра ты начнешь искать здесь свое место. – Он помогает мне подняться на ноги с помощью костылей. – А пока тебе следует вернуться и отдохнуть.
– Разве мне не следует помочь с уборкой? – Я не хочу, чтобы они думали, что я не справлюсь со своей задачей.
– Со временем, – отвечает он. – Сначала ты исцеляешься, но я ценю твое стремление принять участие, Дорогая. – Он кивает Спейду. – Помоги ей вернуться. Мне нужно позаботиться о нескольких вещах.
Этой же ночью мои сны полны цирковых представлений и того, что я в них участвую, как Харт поднимает меня в воздух, как Спейд балансирует со мной на одной из своих лошадей, и как Клаб облизывает ножи, прежде чем они летят в мою сторону. В конце концов, я вообще не вижу снов, и это лучший сон, который у меня был за последние годы.
Глава
12
Я ограничена в том, что могу делать, пока хожу на костылях. доктор Луи говорит, что пройдет несколько недель, прежде чем я смогу ходить без них, поэтому я принимаю решение лечиться в надежде, что смогу начать ходить быстрее. Сейчас я не могу делать ничего тяжелого, поэтому прибегаю к помощи в других областях.
Я действительно плохо разбираюсь в такелаже и завязывании узлов, и после нескольких дней попыток затянуть узлы достаточно туго, мастер-такелажник сжалился надо мной и отправил искать другую работу. Я не в состоянии помогать чистить загоны для животных на костылях. Тем не менее, я пытаюсь, несмотря на то, что Спейд говорит мне, что я не могу, только потому, что хочу хотя бы попытаться. За час я подметаю около фута, прежде чем он настойчиво требует, чтобы я оставила это до тех пор, пока мне не станет лучше.
Вот так я оказываюсь на кухне. Хотя из-за моей ноги я вынуждена делать перерывы, здесь я преуспеваю. В течение многих лет я готовила идеальные блюда для Роджера, соседей и друзей, которых он хотел развлечь. Я готовила блюда для многих людей, а может, и для немногих, так что у меня это хорошо получается. Еда получается изумительной, и кухонный персонал с радостью принимает меня каждый день, когда я захожу и помогаю. Я провожу там три дня, прежде чем меня находит Харт.
Он широкими шагами входит в кухонную палатку, его взгляд скользит по всем нам, прежде чем найти меня, когда я балансирую на костылях и замешиваю тесто. Я так сосредоточена на своей задаче, что не сразу замечаю, пока он не протягивает руку через мое плечо и не тыкает в один из шариков теста.
– Мне было интересно, где ты была, Куинн, и вот ты здесь, вкалываешь на кухне, – размышляет он, наблюдая, как я работаю.
– Мне нужно было найти способ внести свой вклад, – отвечаю я. – Я умею готовить, и они приветствуют мою помощь. К сожалению, такелаж не был моей сильной стороной.
– Ах, да. Джоуи упоминал, что ты пробовала. Не волнуйся, не все достаточно сильны для такелажа. – Он пожимает плечами. – Джоуи сказал, что твои попытки произвели на него впечатление.
– Ты лжешь, – говорю я, глядя на него. – У меня это ужасно получалось.
– Да, но ты делала это прилично для того, кто никогда этого не делал, – парирует он с усмешкой. – Не принимай это близко к сердцу. Спейд тоже ужасен в такелаже, только потому, что он ненавидит все, что стесняет. Даже тугой узел может загнать его в… Что ж, я позволю тебе разобраться в этом самостоятельно.
Когда он замолкает, я оглядываюсь через плечо.
– Тебе что-нибудь было нужно?
Он наклоняет голову и несколько минут наблюдает за мной.
– Говорят, ты хорошо готовишь.
– Да, – признаю я. Я не хвастаюсь, просто констатирую правду. Я должна была уметь хорошо готовить иначе… – Я годами готовила каждое блюдо и готовила его снова, когда с первого раза оно не получалось идеальным, устраивала вечеринки и посиделки с гостями, которых Роджер приводил домой с работы. Это все, что я знаю, так что да, теперь я довольно хорошо готовлю.
Он снова замолкает, наблюдая за мной.
– А хочешь ли ты этого?
Я замолкаю, не сводя глаз со своих рук. Прямо сейчас они покрыты мукой, и под ногтями у меня тесто. Костыли впиваются мне в подмышки, когда я балансирую на них и пытаюсь не упасть.
– Хочу ли я хорошо готовить? – Уточняю я.
– Да.
Я останавливаюсь, и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Харта. Он красивый мужчина, даже если в его глазах мелькает что-то зловещее.
– Я думаю, готовить – хороший навык, – медленно произношу я, обдумывая свои слова.
– Но тебе это нравится? – он настаивает. Он хватает мою руку и прижимает ее к своей щеке. Когда он отпускает руку, на щеке остается белый отпечаток ладони, а его глаза весело блестят.
– Зачем ты это сделал? – Шепчу я, когда он наклоняется ближе.
– Я бы хотел быть отмеченным тобой, Куинн. Даже если это временно. – Он с усмешкой откидывается назад. – А теперь ответь на вопрос. Тебе нравится готовить?
Закусив губу, я опускаю взгляд на тесто.
– Нет, – тихо признаюсь я. – Нет, не нравится.
– Тогда не делай этого, – говорит он, пожимая плечами. – Делай то, что тебе нравится, так что перестань готовить.
– Но…
– Никаких но, – говорит он. – Если только это не твоя задница, тогда все в порядке, но ты не обязана делать только это. Пробуй и найди то, что тебе нравится. Если это не то, ничего страшного. Мы не будем страдать из-за этого.
Мой взгляд задерживается на отпечатке ладони в муке на линии его подбородка.
– А что тебе нравится? – Я спрашиваю с любопытством.
Он наклоняется ко мне с ухмылкой.
– Выступать, – говорит он. – Заставлять людей нервничать. – Он наклоняется ближе, пока его дыхание не касается моих губ. – И убивать, – шепчет он. – Мне действительно нравится убивать.
Что-то шевелится внизу моего живота, и у меня перехватывает дыхание, но прежде чем я успеваю ответить, он с усмешкой откидывается назад.
– В любом случае, Куинн, у меня есть дела. Я найду тебя позже, и мы сможем обсудить другие способы, которыми ты можешь отметить меня. Может быть, я даже позволю тебе сделать мне татуировку.
– Но я не татуировщик, – отвечаю я, нахмурившись.
– Я знаю. – Он смеется. – Разве так не интересней? Скоро увидимся!
Я остаюсь смотреть ему вслед с мукой на лице и руках, задаваясь вопросом, почему, черт возьми, от всего этого общения у меня перехватило дыхание и захотелось большего.
Глава
13
То что мне нравится, приносит мне удовольствие.
Эти слова вертятся у меня в голове, когда я выхожу с кухни. После встречи с Хартом, я не чувствую прежней энергии или страсти быть там. Я волновалась, что скажут другие, но они отмахнулись от меня понимающими взглядами. Кажется, каждый здесь знает свое место, где его место и что им нравится. Я просто запасная вариант. Даже в цирке я чувствую себя изгоем.
Может быть, именно поэтому я брожу по его окрестностям, впитывая все еще раз. Я хочу принадлежать этому месту. Я дала клятву, но что произойдет, если я стану бесполезна для них? Они оставят меня позади? Я знаю, мои старые переживания дают о себе знать, но это не дает мне покоя, и я знаю, что мне нужно найти цель.
Мне нужно найти страсть, место, и если это принесет мне радость, как говорит Харт, то тем лучше. Однако прошло очень много времени с тех пор, как такое происходило, так что я даже не знаю, узнаю ли я это чувство сейчас.
Яркие краски цирка сливаются воедино, когда я пробираюсь между палатками на костылях. Все заняты подготовкой к сегодняшнему шоу или отдыхают, и никто не обращает на меня никакого внимания, как будто я невидимка. Все они признали, что я здесь, но никто не осмелился приблизиться ко мне. Мне становится любопытно, как часто тут бывают новенькие, раз они так привыкли к этому.
Мне также интересно узнать об их историях, даже о Даймонде, Харте, Спейде и Клабе – не то чтобы они мне их рассказывали. Несмотря на то, что они поклялись мне в этом или спасли, они предоставили меня самой себе, за исключением того, что время от времени тихонько проверяли, как я. Иногда они появляются, когда мои кошмары слишком ужасны, как будто взывают к ним, и это еще более страшная мысль.
Я теряюсь в своих заботах, когда спотыкаюсь об оставшуюся банку из-под попкорна. Выпрямившись, я наклоняюсь и поднимаю её, ковыляя к мусорному ведру, чтобы ни одно животное, которое днем бродит по территории, не съело его. Это еще одна вещь, которая меня шокировала. Они действительно имели это ввиду. Здесь нет клеток.
Когда я отворачиваюсь от мусорного бака, я смотрю на знакомую палатку. Я не видела ее с тех пор, как впервые оказалась здесь, и что-то внутри меня шепчет мне войти. Это тот самый мрачный голос, который часто шептал мне взять нож и прикончить Роджера за обеденным столом. Это не то, к чему я должна прислушиваться, но я ловлю себя на том, что придвигаюсь ближе, как будто меня притягивают неподвластные мне силы. Прежде чем я успеваю это осознать, я открываю дверь и вижу, что она сидит там и ждет. Перед ней на столе лежит колода карт, и она смотрит на меня так, словно ждала меня.
Она улыбается.
– Я ждала тебя, Куинн.
Глава
14
– Что ты имеешь в виду? – Спрашиваю я, подходя и садясь на стул напротив нее, совсем как в детстве. Здесь мало что изменилось, несмотря на то, сколько прошло времени. Она старше, годы делают ее только красивее и загадочнее, и я наблюдаю, как ее рука нависает над картами, прежде чем перевернуть их все, чтобы показать дам каждой масти, выстроенных в ряд.
– Мне сказали, что ты придешь, – отвечает она.
– Карты? – Спрашиваю я. Мне следовало бы усмехнуться, но за короткое время я повидала здесь такое, что заставляет меня поверить ей. Это не обычный цирк. В Цирке Обскурум происходят противоестественные и невозможные вещи.
Несмотря на непривычность и интенсивный травяной запах, я чувствую себя здесь непринужденно. Моя тревога исчезает, а мышцы расслабляются. Я подаюсь вперед, горя желанием услышать, что она мне скажет.
– Я знала, что рано или поздно ты найдешь свой путь ко мне. Ты нашла его тогда, нашла и сейчас. Я могу научить тебя, Эмбер. – Я отрываю взгляд от карточек, и она машет руками. Они снова переворачиваются. – Я могу научить тебя читать карты. Я могу научить тебя быть похожей на меня, если захочешь. – Она ждет, ее рука парит над картами, как будто ожидает, что я сама выберу свое будущее. Никакого давления, поскольку она с любопытством ждет, что я буду делать.
Я могла бы уйти и найти себе другое занятие, но мое сердце бьется здесь. Мое рвение и любопытство берут верх надо мной. Что-то подсказывает мне, что для того, чтобы я лучше узнала этот цирк и людей в нем, я должна сначала понять его, и тут будут ответы.
– Мне бы этого хотелось.
Улыбка, которой она одаривает меня, заставляет меня выпрямиться, а когда она машет руками, карты переворачиваются еще раз. Выстроенные по порядку бубен, пика, трефа, черви и королева. Этот порядок что-то значит? Я не знаю, но она переворачивает их еще раз и тасует.
– Тогда давайте начнем. Нет времени лучше настоящего. Есть много вещей, которые ты должна понимать, чтобы читать карты, читать будущее тех, кто приходит к тебе. Здесь ты должна отказаться от своих идеалов вашего мира и реальности. Здесь все не так, как кажется. Вещи, которые ты даже не могла себе представить, реальны. Вот где живет магия. Внутри карт – прошлое, настоящее и будущее. Все связано в этом мире, Эмбер. У всего есть связь, ведущая куда-то. Люди боятся темноты, потому что они знают правду, которую мы принимаем только здесь – что магия реальна и жива.
Я встречаюсь с ней взглядом, мое сердце бешено колотится.
– И цирк…
– Тоже живой. – Она кивает. Внезапно она бросает карты вверх. Я откидываюсь назад, ахнув от неожиданности, а затем снова, когда они на долгие секунды зависают в воздухе, прежде чем снова упасть. – Здесь, Куинн, мы не хозяева. Мы просто отвечаем на зов, как и все. Мы все отвечаем. Мы – его проводник. Чистая магия течет через нас. Мы выполняем его приказы. Чем раньше ты поймешь, что не можешь это контролировать, тем лучше. – Карты раскладываются на столе рубашкой вверх в случайном порядке, когда она постукивает по ним. – Прошлое и будущее связаны, и я, а теперь и ты, являемся ключом к тому, чтобы сохранить все это вместе, но чтобы понять будущее, ты должна сначала понять прошлое. Выбери карту. – Она терпеливо ждет, и я трясущейся рукой протягиваю руку через стол и наугад беру карту.
Когда я убираю руку, она переворачивает карточку, показывая мне пики.
– Интересно, что ты выбрала именно ее.
– Почему? – Спрашиваю я, нахмурившись. Она говорит загадками, но часть меня, кажется, понимает их и почему они важны.
– Интересно, что ты, которая была в плену в вашем браке, выбрала карточку мужчины, который тоже был в плену. Ты задавалась вопросом, почему здесь нет клеток, верно? Это его рук дело. Большую часть своей жизни его держали в клетке, привязанным к желаниям и нуждам людей, выдававших себя за родителей. Он был вторым из наших ребят, кого позвали в цирк, но его сильные стороны родились вместе с ним, а не выросли здесь. Животные всегда откликались на его призыв, и цирк увидел это и позвал его домой, где он мог быть свободен, так же как и его животное. – Прежде чем я успеваю задать вопросы, она переворачивает карты и ждет, приподняв бровь. Я выбираю другую наугад, отчаянно нуждаясь в информации, которую она мне дает о мужчинах, завладевших моими мыслями. Они такие же загадочные, как лежащие передо мной карты.
На этот раз она переворачивается, показывая красное сердечко, и она улыбается. – Харта, несмотря на его имя, часто называют бессердечным. Иронично, что он выбрал это имя, хотя я думаю, что, вероятно, именно поэтому он так и поступил. Он всегда стремится встретиться лицом к лицу со своими страхами. Он был рабом, когда цирк нашел его, вынужденным спать на деревьях возле передвижных лавок своего хозяина. Он был предоставлен природе, и многие думают, что именно это свело его с ума, или многочисленные побои, которые он перенес во имя своей сути. – Я, должно быть, выгляжу смущенной, потому что она улыбается. – Только любовь может вынести такое безумие, Куинн, и Харт любил сильнее всего, пока его не забрали.
Она переворачивает колоду еще раз, и я выбираю другую. На этот раз черная трефа переворачивается, и она проводит по ней большим пальцем. Клаб родился как артист. Мы, конечно, не единственный цирк. Он родился в этой жизни, но, в отличие от нас, у него не было семьи. Он научился уважать острое лезвие, сделав его своим после того, как оно было использовано против него. Его красота была его величайшим оружием, а также его самым темным грехом. Его хотели все, и они это использовали. Он не был закован в цепи, как ты, Эмбер, но ты слишком хорошо знаешь, как легко можно попасть в ловушку даже без оков.
Я сглатываю, когда карта переворачивается, и на этот раз она переворачивает другую – бубен.
– Наш директор манежа, но ты же знаешь. Ты видела его здесь, когда была ребенком. В отличие от других, он был рожден для служения цирку. – Она переворачивает карточку обратно. – Всем им было суждено присоединиться к цирку, но они все равно выбрали клятву, решили связать себя с этой судьбой. Их прошлое и будущее сталкиваются. Они сплетены воедино. Все рождается таким, каким должно быть, но выбор может изменить все. Есть одна вещь, над которой магия не властна – свобода воли. Здесь мы учимся читать это и предлагать правду без предвзятости. Здесь мы – историки, читатели и хранители. Мы – душа цирка. Без нас нет ни дома, ни семьи. – Она поднимает на меня свои светло-белые глаза, выражение ее лица серьезное. – Мы отвечаем на картах, Эмбер, но ты будешь контролировать их.
Глава
15
Я узнаю, что ее зовут Хильда и что она работает в цирке уже три десятилетия, путешествуя из города в город и предсказывая по картам для тех, у кого хватит смелости войти в ее палатку.
На следующий день после того, как она показала мне свои карты, все засуетились, пакуя вещи цирка и готовясь к следующей остановке. Я не спрашивала, откуда они знают, куда идти. Кажется, что карты не существует, как будто они просто следуют чувству и останавливаются, когда это необходимо. Я даже не знаю, как они узнают, когда пришло время уезжать, ведь мы находимся в этом месте уже пару недель. Честно говоря, я бы не советовала цирку указывать, когда и куда идти. У него свой разум.
Все старые легковые и грузовые автомобили загружены людьми и припасами, шатрами цирка и киосками. В один большой трейлер для скота загружены слон и лошади, все остальные животные помещены в машины вместе с людьми. Даже Свобода запрыгивает на заднее сиденье Олдсмобиля, которым управляет Спейд. Больше никто не садится с ним в эту машину, так что именно тут я и нахожусь на время переезда.
– Куда мы направляемся? – Спрашиваю я, проскальзывая на переднее сиденье машины и расставляя свои костыли. Доктор Луи говорит, что я буду на них еще некоторое время, но как только кость заживет, я смогу ходить в ботинках вместо костылей. Надеюсь, через три месяца я вернусь к нормальной жизни. По крайней мере, мои ребра, кажется, зажили быстрее, чем нога.
– Я не знаю, – честно отвечает Спейд, постоянно поглядывая в зеркала. Он не только проверяет, как там Свобода, где она спит на заднем сиденье, но и проверяет, все ли в порядке с трейлерами позади него. Мы составляем длинную вереницу машин, и хотя мы могли бы ехать быстрее, но мы движемся как единое целое.
Семья.
– Тогда откуда мы знаем, что движемся в правильном направлении? – Спрашиваю я, нахмурившись.
Он пожимает плечами.
– Мы просто знаем. Мы узнаем это, когда увидим, но обычно это всегда рядом. Мы путешествуем между городами по мере необходимости.
Я не уверена, каково его определение «далеко», но в конечном итоге нам требуется пять часов, чтобы добраться до следующего места с нашим медленно движущимся конвоем. В какой-то момент Даймонд останавливается и вытаскивает нас на большое пустое поле. По дороге в Нью-Локленд нас приветствовал указатель. Кажется, это причудливый маленький городок, и как только прибывают все трейлеры, начинается работа.
Все еще на костылях, я помогаю не так сильно, как хотелось бы, поэтому в основном остаюсь в стороне. Время от времени я могу помочь, но после того, как я несколько раз споткнулась и упала на траву, Спейд велел мне составить компанию Свободе. Вот так я заканчиваю тем, что сижу на траве на окраине площадки, Свобода лежит у меня за спиной и позволяет мне прислониться к ней, пока мы наблюдаем за плавностью, с которой восстанавливается Цирк Обскурум. Это красиво, как срежиссированный танец, каждый человек знает свое место. Даймонд бегает повсюду и помогает там, где от него требуется, следя за тем, чтобы у каждого было то, что ему нужно. Харт – это тот, кто взбирается по балкам и прикрепляет веревки и фонари без какой-либо страховки. Клаб и Спейд работают над установкой палаток и распаковкой всего, что мы ранее собрали. Я наблюдаю за работой каждого из них, у меня текут слюнки, когда они снимают рубашки, а солнце поднимается все выше в небе.
– Я могла бы привыкнуть к этому, – говорю я тигрице за моей спиной.
Она негромко рычит в знак согласия и тычется носом в мой локоть, пока я не поглаживаю ее. Для тигрицы она невероятно домашняя. Как странно, что все ее так боятся. Она ничем не отличается от домашней кошки.
Цирк собирается к заходу солнца, и несколько членов команды бегут в город, чтобы повсюду развесить листовки. В маленьком городке Нью-Локленд мы словно появились из воздуха. Приходите в цирк и насладитесь острыми ощущениями. Погрузитесь в тайну, и прежде чем кто-либо успеет задать какие-либо вопросы, мы снова уйдем. Мне нравится загадочность всего этого. Как легко сделать это секретом. Как легко обмануть людей. Для этого даже не требуется настоящей магии.
Как только все сделано, я добираюсь до своей палатки и ложусь на кровать, мои подмышки болят из-за костылей. Я становлюсь сильнее, пока пользуюсь ими, но скоро мне придется обернуть ручки чем-нибудь более мягким. Синяки, которые они начинают оставлять, вызывают беспокойство.
Уже поздно, но я не могу уснуть. Кажется, ни у кого больше нет таких проблем, поскольку я слышу, как они все расходятся по своим палаткам и не возвращаются. Через дорогу я даже слышу храп доктора Луи. Он такой громкий, что с таким же успехом мог бы пилить дрова, но, по крайней мере, он достаточно далеко, чтобы звук не проникал слишком глубоко в мою палатку.
Нет, в конце концов я слышу шарканье рядом со мной. Сначала встает Даймонд, потом Клаб, а потом Спейд и Харт. Они тихо поднимаются со своих постелей и начинают шептаться за пределами моей палатки, слов я не слышу.
Сгорая от любопытства, я как можно тише подхожу к пологу палатки и выглядываю наружу, только чтобы обнаружить, что они уходят. Они одеты во все черное, чтобы слиться с темнотой. На них также те ужасные маски, которые были на них в ночь, когда они нашли меня. Они идут тихо, явно намереваясь никого не разбудить.
Любопытство заставляет меня последовать за ними, но я на своих костылях гораздо менее грациозна, чем они пешком. Они направляются к Доджу и начинают забираться внутрь, пока Харт не замечает меня, спускающуюся с холма, и ухмыляется.
– Похоже, у нас появился преследователь, ребята, – комментирует он, наблюдая, как я осторожно пробираюсь по траве. Никто из них не пытается мне помочь, просто наблюдают, и это напоминает мне о той ночи, когда они пришли за мной.
– Куда вы идете? – Спрашиваю я, останавливаясь перед ними.
– Разве ты этого не чувствуешь? – Спрашивает Даймонд, оглядываясь на меня и открывая водительскую дверь.
Теперь, когда он упоминает об этом, у меня в груди возникает ощущение жужжания, как будто я выпила слишком много алкоголя и не заметила. В тот момент, когда я сосредотачиваюсь на нем, оно усиливается, пока не превращается в зуд. Мне приходится сжимать пальцы на костылях, чтобы не поцарапаться.
Понимающе молча кивая, я встречаюсь взглядом с Даймондом.
– Ты отвечаешь на вызов.
Он кивает и забирается в машину, явно намереваясь оставить меня здесь, больше ничего не сказав.
– Могу я пойти? – Спрашиваю я, делая еще один прыгающий шаг вперед. – Я могу помочь.
– Ты на костылях, Куинн, – указывает Харт. – Ты мало что можешь…
– Садись, – приказывает Даймонд. – На заднее сиденье.
Я делаю, как мне говорят, шаркая ногами, пока не забираюсь на заднее сиденье со своими костылями и не откидываюсь на спинку. Когда я устраиваюсь, он протягивает мне маску, и я осторожно беру ее. Она уже была у него здесь. Знал ли он, что я последую за ними?
– Надень это, – говорит он, встречаясь со мной взглядом в зеркале заднего вида. – Не снимай её, пока мы тебе не скажем.
Я опускаю взгляд на маску в форме сердца с маленькой красной точкой Q под левым глазом. Оба глаза покрыты черным и красным, оставляя чернильный след. Щеки большие и круглые, покрытые румянами, а ухмыляющиеся губы накрашены красным. Это идеально и, кажется, является сочетанием всех их масок.
Я надеваю ее без вопросов, мне нравится ощущение пластика на лице и сила, которая, кажется, овладевает мной, когда я её надеваю.
Никто не произносит ни слова, пока мы заводим машину и оставляем цирк позади. Чем дальше мы удаляемся, тем сильнее становится зов, пока я практически не начинаю вибрировать вместе с ним.
Харт достает нож и начинает вертеть его в пальцах. Он смотрит на меня и усмехается, в его глазах светится нетерпение.
Мы следуем зову карт, и они говорят нам, куда нам нужно идти.
Мое тело гудит от возбуждения, когда мы отвечаем на него вместе.
