Текст книги "Один темный трон (ЛП)"
Автор книги: Кендари Блэйк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
– Арсиноя? – Джулс склонилась и мягко встряхнула её. – Арсиноя, нет…
Она в панике оглянулась на деревья в поисках кого-то, кто мог бы помочь. Камдэн скользнула ближе, хмуро ткнулась в лицо Арсинои, и голова королевы запрокинулась назад.
– Камдэн, пойдём!
Джулс подняла тело Арсинои и призвала лошадь встать на колени. Они так устали… Но Арсиноя умирала, и им следовало отправляться вперёд.
Крокед Тейл Кет
Отравители много чего успели сделать, прежде чем наконец-то остановились, чтобы отпраздновать. Возглавляемые Женевьевой и кузеном Лукианом из Совета, они отправились в таверну, в которую пожелали – «Крокед Тейл Кет». Вопреки сомнительному названию, внутри было довольно чисто и пристойно, а на кухне оказались довольно хорошие и посуда, и оборудование, чтобы хорошо подготовиться к импровизированному празднику отравителей. Весь вечер гремели тосты, чествовавшие королеву Катарину, и она повторяла рассказ об охоте вновь и вновь.
Они даже затащили медведя внутрь, в заднюю часть повозки, отравленного и бессознательного.
– А что с ним теперь будет? – спросил Николас, глядя на медведя. – Что происходит с фамилиаром после смерти его хозяина?
Катарина откинулась назад в своём кресле и изучила меховую громадину. Он всё ещё был большим и страшным, даже связанным и с кляпом во рту. Что-то было удовлетворительное в том, как по его шерсти стекала алая кровь.
– Полагаю, возвращается в лес.
– Но в Волчьей Весне мне сказали, что фамилиары живут неоправданно долго, – продолжил Николас. – А с этим будет так же? Или он умрёт, как любой другой медведь?
Пьетр, сидевший рядом с Катариной, допил бокал майского вина и поставил его на стол.
– Эти вопросы лучше задать представителям природы, – промолвил он. – Хочешь – вернись и задай их. А потом тебя могут отвезти в Роланс. Тебе не пора уже готовить костюм ко встрече с королевой Мирабеллой?
Николас улыбнулся и пожал плечами.
– Пока нет, но скоро, если только моя королева не убьёт её, – он склонил голову и поцеловал руку в перчатке Катарины, а потом поднялся и подошёл к медведю, и Катарина наблюдала за тем, как он опустошил своё вино, стоя так близко к громадному зверю.
– Он может тебе не понравиться, – протянул Пьетр.
– А почему нет? Он вот в восторге, и я никогда не видела его рядом с кем-либо другим, а ещё не выдёргивала ромашки из волос, натыканных туда похотливыми жрицами.
– С той поры у меня не было девушек, Катари, – тихо промолвил Пьетр. – Ты погубила мою жажду жизни, – его взгляд вновь вернулся к Николасу, что смеялся и чокался с безжалостной Ренатой Харгроув из Совета. – Он не любит тебя так, как я. Не может.
– С чего тебе знать, Пьетр? – Катарина наклонилась так близко, что он, вероятно, чувствовал её дыхание. – А что ему надо сделать, чтобы доказать? Столкнуть меня в пропасть?
Пьетр застыл, и Катарина села и счастливо бросила в рот горсть ядовитых ягод.
– Ты слишком много ешь. Тебе сегодня будет плохо.
– Может, и плохо, – она съела ещё немного, – но я не умру. Меня травили с детства, Пьетр, и я отлично знаю, что делаю. Тебе надо расслабиться и попытаться наслаждаться происходящим.
Он сел в кресло и скрестил руки на груди, а бесконечно мрачное выражение лица так и прилепилось к нему вечной маской. Он уселся в самом тёмном углу комнаты. Музыка не была утончённой, в отеле не оказалось ни единой люстры, но восторженные победой в Волчьей Весне отравители, кажется, не возражали. Танцевала даже Натали, выпрямив спину, мягко улыбалась в объятиях своего младшего брата Антонина.
– Играйте громче! – потребовала Женевьева. – Громче, громче, пусть все слышат! Все элементали, что проедут мимо нас, они должны слышать!
Все приветственно загудели, музыка стала играть пуще прежнего. Катарине хотелось, чтобы Мирабелла услышала. Увидела. Но хотя повозки из Роланса со жрицами могли проехать мимо них, Мирабеллы там нет. Элементарная королева с Вествудами воспользовались морем, чтобы контролировать течение и ветер, и, конечно же, там, где нет отравителей.
Маргарет Боулин подошла к столу и поклонилась, а после пьяно прислонилась к нему, скользя взглядом по толпе.
– Это очень воодушевляет, этот медведь, – промолвила она, – но тело Арсинои в фургоне порадовало бы больше.
Катарина прищурилась.
– Побеждённая королева заслуживает на похоронные обряды, Маргарет, – прорычала она, – и достойна любви.
Свечи горели в каждом окне, которое они миновали, в честь королевы Арсинои, и так должно быть.
Маргарет махнула рукой, игнорируя серьёзность Катарины.
– Пусть скорбят быстрее. Её имя после вашей коронации никто и не вспомнит, его потеряют во времени, как гальку в реке.
Катарина с силой сжала своими пальцами, скованными перчатками, поручни кресла.
– Катари? – спросил Пьетр. – Всё в порядке?
Катари схватила свой бокал с ядовитым вином. Ей хотелось швырнуть его в лицо Маргарет Боулин, влить в её горло, проклятое войной.
Может быть, когда-нибудь, но только не сегодня. Она встала, музыканты замерли, и отравители перестали танцевать.
– Тост. За мою сестру, королеву Арсиною.
Все застыли, содрогнулись, ожидая смехи, но Катарина не шутила, и Натали тоже вскинула бокал. Спустя миг и остальные последовали её примеру.
– Было бы легко ненавидеть её, – промолвила Катарина, глядя сквозь толпу и вспоминая о сестре. – Ещё одна королева на нашем пути… Но королева Арсинои не виновна в этом, как и я. Этот медведь, всё до Белтейна… Люди испытывали к ней то же, что и ко мне. Что мы слабы, что мы рождены умереть и пожертвовать ради королевы, избранной храмом. Потому давайте не забывать о королеве, которую мы ненавидим на самом деле. О милом Ролансе и о храме.
Катарина подняла чашу ещё выше.
– Итак, тост за королеву Арсиною, мою сестру, которую я убила с милостью! Этого не будет с королевой Мирабеллой. Королева Мирабелла обречена страдать!
Чёрный Коттедж
Когда Джулс добралась до Чёрного коттеджа, она слишком измучилась, чтобы осторожничать. Она толкала лошадь последними силами к деревьям, едва не упала в поток, и пришлось крепко прижаться к его бедной голове, чтобы не дать коню подняться.
– Караф!
Она выскочила на грунтовую дорогу из окантовки листвы. Её голос звучал страшно, кошмарно напряжённый, и ей казалось, что он что-то слышала – но это было лишь шуршание деревьев.
– Караф!
Входная дверь коттеджа открылась, и на пороге застыла тётя Караф.
– Джульена?
– Да, – плечи Джулс поникли, они кошмарно болели под весом Арсинои. – Это я.
Караф не проронила ни слова, но её шоколадная гончая скользнула мимо двери и каменным ступеням, чтобы счастливо залаять на лошадь.
– Тётя Караф, помоги нам! – слова вырвались, словно воздух, когда она выпала из седла, волоча за собой тело Арсинои. Но она не ударилась о землю, руки Караф поймали её.
– Джулс, – промолвила Караф. Она взяла лицо Джулс в своё лицо, скользнула по её скулам. Рядом собака с возбуждением повалилась в траву с Камдэн. Караф бросилась к Арсиное, задрожала, как только увидела шрамы.
– Я не знала, куда нам идти, – прошептала Джулс.
Шаги раздались за спиной, и Джулс посмотрела на старушку, одетую в чёрное, толстую, с длинными белыми волосами – седыми после черноты, – в тугой косе.
– Караф, – промолвила она. – Им здесь не место.
– Кто она? – спросила Джулс. – Я думала, ты одна, ты изгнана… Ты должна быть одна до прибытия новых королев.
– Это Вилла, – пояснила Караф, – старая акушерка. – Ведь кто-то должен был учить меня… – она посмотрела на старуху. – Я не стану прогонять свою племянницу.
– Она меня не волнует, – Вилла кивнула на Арсиною. – Мёртвая королева. Взрослые королевы не могут возвращаться сюда, пока не забеременеют.
– Она не мертва! – закричала Джулс. – И вы ей поможете!
Вилла фыркнула.
– Какой приказной тон… – проворчала она. – Теперь я вижу сходство между тобой и твоей тёткой.
– Переверни её, Джулс, – промолвила Караф. – Дай подумать.
– Будь осторожна. Не трогай его, болт отравлен.
Рука Караф застыла в воздухе.
– Джулс, с этим ничего не поделать.
– Нет, ты… – Джулс заколебалась. Но какое значение, если Караф знает их секрет… Все думают, что Арсиноя мертва, неважно, что она отравительница.
Джулс открыла рот, чтобы заговорить, но остановилась, увидев недовольное выражение лица Виллы.
– Ты знала, – прошептала Лжулс. – Ты всё это время знала!
Вилла спустилась к ним и перехватила руку Арсинои
– Внесите её внутрь, – приказала она. – Она едва жива, но посмотрим, что с этим можно сделать. Я тоже отравитель и с болтом справлюсь.
Джулс рывком проснулась в незнакомой постели. Было темно, и она дотянулась до Камдэн, ведь знала, как громадная кошка легко успокаивала её в обычные дни.
А потом она вспомнила. Они были в Чёрном коттедже с Арсиноей. И Караф.
Удаление отравленного болта, чистка и зашивание раны оказались проще, чем ожидала Джулс, главным образом потому, что Арсиноя так и не пришла в себя. Уверенные руки Виллы порхали над нею, пока королева не оказалась под мягким одеялом, спокойная и безмятежная, будто просто, усталая, спала. А потом Караф провела Джулс в другую комнату, где они с Камдэн провалились в сон, стоило только закрыть глаза.
Джулс выскользнула из кровати, всё ещё одетая и обутая, а Камдэн, потянувшись, спрыгнула на пол. В зале всё ещё сияли огни, отбрасывающие странные тела, а значит, Караф и Вилла где-то здесь.
Джулс мягко скользнула в комнату, где оставили Арсиною, и заглянула внутрь. Дыхание королевы было ощутимым и стойким, свеча отбрасывала оранжевое пятно на её лицо. Джулс долго смотрела на неё, зная, что сегодня Арсиноя не проснётся, а после тихо шагнула прочь, к другому источнику света, в поисках тёти.
Чёрный Коттедж не был маленьким местом – он оказался куда больше дома Милонов и был переполнен прекрасными вещами – серебряными канделябрами, великолепными картинами и мягкими коврами, до такой степени, что она утопала в них. Она на миг остановилась, чтобы осмотреть длинную тёмную лестницу, а после шагнула на свет, пересекая гостиную и кухню.
Шоколадная гончая первая учуяла их ходу. Она счастливо заплясала, обнюхала Камдэн и потянулась к Джулс.
– Ты проснулась, – промолвила Караф, встречая Джулс яркой вспышкой ламп. – Как Арсиноя?
Джулс села за стол напротив неё.
– Отдыхает. Дышит.
– Ты тоже должна бы ещё поспать. Бедная лошадь, будь уверена, храпит в сарае.
– Она не моя, – промолвила Джулс, хотя сейчас это было не так. – Я украла её у королевы Катарины.
– Хм, – Вилла подкралась очень тихо, даром, что была с тростью. – Что в этом мире не так с Вознесением? – она положила пучки золототысячника рядом с Караф, а после принялась перебивать семена в масло в ступке. – Хорошо, что я вовремя нарвала, всё цветёт…
– У нас и так полно всего, – промолвила Караф. – И выжимка, и в кладовой пучками…
– Лучше свежее, – Вилла деловито постучала пальцем по подбородку.
Джулс молча следила за разговором двух женщин. Между ними была некая привязанность, довольно странная на первый взгляд, но Джулс радовалась, что Кара не была одинока, что улыбалась, а не провела взаперти последние пять лет.
– Значит, вы ничего не знаете о Вознесении? – спросила Джулс. – Вообще ничего?
– Нам ежедневно привозит еду Вустер, – промлвила Вилла. – В его маленькой тележке, в которую запряжён лохматый пони. Да, иногда он милостиво делится с нами и новостями тоже.
– И иногда он прибывает аж два раза, – добавила Караф. – Когда Вилла особенно красива, – она улыбнулась, и Вилла закатила глаза.
– Что это? – спросила Джулс, ткнув пальцем в ступку и пестик.
– Мазь для Арсинои.
– И сделай её погуще, чем в последний раз, – Уилла потёрла свою спину. – Я собираюсь выспаться, прежде чем королева проснётся. Если она проснётся. Она много крови потеряла и очень ослабела, это явно была поездка не из коротких.
Джулс мчалась так быстро, как она только могла. Может быть, ей стоило поехать куда-то ещё, где было бы ближе…
Вилла подошла к ней поближе и с силой сжала плечо.
– Не стоит так сильно переживать! Она всегда из них всех была самой стойкой, даже когда была маленькой девочкой.
– Ты… Ты их помнишь?
– Конечно, помню. Их всех помню. Пока им было шесть, все они были моими девочками…
А потом она ушла – и Джулс с Караф остались наедине.
Караф изучала Джулс исподлобья, бросая в ступку отделённые от цветов маленькие лепестки.
– Ты так подросла, Джулс, так похорошела.
– Я подросла совсем чуть-чуть, – проворчала себе под нос Джулс. – Я ниже всех в Волчьей Весне…
– Крошечная, но зато свирепая…
Камдэн повела ушами, словно соглашаясь. Камдэн всегда принимала комплименты легче её самой.
– Я всегда знала, что ты сильная, с детства, но не считала тебя горной кошкой, – она опустила глаза. – Как мама? Папа?
– В порядке. Скучают по тебе, – Джулс протянула руку собаке, что ткнулась носом ей в колено. – И по тебе, Джунипер, – пёс с удовольствием потёрся о её брюки. – Особенно Джейк.
– А Мадригал?
Джулс поколебалась. Как рассказать Караф о Мадригал и Мэтью? О их ребёнке? Как сказать, когда Караф навеки изгнана сюда?
– Мадригал – это Мадригал, она вряд ли способна измениться.
– Мудро, – кивнула Караф, – но она правда любит тебя, Джулс. Всегда любила.
«Не так, как ты» – вот что хотелось ответить Джулс.
– Никогда не думала, что увижу тебя, тётя Караф.
Караф продолжила толочь мазь. Руки её за последние пять лет стали сильнее, талия больше не была такой тонкой, а золотистые волосы были длинными и неровными, но она оставалась красивой. Джулс всегда полагала, что Караф прекраснее Мадригал, только немного иная.
– Когда-то они отпустят меня, – промолвила Караф, – и сменят на нормальную акушерку, вроде Виллы. Вскоре после того, как новая королева взойдёт на престол, сдаётся мне.
– И зачем они это сделают?
– Потому что это наказание было обидой Арронов на Милонов, а следующая королева не станет королевой Арронов, кажется, Вилла уверена в этом, ведь она растила девочек и должна знать.
– Она должна, – кивнула мрачно Джулс, – но, может быть, её уверенности стоит пошатнуться.
Западное море
Путь из Волчьей Весны в Роланс по морю был быстрым. Быстрее повозки. В то утро Мирабелла наблюдала за тем, как жрицы отпускают птиц в Роланс, уведомляя о возвращении королевы.
Она задавалась вопросом, поразит ли их смерть Арсинои. Вернётся ли она к свечам в окне, к трауру в красном и чёрном. Она так надеялась, что не придётся говорить…
Когда корабль обогнул мыс, многие огни уже виднелись с берега, но мыс был куда южнее Роланса.
Мирабелла смотрела на тёмные деревянные стены каюта. В этом путешествии она отдала честь дару других. Ей не хватало сил после смерти Арсинои. Да и им, сильным ветрам, не нужна была королева. А Саре, могущественной воде, так уж тем более.
Кто-то постучался.
– Да?
Дверь отворилась, и Билли сунул голову внутрь. С той поры, как он покинул порт, они виделись редко. Она лишь раз подошла к его каюте и услышала надрывный плач.
– Позволишь?
– Прошу, – она позволила ему зайти и сесть.
– У меня слишком тихо, – промолвил он. – Скучаю по кудахтанью Харриет…
Мирабелла отложила в сторону книгу, которую читала. Ей следовало сидеть правильно, повернувшись к столу. Нельзя позволить себе откинуться на спинку кресла, Билли быть так рядом… но какая разница? Они не чужие, и нет сил беспокоиться о благопристойности.
– Харриет будет хорошо с семьёй Джозефа? – спросила она.
– Лучше. Если я вернусь и найду её тушёную в горшке… – Билли отпрянул. Ещё щёки были пепельно-серыми, и он не смотрел на неё с той поры, как вошёл. Просто мимо, просто пытался отвлечься от своего горя, но ничего не вышло…
– Скоро мы будем в Ролансе, – чуть громче промолвила Мирабелла.
– Знаю. Мошенники вы, элементали. Вызываете ветер, поднимаете волны… Это не плаванье, – он улыбался, вот только улыбка не касалась его глаз.
– Зато ты опять её увидел, – мягко промолвила Мирабелла. – Провёл с нею время. Надеюсь, эти минуты были хорошими.
– Я должен был ей сказать. Я должен…
– Уверена, она и так знала.
– Но откуда? Я только говорил, что она непригодна, неподходящая, безумная, никто такую в жёны не возьмёт, – он глупо рассмеялся. – И это правда, а мне было плевать…
Мирабелла выдохнула. Ей так хотелось бы расхохотаться…
Билли рванулся к столу и схватился за бинокль, оставленный Бри.
– Странная Каюта. Всё такое обычное.
– В другом не было необходимости.
Он провернул чёрно-серебряный браслет на пальце и безвольно опустил руку на своё колено.
– И что ты будешь сейчас делать? – спросил вдруг он. – Тоже её забудешь?
Мирабелла отвернулась к стене, словно видела сквозь неё океан. Она чувствовала его, как и небо, что отзывалось молниями, как и кричавший ей ветер. Как мягкий гул пламени доносился со свечи. Она могла протянуть руку своего дара и воспользоваться морем, словно кулаком. Повернуть корабль и надавить на него могучими волнами, пока он не треснет. И все элементали на борту не сумели бы её остановить.
Но Билли здесь, Билли, которого любила Арсиноя. Джулс, на которую ведётся охота. И Катари. Она не должна забывать о Катари.
Ещё многое предстоит сделать.
– Я не забуду её, если ты останешься, чтобы напоминать мне о ней. Если останешься и поможешь мне отомстить за неё.
– Остаться, – промолвил он.
– Да, и править со мной. Ради неё.
Они смотрели друг на друга в тусклом свете. Он удивился, она боялась спросить. С детства Лука убеждала её в том, как она важна, и в тот урок она не хотела верить. Теперь – поверила.
– Ты бы выбрала меня своим королём…
– Королём-консортом, – поправила она. – Но да.
– Этого она бы хотела?
– Не знаю. Но нам надо за кого-то выйти. И выбирать приходится из того, что есть.
Билли пристально смотрел на неё.
– Итак, вот оно… – он покачал головой. – Я не смогу так скоро. Это неправильно.
– Ты хочешь отомстить за неё? Или вернёшься на материк? Женишься на Катари?
– Нет, – прорычал Билли. – Никогда.
– Тогда оставайся и борись, – Мирабелла протянула руку. Она нуждалась в его согласии. Она не вынесет мысли об его уходе. Он, единственный жених, любивший её сестру, должен стать королём.
– Я хотел, чтобы у неё было всё, – он смотрел на её руку. – Разделить с нею… – Мирабелла ждала. Она позволила ему утереть глаза и глубоко вздохнуть. У Билли Чатворта было доброе сердце. Ум. Сила. Верность.
– Скрепим наше согласие рукопожатием? – спросил он.
– Так делают на материке?
– Только почтённые люди, – он потянулся к её руке.
Они прикасались друг к другу не впервые. Но это было больше, чем рукопожатие. Пальцы Билли отпустили её, он виновато отвернулся, но Арсиноя и Джозеф не осудят.
– И что теперь? – спросил он.
– Сражение с Катари.
Вскоре корабль добрался до порта Роланса, и Бри и Элизабет пришли за Мирабеллой, с удивлением обнаружили, как Билли застёгивал свой светлый плащ на плечах.
– Ты в чёрном, – сказала ему Элизабет.
– Дома чёрный – траур.
– Это цвет королевы, – Бри развязала свой пушистый малиновый шарф и отдала ему. – Твоей Арсиное.
Он коснулся его и посмотрел на Мирабеллу.
– Мне стоит быть во всём чёрном? – вдруг спросил он, но она покачала головой.
– Нет, – сказала Мирабелла. – Подойдёт.
Бри и Элизабет обменялись взглядами. Даже они не ведали об этом договоре. Слова распространяются слишком быстро, а Мирабелла не хотела, чтобы Лука или Сара знали.
Мирабелла и Билли вместе поднялись на палубу, чтобы повстречать толпу в доках Роланса. Вокруг порта пылали гордые свечи, люди были в ало-чёрном и оплакивали королеву. Глаза у них были опущены в землю, и единственным звуком оказались крики морских птиц, что сражались за рыбу.
Сара и Лука уже стояли на палубе, но Мирабелла быстро прошла мимо них, подталкивая Билли, прежде чем они заговорили. Это её толпа. Её миг. И она смотрела на каждого из них.
– Несомненно, вы знаете о Волчьей Весне, – громко промолвила она. – Смерть моей сестры, королевы Природы Арсинои, от руки отравительницы – королевы Катарины. – она сделала паузу, чтобы презрительные шепотки стихли. – А теперь она думает приехать в Роланс на Луну Луны, чтобы победить и у вас на глазах!
Люди закричали, и она позволила шуму промчаться по толпе.
– Она думает прийти в город – в мой город! – и убить меня, как будто это так легко. Но у неё ничего не получится!
Мирабелла чувствовала шёпот за спиной, и спокойный голос Луки победил шум.
– Мира? Что ты задумала?
Мирабелла обернулась и взяла Билли за руку.
– Сегодня я выбираю своего короля-консорта. И он выбирает меня, объединяя Волчью Весну и Роланс под одной короной! И я – я бросаю вызов королеве Катарине! – закричала она. – Дуэль в Индрид-Даун! Я приведу вас туда, и отравителю придёт конец!
Люди приветствовали её. Она сжала руку Билли, и люди закричали ещё громче. Они желали этого – увидеть, как избранная королева захватит трон.
– Мирабелла, – промолвила Лука. – Это не мудро.
– Может быть. Катари думает, что отпразднует Луну Луны, но к Луне Луны она умрёт.
Волчья Весна
Джозеф окунул тряпку в мыльную воду и поморщился. Кто-то швырнул яйца в окно книжного магазина Гиллеспи, целую кладку, и вонь распространялась по улице.
Джузеф начал сверху, но вода только размазывала всё это. Надо было взять кисть и больше ведет.
– Какая трата хороших яиц.
Джозеф поднял голову и увидел Мэдж, торговку лучшими жареными моллюсками на рынке, с корзиной с синей тканью на руке. Он кивнул ей, и она прищурила глаза.
– Если б у них в голове были мозги, – проговорила она, – то использовали бы тухлые яйца, и тогда тебе стало бы так плохо, что ты бы вырвал на свои ботинки.
– Вы видели, кто это был?
– Кто-нибудь.
Джозеф встряхнул тряпку и вернулся к уборке. Да кто угодно! Прошла лишь неделя с поры пропажи Джулс с телом Арсинои, а все знали о проклятии Войны. Но как быстро они предали её. Её и всех, кто любил её.
– Может быть, я даже слышала яйца, – Мэдж смотрела на ткань. Лука завесил окна чёрным и малиновым, во имя королевы. – Не похоже, чтобы он приходил сюда с того самого дня. Он даже не выходил из постели, только разве что в туалет.
– Откуда знаете? – спросил Джозеф, и Мэдж открыла корзинку, демнстрируя устрицы, хлеб и бутылочку эля.
– Ну, а кто б его кормил, по-твоему?
Джозеф улыбнулся. Старая добрая Мэдж…
– Может, вам не стоило этого делать. Увидят. У нас вот лодки пытались стащить, но люди боятся прекратить торговлю. Но могут перестать приходить к тебе.
– О, да кому они нужны, – она усмехнулась через плечо всем наблюдателям. – Жалеть её надо. Понимать. Нельзя клеветать до смерти, как курицы, – она кивнула на пятна. – И посмотрим, что сделает Совет, когда она вернётся…
Джозеф стирал яичную скорлупу с окон и молчал. Спустя миг Мэдж сжала его плечо и прошла мимо в магазин, рукой стишив звон латунного колокола.
Ему понадобилось почти два часа, чтобы привести окна в порядок. Тряпка превратилась в слизь, вода – в грязь. Независимо от того, сколько раз он её ополоснёт, Гиллеспи всё ещё будет вонять в жару. Но лучше уж так.
Джозеф расправил плечи, когда красивая чёрная ворона пристроилась рядом.
– Ария, – промолвил он, и она каркнула в ответ.
Он оглянулся и увидел спокойно шагавшую к нему Арию. Она подвернула рукава белой рубашки, а юбку подвязала малиновым.
– Ни слова от Джулс? – спросил он, зная ответ.
– Ни слова.
– Я думал, она вернётся.
Мадригал пожала плечами.
– Могила или костёр занимают время. У Джулс всё в порядке. Она вернётся.
– А если нет? Если Арсиноя жива?
Арроны забрали Брэддока. Арсиноя не дала бы, будь она жива. И нашли кровь, там, где сказала королева Катарина.
– Я не сказал, что в неё не стреляли, – промолвил Джозеф, стараясь не касаться темы дара Арсинои. – Просто не знаю, где Джулс, в безопасности ли…
– Джулс нигде не в безопасности, – промолвила Мадригал, – с самого вознесения. А то и навсегда. Она всегда бдительна, всегда готова. Это даже тогда был её дар Войны, – Мадригал вздохнула и нахмурилась. – Мало что могло заставить Джулс чувствовать себя в безопасности. Ты, Джозеф. И Караф.
– Караф, – прошептал Джозеф, и взгляд Мадригал стал чуть ярче, когда она поняла, что сказала.
– Чёрный Коттедж. Это безумие.
– Вы знаете нашу Джулс. Она б попробовала.
Джозефвзволнованно схватился за ведро и ботинки. Он чувствовал себя дураком, что прежде не подумал о коттедже. Ему тут же хотелось помчаться туда с уверенностью, что он сыщет её там.
– Мы должны быть осторожны, – промолвила Мадригал. – Совет сейчас настороже, ты знаешь. Нам придётся ждать прикрытия темноты.
Грэйвисдрейк-Мэнор
Арроны закатили грандиозное празднование в Грэйвисдрейк-Мэноре в честь победы Катарины. Маленьких празднований по пути из Волчьей Весны было недостаточно, да и по пути к столице Катари то и дело прислушивалась к реву живого медведя.
– Зверь – такое зрелище, – протянула Рената Харгроув, обращаясь к гостям. – Вырывался из верёвок, мотылял головой… Даже отравленный и окровавленный!
– А где он нынче?
– В клетке в Волрое. Не могу смотреть на него без дрожи.
– Подождите до Луны Лун в Ролансе, – протянула Катарина. Она взяла бокал шампанского и опустошила его, не озаботившись определением яда. – Бедная Мирабелла потеряет сознание!
Николас обвил одной рукой Катарину за талию и потянул её на танцевальную площадку. Он притянул её слишком близко, шептал то, от чего сердце билось быстрее. И Пьетр так сжимал зубы, глядя на них со стола, что, казалось, вот-вот сломается.
– Почему ты смотришь на него? – спросил Николас.
– На кого?
– На Пьетра Ренарда. Между вами что-то было, я же вижу.
– Если и было, уже закончилось, – но даже во время своих слов она смотрела на Пьетра. Николас был красив, дерзок, хотел её. Но он не заменил пьетра, и она боялась, что и не сможет.
– Отправь его, – прошептал Николас.
– Нет.
– Прогони его, – вновь повторил он. – Скоро я окажусь в твоей постели и не хочу, оглядываясь, видеть его.
Катарина отступила и холодно посмотрела на него. Эта просьба звучала как приказ.
– Пьетр останется здесь, пока хочет, – промолвила она. – Он Аррон. Моя семья.
Николас пожал плечами, а голос его стал таким же мягким, как и прежде.
– Как хочешь. Он будет охотиться на оленей?
– Возможно.
– А если отравит меня? Ударит отравленным клинком?
– А ты ударишь ножом в спину? – спросила Катари, но Николас просто рассмеялся.
– Конечно, нет, милая. Убивая, я смотрю человеку в глаза.
Катарина заставила себя улыбнуться. Он шутит. Конечно. Никто не навредит Пьетру, никто, кроме неё.
Что-то в комнате привлекло внимание Николаса, и он отступил.
– Королева Катарина, для вас прибыл подарок! – он шагнул к двери, где стоял дворецкий Натали, Эдмунд.
Пьетр подошёл к ней поближе.
– Он оставил тебя посреди песни.
– Сказал, что у него есть подарок.
Он заключил её в объятиях, утягивая в танец. Это было легче и естественнее, чем с Николасом. Они с Пьетром привыкли друг к другу. Она видела своё отражение в его глазах и знала, что там отражается лучшая её часть.
– Каким бы ни был его подарок, он не будет достоин тебя. Он не знает, как обращаться с королевой-отравительницей.
Николас вернулся с Эдмундом, что нём в руке серебряный поднос. Ваза в центре была с небольшим пучком зелени и крошечными белыми цветами, по внешнему краю белели мелкие чашечки.
Николас увёл их с танцпола к столу Натали, где та восседала вместе с Женевьевой и их братом Антонином, кузеном Лукианом и прочими членами Чёрного Совета.
– Если вы позволите… – заговорил он, и все подняли головы. – Я принёс подарок в честь победы королевы Катарины! – он поставил перед каждым отравителем за столом маленьку чашечку, даже впихнул одну в руку Пьетра, прежде чем прислужил Натали и Катарине. – Надеюсь, вы не против, что я воспользовался вашей прислугой, но мне хотелось, чтобы это было сюрпризом.
Натали посмотрела на растения в вазе.
– Агератина Высочайшая, – прошептала она.
– Не верю, что здесь растёт такое, – промолвил Николас.
– Не растёт, – её маленькая чёрная мамба скользнула по руке Катарины. – Но я знакома с этим ядом. Маленький пакетик может сделать токсичным всё поле, превратить мясо и молоко коров в яд.
– Яд, что творит молочную болезнь, – Пьетр вдохнул запах, доносившийся из его стакана. – Ты совсем ученик, Николас, но однажды станешь экспертом.
– Ренард, – протянул Николас, – а вот твой талант в том, чтобы превращать комплименты в угрозу.
Катарина покосилась на них, и Натали подняла свою чашечку, зная, как надо поступить.
– Экзотический яд… Прелестный подарок. Это будет медленное наслаждение, – её взгляд нашёл Катарину. Лишь на миг. Катари употребляла Агератину Высочайшую лишь два или три раза.
Катарина подняла свой бокал и осушила его. Она вытерла губы ладонью и прислушалась ко вздохам.
Глаза Натали застыли, но она отпила.
– Ты слишком сильно испытываешь себя, Катари, – промолвила она. – Пора идти в покои…
Но Катарина до своих покоев не добралась – дошла только до кабинета Натали. Когда она добралась туда, яд уже врезался в её тело, и у неё едва хватило времени, чтобы снять змею с запястья и отдать её Пьетру, а потом рухнуть на ковёр.
Судороги были кошмарными, болезненными. Она сжала зубы, прикусила язык, и кровь пахла молоком.
Она прислушивалась к страху в голосах Пьетра и Натали, когда они взывали ко второй части своего дара, целительству, вспоминая старые уроки. Средства. Антидоты. Бутылки на полках Натали стучались одна о другую, когда она проходила мимо. Открывались и закрывались ящички.
– Положи руку на горло, – приказала Натали. – Заставь её вырвать.
Пьетр встал на колени у её головы, пытаясь разжать рот.
– Не могу, сжала зубы!
– Катари! Натали нависла над нею. Её единственная мать, такая испуганная. – Катари, немеденно…
Конвульсии понемногу притихали, и она расслабилась, хотя боль оставалось. Казалось, кто-то разорвал её рёбра и добрался до сердца, сжимая его жестокой рукой.
Пьетр усадил её себе на колени. Он поцеловал её лоб и поправил чёрные влажные волосы.
– Катари, пожалуйста, – прошептал он. – Если ты будешь так продолжать, то убьёшь себя…
Голова Катарины едва-едва держалась. Когда она заговорила, то голос звучал грубо и не походил на её собственный.
– Не будь смешным, мальчик. Мёртвое не умирает.
Чёрный Коттед
Когда Арсиноя проснулась, она увидела Джулс и Камдэн. Она слабо улыбнулась, и каждая мышца заныла от боли. Но она была в тепле, живая, кровать оказалась удобной, только пульсировала зашитая дыра в спине. И она понятия не имела, где они, но в комнате было что-то знакомое.
– Джулс?
– Арсиноя! – Джулс и Камдэн соскочили со стула. Камдэн вскочила на неё, замурлыкала, крутя хвостом.
– Воды, – прохрипела Арсиноя, но с трудом проглотила её, когда Арсиноя подала чашку. Казалось, во рту засохла кровь.
– Тётя Караф! – закричала Джулс. – Вилла! Она пришла в себя!
– Вилла? – Арсиноя потёрла глаза. Она знала это место. Место, где она родилась.
