Текст книги "Один темный трон (ЛП)"
Автор книги: Кендари Блэйк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Кендари Блэйк
Один темный трон
Персонажи
Индрид-даун
Столица, дом Королевы Катарины
Арроны
Натали Аррон
Глава семьи Арронов, Глава Чёрного Совета
Женевьева Аррон
Младшая сестра Натали
Антонин Аррон
Младший брат Натали
Пьетр Ренард
Племянник Натали от её брата Кристофа
Роланс
Дом Королевы Мирабеллы
Вествуды
Сара Вествуд
Глава семьи Вествуд. Ститхия: вода
Бри Вествуд
Дочь Сары Вествуд, подруга королевы. Стихияя: огонь
Волчья Веста
Дом Королевы Арсинои
Милоны
Каит Милон
Глава дома Милонов. Фамилиар: Ева, ворона
Эллис Милон
Муж Каит и отец её детей. Фамилиар: Джейк, белый спаниэль
Караф Милон
Старшая дочь Каит, отправленная в Чёрный Коттедж. Фамилар: Джинипер, коричневая собака
Мадригал Милон
Младшая дочь Каит. Фамилиар: Ария, ворона
Джульена «Джулс» Милон
Дочь Мадригал, самая сильная из обладателей дара Природы за годы и подруга королевы. Фамилиар: Камдэн, горная кошка
Сандрины
Мэтью Сандрин
Старший из сыновей Сандринов. Бывший жених Караф Милон
Джозеф Сандрин
Средний сын Сандринов. Друг Арсинои. Был отправлен на материк на пять лет
Другие
Лука Гиллеспи
Владелец книжного магазина Гиллеспи, друг Арсинои. Фамилиар: Хэнк, чёрно-зелёный петух
Уильям «Билли» Чатворт Младший
Названный брат Джозефа Сандрина. Жених королев
Храм
Верховная Жрица Лука
Жрица Ро Муртра
Элизабет
Инициирующие, на стороне королевы Мирабеллы
Чёрный Совет
Натали Аррон, отравительница
Женевьева Аррон, отравительница
Лукиан Аррон, отравитель
Антонин Аррон, отравитель
Аллегра Аррон, отравительница
Паола Венд, отравительница
Лукиан Марлоу, отравитель
Маргарет Бьюлин, воительница
Рената Харгроув, неодарённая
MAP
Грэйвисдрейк-Мэнор
Натали Аррон весьма критично следила за тем, как в Грэйвисдрейк возвращалась её младшая сестра. Женевьева была изгнана лишь на несколько месяцев, но если судить по тому, как медленно она шагала мимо шеренг слуг, казалось, не было её много лет.
– Как прекрасно будет вновь оказаться в своей постели! – глубоко вздохнула Женевьева. Воздух Грэйвисдрейка был наполнен ароматами масляной древесины и ядов, смешанных с прекрасными запахами блюд.
– Твоя городская постель не менее твоя, – ответила Натали, – и не надо говорить так, будто бы это было трудностью.
Натали краем глаза рассматривала Женевьеву. Щёки её порозовели, глаза сверкали, длинные светлые волосы спадали на плечи. Люди называли её красавицей-Аррон, но знали бы они, что за злые мысли таились в этой хорошенькой голове!
– А теперь, когда ты дома, – проронила Натали, – докажи свою полезность. Что же шепчет совет?
– Всё, как и ты говорила, – ответила Женевьев. – Королева Катарина пережила нападение королевы Арсинои и её медведя и спряталась до той поры, пока окружающая обстановка не тала безопасной. Но всё ещё ходят слухи…
– Что за слухи?
– Да так, ерунда! – Женевьева расслабленно махнула рукой, но Натали моментально насторожилась. Глупости часто превращаются в истину, если слишком часто вторить их.
– Что за ерунда?
– Что Катарина вообще мертва. Некоторые и вовсе абсурдно утверждают, что видели, как она умирала, а некоторые говорили, что видели её по возвращению домой: видели её серую кожу, как она была покрыта грязью и вся окровавлена… Они называли её Мертвячкой-Катариной. Представляешь?
Натали рассмеялась, всплеснув руками. Да, смех – но ей это не нравилось.
– Но что с нею было тогда, когда она блуждала там? – спросила Женевьева. – Даже ты не знаешь?
Натали вспомнила о ночи, когда Катарина вернулась, окровавленная, грязная… Она стояла в фойе, грязные чёрные волосы спадали на её лицо… И она напоминала чудовище.
– Я знаю достаточно, – отрезала Натали, оборачиваясь назад.
– Говорят, она изменилась. А как? Достаточно ли сильна, чтобы принимать яды вновь?
Натали сглотнула. Яды не нужны… Но она ничего не говорила. Она склонила голову и повела Женевьеву по коридору, разыскивая Катари, чтобы Женевьева во всём убедилась сама.
Они заходили все дальше и дальше в поместье, забираясь туда, где свет уже окончательно терялся за плотными занавесками, а шаги лакеев, что носили вещи Женевьевы, постепенно затихали.
Женевьева стянула перчатки со своих рук и сунула их в карман брюк. Она казалась крайне важной и то и дело стряхивала невидимые пылинки со своих бедёр.
– Столько всего нужно сделать! – воскликнула она. – Ведь женихи прибудут в любой день!
Натали сжала губы.
Женихи.
Но только один из них попросил первой встречи с Катариной. Светлые волосы, глупый взгляд: Николас Мартель. Вопреки тому, как сильно проявила себя Катарина на пиршестве во время Белтейна, оба других жениха предпочли Арсиною.
Арсиноя с этими дурацкими шрамами, в оборванных штанах, неопрятная… Да кого это могло привлечь? Нет, их просто интересовал её медведь!
– Кто б мог подумать, что у нашей королевы будет всего лишь один жених? – протянула Женевьева, верно истолковав кислое выражение лица Натали.
– Это не имеет никакого значения! Николас Мартель – лучший из них. И если б не наш длительный союз с Чатвортами, именно на нём остановился бы мой выбор.
– Билли Чатворт без ума от медвежьей королевы, – пробормотала Женевьева. – об этом прекрасно знает весь остров…
– Билли Чатворт поступит так, как ему прикажет отец! – Натали захлёбывалась своими словами. – И не смей называть Арсиною Медвежьей королевой! Это худшая действительность для нас!
Они повернули за угол, минуя лестницу.
– Она не в своих покоях? – спросила Женевьева, покосившись на ступени.
– Никогда не предсказать, где королева будет находиться в следующий миг!
Горнична, что несла вазу с белыми олеандрами, остановилась и присела в глубоком реверансе.
– Где королева? – спросила Натали.
– Там, госпожа, – смирно отозвалась девушка.
– Благодарю, – Женевьева стянула головной уор с девушки и дёрнула её за прядь потемневших волос, потерявших искусственный окрас. – Немедленно приведи свои волосы в порядок!
Комната для отдыха была яркой, открытой, со множеством распахнутых окон, и ни белые стены, ни разноцветные диванные подушки были не к лицу дому Арронов, пустующих привычно, если только они не принимали посторонних у себя. Но Натали и Женевьева обнаружили там Катарину, занятую, окружённую множеством коробок.
– Посмотри, кто вернулся домой, – мягко улыбнулась Натали.
Катарина вернула на место крышку некой фиолетовой коробки, а затем повернулась, даря женщинам широкую улыбку.
– Женевьева, – проронила Катари, – как я рада, что вы с Антонином вновь в Грэйвисдрейк!
Женевьева так и застыла с открытым ртом. Она не видела Катарину с дня её возвращения, а ведь тогда Катарина была просто в отвратительном состоянии! Грязная, со сломанными ногтями…
А сейчас, глядя на Катари, Натали прекрасно понимала мысли своей сестры. Где та девочка с громадными глупыми глазищами и высоко убранными волосами? Где тощее дитя, склонившее голову и смеющееся только тогда, когда кто-то рассмеялся первым?
Где б ни была та Катари, здесь её нет.
– Антонин, – прошептала Женевьева, едва-едва вернув себе голос. – Разве он здесь?
– Разумеется, – ответила Натали. – Первым делом я приняла его.
Потрясённая видом королевы, Женевьева даже не позволила себе надуться. Катарина же шагнула вперёд и сжала её запястья, и даже если она заметила, как резко отпрянула Женевьева от этого внезапного жеста, то она этого не показала, просто улыбнулась и потянула её вглубь комнаты.
– Разве тебе не нравятся мои подарки? – спросила Катарина, кивая на коробки. Все они были красивыми, обёрнутыми цветной бумагой, повязанными атласными лентами или бархатными бантами.
– Чьи они? – спросила Женевьева. – От женихов?
– Не от, – отозвалась Катарина, – а для них. Как только я покончу со своими делами, они будут отправлен в Роланс моей драгоценной сестре Мирабеллы.
Кэтрин ласкала прекрасный бант из чёрных лент.
– Скажешь ли ты нам о том, что внутри? – спросила Натали, – или нам стоит угадать?
Катарина перебросила волосы через плечо.
– О, сколько всего прекрасного таится там! Перчатки и редчайшие драгоценные яды на них… Драгоценности, выжигающие клейма на кожи! Иссушенная хризантема, краски которой столь же прекрасны, сколь и ядовиты, предназначенная для столь прекрасного чая, что от вкуса его можно умереть…
– Это не сработает, – ответила Женевьева. – Они проверят. Красивыми ядовитыми подарками Мирабеллу не убить.
– Мы едва не убили эту… природу красиво обёрнутыми подарками, – тихо ответила Катарина и тяжело вздохнула. – Но, может быть, ты и права. Но ведь это лишь маленькие развлечения!
Натали смотрела на коробки. Они были десятков разных размеров и цветов. Каждая из них, вероятнее всего, будет отправлена индивидуально, отдельным курьером. Разумеется, посыльные будут меняться раз за разом, они будут из разных городов, и до Роланса далеко… О, столько неприятностей – и это просто развлеченье!
Катарина устроила ярлычок с тёмными звёздами и завитками, а после пересела на золотисто-белый парчовый диван и потянулась за ягодами белладонны. Она набивала их в рот, жевала, пока ядовитый сок не потёк по её губам, и Женевьева задохнулась от ужаса. Она повернулась к Натали, но не дождалась ни слова объяснений. Когда Катарина отвернулась от ягод, внимание её переключилось на другие яды.
– Пьетр всё ещё не отправил весть? – спросила Катарина, стирая сок с подбородка.
– Нет, и я не знаю, что тебе ответить. Я написала ему сразу же после твоего возвращения, призвала его обратно. И написала своему брату, спрашивая о том, что удерживает его, но Кристоф не ответил…
– Тогда я напишу самому Пьетру, – ответила Катарина. Она прижала руку в перчатке к животу, когда ягоды белладонны вступили в действие. Но если её дар проснулся, то ягоды не должны были причинять ей боль… Тем не менее, кажется, она могла вынести больше, чем когда-либо – о, если б так было тогда, когда ей действительно требовалось показать дар!
Катарина ярко улыбнулась.
– Я напишу письмо перед тем, как вечером отправиться в храм.
– Это замечательная идея, – ответила Натали. – Уверена, ты сможешь его убедить.
Она шагнула к Женевьеве, потянула её к выходу. Бедняжка! Она даже понятия не имела, как должна себя вести! Вне всяких сомнений, она хотела бы быть холодной на эмоции, похлопать королеву по щеке, но королева, казалось, в ответ могла отрубить голову! Женевьева нахмурилась и опустилась в ленивом реверансе.
– Прибыл ли её дар? – прошептала Женевьева, когда они с Натали поднимались по лестнице. – Ведь она ела эти ягоды… Но мне кажется, что руки её немного припухли в перчатках…
– Не знаю, – тихо ответила Натали.
– Но разве дар может проявляться таким образом?
– Если её дар не придёт, ей придётся потрудиться… и позаботиться о своём здоровье. Слишком много яда… она могла навредить себе. Повредить себя!
Натали остановилась.
– Да, я знаю, что это так, но я не в силах её остановить.
– Но что с нею случилось? – спросила Женевьева. – Где она была все эти дни после Белтейна?
Натали вновь вспомнила ту человеческую тень, что переступила порог её дома, серую и холодную… Иногда она видела её в своих снах, бросалась к её постели и боялась, что увидит там мертвеца. Натали дрожала, и вопреки теплу лета, она мечтала о пожаре и об одеялах на своих плечах.
– Возможно, нам лучше не знать об этом.
Письмо от Катарины к Пьетру состояло всего их троих строк.
«Милый Пьетр!
Вернись ко мне. Не бойся. Не задерживайся.
Твоя королева Катарина».
Бедный Пьетр! Ей нравилось думать о том, что он где-то прятался. Или, может быть, мчался по колючим кустарникам, по ежевике, и ветви хлестали и жалили его точно так же, как жалили её в ту ночь, когда он встретился с нею у пропасти. В ту ночь, когда он столкнул её вниз.
– Я должна позаботиться о том, что сказала, Милая, – обратилась она к змее на её руке. – Он всё равно будет считать меня своей маленькой королевой, – она улыбнулась, – и я не должна испугать его…
Вероятно, он думает, что его запрут в камерах под Волроем по возвращению… Что она позволит одержимому войной стражнику бить его головой о стену, пока он не превратится в сгусток крови и чего-то серого… Но Катарина не рассказывала о том, какую роль он сыграл в том ночном падении – и не собиралась. Она сказала Натали, что примчалась к пропасти сама, когда в панике мчалась от медведя Арсинои.
Катарина смотрела в окно, устроившись удобнее за письменным столом. На востоке, там, за холмом, сверкал Индрид-даун в свете позднего солнца. В центре красовались чёрные шпили Волроя, они впивались в небо и затмевали всё вокруг. Даже горы сжимались в страхе, отступались, словно тролли, которых испугал яркий свет, порождения сказки пред реальной жизнью…
Ягоды белладонны мучили её, но Катарина не содрогнулась. Вот уж месяц прошёл с той поры, как она пробиралась сюда из глубины острова, и теперь Катарина могла противостоять чему угодно.
Она отклонилась на стуле и открыла своё окно. В эти дни её покои немного пахли болезнью и любимыми животными, на которых она проверяла свои яды. Маленькие клетки с птицами и грызунами заполняли комнату, выстраивались рядами на столах и у стен. Некоторые из них уже лежали мёртвыми, только ожидали того мига, когда их предадут земле.
Она встряхнула клетку на углу стола, пытаясь разбудить маленькую серую мышь. Она была слепа на один глаз и лыса от ядовитых протираний Катарины. Она открыла дверцу, и мышь поползла вперёд, нюхая, но опасаясь есть предложенное.
– Однажды я была мышкой, – промолвила она и сняла перчатку, протянула руку и погладила грызуна по лысой головке. – Но меня больше нет.
Волчья Весна
Арсиноя и Джулс сидели за кухонным столом и резали картошку, когда дедушка Эллис ворвался сквозь боковую дверь со своим белым спаниелем. Он отбросил седую прядь со лба и протянул маленький чёрный конверт с восковой печаткой Чёрного Совета.
Бабушка Каит надолго остановилась, перестала даже рубить травы, поправила волосы, а после они все трое вновь принялись за работу.
– А разве никто не собирается читать? – спросил Эллис. Он положил письмо на стол и подхватил спаниеля, Джейка, не позволяя ему есть сырой картофель.
– А зачем? – фыркнула Каит. – А то мы не знаем, чем всё это закончится! – она кивнула в другую сторону кухни. – Теперь четыре желтка вот сюда…
Эллис отставил Джейка в сторону и вскрыл письмо.
– Они отмечают, что женихи потребовали знакомства с королевой Катариной, – отметил он, вчитываясь в слова.
– Ложь, – пробормотала Джулс.
– Возможно, но какое нам дело? Нам вот говорят, что мы должны поприветствовать Томаса «Томми» Стратфорда и Майкла Перси…
– Двоих? – с отвращением протянула Арсиноя. – А почему двоих?
Джулс, Каит и Эллис переглянулись. Больше одного жениха – чудесный комплимент. До того, как на Белтейн прибыл медведь, никто не ожидал, что к Арсиное прибудет хоть один, не говоря уж и о двоих!
– Они должны прибыть со дня на день, – промолвил Эллис. – И кто их знает, насколько это задержится, если они тебе понравятся…
– Они уйдут к концу недели, – ответила Арсиноя, продолжая нарезать картофель.
Джулс отобрала у Эллиса письмо.
– Томми Стратфорд и Майкл Перси, – тот Белтейн… Они были там, пришли на берег со всеми… И не могли перестать хохотать, а Билли, кажется, грозился их придушить.
Арминоя швырнула нож на стол и ссыпала остатки картофеля на деревянное блюдо.
– Всё, Каит, – ответила она. – Дальше что?
– А дальше пора выйти из дома, – ответила Каит, – а не прятаться тут каждый день.
Арсиноя опустилась на стул. Людям из Волчьей Весны всегда было мало своей Медвежьей Королевы. Они собирались вокруг неё на рынке, просили рассказать о том, как он был прелестен… Они покупали ей громадную серебряную рыбу и ждали, как она подчинит её. Или сыр взорвёт у них на глазах… Они ж понятия не имели, что медведь был всего лишь уловкой. Они не знали, что заклинание контролировала Джулс. Только семья, Джозеф и Билли. А ещё меньше людей знало, что Арсиноя не природа. Она отравительница, и никакие сладости от Катарины ей не помеха. Бедная Джулс почти что умерла, тело её теперь постоянно болело, она хромала… А Арсиноя не почувствовала ничего.
Эту тайну между собой разделили только она, Джулс и Джозеф.
– Пойдём, – промолвила Джулс. Она похлопала Арсиною по плечу и с трудом встала. Рядом тут же оказалась горная кошка, Камдэн, всё ещё страдающей от того, что плечо её было сломано первым ложным фамилиаром Арсинои, больным медведем, искалечившим её лицо. Не прошло и двух месяцев между тем, как была искалечена Камдэн и едва не погибла Джулс, словно Богиня сама одарила их бедой.
– Куда мы пойдём? – спросила Арсиноя.
– Куда ноги поведут, – отозвалась Каит, бросая на стол кусочки еды для Арии и Евы. Птицы замотали головами, и Каит стишила голос. – Тебе надо твой чай, Джулс?
– Нет, бабушка. Я в полном порядке.
Выскользнув на улицу, Арсиноя зашагала за Джулс мимо курятников, где они с Камдэн обычно грелись на солнце, а после бросилась в лес.
– Что ты ищешь? – спросила Джулс.
– Ничего, – но Арсиноя вернулась с книгой, стряхнула кору с её мягкого цвета зелёной обложки. Джулс нахмурилась: украденная книга о ядах.
– Тебе не следует этим заниматься, – промолвила Джулс. – Вдруг заметят?
– Подумают, что хочу отомстить за тебя.
– Это не сработает. Отравить отравителя? Да это нереально!
– Повтори ещё раз это, Джулс!
– Я серьёзно, Арсиноя, – она заставила себя шептать, а не кричать, пусть они и находились на улице. – Если хоть одна живая душа узнает о том, кто ты такая на самом деле, мы потеряем то единственное преимущество, что у нас вообще есть. Ты этого хочешь?
– Нет, – спокойно ответила Арсиноя. Она уже и не слушала, устав от речей Джулс о стратегии и преимуществе. Джулс каждый раз перечисляла эти варианты – даже раньше взялась за это, чем встала с постели, достаточно окрепнув после яда.
– Это звучит не слишком правдиво, – отозвалась Джулс.
– Я сомневаюсь. Убивать мне их не хочется. И мне не кажется, что они в самом деле хоотят меня убить.
– Но убьют.
– С чего ты взяла?
– Потому что с самого начала времён это делала каждая королева!
Арсиноя сжала зубы. С самого начала времён. Эта отвратительная старая легенда о том, что Богиня даровала острову королев, что тройни рождались с той поры, когда люди ещё были дикими существами. Сильнейшая убивала своих сестёр, и кровь подпитывала остров. И она правила, как королева, пока Богиня не посылала новую тройню, что должна была вырасти и подпитать остров. Говорили, это такой инстинкт. И убивать друг друга так же естественно, как оленям драться по осени. Но это всего лишь легенда…
– Арсиноя, ведь ты знаешь, что они это сделают. Ты знаешь, что они убьют тебя. Хотят они того или нет. Даже Мирабелла.
– Ты думаешь так только из-за Джозефа, – ответила Арсиноя. – Но она не знала и… И она ничего не могла с этим поделать, – ей хотелось сказать, что в этом вообще-то не она и была виновата, но она не могла этого признать даже после той цены, которую пришлось заплатить. Она всё ещё была слишком трусливой.
– Ты опять об этом… – отмахнулась Джулс. – Джозеф! Это была ошибка. Он её не любит. Он не отходил от неё с той поры, как меня отравили.
Арсиноя отвела взгляд. Она знала, что Джулс пыталась в это поверить. И простить его.
– Может быть, нам действительно следует бежать, – продолжала Джулс. – Отправиться на материк, спрятаться там, пока одна не убьют другую. Они не будут слишком уж охотиться тобой, если увлекутся друг другом. Зачем строить ловушки, если всё и так готово? Я на всякий случай собрала еду. Расходные материалы. А ещё можно взять лошадей, потом поменять их на провизию и пойти пешком. Сначала мы минуем столицу, там на нас никто не посмотрит, а может быть, даже не узнаем. И когда одна из них наконец-то погибнет, мы об этом обязательно узнаем… – Джулс краешком глаза посмотрела на него. – И, если что, я искренне надеюсь, что первой умрёт именно Катарина. Мирабеллу отравить будет куда лучше, когда она окажется в безопасности…
– А если Мирабелла погибнет первой? – спросила Арсиноя, и Джулс пожала плечами.
– Растерзаешь Катарину, думаю… Она тебе боль не причинит.
Арсиноя вздохнула. Столько рисков, и это всё независимо от того, кто умрёт первой! Мирабелла могла убить её своими же руками, если не будет медведя-защитника, но вот если Катарина нападёт на неё с ядовитым клинком, тайна отравительницы всплывёт наружу. И тогда, даже если она победит, Арроны объявят её очередной королевой-отравительницей на престоле.
Должен быть путь, должен быть выход их всего этого!
Если б она только могла с ними поговорить! Даже если это было бы вынужденно… Если б она могла загнать их в тупик, запереть в башне… Если б только они поговорили, всё пошло бы иначе!
– Ты должна избавиться от этой книги, – упрямо промолвила Джулс. – Я этого не вынесу…
Арсиноя завернула книжку в свой жилет.
– А как бы ты себя почувствовала, если б я приказала тебе избавиться от Кэмден? – спросила она. – Если ты ненавидишь отравителей, ты ненавидишь и меня.
– Это неправда! – возмутилась Джулс. – Ты ведь наша! Разве ты не помогала Природе всё то время? Разве ты не Природа? В глубине души?
– В глубине души, – ответила она, – я вообще из Милонов.
Арсиноя склонилась и принялась перебирать травы на лугу на севере от пруда. Она отправила Джулс в город, за Джозефом и Билли. Сказала, что пойдёт за нею, как только спрячет книгу ядов, но – солгала. Присев, она провела рукой по травам – и ей понадобилось всего несколько мгновений для того, чтобы сыскать желанное.
Болиголов.
Яд, отправленный Катариной, яд, предназначенный для Арсинои, но проглоченный Джулс, как она подозревала, содержал болиголов. Мирная смерть, паралич…
– Мирная смерть, – пробормотала Арсиноя. Но в этом не было милосердия в сочетании с остальными ядами, что намешала Катарина. Медленно, отвратительно, и Джулс сильно пострадала. – Зачем же ты сделала это, сестрёнка? – вслух удивилась Арсиноя. – Ты злишься? Думаешь, что это был мой медведь?
Вот только Катарина не отвечала.
Маленькая Катарина. Когда они были детьми, волосы её были самыми длинными. Самыми блестящими. Черты лица – самыми острыми. Она плавала на спине в ручье за коттеджем, её волосы ореолом расплывалась вокруг неё, словно чёрная трава. Мирабелла тянула её за течением, а Катари смеялась, смеялась, смеялась…
Арсиноя подумала о искажённом от боли лице Джулс. Маленькой Катари не стоит шутить.
Она импульсивно рванулась вперёд и сорвала болиголов у корня. Никакой теплоты воспоминаний. Она не вспомнила б ничего, если б не проклятая Мирабелла и её мягкотелость, что пробудила вещи, возможно, существовавшие лишь в её воображении.
– И даже если это было, – пробормотала Арсиноя, – Джулс права. За год умрут двое. И как бы одна из них ни колебалась перед смертью, умереть она не хочет.
Она вдохнула запах. Отвратительно – но она заставила себя съесть. У горечи появилась новая нотка, и она почувствовала сок на языке.
Болиголов нельзя было назвать очень вкусным, но ощущения были… удовлетворительным. То, что она испытывала, пытаясь прожевать этот яд, наверное, было сродни тому, что чувствовала Джулс, когда она заставляла яблоко созреть раньше срока. Или что чувствовала Мирабелла, когда призывала ветер.
– А потом я лягу в постель из ядовитого плюща, – хихикнула Арсиноя, съев последний цветок. – Или, может быть, это слишком…
– Что слишком?
Арсиноя быстро отпрянула от трав. Она отбросила последний стебель, пнула его, пытаясь спрятать в траве.
– Богиня, младший! – рявкнула она. – Не смей подкрадываться!
Билли усмехнулся и пожал плечами. Казалось, ему всегда было мало – он всегда находил её. Может, это какой-то дар? Довольно занятный, однако.
– И что ты делаешь? – спросил он. – Колдуешь?
– Каит отправила меня за ежевикой, – солгала она. А ведь ежевика ещё даже не созрела.
Билли вытянул шею, всматриваясь в листья кустарника.
– Я не вижу ни ягод, ни корзинки.
– Ты – заноза в заднице! – пробормотала Арсиноя.
Он только расхохотался.
– Ну, не большая, чем ты!
Она прошла мимо него, надеясь отвести куда подальше от болиголова.
– Ну ладно, извини, – промолвила она. – Так что всё-таки ты здесь делаешь? Я думала, ты сейчас с Джозефом и Джулс, а они собирались отправиться в Львиную Голову…
– Им надо побыть наедине, – Билли сорвал толстую травинку и сжал её между пальцами. – А Джулс сказала, что у тебя что-то там с женихами…
– Так вот чего ты прибежал, – усмехнулась она, чувствуя, как изгибаются под лакированной маске шрамы.
– Я не прибежал, – настойчиво ответил он. – Всегда знал, что так будет. Это они после медведя прибежали. Увидели тебя там…
– Все уже знают. В пирсе лодки в линию, всё перекрасили и соскоблили. В Волчьей Весне делают вид, будто бы им не всё равно. Но им всё равно.
Волчья весна. Фермерский, мирный морской городок, в котором много закалённых водой людей. Они ценят землю и воду, воду и землю…
Арсиноя упёрла руки в бёдра и осмотрела луг. Красиво – Волчья Весна всегда была прекрасна. И ей не нравилось думать о том, что ещё поменяется ради того, чтобы какие-то гости были довольны.
– Томми Стратфорд и Николас… Какой-то там, – ответила она. – Боишься, что я оценю их выше, чем тебя?
– Это просто невозможно.
– Почему это? Ты у нас такой прямо неотразимый?
– А, нет. Просто ты никому не понравишься.
Арсиноя рассмеялась.
– А мне нравится, Младший.
– Что?
– Но сейчас у меня в голове более важные вещи.
Билли немного отрастил свои волосы с той поры, как прибыл на остров, и сейчас этого хватало, чтобы ветер немного развевал их. Арсиноя поймала себя на том, что задалась вопросом, как это – запустить в них пальцы, – и поспешно запихнула руки в карманы.
– Я согласен, – промолвил Билли, поворачиваясь к ней лицом. – На всё. И хочу, чтобы ты знала, что я отказался отправляться к твоим сёстрам.
– Но твой отец! Он ведь будет в ярости! Ну, слушай, давай остановим письмо! Как ты его отправил, птицей или лошадью? А может быть… Нет, только не говори мне, что ты отправил его водным путём. Джулс может, впрочем, остановить что угодно.
– Арсиноя, слишком поздно что-либо менять. Я в любом случае уже успел это сделать, – он подошёл ближе и коснулся её чёрно-красной маски. Он был рядом в тот день, когда она, поддавшись очередной своей глупости, привела их к медведю. Он попытался спасти её.
– Ты сказал, что не хочешь на мне жениться, – прошептала она.
– Я много чего говорю.
Он склонился к ней. Что б она ни говорила, откладывая мысли на будущее, она столько раз представляла себе этот момент… наблюдала за ним краем глаза и пыталась представить, какими же будут его поцелуи. Нежными? Неуклюжими? Или они будут, как и его смех, уверенными и такими вредными?
Сердце Арсинои забилось быстрее. Она склонилась к нему, а после вспомнила о том, что болиголов всё ещё был у неё на губах.
– Не смей!
Она толкнула его, и он рухнул в траву.
– Ой, – выдохнул он.
– Прости, – она покраснела и протянула ему руку. – Я этого не хотела.
– Целоваться или толкать? – он поднялся, так и не посмотрев ей в глаза, и покраснел. – Я сделал что-то не так? Или, может быть, ты совершенно не хочешь со мной целоваться? Или это дело в месте? Потому что, поверь, я…
– Нет, – Арсиноя всё ещё чувствовала на языке тот самый горький, ядовитый привкус болиголова. Она почти забыла. Она едва ли не убила его, и эта мысль на миг украла её дыхание. – Простит. Просто я не хочу… точнее, не сейчас.
Джулс и Джозеф опустошили уже две кружки эля, прежде чем признали, что Билли и Арсиноя не вернутся.
– Наверное, это к лучшему, – промолвил Джозеф. – Уже поздно, а народ может потребовать спьяну своего медведя.
Джулс нахмурилась. Этот фантомный медведь становился серьёзной проблемой. Арсиноя не виделась с ним с того самого вечера, говорила, что в нём слишком много жестокости, что он должен держаться подальше от леса, но это всё меньше и меньше удовлетворяло людей Волчьей Весны.
– Что ж, – Джозеф оттолкнулся от стола. – Пойдём? Или ещё моллюсков?
Джулс покачала головой, и они вместе вышли на улицу. Солнечный свет уже почти утих, вода в заливе сверкала медно-апельсиновыми оттенками. Когда они подошли чуть ближе, Джозеф потянулся к её руке.
Его прикосновение всё ещё доставляло ей удовольствие, даже если и было испорчено тем, что случилось между ним и Мирабеллой.
– Джозеф, – она протянула руку. – Твои пальцы…
Он отпустил её ладонь и сжал руку в кулак. Пальцы его были сбиты в кровь после лодок.
– Всегда говорил, что не пойду на верфь к отцу и Мэтью. Хотя, а что ещё я буду делать? – он вздохнул. – Не такая уж и плохая жизнь. Ну, им достаточно, что я так думаю, а ты вроде не против, что от меня воняет тиной.
Джулс ненавидела себя за спокойствие – она ведь оказалась в ловушке.
– Нет, не против, – ответила она. – Это, так или иначе, не навсегда.
– Не навсегда?
– Конечно, нет. Ты забыл? Пока Арсиноя не победит. Совет, стража…
– А, – он пожал плечами. – Наш счастливый конец, ты об этом?
Они вместе медленно шагали по проулкам, потом свернули к докам, минуя громадные стопки деревянных ящиков, наполненных пустыми бутылками.
– А куда сегодня вечером пошла Арсиноя? – спросил Джозеф.
– Думаю, к дереву. Пытается найти Мадригал и немного поколдовать.
– Мадригал сейчас с Мэтью. Они встретились в доках, он как раз отправлялся в «Уистлер».
Мадригал и Мэтью. Их имена – сочетание скорее, – заставили её содрогнуться. Мама давно должна была успокоиться. А Мэтью, по крайней мере, должен был прийти в себя. Должен был понять, до какой степени Мадригал бестактна и непостоянна! Он должен был помнить о том, что он всё ещё любил её тётушку Караф, изгнали её в Чёрный Коттедж или нет.
– Им давно уже пора это прекратить, – промолвила она.
– Может быть, но они не собираются этого делать. Он говорит, что он её любит, Джулс.
– Только глазами, – выплюнула она, – а не сердцем! – Джозеф почти содрогнулся, когда она сказала это, и она всмотрелась в его красивый профиль. Может быть, так любят все люди. Куда больше глазами, чем сердцем. Может, дело не в шторме и обстоятельствах? Бред. Конечно, у королевы Мирабеллы есть на что посмотреть, и, может быть, так намного проще…
Джулс отступила.
– Что такое? – спросил Джозеф. Они стояли на углу, из дверей таверны как раз вывалилось несколько людей. Когда они увидели Джозефа, то мигом остановились.
Джозеф обнял Джулс за плечи.
– Просто пойдём отсюда.
Но, когда они проходили мимо, какая-то девица, выпившая слишком много виски, толкнула Джозефа локтем, а потом, когда он обернулся, сплюнула – слюна даже попала ему на грудь.
Джозеф скривился от отвращения, но выдавил из себя улыбку.
Джулс вспыхнула.
– Всё в порядке, – промолвил он. – Всё в порядке, Джулс.
– Очень даже не в порядке! – прорычала девушка. – Я видела тебя тогда, на Белтейне. Видела, как ты защищал эту королеву-стихию. Предатель! – сплюнула она. – Материковец! – она обернулась, чтобы уйти, но окликнула через плечо. – В следующий раз это будет не плевок! В следующий раз это будет нож между рёбер!
