Текст книги "Измена. Вторая семья моего мужа (СИ)"

Автор книги: Каролина Шевцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 46

Осень 2025

Смотрю на подготовленный стилистом наряд и сомневаюсь. Не похоже на мои романтичные платья с рюшами и бантами. Вообще на мое не похоже!

Кожаные шорты, не короткие, конечно, но шорты! К ним шелковый топ и удлиненный пиджак, будто с чужого плеча. Да, смотрится красиво, но женщина из отражения в зеркале выглядит настолько по-другому, что я перестаю себя узнавать.

– А мне нравится, – щебечет Настя, – бодренько так, на молодежном.

– На молодежном? – Улыбаюсь, и Римма из зеркала повторяет за мной, как и положено отражению. Фух, значит это все-таки я. – А мы с тобой старухи?

– Ну, роды конечно омолаживают, но не настолько. Мы не старухи, мы милфы! Как говорится, пока в порно есть категория под мой возраст, я все еще огонь! Что, Гриша, согласен?

Маленький, совершенно лысый мальчик у нее на руках недовольно сопит, разбуженный нашими голосами и запахом маминой груди. Настя отворачивается от меня и с нежностью смотрит на сына.

– Ну не бурчи, не бурчи, мужичок.

На отношения этих двоих можно смотреть вечно, так что я с трудом отрываю от подруги взгляд и нехотя плетусь в коридор. Эти публичные мероприятия пьют из меня все силы, и я бы предпочла остаться дома, с малышами и Настей, готовить вкусный ужин и обсуждать что угодно, только не мои творческие планы, и сюжет новой книги. А надо как раз про последнее. Сегодня закрытие книжной выставки, на которой мой агент организовал встречу с читателями и журналистами. Как раз на сцене амфитеатра, где год назад выступал Белый. Самого белого там не будет. Не позвали. Последний его роман не зашел публике, фильм провалился в прокате, а сам он старается не отсвечивать, сидит дома и пережидает это темное для себя время.

– Слушай, а хорошо тебе все-таки в шортах, жопка такая подтянутая, – кричит мне вдогонку подруга.

Я осматриваю себя и стараюсь оттянуть ткань шорт вниз, чтобы скрыть еще хоть сантиметр кожи. Ну не мое это! Слишком ярко, слишком вызывающе, и вообще слишком… Но когда выстрелил мой роман, а я сама из инкогнито превратилась в звезду, пришлось смириться со многими вещами. И вульгарные, по моим меркам, шорты в этом списке занимают далеко не первое место.

– Ой, Насть, я бы с радостью оставила свою жопку дома, с вами.

– А деньги кто приносить будет? Я теперь безработная, Вика тоже счастливая мамочка в декрете, нам нужны бабки на нашу лакшери жизнь!

Настя конечно утрирует. И Сергей и Тимур зарабатывают отлично. Последний вообще стал сенсацией спортивного мира после того, как его ученик выиграл какой-то важный бой в Дубае. Теперь к нашему Зелибобе выстроилась очередь на годы вперед и его любимые девочки – Тома и Настя – и тем более любимый долгожданный сын никогда ни в чем не будут нуждаться.

А вот мне повезло меньше. И на работу, а точнее на книжную выставку сходить все-таки нужно. Обвожу взглядом коридор – вроде ничего не забыла.

– Люба проснется, дай ей творожок, он в холо…

– Римма, у меня черный пояс по материнству, я все запомнила и так, не паникуй.

Легко сказать. Я редко расстаюсь с дочкой и, отлучившись даже на пару часов, мечтаю снова оказаться дома. С тоской смотрю на закрытую дверь спальни, где сладко сопит Любонька. Настя присмотрит за ней, пока меня нет. А уже вечером мы с подругой приготовим вкусный ужин и, уложив детей, посмотрим серию каких-нибудь Бриджингтонов под бокал компота. Ничего крепче нам нельзя, пока Настя кормит.

– Я как буду ехать, продукты закажу, чтоб ты в магазине с коляской не таскалась.

– Не надо, Риммуль, я сегодня пораньше от тебя уеду.

– Тимур вернулся? – Спрашиваю, пока застегиваю молнию на сапогах.

– Лучше, сын!

Выпалила и замолчала, будто до нее еще не дошел смысл собственных слов. А вот я все поняла сразу. Медленно, чтобы не упасть, поднимаю лицо вверх.

– Никита?!

Настя ахает и, смутившись, прячет от меня взгляд. Ну да, разумеется. Мы договаривались никогда не говорить о нем, но сейчас как-то само вырвалось.

У нее вырвалось, а у меня оборвалось.

И сердце так глупо стучит, по одному удару на каждый слог, будто выбивает ритм: ни-ки-та.

И вопрос я задала тоже глупый. Господи, ну конечно к ней приезжает Савранский, кто еще!

И чувствую, как щеки становятся пунцовыми, и распирает в волнении грудь.

– Ага, он, – кивает, наконец, Савранская. – В отпуск, совсем ненадолго, ты извини… оно как-то случайно получилось.

– Что ты, это ты меня извини! Такой день, ты должна дома быть, готовиться!

– Да, брось! К нам едет ревизор или что? Я так, по-быстрому салатик накрошу, а торт вчера у Вики заказала, чтоб продукты зря не переводить. Тем более, ты давно меня просила с Любой посидеть, а этот засранец только вчера сподобился уведомить. И он не сейчас, он к ночи только, ты не волнуйся!

Легко сказать – не волнуйся. У меня от ужаса ноги дрожат! Я на каблуках целый год не ходила и теперь точно свалюсь с этих дурацких шпилек! Киваю, поддакивая Насте, а сама снова опускаюсь вниз, чтобы расстегнуть молнию и переобуть сапоги на удобные ботинки на шнурках. Не так гламурно, зато безопасно. Иначе я просто не дойду до такси.

– Ладно, я тогда постараюсь побыстрее.

– Да не надо! Говорю ж, он только к ночи прилетит. Мы все успеем.

– Ага. Ну, ты тогда привет от меня передай. Ой, что это я… ничего не передавай. Прости, еще раз!

И с этими словами я пробкой вылетаю из квартиры.

Все время пока бегу по лестнице вниз, думаю, зачем приехал Никита. Целый год я не слышала о нем. Знаю, что работает. Знаю, что хочет купить на Сахалине квартиру. Знаю, что ездил на стажировку в Китай.

Все это настолько не билось с самим Савранским, что я не воспринимала эти новости как что-то реальное. Просто случайные события чьей-то чужой жизни. И тут он решил вернуться. Господи, зачем?

И сразу приходит догадка, от которой становится трудно дышать. Ну, конечно, зачем еще взрослому мужчине понадобится резко приезжать домой к маме? Чтобы познакомить ее со своей невестой, скорее всего уже беременной, иначе к чему такая спешка?

В глазах мутнеет, но я упорно иду вперед. Дышу, считаю до десяти, не плачу! Разреветься от одного упоминания его имени – ну какой инфантилизм! Нет, Римма, нельзя! Ты так много над собой работала, и так долго красилась для сегодняшней встречи, что просто не можешь позволить себе истерику. А вот когда все закончится, тогда и порыдаем!

В такси я сажусь уже другим человеком. Веселой, бойкой Риммой, которая просто мечтает поддержать с водителем разговор. Мы болтаем все полчаса, пока едем до места. В этом году, как и прошлом, выставка проходит в Гостином Дворе, и я прошу остановиться раньше, чем указала в вызове. Хочу пройтись пешком, чтобы точно успокоить нервы.

В этот раз мою сумку не досматривают, а вещи не нужно сдавать в гардероб, выстояв перед этим длиннющую очередь. У писателей другой вход на выставку, где меня встречают с распечатанным планом вопросов и бутылочкой воды:

– Римма Григорьевна, к конференции все готово, через полчаса начинаем, – улыбается мне помощница.

– Отлично. Я пока пройдусь по стендам, посмотрю, что вообще в мире творится, – улыбаюсь в ответ.

Людей здесь так много, что я сразу теряюсь в толпе. Последний день выставки, к тому же воскресенье, глупо было ожидать чего-то иного. Но вот то, что сюда придет Белый я и подумать не могла.

– Римма, ma cheri! – Он раскидывает руки в стороны, чтобы обнять, но поймав мой предупреждающий взгляд, кладет их обратно на колени. Филипп все еще в инвалидном кресле. Терапия дает результаты и на маленькие расстояния он может передвигаться при помощи трости, но пока это все. Впрочем, мой бывший не унывает. Ему нравится этот загадочный флер писателя со сломанной судьбой, и он использует собственную немощь как часть образа, как стиль! Его кресло такой же атрибут, как очки в золотой оправе или пиджак за бархатными заплатками на локтях. Хотя, в последнее время я начала замечать, что заплатки выглядят слишком уж правдоподобно.

– Филипп Львович, какими судьбами, – держусь на расстоянии, не хочу, чтобы мы с Белым даже случайно попали на один кадр.

– Ну как же, как же… работаю по-тихонечку. Вот, пригласили на автограф сессию. Я конечно не хотел, но так настаивали, что пришлось уступить.

Врет, конечно. Никто Белого не приглашал, это я знаю точно. А случись аткое чудо, он бы сейчас сидел на стенде своего издательства, а не ютился в проходе возле переводных концептуальных комиксов. Есть на любой выставке такие ряды, до которых никто никогда не доходит. Разве что бабульки, чтобы незаметно поправить колготки и потерявшиеся туристы. А, ну еще и мой бывший муж.

– Выступаешь сегодня? – Спрашивает он.

– Так, ерунда. Улыбнусь для кадров и на пару вопросов отвечу.

– Ну, для пары вопросов на Большую сцену звать не будут. Главное, чтобы не вышло как в прошлом году.

– А что было в прошлом году, – я в удивлении поднимаю брови. Знаю, на что намекает сукин сын, но не ведусь на провокацию. Он хочет напомнить мне о том, как год назад на ступенях амфитеатра Аня родила его ребенка. Вот только ни он сам, ни Кузнецова никакого отношения у Любе не имеют, это моя дочь. Только моя. У Белого были попытки наладить со мной отношения, в том числе через Любочку, но мои юристы быстро объяснили Филиппу, чем это может обернуться против него.

Филипп тушуется, опускает взгляд в пол:

– Да ничего… так, к слову пришлось. Ты это… здорово, что оставила мою фамилию. Мне это приятно.

Он пытается перевести тему, но выходит только хуже. На самом деле фамилию я вернула свою, и себе и дочке. А Римма Белая – мой псевдоним. И маленькая месть бывшему. Я забрала у него все, в том числе и фамилию, которой он так гордился. Хотел, чтобы книги Белого продавались тысячными тиражами? Его желание исполнилось. Вот только есть один нюанс…

– Ну да, здорово, что пока ты взял творческий отпуск, я поддерживаю ажиотаж вокруг твоего образа. Уверена, так, покупая мои книги, читатели и о тебе не забудут.

– Спасибо, – не сказал, а выплюнул Белый.

Ой, как хорошо! Чудесно просто! Как мне нравится этот бумеранг. Один, без толпы обожателей, без денег, без друзей, без квартиры, без женщины, без ребенка, и наконец без фамилии. Даже блог в соцсетях, которым он так кичился, Филиппу снесли за рекламу ставок казино!

Дорогой Дедушка Мороз, больше подарков не надо, я и так все получила!

Я уже собираюсь уходить, как вдруг Филипп хватает меня за руку:

– Римм, погоди. Может это… намутим что-нибудь вместе. Какой-нибудь роман, как Анн и Серж Голон, помнишь? Филипп и Римма Белые, по-моему звучит не хуже, а то и лучше! Уверен, книги сметут с полок.

Вытаскиваю свою ладонь из его и незаметно вытираю ее о край пиджака. Пальцы у Белого мокрые и холодные, как жабьи лапки.

– Напиши, пожалуйста, моему ассистенту. Она придумает, что можно сделать.

– Тебе что, дали личного ассистента? – Не сдерживается и кричит Белый.

Он в ярости, потому что все эти годы его кормили песнями о нехватке единиц в штате. И мой тщеславный муж страдал от того, что все приходится делать самому. То есть через меня, а потом и Нюру, но ведь это свои, прикормленные, а не человек на зарплате издателя.

Наверное, мне стоит уйти молча, но что-то гаденькое внутри хочет добить бывшего:

– Да, мне в помощь выделили ассистента, которая занимается всеми текущими вопросами. И представляешь, мне даже не нужно для этого с ней спать, она и так все делает!

О, как красиво пылают глаза Белого ненавистью. Чистой и прозрачной, как горный хрусталь. Я отвечаю ему тем же и искренне считаю – он заслужил. Все это – заслужил! За меня, за мою потраченную молодость, за убитое здоровье, за растерянный талант, за комплексы, которые мне насаживали годами, за то, что я до сих пор не верю людям. За все это и немного за Аню Кузнецову, где бы она сейчас ни была, я искренне желаю ей счастья!

– Извини, Филипп, рада была поболтать, но меня, кажется, зовут! – Улыбаюсь я и медленно, величественно, как королева, несущая скипетр, удаляюсь в сторону сцены.

Дорогие девочки, завтра, а точнее уже сегодня, вы сможете наконец прочитать финал. Осталась еше глава и кусочек к ней. Там же будут слова благодарности и слезы радости. А пока можно купить другие книги этой серии по хорошей скидке!

Приятного чтения!

Глава 47

Там меня перехватывает Галя, действительно мой ассистент, с этим я не обманула. Она осматривает меня, вешает на лацкан пиджака микрофон, проверят звук, протягивает зеркальце, чтобы я поправила прическу и ведет к подготовленным столам. Сегодня я единственный спикер. Со мной будут представители издательства, но они здесь скорее для подстраховки, я попросила сделать так, чтобы не пришлось сидеть одной напротив целой толпы. Иначе я сойду с ума от волнения. Улыбаюсь знакомым, сажусь под тихие аплодисменты. Ведущий приветствует зрителей, просит выключить телефоны, шутит, чтобы разрядить обстановку и только потом передает мне микрофон.

Я говорю недолго. Заранее отрепетировав свою речь, выверяю каждое слово. Знаю, что на самом деле я не сказала ничего из того, что людям по настоящему интересно.

Читателям: когда выйдет вторая часть саги.

Писателям: сколько я на самом деле на ней заработала.

Издателю: не планирую ли отказаться от мирского и уйти в монастырь, чтобы стать еще продуктивнее.

Моя догадка подтверждается, когда ведущий дает зрителям задать свои вопросы.

– Нет, ну все-таки объясните, как это жить с пера? То есть можно вот так, написать книгу и, пожалуйста, ее сразу опубликовали, а вас позвали выступать, небось, еще и фильм снимут, да?

Снимут. Только не фильм, а сериал, по крайней сейчас ведется речь о коротком восьмисерийнике. Но судя по виду спрашивающего, мой ответ ему не понравится. Серьезный грузный дедушка в очках с бифокальными линзами и старом засаленном берете. Такие обычно увлекаются научной фантастикой про освоение космоса, а мои драконы и принцессы для него не более чем бабские сказки. И вопрос он свой задал, чтобы меня задеть. Мол, с кем, товарищ писатель спите, кто вас танцует?

Поэтому улыбаюсь и шучу:

– С пера жить трудно. Тем более в наше время, когда все дорожает, взять хотя бы ткань. Видите, какие на мне короткие шорты, а в прошлом году я еще могла себе позволить щеголять в брюках.

Все смеются, дедушка недовольно сжимает губы и нехотя передает микрофон другому слушателю. Следующий вопрос проще и скучнее, о моих творческих планах. Потом о том, как устроен мой распорядок. И даже что-то про мой стол. Знали бы люди, что писатели считают столом все то, куда можно поставить ноутбук. Хоть собственные колени, пока я сторожу Любу возле горшка. Об этом я, конечно, не рассказываю, держу образ.

– Скажите, а что будет, когда читатели потеряют интерес к вашим историям, как это случилось с Филиппом Белым, – выкрикивает какая-то девчонка.

Наверное, фанатка Белого, которая не может пережить уход любимой звезды со сцены. Ведущий хочет отвлечь внимание от девушки, ищет, кому бы передать микрофон, но я машу рукой – не надо. Я сама.

– Да, такое может произойти с каждым. Никто, даже гении, а я не гений, а самая обычная посредственность, не может создавать то, что будет интересно всем и всегда. Сейчас мне повезло, но я понимаю, что ажиотаж вокруг моих книг может уменьшится. Что ж, пока у меня есть хотя бы один читатель, я буду писать.

– Но деньги…

– Очень приятное дополнение к моей работе. Но если издатель решит разорвать со мной контракт, я буду публиковать книги на электронных платформах, благо их сейчас куча, можно выбрать что-то для себя.

Да, этим я намекаю и на самого Белого тоже. Он категорически отказывается уходить из бумаги, мол, электронка не его уровень. На самом деле боится провала, так как конкуренция там еще выше, а для молодых и бойких писателей его авторитет ничего не значит. Затопчут, не оказав должного пиетета гению. Девочка кривится, но садится обратно на место. Следующий вопрос:

– Скажите, о чем вы будете писать, когда пройдет мода на драконов?

– Ой, подросток во мне очень ждет, что все снова полюбят вампиров! Помните, как хорошо нам было в сумеречном городе Форкс?

Снова смех, на этот раз громче и дружнее. Конечно, сагу Сумерки помнят все. Чувствую, как с каждым вопросом атмосфера в зале разряжается, а люди проникаются ко мне симпатией. Микрофон опять гуляет по рядам, пока ведущий не останавливается возле самого верхнего:

– Римма, – от звуков знакомого голоса кожа покрывается мурашками, – а правда, что ваши книги такие успешные, потому что вы пишите их кровью?

Замираю. Приподнимаюсь с места, чтобы разглядеть того, кто это сказал, потому что не может, ну не может быть таких совпадений! Но ничего не вижу, слишком плотные ряды, слишком много людей, а тот… тот один где-то далеко, почти за границами моей реальности!

Под робкие смешки, прошу:

– Встаньте, пожалуйста, чтобы я…

И обмираю. Потому что за этот год изменилось все, и ничего одновременно. Передо мной стоит совсем другой Никита. Взрослый, возмужавший, серьезный. А сердце так же, как и раньше пускается в галоп, разгоняя по венам кровь.

– Ваши романы, – тихо повторяет он, не сводя с меня пронзительных синих глаз, – они такие популярные, потому что вы пишите их кровью девственниц?

И только сейчас я вспоминаю, что это не просто глупая шутка, что это шифр, о которым мы договаривались целую вечность, целую жизнь назад! Господи, что нужно ответить?

А главное, как?! Если я не могу даже рта открыть, а стою и хлопаю ресницами как какая-то экзальтированная дура!

Никита, мой Никита, ты пришел! Не смотря на время, не смотря на расстояние ты пришел ко мне, потому что… о боже… Потому что еще любишь? И знал бы ты, как сильно любим в ответ! Так, что от осознания такого чувства к другому человеку, мне становится страшно. Так, что я поклялась не размениваться ни на что другое, ни с кем не знакомилась, ни на кого не смотрела. Потому что любовь может быть только такой, иначе мне и не надо!

Тишина затягивается. Зрители начинают крутить головами, чтобы найти того, кто задал провокационный вопрос, по залу прокатывается волна недоумения, а Никита… все понимает. Неправильно, неверно, глупо! Взгляд из прозрачно синего тускнеет до цвета мутного стекла. Он горько улыбается, так что уголки его губ опускаются вниз и кивает мне, благодаря.

И прощаясь.

Тяжело ступая, он уходит из зала под шепот остальной части аудитории, пока ведущий ищет, кому бы еще дать слово, чтобы замять неприятную ситуацию. И только тогда я отмираю обратно! Вспомнила! Я вспомнила, что нужно говорить!

– Постойте! – Кричу и вскакиваю с места. – Я пишу их не просто кровью, а кровью девственниц. И непременно с Валаамского острова!

– Вы хотели сказать с Кольского полуострова, – ухмыляется этот засранец.

– Точно! Просто мой поставщик девственниц вечно путает географические точки, прости его, пожалуйста! Он… такой идиот!

– Идиотка, вы хотели сказать?

Ну, что за невыносимый человек этот Савранский!

Мой. Мой человек!

Наверное, все вокруг думают, что я сошла с ума. Редактор, все это время молчавший, осторожно кладет руку мне на ладонь, но я скидываю ее и бегу со сцены. Туда, наверх, на последнюю ступень, где меня ждет Никита.

Он подхватывает меня на середине лестницы, прижимает к себе, кружит в воздухе, а я… умираю от счастья! И когда наши губы касаются, думаю, что лучше уже быть не может.

Зал взрывается какофонией звуков. Раздаются хлопки, визг, кто-то щелкает вспышкой камеры, но нам плевать. Мне плевать!

Когда-то давно, всю ту же жизнь назад я переживала о том, что скажут люди. Роман с молодым парнем, тем более сыном моей лучшей подруги, это же немыслимо! А теперь, найдя свое потерянное чудо, готова послать к дьяволу весь мир, всех людей нашей немаленькой планеты, потому что не важно ничего, кроме нас двоих.

– Я так скучал по тебе, – раздается над самым ухом, – я чуть не сошел с ума там, без тебя.

– А я, наверное, сошла, – поднимаю вверх заплаканное лицо, – потому что вижу галлюцинации. Скажи, ты мне снишься?

– Если так, то давай никогда не просыпаться больше. По крайней мере, не делать это друг без друга. Потому что я тебя очень люблю, Римма.

– И я тебя тоже. Очень сильно, Никит. Просто…

Он снова целует меня, не дав договорить. Потому что незачем, мы все понимаем и так.

Как там было, в том придуманном нами шифре…

«Это будет значить, что я люблю тебя. Всегда любил, всегда буду любить и не забуду никогда на свете».

И мы не забыли, хотя делали все возможное, чтобы жить друг без друга дальше.

– Пойдем домой, – тихо просит он, – познакомишь меня с Любой. Я так хочу ее увидеть, а то фотографии не передают и доли ее красоты. Она как зефирное пирожное, как ты ее еще не съела?

– Фотографии? Но ведь Настя…

– Не умеет держать ничего в себе. А я не мог не знать, как ты живешь. Люба так на тебя похожа, это просто удивительно. Пойдем, мама мой любимый торт испекла.

– Заказала у Вики, – мстительно шиплю в ответ, – испекла она, как же.

И смеюсь. Плачу, но все-таки смеюсь, пока в голове крутится одна только фраза: «Господи, спасибо!».