Текст книги "По осколкам разбитого мира (СИ)"

Автор книги: Кармаль Герцен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава шестая

Шелана потянулась как большая черная кошка. Дерек наблюдал за ней остекленевшим, жадным взглядом. Ночь выдалась долгой и бессонной, но, в отличие от многих, Шелана не боялась надвигающегося дня.

Она выскользнула из постели, ступая босыми ногами по ковру. Села перед трельяжем, даже не подумав одеться или хотя бы прикрыться простыней, и начала расчесывать длинные черные волосы, вдумчиво водя по ним баснословно дорогой щеткой из шерсти натхеля – одного из тварей Бездны.

– Дерек, я устала ждать, – сказала Шелана, изучая свое отражение. Роскошное, как и всегда.

Лицо молодого любовника – моложе ее почти на двадцать лет – приняло виноватое выражение.

– Любовь моя, я делаю все, что могу! Клянусь! – с жаром воскликнул он.

Шелана едва заметно поморщилась. Дерек уже порядком ей надоел. Нет, он красив и страстен, и великолепно сложен, но… Эти его бесконечные признания в любви и преданно-щенячий взгляд начинали ее раздражать. Однако расставаться с Дереком Шелана не спешила: он – ее, возможно, единственная ниточка к легендарным Венетри. Не единственный шанс, но очень легкая и… вкусная добыча.

– Ты обещал, что поговоришь с отцом по поводу меня, – настойчиво сказала Шелана.

Она неспроста выбрала своей целью именно Дерека – его отец был одним из членов тайного общества, именуемого Венетри. Ужасно, что ей приходилось искать пути в орден подобными путями, но после смерти Эша вся ее жизнь изменилась раз и навсегда. Теперь она одна на тропе войны, и больше некому ей помочь.

– Да, разумеется! – Глаза Дерека забегали. Шелане это совершенно не понравилось. – Просто там сейчас напряженная обстановка. Не лучший момент, чтобы…

– Лучшего момента и не будет, – отрезала она. – Оглянись вокруг – мы живем, разрываясь на два мира, каждый день рискуя не проснуться!

– Знаю, но…

Шелана бросила щетку на трельяж. Приблизилась к любовнику – обнаженная, роскошная и несомненно опасная. Глаза сощурены, уголки губ опущены вниз.

– Ты ведь можешь это сделать, верно? Ты ведь мне не соврал?

Дерек побледнел как смерть. Он даже взгляд на Шелану поднять боялся.

– Соврал, – прошипела она.

– Я лишь хотел… Я люблю тебя, любил все это время… А ты даже не смотрела на меня. Я хотел признаться, а нечаянно подслушал твой разговор, понял, что ты ищешь Венетри. Это был мой единственный шанс!

Шелана едва удерживалась от того, чтобы не выпустить наружу клокотавшую внутри ярость. Она потратила столько времени, и все зря! Этот влюбленный щенок просто провел ее, солгал, чтобы добиться ее расположения! Немыслимо, совершенно немыслимо…

– Так значит, твой отец никакого отношения к Венетри не имеет, – процедила Шелана.

– Нет, он бывал в их лаборатории! – пролепетал Дерек. – Там, в Бездне, он целитель, и довольно сильный. Но, боюсь, его слово… не имеет веса.

Шелана медленно выдохнула, потерла тонкими пальцами виски, заставляя себя успокоиться. Быть может, еще не все потеряно?

– Значит, он слышал их разговоры, и, разумеется, не мог не поделиться информацией с тобой. Мне нужны имена. Кто из Тарлеона вхож в Венетри?

– Я не… – начал Дерек, но Шелана остановила его пренебрежительным жестом.

– Советую не врать мне… снова. – Она опустилась на кровать рядом с любовником. Провела по его щеке пальцем, увенчанным кольцом с рубином. Произнесла, смягчая голос: – Ну же, скажи мне. Ты ведь знаешь, как это важно для меня.

Дерек вздохнул, сдаваясь. У него изначально не было ни единого шанса. Никто не мог устоять против чар Шеланы Вескерли.

– Отец говорил о двоих, но имени второго я не запомнил.

– А первый? – нетерпеливо спросила Шелана. – Мне нужно имя главы Венетри в Тарлеоне. Ты не можешь этого не знать.

– Лорд Тревор Таррел.

Шелана задумалась на мгновение – ей хорошо было знакомо это имя. В памяти всплыли черные как смоль волосы и глаза – словно сама тьма коснулась лорда Таррела при рождении.

– Вот видишь, это было совсем просто. Если бы ты сказал мне сразу…

«То я бы не тратила драгоценное время на тебя».

Дерек просиял. Из глаз его ушла тревога – опасность в лице Шеланы Вескерли на этот раз его миновала.

– Думаю, нам нужно это отметить. – Шелана прошла к резному столику, налила вина в два высоких бокала. Тихий мелодичный звон – ее кольцо с роскошным изумрудом в огранке стукнулось о край бокала.

Дерек взял из ее рук бокал, сказал, очаровательно смущаясь:

– За нас.

Посмеиваясь, Шелана подняла бокал и пригубила ароматный напиток. Не прошло и минуты, как Дерек захрипел, хватаясь за горло.

– Что… – просипел он, царапая ногтями шею.

– Знаешь, – задумчиво протянула Шелана, – я ненавижу Бездну – за то, что она сотворила со мной. За то, что она сотворила с моим мужем. Но и у Бездны, и у Слияния есть очевидное преимущество.

Бокал со звоном упал на пол из ослабевшей руки и раскололся на части. Дерек побелел, вцепился в шелковые простыни.

– Никто не хватится человека, если он вдруг неожиданно исчезнет, – продолжала Шелана с едва заметной улыбкой на губах. – Ведь всем известно – Бездна не оставляет тел.

Пока Дерек умирал, она сидела, не шелохнувшись, и медленно потягивала вино.

Глава седьмая

Полночь. Алексия чувствовала ее приближение – как и любая другая невольная жертва Слияния.

– Скоро, да? – тихо спросила Эбби.

Алексия кивнула, позабыв об окружающей их темноте, разбавляемой лишь слабым огоньком света, порхающим на ее ладони.

– Скоро.

Слава Безымянным Богам, они находились за пределами Асхаранжа – пустыня оказалась не такой уж и необъятной. И все же, если бы не отцовские карты, так быстро выбраться за ее пределы им вряд ли бы удалось.

Завтрашний день целиком зависел от Метаморфозы – пощадит ли она сестер и оставит там, где они сейчас находились, забросит в другой край Бездны или же и вовсе раскидает Алексию с Эбби по разным сторонам. Все, что так или иначе связано с Бездной, с предсказуемостью не имело ничего общего.

Алексия остановилась и, управляя огоньком, внимательно оглядела свой наряд. Показываться в Альграссе и непосредственно в Тарлеоне в таком диковатом виде – верх неприличия. Ночь принадлежала живым. Смерть, оружие, кровь и раны должны оставаться в прошлом. Или, если быть точным, должны быть похоронены в Бездне – до следующего нелегкого дня.

– Ладно, пора привести себя в порядок, – пробормотала Алексия себе под нос.

Призвала магию и приказала ей смыть грязь с кожи и залатать царапины. Очистила платье Абигайл от крови скорпиона, свое привела в первоначальный вид. Распустила темно-русые волосы по плечам и расчесала их пальцами как гребнем. Оглядев их обеих, с улыбкой сказала:

– Другое дело. Хоть сейчас на бал!

Абигайл рассмеялась. Напряжение очередного безумного дня отступало, сменяясь облегчением. Они выжили. Как приятно осознавать, что Бездна, распахнув свою алчущую крови и плоти пасть, опять оказалась ни с чем. Во всяком случае, их двоих она не заполучила.

– Чувствуешь? – прошептала Абигайл.

Алексия чувствовала, еще как. Слабость накатывала волнами – прибой из некоей магической энергии, именуемой Слиянием, грозил забрать сестер в невидимое бушующее море и забросить на берег – в Альграссу. Домой, домой.

Забвение разрушилось с одним лишь взмахом ресниц. Алексия обнаружила себя стоящей посреди бальной залы. Музыка не играла, но люди уже понемногу приходили в себя. Алексия скользила взглядом по лицам, отыскивая знакомые. По застывшей толпе из обряженных в роскошные наряды дам и щеголеватых господ пробежали шепотки: «Кто исчез?», «Кого нет?», «Вы в порядке?», «А лорд… вы его видели?».

Один из них пошевелился, и словно по мановению руки невидимого дирижера весь зал пришел в движение. Уставшие после схватки с Бездной, люди расходились по домам, чтобы там, лежа в своих холодных кроватях, осознать: они все еще живы. Судьба дала им еще один шанс. Кто-то из них уснет сразу, провалится в черную пропасть сна. Кто-то будет долго ворочаться и вглядываться в темноту за окном, всматриваться в отбрасываемые предметами тени. Кто-то будет оплакивать потерянных близких. Но и забвение, и страх, и скорбь не могут длиться вечно. С рассветом колесо судьбы вновь придет в движение.

Бездна жаждет новых жертв.

К Алексии направлялась бледная как сама смерть леди Виар.

– Вы слышали? – едва выговорила она. – Леди Аддарли… кажется, Бездна ее забрала. Мы стояли рядом, а теперь ее нигде нет.

Она быстро огляделась по сторонам, желая удостовериться, что никто не слышал ее слов, и тут же заспешила прочь. Говорить о Бездне в Альграссе, а уж тем более, о тех, кого уже с ними нет и никогда не будет – дурной тон. Словами не передать, насколько Алексию возмущало подобное. Отец рассказывал ей, что раньше людей хоронили – провожали в последний путь. Родные и близкие зарывали тела умерших в деревянных ящиках – гробах – в землю. Говорили какие-то бессмысленные для мертвых, но нужные для живых слова.

Да, они, люди нового поколения, именуемого Эпохой Слияния, не находили тел погибших. Но несправедливо, что каждый, кто застал смерть близкого ему человека в Бездне, вынужден переживать свою утрату тихо, наедине, пряча ее от глаз посторонних – как будто это что-то неправильное, постыдное.

Алексия отрешенно смотрела вслед леди Виар. В голове не укладывались ее последние слова. Джазмин Аддарли – юная, прекрасная, витающая в облаках и мечтающая о вечной любви… Бездна не пощадила и ее. Леди Аддарли никогда не казалась Алексии сильной, и все же прежде ей удавалось избегать карающей длани, именуемой Бездной – сломанным, разбитым миром. Трудно представить, чего ей это стоило.

И вот теперь – ее имя у всех на устах. Тут и там Алексия слышала срывающийся с чужих губ шепот: «Леди Аддарли». Но все голоса смолкли, как только вниз по крученой лестнице в бальную залу спустилась хозяйка вечера – графиня Вескерли.

Невероятно красивая женщина с изящной, как у фарфоровой статуэтки, фигурой, подчеркнутой затянутым донельзя корсетом, с блестящими черными волосами и глазами цвета пасмурного неба. Леди Вескерли было около сорока, но это не мешало ей собирать восхищенные взгляды как статных мужчин, так и незрелых юнцов. Ее губы легко складывались в усмешку, но редко улыбались.

Облаченная в роскошное платье из бордовых кружев и невидимый покров высокомерия, Шелана Вескерли скользнула взглядом по редеющей толпе. «Молчите, – говорили ее глаза, – молчите». Графиня относилась к числу людей, не выносящих упоминания о Бездне в Альграссе. И власть, которой обладала она в Тарлеоне, не вызывала желания ей перечить.

Алексия устало прикрыла глаза. Иногда она чувствовала себя бессильной марионеткой в руках высших сил. С ними – с людьми – играли в игру, а они не могли этому противиться. Там, в Бездне, в царстве руин и неведомых тварей, девизом игры было «выживание» – кого собьют с шахматной доски, а кто вернется домой целым и невредимым? Здесь же, в Альграссе, среди карет, балов и всех благ цивилизации, девизом было «притворство». Они притворялись, что держат собственные судьбы в руках, что контролируют свою жизнь, а не ведомы кем-то невидимым, а оттого еще более опасным.

Встретившись взглядом с графиней Вескерли, Алексия сделала книксен. Больше всего на свете желая провалиться в сон, с облегчением покинула особняк.

Стоило только ей открыть дверь родного дома, как Эбби едва не сбила ее с ног. Алексия обняла сестру, вдыхая аромат цветочного мыла, исходивший от ее кожи и волос.

– Ты как? – спросила она, чуть отстранившись, и вглядываясь в милое личико сердечком. В доме Атрейс не существовало запретных тем.

– Устала, – призналась Абигайл.

– Ложись спать. Я тоже скоро лягу.

Эбби убежала наверх. Алексия быстро приняла нагретую Мири ванну, согревая и тело, и душу. Когда она вошла в спальню, служанка уже заканчивала стелить постель. Выглядела Мири неважно – казалось, она едва стоит на ногах. Тяжелый выдался день в Бездне.

– Мири…

– Да, госпожа? – Она вскинула белокурую голову, выжидающе глядя на Алексия. Хорошенькая, даже чересчур – для обычной служанки. Ей бы найти достойного жениха, заниматься вышивкой и дни напролет читать книги, но… жизнь распорядилась иначе.

– А как ты выживаешь в Бездне? – осторожно спросила Алексия.

Странно, почему ей не приходило в голову спросить об этом раньше? Наверное, была слишком поглощена мыслями о том, как выжить им с сестрой. С исчезновением отца вся ее жизнь пошла прахом.

Мири помедлила, прежде чем ответить. Пальцы ее комкали край шелковой простыни.

– Я быстрая, – призналась она. – Меня не так-то легко поймать. Прячусь в тени, на деревьях, пережидаю опасность. Знаю, многие пытаются найти еду, охотятся… Но я этого не умею.

– Ты что, в Бездне совсем одна? – нахмурилась Алексия. Многие, используя узы крови, находят своих родных – все-таки вдвоем выжить в разбитом мире куда легче.

– Я сирота – отца и мать я совсем не помню. Меня защищал старший брат, но потом… Бездна забрала и его тоже. Он научил меня быстро бегать и карабкаться на деревья, научил, как магией делать тихими свои шаги. Должен был научить меня охотиться на зверей, чтобы добывать пропитание, но… – Голос Мири, задрожав, сорвался. – Не успел.

Алексия покачала головой. Боги, что Бездна делала с ними? Мири быстро провела рукой по щеке, чтобы стереть след от слезы.

– Простите, госпожа, мне нужно идти.

– Да, конечно, – спохватилась Алексия. – Отдохни и… поешь как следует. – Если Мири говорит, что не умеет охотиться и только и делает, что прячется, значит, в Бездне она совсем не ест.

Мири послала ей благодарный взгляд и вышла из комнаты. «Надо бы поднять ей жалование», – подумала Алексия, раздеваясь и ложась в холодную постель. Но засыпая, она думала не о Мири, Абигайл и даже не об отце. Перед глазами Алексии упорно стоял образ Джезмин Аддарли. Что с ней стало? Как она боролась в Бездне все это время, и что случилось вчера?

Увы, этого им никогда уже не узнать.

Глава восьмая

Алексия сидела за дубовым столом, озадаченно хмурясь. Вокруг царил настоящий хаос – вся поверхность стола оказалась погребена под ворохом бумаг – страниц из отцовских дневников, зарисовок, планов и даже карт – небрежно набросанных или прорисованных со всей тщательностью.

Ее отец, лорд Эйб Атрейс, большую часть своей жизни – с года, когда произошло первое Слияние, ознаменовав начало новой эпохи, – скрупулезно исследовал Бездну. Он словно бы пытался собрать этот огромный и опасный мир по кусочкам – осколкам разбитого вдребезги зеркала. И с тех пор, как он исчез – Алексия отказывалась говорить и думать о нем как о мертвом, отказывалась воспринимать его таковым, – она продолжила его исследования.

Едва проснувшись, она поспешила записать в один из дневников отца, который называла бестиарием Бездны, о твари, встреченной вчера в Асхаранже. И под строчками, написанными небрежным, размашистым почерком, появились ее строчки – аккуратные и ровные. Алексия написала об огромном, по словам Эбби и ее таинственного спасителя, скорпионе, который своим ядом прожег дыру в созданном ею защитном барьере. И, разумеется, не могла не упомянуть о каменных львах, рьяно охраняющих свою обитель. Жаль, ей уже никогда не узнать, что скрывается за неприступной дверью храма.

В другом дневнике, где отец описывал регионы Бездны, Алексия написала о храме и даже по памяти зарисовала его. Вздохнула. Ее мама, прекрасная и талантливая Даниэлла Атрейс, создавала чудесные картины, а она… ее рисунки были лишь блеклыми их подобиями.

Алексия взяла в руки личный дневник отца – единственный зашифрованный из всех. Именно в нем она отыскала подсказки, которые привели ее к шифру – неприметной плитке из храма в Асхаранже, испещренной буквами и незнакомыми символами. И разгадав с помощью собранных шифров послание отца, Алексия надеялась однажды отыскать и его самого. А если сбыться этому уже не суждено, то хотя бы найти разгадку к его загадочным словам, сказанным ей незадолго до исчезновения.

Лежащий передо Алексией лист бумаги стремительно терял свою белоснежность – выведенные ее рукой буквы падали на бумагу словно чернильные бусины на полотно снега. Она сличала символы на плитке с символами в дневнике отца и вписывала вместо них стоящие справа буквы. Дошла до конца страницы и с горечью вздохнула – расшифровывающих символы букв оказалось слишком мало. Алексия могла разобрать лишь часть слов, но не все предложение полностью. Значит, эта плитка – не единственный оставленный для нее шифр. И значит, на страницах дневника ее ждала очередная подсказка.

Перелистывая приятно шуршащие страницы, Алексия наткнулась на нее почти сразу. «Шестнадцатый день зимы. Ты – мой океан». Она задохнулась, сердце забилось быстрее. Для любого человека эти две фразы казались случайным набором слов. Для любого… но только не для нее.

Алексия отчетливо помнила этот день, произошедший за пару лет до первого Слияния, перевернувшего жизни каждого из жителей Альграссы. Тогда еще Даниэлла Атрейс была почти здорова, тогда она еще рисовала. Шел шестнадцатый день зимы, мама только закончила восхитительную картину – усыпанный гальками пустынный пляж, океан, простирающий свои воды до самого горизонта, застывшая волна, которой не суждено уже опуститься на берег. Алексия помнила, как улыбалась мама, глядя на холст.

– Люблю океан, – задумчиво сказала она.

Помнила, как отец подошел к маме, и, обняв за плечи, прижал к себе. И его тихие слова – квинтэссенция нежности и любви:

– Ты – мой океан, в котором я тону каждую минуту своей жизни. Тону, но не боюсь захлебнуться.

Слезы выступили на глазах, и чернильные строки дневника расплылись. Они были так счастливы вместе! Глядя на родителей, Алексия всегда мечтала о такой же чистой, искренней любви. Знала – они никогда бы не расстались. Но Бездна разрушила их судьбы, порвала узы, крепко связывающие их.

После того, как на свет появилась Эбби, их матери стало намного хуже. Она сильно болела и почти не вставала с постели, поручая заботу о детях мужу, и умерла вскоре после начала Слияния. Бездна ее не пощадила.

Алексия выдохнула, собирая себя по кусочкам. Теперь она знала, где искать очередную подсказку отца – очередное звено цепи. Спустилась вниз, в гостиную, где, среди многочисленных картин руки Даниэллы Атрейс, висела и картина с океаном. С внутренней стороны, обращенной к стене, Алексия нащупала вложенный между рамой и холстом клочок бумаги. Поднесла к глазам. Всего два слова: «Эльсбра. Шесть» и символ – стрелка вниз.

Прежде Алексия слышала это упоминание: Эльсбра – это один из городов Бездны. Поднявшись наверх, в кабинет отца, она вновь погрузилась в изучение дневников. Ее терзал вопрос – отчего отцу приходилось так тщательно скрывать свои записи в дневнике – ведь его исследования Бездны, представляющие большую ценность, не были защищены никаким шифром? Что скрывал отец, о чем хотел рассказать?

Разгадка лежала на поверхности, и все-таки Алексия с трудом могла в нее поверить. Каждый из них, ныне живущих, терзался мыслями о Слиянии, пытался понять причину, по которой Бездна однажды соприкоснулась с их миром – и продолжала соприкасаться каждые двенадцать часов. Но неужели Эйб Атрейс в поисках ответа на мучавший весь мир вопрос зашел гораздо дальше?

Если отец действительно докопался до истины, Алексия была намерена ее узнать.

– Госпожа…

Она вздрогнула – настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что даже не услышала, как в открытую дверь кабинета вошла Мири.

– К вам гость. – Ее улыбка показалась Алексии лукавой. И причину этому она узнала спустя мгновение. – Ваш жених.

Алексия улыбнулась в ответ.

– Скажи, что я сейчас спущусь.

Сама не зная, отчего, но Алексия не любила, когда в кабинет отца заходили другие – пусть и те, кого она никак не могла назвать посторонними. Но это был ее личный храм, полный таинства знаний, где прежде всего она ценила уединение.

Алексия провела рукой по волосам, забранным в легкомысленный пучок. Распустила их по плечам, растерла бледные по обыкновению щеки, чтобы на них заиграл румянец. Закрыла за собой дверь и, придерживая подол длинного синего платья, по витой деревянной лестнице спустилась на первый этаж.

Кристофер стоял у двери, сжимая в руках шляпу. Прямая осанка, изучающий, чуть насмешливый взгляд из-под густых бровей. Волосы цвета льна всегда аккуратно уложены – волосок к волоску. При виде Алексии в серо-голубых глазах Кристофера зажглось восхищение. Он взял ее руку в свою, легко коснулся губами тонкой кожи, вызвав невольные мурашки. По-прежнему держа жениха за руку, Алексия провела его в гостиную, села рядом на софу у камина и приказала Мири подать им горячий чай.

– За окном дохедь. Ты, наверное, замерз? – участливо спросила Алексия.

– Не беспокойся, милая. – Поразительно, как улыбка преображала строгие черты Кристофера. – Твое присутствие всегда согревает меня. Жду не дождусь, когда смогу называть тебя своей женой… и не расставаться ни на минуту.

– Это случится совсем скоро, – заверила она, улыбаясь.

Бросила рассеянный взгляд за окно, покрытое дождевыми каплями. Алексия знала, что Кристофер беспокоится за нее – боится, что Бездна однажды ее у него отнимет. Она – худенькая, невысокая, наверняка казалась другим хрупкой… и слабой. Но Бездна преображала ее. Кристофер знал об этом, но вряд ли верил ее словам. Он хотел защищать Алексию – и в мире гармонии, и мире хаоса, но сделать это без уз крови не мог. Каждый раз с невиданным упорством Метаморфоза раскидывала их по разным сторонам, не давая возможности отыскать друг друга.

– Как вчерашний день? – осторожно спросил Кристофер. Он не любил упоминать о Бездне, как и многие в Альграссе, предпочитая делать вид, что этой стороны их жизни и не существовало вовсе. И только ради невесты он делал исключений из правил.

– На Абигайл напал какой-то мутировавший скорпион, – со вздохом сказала Алексия.

– Безымянные Боги! С ней все в порядке? – воскликнул Кристофер.

В голосе жениха она отчетливо слышала искреннее волнение, и от этого на душе стало чуточку теплее. Просто иногда Алексии казалось, что они с Эбби остались одни против Бездны, вдвоем против целого мира, жаждущего кровавых жертв. После того, как исчез отец, она остро почувствовала свое одиночество – и ответственность за жизнь Абигайл, тяжелое бремя, которое прежде нес он. Алексия чувствовала себя брошенной, и ничего не могла с этим поделать.

– Да, все закончилось хорошо. Я… прогнала тварь. – Собственное вранье ее смутило. Прежде Алексия никогда не врала Кристоферу – да и как иначе, если совсем скоро они должны были стать мужем и женой.

Она и сама не знала, почему не рассказала Кристоферу о таинственном спасителе сестры. Боялась его ревности? Глупо. Ведь по законам Метаморфоз они вряд ли когда-нибудь увидятся снова. Но что-то мешало Алексии рассказать Кристоферу об этой случайной встрече, за которую она благодарила богов – если бы не незнакомец… даже думать страшно, что стало бы с Абигайл.

– Все хорошо? – с тревогой спросил Кристофер. – Ты выглядишь бледной. – Да, просто… вчера немного переволновалась.

Жених наклонился к ней, легонько поцеловал. Алексия потянулась к любимому, как к цветок – к солнцу. Утолив свою жажду поцелуем, положила голову на широкую грудь. Так хорошо было в его объятиях… хорошо и спокойно.

Они знали друг друга с самого детства – их семьи были очень близки. Алексия хорошо помнила дни, когда Амалия Лайгресс – мама Кристофера – с ее мамой восседали в гостиной их огромного поместья, чинно попивая чай, в то время как мужчины обсуждали предстоящую охоту. Алексия же с Кристофером убегали в сад от скучных разговоров взрослых, где резвились, как молодые щенки. Домоправительница Лайгрессов, миссис Тинто – сухопарая и улыбчивая дама, только посмеивалась, глядя на них. Но стоило только Даниэлле Атрейс увидеть их игры, как ее дочери доставалось неизменное: «Юной леди не пристало так себя вести». Алексия тут же напускала на себя чопорный вид, копируя леди Лайгресс, чем забавляла Кристофера.

Когда, чуть повзрослев, Алексия узнала о том, что их семьи решили объединиться, что в женихи ей прочат Кристофера – ее Кристофера! – она была на седьмом небе от счастья. Лучшего брачного союза она и желать не смела. Именно о таком муже Алексия всегда мечтала – сильном, способном защитить от любых бед и напастей, родном и по-настоящему близком.

Она мечтала, что мама увидит ее в подвенечном платье, но… этому сбыться было не суждено. С появлением Бездны ее мир начал медленно падать в пропасть. Сначала – страшная болезнь мамы, унесшая ее жизнь. Потом, года спустя – исчезновение отца. Семья… от нее осталась только Абигайл. Может быть, именно поэтому Алексия так хотела, чтобы и они с Кристофером как можно скорее стали одной семьей?

– Я так люблю тебя, – выдохнула она.

Кристофер чуть отстранился, удивленный. Алексия редко говорила ему подобное.

– Нежность тебе к лицу, – шутливо ответил он, наматывая на палец прядь ее темно-русых волос. Поцеловал в лоб и прошептал: – Я тоже тебя люблю.

Теплые объятия Кристофера, треск поленьев в камине убаюкивали Алексию. Но она словно бы воочию видела огромную тень, застывшую за их спинами. Многоликая Бездна. Их с Кристофером любовь никогда не казалась ей настолько хрупкой, подобной хрустальной фигурке. Что, если Бездна однажды растопчет ее, сожмет в своих смертельных тисках и разлучит их друг с другом? Она не переживет, если Бездна отнимет у нее Кристофера.

Алексия устала терять любимых.