Текст книги "Танец на разбитых зеркалах (СИ)"
Автор книги: Кармаль Герцен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
Осколок двадцать шестой
Клэрити знала, что такое настоящий страх – ужас, обжигающей холодом волной поднимающийся откуда-то изнутри, плещущийся в горле, заставляющий все тело окаменеть.
Она испытала это чувство, когда обнаружила пропажу Каролины. Но ужас, который внушали слова лорда Дайра, отчего-то был сильней. Возможно, потому, что тот, кто только что признался ей в чудовищных преступлениях, провозгласил ее своей невестой и будущей женой. Вряд ли этого было достаточно, чтобы считать себя таковой… но какая разница, если его слуга везет Клэрити в его особняк, а вокруг – непроглядная тьма? Смертоносная тьма, алчущая человеческой крови.
Клэрити подчинилась инстинкту – резко бросилась вправо, к дверце кареты. Ее бунт был подавлен, едва успев начаться: Дайр схватил ее за руку и, с силой дернув, насильно усадил рядом с собой.
– Глупая, – равнодушно бросил монстр, сбросивший маску благородного джентльмена.
– Зачем? – едва слышно выдавила она. – Зачем вы сделали это с ними?
– Затем, что мне нужна была ты. Только ты одна. – Голос Дайра понизился до вкрадчивого, почти интимного шепота. Но мурашки, пробежавшие по шее Клэрити – там, где с кожей соприкоснулось его дыхание, к возбуждению не имели никакого отношения. – Леди Вуарей наотрез отказалась отпускать тебя. Ты была ее любимой куклой, главной фавориткой, и она не хотела делить тебя с другими. Не говоря уже о том, чтобы кому-то тебя отдать. И как бы я ни упрашивал, она стояла на своем.
Так вот почему дочь Архонта совершенно не была удивлена предложением лорда Дайра – в отличие от самой Клэрити. Он уже пытался забрать ее из дворца, но потерпел неудачу. И решил действовать более жесткими мерами – не убил, но зачаровал кукол, а потом подбросил Клэрити улики – чтобы во всем обвинили ее. Все логично. Никто не будет спрашивать, выяснять… боже упаси, расследовать. Это Преисподняя, в которой даже у слова «честь» совершенно другое определение. Попалась – значит виновата. И никак иначе.
– Но зачем вам я? – Слова застревали в горле острыми льдинками.
– Ты прекрасна, Клэрити, – с нежностью, в этот раз показавшейся ей истинным издевательством, произнес Дайр. Ласково провел пальцем по щеке, от чего Клэрити всю передернуло. Не обращая внимания на ее реакцию, сказал: – Ты станешь бриллиантом в моей коллекции.
Зрение вдруг подвело. Мир заволокла черная пелена, сквозь которую окружающее пространство стало зыбким и нечетким, контуры расплылись. Клэрити отчаянно желала знать, о какой коллекции шла речь… но спросить боялась. Боялась, что ответ выбьет почву из-под ног.
Решить, что лучше: знать правду или предпочесть уютное незнание, Клэрити не успела. Карета остановилось. Сердце остановилось тоже. И, заработав вновь, застучало уже с удвоенной силой. Какой бы сюрприз ни готовил ей лорд Дайр, сейчас она узнает, что ждет ее в чужом доме.
Крепко удерживая Клэрити за локоть, лорд вместе с ней вышел из кареты. Ее глазам предстал трехэтажный особняк, словно сошедший со страниц готического романа. Довершали образ сгустившаяся за стенами имения тьма и черные фонари с обсидианами в плафонах, возвышающиеся по обеим сторонам от подъездной дорожки.
Клэрити дернулась – больше для проформы, но вырваться из цепких рук лорда Дайра не удалось. Она только его разозлила: глаза сузились, взгляд стал жестче, а хватка – крепче.
Чувствуя себя мухой, угодившей в расставленные для нее паучьи сети, Клэрити направилась вперед. Или вернее сказать, Дайр тащил ее за собой, для верности слегка подталкивая. Сейчас как никогда она жалела, что ее магия была такой… неоднозначной. Что толку с ее магического света, если Клэрити настолько хрупка и слаба, что не может вырваться и убежать в спасительную – сейчас – тьму? Уж лучше бы она умела создавать ураганы.
Роковой шаг – дверной порог остался позади. Стук двери – звук захлопнувшейся за ее спиной ловушки. А впереди…
На удивление уютный дом, обстановка, вопреки ожиданиям, совершенно не викторианская – современная. Кожаные диваны, столик из черного стекла на металлической ножке, стильные прямоугольные бра на стенах. Никаких скрипящих половиц, часов в пол и старинных картин. Вместо них – роскошные вишневые панели с золотыми узорами.
Обстановка дома на несколько мгновений сбила Клэрити с толку – судя по тому, что ей довелось узнать и увидеть собственными глазами, в Преисподней не было заводов и фабрик, и все предметы мебели изготавливались исключительно из обтесанного камня или застывшей лавы – не зажженной, то есть не превращенной в обсидиан. Так откуда здесь взяться стеклу и металлу?
Ответ нашелся практически мгновенно – ниоткуда, если только все это не было иллюзией. Очень, впрочем, похожей на оригинал. Не удержавшись, новоявленная пленница провела пальцами по стенам своей тюрьмы, зацепив и бра. Деревянные панели, стекло – на ощупь и не отличить. По всей видимости, лорд Дайр был ее современником – на это указывали не только выбранные им материалы, но и многочисленные детали и общий стиль комнат – как гостиной, напоминающей чем – то отцовский кабинет, так и виднеющейся через арку стильной кухне в бело-черных тонах. Вряд ли Дайр отличался от остальных и помнил детали своей прошлой жизни. Скорее, заказал стиль местному мастеру (кажется, их здесь называли творцами), взяв за основу свою разыгравшуюся «фантазию».
Клэрити вздохнула. Весьма странная насмешка судьбы – или правильнее назвать ее откровенной издевкой? Она и без того скучала по родному дому, хотя скуку по Каролине ничто не могло затмить. А тут особняк, словно выдернутый из ее родного мира – но по воле творца сохранивший готическую мрачность.
Нет, почувствовать себя дома уж точно не получится.
Лорд Дайр отпустил Клэрити. Подчеркнуто медленно закрыл входную дверь. Взгляд Клэрити скользнул по связке ключей в его руках.
– Идем, – сухо бросил Дайр.
В доме стояла абсолютная тишина – словно воздух набили ватой, которая поглощала любой звук. Даже их шаги по деревянной – деревянной ли? – лестнице казались приглушенными… инородными. Должно быть, от страха просто закладывало в ушах, но Клэрити никак не могла избавиться от ощущения царящей в особняке… неправильности. Но что именно было не так, объяснить не могла.
Второй этаж, длинный коридор, конец которого тонул в полумраке – обсидиановых светильников там не было, но не было и окна, через которое могла ворваться в дом смертоносная Тьма. Клэрити давно уже привыкла к тому, что у тьмы было несколько обличий. Знала, что нельзя открывать окно, если находишься в кромешной темноте. Тьма своими щупальцами прочь не утащит, но может заразить «поцелуем».
Восемь закрытых комнат и одна – открытая, предназначенная для Клэрити. Дайр втолкнул ее в спальню. Но прежде, чем он закрыл за собой дверь, Клэрити успела сказать:
– Не знаю, откуда в вас такое сильное желание мной обладать, но я здесь. В вашем доме. Освободите кукол – Ди, Эсту, Ларель – они больше вам не нужны. Прошу, освободите.
Красивое лицо… и такая неуместная усмешка. Холодная, враз исказившая привлекательные черты. Сделавшая Дайра лишь искаженной копией – кривым отражением – благородного лорда, каким он Клэрити всегда казался.
До этого дня.
– Как скажешь, Клэрити. И ты права – они мне больше не нужны.
Он театрально щелкнул пальцами. Ничего не изменилось – да и как могло быть иначе? Магия, как оказалось, почти не ощутима.
Лорд Дайр моргнул раз, другой, нахмурился – как человек, потерявший нить разговора. Шагнул назад, к двери, но его снова остановил голос Клэрити.
– Они… свободны?
– Кто? – недоуменно спросил Дайр.
Страх сжал тесными кольцами горло, впился шипами в кожу, мешая дышать. Предчувствие, что случилось непоправимое, не отпускало. И все-таки, преодолев ступор, Клэрити смогла прохрипеть:
– Куклы. Ди, Эста, Ларель…
Взгляд лорда стал еще более недоуменным. В нем появилось и что-то новое, что окончательно выбило землю из-под ног Клэрити. Эти взгляды она часто ловила на себе совсем недавно, когда еще находилась в мире живых. Настороженные взгляды. Так смотрели на нее, когда она говорила о Каролине, когда исступленно кричала на зеркала. Так смотрели на нее, опасаясь, что имеют дело с ненормальной.
Последняя попытка – ухватиться за призрачную соломинку и крепко сжать, даже чувствуя, как скользят пальцы.
– Куклы леди Вуарей… Мы секунду назад говорили о них. Эста, Ди, Ларель.
Взгляд стал сочувственным. И Клэрити отчетливо видела: Дайр не играл, не притворялся. Он и впрямь не понимал, о чем идет речь.
Слезы защипали глаза. Диана… Она погибла из-за нее, из-за Клэрити… Из-за слепого обожания лорда, для которого человеческие жизни не стоили ни гроша. И если Дайр ничего не помнил… значит, ей – как Ларель и Эсте – нечем было заплатить Леди Смерть за свое освобождение.
Возможно, если бы Клэрити не давала лорду Дайру надежду, если бы не танцевала и мило не болтала с ним, то… Нет, в таких, как он, неприступные девушки только разжигают охотничий инстинкт. Завоевать, добиться, заманить в свои сети… Любой ценой.
Но от этого осознания горечь и боль от смерти Дианы слабее не стали.
– Милая, тебе нужно отдохнуть.
Клэрити вздрогнула всем телом. Ну конечно. Дайр не помнит, каким образом заманил ее в свой замок. Но понятия не имеет, что она знает правду. А значит, у нее есть, пусть и сомнительное, но преимущество.
– Да, – ровным голосом ответила Клэрити.
Дайр не улыбнулся. А закрыв дверь за собой, запер ее на ключ. Ощущение, что она попала в ловушку, усилилось. Давило, заставляя задыхаться от страха и ярости. Сжимая в кулаки и разжимая руки, Клэрити еще долго прожигала закрывшуюся дверь ненавидящим взглядом, который предназначался не подозревающему ни о чем лорду Дайру.
Она выберется отсюда. И найдет способ отомстить за смерть Ди. За смерть каждой убитой им куклы.
Интерлюдия седьмая
Адам остался в доме Леди Смерть. Сам не знал, почему, но остался. Точнее, причина его решения настойчиво стучалась в голову всякий раз, когда он смотрел на нежный овал лица с алебастровой кожей, темные волосы, плащом закрывающие узкую спину. Было и еще кое что, помимо красоты Леди Смерть, один взгляд на которую заставлял его сердце биться чаще.
Прежде ему казалось, что ничего общего между ними нет и быть не может. Но разговор в библиотеке перевернул его представление о той, кого прежде он считал лишь холодной и жестокой стервой, для которой человеческие жизни не стоили и гроша. И все последующие беседы – долгие, до сухости в горле и хрипоты – лишь уверили его в мысли, как сильно он ошибался.
Лед взорвался на мелкие осколки, уничтожив воздвигнутую между ними стену.
Она оказалась… другой. Веселой, остроумной, любознательной. Как и Адам, Леди Смерть любила читать, и за свою долгую жизнь прочитала сотни и тысячи историй. Да, она любила роскошь – как любая леди Скарфола, как любая женщина… и Смерть. Да, она продавала людям их собственные жизни – но в этом и было ее предназначение. Да, она любила Тьму и была безгранично предана ей. Но кто ни любил свою мать, какой бы жестокой и безжалостной ни казалась она другим?
Все лучше ее узнавая, Адам все больше уверялся в мысли, что его гибель от рук Наемников Смертей – лишь знак судьбы, столкнувшей его с Леди Смерть. И все чаще мысленно благодарил ее за этот подарок.
О такой женщине – красивой, умной и нежной, он мог только мечтать. И вот она здесь, рядом, смотрит на него влюбленным взглядом. И пускай еще нелегко смириться с тем, кем она была, но разделяющая их пропасть с каждым часом становилась все уже и преодолимее. Счастье близко – только руку протяни.
Они бродили по выращенному умельцами-иллюзорами саду среди деревьев с изумрудной листвой и шипастых кустов с изумительной красоты цветами. Плескались в прохладной воде бассейна, дурачась и одаривая друг друга веером брызг. Мокрые волосы Леди Смерть прилипли к спине, открывая и делая беззащитным ее лицо. Капля воды дрожала над верхней губой, как прозрачная родинка. Поддавшись соблазну, Адам прикоснулся к ней тыльной стороной ладони. Дрогнув, капля пролилась на чувственные губы, которые так хотелось целовать.
Леди Смерть прильнула к его руке щекой, ее подбородок словно бы невзначай приподнялся. Ее губы оказались слишком близко от его губ, чтобы он смог сопротивляться этому влечению. Рука легла на тонкую талию, притягивая к себе Смерть, губы соприкоснулись в жадном поцелуе, желанном для каждого из них.
Отстранившись целую вечность спустя, Леди Смерть положила голову на его плечо. Прошептала:
– Мне так одиноко. Было… До тебя.
– Мне тоже, – тихо отозвался Адам, прикасаясь к ее виску поцелуем. – Александра…
Чуть отодвинувшись, он непонимающе на нее взглянул.
– Меня зовут Александра.
Она сказала ему свое имя – ему единственному из людей.
Все переменилось так внезапно… Весь мир перевернулся вверх дном. И были часы, полные нежности и неги, единения с той, кого Адам вскоре назвал любимой… Но, казалось, счастье чуждо этому миру – миру, в котором главенствует Тьма. И настал тот час, когда Адам осознал горькую истину: за счастье нужно платить.
Александра исчезла, чтобы повидаться с сестрами – получила от них весточку, в которой они просили о встрече. Без нее в доме было пусто и безрадостно. Адам бродил по особняку, не зная, чем себя занять до возвращения Александры. Даже библиотека с ее сокровенными знаниями и запрятанными в бумажные листы волшебными мирами не манила. Он вышел на террасу, оперся о перила, глядя на сверкающий огнями обсидианов город вдалеке.
И в это же миг из темноты на террасу хлынула волна Тьмы. Лизнула его ноги. Адам с брезгливым вскриком отшатнулся назад, поближе к свету фонаря под потолком террасы. Однако близость к обсидианам ожившую вдруг Тьму не остановила – от полотна, подобного отрезу черного шелка, отделилась тонкая струйка темноты. Прямо в воздухе свилась в жгут, который оканчивался петлей, через мгновение затянувшейся на ноге Адама.
Понимая, что дальше произойдет, он попытался разорвать жгут темноты руками. Освободиться на удалось – петля только крепче стянула лодыжку. А в следующее мгновение его уже несло куда-то прочь с безопасной, как ему всегда казалось, террасы, в опасную – что только подтвердилось – Тьму. Прямо в объятья темноты, которая поглотила, засосала, окутала облаком, стерев чернильными красками весь окружающий мир.
Это были самые страшные мгновения в его жизни. Быть захваченным Тьмой оказалось куда страшнее, чем умирать… от рук человека. Ведь от смерти можно спастись, особенно тогда, когда твоя любимая – Леди Смерть. А от поцелуя Тьмы не спасешься…
Все закончилось так же стремительно, как и началось. Темнота отступила, ощущение, что нечто сжимает его в тисках, рассыпалось в пыль. Адам лежал на холодной земле, глядя в равнодушное черное небо. Рывком поднялся, ринулся вперед, к свету обсидианов, которые защитить его, увы, не смогли. Влетев в дом Александры, резким ударом захлопнул дверь – будто хрупкая стеклянная стена могла защитить его от Тьмы.
Адам долго стоял, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Повинуясь какому-то безумному инстинкту – наверное, он назывался отчаяньем – подставлял руки обсидиановому светильнику, будто это могло избавить его от живущей в нем заразы.
Он опоздал. Его телом уже завладело проклятье «поцелуя тьмы».
Осколок двадцать седьмой
– Пора, милая, – пропел нежный голос.
Клэрити открыла глаза и натолкнулась на ледяной взгляд Дайра. Почему она раньше не придавала значения тому, что глаза его никогда не улыбались? В них всегда был нордический холод – сейчас, когда она стала его пленницей, вызывающий мороз по коже.
Спросонья понять, чего от нее хочет Дайр, оказалось непросто. Догадавшись обо всем по ее лицу, лорд пришел на помощь:
– Я хочу, чтобы ты познакомилась с остальными.
– С остальными? – недоуменно спросила Клэрити. Сердце заныло, стоило вспомнить семь закрытых дверей в коридоре. Неужели…
– С остальными моими женами, – терпеливо сказал лорд.
С губ едва не сорвалось «Я не твоя жена». Пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы промолчать. Очевидно, Дайр считал иначе. То ли решил наплевать на церемонию бракосочетания… то ли в Преисподней подобное поведение было в порядке нормы. Провозгласили друг друга мужем и женой – и все, готова новая ячейка общества.
По горлу разлилась кислота. Стало так тошно…
Но шанс выбраться из запертой несколько часов комнаты был весьма соблазнителен. Если здесь помимо Клэрити есть и другие пленницы, сообща им будет проще сбежать. Возможно, они знают, где Дайр прячет заряженные обсидианы, не прикованные железными прутьями светильников к стене. Могут помочь ей одолеть Дайра. Сонные чары или зелья, оружие или хоть какая – нибудь боевая магия – для побега пригодится все.
Однако иллюзии развеялись, стоило Клэрити только спуститься вниз. Один взгляд на «жен» лорда Дайра, и стало ясно: рассчитывать на них, как на сильных союзников в борьбе против Дайра, не стоило. Почти все – тонкие, изящные красавицы с пустым и обреченным взглядом. Они давно уже смирились со своей участью, с ролью пленниц в роскошном доме.
Но больше всего Клэрити поразило помещение, куда Дайр ее привел. Оно больше походило на суженный до размеров одной комнаты театр: ряды обитых алым бархатом кресел, балкон под высоким потолком, большая сцена с поднятым занавесом. Не хватало только бутафорской мебели и декораций – вместо них была расписанная кем-то безусловно талантливым стена. То ли завуалированный пейзаж, то ли и вовсе сюрреалистичная игра черных, белых и алых красок – с первого взгляда и не поймешь.
Жены же Дайра – семь восхитительно красивых и утонченных муз, находились на сцене. Одна распевалась, другая с прикрытыми глазами репетировала какой-то монолог, третья тянулась, легко садясь на шпагат. Четвертая, сидя на коленях, то ли чинила, то ли дошивала платье с объемными рюшами. Остальные, держа в руках листки бумаги, переговаривались друг с другом и, кажется, спорили. Но стоило Дайру и Клэрити появиться в зале, как все семеро замолкли. Певица резко поджала губы, будто пытаясь заглушить звук, не дать ему вырваться наружу. Швея наспех сложила платье и выпрямилась, беседующая троица с извиняющими улыбочками спрятала за спину листки – по всей видимости, ни что иное как сценарий.
Стало ясно: присутствующие в зале репетировали некое представление для своего мужа. Одного на семерых.
«Восьмерых, – с едкой усмешкой подумала Клэрити. – Ты теперь – одна из них». И тут же мелькнула мысль, заглушившая прежнюю: «Ненадолго».
Театр… нет, не одного актера – одного зрителя.
Дайр назвал имена своих жен – в отличие от леди Вуарей, он хотя бы не давал им кличек. Но на лицо было и некое подражание дочери Архонта – ведь среди ее кукол, как и среди пленниц, гордо называемых Дайром женами, но запираемых на ключ, тоже, по всей видимости, были лишь талантливые дивы.
И если леди Вуарей была застрявшим в теле ребенка подростком – во всяком случае, Клэрити так казалось, – которому в какой-то момент перестало нравиться играть безмозглыми куклами, но понравилось играть людьми, то лорд Дайр был… коллекционером.
– Знакомься, – бросил Дайр. – И… готовься к представлению. Ты станешь звездой… я знаю это.
Наклонившись, он быстро коснулся сухими губами виска Клэрити. В этом поцелуе не было ничего романтического… один холод и равнодушие. Будто бы, заполучив Клэрити, он тут же потерял к ней интерес.
Впрочем, для нее, что ни говори, это только к лучшему.
Как только лорд Дайр скрылся за дверью, подготовка продолжилась. Блондинка – самая бойкая на вид из всех жен – подошла к новой участнице грядущего представления.
– Прекрасно-прекрасно, – задумчиво протянула она, обходя Клэрити по кругу и придирчиво разглядывая со всех сторон. От этого взгляда стало неуютно – захотелось прикрыть руками мнимую наготу. – Худенькая, явно гибкая. Идеально подойдешь на роль Гретель.
– Аты…
– Жозефина, – напомнила белокурая красавица. – Буду играть твою соперницу, главную злодейку. Играть умеешь?
– Не знаю, – безучастно откликнулась Клэрити. – Не все ли равно?
Жозефина нахмурилась. Сдвинула тонкие брови, обронила, глядя ей прямо в глаза:
– Если плохо сыграем, лорд Дайр будет недоволен.
О том, что будет в этом случае, она решила промолчать, оставив Клэрити терзаться догадками.
Клэрити вздохнула. Что ж, если она притворится заинтересованной, то сможет сблизиться с женами Дайра и понять, как отсюда сбежать: для начала выяснить, можно ли открыть входную дверь, которую Дайр с демонстративным видом запер, стоило ей переступить порог?
– Через сколько постановка? – поинтересовалась она.
Жозефина кивком указала на прежде не замеченные Клэрити круглые настенные часы почти под самым потолком у сцены. Девять из них стояли. Одни шли и показывали половину четвертого… чего бы то ни было.
– Когда часы сделают полный круг, то есть отсчитают двенадцать часов, они останавливаются, – охотно объяснила Жозефина. – И соседние с ними начинают идти. Когда все десять часов остановятся, наше время истечет, и представление начнется.
– Десять дней на одно представление? – удивилась Клэрити. – Жестоко. Это ведь и костюмы сшить, и роли отрепетировать…
– Дней? – не поняла Жозефина.
Ну конечно. Откуда ей знать, что такое день?
Клэрити поспешно сменила тему.
– Значит, до следующего шоу осталось… – «Полтора дня» – …восемнадцать с половиной часов.
Блондинка кивнула.
– В этот раз дадим тебе роль поскромнее. Что-нибудь умеешь? Петь там…
– Я – танцовщица. – Прежде Клэрити произносила это с гордостью. Вот только здесь, в Преисподней, ее талант хотели использовать все кому ни лень. Чем ей в таком случае гордиться?
– О, отлично! – воодушевилась Жозефина. – Тогда реплик дадим поменьше, танцев – побольше. Если ты хорошо танцуешь – а ты наверняка хорошо танцуешь, раз лорд Дайр решил сделать тебя своей женой, – станешь изюминкой нашего шоу.
«Ты будешь бриллиантом в моей коллекции, Клэрити».
Она оглядела «жен» в этом невероятно странном и противоестественном гареме. Если бы талант Ди впечатлил Дайра… Она могла бы сейчас быть здесь, с ней. Они вместе могли планировать побег… или именно это Дайра и отпугнуло? Нет, дело, скорее всего, именно в его вкусе – ведь он никак не мог знать, что кто-то из его «жен» вздумает сбежать из его дома, прямиком в объятия смертоносной Тьмы.
– Жозефина, мне нужно с тобой поговорить. – Блондинка показалась Клэрити девушкой не робкого десятка, и, судя по тому, как она, отвлекаясь от беседы, раздавала указания остальным, была своего рода лидером. То, что нужно.
– Позже, – отрезала Жозефина, даже не соизволив уточнить, о чем идет речь. – Сначала представление. Лорд Дайр…
– Да, я знаю, злить его не стоит, – буркнула Клэрити.
Белокурая смерила ее долгим взглядом, кивнула.
– Хорошо, – сдалась Клэрити. – Что мне нужно говорить… или делать?
– Сначала иди к Эмбер на обмер. Нужно срочно сшить тебе платье. Мы не знали, что ты к нам присоединишься. Не подготовились.
Прежде, чем направиться к швее, Клэрити все же не удержалась от вопроса:
– Как долго ты здесь… в доме лорда?
Жозефина вновь нахмурила брови.
– Не знаю, никогда не считала. Да и зачем? Долго, наверное. Я его первая жена.
– И тебя не смущает то, что ты не последняя?
Блондинка выглядела озадаченной.
– А почему меня должно это смущать?
Клэрити покачала головой. Впрочем, приходилось признать – законы общественности и морали в Преисподней разительно отличались от земных. Но чего еще ждать от ада?
Жозефина не обманула: роль Клэрити дали одну из самых легкий. В общем-то, вся роль – пара реплик, один очень короткий монолог без особой экспрессии и два танца. От нее не ждали и не требовали виртуозной игры и правдоподобности. Но танцевать как в последний раз она была обязана. Не по чужому приказу, а потому… что иначе не могла. Музыка сама брала ее за руку и вела – вперед и ввысь.
Но чтобы заслужить расположение жен Дайра, у Клэрити оставалось не так много времени. Судя по долетевшим до нее обрывкам разговора, всех остальных жен в случае недовольства Дайра ждало заточение в комнатах… лишенных обсидианов. И лишь недолгая передышка – на репетицию следующего шоу. Несколько суток без света, в темноте, которая здесь, в аду, имела ту же окраску, что и земная, но была гораздо страшней. Конечно, без открытых окон Тьме в дом не пробраться, ее «поцелую» не коснуться чужих губ. Не смертельно, но… неприятно и жутковато. И не хотелось бы, чтобы жены Дайра решили, что в провале виновата Клэрити.
Поэтому она старательно заучивала роль, репетировала перед огромной зеркальной стеной, подспудно готовая услышать взывающий к ней голос мойры. Покорно терпела тычки иголкой от Эмбер: швеей она была безусловно талантливой, но очень уж дерганой и торопливой. Или сказывалось то, что до представления оставалось все меньше времени? Часы над их головами тикали, отсчитывая минуты…
Они не спали – совсем. Неудивительно – мертвым хватало пары часов, чтобы вдоволь выспаться, и в случае чего от такой роскоши, как сон, они могли с легкостью отказаться. Клэрити нельзя было выделяться из толпы, но выходило неважно – после полутора суток без сна она едва держалась на ногах. Увидевшая это Жозефина сжалилась над ней и разрешила немного вздремнуть за кулисами, пока на сцене вовсю репетировали придуманную совместными усилиями постановку.
Проснувшись, Клэрити не почувствовала себя ни отдохнувшей, ни набравшейся сил. Долго плескала холодную воду в лицо, чтобы хоть немного взбодриться. Попыталась незаметно выскочить из зала – мини-театра – и взглянуть на входную дверь. Ничего не вышло – роскошная двухстворчатая дверь зала была заперта. Клэрити вздохнула, подергала ручку еще несколько раз, не желая так просто сдаваться. В конце концов, ей ничего не оставалось делать, как вернуться на сцену.
Поднимаясь, подумала с усмешкой: в Преисподней ей приходилось выступать в разы чаще, чем в пору активного увлечения танцами на Земле.
До часа «х» оставалось несколько минут. Жозефина подошла к Клэрити и доверительно сообщила:
– Помни: если лорду Дайру понравится твое выступление, все часы до следующего представления ты проведешь в его покоях. Они занимают весь третий этаж и там, поверь мне, просто великолепно!
– Глаза Жозефины сверкали, даже румянец появился на щеках.
Так мало ей было нужно для счастья – выиграть в соревновании (хотя «жены» и действовали заодно), которое Клэрити мысленно окрестила «долбанутым шоу по отбору невест» – одни из тех, что взахлеб смотрела Челси. Но могла ли Клэрити винить Жозефину – девушку, которая в последнее время – месяцы? годы? – была отрезана от всего остального мира и не видела ничего, кроме обители лорда Дайра? Человека, которого считала своим мужем, хоть и была не единственной его женой?
Спектакль – вернее было назвать его мюзиклом, потому что музы Дайра и пели, и танцевали, прошел на ура. Клэрити так вжилась в роль Гретель, что начала получать от представления настоящее удовольствие. Даже пожалела, что ей никогда не выпадала возможность побыть актрисой. Дайр – как и предполагала Клэрити, их единственный зритель – наблюдал за ними с балкона, возвышаясь над рядами пустующих кресел. Всегда пустующих кресел.
Аплодисменты, раздавшиеся в тишине зала, когда жены Дайра замерли в ожидании вердикта, вызвали улыбку на бледных от напряжения лицах. Стоящая справа от Клэрити Жозефина рассмеялась с облегчением.
Лорд Дайр покинул балкон и неторопливо направился к ним. Девушки снова застыли, подобные прекрасным изваяниям в роскошных нарядах.
«Только не меня, – исступленно повторяла про себя Клэрити. – Пожалуйста, только не меня».
Взгляд лорда остановился на ее лице.
– Ты была прекрасна, Аквамарин… Клэрити.
Сердце пропустило удар. Лицо Жозефины разочарованно вытянулась. Приходилось признать – сыграла она и впрямь великолепно, и победы была достойна как никто другой. Такой странной, но желанной для нее победы…
– Но… я не успел понять, на что ты способна. Надеюсь, в следующем представлении ты наверстаешь упущенное и покажешь все грани своего таланта. Сегодня же моей фавориткой стала великолепная Жозефина.
Блондинка просияла как только что заряженный обсидиан. Клэрити едва удержалась от невольного смешка. Фаворитка, значит? Представление? «Бонусы» в виде личных покоев для особенно отличившейся куклы – ох, простите, жены? Складывалось устойчивое впечатление, что Дайр просто-напросто завидовал власти леди Вуарей и усиленно ей подражал. Но завидовать ребенку… это… ненормально.
Впрочем, не более ненормально, чем все увиденное Клэрити в аду.
Лорд Дайр сообщил, что доволен постановкой. Это означало, что девушки могут расходиться по своим комнатам, не боясь, что следующие десять дней им приведется провести в темноте. Отдохнуть и… готовиться к новому выступлению перед зрителем, которому не так-то просто угодить. Жозефина ушла с Дайром.
Глядя ей вслед, Клэрити не смогла сдержать вздох облегчения.
