Текст книги "Танец на разбитых зеркалах (СИ)"

Автор книги: Кармаль Герцен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Интерлюдия восьмая

Болезнь проявлялась постепенно. Адам заметил, что стал больше спать, но все равно никак не высыпался. На смену постоянной слабости пришла боль – тупая, ноющая, она поселилась в его сердце и грызла изнутри.

Александра не сразу поняла, что с ним что-то неладно. Адам до последнего не хотел говорить, но пришлось, когда она спросила прямо: «Что с тобой происходит?». Рассказывая ей о пережитом, он с тоской наблюдал, как бледнеет ее лицо, как мутнеют озера прекрасных синих глаз.

– Это сестры и мать! Это они подстроили ловушку! – в ярости воскликнула Александра. – Сестры просто выманили меня из дома, зная, что я всегда рядом с тобой, а Тьма… поверить не могу, что она так поступила. Убить тебя ей показалось недостаточно – я привязана к тебе крепчайшими узами. Где и когда бы ты ни умер, я всегда окажусь рядом, всегда спасу. И Тьма не может этого не знать. Но ее поцелуй… Вот истинная кара. Единственная возможность забрать тебя у меня.

– За что они так со мной… с нами?

Его любимая Леди Смерть опустила взгляд. Обронила опустошенно:

– Им не нравится, что я привязалась к смертному. Это… противоречит нашим законам.

– Законам, которые установила Тьма?

– Она моя мать, Адам, – сказала Александра устало. – Она подарила мне жизнь. Я не могу осуждать ее решение… но сейчас осуждаю. Она не имела права втягивать в это тебя. Наказывать меня твоей смертью, лишать тебя права получить еще один шанс. Она…

Всхлип и прозрачная слеза, сбежавшая вниз по алебастровой коже. Адам подался к любимой, заключил ее в крепкие объятия.

– Подожди немного, потом станет легче… Ты забудешь меня в тот же миг, когда я умру. И боль уйдет…

– Но я не хочу забывать…

– Хотел бы я утешить тебя сейчас. Знать бы только как. Против «поцелуя Тьмы» не существует противоядия. Не существует магии, которая способна это проклятие развеять. Нам остается лишь смириться…

Александра внезапно разомкнула объятья. Отстранилась, глядя Адаму прямо в глаза.

– Мириться с твоим проклятьем я не стану. – В ее голосе звучала сталь. – И раз Тьма пошла против меня, своей дочери, я имею право пойти против Тьмы. Нарушить так тщательно оберегаемые ею законы и правила.

– Что… что ты задумала?

Синие глаза опасно сверкнули.

– Среди Леди Смерть давно ходят слухи о некоей чужачке, которая прибыла в наш мир. Помнишь, я читала книгу – о солнце и луне, которые делят мир на день и ночь, о дожде и снеге… Этот мир не выдумка, он существует. И в сердце той девушки находится осколок зеркала – ключ, который поможет мне отыскать вход в мир живых.

– Живых? – непонимающе произнес Адам.

Александра виновато взглянула на него. Тихо сказала:

– Прости, что скрывала правду. Я просто не хотела ранить тебя. Но теперь… скрывать что-либо уже нет смысла.

– Правду о чем?

– О том, что ты уже давным-давно мертв. Когда-то, как и все остальные, ты жил в мире дождей и снегов, и тьмы, которая не опаснее света. А затем, как и все остальные, ты умер… и попал сюда. В мир, который такие, как я, дети Тьмы, зовем Преисподней.

Адам молчал. Слишком ошеломляющей была открывшаяся ему правда. И он не винил Александру за то, что скрывала ее. Такая правда – его, считающего себя живым, могла действительно ранить. Но сейчас… он был в шаге от забвения. Сейчас ему уже нечего терять.

– Эта девушка пришла оттуда? Она…

– …живая, да. Адам, я знаю, где ее искать. В тот страшный час, когда Тьма заражала тебя своим поцелуем, я говорила с сестрами о ней. Ее зовут Клэрити. Одна из моих сестер напала на ее след, хотя тот, кому она поручила привести к ней живую, нарушил условия их сделки. Меня сдерживает договор с Королевой Зеркал – я не могу причинить вреда жителям Преисподней. А значит, тебе самому придется вынуть осколок из сердца Клэрити и отдать его мне.

– А если это ее убьет?

– Тогда я воскрешу ее, подарю ей жизнь, – спокойно отозвалась Александра.

– Но что, если тебя не окажется рядом? – воскликнул он.

– Я ни на шаг от тебя не отойду. Пусть я буду невидима для остальных, но я буду рядом. Адам, пойми, – взяв его ладони в свои, горячо заговорила Александра. – Девушка с живой кровью и осколком в сердце – твой единственный шанс на спасение. Наш единственный шанс быть вместе.

Согласиться на план любимой оказалось неожиданно нелегко. Адам хотел быть уверенным в том, что она действительно готова пойти против матери. Ведь если она, Леди Смерть, уйдет в другой мир, да еще и со своим возлюбленным-смертным, Тьме это совсем не понравится.

– Когда мы окажемся там вдвоем, все остальное будет уже не важно. В мире живых Тьме не дотянуться до меня.

– Но я совсем ничего не знаю про этот мир.

– Как и я, – улыбнулась Александра. – Знаю лишь малость – из книг и рассказов сестер, а они любят привирать и приукрашивать правду. Мы будем узнавать этот мир вдвоем.

– Жизнь там наверняка нелегка, – тихо сказал Адам.

Она ответила без промедления:

– Любовь нам поможет.

Адам, скрепя сердце, согласился на то, чтобы отыскать Клэрити и забрать у нее осколок Преисподней, хранящий в себе энергию мира живых. Александра отдала ему все обсидианы из своего дома, потому что знала, как опасен путь во Тьме. Снабдила его кинжалом и сильнейшими эликсирами, которые выторговала у спасенных ею душ. И только после этого отпустила.

Она изредка появлялась прямо посреди темноты – напутствовала, направляла. Говорила, что «отводит глаза Тьме» и следит за сестрами, чтобы они ни на шаг не приблизились к нему и не смогли помешать их плану. Но хотя Адам не говорил любимой об этом, он не верил в удачу и счастливый исход.

Но Клэрити он все же отыскал.

Она была не одна – длинноволосый молодой мужчина, сидя на камне в паре шагов от нее, точивал меч. Невидимая для него самого Александра шепнула на ухо: «Я возьму его на себя». Она не могла причинить ему вреда – но могла заключить его в призрачную клетку

– ловушку из воздуха. Почуяв неладное, незнакомец вскочил и бросился вперед… чтобы с размаху налететь на невидимую стену.

Клэрити испуганно вскрикнула. Взгляд ее заметался по сторонам в поисках заклинателя. Увидев Адама, она отчего-то побледнела. Хрипло бросила:

– Что тебе нужно?

– Осколок из твоего сердца.

– Ты его не получишь.

– Пожалуйста, Клэрити… – Она вздрогнула, когда Адам произнес ее имя. – Я… болен проклятьем «поцелуя Тьмы».

Напряжение из ее глаз не ушло. Не отрывая от него взгляда, Клэрити отступила к клетке.

– Как осколок тебе поможет?

– Я знаю, что ты жива – в отличие от любого из нас, жителей Преисподней. Я знаю, откуда ты пришла. И если ты отдашь мне осколок… С помощью него я попаду в мир живых, где проклятье Тьмы потеряет свою силу.

– Жива? – недоуменно спросил незнакомец.

Клэрити на мгновение прикрыла глаза.

– Прости, я… я все тебе объясню. – Послала в сторону Адама холодный взгляд. – Мне жаль, что так случилось с тобой. Я помогла бы… если бы имела права. Но я не могу отдать тебе осколок – он нужен мне самой.

Адам медлил, принимая решение. Или сдаться и позволить Тьме уничтожить его изнутри, или получить желаемое и оказаться в мире живых – снова живым, здоровым… любящим и любимым. Они с Александрой это заслужили.

– Тогда мне придется его забрать.

Он ринулся вперед, сжимая в руках кинжал. Набросился на Клэрити, сбивая ее с ног. У нее не было шанса – отчаяние и жажда жизни бурлили в крови Адама, придавая ему сил, подгоняя. Клэрити лежала на земле, мгновение – и лезвие кинжала коснулось жилки, бьющейся под тонкой кожей шеи.

Ее спутник что-то отчаянно кричал, но Адам его не слышал.

– Я просто заберу осколок, – тихо сказал он. – Я не хочу причинить тебе боли, не хочу тебя убивать. Но это мой единственный шанс на спасение.

– Это мой единственный шанс спасти дочь, – искаженным эхом отозвалась Клэрити.

Рука, сжимавшая кинжал, дрогнула.

– Дочь? – Адам скользнул по поляне растерянным взглядом. И нашел ее, прежде им незамеченную. Белокурая малышка лежала на земле, прикрытая пледом – кукольная внешность, умиротворенное лицо… так похожее на лицо той, в чьих глазах сейчас полыхала ненависть.

Адам понял, что проиграл. Он не мог поставить свою жизнь выше жизни маленькой девочки, невесть как очутившейся в Преисподней. Не мог рисковать жизнью ее матери. Что, если сестры Александры с самого начала знали об их плане? Если снова подстроят так, что ее не окажется рядом, и Клэрити просто… умрет, оставив свою дочь одну в целом мире? А он не сможет жить, зная, что натворил.

Адам выпрямился, помог Клэрити подняться. Поняв его намерения, невидимая Александра выпустила незнакомца из невидимой клетки. Он тут же бросился к Клэрити – чтобы удостовериться, что с ней все в порядке. Поняв, что опасность миновала, всем телом развернулся к Адаму и перехватил поудобнее меч.

– Не надо, Натан, прошу, – устало сказала Клэрити. – Он ничего мне не сделает.

– Если сможешь, прости меня за… все, – прошептал Адам.

Он не видел, но чувствовал Александру за своей спиной и кожей ощущал ее неодобрение. И в то же время понимал – он все сделал верно.

Даже жизнь не стоит того, чтобы разрушать чужие судьбы.

Осколок тридцать второй

– Полагаю, это именно то, о чем ты хотела мне рассказать? – бесстрастно бросил Натан.

^к лучше бы накричал. Злость лучше, чем эта безликая холодность.

– Да, – упавшим голосом отозвалась Клэрити. – Об этом. Я… не знала, как тебе сказать… Как вообще сказать человеку о том, что все это время, что он себя помнит, он был – и остается – мертв. А та, прошлая жизнь, больше никогда к нему не вернется – даже в воспоминаниях.

Что-то дрогнуло в лице Натана. Взгляд немного потеплел, смягчился. И это внушало надежду.

– Я не злюсь, но… хотелось бы мне, чтобы ты больше мне доверяла.

Развернувшись, Натан направился к костру, давая понять, что не хочет продолжать этот разговор. В груди разлилась едкая горечь. Проводив его тоскливым взглядом, Клэрити повернулась к Адаму.

– Не знаю, должна ли я быть благодарной тебе за то, что не убил меня – или должна ненавидеть за то, что собирался.

Адам помрачнел.

– Ты права, не должна.

– Но… За те бесконечные часы, что я провела в Преисподней, я возненавидела Тьму всеми фибрами души, – тряхнув головой, продолжила Клэрити. – Я слышала о людях, проклятых «поцелуем Тьмы», знаю, как они страдают. Так не должно быть… Зеркало я тебе на отдам, но есть та, кто имеет куда большую власть над зеркалами. Если ты хочешь попасть в мир живых, остается только один способ – найти мойру.

– Александра говорила мне про нее… – Адам вдруг стушевался, словно незнакомое Клэрити имя нечаянно сорвалось с его языка и для чужих ушей было не предназначено. – Вот только… Даже если я отыщу Королеву Зеркал, не думаю, что она пойдет мне навстречу. Только представь, сколько проклятых Тьмой во всей Преисподней. Если она каждого будет отправлять в мир живых…

– Но далеко не каждый житель Преисподней понимает, где именно он находится, – заметила Клэрити. – К тому же, я уверена, попытаться стоит. Возможно, ты будешь первым, кто попросит мойру дать ему второй шанс.

Адам бросил взгляд куда-то поверх ее плеча – должно быть, на Натана. Клэрити оглядываться не торопилась – ей все еще было неловко перед ним.

– Выходит… Вы тоже ищете мойру?

Она медленно кивнула.

– Даже если бы я знала, как пользоваться зеркалом, не думаю, что нам с Каролиной удалось бы переместиться в родной мир вдвоем. И загвоздка не только в этом… Рисковать я не хочу. Тем более сейчас, когда мы так близки к цели. Если верить карте, до Аллрои осталось несколько часов пути. Там мы должны встретиться с Акиру – человеком, который не так давно спустился с Вершины Мира, а значит, знает, как туда попасть. Если хочешь… пойдем с нами. Спутник нам лишним не будет. Края здесь опасные, а Тьма… непредсказуема.

– А мне можно ее не бояться, – с вымученной улыбкой сказал Адам. – Хуже, чем сейчас, Тьма мне уже не сделает.

Прежде, чем она успела ответить, за спиной раздался голос Натана.

– Клэрити, можно тебя на минутку?

Сдержанный тон и никакой тебе «Куколки»… Смешно, когда-то это прозвище ужасно ее раздражало, а теперь Клэрити скучала по нему. Как будто одно это слово могло вернуть в их странные отношения с Натаном хрупкое равновесие.

Она подошла к нему. Натан жарил на костре припасенное из дома мясо. В шаге от него беспробудным сном в маске Каролины спала леди Вуарей. Она до сих пор не просыпалась – концентрация сонного зелья оказалась велика. Это и радовало, и тревожило – морить голодом тело собственной дочери – куда хуже, чем выслушивать гневные речи дочери Архонта.

– Я не доверяю ему, – процедил Натан, сверля Адама взглядом. – Откуда он знает так много – то, чего я не знал? Про Преисподнюю, про осколок зеркала у тебя в груди? Мне это не нравится. Он наверняка что-то скрывает.

– Как и я, – горько сказала Клэрити. – Боюсь, что каждому из нас есть, что скрывать.

– Мне – нет, – отрезал Натан.

Воцарилась напряженная тишина.

– Я понимаю, почему ты не спешишь записывать Адама в закадычные друзья, но… Он мог попытаться принудить меня использовать зеркало, он мог, на худой конец, меня убить. И никто – ни ты, ни окружающие, никогда не узнали бы об этом.

– Но он хотел!

– Он отчаялся. Но не настолько, чтобы оставить дочь без матери. Он смертельно болен, Натан. Я… не хочу, чтобы кто-то умер из-за того, что я вовремя не протянула ему руку. Ты забудешь о нем, когда он умрет. Я… не забуду.

Натан молчал так долго, что она уже не ожидала услышать ответ. Но он последовал и немало ее удивил:

– Ты права. Пусть мойра делает то, что обязана – решает его судьбу.

Перед тем, как снова отправиться в путь по старой карте островков между областями тьмы, Клэрити плотно отобедала жареными мясом и сыром. Счастье, что аристократы лакомились не только пирожными. Правда, спрашивать, какому зверю Преисподней принадлежало мясо, она не осмелилась. Вкусно, сытно – и на том спасибо.

Торопливо жуя, она поглядывала на Каролину. Как бы ей хотелось приблизить тот момент, когда сознание дочери вернется в ее тело! Когда она сможет крепко обнять Каролину и сказать: «Все хорошо, милая. Я рядом». Слова жгли язык, торопясь быть высказанными… Клэрити представляла, как они находят мойру – непременно красивую и статную Королеву Зеркал. Как она избавляет Каролину от проклятия леди Вуарей. Как, направив на мать и дочь свои чары, возвращает их домой…

Дом. Такое уютное слово, пахнущее сладкой сдобой и крепким кофе, яблочным шампунем от волос Каролины, цветочным ополаскивателем, которым пахнет ее любимая пижамка. С котятами, конечно же, с котятами. Они заберутся на диван в гостиной и будут смотреть мультики и есть мороженное – столько, сколько влезет. Клэрити даже разрешит дочке лечь попозже – не каждый раз они возвращаются из ада на землю. А потом придется купить ей нового Мистера Льва – красивее и пушистее того, что остался во дворце.

Слезы защипали глаза. Даже не верилось, что счастье так близко. И оно было бы безграничным, если бы не… Натан Эйерхард. Глупо надеяться, что он променяет родной для него мир с выученными назубок правилами на чужой, что променяет роскошную, благополучную жизнь на полнейшую неизвестность…

Прежде чем двинуться в путь, Клэрити бережно завернула остывшее мясо в некое подобие пшеничной лепешки и убрала на дно сумки – на случай, если леди Вуарей все же проснется. Натан уже привычно взял ее, спящую, на руки.

Все, чего Клэрити желала сейчас – чтобы их путешествие по Преисподней закончилось как можно скорее, и они наконец вернулись домой. Поглощенная этими мыслями, она не заметила, как безликий пейзаж, состоящий из одного полумрака, серой сухой земли и изредка попадающихся на пути лавовых рек, изменился. Вдалеке показались очертания городка. Аллроя – пункт назначения и едва ли не последняя ее надежда.

Адам был молчалив, Натан – мрачен. Из всей четверки умиротворенной была только леди Вуарей.

Городок оказался небольшим, старомодным и очень уютным. Низкие одноэтажные домики из светло-серого камня, мощеные мелкими камешками дороги и даже некое подобие растительности – длинные, лохматые кусты с розовыми ягодами – творение не слишком талантливого иллюзора. Или, как их здесь называли, творца.

Когда они шли по улице, внимание Клэрити привлекла сидящая перед мольбертом на крыльце одного из домов девчушка лет тринадцати. Светлые волосы собраны резинкой в высокий хвост, миловидное округлое лицо сосредоточено, в руках – кисть и палитра. Юная художница рисовала пейзаж такой красоты, что у Клэрити захватило дух. Вроде бы та же самая Аллроя, что она видела сейчас перед собой, но наполненная светом: не от обсидиан – настоящим, солнечным светом, хотя солнца и не было на холсте. Скучные в реальности серые стены домов на картине обвивал зеленый плющ с вьюнками, закрытые сейчас наглухо окна на холсте были открыты, словно приветствуя пришедшую в город весну. И она ощущалась – там, на картине, хотя в реальности временам года не было места. Словно падая в черную, расцвеченную цветом лавы бездну, ад навеки застывал в ней.

Клэрити уже не в первый раз встречала в Преисподней людей, которым удалось сохранить осколки воспоминаний о своей прошлой жизни. Куда сильнее ее мучил вопрос, почему тринадцатилетняя девочка попала в Преисподнюю? Совсем юное дитя, которое толком и пожить не успела. В чем ее грех? Почему мойра не впустила ее в рай? Ошибка или быть может… самоубийство? Кто знает, какие испытания выпали на ее долю в той, другой, жизни? Можно гадать сколько угодно, строить самые разные версии… ответа все равно не узнать.

– Чудесная картина, – искренне восхитилась Клэрити.

Обернувшись, юная незнакомка смущенно потупилась. Сказала с неуверенной улыбкой:

– Она еще не закончена. – Добрая треть холста и впрямь была безлика и чиста.

– Но я уже вижу, что она прекрасна, – улыбнулась Клэрити.

Девчушка залилась краской до самых ушей. Складывалось ощущение, что ей подобные комплименты говорили редко.

– Вы новенькие? – Она не стала скрывать своего любопытства. – А я – Энджи. Взгляд ее остановился на леди Вуарей на руках Натана. В голосе появилась тревога: – Вам нужна помощь? У дяди Экке есть зелья.

– Нужна, но только другого рода. Скажи, ты знаешь что-нибудь о человеке по имени Акиру?

Энджи сосредоточенно нахмурилась. Отложила кисть на перила крыльца, потерла носик.

– Нет.

Натан и Клэрити переглянулись.

– Энджи, подумай хорошо. Нам сказали, что этот человек находится в Аллрое. Быть может, он был здесь и куда-то ушел?

Художница помотала головой.

– У нас уже очень давно никто не появлялся… Жителей здесь человек сто, я всех по именам знаю. Акиру… Нет, я точно никогда не слышала о таком. Но я могу спросить у дяди – может, он слышал.

– Спроси, пожалуйста, – попросила Клэрити.

Когда Энджи исчезла в доме, она повернулась к мужчинам и растерянно произнесла:

– Не понимаю. Тьма говорила Багир об Аллрое…

– Может, Багир соврала? – сухо спросил Натан.

– Точно. За пару часов до того, как рискнуть своей жизнью и своей репутацией, чтобы помочь мне похитить дочь.

– Может, соврала Тьма? – пожав плечами, предположил Адам.

– А какой смысл? Нет, туг что-то другое. Понять бы только, что…

Вернувшаяся Энджи с сожалением сообщила, что дядя Экке никогда не слышал о человеке по имени Акиру. Клэрити, вздохнув, повернулась к Натану:

– Что будем делать?

– Нужно поспрашивать жителей Аллрои – может, кто-то другой знает о человеке, спустившемся с Вершины Мира. Быть может, он называл горожанам другое имя… хотя откуда тогда об Акиру знает Тьма? В общем…

– Я этим займусь, – вызвался Адам – возможно, таким образом желая загладить свою вину за нападение на Клэрити. Она не возражала.

– Хорошо, – кивнул Натан. Бросил взгляд на леди Вуарей и обратился к Энджи: – Подскажи, есть здесь кто-нибудь, у кого можно остановиться? Может, гостиница или трактир?

– Я бы пустила вас к нам, но у нас нет свободных комнат. Да и гостиниц нет – говорю же, в Аллрое почти не бывает чужаков. Но Лана изредка пускает к себе переночевать – за плату, конечно. У нее большой дом. Хотите, провожу вас?

Их пути разделились: пока Натан и Клэрити обустраивались у Ланы – словоохотливой блондинки с толстой косой, Адам отправился на поиски информации об Акиру. Энжи вернулась домой.

Леди Вуарей мирно посапывала на кровати, даже не подозревая, что происходило вокруг. Даже не подозревая, какой длинный путь она успела проделать за время своего глубокого сна.

– Нельзя оставлять ее одну, – заметил Натан. – Может испугаться и убежать. Не думаю, что она в полной мере осознает, насколько опасна жизнь за пределами дворца.

Клэрити наградила его хмурым взглядом.

– Разумеется я не оставлю в одиночестве свою дочь. – Потерла пальцами виски. – Ужасно думать о том, что в этой прелестной златовласой головке заперто несколько сознаний. Что сознание Каролины заключено в ее собственной голове как в тюрьме.

Натан сел на кровать рядом с ней, ободряюще сжал руку.

– Все будет хорошо, Куколка. Вы справитесь, обе.

Клэрити помолчала, даже и не пытаясь отнять руки. Наоборот, ей никогда не было уютно так, как сейчас. Если взглянуть на них со стороны, наверное, покажется, что они – счастливая семья. Мама, папа и спящая дочка… Кто бы знал, насколько все непросто. Чуть легче становилось, когда Натан вот так держал ее за руку, делясь с ней своим теплом.

Пауза затягивалась, но Клэрити не знала, чем ее заполнить. Положение спасли раздавшиеся за дверью шаги – и Адам, влетевший в комнату спустя мгновение. Взгляд его скользнул по их переплетенным рукам, но остался встревоженным.

– Слушайте, вы должны это видеть.

– Леди Вуарей… – начала Клэрити.

– Оставь ее. Буквально на минуту. Вы не должны это пропустить.

– Что пропустить? – недоумевал Натан.

– Идемте и сами увидите! – теряя терпение, воскликнул Адам.

Подстегнутые его взволнованным тоном, они торопливо спустились по лестнице, вышли на улицу через распахнутую дверь – видимо, ворвавшись сюда, Адам не стал тратить время на то, чтобы ее закрыть.

А городок… менялся.

Прохожие, которых встречали Натан и Клэрити на пути к дому Ланы, вдруг стали походить на собственные тени – потеряв лица, поблекли и стали лишь силуэтами, заполненными серой дымкой. И двигались они странно – задом наперед.

Пройдя несколько шагов до знакомого им дома, Клэрити окончательно поняла, что происходило с Аллроей. Достаточно было одного взгляда на чудесный пейзаж Энджи, с которого постепенно исчезали краски. Один дом за другим – словно кто-то невидимый стирал их ластиком с холста.

Город словно… обнулялся – будто кто-то раскрутил маховик времени в обратную сторону. И, достигнув установленной кем-то – человеком или мирозданием? – границы, время остановилось. А потом все стало как прежде – так показалось Клэрити на первый взгляд.

И только когда из дома Энджи и дяди Экке вышла юная художница с палитрой и кистью в руках и уселась в старенькое плетеное кресло, стало ясно, что кое-что в окружающем их пространстве все же переменилось: холст на мольберте был чист.

Повернув голову, девчушка скользнула по ним удивленным взглядом.

– Ой, здравствуйте, – вежливо сказала она. – Вы новенькие?