Текст книги "Собирая воедино (ЛП)"
Автор книги: Калия Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Синклэр, ты любил меня?
Очень медленно он опускает руки и смотрит на меня так напряженно, так внимательно, что руки у меня начинают дрожать.
– Я любил тебя тогда, люблю и сейчас.
ГЛАВА 17
Может быть Уэс прав.
Может, мне не следует ворошить прошлое. Красота начала нашего брака медленно угасла, оставляя отношения с кислым привкусом. И, если это только середина нашей истории, то что же будет в конце?
Я содрогаюсь от одной только мысли.
Время может приглушить боль и затянуть раны, но сейчас они снова раскрылись, и я снова чувствую боль в сердце. Напоминаю себе, что мое сердце не бьется. Просто живет, подпитываясь словами.
Оно все в синяках. Порой мне кажется, что оно вот-вот развалится, но сердце говорит мне:
Мне больно.
Мне больно.
Мне больно.
Не обращая внимания на боль, я знаю, что найду выход. Я слишком далеко продвинулась. Поздно возвращаться назад… верно?
Плач Эвелин нарастает, и я вздрагиваю. Я кладу ее голову себе на плечо и нежно потираю по спинке, пока иду по коридору.
– Все хорошо, – шепчу я, – все хорошо.
Элис недовольно на меня смотрит, но ничего не говорит.
Эвелин продолжает плакать. И что бы я не делала, она не останавливается. Я даже напеваю ей на ушко колыбельную – стопроцентный способ успокоить ее. Не помогает.
Нескончаемый поток вопросов проносится в голове: Разве я не даю ей достаточной любви и внимания? Она болеет?
Кажется, что чем больше я вспоминаю, тем глубже становится этот странный и пугающий разрыв между нами, словно нити, связующие нас сделаны некачественно. Кажется, что расстояние между нами растет. У меня нет ни малейшего понятия, как это остановить.
Прежде чем зайти в кабинет к доктору Кэллоуэй, я останавливаюсь и беспомощно смотрю в глаза дочери.
– Пожалуйста, прекрати плакать, – молю я.
Она моргает, ее светло-коричневые ресницы склоняются к щекам, и она грустно на меня смотрит. Рев прекращается, но она ерзает в моих руках, словно предпочла бы находиться на руках у любого другого человека, но понимает, что этому не бывать.
Прежде чем уйти, Элис бормочет себе под нос:
– Фэйрфакс не место для ребенка.
Сделав глубокий очищающий вдох, я стучусь в дверь, прежде чем войти. Доктор Кэллоуэй приветствует меня, и я устремляюсь к креслу, в котором постоянно сижу. Очень быстро, я начинаю смотреть на Фэйрфакс, как на транзитную остановку между моей старой жизнью и той, которая ждет меня за пределами его стен.
Я отвечаю на привычные вопросы привычными ответами. Между нами нарастает напряжение.
– Готова к новой порции снимков? – спрашивает доктор Кэллоуэй с улыбкой.
Я безумно боюсь увидеть остальные моменты прошлого, но вместе с тем и завишу от них. Я должна узнать остальное.
– Готова.
– Замечательно.
Перед ней уже лежит мое дело. Она достает только три фотографии.
Первая: мы с Уэсом. Сидим напротив друг друга. Рядом с моей наполовину наполненной тарелкой с едой стоит бокал вина. Бокал Уэса пуст. Он смотрит в объектив с улыбкой на лице. Но это все неправильно: в его улыбке нет чувств, только мрак, от которого мурашки бегут по спине. Выражение моего лица совсем иное. На нем нет улыбки. Ни намека на счастье. Я выгляжу запуганной, в моих глазах плещется страх.
– Следующая, – говорю я немного громче, чем следовало бы.
Вторая фотография более старая. Края слегка потерты, сам снимок приобрел желтоватый оттенок. На нем маленькая девочка. За ней обычная детская площадка. На девочке красно-синее платье с черными кружевами на юбке. Ее полненькие ножки в черных колготках. Большая красная повязка на волосах. Она улыбается фотографу большой беззубой улыбкой.
– Это я.
Доктор Кэллоуэй не отвечает. Я нарушаю нашу рутину, но так хорошо, наконец-то, вспомнить что-то до потери памяти. Эта фотография в увеличенном формате висела в рамке дома у мамы, рядом с фотографией брата. Она с любовью смотрела на них, с едва заметной улыбкой на лице. Будучи подростком, я не понимала значение этой улыбки, но родив Эвелин, поняла.
Третья: мы с Синклэром. Кровь закипает в венах, когда я смотрю на нас вдвоем. Мы на какой-то вечеринке. На заднем плане шарики и серпантин. Нас окружают счастливые люди, имена которых я не могу назвать. Кажется, мы танцуем. Его рука держит в воздухе мою руку, а я кружусь. Юбка платья поднимается и кружится. Моя свободная рука поднята ладонью вверх, пальцы растопырены, словно я пытаюсь поймать момент. Волосы падают мне на лицо, но я все равно смотрю на Синклэра с широкой улыбкой. Я вижу только его профиль, но, заметив небольшую ямочку у него на щеке, понимаю, что он тоже улыбается.
Доктор Кэллоуэй ускоряет процесс. Начинает перелистывать картинки туда-сюда, снова, и снова, и снова. Я могу вспомнить момент, когда я была ребенком, но моя память сосредоточена на нас с Синклэром. Чувствую, как трещит воздух. Слышу, как хлопает дверь машины. Звучат голоса.
Медленно я погружаюсь в воспоминание.
Я охотно следую за ним…
ГЛАВА 18
Май 2014
Каждый новый год брака несет за собой ссоры, слезы и страхи. Но также и счастье, улыбки и смех, которых всегда должно быть больше. Всегда.
Я пыталась убедить себя в этом, пока сидела напротив Уэса в ресторане, но четко осознавала, что все это было фарсом. Прошли те дни, когда мы жарили тосты, давали друг другу обещания и обсуждали наше будущее.
Между нами выросла стена. Невидимая. Незаметная для посторонних глаз. Только для нас. Порой я забывала про нее. Иногда я скучала по тому Уэсу, в которого была влюблена, искала его, но найти его не удавалось.
Расстояние образовалось не сразу. Мы превратились из влюбленных в незнакомцев не за одну секунду. Чем больше времени проходило, и чем дольше я не могла забеременеть, тем сильнее во мне нарастала обида и разочарование. Возможно стать партнером и было мечтой Уэса, но не моей. Он возвращался домой все позже и позже. Я «состояла в отношениях» с его автоответчиком. Я пыталась понять, как мы пришли к этому. Это из-за моего отчаянного желания завести семью? Из-за способности Уэса разозлиться за секунду?
Этого я не знала, и это сводило меня с ума.
Наш брак, который поначалу казался таким нерушимым, сейчас находился в плачевном состоянии. Помню, когда мы только были помолвлены, я качала головой, когда видела пары, которые разводились, расходились. Про себя я всегда думала: с нами никогда такого не случится. Мы никогда не запустим все до такого состояния.
Но вот они мы.
Вот и мы.
Я медленно размазывала еду по тарелке, и смотрела на Уэса. Все его внимание было сосредоточено на еде, словно поесть он мог лишь сегодня.
Никакой счастливой годовщины. Ничего.
Я не ожидала шикарного праздника или подарков. Я просто хотела заявления, типа «Эй! Мы прожили еще один год вместе! Следующий год будет еще лучше!»
Но мы уже практически закончили ужин, а я все еще не видела никаких признаков приближения подобного заявления.
Уэс вытер губы салфеткой и бросил ее на стол. У него был воинственный взгляд, словно он был охотником, а я его добычей. От этого взгляда я заерзала на стуле.
– Ты будешь доедать? – спросил он.
– Я не голодна.
Он усмехнулся.
– Виктория, Виктория…
– Что?
Он передвинул руку и уставился на меня.
– Что ты имеешь в виду под этим «что»? – спросил он на тон выше, – Мне что, нельзя произнести твое имя?
Добрую секунду я смотрела ему в глаза, пытаясь найти хоть что-то от того Уэса, которого любила. Не смогла найти ни малейшего намека на него.
– Что?
– Боже, мы облажались, – сказала я, закрыв лицо ладонями.
Он поднял на меня глаза, полные ярости и боли.
– Нашла что сказать.
– Это правда.
Я подняла голову и уставилась в его пустые глаза.
– Ты меня хоть еще любишь?
– Конечно.
– Можешь сказать мне, что любишь также сильно, как и в самом начале?
– Нет, могу сказать, что стал любить тебя еще сильнее, – произнес он с такой серьезностью и убежденностью, что я практически ему поверила.
Практически.
Любовь трехмерна. Такая глубокая и обширная. Такая могущественная, что ты не можешь произнести и слова, чтобы это не отразилось у тебя во взгляде.
Глаза Уэса были пусты.
– Думаю, что у нас разные понятия о любви, – тихо сказала я.
Он громко рассмеялся.
– Ты живешь в своем чертовом саду. Давай я буду ухаживать за этим цветком! – он изобразил мой голос. – Ой этому цветочку нужна вода. А этот получает недостаточно солнечного света. Если ты оторвешься от этих цветов, то может быть поймешь, что такое любовь.
Я покачала головой.
– Ты злишься на меня? – хрипло спросил он.
Как бы мне хотелось злиться на него. Злость была эмоцией. Эмоции заводили сердце. Я же не чувствовала ничего.
– Ты злишься, – подытожил он.
– Прости меня. Ладно? – он понизил голос до нежного и умоляющего. – Прости меня, – повторил он.
– Ладно, – ответила я. Я положила вилку на тарелку, полную еды, пытаясь придумать, как бы помягче сообщить ему новость. Я не видела легкого пути, но сказать было нужно.
Я сделала глоток воды и прочистила горло.
– Я подумываю вернуться на работу.
Наконец-то я озвучила свои планы.
Ответ последовал мгновенно:
– Зачем?
– Ну, а ты разве видишь, как где-то внутри меня растет ребенок? – ответила я. – Нет причин сидеть дома.
– Конечно есть.
– Уэс, я несчастна.
Он моргнул и уставился на меня с замешательством и злостью.
– Ты несчастна в своем доме мечты. В чем еще ты несчастна? Слишком жмут бриллиантовые туфельки?
– Мне нечего делать! Я схожу с ума.
– У тебя есть твой сад.
– Который ты только что высмеял.
– Я шутил. Мне ты кажешься счастливой.
В этом и заключалась проблема. Я не была счастлива.
В обществе я была хорошей женой. Я раздавала еду бездомным. Давала деньги на благотворительность. Состояла в книжном клубе, который собирался в последнюю пятницу каждого месяца. Я приглашала друзей на бранч, во время которого они собирались в моей столовой и сплетничали. Мы с Уэсом ходили с друзьями и членами семьи на ужин, и он был идеальным джентльменом.
Но как только мы оставались вдвоем, весь этот блеск и радость стирались с моего лица и становилась видна грусть. Если бы он хоть раз посмотрел на меня, то заметил бы это.
– Ты не вернешься на работу, – строго сказал Уэс. Такой тон не оставлял ни малейшего шанса на продолжение беседы.
– Ты не можешь указывать мне, что делать.
– Хм… думаю, что я только что это сделал.
Я ощутила такую сильную ненависть, что она накрыла меня с головой. Я закрыла глаза, прежде чем все заволокло черной пеленой. Мне хотелось убить его. В этот момент ничто не смогло бы сделать меня счастливее, чем зрелище его последнего вздоха, и осознание того, что он никогда не ранит меня снова.
Честно говоря, очень страшно испытывать столько ненависти к одному человеку. Я не чувствовала никакого раскаяния за то, что хочу причинить ему боль. Раскаяние я чувствовала только из-за того, что только думаю об этом.
Я скомкала салфетку и положила ее на стол.
– Я в туалет, – пробормотала я, и встала из-за стола.
– Виктория! Подожди! – закричал он мне вслед. Я быстрее пошла в сторону туалетов. Коридор был узким, с тусклым освещением. Я остановилась и обернулась, зная, что не смогу всегда избегать его, даже если захочу.
Уэс двигался ко мне как хищник и не остановился, пока не захватил меня в плен между собой и стеной. Я подняла на него взгляд, пока он смотрел на меня снизу-вверх.
– Почему ты просто убежала?
Выражение его лица не изменилось, но голос был такой приторно мягкий, что волосы у меня на шее встали дыбом.
– Ты не можешь контролировать меня, – ответила я, дрожащим голосом.
– Не шепчи!
Он стукнул ладонью по стене.
– Если есть что сказать, так говори, – заявил он злобно.
– Ты не можешь контролировать меня! – все мое самообладание исчезло.
В первый раз я потеряла терпение. Должна признать, прекрасное ощущение.
Уэс отошел от меня. Громко засмеялся и уставился в потолок.
– Ты думаешь, я контролирую тебя… Это мысли ненормальной.
Пока Уэс продолжал смеяться, я подвинулась влево, пытаясь спрятать себя от вспышки.
Но смех медленно затих, и его внимание снова вернулось ко мне.
– Я построил для тебя прекрасный дом. Я обеспечиваю тебя. Даю все, и ты думаешь, что я контролирую тебя? Любая другая убила бы за такую жизнь, как у тебя.
– Да, возможно, они бы захотели наш первый год брака. Но не то, что у нас сейчас.
Он посмотрел на меня взглядом, полным такой ненависти, что я вздрогнула. Уэс начал ходить туда-сюда. Наконец он остановился и посмотрел на меня с такой уверенностью, словно все разрулил.
– Ты моя, – произнес он.
Поначалу мне показалось, что я неправильно его расслышала. Но он стоял там, без тени улыбки на лице, и я поняла, что он не шутит.
Пришла моя очередь нервно рассмеяться.
– Я не предмет! Мной нельзя владеть.
Он наклонил голову в сторону.
– Разве не это называется любовью? Обладать кем-то?
– Нет! – произнесла я, не веря своим ушам.
– Но ведь это так! – вернулся его дикий, безумный взгляд. – Не смотри на меня так, словно я этого не понимаю! Это ты та, кто смотрит на мир сквозь розовые очки, Виктория!
Я не могла понять, кто из нас сильнее двинулся: я, из-за того, что остаюсь с ним, или он, считающий, что любовь сравнима с владением.
Я подняла руки в воздух.
– Сдаюсь. Я сдаюсь, понял?
Я исчерпала все варианты. Просто пошла по коридору. Не знаю, куда собиралась, но знала, что нужно убираться, пока все не стало еще хуже.
– Я ухожу.
– Черта с два, – сказал Уэс у меня за спиной.
В следующее мгновение две руки вцепились мне в плечи. Меня развернули и потянули назад, пока моя голова не ударилась о стену. Затылок сразу же запульсировал. Я не видела ничего, кроме черных пятен перед глазами. Я пыталась оттолкнуть Уэса, но словно пытаться сдвинуть с места огромный валун. У него был садистский взгляд, словно он получал удовольствие от того, что причинял мне боль. Его пальцы обвили мои запястья.
Я стояла напуганная, пытаясь придумать самый быстрый путь побега. Мрачная улыбка появилась на лице моего мужа, когда он положил руки мне на шею, и начал меня душить. Воздух покинул мои легкие. Мне хотелось умереть. Я царапала его руки, пытаясь сделать хоть вдох. Мои попытки его только рассмешили. Мне хотелось свернуться в клубок. Боль пробежала по всему телу. Я отчаянно замолотила его по рукам.
Уэс сильнее сдавил мою шею, и обзор начал затуманиваться.
Это не может происходить на самом деле.
Не должно.
Затем Уэс опустил руки и отступил.
Согнувшись, я уперлась руками в колени, пытаясь втянуть в себя как можно больше воздуха. Казалось, что легкие в огне. Так много боли. Мне хотелось плакать, но слезы не текли. Рот был открыт. Не было слов. Только всхлипы.
Я подняла голову, и увидела, как Уэс смотрит на меня, с отсутствующим выражением на лице.
– Найди кого-нибудь, кто будет любить тебя сильнее, чем я. Найди его! Где он? – быстро прошептал он. Его пальцы обвили мое предплечье, впиваясь в кожу.
Коридор начал сужаться, в глазах раздвоилось. Мне казалось, что я сейчас упаду в обморок.
– Он стоит прямо перед тобой, Виктория. Я это он. Я – единственный человек, который будет любить тебя.
Он положил руку мне на макушку. На секунду, мне показалось, что он ударит меня о стену и убьет. Сразу же после этого, часть меня решила, что ей все равно. Но он просто погладил меня по голове, словно я была нашкодившим животным.
– Я не отпущу тебя, – большим и указательным пальцем он приподнял мой подбородок, чтобы я посмотрела на него.
Мы стояли там, глядя друг на друга. Я боролась за возможность дышать. Он боролся за то, чтобы контролировать меня. Все это время я приободряла себя.
Через мгновение я произнесла:
– Ты причинил мне боль.
– Хорошо.
Он опустил руки и одновременно прислонил свой лоб к моему.
– Теперь ты понимаешь, как сильно ранишь меня? Я люблю тебя, Виктория.
С таким мужем, как у меня, мне никакие враги не страшны.
***
На следующее утро я проснулась слегка сбитой с толку. Кровать была застелена свежевыстиранными простынями. В лицо мне светило яркое солнце. Все это было неправильно; я всегда задергиваю занавески на ночь. Но затем до меня дошло, что я в комнате для гостей. Не было ни единого чертова шанса, чтобы я легла спать с Уэсом в одну кровать. Это словно спать с дьяволом.
Около двух часов Уэс несколько раз постучался в дверь, но я не открыла ему.
Я села. В дальнем конце комнаты на стене висело зеркало. Даже отсюда мне было видно, как сильно опухли глаза от пролитых за вчерашний вечер слез. На удивление, на шее не было синяков. Если бы мышцы не болели, я бы подумала, что вся эта ужасная сцена и не случалась вовсе.
Я уронила голову и взвыла. То, что произошло прошлой ночью, служило основанием для того, чтобы уйти от Уэса. Я знала это. Но я словно оцепенела. Боялась жить с ним и боялась убежать от него.
Не знаю, на что он способен, и это пугало сильнее всего.
Я откинула одеяло, и уже собиралась вставать, как вдруг краем глаза что-то заметила. На подушке рядом со мной лежала голубая коробочка с маленьким белым бантиком. К ней была прикреплена записка. Я открыла подарок. Это был прекрасный бриллиантовый браслет, который я видела в ювелирном несколько месяцев назад. Я рассказала о нем Уэсу. Тогда он это никак не прокомментировал, и я забыла об этом. Счастье, которое мог бы принести мне этот подарок год назад, сейчас не возникало. Я ничего не чувствовала. Я аккуратно положила его назад в коробочку и взяла записку. На ней было написано мое имя, торопливым почерком Уэса.
Надпись гласила:
В-
Сожалею о том, что произошло прошлой ночью. Я люблю тебя.
– У
Я с тоской посмотрела на надпись, желая вернуть мужа, которого я когда-то любила. Но чувствовала, что та его часть, которую я любила, уже угасла.
Слезы капали на записку, медленно скатываясь вниз по бумаге, сливаясь с чернилами и размазывая по бумаге слова «сожалею» и «люблю тебя».
Порви ее! – призвал меня разум.
Желание сделать это было сильным, но я нашла в себе силы сдержаться.
Я захлопнула крышку бархатной коробочки, встала с кровати и схватила фотоальбом с комода. Села на край кровати и начала просматривать свадебные фотографии.
Я поразилась, увидев какой была раньше. Это казалось невероятным, но я отчетливо чувствовала счастье девушки на фотографиях.
Я продолжала перелистывать страницы.
Мое тело было здесь, удерживало меня в живых, но моя душа была где-то вдали от этого дома, этого брака, этой жизни.
ГЛАВА 19
Июнь 2014
Мне не хотелось уезжать из этого дома.
Вообще ничего делать не хотелось. Я просто хотела лечь в кровать, натянуть одеяло на голову, и перемотать свою жизнь назад.
Вспышки гнева у Уэса больше не проявлялись. Никаких побоев. Никакой боли. Он извинился только один раз, в той записке после нашей годовщины. Потом он притворялся, что все нормально, и мы должны двигаться дальше. Но для меня это было не так-то просто. Я жила в постоянном состоянии «бей или беги».
Я уволилась с работы ради нашего будущего, и все для чего?
Ребенка не было. За несколько прошлых месяцев я убедила себя в том, что никогда и не будет. Месяц назад, я предложила Уэсу обратиться к специалисту по бесплодию. Он быстро оборвал этот разговор. Сказал, что нет причин все торопить. Что мы и так усердно стараемся. Я не стала говорить ему, что если бы он уделял нашему браку столько же внимания, сколько и в начале, то понял бы, что мы «усердно» стараемся уже больше года.
Может быть бесплодие – это знак свыше? При мысли о том, что я привнесу ребенка в мир, с такой окружающей средой, меня выворачивало наизнанку.
Чуть позже я обнаружила как меня засасывает в бесконечную черную дыру, где я видела хорошие моменты с Уэсом. Видела, как мы сидим за обеденным столом с друзьями и смеемся. Он смотрит на меня, глаза сияют от счастья. И это давало мне маленький лучик надежды, что в нем есть еще что-то хорошее.
Когда Уэс был на работе, дом казался невероятно пустым. С помощью Рэне я стала хорошим садовником. Казалось, что наша дружба стала крепче. У меня было множество друзей в Фалс Черч, но их скорее можно назвать приятелями – теми, которые рядом с тобой, пока все хорошо, но как только у тебя проблемы, их и след простыл.
Рэне была верным другом, взамен, я спасала ее от уныния. За эту неделю она несколько раз написала и позвонила мне. Я ответила лишь на один звонок и два сообщения. Рэне заявила, что должна встретится со мной лицом к лицу, и она будет ломиться ко мне в дверь, пока я не открою. Я бы предпочла прийти к ней в офис, быстренько обмолвиться словечком, чтобы она убедилась, что я в порядке и уйти.
Я боялась, что если останусь с ней дольше, то она увидит следы нашей с Уэсом драки. Злость. Стыд. А этого мне хотелось меньше всего.
Просто оставайся дома. Лучше побыть одной, шептал мой разум.
Желание сдаться и спрятаться в собственном доме было так велико. Но я сидела дома уже практически неделю и знала, что если не заставлю себя выйти сейчас, то не сделаю этого никогда.
Не остановило меня даже то, что погода была не самая хорошая. Небо стало свинцовым, от затянувших его облаков. Было так душно, что по моим вискам текли капли пота, а вещи прилипали к коже. Я надеялась на то, что сейчас начнется дождь.
Я припарковалась напротив магазина Рэне. В это время дня было довольно тихо. Большинство людей были на работе. Хлопнув дверью машины, я услышала детские крики и смех. Я медленно направилась в сторону парка. Он был одним из лучших в Фалс Черч, с новой детской площадкой, ограждением и местом для пикников и вечеринок. Здесь росли высокие дубы, чьи ветви заслоняли людей от яркого солнца.
Я заметила, что остановилась и завистливо уставилась на мам, сидящих под деревом. Все они были погружены в свой собственный мир. Они периодически поглядывали на своих детей, а потом возвращались к разговору. У одной из матерей рядом стояла коляска. Она катала ее вперед-назад, а когда приближала к себе, то мягко улыбалась смеющемуся внутри малышу.
Неужели это настолько ужасно, что нельзя такого желать? Казалось, что Уэс думает именно так. У меня были различные варианты развития событий, в результате которых мог рухнуть наш брак. Никогда бы не подумала, что это может произойти из-за детей.
Одна из мамочек посмотрела на меня. Она с подозрением прищурилась, и я поняла, что выгляжу странно: расхаживаю по парку как маньячка.
Я быстро отвернулась, и пошла вдоль улицы, надеясь спрятаться от их взглядов. Я скрестила руки на груди. Я шла сгорбившись, и если бы умела складываться пополам, то точно бы это сделала. Несмотря на то, что было облачно, я вытащила солнечные очки из сумки и надела их. Прозвучит безумно, но солнечные очки служили мне барьером между окружающим миром и мной. Когда я в очках, никто не увидит моих глаз или мою боль.
Великолепная идея. И почему я не додумалась до нее раньше? Я улыбнулась, глядя вниз и тут же врезалась в стену. Отшатнувшись, я подняла голову, быстро осознавая, что стеной был мужчина.
– Извините, – пробормотала я. Я быстро посмотрела на него. Я его знаю. Он был подрядчиком при постройке нашего дома.
Мужчина улыбнулся, и мое сердце ушло в пятки.
– Виктория, не так ли?
Я сняла очки. Синклэр Монтгомери. Как я могла забыть его? Он был все так же высок и внушителен. Лето отнеслось к нему лучше, чем ко мне, и его кожа приобрела медовый оттенок. Его черные волосы были подстрижены короче, чем в прошлый раз. На нем были джинсы и черная футболка, обтягивающая его широкие плечи.
– Рад видеть вас, – поприветствовал меня он.
Я поймала себя на том, что улыбаюсь ему в ответ.
– Я тоже.
Синклэр указал на цветочный магазин.
– Приехали повидаться с Рэне?
– Да. Давно собиралась, просто было очень много дел.
– Лучше стиснув зубы встретиться с ней, иначе она не отстанет, пока не добьется своего.
Я в этом и не сомневалась.
Синклэр открыл мне дверь и махнул рукой вперед.
– После вас.
Когда я проходила мимо него, мое плечо коснулось его груди и меня обдало запахом его парфюма. Пахло древесиной. Словно природой. Или упорной работой. Я проигнорировала ускоряющееся сердцебиение. Даже не глядя в зеркало, я могла сказать, что мои щеки покраснели.
– Виктория! Одна из самых лучших людей на планете! – воскликнула Рэне, вставая из-за стойки.
– Я в этот список не включен? – спросил Синклэр.
– Это зависит… У тебя есть ключи от моей машины?
Он бросил ей связку ключей. Рэне поймала их одной рукой.
– Отлично.
– Тогда дай я начну заново. Виктория! Синклэр! Два моих самых любимых человека!
– Так-то лучше, – ответил Синклэр. – Но в следующий раз добавь побольше эмоций.
Он положил свои большие руки на прилавок, и посмотрел на меня.
– Виктория, ты бы стала так издеваться над собственным братом, если бы он любезно привез твою машину к магазину, предварительно подкачав шины и сменив масло?
Синклэр задал вопрос не из вежливости, и не для того, чтобы втянуть меня в беседу. В его взгляде читался интерес. Я поразилась тому, что прошел уже год с того момента, как я виделась с ним, но он каким-то образом сделал так, словно прошел всего день.
Мало по малу я расслабилась.
– Никогда не думала о том, чтобы так ужасно пытать моего брата, – сказала я.
– Врушка, – произнесла Рэне.
Синклэр одарил меня улыбкой, которую я прочувствовала всем телом. Я быстро отвернулась.
– Так где ты была? – спросила Рэне.
Синклэр достал телефон и повернулся к нам спиной.
– Ой, да я так, – сказала я наотмашь, – просто отдыхала дома.
Даже мне это объяснение показалось неубедительным. Рэне нахмурилась и подошла поближе, заботливо смотря на меня.
Она подошла слишком близко. Мне нужно уходить. Прямо сейчас.
– Эй, ты же знаешь, что мы в помещении? Можешь снять свои очки.
Я сделала шаг назад.
– Знаю. Я просто хотела забежать поздороваться.
– Стой, – сказала она, мне нужно кое о чем с тобой поговорить. Она посмотрела на Синклэра.
– Мы пойдем, поговорим в подсобку, хорошо?
– Хорошо, – сказала я немного громче, чем надо. Прозвучало неправильно. Мне показалось, словно я пародия на ту, какой когда-то была, и сейчас пытаюсь притворяться, что все в норме.
Рэне пошла к кассе, и у меня появилась возможность осмотреться. Я была здесь несколько раз, но казалось, что, когда я каждый раз захожу в цветочный магазин, что-то меняется. Магазин был оформлен в деревенском стиле, и мне это нравилось. Рэне не верила в то, что можно так просто избавиться от вещей. Она ходила по антикварным магазинам и блошиным рынкам в поисках чего-то для своего магазина. Стены были выкрашены в темно-бирюзовый цвет. На стене передо мной висело множество зеркал, разных форм и размеров. У стены стоял длинный деревянный стол, а рядом с ним – две старые стремянки. Белая краска практически слезла с них, но ступеньки до сих пор были, удерживая на себе множество цветочных горшков.
– Ладно, – сказала Рене у меня за спиной, – давай поболтаем. Я вернусь через несколько минут, – бросила она Синклэру.
Тот взмахнул руками.
– А мне что делать?
– То, что умеешь делать лучше всего: сиди здесь и выгляди красиво, Син.
Следуя за Рэне, я оглянулась через плечо на Синклэра. Мы встретились взглядами, и я мгновенно отвернулась.
Подсобкой оказалось небольшое помещение с письменным столом у стены. Старый ноутбук был открыт, на экран был приклеен стикер. Там же стояла маленькая рамка с фотографией Рэне и ее мужа. Рядом с дверью стоял маленький холодильник. Рэне подвинула мне офисный стул и достала из холодильника бутылку воды.
– Хочешь пить? – спросила она.
Я отказалась и села.
Некоторое время мы болтали с ней о приземленных вещах, не сильно утруждавших нас, но темы, которые легко обсуждать закончились.
Рэне вздохнула и выбросила пустую бутылку в мусорную корзину.
– Так где ты была на самом деле?
– Дома. Были дела.
Рэне вопросительно выгнула бровь.
– Ага. Дела. У тебя все в порядке?
– Все прекрасно.
Я одарила ее ослепительной улыбкой, но мои губы начали дрожать, потому что душа вопила, умоляла, чтобы я рассказала ей правду. Мне понадобились все мои силы, чтобы ничего не произнести.
– Ладно, ладно. Все с тобой в порядке…
Рэне отошла от стены и посмотрела на свои руки с таким напряженным видом, словно не могла решить сложную математическую задачу. Она подняла голову и посмотрела мне в глаза.
– У вас с Уэсом все в порядке?
Я замялась. Лишь на секунду, но Рэне заметила.
– Что происходит?
Пришла моя очередь опускать взгляд.
– У нас сейчас сложный период.
Рэне понимающе кивнула.
– Это нормально. Пары проходят через такое. Иногда мой муж сводит меня с ума, а иногда я не могу им насытиться. Но, чаще всего, он сводит меня с ума, – сказала она, поморщившись.
Я ухмыльнулась, оценив ее попытку поднять мне настроение.
– Как долго он обычно сводит тебя с ума?
Она задумалась.
– Обычно все зависит от того, насколько я раздражена. Или он. Самый долгий период?
Я нетерпеливо кивнула, ожидая ее ответа, словно манны небесной.
– Я бы сказала, что это было, когда я открывала свое дело. Мы были женаты всего два года. Он переживал, что бизнес накроется. Честно, я тоже переживала. Но я хотела хотя бы попытаться. Мы придирались друг к другу практически два месяца, потом он один раз не пришел домой ночевать и это была настоящая проверка. Мы приложили огромные усилия, чтобы научиться не вымещать злость друг на друге из-за окружающих невзгод.
Два месяца. Для меня два месяца казались прогулкой в парке.
– По отрешённому выражению на твоем лице, я полагаю, что это не то, что ты хотела услышать, – тихо сказала Рэне.
– Между мной и Уэсом все гораздо хуже.
– Например?
– Если я скажу тебе…
Рэне подняла руки.
– Не расскажу ни единой душе.
Я выдохнула и сделала глубокий вдох.
– В жизни Уэса сейчас все очень напряженно, много стресса. Он пытается найти партнера, а это отнимает больше времени, чем он ожидал. Он работает бессчетное количество часов. Мы очень редко видимся и… В прошлом году, идея завести ребенка казалась мне такой хорошей. Я думала, что он сблизит нас, сделает счастливее, чем мы могли себе представить. Но этого не произошло. Я ушла с работы… Отказалась от части себя, ради Уэса. Он не хотел ребенка, но я настояла… Он несколько раз терял терпение. Все происходило так внезапно, неожиданно… Каждая вспышка гнева была хуже предыдущей, и я уже не знаю, что делать.
Всегда казалось, что если я поделюсь своей болью, то у меня зубы сведет. Но на самом деле я ощутила свободу.
– Эти вспышки, – медленно начала она, – насколько они ужасны?
Рэне преподнесла вопрос спокойно, чтобы он не звучал так, словно она спрашивает было ли насилие в нашей семье. Она просто это подразумевала.
Все что происходило с Уэсом пожирало меня изнутри. Я знала, что кому-нибудь нужно признаться, но это было последнее, что мне хотелось делать. Никто не хочет обнажать свою боль и унижение. Словно оказаться голышом перед толпой незнакомцев.
