Текст книги "Собирая воедино (ЛП)"

Автор книги: Калия Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Мои громадные планы наконец-то начали воплощаться в жизнь.

Синклэр встал позади меня.

– Какие громадные планы?

Я скрестила руки и покачала головой из стороны в сторону, задумчиво глядя в окно. И все ему рассказала. Вывалила на него все решения, которые обычно держу в себе. К тому времени, как приблизилась к завершению рассказа, слегка запыхалась, пораженная тем, как легко и охотно я говорила.

Синклэр присвистнул.

– Вы все спланировали.

Краем глаза, я видела, что он смотрит на меня. От жара у меня на щеках появился румянец, но я притворилась, что это ничего не значит.

– Дом будет красивым, но сад. Этот сад затмит дом своей красотой. Без обид.

Он улыбнулся.

– Никто и не обиделся.

Вокруг нас повисло молчание. Синклэр не отходил от меня. Он посмотрел в окно.

– Знаете, – медленно начал он, – никогда бы не подумал, что вы человек, увлекающийся садоводством.

– А какая я по вашему?

– Думал вы из тех, кто предпочитает бассейн.

Я удивленно распахнула глаза, и тело развернулось по направлению к нему.

– Бассейн?

Он кивнул и продолжил смотреть на улицу, прекрасно осознавая, что завладел моим вниманием.

– Дамочка из элиты, которая хочет безупречный двор и углубленный бассейн. Такие обычно тратят на это все свои деньги, но в итоге ни разу даже им не воспользуются.

Я кивнула.

– А, я поняла.

Казалось, что он мне не верит.

– На самом деле?

Немного наклонившись вперед, я ответила.

– Человек, которого вы только что описали – моя мать.

Он рассмеялся, а я просто улыбнулась.

– Давно живете в Фолс-Черч? – поинтересовался он.

– Родилась и выросла здесь. – Ответила я, глядя на него. – А вы?

– Переехал сюда два года назад. Я рос в небольшом городке. В Фармвилле.

– Слышала про такой.

– Должно быть вы единственная, кто слышал о нем. Мои родители до сих пор живут там.

– Вы бросили их одних? – слегка поддела его я.

– Не сочувствуйте им. Рядом живут мои братья и сестры. А еще у меня есть сестра, которая живет в Фолс-Черч… вообще-то она ваш садовник.

– Рэне?

Я очень удивилась, и начала мысленно сопоставлять внешность Рене и Синклэра, пытаясь найти что-то общее. Теперь, когда я получше присмотрелась к Синклэру, я заметила: кожа оливкового цвета, угольно черные волосы. Высокие скулы.

Синклэр кивнул, и на его губах появился намек на улыбку.

– Она никогда не упоминала этого.

– Рэне не самый общительный человек.

– Это я заметила. По началу мне казалось, что я раздражаю ее.

– О, поверьте мне, если бы вы раздражали ее, она бы дала знать об этом. Рэне кажется отчужденной, но стоит узнать ее получше, и она выбирается из своей скорлупы.

– Приму к сведению.

Это же неправильно, что я хочу, чтобы этот разговор никогда не заканчивался? Вероятно.

Я искоса посмотрела на него. Синклэр поймал меня с поличным. Он ухмыльнулся, и на его щеках появились две ямочки.

Сердце колотилось как бешеное, и мне пришлось напомнить себе, что у меня есть муж. Муж. Другой мужчина, с которым я проведу остаток своей жизни. Мужчина, с которым меня свела судьба. Тогда почему я так реагирую?

– Вы начали без меня?

От звука голоса Уэса я вздрогнула. Я повернула голову налево, когда в комнату вошел Уэс. На нем был черный костюм. Темно-синий полосатый галстук был ослаблен. Уэс приобнял меня, быстро поцеловал в голову и пожал руку Синклэра. Несмотря на то, что между мной и Синклэром было приличное расстояние, Уэс прищурился.

– Я думала ты работаешь над делом.

Уэс взмахнул рукой.

– Ушел пораньше. Не мог позволить тебе одной изучать дом.

Он улыбнулся мне, но эта улыбка не затронула его глаз. Уэс перевел внимание на Синклэра.

– Как все продвигается?

– Все отлично. Практически закончили осмотр.

– Я рассказала ему о своих планах на сад, – быстро сказала я.

– Виктория любит этот чертов сад.

Резкие, холодные слова Уэса застигли меня врасплох. Откуда это исходит?

– Кажется, он будет восхитительным, – ответил Синклэр. Дружелюбная улыбка осталась на его лице, но я видела, как взгляд перемещается с меня на Уэса и обратно.

– Ну, Синклэр, что скажешь, когда мы сможем переехать? – спросил Уэс.

Синклэр задумался.

– Если хочешь знать правду: думаю, через месяц.

– Через месяц? – отрывисто спросил Уэс.

Я посмотрела на него, но он проигнорировал мой взгляд.

Синклэр потер нижнюю губу, его взгляд блуждал от меня к заднему двору.

– Если хотите, я велю своим ребятам работать сверхурочно, чтобы дело продвигалось быстрее. На несколько недель?

– Не выходя за рамки бюджета? – пробурчал Уэс.

Синклэр скрестил руки и улыбнулся.

– Не выходя за рамки, – спокойно ответил он. Но из его глаз пропало дружелюбие. Уэс напрягся. Наступило неловкое молчание. Уэс прочистил горло и посмотрел на часы.

– Думаю, нам пора.

– Да, хорошо, – Синклэр махнул рукой в сторону двери. – Извините, за то, что задержал вас.

На этот вечер мы ничего не планировали. Никуда не собирались идти. Я не имела ни малейшего понятия, почему Уэс так торопится уйти.

Мы с Уэсом спускались по лестнице, Синклэр шел позади. У меня волосы встали дыбом на шее, ведь я знала, что он смотрит на меня.

Синклэр проводил нас до моей машины. Прежде чем я села в нее, он протянул руку.

– Было приятно познакомиться, миссис Донован.

Согласно хорошим манерам, я должна была ее пожать. Но сомневалась, надо ли это делать: Уэс так пристально за мной наблюдал.

Наконец, я взяла его руку и в ту минуту, как это произошло, почувствовала, как встрепенулось мое сердце.

– Взаимно, мистер Монтгомери.

Он еще раз пожал мою руку. Те бабочки, которые я почувствовала, когда впервые увидела его, затрепетали в животе, готовые взлететь. Я запихнула все нежелательные чувства так далеко, как только смогла.

– Пожалуйста, зовите меня Синклэр.

Я кивнула.

– Хорошо, Синклэр.

Он держал мою руку дольше положенного. Достаточно долго, чтобы Уэс начал подозрительно на нас смотреть. Я была бы самой большой лгуньей, если бы не сказала, что мое сердце забилось сильней. Я быстро вырвала руку и открыла дверь со стороны водителя. Уэс схватил меня за руку.

– Я поведу.

– Но твоя машина…

– Я позже ее заберу.

В глазах Уэса была пустота. Словно из него высосали все эмоции и жизнь. Он злился и последнее, чего бы мне хотелось, так это поругаться с ним. Вокруг нас были люди, а я бы предпочла ругаться наедине, а не на людях.

Я села на пассажирское сиденье. Дверь захлопнулась. Уэс уставился прямо, ничего не говоря. Завел машину. Несколько кварталов мы молчали. Никакого радио. Никаких разговоров. Я начала опускать окно, чтобы слышать хоть ветер. Хоть что-то. Но он заблокировал его.

Мы остановились на красный, и Уэс, наконец-то, повернулся ко мне.

– Что, черт побери, там происходило?

– О чем ты говоришь?

– Ты виделась с Синклэром до этого?

– Что? – фыркнула я, – Нет.

Уэс мрачно рассмеялся. От этого у меня по спине побежали мурашки.

– Не ври мне.

– Я не вру.

Загорелся зеленый. Уэс вдавил педаль газа в пол. Заревел мотор. Я взглянула на спидометр. Стрелка приближалась к 55.

– Ты изменяешь мне с ним?

От удивления я раскрыла рот. О чем, черт побери, он говорит?

– Нет!

Я посмотрела на спидометр. Почти 65. Я испугалась, что он сотворит что-то очень глупое.

– Лгунья.

Я двумя руками вцепилась в ремень безопасности.

– Нет! Сегодня я встретилась с ним впервые.

– Ты почти надула меня, – Уэс обратил ко мне взор, – ты знаешь, как он смотрит на тебя.

– Уэс, – осторожно произнесла я, – смотри на дорогу.

– Не диктуй, что мне делать! – рявкнул он.

Он действовал неразумно или был не в силах контролировать себя. Но я не имела ни малейшего понятия, что творится у него в голове. Я только знала, что в таком состоянии он способен на все, что угодно. Чуть дальше находился мост. И я видела, что мы направляемся к нему.

Инстинкт самосохранения заставил меня среагировать. Я громко сглотнула и прикоснулась к нему. И произнесла самым милым голосом:

– Я люблю только тебя, Уэс. Поэтому успокойся и снизь скорость. Хорошо?

Он стиснул зубы, и я решила, что он проигнорирует меня. Но затем, он нажал педаль тормоза. Шины завизжали. Меня дернуло вперед, лицо застыло в нескольких дюймах от приборной панели, прежде чем ремень безопасности вернул меня обратно.

Тяжело дыша, я оглянулась. Машина за нами гудела и пыталась нас объехать. Мне хотелось выйти, остановить машину и попросить водителя – случайного незнакомца – помочь мне. Так я бы почувствовала себя в безопасности.

Уэс засмеялся. Громкий, искренний смех, словно моя реакция развеселила его. Я непонимающе уставилась на него. Затем, когда его смех утих, он улыбнулся мне, словно я была самым важным человеком в его жизни.

– Хочешь перекусить? Я голоден.

Я смотрела на него. Как у него получилось разогнаться с нуля до шестидесяти, и затем вернулся обратно к нулю?

– Что только произошло?

– О чем ты говоришь?

Я указала пальцем за спину.

– Там. Обвинения. В измене.

– Ты имеешь в виду разговор? Ты об этом?

Это был не разговор. Это были несколько секунд до самоубийства. Как он может не понимать, что я это имею в виду.

Мои чувства спутались. В одно мгновение я защищала себя. В другое вся жизнь пронеслась у меня перед глазами. А затем… ничего. Сердце продолжало бешено стучать, и оно не собиралось успокаиваться.

– Ну так что?

Медленно я повернулась к нему.

– Что?

– Пообедаем?

Я громко сглотнула и выглянула в окно.

– Звучит прекрасно.

Я не была голодна, но не собиралась ему об этом говорить. Уэс развернул машину и направился в город. А меня не переставая трясло.

Он положил мне руку на колено и улыбнулся той улыбкой, из-за которой я когда-то в него влюбилась.

– Я люблю тебя, – сказал он.

Думаю, он верит своим словам. И считает, что это любовь.

На красном свете светофора, он откинулся на сидении, чтобы посмотреть на меня.

– Но не играй со мной в эти игры, Виктория.

Другой рукой Уэс взял меня за подбородок. Когда он провел по щеке подушечкой большого пальца, я задрожала. Он подвинулся ближе, так, что наши губы практически соприкасались. Следующие его слова были милыми, но безжизненными.

– Иначе все потеряешь.

Затем Уэс поцеловал меня. И я позволила ему это, потому что отказывалась верить в то, что могла выйти замуж за монстра.

ГЛАВА 14

Декабрь 2013

Синклэр сдержал слово и уже через месяц, ранним субботним утром, мы переехали в дом нашей мечты.

Мне понадобилось несколько недель, чтобы упаковать все вещи. Говорят, что переезд одно из самых стрессовых испытаний, и действительно весь творившийся вокруг меня хаос – коробки, вещи – выводил меня из себя. И у меня не было времени, чтобы сосредоточиться на темных пятнах, медленно всплывающих в моем браке. Совсем не было времени. Вместо этого я сконцентрировалась на том, что точно знала – у всех пар есть проблемы. Никто не идеален. Сведите двух людей и все их недостатки станут еще более очевидными. Да, так оно и было.

Мы были абсолютно нормальной парой. Между тем, все эти недели Уэс вел себя идеально: никакой злости, никаких срывов. Он снова стал тем мужчиной, которого я полюбила. У него просто был сложный период. Я пыталась убедить себя в этом, но к концу дня снова начинала сомневаться.

Уэс припарковал машину на противоположной стороне улицы. Пока рабочие парковали грузовик, я любовалась домом. Несмотря на то, что была середина декабря, погода благоволила нам, на небе не было ни единого облачка. Я была в дутой жилетке и черной шапке, чтобы не замерзнуть. Уэс был одет повседневно. Впервые за долгое время я видела его без пиджака и галстука.

Уэс улыбнулся и протянул мне руку.

– Добро пожаловать домой, миссис Донован. Трудно поверить, что сегодня мы, наконец-то, переезжаем. – Мимо проехал автомобиль, подняв ветром листья. Несколько опустились на машину, остальные медленно парили в воздухе, пока не коснулись земли.

– Готова сегодня?

– Абсолютно.

Взявшись за руки, мы перешли дорогу и приступили к работе. Уэс стал помогать грузчикам, а когда я попыталась помочь, он улыбнулся и велел мне ничего не делать, просто указывать рабочим, где и что мне хочется поставить. Я так и сделала. Я стояла в законченном фойе со свежеокрашенными стенами. Окна сверкали чистотой, пропуская сквозь себя солнечный свет. Входная дверь была широко распахнута, пока грузчики сновали туда-сюда, занося разобранную мебель, коробки, ковры. Я наблюдала за тем, как первый этаж медленно заполняется вещами. И по моей спине пробежала волнительная дрожь. Я дождаться не могла, когда, наконец, разберу все коробки и сделаю этот дом нашим.

В середине дня все решили отдохнуть, и приехал Синклэр. Он припарковал машину позади нашей, и я ощутила легкое покалывание на коже. Он вышел из машины, а я смотрела на него, прислонившись к дверному проему. На нем были джинсы и черное поло. На лице солнечные очки, которые придавали ему опасный вид. Уэс пожал ему руку и немного с ним поговорил, а потом указал в моем направлении.

Когда Синклэр увидел меня, его губы растянулись в ухмылке. Он помахал. Я помахала в ответ, но мой взгляд был прикован к Уэсу, который оказался в замешательстве, увидев рядом со мной Синклэра.

– Наконец-то день переезда, – сказал Синклэр, пока шел ко мне быстрыми, уверенными шагами.

– Наконец-то, – ответила я с улыбкой.

– Дайте угадаю… вы говорите рабочим, куда все поставить.

– Как вы узнали?

– Вы королева этого места. Чем еще вы бы могли тут заниматься?

Мы стояли там, окруженные тишиной. Я прочистила горло и быстро отошла, чтобы впустить его внутрь. Синклэр снял очки и повесил их за воротник рубашки. Я увидела его ключицу, идеального оливкового цвета. Мой пульс не ускорился. Он подскочил. Он стучал в горле, прожигая все, надеясь вырваться наружу. Все из-за этой чертовой ключицы.

Я быстро отвела взгляд.

Синклэр был абсолютно спокоен. Он обошел фойе, критичным взглядом осматривая стены и пол.

– Что думаете? – поинтересовался он.

– Все прекрасно, – ответила я. Этот дом действительно дом моей мечты.

Синклэр прошел дальше в сторону кухни, но я осталась на месте. Мне хотелось пойти с ним, но я боялась, что Уэс увидит нас вместе.

Я вернулась к своему месту у входной двери, а через несколько минут вернулся Синклэр. Он вышел из дома и огляделся.

– Как вы? – спросил он, даже не глядя.

– Хорошо.

– Просто хорошо? – ухмыльнулся он.

Каждый раз, когда я разговаривала с Синклэром, мне казалось, что он что-то вынюхивает. Я старалась соблюдать дистанцию, хотя все чего мне хотелось, это расслабиться и просто насладиться нашей беседой.

– Что вы делаете здесь в выходной? – спросила я его.

– Я думал, что у меня отгул.

– Нельзя назвать отгулом день, если все равно навещаешь клиента, – подытожила я.

– Раз дом закончен, вы больше не клиент, – он поднял бровь, – мы друзья.

Друзья.

Это казалось неправильным. Друзья не должны смотреть друг на друга так, как мы.

Наши взаимоотношения никак не напоминали дружеские, но я кивнула и слабо улыбнулась.

– Разве у вас нет семьи?

Он ухмыльнулся.

– Нет. Семьи нет.

Я уже это знала, но хотела услышать от него лично.

С тех пор, как узнала, что он брат Рэне, я постоянно расспрашивала ее о нем. Мне хотелось знать все. Это было неправильно, но я не могла игнорировать свое любопытство. Он был средним из трех детей. Одинок. Никаких бывших жен. Детей. Ничего.

И у меня в голове крутился единственный вопрос: Как? Как такого поразительного мужчину не захомутали?

– Почему нет? – спросила я, не подумав.

– Почему у меня нет семьи?

Я кивнула.

Синклэр усмехнулся и пожал плечами.

– Не нашел подходящего человека.

– Найдете.

– Думаете?

– Конечно.

А затем он посмотрел мне прямо в глаза. Лицо было серьезным.

– Может, я уже нашел ее.

Я сглотнула от напряженности в его глазах.

– Может быть.

Долгая пауза. Между нами нарастало напряжение. В воздухе повисли невысказанные слова.

– Мне пора идти, – наконец произнес Синклэр, – рад, что вам нравится ваш дом.

– Я в восторге.

– Увидимся позже.

Не было никаких скрытых намеков. Я слышала все четко и ясно. Это был мой шанс все прояснить. Если бы я просто отрицательно мотнула головой, то смогла бы стереть между нами все взгляды и сексуальное напряжение. Но вместо этого, я кивнула. Я слышала его, слышала его предложение, и согласилась.

***

Под конец дня приехала мама. Мы все вместе поужинали и пошли распаковывать вещи.

Она быстро перевоплотилась в мать, с которой я росла. Когда мы распаковали все на кухне, она немедленно отправилась в гостиную.

Несколько раз она заставляла Уэса помогать нам. Он выглядел абсолютно вымотанным, но не говорил ни слова.

– Мам, мы устали.

Она положила руки на бедра и громко воскликнула.

– Сколько времени?

Я посмотрела на часы и прорычала.

– Без пятнадцати двенадцать.

– Я и понятия не имела, что уже так поздно.

Она огляделась в гостиной. Диван и мягкое кресло стояли лицом к телевизору. Перед диваном лежал ковер. Лампы были подключены, везде стояли рамки с фотографиями. Осталось только повесить занавески и картины.

Мама взяла свою сумку и пальто. Мы с Уэсом проводили ее до двери, боясь, что если она оглянется, то заметит пустоту, помчится за дрелью, и начнет вешать карнизы.

Я прислонилась к Уэсу, когда мы вышли на крыльцо. Вдали я слышала собачий лай. В доме напротив горел свет. Занавески были задернуты, но я видела тени. Фонари освещали дорогу. Я так себе это и представляла.

– Ну, дам вам двоим отдохнуть, – мама крепко обняла меня. – Я вернусь пораньше, чтобы распаковать вещи для второго этапа.

– Божечки, – прошептала я.

Она шла к своей машине, когда мне в голову пришла одна мысль.

– Мам!

Она обернулась.

– Подожди секунду. Я кое-что забыла.

Я схватила телефон с кухни и побежала к входной двери.

– Прежде чем ты уйдешь, можешь сфотографировать нас вдвоем?

Она схватила мой телефон, но игриво закатила глаза.

– Ты и твои фотографии…

Она вернулась обратно. Уэс закинул руку мне на плечо. Я обняла его рукой за талию.

– Улыбнулись на счет раз… два… три.

Я улыбнулась.

Уверена, что улыбнулась.

ГЛАВА 15

Ноябрь 2015

Доктор Кэллоуэй записывает все, что я вспоминаю. Ее рука быстро двигается по бумаге. Я говорю быстро и знаю, что ей трудно поспеть за мной, но боюсь, если не скажу все прямо сейчас, то потом никогда этого не сделаю. Она ни разу не перебила меня. Когда я заканчиваю, она кладет ручку и смотрит на меня.

– Так значит между тобой и Уэсом все усложнилось?

Вот оно. Я так и знала, что у нас будет разговор доктора и пациента. С любым другим врачом, я бы попыталась сменить тему разговора. Но к ней я чувствую снисходительность и поэтому отвечаю.

– Похоже на то.

Дрожащими руками приглаживаю волосы Эвелин на затылке. Это успокаивает меня.

– Две вспышки ярости, возникшие из ниоткуда…думаю, любой бы разнервничался.

Я смотрю в пол, пытаясь унять поток воспоминаний, обрушившихся на меня.

– Я была напугана.

Доктор молчит.

Я закрываю глаза.

– В этом просто не было смысла. Я не понимала, что происходит. Мне казалось, что я…

Я резко замолкаю. Потому что, если признаюсь, что чувствовала, как схожу с ума, это будет использовано против меня.

Я встаю.

– Я могу идти?

Кажется, что доктор Кэллоуэй ни капли не удивлена моей просьбой. Она пожимает плечами.

– Как хочешь.

– Хочу.

И я быстро устремляюсь к двери. Когда практически оказываюсь за дверью, доктор Кэллоуэй окликает меня. Я оборачиваюсь, хотя мне этого совсем не хочется.

Кэллоуэй улыбается мне.

– Это нормально чувствовать страх.

Для нее это нормально, потому что она не пытается восстановить свое прошлое. Не ей приходится переживать его заново. За моей спиной захлопывается дверь. Эвелин начинает капризничать. Вертит головой из стороны в сторону. Я спешу в свою комнату, полностью игнорируя Элис. Через секунду я уже в своей палате, хватаю бутылочку со стола. Обычно, когда я даю ее Эвелин, она успокаивается и снова становится тем милым ангелом, которого я так люблю. Но сегодня она отвергает бутылочку, словно там яд. Я меняю ей подгузник. Пеленаю ее. Даю пустышку. Нежно укачиваю ее.

Ничего не помогает.

Мое терпение начинает таять на глазах. Ее плач так сильно раздражает мои барабанные перепонки, что кажется, что они вот-вот взорвутся. Я не могу ни на чем сфокусироваться. Я едва могу дышать.

– Прекрати плакать! – кричу я.

Из-за моего крика она начинает плакать еще сильнее. Это не ее вина. Она ни в чем не виновата. Я делаю глубокий вдох, кладу свою дочь в люльку и убегаю в ванную. Если бы на двери был замок, то я заперлась бы там. Мне хочется побыть одной. Хотя бы на минуту. Всего лишь минуту, когда мне не придется переживать из-за медсестер, стучащих в дверь.

Всего лишь минуту, чтобы обо всем подумать.

Я хватаюсь руками за раковину. Наклоняюсь над ней. Включаю воду и наблюдаю за тем, как прозрачную жидкость засасывает в слив. Делаю глубокий вдох, прежде чем зачерпнуть воду руками и ополоснуть лицо. На ощупь ищу полотенце, которое всегда висит слева и вытираюсь. Когда смотрю в зеркало, то вижу себя, но все не так как раньше. На мне те вещи, в которых я была, когда только въехала в дом. Мои глаза, обычно пустые, теперь заполнены страхом.

Я смотрю на молодую Викторию.

Она такая красивая, что, когда улыбается мне, я облокачиваюсь на раковину, чтобы хоть как-то устоять.

Она знает, что ее сказка, не такая, какой она ее себе представляла, но все равно продолжает надеяться. Я вижу это по глазам. Молодая Виктория верила в любовь. Она не знала, что станет одной из тех душ, которые остаются за бортом.

Она не знала.

Я наклоняюсь и касаюсь очертания Виктории в зеркале. Мое сердце разрывается на части.

– Что с нами стало? – шепчу я ей.

Она наклоняется, и мне хочется попросить ее забрать меня в свою жизнь.

Но она этого не делает.

Я моргаю, и ее изображение исчезает, и теперь я снова смотрю на себя настоящую.

Раздается очень громкий стук в дверь. Я оборачиваюсь и вижу, как медсестра заглядывает внутрь. Слава Богу, это не Элис.

– Просто проверяю вас.

Я не готова выйти из ванной. Не готова смотреть на свою дочь. Вот бы можно было прятаться тут весь день.

– Я собиралась быстро принять душ, – бормочу я.

Медсестра кивает.

– Хорошо.

– Можно бритву? Нужно побрить ноги.

Я женщина за двадцать, и прошу разрешения, чтобы воспользоваться бритвой. Если не считать моего прошлого, это самая грустная вещь, которую мне приходилось слышать.

Она колеблется, прикидывая, склонна ли я к суициду.

– Я не собираюсь убивать себя, – поспешно добавляю я.

Наконец, она кивает.

– Дам тебе одну, но буду стоять прямо за дверью.

Она уходит и через мгновение возвращается с розовой бритвой. Интересно, у них что, есть шкафчик в кладовой, набитый розовыми бритвами?

Я закрываю за собой дверь и включаю душ. Поначалу вода холодная, но вскоре нагревается. Я быстро скидываю с себя одежду, и вешаю ее на крючок на стене. От холодного воздуха по коже бегут мурашки.

Встаю под душ и задергиваю занавеску. По моему телу струится теплая вода. Все мышцы расслабляются. Я закрываю глаза и мотаю головой, чтобы вода лилась на волосы. Когда они намокают, я медленно поворачиваюсь, давая воде омыть каждый миллиметр моей кожи.

Это безумная мысль, но мне кажется, что если я постою здесь подольше, то смогу смыть весь мрак, как вокруг, так и внутри меня.

Начинаю понимать, что у правды своя цена.

В первую очередь она забирает ваше здравомыслие.

Правда заманивает вас обещанием свободы, но если приглядеться, то можно увидеть, что мелким шрифтом написано, что она оставит вас наедине с сомнениями и страхами, пока вы не начнете чувствовать, как сходите с ума. Порой она приходит и спасает. Порой нет.

Все, что я переживаю, причиняет мне только еще больше боли.

Кажется, что чем больше воспоминаний возвращаются ко мне, тем громче становятся голоса. Но иногда я думаю, что они будут становиться лишь громче, пока я не вспомню прошлое до последней детали. Только тогда они исчезнут.

ГЛАВА 16

На следующий день, во время ланча, я тихо напеваю Эвелин колыбельную, правда, скорее для того, чтобы приглушить голоса в голове, нежели чтобы успокоить ее. Если я буду долго напевать, то все голоса стихнут. Но я знаю, что это будет лишь временное затишье.

Они вернутся. Как обычно.

Все пациенты вокруг меня либо едят, либо просто размазывают еду по тарелкам. Ведут тихие разговоры. Несколько пациентов сидят за моим столом во время завтрака, обеда и ужина. Остальные сидят в разных местах, иногда разговаривают, но никогда беседы не затягиваются на долго. Большую часть времени мы едим в тишине; в Фэйрфаксе никто ни с кем не дружит.

Ригэн сидит напротив меня. За весь обед она практически звука не произнесла.

– Ой, может ты уже перестанешь бубнить! – сипит она.

Если бы Ригэн могла слышать шум в моей голове, то возможно, поняла бы меня. Я просто смотрю на нее и начинаю напевать чуть громче.

– Серьезно, прекращай. Я близка к тому, чтобы отрезать себе уши и швырнуть ими в тебя!

Для драматичности Ригэн берет пластиковую вилку и подносит ее прямо к левому уху.

– Не слушай ее. Мелодия довольно приятная. Что это за песня?

Вздохнув, я поднимаю голову и вижу Синклэра, стоящего рядом с моим столом. Ригэн роняет вилку и во все глаза смотрит на него. Не могу винить ее. Он выглядит бесподобно в своих обтягивающих черных брюках и белой рубашке с расстегнутым воротником.

– Привет, – здороваюсь я.

– Привет, – улыбается он и указывает на пустой стул напротив меня, – могу присесть?

Я быстро киваю, чувствуя себя куклой.

Пока Синклэр выдвигал стул, он задел меня ногой, вызвав во мне прилив воспоминаний.

Синклэр навещает меня в третий раз. Мое сердце окутывает тепло. Оборона ослабевает. Тело расслабляется.

– Что ты напевала до этого? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами, испытывая смущение от того, что он стал свидетелем этого.

– Просто детская песенка, которая нравится Эвелин.

Его улыбка медленно угасает, но я решаю проигнорировать этот факт, потому что моя дочь поворачивает голову и смотрит в его направлении. Она улыбается ему, а когда ей кто-то нравится, он нравится и мне.

– Хочешь подержать ее? – предлагаю я.

Синклэр откидывается на стуле, вид у него шокированный. Его лицо меняет цвет, пока он задумчиво смотрит на Эвелин.

Ригэн громко присвистывает.

– Не соглашайся сразу на ее предложение, темноволосый великан. Наша Мамочка никогда и никому не дает подержать своего ребенка.

Синклэр не отвечает, и я начинаю переживать.

– Если тебе неуютно, то можешь не держать ее, – бормочу я.

– Кажется, ей нравится у тебя на руках, – тихо отвечает он.

Я улыбаюсь изо всех сил, чтобы сдержать обиду. Мне не приходило в голову, что ему могут не нравится дети. Это ведь нормально?

Должно быть так. Но не для меня. Хочу, чтобы ему нравилась Эвелин. Хочу, чтобы он увидел ее драгоценную улыбку и подержал на руках.

– Думаю, ты нравишься ей, – признаю я.

Он ерзает на стуле.

– А разве ей много кто не нравится?

Я многозначительно качаю головой.

– Да. Мало у кого на руках она ведет себя спокойно.

Ригэн выплевывает воду, и по всему столу разлетаются мелкие капли.

– Ты шутишь, верно?

Когда я уклоняюсь от ответа на вопрос и смотрю на нее, она закатывает глаза и встает, взяв поднос обеими руками.

– Всегда пожалуйста, Мамочка.

Ригэн уходит и садится за стол к другому пациенту. Я делаю глубокий вдох и фокусирую внимание на Синклэре.

Он качает головой.

– Она твой друг?

– Ригэн?

Он кивает.

– Я бы не назвала ее другом.

– У тебя здесь есть друзья?

До сегодняшнего дня я бы указала на Эвелин и сказала, что когда со мной моя дочь, мне не нужны друзья. Но этот ответ воспринялся бы не так. Мне нужен человек, на которого можно положиться, и который поможет мне, пока я буду распутывать свои воспоминания.

– Нет, – наконец признаюсь я. – У меня здесь нет друзей… но теперь ты здесь. Ты же друг, верно?

– Я всегда был здесь, Виктория.

Синклэр протягивает руку через стол. Он уже почти накрывает ладонью мою руку, но в последнюю секунду отдергивает ее. И переплетает пальцы своих рук.

Синклэр становится все менее и менее незнакомым. Чувства и эмоции, засевшие во мне, начинают разрастаться. Я вижу воспоминание, как мы гуляем по дому в день переезда. Осознаю, что он был моим, когда я не имела на это права.

Я начинаю испытывать чувство вины. Хорошие люди всегда испытывают вину. Но это словно пытаться заплакать или начать переживать. Если это не так… если этого нет, то я самый поганый человек на земле.

Я еще раз смотрю на Синклэра, только для того, чтобы он поймал мой взгляд.

– Я вспомнила тебя, – сообщаю я так тихо, что боюсь, что он меня не услышит.

Но он слышит. Его лицо немного бледнеет, и я не могу сказать счастлив он или напуган.

Мне нужно продолжать говорить, пока не растеряла храбрость.

– Вспомнила, как встретила тебя в доме. Встреча, на которую я опоздала…

– Ты не опоздала. Поверь мне, у меня бывали клиенты, которые…

– … которые опаздывали на два часа. Вот это поздно, – заканчиваю я за него.

Маленький намек на улыбку появляется на его лице. Он громко сглатывает и обхватывает лицо руками.

– Вот черт, – выдыхает он, и его руки тяжело падают на стол. Он облокачивается на локти.

– Ты вспомнила что-нибудь еще?

– Вспомнила день, когда мы переехали.

– Это все?

– Это все.

Он выглядит разочарованным, и я подавляю желание спросить, какие мысли витают в его голове. Он думает о нас. Я вижу это по его глазам, вижу как они смотрят в пространство. Есть вероятность, что я уже упоминала этот момент. Или может нет.

Нервно облизываю губы.

– Между нами есть нечто большее?

– Конечно. Всегда было.

Я быстро моргаю, пытаясь сдержать подступающие к глазам слезы.

– Также я помню твою сестру… Мы были хорошими друзьями, да?

– Да. Чего я никогда не понимал, потому что она властная и крикливая. Вы были абсолютными противоположностями друг друга, но как-то это работало, – на секунду он замолкает. – Боишься вспомнить все?

– Иногда нет. Большую часть времени – да. Не знаю, как отреагирую на правду.

Я закрываю глаза и, потирая переносицу, делаю глубокий вдох.

– Это слишком много для тебя? – спрашивает он.

– Нет.

Да.

Но я никогда ему в этом не признаюсь.

Синклэр кладет локти на стол и еще ниже опускает голову. Оказывается, я делаю тоже самое. Эти зеленые глаза, с золотой окаемкой, смотрят прямо в меня. Они завлекают, затягивают, хотя у меня есть все причины держаться подальше. Живот скручивает, ощущаю покалывание во всем теле.

– Расскажи мне что-нибудь, что я не могу вспомнить, – тихо прошу я.

Синклэр смотрит мне прямо в глаза.

– В первый раз, когда мы поцеловались, я ощутил твою душу, и она была абсолютно не такая, как моя: это был свет для моей тьмы, радость для моих переживаний. Тот момент навсегда останется со мной. Ты можешь забыть нашу историю, но я всегда буду ее помнить.

Кажется, мое сердце только что ушло в пятки.

Я чуть сильнее сжимаю Эвелин и задаю вопрос, на который не имею права.