Текст книги "Собирая воедино (ЛП)"
Автор книги: Калия Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
– Нет.
Элис хватается за живот Эвелин и тянет ее к себе. Я крепко держу дочь, и бью Элис по руке. Но ее хватка сильнее моей. Она выхватывает мою малышку и прижимает ее к груди, словно это ее ребенок. Не мой. Эвелин просыпается. Она громко плачет от страха. Элис улыбается.
Гнев, который одолевает меня, невозможно остановить. Я – сила, с которой надо считаться. Я не могу успокоиться, даже если попытаюсь. Я бросаюсь к Элис. На сей раз она выглядит испуганной. Хорошо. Даже она должна знать, что никто никогда не заберет ребенка у матери. Это все равно что будить спящего медведя. Никому не понравится результат.
Я слышу вокруг себя громкие голоса. Кто-то хватает меня за талию, пытаясь оттащить назад. Я отчаянно тянусь вперед, цепляясь пальцами за пустой воздух.
Элис продолжает удерживать мою дочь.
Мою дочь.
Не знаю, испытывала ли я когда-нибудь такую ярость. Это пугает даже меня.
– Отдай ее обратно! – требую я. Еще больше людей выходят из комнат. Меня это не волнует; я продолжаю кричать на Элис, обзывая ее последними словами. То, что ее улыбка спадает с лица, приносит мне небольшое утешение.
Чья-то рука закрывает мне рот. Я кусаю ее. Кто-то кричит, и рука мгновенно исчезает. Тогда они начинают тащить меня по коридору. Я сопротивляюсь. Борюсь с каждым.
Элис идет позади меня, словно это похоронная процессия и она готова отдать мне последние почести.
– Ты не можешь отобрать ее у меня, – говорю я, – не имеешь права!
Но даже произнося эти слова, я сомневаюсь. Время девять вечера. Доктора Кэллоуэй здесь нет. Она не сможет мне помочь.
Мы сворачиваем за угол. Все реже встречаются палаты пациентов. Я уже бывала в этом коридоре. Это не то место, где вы хотели бы оказаться в Фэйрфаксе. В самом конце коридора находится белая комната.
Дежурный врач подбегает к нам. Он так молод, что напоминает Дуги Хаузера (персонаж американского медицинского телесериала). Он вообще не знает кто я, и что у меня за ситуация. Это никак не играет мне на руку. Но, кажется, он напуган, его взгляд мечется от Элис к Кэйт.
Я хватаюсь за свой шанс.
– Не позволяйте им забрать мою дочь, – умоляю я, – Пожалуйста, просто дайте мне вернуться в мою комнату. Пожалуйста.
Он выглядит шокированным.
– Она неделями прятала свои таблетки в стене, – говорит ему Элис.
– Заткнись! Заткнись! Тебя это не касается, – рявкаю я.
Дуги открывает дверь в белую комнату. Я никогда не испытывала такого ослепляющего страха. Он такой сильный, что удваивает мою боль.
Я молю в последний раз.
– Не делайте этого. Не делайте.
Мой голос понижается, и даже для моих собственных ушей я звучу как ребенок, умоляющий своего родителя бить его.
– Пожалуйста, не делайте этого.
Элис подбадривает его, говорит, что я не контролирую себя. Он бросает на меня извиняющийся взгляд, прежде чем воткнуть мне в вену иглу.
Лекарства не действуют мгновенно. Но тьма чертовски близко. Я уже чувствую, как мое тело становится невесомым. Знаю, что мне следует пошевелить ногами и попытаться сопротивляться, но не в состоянии думать.
Я чувствую себя легкой, как перышко. Мысленно вижу себя парящей в небе, медленно дрейфующей над Землей. Воздух танцует на моей коже. Я смотрю на белый потолок. Улыбаюсь и закрываю глаза.
Последнее, что я слышу:
– Фэйрфакс не место для ребенка…
ГЛАВА 38
Я хороший человек.
Я знаю это.
Я не заслуживаю быть здесь.
Сколько времени прошло: несколько минут? Часов? Дней? Я не знаю. И это самое страшное. В комнате, где отсутствует любой шум, время замирает. Слышно лишь дыхание. И твоя сущность гниет изнутри, поджидая момент, когда можно будет обернуть твои слова против тебя и наблюдать за твоими страданиями.
В белой комнате ты становишься своим самым худшим врагом.
Едва проснувшись, я осматриваю себя. Мои спортивные штаны исчезли, сменившись больничным халатом. На моем правом запястье голубой браслет. И зеленый. Не знаю, что они значат и зачем они вообще нужны. На них написано:
Донован, Виктория
19-05-2015
#5213627
В этом нет никакого смысла. Зачем они нацепили это на меня? Я знаю свое имя.
Это безумие.
Но может это сделано специально. Может они знают, что я теряю себя и забуду свое имя. Может они помогают мне.
А может и нет.
Может они планируют что-то грандиозное. Дать мне такое сильнодействующее лекарство, что моя память будет стерта начисто, и я не буду знать, кто я, что сделала или кого любила.
А может они просто хотят лишить меня рассудка.
От одной этой мысли я начинаю колотить в дверь, крича, чтобы меня выпустили. Теперь у меня болят руки. Там будут синяки. В горле пересохло.
Все четыре стены в белых квадратах. Я пересчитывала их множество раз. Число никогда не сходится. Потолок белый и пол тоже. Нет никакой мебели. Только одеяло в углу и маленькая плоская подушка. Их принесли в последнюю очередь, чтобы сделать комнату поуютнее.
Я стою в углу комнаты, прислонившись спиной к стене, как можно дальше от двери. Я знаю, что я здесь одна, но чувствую на себе взгляды, следящие за каждым моим движением.
Никто не заходит, чтобы проверить меня. Они хотят, чтобы я сгнила здесь? Хотелось бы думать, что это не так, но в голову закрадываются сомнения.
Где-то вдали я слышу слабый детский плач. Мое сердце бешено колотится. Я отчетливо представляю себе Эвелин, лежащую в своей колыбельке. Она напугана, и меня нет рядом, чтобы утешить ее.
От одной мысли об этом меня тошнит. Если бы она была сейчас со мной, я бы считала удары ее сердца. И тогда я бы понимала, что жива. Хотелось бы знать, что у меня есть такой шанс на выживание.
Плохая мать…плохая мать…плохая мать…
Я не знаю, что делает мой мозг – он воскрешает темные моменты прошлого. Как бы ни старалась игнорировать эти слова, я не могу, потому что действия из настоящего подкрепляют их. Я плохая мать. Я отпустила ее. Я недостаточно сильно боролась с докторами и медсестрами.
Есть так много вещей, которые я не сделала.
Меня начинает трясти так сильно, что стучат зубы.
Кажется, что ничего не может сравниться с безумием и страхом, заполнившим мою душу, но глубоко внутри мрачный голос твердит, что я ошибаюсь.
– Почему ты не можешь просто быть послушной?
Я кричу и смотрю в глаза Уэсу. Он стоит справа от меня, опустившись на пол так, что его колени касаются моей руки. Пытаюсь вырваться, но я в ловушке.
Он убирает волосы с моего лица и заправляет их мне за ухо.
– Я же сказал тебе прекратить, не так ли? Все это время я пытался защитить тебя от этого.
Я поднимаю ноги к подбородку и утыкаюсь лбом в колени. Его здесь нет…его здесь нет….его здесь нет.
Это просто мое воображение. Вот что происходит, когда страх берет над тобой верх.
Но он здесь. Он настоящий.
– Они забрали ее, – стону я, – они забрали мою дочь.
– Это исключительно твоя вина.
Голос Уэса, до этого звучавший нежно и мило, становится грубым и жестоким.
– У меня была запланирована прекрасная жизнь для нас. Ты ведь это понимаешь, правда?
Может быть, если закрою глаза, если поговорю с ним, он просто исчезнет.
– Закрой глаза и сосчитай до десяти. Скоро все закончится, не успев начаться, – монотонно повторяю я.
– Прекрати, – рычит он.
Я не прекращаю. С каждым словом, голос становится громче.
– Скоро все закончится, не успев начаться….
– Прекрати это!
Он хватает меня за руки. Трясет меня, кричит, чтобы я замолчала.
Закрой глаза и сосчитай до десяти. Скоро все закончится, не успев начаться. Закрой глаза и сосчитай до десяти. Скоро все закончится, не успев начаться. Закрой глаза и сосчитай до десяти. Скоро все закончится, не успев начаться. Закрой глаза…
ГЛАВА 39
Дверь медленно открывается.
Я даже не пытаюсь поднять голову. Я наобум бью рукой по стене, снова и снова. Шорох, который моя ладонь издает касаясь мягкой обивки, – единственное напоминание о том, что я все еще жива и все еще здесь.
– Виктория, мне так жаль.
Доктор Кэллоуэй наклоняется и опускается на колени рядом со мной. На ее лице застыло выражение озабоченности. Я безучастно смотрю на нее.
– Я не знала, что ты провела тут всю ночь. Я бы никогда этого не допустила.
Она кладет руку мне на плечо, и я резко отстраняюсь от ее прикосновения.
– Мне так жаль, – повторяет она.
Доктор Кэллоуэй протягивает мне руку, но я встаю сама. Она не закрыла за собой дверь, и теперь я слышу очень слабые голоса медсестер и пациентов.
– Как долго я была здесь? – мой голос надламывается.
– Только одну ночь. Не больше девяти часов.
Невозможно. Такое ощущение, что прошли годы.
В этот момент в голове всплывает образ Эвелин.
– Где моя дочь?
Доктор Кэллоуэй вытягивает перед собой руки.
– Она в порядке. В порядке.
– Где она?
Теперь в моем голосе звучит безумие. Пока не увижу ее собственными глазами, не успокоюсь. Самое страшное в этой комнате – это разлука. Бесчисленное количество раз я слышала ее крики. Но некоторое время назад, не знаю, когда, они прекратились. И тогда я начала бояться самого худшего.
Знаю, звучит невероятно, но, когда я пыталась нащупать собственный пульс, твердя себе, что если смогу найти его, то моя дочь все еще жива, я не нашла его.
– Где она? – кричу я.
– Виктория, она в порядке. Но мне нужно поговорить с тобой о том, что я нашла в твоем деле. Я…
Губы доктора Кэллоуэй шевелятся, но я не могу расслышать ни слова из-за биения своего сердца. Я стараюсь слушать. На самом деле пытаюсь.
Но мой разум кричит мне, чтобы я нашла свою дочь, и я не могу этого избежать. Нырнув под ее руку, я выбегаю в коридор.
– Виктория! – кричит доктор Кэллоуэй у меня за спиной.
– Я должна знать, что она в порядке! – кричу я и бегу по коридору.
Мне не нужно много времени, чтобы добраться до своей комнаты. Дверь распахнута настежь; один взгляд внутрь – и я понимаю, что Эвелин там нет.
Я быстро иду в сторону комнаты отдыха. В коридоре никого нет. Терапевтическая комната рядом с запертыми дверями открыта. Медсестра вводит в комнату группу дам. Она совершает ошибку, оставляя одну из дверей открытой. Я пробегаю через нее и вхожу в комнату отдыха.
Все взгляды устремлены на меня. Наверное, я выгляжу как маньячка. В данный момент это трудно понять. Моя внешность – последнее, о чем я думаю.
Где она? Где она? Где она? Я оборачиваюсь и вижу Элис. Она стоит рядом со стойкой медсестер. Моя дочь у нее на руках.
Моя дочь.
Элис видит меня. Самоуверенное поведение, которое было у нее, когда она уговаривала доктора сделать мне укол, исчезло. Она выглядит испуганной. Она боится меня.
– Отдай мне моего ребенка.
В то мгновение, когда слова слетают с моих губ, у меня возникает ощущение дежа вю. Это сбивает меня с толку на самые ничтожные секунды. Я хватаю свою дочь, готовая убить за нее, если понадобится.
Я крепко прижимаю ее к себе. Она плачет. Я пытаюсь успокоить ее, но она никак не может успокоиться.
– Посмотри, что ты сделала…
Шепчет Уэс мне на ухо. Я оборачиваюсь. Его здесь нет. Как обычно включен телевизор, но никто его не смотрит. Никто не играет в игры, книги лежат на столе и все взгляды прикованы ко мне.
И тогда я вижу его.
Он снаружи, ходит вокруг здания. Ясно, как божий день.
Я делаю шаг вперед, но останавливаюсь, когда он исчезает из поля зрения.
– Нет, нет, нет… – шепчу я.
Это больше не повторится. Только не сейчас. Он не сможет так легко сбежать, пока я заперта в этой тюрьме. Я направляюсь в столовую. В этом зале шторы всегда открыты, впуская яркий белый свет, и так мне удается разглядеть Уэса.
Руки в карманах, взгляд устремлен вперед. На его губах появляется мрачная ухмылка.
Мой темп совпадает с его, шаг за шагом. Прямо передо мной коридор сужается влево и вправо. Передо мной – задняя дверь, где медсестры устраивают перекур.
Я плечом ударяю дверь; она открывается, но немедленно раздается сирена.
– Эй! – кричит медсестра за моей спиной, – вернись сюда!
Как только я оказываюсь снаружи, я бегу. Уэс уже показывает мне дорогу. Он бежит к лесу, прокладывая тропинку между высокой травой.
Босиком и с дочкой на руках я бегу за ним. Позади себя слышу несколько голосов, но не останавливаюсь. Я нутром чую, что это последний удар судьбы, и все к этому и шло. Все, о чем могу думать, так это о том, что должна поймать Уэса. Сухая трава хрустит у меня под ногами. Сердце колотится так быстро, что мне кажется, оно вот-вот вырвется из груди.
Похоже, сигнал тревоги становится все громче. А потом я слышу голос Синклэра. Он кричит, чтобы я остановилась.
Но разве он не понимает? В течение нескольких недель я пыталась распутать свое прошлое, развязывала узлы. Я знаю, что была так близка к тому, чтобы вернуть свою жизнь. Она была прямо здесь. Я практически могла дотронуться до нее.
– Уэс! – кричу я. – Остановись!
Он продолжает бежать. Мои мышцы горят так сильно, что мне хочется рухнуть на землю и жадно втянуть в себя весь воздух, какой только смогу.
И все же мы приближаемся к деревьям все ближе и ближе, пока в следующее мгновение они не поглощают меня. Трава уступает место влажной земле, покрытой листьями, сосновыми иголками и сломанными ветвями. Они колют мне ноги. Я едва замечаю боль. Мое тяжелое дыхание смешивается с гулом сигнализации. Я теряю равновесие на неровной земле. Немного спотыкаюсь, но держусь прямо.
Эвелин кричит. На этот раз я чувствую биение ее сердца. Оно такое же безумное, как и мое.
Но Уэс остается невозмутимым. Он перепрыгивает через поваленные стволы деревьев. Петляет по склонам.
Синклэр все еще у меня за спиной. Он продолжает выкрикивать мое имя. Я чувствую тяжесть его взгляда на своей спине.
Облака закрывают солнце, окружая меня еще большей темнотой. Ветер усиливается, перекатываясь через деревья. Пряди моих волос хлещут меня по лицу, закрывая обзор, и мне приходиться отбросить их за спину.
Мы продолжаем бежать. Я не знаю, куда мы направляемся и что будет дальше. Уэс движется впереди меня, лавируя между деревьями, переступая через толстые ветви, как будто он делал это уже много раз.
Наконец деревья редеют, и посреди пустоты стоит маленькая хижина. Уэс вбегает внутрь, оставляя дверь открытой.
Я сомневаюсь.
А потом захожу внутрь. Я задыхаюсь, готовая упасть от усталости. Но останавливаюсь как вкопанная, когда вижу, что меня окружает. На стене мое лицо улыбается мне в ответ. Нет ни одного квадратного дюйма, которое не было бы покрыто фотографиями. На некоторых из них – только я. На остальных – мы с Уэсом на протяжении всех наших отношений.
Маленькая хижина превращена в точную копию главной спальни в нашем старом доме. Все та же кровать с балдахином. То же самое покрывало. Тот же ковер. На комоде у стены висит наша свадебная фотография в серебряной рамке.
Мне кажется, что я в комнате смеха. Не удивлюсь, если подо мной проломится пол и откроется тайная комната с еще более грандиозными сюрпризами.
Уэс громко хлопает. Я оборачиваюсь.
– Поздравляю, ты добралась сюда. – Он убирает руки в карманы и раскачивается с носка на пятку. – На минуту мне показалось, что у тебя не хватит смелости встать и уйти. Отталкивала этих женщин с дороги? – Он присвистывает. – Ты напористая.
Я стою совершенно неподвижно, хватая ртом воздух.
– Зуб даю, ты хочешь знать, почему мы здесь. Ведь так?
Я могу только кивнуть.
– Хотел показать тебе, где я жил все это время, – объясняет он. Для пущего эффекта, он поднимает руки и жестом обводит маленькое пространство. – Нравится, как я все обставил?
Он приближается, и я, не задумываясь, делаю шаг назад. Это мой первый инстинкт рядом с ним. Он просто смеется над моим страхом.
– Почему ты выглядишь напуганной? Я не причиню тебе боль. Я на твоей стороне, Виктория. Я хочу помочь тебе вспомнить.
Голос Синклэра становится громче. Я успокаиваюсь от того, что скоро буду не одна.
– Ты не хочешь помочь мне! – кричу я. – Ты сделал так, чтобы все думали, что я выдумываю твои визиты!
– Не правда. Я каждый раз входил и выходил из Фэйрфакса. Не моя вина, что их охранная система полнейшее дерьмо. Кстати, я пришел к тебе, потому что забочусь о тебе.
Мое дыхание выравнивается, но биение моего сердца – нет.
– Ты лжешь.
– Снова неправда. Я очень о тебе забочусь. Я люблю тебя.
Я указываю на него дрожащим пальцем. Сейчас не время для него все переворачивать и выставлять меня сумасшедшей.
– Ты чертов сумасшедший.
– Прекращай сейчас же. Это грязный прием, Виктория. Все немного сумасшедшие в этом мире. Это нужно, чтобы выживать.
– Зачем ты это делаешь?
Пол скрипит под ним, когда он подходит ближе.
– Ты моя жена. Я тебя люблю.
Выражение его глаз, одержимость в его словах показывают, что этот цикл никогда не закончится. Я никогда не освобожусь от этого человека. Если это мне когда-нибудь удастся, то только в могиле.
– Нет, – стону я, – нет, нет, нет.
В дверь врывается Синклэр. Его грудь вздымается, когда он оглядывает меня. Я слишком напугана, слишком потрясена, чтобы подойти к нему. Он делает несколько шагов в мою сторону, но останавливается, увидев Уэса. Его лицо бледнеет.
Уэс совершенно сбит с толку этим появлением.
– Прибыл гость номер три. Хорошо, хорошо. Мы ждем еще одного человека.
– Уэс? – недоверчиво спрашивает Синклэр
– Что случилось, Монтгомери? Выглядишь так, словно увидел приведение.
– Что ты делаешь?
– Почему все постоянно об этом спрашивают? Разве ты не уделял внимание Виктории последние несколько недель? Любовь всей нашей жизни хочет знать правду. Я собираюсь рассказать ей.
Уэс продолжает говорить, но мое прошлое ждет меня. Притаившись надо мной, как пчелиный улей, он жужжит, и с каждой секундой шум становится все громче.
Оно не коснулось меня, но я уже чувствую жало его правды.
Забавно, что всего лишь час назад мне не терпелось сбежать. Стремясь найти истину, смело протяните руку и ухватитесь за нее. Но сейчас я просто в ужасе. Внезапно я перестаю дышать. Мое сердце начинает учащенно биться. У меня начинает кружиться голова.
Зрение начинает расплываться, и все эти шепотки из прошлого становятся все громче в моей голове. Я стараюсь сосредоточиться на Уэсе.
– Сначала я думал, что все мы должны воссоединиться в доме. Я имею в виду, что именно там мы все и познакомились. Там и началось предательство. Там же все это и должно закончиться, верно? Но я все неправильно понял. Это не то, с чего все началось. Не в общем плане.
Время начинает медленно ползти. Воздух становится густым. Несвежим. Как если бы я дышала в прошлом.
– То что ты злишься, это понятно, – говорит Синклэр Уэсу, тоном, каким разговаривают с ребенком в истерике, – но давай мыслить здраво.
– Я так и делаю. Мне начинает казаться, что я единственный здравомыслящий человек в этой комнате.
Он смотрит на меня, его глаза притягивают к себе, как магнит.
– Виктория катализатор. Все начинается и заканчивается на ней.
Вот и все, что для этого нужно. Шесть простых слов.
Шесть секунд, чтобы сказать.
Шесть секунд, чтобы уничтожить.
Одна секунда – и Уэс уже в другом конце комнаты. А в следующую секунду он бросается на меня. Его руки вытянуты вперед, пальцы растопырены. Он набрасывается на меня со всей силы.
Я приземляюсь плашмя на спину. Воздух со свистом вырывается из моих легких. Нет времени быть ошеломленным и расклеиваться. Я должна отреагировать. Оттолкнуть его от себя. Защитить Эвелин.
Но уже слишком поздно.
Руки обхватывают мою шею, сжимая все сильнее и сильнее. Надавив сильнее, улыбка на лице Уэса становится шире.
Я закрываю глаза и ощущаю вспышки боли. Крики агонии. Кровь. Вижу, как мои руки погружаются в грязь. Вижу, как закрываю глаза.
Я считаю свои вздохи.
Шесть из них, и я ускользаю…
ГЛАВА 40
Май 2015
Я верила, что все происходит циклично.
Жизнь заканчивается.
Начинается новая.
Иногда круг замыкается, когда делаешь свой последний вдох. Иногда это случается гораздо раньше, но, обещаю вам, что пазлы будут соприкасаться, и когда они это сделают, ничто не будет прежним.
Глава Уэса и Виктории подошла к концу. Сегодня вечером Уэс пришел и подписал бумаги о разводе. Меня охватило глубокое чувство облегчения. Все официально завершилось.
Всю последнюю неделю я только и делала, что собирала вещи. Моя рутина заключалась в том, чтобы перебирать все подряд и заклеивать коробки скотчем. А завтра я должна была уехать.
Интернет и телевидение были отключены. Тишина была настолько пугающей, что я открыла ноутбук и включила какой-то фильм, просто чтобы слышать хоть какие-то звуки.
Странно было видеть этот дом таким пустым. В последний раз, когда я видела его таким, я была полна оптимизма и надежды на будущее. И хоть сейчас я собиралась уезжать с теми же самыми эмоциями, я была уже не так наивна. Знала, что дорога, по которой мы с Синклэром пойдем вместе, не будет идеально гладкой. Там будут препятствия.
Но я любила его. Более того, я ему доверяла.
У нас все будет хорошо.
С едва заметной улыбкой, я смотрела через окно на улицу, решив взять небольшой перерыв от уборки. Всего за несколько дней до этого Уэс уехал в командировку. В день отъезда он прислал мне еще одно письмо. В конце концов он согласился подписать бумаги о разводе. Он сказал, что сделает это, когда вернется из своей поездки.
Сначала я отнеслась к этому скептически. Мне хотелось верить его словам, но, если моя история с Уэсом и научила меня чему-то, так это тому, что Уэс любит играть в игры с разумом.
Но на этот раз Уэс не солгал. Он действительно пришел вечером. Ключи повернулись в замке, напомнив о счастливых временах, которые у нас были. Когда он вошел в кухню, я была потрясена его видом.
Обычно собранный Уэс был сломлен. Волосы торчали в разные стороны, словно он провел несколько часов, дергая их. На щеках проступила щетина, а глаза налились кровью.
Он огляделся по сторонам. Годы накопленных воспоминаний отразились в его взгляде.
– Где бумаги? – спросил он.
– Вот здесь, – я указала на кухонный стол и прислонилась к раковине. Я так крепко обмотала тряпку вокруг руки, что она угрожала перекрыть мне все кровообращение. Уэс вытащил ручку. Он, наверное, уже миллион раз перечитал все эти бумаги, но все равно внимательно их просмотрел. На последней странице он поднял голову и, наконец, встретился со мной взглядом. Я не отвернулась.
Его глаза были полны муки. Он открыл и закрыл рот, словно вес слов оказался слишком велик для него. Его глаза на мгновение закрылись, а затем он подписал документы.
– Спасибо, – поблагодарила я.
Уэс скрестил руки и недоверчиво покачал головой.
– Что? – защищаясь ответила я.
Он пожал плечами.
– Ничего. Просто… просто не думал, что до этого дойдет. Я знаю, что любовь может угаснуть, а браки распадаются, но никогда не верил, что это случится с нами.
– Я тоже.
Уэс удерживал мой взгляд еще с секунду, а затем вытащил ключи от машины.
– Мне нужно идти.
Он ушел, а в доме остались только я и ветер, завывающий по обоим этажам, и дождь, бьющий в окно жестким, злым стуком. Весь день стояла ужасная погода, и она не собиралась сдаваться. Всего час назад Фолс-Черч и все окрестные города получили предупреждение о приближающейся сильной грозе.
Яркая вспышка молнии осветила небо. Громко прогремел гром, заставив меня вздрогнуть.
Но даже в темноте, я могла вспомнить, где посажен каждый цветок в моем саду. Могла назвать точное количество роз и лилий. Это единственное, по чему я буду скучать здесь. Как много любви и заботы я вложила в задний двор. Я пыталась убедить себя, что куда бы не поехала, я везде смогу посадить и вырастить абсолютно новый сад и рядом со мной будет Эвелин. Я обучу ее всему, что узнала о цветах.
Я погладила живот, выводя на нем успокаивающие круги. Она пнула меня, и я улыбнулась. У нее будет лучшая жизнь.
Я быстро упаковала очередную коробку и заклеила ее скотчем. В ней лежали кастрюли и сковородки, и мне было слишком тяжело ее поднимать. Я передвинула ее в угол по полу и сделала глубокий вдох. Оглядела практически пустую кухню. Примерно через час, я упакую последнюю коробку, и официально покончу с этим. Мне было горько видеть дом таким пустым, но также и захватывающе; я начинала новую жизнь с Синклэром и нашим ребенком. Я с любовью посмотрела на свой большой живот и снова нежно провела по нему рукой.
И в этот момент открылась входная дверь. Я вскинула голову как раз в тот момент, когда в комнату вошел Уэс. Он принес с собой запах дождя и холодный поток воздуха. По коже побежали мурашки.
– Что ты здесь делаешь?
Уэс захлопнул за собой дверь и вошел в комнату с мертвым выражением в глазах.
Я прислонилась к дверному косяку, внимательно наблюдая за ним.
– Я тут кое-что обдумал…
– Что? – Страх пробежал вверх и вниз по моей спине.
Он громко фыркнул и начал листать документы. Я потянулась за папкой, но он отдернул ее.
– Уэс, – сказала я слишком настойчиво. – Отдай ее мне.
Когда он добрался до последней страницы, в глазах у меня помутнело. С этого момента все пошло по наклонной.
Уэс поднял на меня спокойный взгляд. Но его глаза… они были двумя темными озерами ненависти.
Внезапно мой язык показался мне слишком большим для моего рта. Мне нужно было успокоить его, пока все не вышло из-под контроля.
Поэтому я сказала правду.
– Уэс, ты только что подписал бумаги. Пути назад нет.
Он рассмеялся, словно я рассказала ему анекдот.
– Между нами все кончено? – Уэс указал на мой живот. – Я бы не сказал, что мы закончили.
– Я ухожу, – сказала я скорее самой себе, уговаривая себя, что это правильный план, правильный путь.
Уэс собрал бумаги и шагнул ко мне. Я не пошевелилась, хотя умирала от желания убежать от него так далеко, как только могла. Когда он встал прямо передо мной, то поднял документы и разорвал их пополам, а затем позволил им упасть на пол.
Уэс ухмыльнулся и посмотрел на меня. Он был слишком спокоен и сосредоточен. Прямо сейчас он напоминал кусок льда. Но скоро он взорвется на части. У меня никак не получалось унять дрожь.
– Ты уже давно это планируешь. Это меня шокирует. Но ничто больше не должно шокировать меня в тебе, не так ли?
– Уэс…
– Ты уже готова начать новую жизнь и оставить меня в прошлом, ведь так?
От паники кровь застыла в моих жилах, потому что его глаза были мертвы. Холодны. Лишены каких-либо эмоций. Он может причинить мне боль или, что еще хуже, убить меня, но ничего не почувствует. Я должна была выбраться оттуда. Краем глаза я бросила взгляд на дверь, находившуюся всего в нескольких шагах от меня.
– Почему ты так смотришь на меня? – Он медленно двинулся вперед. – Почему ты смотришь так, словно в этой истории плохой парень я? Я всего лишь сказал правду.
– В этом нет смысла, – прошептала я.
– Я говорю совершенно разумно, Виктория.
Маленькими шажками я медленно приблизилась к прихожей. Моя сумочка лежала на стойке рядом с дверью. Я могла бы схватить ее и выбежать на улицу.
Уэс повторил мои движения, медленно подкрадываясь ко мне, словно я была его добычей.
– Почему ты выглядишь такой расстроенной, Виктория? Почему все так волнуются, когда слышат правду? А? Почему все думают, что я причиню им боль? Я прошу сказать мне правду. Всю!
Он протянул руки, и я испугалась, что, когда он опустит их обратно, они коснутся моего тела.
– Уэс. – Я выставила руку вперед. – Ты зол. И я понимаю… – Я улыбнулась и постаралась сделать глубокий вдох. – Но давай будем спокойны и не будем кричать.
– Я кричу, и это твоя вина! Ты довела меня до этого, потому что все начинается и заканчивается тобой, не так ли?
Я бы ни за что не сумела правильно ответить на его вопрос. Я бы все равно ошиблась, что бы ни случилось. Из комнаты словно весь воздух выкачали. Мое терпение лопнуло. Я повернулась и побежала на кухню.
– Ответь мне! – закричал он.
Я чувствовала, как его слова тянутся ко мне, погружая свои отвратительные когти в мою плоть.
Именно в этот момент я потянулась за своей сумочкой. Уэс оказался быстрее, выхватил ее и швырнул в стену. Я подпрыгнула и смотрела, как содержимое высыпается на пол.
– Скажи, о чем ты думала сегодня? – Он ходил взад и вперед, не сводя с меня своих холодных глаз. – Ты действительно думала, что листы бумаги волшебным образом позволят тебе исчезнуть из моей жизни? М??
Я не ответила.
Секунду назад нас разделял кухонный стол, а потом, прежде чем я успела среагировать, он уже повалил меня на пол. Я очень больно упала на правый бок. Боль разлилась по всему телу. Перед глазами замелькали белые пятна.
Назовем это материнским инстинктом, но мои руки тут же поднялись к животу. Ребенок пинался, и этот единственный, маленький пинок придал мне сил, чтобы отползти назад, к двери.
На моих глазах выступили слезы. Свет над головой слегка потускнел. Я не могла лежать и ничего не делать. Я должна была бороться. Если не ради себя, то ради моего ребенка.
Какая-то невидимая сила овладела мной. Я никогда не узнаю, что это было, или это был просто материнский инстинкт, чтобы защитить то, что я любила. Но я все же высвободила достаточно места, чтобы поднять колено и изо всех сил ударить его между ног.
Уэс отскочил назад, приземлившись с громким стуком.
Я попытался встать, но боль была невыносимой. Так что я поползла.
Всего в нескольких шагах от меня лежали ключи, выпавшие из сумочки. Мне нужно было только схватить их и убежать как можно быстрее. Но ноги меня не слушались, а тело не хотело реагировать. Мне хотелось просто свернуться в клубок и ждать, когда исчезнет боль. Мне потребовалось вдвое больше времени, чтобы сдвинуться с места.
Уэс стонал за моей спиной, бормоча ругательства себе под нос. Он сел и схватился за угол кухонного стола, чтобы встать. Когда он это сделал, на пол с громким стуком упал нож.
Уэс переводил взгляд с острого лезвия на меня.
Беги, беги, беги! Кричал мой разум. Я повернулась и поспешила к ключам.
Уэс кричал, но я не понимала его слов. Он схватил меня за руку, больно выкручивая ее. Я закричала, и он быстро прижал мою руку к спине.
У меня не было ни единого шанса защитить себя. Нож опустился вниз, и я почувствовала жгучую боль, как будто моя плоть медленно горела и плавилась.
Казалось, что это никогда не закончится.
Уэс выронил нож и с улыбкой посмотрел на меня сверху вниз. Он задыхался, а я едва могла дышать. Я положила ладонь на живот, думая, что если прижму достаточно сильно, то кровь вернется в тело и рана сама заживет.
Кровь просачивалась сквозь пальцы. Я смотрела на Уэса с болью и обвинением.
Уэс отскочил, и двинулся бы дальше, если бы не врезался в холодильник.
– Посмотри, что ты заставила меня сделать! – завопил он. В его глазах читались страх и паника. Он смотрел на кровь с голодом и восхищением.
Я зажмурилась. Надавила на рану и поморщилась. Боль усиливалась.
Он, начал мерить шагами комнату, говоря мне, что я заставила его сделать это. Что это была полностью моя вина. Я была его женой и должна была остаться.
Боль притупилась. Тело стало практически невесомым.
А потом он оглянулся на меня через плечо. Его глаза расширились, словно я вернулась в фокус. Он схватил мой мобильник и набрал 911.
