Текст книги "Чудовищная правда (ЛП)"

Автор книги: К.А. Найт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 34

ТАЛИЯ

Как и обещал, Катон всех отпустил, и мы вернулись к работе, пытаясь разобраться с остальными исследованиями. По мере того как мы работали, он по очереди разбирал мои опасения.

– Что, если они придут?

– Им придется сначала преодолеть стену и пройти через наших людей. Они никогда не доберутся до вас и до исследований, – обещает он, наклеивая этикетки на образцы.

– А что, если исследования – не единственное...

– Должны быть, иначе они бы не нуждались в них так отчаянно. – Катон подмигивает. Я хмыкаю и через пять минут обрушиваю на него еще несколько вопросов. Он логично их отметает, и меня успокаивает. Теперь я снова чувствую себя уверенно, а также спокойно и уверенно.

Как он и знал.

Несмотря на то, что я не могу позволить себе любить Катона, он не дает мне причин не любить его. Он всегда рядом, обнимает меня, когда я слабею, заставляет меня смеяться и ценит мой интеллект. Он бросает мне вызов и подталкивает, при этом держит меня за руку.

Катона слишком легко полюбить.

Я знаю, когда Катон встретит свою пару, между нами все закончится, это уничтожит меня, потому что, как бы я ни старалась защитить свое сердце и душу, они уже принадлежат ему. Он украл их каждым нежным прикосновением, каждым дразнящим поцелуем и невинным взглядом. Он сделал меня своей, и даже не подозревает об этом.

– Что? Больше нет? – Он нахально ухмыляется, хвостом скользит по моей ноге, как будто он не может не прикоснуться ко мне, и я прижимаюсь к его боку. Ухмылка Катона медленно исчезает, когда он смотрит на меня и сглатывает.

– Талли, – шепчет Катон, протягивая руку к моему лицу и приподнимая его, пока ищет мои глаза. – Я…

Он замирает, и я моргаю, готовая броситься к нему. Я хочу рассказать ему о своих чувствах, чтобы он смог полюбить меня в ответ.

– Кат...

– Беги! – рычит он и начинает поворачиваться, и я слышу, как что-то летит по воздуху. Я кричу, когда Картон дергается и падает. Ужас охватывает меня, когда тянусь к нему, а из раны на его боку хлещет кровь. Я поворачиваю голову: в лабораторию вваливаются люди, одетые во все черное, их оружие направлено на нас. Позади них – открытый люк в полу, о котором я даже не подозревала.

– Не двигаться! – кричат они, но Катон рычит.

Его глаза полностью покраснели, когда Катон поднялся на ноги и шагнул ко мне, широко раскинув руки и выставив когти.

– Убейте его и заберите девчонку! – Это заставляет Катона взреветь еще громче, и он прыгает на них.

Оглядевшись в поисках оружия, я хватаю микроскоп и втыкаю его в ближайшего охранника, когда он тянется ко мне. Однако рук оказывается больше, и я замираю, когда раздаются еще три выстрела. Я в ужасе поворачиваю голову, и крик застревает у меня в горле, когда Катон отшатывается назад. Другой охранник делает шаг вперед и стреляет ему прямо в грудь, и Катон падает на колени. Он закрывает грудь руками, прежде чем падает на спину. Я обмякаю, глядя на Катона и дыру в его груди.

– Нет! – Крик вырывается из меня так громко, что мужчина, держащий меня, отпускает. – Катон! – но он не двигается.

Тела убитых им людей разбросаны вокруг, но они надвигаются на меня. Я не оставлю Катона здесь, не позволю ему умереть. Я брыкаюсь и отбиваюсь, чтобы добраться до Катона, едва замечая нападающих на меня мужчин. Однако они не хотят причинять мне боль, что является преимуществом. Я проскальзываю под чьей-то рукой, хватаю пистолет и направляю его ему в голову, затем падаю рядом с Катоном и прижимаю руки к ране в его груди. Его кровь покрывает мои ладони.

– Не смей, блядь, умирать, – рычу я. – Ты обещал, что всегда будешь рядом.

Катон не двигается, а потом меня снова хватают.

– Иди на хрен, отпусти меня! – Я кричу и брыкаюсь.

– Кто-нибудь, заткните ее, – рявкает охранник, а затем меня бьют чем-то твердым по затылку, я падаю вперед, и чернота вцепляется в меня когтями. Я пытаюсь бороться с ней, оставаться в сознании, потому что если я этого не сделаю, все кончено... Но это так тяжело.

Последнее, что слышу, перед тем как погрузиться в темноту, – это их голоса.

– Забирай исследования и оставь монстра, он мертв.

Я хнычу, и смотрю на Катона, когда кто-то перекидывает меня через плечо.

ГЛАВА 35

КАТОН

Я просыпаюсь со стоном. Боль от раны разрывают пополам не только мое тело, но и душу и сердце.

– Талия! – Я знаю, что кричу.

Я ничего не вижу, не могу дышать, и когда чувствую руки, я атакую. Погружаюсь в туман, мне нужно остаться в живых, чтобы спасти ее. Я обещал.

Я сопротивляюсь, даже когда меня швыряют на что-то твердое и ремнями затягивают тело. Извиваюсь и реву, кусаюсь и режу, в то время как с моих губ срывается только одно слово в отчаянном, мучительном вое.

Ее имя.

В дымке больше ничего не существует, только она. Ее крики, ее руки на мне и слова, как она умоляет меня остаться. Я борюсь, пока что-то еще не пронзает туман, помимо агонии моего разбитого сердца и израненного тела.

Чей-то голос.

Он знакомый и мягкий.

И не принадлежит Талли, но это человек.

Как ее зовут?

– Я собираюсь ее вернуть.

Я смотрю на знакомое лицо, пытаясь отогнать туман и вспомнить, почему я не могу напасть на нее – потому что Талли это не понравилось бы. Талли... моя вторая половинка. Агония настолько глубока, что разрывает меня изнутри. Моя пара, наверное, так напугана.

Дымка начинает возвращаться.

– Пара, – рявкает кто-то.

Суженная. Моя пара. Я снова чуть не реву. Где она?

– Я знаю, что ты там, Катон, и что ты меня слышишь. Я собираюсь вернуть Талию. Я собираюсь вернуть твою пару, чего бы это ни стоило. Но тебе нужно бороться с дымкой, я знаю, ты сможешь. Используй логику. Тебе нужно вылечиться и быть сильным, чтобы ты мог защитить ее, когда я спасу ее. Послушай меня, Катон. Ты нужен своей паре.

Ария, теперь я вспомнил. Подруга Талии. Ее слова доходят сквозь дымку, и я перестаю сопротивляться. Я вижу решимость и страх в ее глазах – страх за мою пару. Талия нуждается во мне. Это единственное, что заставляет меня подавить стон агонии, когда кровавая дымка начинает рассеиваться. Вместо этого я игнорирую агонию. Главное, – это Талия.

Мне нужно вернуть ее, и тогда я никогда больше ее не отпущу.

– Ты вернешь ее мне? – Мой голос больше похож на рычание, и я понимаю, что мои люди стоят вокруг меня, покрытые ранами от моих нападений. Я должен чувствовать себя виноватым, но все, что я чувствую, – это боль за утраченную половину моей души.

Моя пара.

– Я клянусь, – заявляет она. – Но мне нужна твоя помощь. – Она смотрит на Акуджи. – Вся ваша помощь.

– Ты ее получишь, – мгновенно отвечает Акуджи. – Я, да и все мы с тобой маленький человечек. Ты не справишься в одиночку. – Шагнув вперед, он берет Арию за руку, когда она смотрит на меня сверху вниз. – Позволь нам вернуть твою Талию.

Я чувствую множество ран на теле, некоторые менее серьезные, но все это не имеет значения.

Самое важное, – это она, моя Талия, и они отняли ее у меня.

Они хотят войны, и теперь они ее получат.

⁓

Я позволяю им перевязать мои раны. Они велят мне поесть, но я отказываюсь, желая сосредоточиться на разработке плана спасения моей пары.

Прислонившись к перилам крыши, чувствую как боль захлестывает меня. Я заслуживаю этого. Я позволил им подкрасться к нам. Позволил им забрать мою пару. Я заслуживаю гораздо худшего, и проведу остаток своей жизни на коленях перед своей парой, вымаливая у нее прощение. Но сначала мы должны работать вместе, чтобы вернуть ее.

К черту логику и к черту умную игру.

Люди хотят войны, и я устрою им ее, даже если Акуджи этого не хочет. Они забрали Талию. Они забрали единственного человека во всем этом мире, ради которого я готов убить. Я чувствую, как дымка подкрадывается ко мне время от времени, притягиваемая моей яростью, и я пытаюсь дышать сквозь нее. Мне нужно оставаться в сознание, зная, что Ария права – я нужен Талии.

Я игнорирую все и вся, даже обеспокоенные глаза моих людей и брата. Он пытается помочь мне, но я отталкиваю его. Я ненавижу слабость своего тела, потому что это мешает мне быть таким быстрым. Может быть, если бы я был быстрее и сильнее, они бы не ранили меня и не забрали ее.

Раздается голос Акуджи, прерывая мои закручивающиеся в спираль мысли и снова возвращая меня с края пропасти.

– Племена, мы собрались здесь сегодня по чрезвычайному делу. Люди вошли в наш город. Они перебрались за стену и забрали одного из нас.

Раздается хор рычаний и криков.

– Они забрали Талию, пару Катона.

– Человека? – спрашивает кто-то в замешательстве.

Дикое рычание вырывается из моего горла, и те, кто ближе всего, бросают на меня обеспокоенный взгляд и отходят. Как они смеют? Я выдыхаю сквозь свой гнев, когда Акуджи вырывается вперед со своим собственным гневом.

– Человека, одну из нас, – рычит Акуджи, обрывая это. – Она была счастлива здесь. Она оставалась здесь, чтобы по-своему защищать наш народ. Она одна из нас, и ее похитили. Мы не можем этого оставить. У моей пары есть план, как вернуть ее…

– Вся эта суета из-за одного человека? – огрызается кто-то. – Но когда пропадают наши люди, ничего не делается!

– Ничего не делается? – Возражает Ророак, генерал Акуджи. – Сколько наших воинов погибло, перебираясь за стену, в попытках вернуть детей, возлюбленных и семью? Мы не уделяем человеку особого внимания, мы относимся к ней так, как будто она одна из нас, потому что так оно и есть. Точно так же, как наша Ария, супруга нашего правителя, наша королева. Она сражается за нас, она стоит рядом с нами, и теперь она просит нашей помощи, как и Катон, другой правитель. Они так много отдали за нас – свои жизни, сражения и должности – но сейчас они просят об одном. Неужели мы отвернемся от них? Человек связан с одним из нас, который положил свою жизнь ради нашего счастья. Я говорю, давайте вернем ему его счастье. Давайте хоть раз пожертвуем ради него.

– Это самое большее, что я когда-либо слышал от него, – бормочет кто-то, отчего по толпе разносятся смешки.

Все эти разговоры выводят меня из себя, и я начинаю расхаживать взад-вперед, не обращая на них внимания. Пусть они ссорятся и прячутся за своей стеной, если хотят, но я верну свою пару с ними или без них, даже если мне придется разорвать каждого человека на куски, чтобы найти ее.

Дымка стала такой сильной, что я больше ничего не слышу и не вижу. Я изо всех сил стараюсь не нападать на своих людей. Я слаб, так чертовски слаб. Я должен позволить Арии и Акуджи бороться за меня, и я ненавижу это.

Когда Ария смотрит на меня, ее слова достигают того глубокого места внутри меня, в котором еще осталось немного человечности.

– Давай вернем нашу Талию.

Самое время.

ГЛАВА 36

ТАЛИЯ

Из горла вырывается стон, и я поднимаю тяжелую руку, трогая затылок, где образовалась внушительная шишка. Я, поморщившись, опускаю руку и дышу сквозь накатывающую на меня тошноту. Пытаюсь открыть глаза, но от яркого света кричу, поэтому зарываюсь в себя и просто позволяю боли пройти.

Я не могу вспомнить, где нахожусь и что произошло.

Все, что я знаю, – это боль, и когда она, наконец, отступает настолько, что мой мозг снова работает, все мысли останавливаются.

Катон!

Я поднимаюсь на колени, почти крича от боли. Шипя сквозь нее, я оглядываюсь, пытаясь понять, где я. Они ранили Катона, забрали меня и исследования.

Что означает… Я снова за стеной.

Судя по комнате, в которой я нахожусь, я нахожусь на работе.

Отлично.

Стены того раздражающего, скучного белого цвета. Окон нет, всего одна дверь, и я готова поспорить, что она заперта. Они небрежно бросили меня в пустую комнату, даже не потрудившись приковать меня, идиоты. Я осматриваю углы и замечаю камеру, поэтому выключаю ее, прежде чем, спотыкаясь, подняться на ноги. Мне приходится ухватиться за стену, потому что у меня кружится голова. Дыша сквозь подступающую к горлу желчь и слабость в конечностях, заставляю себя напрячь ватные ноги и иду к двери. Проверяю ручку и обнаруживаю, что она заперта, как я и думала, затем начинаю расхаживать взад-вперед, не желая снова впадать в беспамятство.

Мои мысли медленны и не расторопны, но все еще причиняют боль.

Катон… Боже, Катон. Я помню, как он упал, ранение в груди… поворачиваю голову, и меня рвет. Вытирая рот и бросая свирепый взгляд в камеру, я снова начинаю расхаживать взад-вперед.

Думай, Талли. Вот что он сказал бы мне. Думай логически.

Катон был ранен, но он может исцелиться от чего угодно. Он практически неуязвим, и, если я права, он в безопасности. Кто-нибудь, несомненно, найдет его и окажет помощь. Эта мысль позволяет мне сосредоточиться на моей ситуации, потому что я совсем одна и окружена врагами в единственном месте, куда я раньше с радостью приезжала.

Получили ли они результаты исследования?

Если так, то почему я жива?

У меня так много вопросов и так мало ответов. Подняв руку, я вытираю лицо, и тут я вижу – на моих ладонях запеклась кровь Катона, и меня снова тошнит. Я размазываю ее по их идеальным белым стенам, потому что черт с ними.

К черту людей.

От меня зависят спасение монстров и не дать людям развязать новую войну.

От игры в бога

Возможно, они недооценивали меня всю мою карьеру, но сейчас у меня все получится, потому что я собираюсь прикинуться дурочкой и разорвать их на части изнутри.

Но первое что нужно сделать, это выбраться из этой комнаты.

КАТОН

Я спешу по улицам с Арией и Акуджи, доверяя ее плану. В конце концов, она знает о людях и их мире больше, чем мы. Если это означает работать с ними, чтобы вернуть мою Талию, то я сделаю это. Я сделаю все.

Однако Акуджи недоволен. Его недольство чувствуется в каждой линии его тела, когда он смотрит на свою пару, его яростная потребность защитить ее очевидна в его взгляде. Когда мы останавливаемся, чтобы подождать, Акуджи поворачивается к Арии.

– Ты уверена? Проходя за стену...

– У нас нет выбора.

Мое нетерпение вернуть Талли заставляет меня нервничать, но я отхожу, чтобы дать им возможность поговорить наедине, зная, что со своей парой я поступил бы точно так же. Я никогда не должен был подпускать их достаточно близко, чтобы забрать ее, и теперь я буду жить с этим страхом и сожалением до конца своей жизни.

Когда верну Талли, я больше никогда ее не отпущу. Я запру ее в своей комнате и буду кутать в наши меха, пока не сделаю ее своей, как и следовало с самого начала.

Я снова подхожу ближе, когда Ария начинает расхаживать, пытаясь развеять беспокойство Акуджи. Чего они не знают, так это того, что, несмотря ни на что, я перелезу с ней через стену, чтобы вернуть свою пару. Я слушаю, как они препираются, не произнося ни слова.

Пусть они спорят, меня это не остановит.

Ее план прост – вызвать хаос за стеной, привлечь людей, которые патрулируют за ее пределами, к этим точкам и проникнуть внутрь. Затем мы пройдемся по городу, найдем Талли и вернем ее домой.

Она не справится с заданием без меня. Талли надрала бы мне задницу, если бы Ария пострадала, но я также планирую разорвать на части каждого ублюдка, который прикоснулся к моей паре.

– Но как, черт возьми, нам тебя спрятать? Весь мой план основан на том, чтобы не привлекать внимание, – огрызается Ария.

– Мы разберемся с этим, малышка. – Акуджи притягивает ее в свои объятия, но я не упускаю его торжествующей улыбки, даже когда ревность переполняет меня. У него есть его пара, в то время как мои объятия пустые без Талии. – Пока мы вместе.

– Ага, быть милым тебе не поможет, – бормочет Ария, ударяя его в грудь и отстраняясь, упирая руки в бедра и глядя на него.

– Да, это будет весело, – ухмыляется Акуджи.

Как раз в этот момент раздается первый сигнал, и мое сердце подпрыгивает.

Я иду, Талли.

Просто продержись, моя пара.

ГЛАВА 37

ТАЛИЯ

– Привет? Эй, кто-нибудь смотрит, или вы там дрочите друг другу во время перерыва? – Кричу я, расхаживая по комнате и свирепо глядя в камеру. – Зачем похищать меня и запирать здесь? Или вам хватило мозгов только только на это? Ой, я должна была испугаться? – Я изливаю свои страхи и тревоги, пока разглагольствую в камеру. Я так погружена в разглагольствования, что едва слышу, как открывается дверь, но когда дверь закрывается обрываю свои слова и поворачиваюсь, впиваясь взглядом в улыбающееся лицо доктора Хейса.

– Ну здравствуй, Талия. Как чудесно, что ты присоединилась к нам.

– О да, это было такое чудное приглашение, – огрызаюсь я, скрещивая руки на груди.

Он хмурится, внимательно наблюдая за мной.

– Ты работаешь на нас. Мы отправили тебя на полевой эксперимент, где тебя похитили и держали монстры. Мы спасли тебя и вот какую благодарность мы получаем?

– Кто сказал, что меня похитили? – в гневе спрашиваю я.

– Вы не вернулись с исследованиями, хотя знали, насколько это важно для компании, и когда мы нашли вас, вы были в лаборатории с монстром… Или я ошибаюсь? – Взгляд, который он бросает на меня, говорит, что он знает, но он хочет, чтобы я это сказала. – Ты завела друзей, Талия? Подружилась монстрами и почувствовала к ним жалость? – Я скрежещу зубами, когда он ухмыляется. – Или, может быть, вы ознакомились с исследованиями. – Мой глаз дергается, и он самодовольно ухмыляется. – Бедная маленькая Талия, ты трахаешься с монстрами?

Я влепляю ему наотмашь пощечину, но когда Хейс смотрит на меня в ярости говорит.

– Ты пожалеешь об этом, – сообщает он мне, с прищуренными глазами, показывая скрытое зло.

– Да ни за что, было слишком приятно врезать тебе и видеть, как твоя идеальная, прилизанная прическа съезжает с места? Это того стоило. Итак, доктор Хейз, вы, кажется, одержимы монстрами и сексом. Вы хотите с ними трахнуться? – Я пробегаюсь глазами по его телу. – Ну, по вам все ясно. Вы выглядите очень напряженно и вам бы не помешал хороший трах с монстром, чтоб скинуть напряжение.

Я виню свой страх, гнев и рану на голове за свои слова, но, честно говоря, не жалею о них. Может быть, на меня повлияла Ария, или, может быть, я ненавижу ублюдков, которые это сделали.

– Ты закончила? – усмехается он, явно раздраженный. Я киваю, и Хейс фыркает, оглядывая меня. – Хорошо, давай приведем тебя в порядок и вернемся к работе.

– Вернёмся к... работе? – Я уклоняюсь, уставившись на него так, словно он сошел с ума.

– Да. В конце концов, теперь у нас есть исследование и человек, который может его прочитать.

Черт…

КАТОН

Мир людей ужасен. Неудивительно, что моя гениальная Талия не блистала здесь так ярко.

Я неохотно следую за Арией, молча осматривая наше окружение в поисках каких-либо следов моей пары.

Я не могу говорить или быть вежливым. Талия – моя единственная забота, и единственное, на чем я могу сконцентрироваться, – это быть рядом с ней. Когда Акуджи разговаривает со своей парой, я блокирую его, не желая отвлекаться.

Человеческий мир не подходит для моей солнечной Талии. Он слишком темный, слишком скучный и слишком полон боли. Ей нужны красивые светильники, цветы, книги и произведения искусства. Ей нужны красота и счастье. Ей нужна поддержка…

Она нуждается во мне, и когда верну ее, я собираюсь показать ей это.

На мгновение в моей голове проносится мрачная мысль. Что, если она не захочет возвращаться? Что, если Талия захочет остаться здесь, с людьми? Но потом вспоминаю, как она боролась, чтобы добраться до меня, сражалась со своим собственным народом.

Нет, ее место с нами по ту сторону стены.

Она такой же монстр, как и мы. К черту людей. Она была у них, и они плохо с ней обращались. Теперь она наша.

Когда мы добираемся до ветхой лачуги, которая, кажется, стоит на сваях и построена из разнокалиберных металлов, Ария толкает нас с Акуджи в тень сбоку строения. Мы стоим, сгорбившись, пока она пристально смотрит на нас, из здания доносятся звуки тяжелого дыхания и бормотания. От вони этого места у меня чешется в носу. Запах немытых тел, пота, разложения и смерти – все это слишком сильно для моих сверхчувствительных органов чувств.

– Не двигайтесь, я ненадолго. – Она бросает на нас сердитый взгляд, и уходит.

– Твоя пара немного пугающая, – шепчу Акуджи, и он посмеиваться, наблюдая за ее удаляющейся фигурой.

– Разве она не справедлива? – Его голос звучит мягко и любяще, и мне интересно, так ли это звучит у меня, когда я говорю о своем счете. – Твой очень умный, это, должно быть, пугает.

– Нет, мне нравится, что она может поставить меня на задницу, выражаясь научным языком. – Я улыбаюсь Акуджи, и он хихикает, хлопая меня по плечу.

– Я рад за тебя, брат. Я действительно рад. Ты заслуживаешь кого-то, кто увидит твою гениальность и твою любовь ко всему умному.

Я закатываю глаза и улыбаюсь ему в ответ.

– И ты заслуживаешь кого-то, кто сможет справиться с твоим сумасшествием.

Он смеется громче, чем раньше, и мы оба замираем, когда слышим, что происходит внутри.

Акуджи выпрямляется и начинает рычать. Вздохнув, я тянусь к нему, понимая, что это значит, но я не могла удержать его так же, как они не смогли бы удержать меня, если бы это была Талли. Вместо этого я наблюдаю, как он врывается в хижину.

В конечном итоге мы убьем здесь каждого человека.

– Чудовище! Чудовище! – Я слышу чей-то крик.

Да, эти двое такие же подлые, как, ну, монстры.

Мгновение спустя я слышу предсмертное бульканье и чуть не ударяюсь головой. Акуджи только что убил кого-то... или, может быть, Арию. Я бы не стал сбрасывать это со счетов. Черт, я лучше пойду посмотрю, все ли с ними в порядке. Талли была бы так зла, если бы я позволил пострадать ее подруге.

Проскальзывая за угол, я как раз собираюсь зайти внутрь, когда слышу тихий стук.

Поворачиваясь, я автоматически приседаю, но это бесполезно. В меня летит какой-то предмет, расширяясь и пригвождая меня к земле, а затем мое тело пронзает электрический разряд. Агония пронзает мои все еще заживающие нервные окончания, когда я дергаюсь и рычу под натиском.

Сквозь свою боль я вижу людей, несущихся к нам.

Только не это!

Электричество слишком сильное, и я начинаю отключаться, приходя в себя только тогда, когда кричит Ария. Этот звук пронзает меня насквозь. Это тот же звук, который издала Талли. Мне удается повернуть голову, чтобы увидеть, как она кричит на спине человека, в то время как Акуджи неподвижно лежит на земле. С нарастающим ужасом я наблюдаю, как они вырубают Арию.

Только не снова.

Никогда больше.

Я выпускаю дымку и с мучительным ревом вырываюсь из сети. Я слышу, как они кричат друг на друга, но мне все равно. Я прорываюсь сквозь их массы, потрошу их и отрываю головы. Кровь забрызгивает меня, в то время как предметы бьют меня, пытаясь сбить с ног.

Моя единственная мысль о Талли.

Если я сейчас умру, никто ее не спасет.

Я преодолеваю боль, раздирающую горло, но все больше и больше солдат надвигаются на меня, пока сильный удар не поражает мою шею, прямо между соединением с мозгом и позвоночником, и я больше не могу бороться с ожидающей темнотой.

Я погружаюсь в темноту, снова с ее именем на устах.